Головин Н.А.
Новые
общественно-политические движения как особая форма проявления политической
активности возникли в 60-е годы одновременно во всех развитых странах Западной
Европы и в США. К ним относятся движение за права человека, движение против
войны во Вьетнаме в США, студенческое движение конца 60-х годов в ФРГ, движение
за ядерное разоружение в Великобритании, экологическое движение во всех
промышленно развитых странах, молодежные движения, выступающие за
альтернативный образ жизни. Все эти движения развивались отчасти как
противоположность хорошо известному и влиятельному в прошлом рабочему,
коммунистическому, профсоюзному движениям и их спутникам. 
В
бывших социалистических странах до 1989 года (пожалуй, за исключением Польши)
отсутствовали условия, при которых подобные формы политической или социальной
активности могли бы вызревать в социальное движение или заметное общественное
явления. Напротив, политическое руководство социалистических стран само
постоянное пыталось создать общественно-политические движения как проявление
народной инициативы в строительстве коммунистического общества: например,
движение за достойную встречу очередного съезда руководящей партии или движение
за коммунистическое отношение к труду, которое претендовало не только на
производственную роль, но и на влияние на образ жизни трудящихся. Лишь после реальных
шагов демократизации и плюрализации политической жизни в бывшем СССР и странах
социализм на общественно-политической сцене появились новые
общественно-политические движения, которые отличались от всех прежних форм
политического участия самостоятельностью и независимостью от политического
руководства. 
В
России новые социальные движение возникли в мае 1988 года, в период подготовки
к 19 Всесоюзной конференции КПСС, когда впервые длительные призывы генерального
секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачева поддержать перестройку и демократизацию
«снизу» нашли отклик среди интеллигенции, а затем и более широких
слоев граждан, в виде самостоятельного, «неформального» участия в
политике, положив начало становлению политического плюрализма, не связанного
более социалистической идеологией. Доверие к политике демократизации возникло
после открытой конфронтации бывшего секретаря МГК КПСС, члена ЦК КПСС Б. Н.
Ельцина с высшим руководством партии, в результате которой он вопреки
предшествующей политической традиции не только не канул в Лету, но даже не был
устранен с политической сцены, более того он остался в политике и активно
продолжил политическую карьеру, подтвердив тем самым на высоком уровне
возможность занимать альтернативную политическую позицию. 
Другой
отправной точкой развития новых социальных движений являются избирательные
реформы и первые выборы народных депутатов СССР и депутатов местных органов
власти в 1989 и особенно 1990 годах, впервые за многие десятилетия проходившие
на альтернативной основе и тем самым предоставившие возможность участия в
политике новым политическим деятелям, выдвинутым не только вне стен партийных
комитетов, но и под аккомпанемент острой критики внутренней политики
Коммунистической партии и всей общественной системы за некоторые ее негативные
эффекты: товарный дефицит и назойливость социалистической идеологии, которая не
имела серьезного идеологического противника в течение целых десятилетий и
поэтому сильно примитивизировалась и обветшала. Эти обстоятельства наряду с
растущими позитивными ожидания от политических и экономических реформ
обеспечили небывалую прежде активность избирателей и послужили стимулом к
массовому участию в политике, прежде всего в форме народных фронтов. 
					







Еще
более свободные условия для развития самостоятельных общественно-политических
движений сложились после августовской (1993 г.) попытки государственного
переворота под руководством Государственного комитета по чрезвычайному
положению, результатом которого был запрет КПСС и утрата коммунистической
партией политической и государственной власти. С тех пор в России существуют
множество новых общественно-политических движений и организаций, большинство из
которых немногочисленны и недолговечны, а их общий список требует постоянного
обновления. 
Несмотря
на то, что общественно-политические движения являются очень широким и, пожалуй,
универсальным явлением, так как встречаются во всех общества, имеющих
разделение на государство и общество они стали предметом западной политической
социологии лишь в конце 70-х — начале 80-х годов нашего столетия. В
предшествующий период западная политическая социология концентрировала свое
внимание на изучении политической власти, политической системы, политических
институтов и, прежде всего, политических партий и выборов, т.е. институционализированных
форм политического процесса. Были и понятийные трудности: понятие социальных
движений требовалось теоретически отграничить от «движения» всего
общества, от партий и массового участия в политике. (Например, в 1848 году в
Германии даже существовала «партия движения»). 
