1.
Введение.
Учение
социализма зародилось в Росси в условиях господства феодально-крепостнической
системы. Возникает вопрос: почему передовые люди Росси, страны, которая шла в
направлении капиталистического развития, отказались от претворения в жизнь
буржуазных идей декабристов и устремили свой взор к социализму?
Корни
этого нужно искать в социально-экономических условиях жизни страны, с одной
стороны, и опыте общечеловеческого развития, в данном случае в опыте развития
Западной Европы, — с другой. 
Капиталистический
уклад, формировавшийся в России с последней третьи XVIII века, в последующем, в первой половине XIX века, стал перерастать в
капиталистические производственные отношения, которые разлагали господствующую
феодально-крепостническую систему и в 30 — 50х годах вызвали, ее кризис, а
затем и крах.
Растущий
капитализм нес с собой прогресс, но лучшие люди страны видели, что он
осуществляется за счет более искусного и изощренного способа эксплуатации
народных масс. Проникнутые чувством глубокой любви к своему народу, они поэтому
ставили перед собой задачи борьбы за освобождение его от всякого гонения и
всякой эксплуатации.
					







Передовые
люди России, трезво оценивая прогресс, обеспеченный Западу его буржуазным
развитием, не могли понять его главного исторического результата — рождение
класса пролетариата. Напротив, в экспроприации трудящихся масс они видели
историческое зло капитализма. По-своему оценивая исторический опыт Запада, они
ставили перед собой задачу: борясь за уничтожение феодально-крепостнического
строя, в тоже время не допустить развития капитализма, перешагнуть через него и
тем самым спасти трудящиеся массы от пролетаризации. Капитализм, породивший на
Западе мечту о социализме — строе, где не будет эксплуатации человека человеком
и политического гнета, — в период своего становления вызвал к жизни ту же мечту
в России. Социально-экономической основой зарождения русского утопического
социализма было господство в дореформенной России мелкотоварного производства —
крестьянского хозяйства, кустарного промысла и ремесел.
2.
Народничество как социальное явление и течение социально-философской мысли.
Учение
социализма в России в связи с поздним появлением пролетариата, как класса долго
оставалось на уровне утопического мечтания о справедливом строе. Объективно оно
выражало демократические требования трудящихся масс крестьянства. Так как
борьба крестьян против крепостничества, а затем против его пережитков
развертывалось на протяжении многих десятилетий XIX века, идеология крестьянской демократии,
зародившись еще до отмены крепостного права, оставалась господствующей в
течение всего второго этапа освободительного этапа освободительного движения в
России.
Основоположниками
утопического социализма — учения о крестьянской демократии в России были А. И.
Герцен и Н. Г. Чернышевский.
“Герцен —
основоположник “русского” социализма, “народничества” — писал В. И. Ленин.
В поле
зрения русской интеллигенции (затем и теоретиков общественного развития)
попадает совершенно новый предмет — народ. Многие передовые люди России в
середине XIX столетия были охвачены
утопическими представлениями о возможности перехода страны к социализму через
преобразования общины с ее коллективистской сущностью. Теоретические основы
народнической концепции социализма и путей его достижения в условиях России
были разработаны А. И. Герценом, видевшим в русских крестьянах “истинных
носителей социализма, прирожденных коммунистов, в противоположность рабочим
стареющего, загнивающего европейского Запада, которым приходится лишь
искусственно вымучивать из себя социализм”.
К 60-70м
годам народничество стало массовой формой идеологии. Представители разных
течений народнического движения без особого труда достигали взаимопонимания в
оценке ключевых социальных проблем. Их представления совпадали в главном:
стране необходимы революционные преобразования. Поэтому и идеалистически
мыслящие Лавров и Михайловский и тяготевший к материализму Ткачев в своих теориях
отстаивали право личности на социальную активность, а в понимании прогресса
решающее значение придавали общественному идеалу. Движение всех народнических
групп шло под общим лозунгом “Земля и воля”. Различия же проявлялись прежде
всего в представлениях о средствах достижения цели: Лавров считал главным
средством пропагандистскую работу интеллигенции в народе, Бакунин —
крестьянские бунты, Ткачев — активные действия революционеров-профессионалов
“революционного меньшинства”.
К 70м
годам стало обнаруживаться, что представление о социализме, основанное на
идеализации патриархальных отношений, на вере в легкость победы социализма
именно в России — в стране особых традиций, далеки от научности. Оказалось, что
эти внешне привлекательные концепции лишены отчетливого видения цели и путей к
ней, понимания движущих сил развития общества, его социальной структуры.
