Наименование института
Название кафедры
Реферат на
тему:
Смысл жизни
человека в философии А. Шопенгауэра
Выполнил: 
Вставьте свое имя
					







Проверил:
Вставьте имя преподавателя
Город
Год
Введение
Шопенгауэр
говорит: «Кто ясно мыслит, — ясно излагает», я думаю, что лучше этого он ничего
не сказал.
М.
Горький «В. И. Ленин»
            Трудно
писать философские сочинения, читать их, слушать на семинарах и тому подобное,
если сразу не оговориться об используемой терминологии. Предполагая всех, кто
заглянет в мой реферат неглупыми людьми, я буду избегать длительного и нудного
разжевывания определений и описания на бумаге того, что каждый из нас понимает
подсознательно. В ответ же хочу попросить снисхождения за возможно неточно
использованные термины. Критики всегда были склонны играть словами и строить
логические ловушки, подменяя одно значение слова другим, надеясь таким образом
разрушить приводимые доводы. Что ж, такая у них работа. Вдобавок, отмечу, что
придираться к словам склонен тот, кто не может увидеть за ними смысла. (Ни в
коем случае не порицаю это невидение, однако умный человек промолчит о
недостатке своих познавательных способностей, и, тем более, о недостатке умения
излагать мысли другими). Естественно, идея, существующая в голове человека,
перестает блистать своей первородностью после выражения ее в словах, однако, к
сожалению, это один из немногих способов делится идеями. Именно об этом
Шопенгауэр пишет в предисловии к своей главной книге, «Мир как воля и
представление»: ..прочесть эту книгу два раза… и притом с большим
терпением…. Автор соглашается с тем, что такое требование (а также и еще ряд
других) несколько дерзко, но предупреждает, что иначе прока от знакомства с
сочинением не будет.
            Что
касается эпиграфа, то тут дело обстоит так: Сидел (стоял, лежал и т. д.) Артур
Шопенгауэр, и открылась ему идея (под идеями я буду понимать
платоновские — sapienti sat). Шопенгауэр выразил ее
своими мыслями, осознал, написал на бумаге на немецком языке. Пропустим участие
переводчика, так как вполне возможно, что Владимир Ульянов читал оригинал
философского текста. Ленин высказал свое отношение к прочитанному Горькому,
тот, сев писать мемуары, припомнил о разговоре и о брошенной фразе. Привел ее в
своей книге. Я прочитал. Процитировал здесь. Вы прочитали цитату, осознали ее и
в Вашей голове появилась идея. Но та ли самая? Привел всю эту цепочку не
случайно. Для того, чтобы понять, о чем я поведу речь, Вы должны прочитать
несколько книг Шопенгауэра. Несколько, потому что он не повторял свои мысли,
отмечая, что ему противно списывать у самого себя. (Но только у себя — об этом
далее). В свою очередь, Шопенгауэр писал, что знакомство с его философией
немыслимо без знания трудов Канта и ведической литературы. Вопрос этот спорный,
но доля истины здесь есть.
            Итак,
читатель сам должен выбрать, что будет являться источником его собственных
понятий о философии Шопенгауэра: реферат аспиранта технического ВУЗа, русский
перевод трудов философа, оригинальный текст автора, либо изучение целого
филосовского течения, из которого вырос Шопенгауэр. Замечу здесь, что в
последнем случае, познав ведические истины, мы будем смотреть на философа, как
смотрит на сообразительного студента умудренный опытом профессор. В первом и
втором же случаях мы будем уподобляться школьникам, с уважением поглядывающим
на того же студента, кажущегося им несказанно умным. Поставить себя наравне с
философом, понять его мысли, может, поспорить, мне кажется, можно только прочтя
оригиналы книг Шопенгауэра. Что касается моей работы, то она не имеет вообще
никакой ценности, так как тому, кто читал Шопенгауэра, она покажется наивной, а
тому, кто не читал — непонятной. И от страшных мук графомана, описанных
Германом Гессе, меня может спасти только Интернет, где какой-нибудь студент
скачает эти строки, выдаст за свои и сдаст на зачете по философии.    
Почему
Шопенгауэр?
Гулял
как-то Артур Ш. по кладбищу ночью. Романтика: цветочки, оградки. Луна, опять
же, светит. Но попался он на глаза кладбищенскому сторожу. «Ты кто такой?
Откуда? Что здесь делаешь?» Задумался Артур и стал Шопенгауэром.
Фольклор.
            Когда
я спросил у одного весьма неглупого человека, что он думает о философии Артура
Шопенгауэра, он ответил мне, что не хочет даже начинать с ней знакомится, так
каксчитает Шопенгауэра неудачником, окончившим свои дни в нищете, а такая
философия для него не подходит. Если бы он с ней познакомился, то понял бы,
почему завершение жизни в нищете не только не худший, но чть ли не наилучший
исход.