В
нашей стране имеется более длительная традиция изучения коммунистического,
рабочего и профсоюзного движения, которая была ориентирована исторически, так
как в период социализма эти движения не обладали собственной политической
инициативой, протекали в русле официальной внутриполитической жизни и не
представляли собой научного предмета в качестве новых социальных движений. В
настоящее время эти исследования уступили место в предметной области российской
политической социологии более актуальным задачам, прежде всего исследованию
выборов, лидерства, формирования элит и другим предметам, в том числе и
изучению новых социальных движений. 
Почти
за два десятилетия исследования новых социальных движений были предложены
многочисленные определения понятия новых социальных движений, описан как
уникальный характер движений в отдельных странах, так и их общие черты,
«новизна», исследованы основные факторы развития, разработана
классификация движений. 
Новые
общественно-политические движения можно классифицировать по-разному: например,
«тематически» (экологическое движение, движение за права человека,
женское движение, молодежное движение, движение за эмансипацию), так и по
политической направленности (движение за многопартийность в России, демократическое
движение, национально-патриотическое движение, фашистское движение), или по
степени политического радикализма, а также по некоторым другим основаниям. 
Наиболее
трудным и важным вопросом политико-социологического исследования движений
является определение понятия новых социальных движений, которое отражало бы их
«новизну» по отношению к предшествующим исторически влиятельным и
хорошо известным политическим движениям конца 19 — первой половины 20 века. В
этой связи необходимо отметить, что заметное влияние на определение понятия
движений оказывает степень политическая культура, в которую они включены. Так,
в Соединенных Штатах Америки широко распространены новые социальные движения
контркультурной и религиозной направленности, и американские исследователи
склоняются к более общим, абстрактным определениям понятия движений. В Западной
Европе, где движения носят ярко выраженный политизированный характер,
исследователи склоняются к более частным, конкретным определениям понятия
движений. В российском обществе, в котором неформальные структуры общения
играют большую роль, подчеркивается их неформальные характер в
противоположность формализованным партийно-политическим структурам. 
В
результате обобщения исследований движений в 80-е годы, выполненного западногерманскими
исследователям Ф. Нулльмайером и Й. Рашке, предложено следующее понятие новых
социальных движений: социальное движение является мобилизующим коллективным
действующим лицом, которое с известной степенью непрерывности, на основе
высокой символической интеграции и малой ролевой дифференциации, посредством
изменяющихся форм организации и деятельности преследует цель провести в жизнь,
избежать или обратить вспять основополагающие общественные изменения.
В
этом определении систематизированы существенные признаки новых социальных
движений, которые нуждаются в некоторых комментариях. 
Для
новых социальных движений характерно повышенное внимание к постоянному
рекрутированию и мобилизации новых участников движения. Причиной постоянного
поиска новых участников является низкая степень формальной организации
движений, что влечет за собой постоянную угрозу исчезновения движения.
Известная непрерывность движений (скажем, в течение нескольких лет) позволяет
отличать движения от массовых эпизодов политической жизни, например, митингов и
демонстраций. Как и для всех участников политической жизни, для движений
характерна собственная символика, выполняющая функцию политической интеграции
участников и сторонников движения. Движения активно используют гербы, флаги,
эмблемы, фигуры лидеров, развивают свой политической словарь, иногда создают
собственную форму одежды. Национально-патриотические движение без труда черпают
свою символику из государственной истории своей страны, идеологических течений
консервативного толка. Демократические и социалистические движения как правило
пользуются терминологией из идеологии либерализма или социализма. Например,
представителей партии «Демократический союз» в бывшем СССР и тесно
связанного с ней движения за многопартийность в России можно было легко
отличить по политическому словарю: например, в противоположность
«официальному» термину «демократизация» пользовались
термином «либерализация». Фашистские движения во всем мире заимствуют
символику и идеологию германского Третьего рейха, так как фашизм в остальных
странах не смог развиться во всеобъемлющую, хотя и примитивную идеологию,
движение и форму политического господства. Некоторые движения, например,
анархисты, опираются на собственную историческую традицию, внося лишь небольшие
изменения. 