Бесперспективность
этих взглядов подтверждалась всем дальнейшим ходом событий, особенно когда к
90м годам русские социалисты были охвачены спорами по вопросу о том, должна ли
Россия пройти в своем развитии (и если да, то в какой мере) стадию капитализма,
прежде чем она придет к установлению социалистического строя. Лавров относится
к этим спорам, как к спекулятивным словопрениям, ибо был убежден, что социалисты
России способны одним ударом покончить со своими бедами: уничтожить
крепостничество, самодержавие и капитализм. Он верил лишь в общину и
крестьянскую социалистическую революцию. Таким образом, субъективный характер
этих построений стал очевидным в ходе практики, показавшей, что, в конце
концов, при всем различии форм и средств они неизбежно приводят к одному
результату — идейному и организационному кризису.
Последние
два десятилетия XIX века отмечены
усилением либерального крыла народнического движения, действия которого
приобрели особую известность в связи с теорией “малых дел” (С. Н. Кривенко, Я.
В. Абрамов), использовавшейся для обоснования реформистской программы и
определившей оппортунистическую позицию народников по отношению к самодержавию.
Отношения между народниками и марксистами вступили в стадию открытой
конфронтации. В этой идейной борьбе вопрос о природе социализма и путях его
достижения был одним из главных. Марксисты выступали против ложной утопической
основы народнических теорий вульгарного крестьянского социализма, в которых за
теорию выдавались неосуществимые пожелания “ вроде уравнительности
землепользования при сохранении господства капитала”. Социализм был представлен
здесь как понятие вне классовое. Крестьянство рассматривалось как наиболее
многочисленный и самый активный элемент в революции, противостоящий рабочим.
Предпосылки
социализма усматривались народничеством в общинных формах деревенской жизни —
кооперации, артели. Они идеализировали общину, придавая этому понятию абсолютный
смысл. Веря в возможность перехода к социализму через развитие общинных форм,
идеологи народничества не замечали, что тем самым они не только не
способствовали укреплению общности как основы социалистических преобразований,
а напротив, подталкивали ее к разрушению. Стремительное развитие в деревне
капиталистических отношений развеивало последние иллюзии относительно общины
как предпосылки социализма.
Социологические
взгляды П. Лаврова и Н. Михайловского.
Субъективная
школа является, по выражению Геккера, специфически русским направлениям в
социологии, наиболее отчетливо выразившим общественно-исторические особенности
российской действительности. В истории отечественной науки субъективная школа
явилась не просто значительным событием общественной жизни или одним из
течений, притом самым широким и влиятельным. Она составила целую эпоху и была
представлена такими яркими именами, как П. Л. Лавров, Н. К. Михайловский, С. Н.
Южаков, С. Н. Кривенко и др.
Унаследовав
основные принципы позитивизма, его учения об эволюции и прогрессе, теоретически
субъективного направления поставили перед собой задачу путем обращения к фактам
истории, общим теориям исторического процесса, к научной литературе по
проблемам эволюции органической природы, а также к реалиям социально-исторического
и культурного развития России, найти ответы на главные вопросы времени: 
·    
каковы природа,
содержание и движущие силы общественного прогресса?
·    
в чем состоит
сущность исторического процесса и какую роль играют в нем отдельные личности?
В трудах
основателей субъективной школы, прежде всего в произведениях программного
содержания — “Исторических письмах” Лаврова, “Что такое прогресс?”
Михайловского, дается разъяснение ее названия: главный предмет исследования
общества и человека составляет привносимый в социальную жизнь субъективный
элемент. Объективные же процессы — материальные условия жизни людей,
исторические традиции и т. д. — также учитываются, но лишь как факторы
инертные, используемого критически мыслящим субъектом в его творческой деятельности.
   Вся
разнообразная проблематика, субъект социологии, формировалась вокруг единого
стержня — субъективного метода. Основу субъективного метода составляет
позитивистское деление человеческой истории на три периода:
·    
объективно-антропоцентрический
(первобытный);
·    
эксцентрический
(период разорваности жизни, разделение труда, подавленности окружающей
действительностью);
·    
субъективно-антропоцентрический
(когда начинает торжествовать основной принцип субъективного метода: человек —
центр земной жизни, все для человека);
Сущность
третьего периода Михайловский выразил следующим образом: “ Я — не цель природы,
природа не имеет других целей, но у меня есть цели и я их достигну”. Этим
пониманием субъективного метода обусловлена его структура:
·    
пламенное отношение
к человеку как он есть, к страдающему человечеству;
·    
законосообразность;
На всех
этапах развития народнического движения субъективный метод использовался его
идеологами в качестве главного оружия в борьбе против исторического
материализма и марксистской методологии социального познания. Самый общий смысл
этого понятия в том, что познающий субъект (наблюдатель) в ходе познания ставит
себя на место наблюдаемого, т. е. Субъективный метод есть такой способ
познания, при котором объект социологии — “человек — тождественен с субъектом,
может быть, в следствии этой тождественности мыслящий субъект только в таком
случае может дойти до истины когда вполне сольется с мыслимым объектом и ни на
минуту не разлучится с ним, т. е. Войдет в его интересы, переживет его жизнь,
перемыслит его мысль, перечувствует его чувство, перестрадает его страдания,
переплачет его слезами”.
