Природа социальных
конфликтов и особенности их формирования.
В современной
литературе по истории социологии сложившиеся социологические направления
подразделяются на две большие группы в зависимости от того, какое место в
теоретических построениях занимает проблема социального конфликта. Такое
подразделение мы находим, прежде всего, у весьма авторитетного историка
социологии Джеффри Александера. Теории Маркса, Вебера, Парето, а из ныне
живущих — Дарендорфа с этой точки зрения рассматриваются как те, в которых
проблематика конфликта занимает доминирующее место при объяснении социальных
процессов и изменений. Дюркгейм, Парсонс, Смелсер преимущественное внимание
уделяют проблеме стабильности и устойчивости. Их теории ориентированы не
столько на изучение конфликта, сколько на обоснование консенсуса.
Это деление
направлений социологических теорий можно признать верным лишь с определенной
долей условности. Главным образом оно основывается на противопоставлении
функционализма и социологии конфликта, сформулированным Ральфом Дарендорфом.
Итак, конфликт —
это важнейшая сторона взаимодействия людей в обществе, своего рода клеточка
социального бытия. Это форма отношений между потенциальными или актуальными
субъектами социального действия, мотивация которых обусловлена противостоящими
ценностями и нормами, интересами и потребностями. Существенная сторона
социального конфликта состоит в том, что эти субъекты действуют в рамках
некоторой более широкой системы связей, которая модифицируется (укрепляется или
разрушается) под воздействием конфликта.
Каждая сторона
воспринимает конфликтную ситуацию в виде некоторой проблемы, в разрешении
которой преобладающее значение имеют три главных момента:
					







·    
во-первых, степень значимости более широкой системы связей,
преимущества и потери, вытекающие из предшествующего состояния и его
дестабилизации — все это может быть обозначено как оценка доконфликтной
ситуации;
·    
во-вторых, степень осознания собственных интересов и готовность
пойти на риск ради их осуществления;
·    
в-третьих, восприятие противостоящими сторонами друг друга,
способность учитывать интересы оппонента.
Таким образом,
основные этапы или фазы конфликта могут быть обозначены следующим образом:
·    
Исходное положение дел; интересы сторон, участвующих в конфликте;
степень их взаимопонимания.
·    
Инициирующая сторона — причины и характер ее действий.
·    
Ответные меры; степень готовности к переговорному процессу;
возможность нормального развития и разрешения конфликта — изменения исходного
положения дел.
·    
Отсутствие взаимопонимания, т.е. понимания интересов
противоположной стороны.
·    
Мобилизация ресурсов в отстаивании своих интересов.
·    
Использование силы или угрозы силой (демонстрация силы) в ходе
отстаивания своих интересов; жертвы насилия.
·    
Мобилизация контр ресурсов; идеологизация конфликта с помощью
идей справедливости и создания образа врага; проникновение конфликта во все
структуры и отношения; доминирование конфликта в сознании сторон над всеми
иными отношениями.
·    
Тупиковая ситуация, ее саморазрушающее воздействие.
·    
Осознание тупиковой ситуации; поиск новых подходов; смена лидеров
конфликтующих сторон.
·    
Переосмысление, переформулировка собственных интересов с учетом
опыта тупиковой ситуации и понимание интересов противостоящей стороны. 
·    
Новый этап социального взаимодействия.
Источником
обострения конфликтов между большими группами является накопление
неудовлетворенности существующим положением дел, возрастанием притязаний,
радикальное изменение самосознания и социального самочувствия. Как правило,
сначала процесс накопления неудовлетворенности идет медленно и подспудно, пока
не происходит некоторое событие, которое играет роль своего рода спускового
механизма выводящего наружу это чувство неудовлетворенности.
Неудовлетворенность, приобретающая открытую форму, стимулирует возникновение
социального движения, в ходе которого выдвигаются лидеры, отрабатываются
программы и лозунги, формируется идеология защиты интересов. На этом этапе
конфликт становится открытым и необратимым. Он либо превращается в
самостоятельный и постоянный компонент общественной жизни, либо завершается
победой инициирующей стороны, либо решается на основе взаимных уступок сторон. 
Конфликтами
охвачены все сферы жизни российского общества. Наиболее острыми и опасными
являются конфликты в политической сфере, особенно в сферах власти,
социально-экономических и межнациональных отношений.