Характерным
признаком движений является малое разделение ролей между его участниками,
активистами, руководителями и симпатизирующими сторонниками. Этот признак
позволяет отграничить движение от партий с бюрократическим аппаратом
управления, хотя и в движениях существует определенное разделение ролей, а
значит и структура власти. Характерным признаком новых социальных движений в
Европе их направленность на основополагающие общественные изменения, что
позволяет отличить движения от субкультурных явлений, прежде всего в молодежной
среде, например, рокеров и панков, которые обладают всеми остальными названными
выше признаками. Новые общественно-политические движения отличаются от
европейских политических и социальных движений конца 19 — начала 20 веков собственной
динамикой развития, которую они приобрели в Западной Европе, США, которую они
приобрели в 60-е годы, а затем и в странах Восточной Европы на рубеже 80-90-х
годов. Прежде всего им присущ ряд новых современных тем: идея прав человека,
осознание угрозы существования всего человечества, будь то ядерной, будь то
экологической, идея политической и культурной эмансипации и эмансипации
отдельных социальных слоев, прежде всего женщин, радикальное изменение образа
жизни, вплоть до смены религии на восточные и даже погружение в мистические
формы мышления и поведения. В странах классического капиталистического развития
движения часто выступают против технической и экономической рационализации
мира; в бывших социалистических странах они тесно связаны с идеей демократизации.
Строго
говоря, ни одна из этих тем не является новой, все их без труда можно
обнаружить в истории Европы и отдельных стран как минимум со времен Великой
Французской революции. Новым является лишь удивительная сила мобилизации
участников движений, которую исследователи обычно связывают с радикальными
изменениями жизненных условий человека в 20 веке: бурным экономическим ростом,
расширением материальных и духовных возможностей развития личности с одной
стороны, и ростом индивидуализма, разрушением традиционных социальных связей с
семьей, соседями, местом жительства, зависимости жизненного пути от карьеры,
бюрократизацией общественных отношений. Как и движения прежних исторических
эпох, современные движения связаны с недовольством широких масс своим
социальным положением, но современное недовольство возникло на почве
современной цивилизации, и поэтому представляет собой «новое» в
движениях. Еще рельефнее «новизна» движений проявляется в
восточноевропейских странах, где историческая непрерывность самостоятельных
социальных движений была нарушена. 
Новыми
чертами движений является их децентрализованная форма организации,
противоположная традиционной бюрократической (аппаратной) структуре партий и
других политических организаций. Современные социальные и политические движения
ограничиваются, как правило, созданием координационных органов и
«крышевых» организаций, решения которых не обязательны для исполнения
отдельными движениями, как это часто встречается в России. Однако, в этом
отношении существует много исключений, которые можно обнаружить в
Великобритании, Франции, США, Швеции и особенно в ФРГ, где движения либо
взаимодействуют с партиями, либо активно используют другие формы, например,
лоббизм, для влияния на политические решения. В России, где появление
самостоятельных политических движений было встречено Коммунистической партией
Советского Союза с большим недоверием, в результате падения ее власти и
возможностей участия в выборах, политические движения очень быстро, но не очень
успешно перешли к образованию формальных политических структур, что даже
официально пропагандировалось в период выборов в парламент в 1993 году с целью
стабилизации политической системы. 
Таким
образом, термин «новые» в отношении социальных движений отражает их
связь с социальными изменениями, с проблемами и противоречиями в жизни
современного общества и повседневной жизни человека, которая проявляется в
новом и более широким спектром их целей и собственной динамикой, однако их
новизна носит относительный характер: по-настоящему новыми они являются лишь в
качестве предмета научных исследований. 
Действительно,
несмотря на «новизну», современные социальные движения, во-первых,
имеют тематическое и структурное сходство с предшествующими волнами движений,
связанными с резкими социальными изменениями или реформами государственного
устройства, в том числе и в России. 
Во-вторых,
во всех странах можно наблюдать периодическое изменение общественных ожиданий
от безграничного оптимизма по поводу перспектив общественного развития до
глубокого пессимизма, влекущего за собой ностальгию и поворот интереса от
общественной сцены к непосредственному жизненному миру человека, что явно
отражается в «тематической» направленности движений. Такая смена
основной тональности общественных настроений произошла в Западной Европе в 60-х
и 70-х годах, в Восточной Европе — в конце 80-х и начале 90-х годов, в России —
после десятилетия тяжело идущих реформ. 