Попытки
выразить сущность субъективного метода, как принципиально нового и
многообещающего средства познания предпринимались неоднократно. Так, Лавров
связывал с ним надежды на выведение социологических законов. Процедура его
применения, считал он, состоит в том, что социолог ставит себя “на место
страждущих и наслаждающихся членов общества, а не на место бесстрастного
постороннего наблюдателя общественного механизма”. Михайловский, трактовавший
этот метод как “такой способ удовлетворения познавательных потребностей, когда
наблюдатель ставит себя мысленно в положение наблюдаемого” видел в нем, кроме
того, еще и особый способ регулирования деятельности, тот “путь, которым
сознательно идем к определенной цели”.
Основоположники
субъективного метода обладали могучим интеллектуальным зарядом. В соединении с
сознанием высокого гражданского долга он дал мощный импульс к развитию
социологической мысли на многие годы вперед. Об этом свидетельствует и широкое
использование идей субъективной школы в практике русского революционного
движения, и постоянно возникающая потребность обращения к теориям Лаврова,
Михайловского на более поздних этапах народнического движения. Лавров и
Михайловский обнаружили своеобразие социального факта и убедились в насущной
необходимости использовать в социологии оценочные критерии (поскольку социолог
имеет дело не только с психологией, но и различными фактами этической, религиозной,
правовой и другими сторонами жизни людей).
Большой
заслугой Михайловского считается разработка им идея индивидуальности и
связанная с этим трактовка понятия истины, объединяющего Правду — Истину и
Правду — Справедливость. Тема борьбы за индивидуальность как часть общей борьбы
за человеческое достоинство и справедливость составляет главное содержание
субъективного метода, его гуманистическую сущность. Серьезной заслугой субъективной школы была
пропаганда в России достижений западной социологии. Благодаря заботам Лаврова,
Михайловского, других представителей этой школы, русская общественность
получила возможность ознакомиться с трудами О. Конта, Г. Спенсера, К. Маркса,
других европейских мыслителей. Тем самым были достигнуты заметные сдвиги в
сторону радикализации общественного сознания, сделаны новые шаги по пути к
приобщению общественной мысли России к достижениям мирового научного
сообщества.
Социологические
аспекты доктрины анархизма (М. А. Бакунин, П. А. Кропоткин).
Применительно
к прошлому веку, можно считать справедливым определение анархизма, данное в
словаре русского языка С. И. Ожегова: «Враждебное марксизму
мелкобуржуазное общественно-политическое течение, […] отрицающее всякую
государственную власть, организованную политическую борьбу и руководящую роль
пролетарской партии». Впрочем, нельзя забывать, что анархизм появился
значительно раньше марксизма, еще в древнем обществе (к числу первых анархистов
относят, к примеру, Антифонта-софиста, жившего в Афинах в 5в. до н.э.). 
Что
касается отрицания власти и организации, то здесь также не все так просто и
однозначно. В одной из главных своих работ «Кнуто-германская империя и
социальная революция« М. Бакунин признавал, »что известная
дисциплина, не автоматическая, а добровольная и разумная, в полном согласии со
свободой индивидов, остается и всегда будет необходимой во всех случаях, когда
множество свободно объединившихся индивидов займется какой-либо работой».
 Известно,
что даже Нестор Махно ратовал за некую организованную политическую борьбу.
Действительно,
крайний анархизм, в частности, бакунизм, представляет собой разновидность
революционности мелкобуржуазного типа. Но сама эта революционность, во-первых,
разнородна, а во-вторых, включает в себя как негативные, так и позитивные
стороны. Поэтому, победа в полемике с представителями этой революционности
обеспечивается не простым отрицанием радикальной утопии, а позитивным,
желательно совместным решением социально значимых проблем в интересах человека.
С именем
М.Бакунина связана первая волна широкого социального протеста и в России, и на
Западе в XIX-ом веке. Радикализм «левых» выходцев из дворян, интересы
обнищавшего крестьянства, широких, преимущественно мелкобуржуазных слоев,
включая деклассированных и маргиналов, вот что стоит в конечном счете за такими,
к примеру, словами М. Бакунина: «Яљ- фанатичный приверженец свободы,
видящий в ней единственную среду, где может развиться ум, достоинство и счастье
людей».