Природа социальных
конфликтов долгое время была связана с его переходным состоянием и
противоречиями, которые лежат в основе конфликтов, развивающихся в новых
условиях в новом российском государстве и обществе после распада СССР. Хотя в
некоторых из них (например, в межэтнических) можно обнаружить и “остаточные”
противоречия, уходящие в тоталитарное прошлое, но и они свои основные импульсы
получили от процессов перехода к рынку и рыночным отношениям.
Глубокие корни
конфликтной ситуации в России прослеживаются, прежде всего, через отношения
неравенства крупных социальных групп – субъектов соответствующих интересов.
Интенсивное образование новых социальных групп, прежде всего класса
собственников и предпринимателей, “новых русских”, создавших свои политические
организации, консолидация на новой основе бывшей номенклатуры и формирование
соответствующей политической и правящей элиты и т.д., стало основой
возникновения множества конфликтов. Действует новое социальное противоречие в
обществе между элитой, представляющей различные группы новых реальных
собственников, господствующих в рыночных отношениях, и огромной массой народа,
отстраненной в ходе приватизации от собственности, а в ходе политической борьбы
за власть – от самой власти.
Конфликты в России
отличаются особой остротой, частым применением насилия и т.д. И дело не только
в отсутствии институциональных основ регулирования и легитимности принятых
решений. В России исторически утвердилась “конфронтационная политическая
культура”, несущая в себе нетерпимость к инакомыслящим и инакодействующим.
Тоталитарная идеология и формулы “кто не с нами, тот против нас”, “если враг не
сдается, его уничтожают” и другие, пустили глубокие корни в обыденном сознании.
Такая политическая “культура” как бы воспроизводится в различных структурах и
институтах общества, государственной власти, не просто затрудняя, но и делая
порой невозможным переход от состояния конфронтации к диалогу.
Социальный конфликт
в переходном обществе России явился результатом и практическим выражением
такого обострения социальных противоречий в ходе углубления его кризисного
состояния, которое приводит к столкновению различных политических и социальных
сил и общностей – классов, демографических и профессиональных групп, наций,
этносов и этнических групп, движений и т.д. — на основе осознания индивидами,
составляющими эти общности и силы, противоположности своих интересов, целей и
социальных позиций в их противостоянии с другой стороной. Именно в условиях
кризиса и экономического упадка, разгула инфляции объективные противоположности
быстро перерастают в субъективные противостояния. В ходе перерастания
противоположностей в конфликт аморфные квазигруппы, объединенные предполагаемым
единством интересов, возникающих на основе общих социальных позиций,
трансформируются в группы интересов с осознанными целями и сформулированными
программами.
Социальные
конфликты в России обычно эмоционально сильно окрашены, в них много
иррационального (особенного в межэтнических конфликтах), надуманного в
представлениях индивида о своих интересах как о противоположных интересам
другой стороны. Но эти представления и составляют реальность, они двигают и
обостряют конфликт. Они в любом случае реально выражают, пусть не всегда четко,
полно, пусть даже деформированно, суть, главные особенности социальных противоречий,
лежащих в основе данного конфликта.
Наконец, конфликты
в России называют социальными, хотя они формируются в различных сферах жизни
общества и обычно именуются как политические, социально-экономические,
духовные, национальные и т.д. В широком, общетеоретическом смысле все они
относятся к категории социального конфликта, под которым обычно понимают любой
вид борьбы и противоборства между общностями и социальными силами, группами
людей, если они преследуют какие-либо социально значимые цели. Важно, чтобы
индивиды, участвующие в конфликте, выражали не свои сугубо личные цели,
интересы и ценности, а выступали как типичные представители большой социальной
группы. Иначе конфликт носил бы не социальный, а социально-психологический,
межличностный, индивидуальный характер.
Конфликты в
социально политической сфере
Проблема
политической власти в конфликтах российского общества выступает в трех своих
важных аспектах. Во-первых, это конфликты в сфере самой власти, противоборство
различных политических сил и групп за обладание реальными рычагами власти.
Во-вторых, исключительно велика роль власти в конфликтах в других сферах
общества, которые, так или иначе, прямо или косвенно затрагивают основы
существования и функционирования данной власти. Наконец, в-третьих,
государственная власть во многих случаях выступает в качестве посредника,
арбитра.