Наконец,
социальные движения обнаруживают преемственность по отношению к
разграничительной линии политического конфликта, свойственной каждой стране. 
Достаточно
многочисленные исследования движений в отдельных странах и крайне редкие
интернациональные сравнения позволяют охарактеризовать связь основных факторов,
содействующие или препятствующие развитию социальных движений в отдельных
странах. 
К
ним относится практическое значение традиционной линии политического конфликта,
прежде всего право-левого спектра действующих политических сил; способность
государства управлять социальным конфликтом и разрешать его. Далее,
существенным фактором развития движений является степень открытости
политической системы для включения новых политических сил. Она в свою очередь
зависит от институционализированных возможностей представительства общественных
интересов, то есть от партийной и избирательной системы, централизованного или
децентрализованного типа государственного управления, наличия или отсутствия
корпоративного блока политических сил. Наконец, возможности развития новых
социальных движений определяются политической культурой страны. Эти факторы
действуют одновременно, но в различных странах по-разному. и не всегда удается
с уверенностью определить, какой из них вносит наибольший вклад в развитие
движений. 
Во
Франции, где сохраняется довольно закрытая политическая система с
централизованным государственным управлением, корпоративный блок между
исторически сложившимися сторонами политического конфликта, богатые традиции
политической конфронтации между «правыми» и «левыми»,
острое течение политических конфликтов, наблюдается быстрая поляризация
общества на два лагеря. Такие политические условия не позволяют движениям
длительное время сохранять автономное политическое развития, так как они
традиционно связаны с левой оппозицией, и поэтому теряют самостоятельное
значение по мере углубления традиционной общественной поляризации. 
В
отличие от Франции довольно открытая политическая система и либеральная
политическая культура Великобритании с одной стороны создает хорошие
возможности включения новых общественных интересов в обычный политический
процесс, с другой стороны критика существующей системы традиционно связана с
Лейбористской партией как «партией движения», в результате новые
социальные движения легко интегрируются в существующую политическую систему и
не приобретают влиятельной собственной динамики. Кроме того, в Великобритании
по-прежнему сохраняют большое значение производственные конфликты, что условиях
экономического спада конца 80-х годов и жесткой экономической политики
правительства премьер-министра М. Тэчер привело к усилению экономической
направленности социальных движений. 
В
Швеции, где имеется, с одной стороны, развита практика социального партнерства
и корпоративный блок основных участников политического процесса, а с другой
стороны — традиционная готовность государства и партий к реформам, критики
системы и умеренные оппозиционные группы быстро интегрируются в систему и
теряют силу, не превращаясь во влиятельные движения, а радикальные
оппозиционные группы остаются на обочине политической жизни. 
Германские
социальные движения опираются на богатую идеологию и традицию движений, что
придает основательность их теоретическому арсеналу. Однако, развитая
этатистская традиция страны влечет за собой кооперацию движений с традиционными
партиями, а федералистская структура государства и традиции местного
самоуправления успешно ограничивают политическую активность граждан местным
уровнем в форме гражданских инициатив. 
Новые
социальные движения в России возникли в условиях традиционной авторитарной
политической культуры, которая характеризуется резкими волнами политизации и
политической апатии. Политические институты бывшей социалистической системы
оказались неспособны к восприятию политической активности граждан, что создало
благоприятные возможности для самостоятельного развития движений, однако,
крушение господства одной партии и возникновение новых политических институтов
позволили быстро интегрировать лидеров движений в новые органы власти, в
результате чего социальные движения за несколько лет перешли от конфронтации с
политической системой к политическому участию и потеряли собственную
политическую динамику. Энергия российских общественно-политические движений
была направлена государством на участие в выборах, в предвыборной борьбе они
нашли свое основное поле деятельности и внесли наибольший вклад в политику
путем выдвижения и селекции новых политических лидеров. Дискредитация КПСС
создала устойчивый отрицательный образ партии вообще, что заставляет некоторые
партийно-политические силы России, представленные в парламенте, сохранять за
собой название и некоторые организационные формы «настоящего»
движения. Кроме того, наличие в России промышленного рабочего класса создает,
благоприятную возможность развития самостоятельного рабочего движения с
экономической программой, так как экономический конфликт между рабочим классом
является длительным и правительством обладает большой мобилизующей силой. 