Влияние
бакунизма на массово революционное движение казалось, прервалось в России к
концу 80-х годов. Однако анархистская доктрина продолжало существовать, и с
первых лет XXв. Число ее сторонников стало
расти.
Первое
место среди них принадлежало П. А. Кропоткину.
Анархизм
вообще не был единой системой идей. Напротив, этим термином объединялись порой
прямо противоположные системы взглядов — от крайнего индивидуализма и признания
неограниченной свободы для сильных, проповедуемых М. Шпирнером, до
анархо-коммунизма, основанного на полном равенстве, взаимопомощи и солидарности
всех — П. Кропоткина; от идей насильственного, революционного переустройства
мира М. Бакунина до отрицания насилия в без государственной утопии Л. Толстого.
 П.
Кропоткин же не был фанатиком свободы, что заставляет задуматься о
действительных социальных корнях его творчества в российской жизни. Его
деятельность в основном приходится на тот период, когда во весь рост встала
задача не столько расширения, сколько углубления протеста против существующих
порядков. Кроме интересов перечисленных социальных групп, Кропоткин в большей
степени, чем его предшественник, представляет интересы наиболее образованной
части рабочих, видевшей свое будущее в солидарности и взаимопомощи. Последнее и
составляет, так сказать, «воздух» свободы.
 Если М.
Бакунин осуществляет попытку синтеза антропологического и социального подходов
в своей концепции освобождения общества и человека, то П. Кропоткин подводит
естественноисторическую и этическую основу под эту концепцию, одновременно
углубляя и как бы «приземляя» ее.
Развертывание
указанного тезиса предполагает широкое, преимущественно философское понимание
анархизма. Это, конечно, не исключает его социально-политическое измерение,
особенно бакунистской разновидности его. По Кропоткину, «анархизм родился
среди народа, и он сохранит свою жизненность и творческую силу только до тех
пор, пока он будет оставаться народным». Тенденция анархии основать
синтетическую философию, т.е. философию, которая охватывала бы все явления
природы, включая сюда и жизнь человеческих обществ и их экономические,
политические и нравственные вопросы».
 Исходя из
подобного понимания анархизма, можно, по-видимому, рассматривать его и как
своеобразного оппонента, критически относящегося к господствующим на каждом
данном этапе общественного развития политическим и иным властным структурам. В
этом смысле свободолюбие составляет родовое свойство анархизма.
Предвидение
Бакуниным путей и судеб государственного социализма, пережитый рядом стран
негативный его опыт, заставляют по-новому взглянуть на принципы
децентрализации, организации общества “снизу вверх”, на федерацию как наиболее
целесообразную форму объединения народов.
Заключение.
В данном
реферате, я попытался показать начало и пути формирования в России с середины XIXв. и по начало XXв. народничества как массовую форму
идеологии. Представители различных течений народничества легко достигали
согласия по основополагающим социальным вопросам. Их представления совпадали в
главном: стране необходимы революционные преобразования. Многое сближало их
революционные программы. В области теоретического обоснования общие черты
прослеживаются по ряду принципиальных вопросов: отношение к конечным целям
движения, федерализму, общинному социализму, народу, политической борьбе.
Основополагающее
положение народничества — “не только для народа, но и посредством народа” —
было общим для Лаврова и Бакунина. Русская субъективная школа во главе с
Лавровым и Кропоткиным ставили цели, как развитие общинной обработки земли и
общинное пользование ее продуктами, хотел сделать из мирской сходки основной
политический элемент русского общественного строя. Эти цели органически
продолжали теорию “русского социализма” Герцена и под, которым подписался бы и
Бакунин.
Наличие
общих точек зрения не исключало однако, серьезных теоретических и тактических
разногласий.
Так, не
могла импонировать Бакунину линия, принятая Лавровым по отношению к
государству.
Главная же
идейная линия их размежевания определялась различной типологией
революционности. Лавров был ближе к Герцену. Разум, понимание, чувство
исторической ответственности обуславливали его тактику подготовки народа к
революции.
Революционность
Бакунина, определялось не революционным нетерпением, а глубоким убеждением в
том, что крестьянин, “социалист по инстинкту”, готов к социальному перевороту. 
Оценка
потенциальных возможностей народа, основанная на его исторически сложившемся
сознании, находилась в центре разногласии двух революционеров. Именно эта
оценка вела Лаврова к мысли о необходимости учить народ, а Бакунина — учиться у
народа.