Политические
конфликты и борьба за власть – вообще вполне нормальное явление в жизни любого
общества. Лидеры, партии, движения имеют свои программы, свои видения выхода из
кризиса и обновления российского общества. Но они не могут их реализовать до
тех пор, пока находятся вне сферы власти. Потребности, интересы, цели и
притязания больших групп и движений могут быть реализованы, прежде всего, через
использование власти. Поэтому власть, политические институты России стали
ареной острых конфликтов. Нельзя здесь не согласиться с позицией Р.Дарендорфа,
утверждавшего, что главный вопрос в социальных конфликтах – это кто и каким
образом распоряжается ресурсами, в чьих руках власть, которая представляет
собой совокупность социальных позиций, позволяющих одной группе людей
деятельностью других групп.
Основные конфликты
в сфере власти в России выступают как: конфликты между законодательной,
исполнительной и судебной ветвями власти на разных уровнях; внутрипарламентские
конфликты между Государственной Думой и Советом Федерации и внутри них;
конфликты между политическими партиями движениями, придерживающимися разных
идеологических и политических установок; конфликты между разными звеньями
управленческого аппарата и другие. Все указанные конфликты могут развиваться то
спокойно, внешне сглаженно, то могут вспыхнуть, разгореться с особой силой,
приобретать формы ожесточенных схваток. Потенциальным источником ожесточенной борьбы
за власть, способным придать новые формы указанным выше видам конфликтов в
сфере власти, являются претензии новых социальных групп на
социально-политическое доминирование или просто утверждение себя в политической
жизни. Сегодня эти социальные группы все громче заявляют о своих претензиях не
только на обладание материальными благами, но и на монопольную власть, бросая
таким образом вызов пока держащей в своих руках власть номенклатуре.
Указанные и
потенциально возможные иные конфликты в сфере власти действительно можно было
бы рассматривать как норму в кризисном обществе, если бы они развивались
институционально и легитимно. Характер противоборства и применяемые методы в
ходе борьбы говорят об объективном столкновении двух противоположных тенденций:
с одной стороны, о потребностях общества в ускорении демократических основ и
принципов, в утверждении демократической политической культуры и уважения
гражданами законов и т.д., с другой – в стремлении установить при сохранении
внешних атрибутов демократии и видимости разделения властей. Стремительное
развитие второй тенденции говорит о том, что в обществе слабы реальные
политические силы, способные эффективно защитить действие первой тенденции. В
сентябре-октябре 1993 г. в борьбе двух ветвей власти – исполнительной и
законодательной – решался иной вопрос – в чьих руках сосредоточится вся полнота
реальной власти? Победила исполнительная власть.
Дело в том, что
борьба носила элитарный, верхушечный характер, и конфликт между элитами
(разными группировками номенклатуре и близкими к ней группами) в верхних
эшелонах представительной и законодательной власти разрешился не компромиссом,
а силовыми методами, применение которых сопровождалось вооруженными
столкновениями и кровопролитием.
Сложилась новая
реальность, которую можно рассматривать в двух плоскостях. Одна из них сводится
к тому, что реформы значительного масштаба, особенно в экономической области,
могут проводиться лишь тогда, когда руки исполнительной власти относительно
свободны. С другой стороны, неконтролируемая исполнительная власть может
выбрать губительный курс, исправить который в этих условиях чрезвычайно трудно
или невозможно. Поэтому очень важно внедрить в существующую систему
корректирующий механизм, способный повлиять на снижение остроты потенциального
политического кризиса и вероятности новой вспышки конфликта. Практика
показывает, что идет процесс неуклонного усиления авторитарного характера
власти, использование силовых методов и аргументов во взаимоотношениях с
оппонентами. В этих условиях призывы исполнительной власти к согласию и
сотрудничеству, даже некоторые практические шаги в этом направлении нельзя не
рассматривать как стремление легитимировать режим личной власти.
Исполнительная
власть все в большей степени осуществляет политику, базирующуюся главным
образом на своем понимании ситуации и в интересах самосохранения.
Социологические
опросы показывают, что отчуждение массы людей от государственных институтов,
недоверие к власти стали столь же значительными, как и накануне “перестройки”.