В
Соединенных Штатах Америки, где сложилось классическое плюралистическое
общество, существует значительная самостоятельности штатов и развито местное
самоуправление, отсутствует традиция политического рабочего движения и нет
обычного европейского конфликта правых и левых, для социальных движений не
существует возможности опереться на альтернативную политическую идеологию и традицию.
Американские движения носят узкий контркультурный и религиозный характер. 
Существует
определенная связь между факторами политической жизни и особенностями движений
в различных странах, которую можно сформулировать в виде тезисов:
Чем
большее значение сохраняет традиционная линия социального конфликта, в
частности, классовый конфликт, поляризации политических сил на правых и левых,
тем меньше шансов самостоятельного развития новых социальных движений. И
наоборот, чем менее значим традиционный классовый конфликт и чем больше
институционализировано течение социального конфликта, тем больше вероятность
развития самостоятельных социальных движений. Если классовый конфликт не имеет
значения, как в США, то новые социальные движения легко приобретают самостоятельное
развитие. Отсутствие право-левого политического спектра оси затрудняет
формирование масштабного политического движения, так не позволяет ему развить
связь с традициями политической истории страны. а его наличие не позволяет
движениям долго сохранять политическую автономию. Наличие противоречий между
городом и деревней, центром и провинцией также могут служить положительным
фактором формирования новых социальных движений. 
Высокий
уровень благосостояния общества способствует более мягким формам политических
движений, влечет за собой деполитизацию идеологии движений в направлении общей
критики современной цивилизации. 
Чем
выше степень открытости политической системы, тем умереннее политические акции
движений и больше вероятность его интеграции в существующую политическую
систему и наоборот, закрытая политическая система влечет за собой
самостоятельное развитие движений. Аналогичное значение имеет готовность
политической системы к реформам. Легкий доступ к парламенту, другим институтам
политической системы в случае пропорциональной избирательной системы в случае
закрытости политических партий для новых общественных инициатив и интересов со
стороны социальных движений способствует их самостоятельному развитию и
наоборот, чем труднее доступ к парламенту, например, в случае мажоритарной
избирательной системы и барьеров, связанных с определенным процентом голосов,
полученных на выборах, тем чаще движения кооперируются с существующими
политическими партиями или уходят во внепарламентскую оппозицию. 
Для
самостоятельного развития движений большое значение имеет тип партий. Партии,
которые открыты для движений, например, Лейбористская партия Англии или
американские политические партии, легко воспринимают новые постановки
общественных проблем, вносимые движениями в политический процесс и тем самым
лишают движения самостоятельной базы. Традиционные аппаратные партии, напротив,
воспринимают движения как помехи и фактически способствуют развитию, например,
партии ФРГ или бывшая КПСС. 
В
целом чем меньше традиционная политическая поляризация общества и чем сильнее
практика социального партнерства, тем скорее движения вырабатывают собственную
динамику развития. Если этот фактор сосуществует с высокой степенью закрытости
политической системы, то движения могут приобрести ярко выраженный
оппозиционный характер. 
Помимо
факторов развития новых социальных движений важными аспектами их исследования
являются причины возникновения движений, процессы формирования их целей и
идеологий, способы мобилизации участников, воздействие на государственные
институты и отношения с другими участниками политического процесса: партиями,
союзами по интересам, средствами массовой информации, а также политические
акции движений. Наиболее сложной задачей исследования движений является оценка
их эффективности, т.е. определение вклада движения в социальные изменения. 
Простое
наличие движения еще не означает, что оно вносит реальный вклад в политический
процесс. Проблема выявления эффективности движения заключается в том, без
доступа к процессу принятия политических решений движение является заведомо
безуспешным, однако беспрепятственный доступ в сложившуюся политическую систему
приводит к интеграции движений в систему. В общем и целом успехом движения
можно считать, во-первых, доступ новых социальных групп к участию в принятии
политических решений, если он оказался возможным в результате деятельности
новые движений, во-вторых, изменение форма политики и проведение общественные
реформы под влиянием движений. Значительно оценить вклад движений в сфере культурной
жизни общества. 
Восприятие
социальных движений в качестве предмета политической социологии произошло на
фоне плюрализма теоретико-методологических основ современной социальной науки.