И эта тенденция носит прогрессирующий характер. Политическим партиям к концу
1994 года доверяло, по разным данным 4-6% россиян, парламенту – 10-12%, а
президенту – 14-18%. В конституционные гарантии верил лишь каждый шестой
респондент. С этими данными согласуются и показатели оценки тех, кто, по мнению
опрашиваемых, виноват в кризисной ситуации. Основными виновниками видят
правительство (73% опрошенных), инициаторов реформ, мафию, развал СССР (по
60%), президента Ельцина (64%), местные власти (59%). За ними со значительным
отставанием следуют коммунисты (41%), бизнесмены (38%) и евреи (8%). То есть
степень недоверия к властям не просто высока, но уже перевешивает как
ответственность властей предыдущих, так и традиционные для общественного
сознания стереотипы “врагов”.
Социологические
опросы так же показывали рост национал-патриотических, шовинистических,
монархических настроений. На протяжении всего 1994 года, например, наблюдался
последовательный рост монархических настроений: если весной лишь 9% видели
панацея в реставрации монархии, то в начале осени считали ее желательной 18%
взрослого населения России. Сегодня примерно каждый десятый респондент готов
поставить во главе государства военных.
Конфликты в
социально-экономической сфере
Социально-экономические
конфликты в России отличаются конкретными своими проявлениями и особыми
причинами их формирования. В социальных конфликтах Запада традиционно
фигурирует противоречие между системой благосостояния и системой труда.
Действующими сторонами в этих конфликтах выступают, прежде всего,
предприниматели и профсоюзы при посредничестве правительства, которые
принимают, в конечном счете, решения с учетом интересов сторон.
Мощные
забастовочные движения шахтеров, работников наземного, воздушного, железнодорожного
и морского транспорта, рыболовецкого хозяйства и др. показали, что у нас раздел
борьбы идет не по линии “работники — предприниматели”, а по линии “трудовые
коллективы – правительство”. С 1992 года хотя и преобладали требования о
повышении зарплаты, уровня жизни, ликвидации задолженности по зарплате, но
неуклонно росли требования участников забастовок, связанные с отстаиванием
своего права собственников на имущество предприятия.
Есть, разумеется,
много других особенностей, но не они определяют основное содержание конфликтов
в данной сфере. Например, некоторые конфликты носят “вторичный” характер, т.е.
их основная причина – невыполнение правительством и соответствующими
административными органами подписанных ранее соглашений, достигнутых договоренностей.
Массовые конфликты связаны также с тем, что нет четкой законодательной базы
разрешения трудовых споров, решения многих проблем уже на начальной стадии
конфликта.
Основное содержание
конфликтов, формирующихся в социально-экономической сфере кризисного общества
России, связано со становлением таких рыночных отношений, в которых
беспрецедентное неравенство формирует биполярность социальных сил, изначально
обреченных на конфликтные взаимоотношения. Поскольку собственность
сосредотачивается в руках элиты, прежде всего номенклатуры, в чьих руках
фактически сосредоточена власть, то социально-экономические выступления
направлены против социальной и экономической политики правительства в центре и
на местах.
Конфликтные
процессы развиваются в условиях углубления противоречий между
микроэкономической адаптацией населения и потребностями макроэкономического
прогресса. Данные социологического опроса показывают, что 80% граждан России
обеспечивают свои более или менее сносные условия существования, адаптируясь к существующему
рынку. Только 13% работающих в 1994 году существовали за счет основной работы,
остальные, стремясь любыми путями выжить, имели заработки еще от других видов
деятельности. Однако эти микроэкономические приспособления нельзя
характеризовать как реальный макроэкономический прогресс.
Более того, высокая
степень недоверия к “официальной” экономике наряду с указанным выше
политическим недоверием является хорошей почвой для теневой экономики, для ее
глобальной криминализации. Такое развитие экономических ситуаций может привести
к деградации политических и экономических институтов государства. К тому же
всесилие и бесконтрольное вмешательство в рыночные процессы, что ведет к
непредсказуемым последствиям типа “рублевого обвала” в октябре 1994 года.
Серьезные
конфликтологические потенции содержат в себе и социально-экономические
отношения между средними и мелкими предпринимателями и властными структурами.
Основными причинами являются: коррупция среди чиновников; неопределенность
функций многих государственных служащих, их требований к предпринимателям;
неоднозначность толкования законов, регулирующих предпринимательскую
деятельность. Взаимодействие между предпринимателями и чиновниками все в
большей степени осуществляется через призму негативных психологических образов,
рождающих взаимное ожидание угрозы, враждебности.
В
конфликтологическом плане возрастает значение характера отношений по линии
“предприниматели – основная масса населения”. Рядовые граждане неоднозначно
относятся к предпринимателям: 50% — благожелательно, 30% — резко отрицательно.
Но есть один важный фактор, способный резко обострить ситуацию. Если взять
различия доходов между самыми богатыми и самыми бедными слоями, то несколько
лет назад они оценивались как 3:1. Но современные экспертные оценки фиксируют,
что дифференциация по доходам групп населения в России вышла на уровень 50:1 и
выше (в западных странах – 10:1). Это указывает на опасность конфликта нового
качества, ибо минимально обеспеченные группы по своему уровню находятся за
чертой бедности, и речь идет не только о 50-ти кратном различии доходов, а о
том, что низшие слои находятся на враги выживания. Необходимо также учесть, что
под “низшими слоями” имеются в виду не только пенсионеры, инвалиды и подобные
им группы населения, но и высококвалифицированные работники – врачи, инженеры,
ученые и т.д. Их искусственная люмпенизация размывает зачатки российского
“среднего класса”, той социальной категории, которая обычно становится основой
и оплотом социальной стабильности.
Конфликты в сфере
межнациональных, межэтнических отношений
Межнациональные,
межэтнические конфликты и по структуре, и по характеру формирования, и по
ожесточенности противоборства, и, наконец, по сложности их регулирования и
разрешения, занимают особое место среди других социальных конфликтов. Не только
социальные противоречия, языковые и культурные проблемы, но и историческая
память, “мобилизованное прошлое” становятся мощными факторами и основами
конфликта. Данные конфликты можно рассматривать через призму политики,
экономики, социальных структур и отношений и т.д. П. Сорокин справедливо
сравнивал национальные отношения с бутербродом, т.е. с комплексом отношений,
охватывающих все сферы – политику, экономику, духовную жизнь, язык, и т.д.
Рассмотрим конфликты в данной сфере через призму национальной психологии и
самосознания.
Распад СССР,
казалось бы, разрешил крупные и глубокие противоречия между нациями и открыл
полосу спокойного решения культурных, языковых и иных проблем в новых
государствах, появившихся на территории бывшего Союза. Но этого не произошло,
прежде всего, потому, что государства возникли не на основе свободного,
демократического самоопределения, а в результате верхушечного решения группы
политических лидеров. Межэтнические противоречия усилились, существовавшие к
этому времени конфликты вспыхнули с новой силой, обострились в различных
регионах бывшего Союза (Карабах, Осетия, Абхазия, Приднестровье и т.д.).
Межэтнические противоречия и конфликты заняли существенное место в общественной
жизни России.
Какова же
этнополитическая ситуация в России сегодня? Россия – многонациональная страна,
где проживают представители более 120 народов. Во многих республиках в составе
РФ титульное население составляет меньшинство. Из 21 республики только в 5-титульное
население превышает 50% населения данной республики (в Чувашии, Туве, Коми,
Чечне, Северной Осетии). В целом во всех республиках, вместе взятых, “коренное
население” составляет всего 32% населения, а в автономных округах – 10,5%. Уже
этот факт говорит о том, что возможны серьезные противоречия между титульным и
остальным населением в условиях провозглашенного суверенитета республик. Важным
фактором, определяющим характер развития межэтнических отношений в России,
является то, что русские составляют более 80% населения страны.
Главная особенность
межэтнических конфликтов в России обусловлена как различием соотношения
русского и нерусского населения на всем этнотерриториальном пространстве
федерации, так и главным образом тем, что национальная психология русских и
возбужденное национальное самосознание в некоторых своих потенциях может
дестабилизировать социально-политическую ситуацию и обострить межэтнические
противоречия. Доминирующую роль в обществе начинают играть идеалы, ценности и
установки национального сознания русского этноса, обусловив (как и сознание
гигантского перевеса своей численности) определенную переориентацию способов и
методов регулирования этнических конфликтов. Не этнополитическая ситуация в
России сама по себе, не численное доминирование русского этноса порождает
конфликты, а та кризисная политическая, социально-экономическая и духовная
ситуация, в которой оказались все народы, в том числе, а может быть прежде
всего – русская нация. Все сферы общества охвачены противоречиями, которые
своеобразно переплетаются в жизни каждой нации, деформируя их представление об
интересах, потребностях, источниках их удовлетворения. Но чтобы понять, как, в
каком направлении они могут развиваться, какова реальная историческая
перспектива продолжающихся конфликтов, наконец, на что могут рассчитывать
конфликтующие в России нерусские этносы, необходимо внимательно и серьезно
относиться к проблеме нравственного самочувствия русских, психологического
восприятия ими своего нынешнего положения.