Поэтому единой теории новых социальных движений не существует, однако можно
охарактеризовать основные теоретические подходы к исследованию движений,
связанные с теоретической дифференциации в современной социологии. Каждый из
них обладает своими объяснительными достоинствами и недостатками, так как более
или менее удачно объясняют отдельные аспекты новых социальных движений. 
К
исследованию социальных движений впервые обратились предшественники современной
политической социологии, представители классовых теорий, в том числе классики
марксизма, родоначальники социальной психологи масс и исторической социологии. 
Понятие
«социальные движения» было введено в научный оборот прусским
общественным мыслителем и государственным деятелем Лоренцом фон Штайном в
середине 40-х годов 19 века для обозначения стремлений пролетариата к социальной
(а не только политической революции). Л. фон Штайн соединил анализ движений с
идеей социальных реформ по инициативе государства с тем, чтобы интегрировать в
политическую систему рабочее движение лишив его дестабилизирующего характера.
Богатые идеи к анализу социальных движений с точки зрения классовой теории даны
К. Марксом на примере революционных и контрреволюционных движений во Франции в
середине 19 века. Правда, в дальнейшем в марксизме возобладала концепция
революционной партии, руководящей рабочим движением и исследования движений
были ограничены изучением рабочего и коммунистического движений как субъекта
социалистической революции. 
Начало
академическим исследования социальных движений положили представители
психологии масс и теории коллективного поведения, однако они использовали для
их объяснения возникновения движений иррациональные категории и гипотезы
(например, «душа масс» и «гипотеза заражения») и тем самым
способствовали драматизировали представление о социальных движениях. Американский
социолог Р.Парк, изучавший неинституционализированное коллективное поведение,
лишил понятие движений иррациональной окраски и показал, что движения не
обязательно грозят вылиться в новый общественный порядок. Тем самым он оказал
нормализирующее влияние на движения как предмет исследования социологии и
создал возможность применять к их анализу обычные социологические категории. 
Изучение
движений с историко-социологической точки зрения восходит к трудам Л. фон
Штайна и К. Маркса. Это направление было продолжено социологами и политологами
начала 20 века М. Вебером, В. Зомбартом, Т. Гайгером, Р. Михельсом. Однако в
начале века движения постепенно были вытеснены из поля зрения политической
социологии мощными политическими партиями, возглавившими рабочее, коммунистическое,
социалистическое и фашистское движения. Тем не менее немецкий политический
социолог Р. Михельс, прекрасно осведомленный о деталях политического развития в
Европе, уже наметил общие контуры теории социальных движений. 
Теоретические
подходы к анализу движений в современной западной социологии имеют разные
теоретические основы. Один из самых влиятельных подходов основан на
теоретической традиции, связанной с теорией социального действия. Например, с
точки зрения символического интеракционизма социальные движения формируются в
ходе общей интерпретации реальности и ее оценки с точки зрения социальной
справедливости, что позволяет исследовать конфликт между движениями и
существующими социально-политическими институтами. В данном случае в поле зрения
исследователей находится идеология и программы движений, однако выпадают их
структурные причины возникновения, особенности мобилизации участников и
стратегия движений. 
Интерес
представителей теории рационального выбора направлен в первую очередь на оценку
успеха движений, который связывается с удачной или неудачной мобилизаций
материальных и нематериальных ресурсов для достижения целей движения.
Представители этого направления в своих интерпретациях движений несколько
преувеличивают роль социальных конфликтов, которые распространены шире, чем
движения и упрощают объект исследования за счет использования модели
рационально выбирающего и максимизирующего собственную выгоду
«экономического человека», изучают движение по аналогии с союзами по
интересам, оставляют без внимания вопросы формирования целей движения. 
Современные
социально-психологические подходы к исследованию движений основаны на
использовании модели рационально действующей личности, которая применяется
вместе с гипотезой об изменении основных ценностей. Социально-психологические
исследования изучают прежде всего индивидуальную готовность к участию в
движении. 
Другой
подход к исследованию движений основан на использовании функционалистских и
системно-теоретических положений. Согласно теории коллективного поведения Н.
Смелзера, основанной на структурном функционализме Т. Парсонса, движения
представляют собой развитую ступень коллективного поведения. Они возникают
вследствие напряжений в общественной структуре и представляют собой
иррациональную, ошибочную, «сырую» реакцию на них. Этот подход
сосредоточен на исследовании структурных причин возникновения движений и их
идеологии. С точки зрения теории самореферентных социальных систем Н. Лумана
социальные движения — это одна из самовоспроизводящихся подсистем общества,
«самореферентная система своеобразного типа», которая выполняет
функцию иммунной системы общества, указывающая на нарушения общественной
коммуникации. Теоретические положения системной теории направляют внимание
исследователя на то новое, что вносят движения в самосознание современного
общества, но при этом внутридвиженческие процессы остаются вне поля зрения. 
Теоретические
положения в отношении социальных движений имеются и в критической теории
Франкфуртской школы. Ее современный представитель социальный философ Ю.
Хабермас трактует движения с точки зрения теории коммуникативного действия как
выражение и протеста «жизненного мира» против колонизации
«системой». С точки зрения этого подхода социальные движения выполняют
роль главного субъекта социальных изменений в современном обществе, однако
критическая теория не вполне раскрывает социальные движения как коллективные
действующие субъекты политики. 
Современные
западные представители марксизма трактуют социальные движения по разному, однако
общим для них является представление об одном центральном конфликте, одной из
сторон которого является социальное движение, а другой — существующая система.
Они считают, что в социальных движениях проявляется борьба за контроль над
информацией, знаниями, символами и культурой. 
В
России исследование новых общественно-политических движений было начато на
рубеже 80-х и 90-х годов в форме контрпропаганды против их лозунгов и форм
политического участия с позиций идеологии КПСС, однако даже в этом подходе в качестве
существенного признака движений отмечается их неформальный характер в
противоположность существующей оформленной политической системе. В дальнейших
социологических исследованиях общественно-политических движений
«неформальность» понимается как существенный признак российских
движений, а само их возникновение объясняется социально-психологически через
конфликт между потребностями личности в демократических правах свободах и
жесткой политической системой, не позволяющей удовлетворить эти потребности, который
в условиях политической реформы перешел из латентного в открытый. Такое
понимание природы социальных движений связывается с российской политической
культурой. 
В
первой половине 90-х годов во многом под влиянием успешного участия в выборах
неформальные движения в форме народных фронтов исчезли, а их активисты
продолжили участие в политике как в роли депутатов, так и в роли лидеров
политических партий и движений. Многочисленность и изменчивость состава
политических сил затрудняет изучения их развития. Поэтому в настоящее время
исследуется место различных общественно-политических движений в спектре
политических сил, и их участия в выборах, их роль в выдвижении и политической
социализации членов новой политической элиты страны. 
В
области теории социальных движений исследования неформальных политических
структур и их особенностей в российской политической культуре, в частности,
особенности новых общественно-политических движений, еще не получили широкого
распространения, хотя примеры таких исследований имеются. Отечественные
исследователи социальных движений пытаются применить современные западные
концепции к анализу движений в российском социокультурном контексте.
Эмпирические
исследования движений в России, как и в других странах, связаны со значительными
трудностями, среди которых следует отметить нестабильность объекта
исследования, подозрительность и недоверчивость участников движения по
отношению к исследователям, опасения шпионажа за движением. От исследователя
требуется завоевание доверия участников движения, отказ от предвзятых гипотез,
участие в коммуникативных связях членов движений. 
При
эмпирическом исследовании движений используются обычные социологические методы:
наблюдение, анализ документов (контент-анализ), опрос, интервью, групповые
дискуссии, выборочные методы. Существуют эксперименты по инспирированию
социальных движений с последующим наблюдением за их развитием. Основной
недостатком при этом является то, что в поле зрения исследователя попадает
прежде всего видимая часть деятельности движений, особенно их политические
акции, в то время как внутренние процессы часто остаются неисследованными. 
Специально
для исследования движений французский социолог А. Турен разработал метод
«социологической интервенции» Он заключается в многократной конфронтации
исследователя, выступающего в роли стратегического противника движения, с его
активистами. В ходе дискуссии с представителями движения исследователь просит
их проанализировать свой политический опыт и обдумать его, что позволяет ярче
выявить представления участников движения о политическом конфликте и определить
их стратегические склонности. Главный недостаток этого метода заключается в
потере исследователем дистанции от объекта, необходимой для всякого научного
исследователя, так что ученый часто превращается в сторонника и пропагандиста
изучаемого движения и иногда оставляет исследование, пополняя число участников
движения. 
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://polit.mezhdunarodnik.ru/