Трагическая
ситуация, в которой оказался русский этнос, интенсивно реанимирует содержание и
символы русской идеи, возрождая не только прогрессивные, но и негативные ее
аспекты. Психологический аспект чисто иррационального противопоставления “МЫ” и
“ОНИ”, рассмотрение других этносов, живущих с ним рядом, новыми глазами
сопровождаются обострением острого внутреннего конфликта в понимании самого
себя как определенной национально-этнической общности, выявлении своей
культурно-исторической роли и места как крупнейшего этноса. Впервые, пожалуй, в
истории нравственное самочувствие русского народа, его самосознание испытывают
такую ущемленность и страх за будущее, когда каждый другой, даже небольшой по
численности этнос может предстать перед ним в образе врага.
Кризис российского
общества сегодня и продолжающийся долгие годы кризис российской “бытейности”
могут объяснить многое в особенностях самосознания и психологии русских, но не
все. Рассредоточенность русского этноса по всем государствам бывшего Союза, их
униженное положение в ряде регионов не просто стали источником многих
конфликтов (в Прибалтике, Средней Азии и др.), но и оказывают прямое и самое
серьезное воздействие на самосознание русского этноса вообще, вызывая
идейно-психологическую реакцию. Именно в последние годы в русском национальном
сознании возникли также и агрессивно-наступательные настроения, опирающиеся на
великодержавные стереотипы, чего раньше не было. Есть основания полагать, что
они еще усилятся. Их будут питать беженцы-русские, особенно из Средней Азии.
Во-вторых, в Россию в поисках заработка или местожительства нелегально
переселяются большими потоками выходцы из других государств СНГ, создавая в
разных регионах страны свои “общины” (грузинская, узбекская, азербайджанская,
армянская и т.д.) Иногда своей деятельностью и поведением они становятся
катализаторами таких настроений среди русских.
Выступая на рынке
как носители торгово-посреднических отношений, представители ряда
национальностей как бы олицетворяют собой все негативное, что связано с этим
видом деятельности в жизни простых людей – дороговизна, обман, обсчет и т.д. На
рынке труда земляческие общины (группы, бригады) выступают в качестве
конкурентов местных строителей, ремонтников, ремесленников и т.д. Основная же
их масса прямо или косвенно связана с “теневой” экономикой, куда, как известно,
вовлечены люди, принадлежащие к определенным этническим группам. Иногда это
преступные синдикаты с иерархической структурой, где обычаи и традиции
обязывают рядовых членов подчиняться их лидерам. Именно такие структуры по
национальному или этническому признаку приводят к взрывоопасным ситуациям в
разных регионах России, порождая и усиливая стойкие негативные национальные
стереотипы. На вопрос: “ Есть ли национальности, к которым Вы испытываете
неприязнь?”, 37% москвичей в начале 1994 года ответили “да”. Среди опрошенных
до 20 лет 69% испытывали национальную неприязнь.
Разумеется, каждый
конкретный конфликт на межнациональной почве имеет свои особенности, свои
причины. Сама федеративная организация государства России является почвой
всевозможных конфликтов. Очень острый конфликт с Татарстаном удалось
урегулировать конституционным путем, заключением особого двустороннего
договора. С Чечней это не удалось, и политический конфликт вылился в военный.
Все указанные межэтнические конфликты, как и другие, нуждаются в особом
рассмотрении. Но одно сегодня уже вполне очевидно: все существующие и
потенциально возможные межэтнические и межнациональные конфликты, прямо или
косвенно затрагивающие интересы русского народа, могут быть мирно урегулированы
в обоюдных интересах, если в полной мере учитываются в этих конфликтах рост
самосознания русского этноса и психологические проявления русского
национального характера. Чеченский кризис показал, что вопросы целостности
Российского государства и нерушимости его границ приобрели приоритетное
значение в способах регулирования межэтнических проблем. Местная элита и
националистические силы, выступающие под знаменем суверинитета своих автономий,
в полной мере должны осознать эту новую реальность этнополитической ситуации
российского общества.