            В
начале 19 века на горизонте философии взошла новая яркая звезда — Иммануил
Кант. Своим светом она сняла покров неясности с вопросов, которые раньше
философы изучали на ощупь, натыкаясь на новые и новые подробности. Человечество
получило как бы еще один способ познания истины. Естественно, что нашлось
немало желающих погреться в лучах этого солнца и отразить его свет. Родилась
немецкая классическая философия. Ее основные представители (Шеллинг, Фихте,
Гегель…) взяли основной вопрос, который человек задавал себе в то время, а
это, напомню, Новое время, — время грандиозных технических переворотов, воин и
прочих потрясений, — что есть мир? Перед этим вопросом блекли все другие — в
чем первопричина мира и т.д. Поэтому построение крепкой системы мировоззрения
стало основным занятием для философов того времени. Однако, все они так или
иначе опирались на учение Канта, в чем-то признавая его правоту, а где-то
находя недостатки, и строя на попытках преодолеть эти недостатки свои теории.
Особенно преуспел в последнем Гегель. Его «История философии» до сих
пор считается классическим трудом, поражающим своей основательностью. 
            В
то время, когда Гегель, будучи профессором, читал свои лекции в одном из
немецких университетов, прямо у него под боком зрела оппозиция в лице коллеги —
доцента того же университета, Артура Шопенгауэра. Шопенгауэр считал философию
Гегеля, мягко говоря, неправильной и недоумевал, почему же студенты
предпочитают посещать лекции красноязычного болтуна вместо того, чтобы знакомится
с истинным учением, каковым он признавал свою философию. Надо отметить, что во
всех своих книгах Шопенгауэр никогда не стеснялся в выборе выражений и эпитетов
для своих оппонентов. Эта острота придает вкуса при потреблении его трудов, но
на память приходит его же замечание, что ругается тот, кто не в силах привести
разумных доводов в защиту своей точки зрения. Впрочем, достается не только
Гегелю сотоварищи, но и Канту. Правда, именно Канта Шопенгауэр называет
величайшим философом за то, что он открыл для людей новый взгляд на мир, но не
упускает возможности покритиковать слабые, с его точки зрения, места кантовской
философии. И критика эта, в частности критика кантовских категорий, довольно
объемна. 
            Шопенгауэр
строит свою систему мировоззрения и посвящает ее изучению всю свою жизнь. Читая
его книги, особенно популярно написанные, поражаешься образованности автора,
обилию цитат, приведенных к месту и вовремя, что немаловажно. Первый том своей
главной книги — «Мир как Воля и Представление» Шопенгауэр закончил в
1818 году, в тридцатилетнем возрасте. Второй том появился как дополнение к
первому четверть века спустя. Что интересно, Шопенгауэр остался верен своей
философии. Правда, встречаются и спорные моменты, как, например, в первом томе
стоическая философия превозносится над всеми остальными, а во втором
подвергается резкой критике и отвергается как неприемлемая. Но такого рода
поправки естественны для человека, прошедшего длинный жизненный путь, тем
более, что основной идее Шопенгауэр не изменяет. За свою жизнь он написал
несколько книг. Каждая из них вполне самостоятельна, но и необходима для
полного понимания предмета. Шопенгауэр не признавал повторений и не считал
возможным списывать у себя самого свои же мысли. Зато цитатами и
заимствованиями из других авторов его книги пестрят сверх меры. Особенно
Шопенгауэр любил цитировать Гете. При чтении иногда создается впечатление, что
философ выступает в роли комментатора того или иного произведения. Этому можно
найти объяснение. Шопенгауэр стремится сделать свои мысли доступными для
понимания, облегчить чтение философской литературы. Специально для широкого
круга людей он пишет «Афоризмы житейской мудрости» в духе популирных
изданий Бальтазара Гарсиана и т.п. Книга эта довольно необычна. В первых же строках
ее Шопенгауэр признает, что она не совместима с его собственной философией, но
в то же время является учебником жизни, сборником правил, придерживаясь которых
человек сможет прожить свою жизнь по возможности счастливее. Здесь очевидно
проступает противоречие между онтологией и этикой Шопенгауэра. Говоря об этом
противоречии, следует повторить, что философ отвечал на вопрос «что такое
мир?», и ответил вполне сносно. А вот этика из его ответа отнюдь не
вытекала и ему пришлось пришивать ее сбоку, идя при этом на конфликт со своим
же учением…
            Кроме
упомянутых уже популярных книг, для качественного знакомства с философией
Шопенгауэра необходимо прочитать его конкурсную работу «О свободе
воли».  Ответ на вопрос о свободе воли различен в различных философских
школах. Шопенгауэр выводит его достаточно четко и последовательно, строя
аргументацию на основе своих предыдущих положений. Работа эта была заслуженно
увенчана  Норвежской Королевской Академией Наук, в отличие от другой, «Об
основе морали», не получившей награды от Датской Академии, за что Академия
удостоилась ряда неприятных  эпитетов от автора.
            Однако,
вернемся к системе мировоззрения . В ее основе лежит индийская философия.
Именно ведическая литература, а также множество дошедших до нас творений
древнегреческой культуры использовал Шопенгауэр в своих изысканиях на тему
«что есть мир?» Ниже мы рассмотрим эту систему подробнее… Выстроив
основу мировоззрения, философ начинает задавать второстепенные (относительно
главного) вопросы и искать на них ответы. Вопрос о смысле жизни человека,
выведенный в качестве темы данного реферата является у Шопенгауэра проходным и
служит лишь отправной точкой для дальнейших моральных рассуждений. Противоречие
вновь возникает здесь в том, что Шопенгауэр в морали рисует поступательное
движение к некоторой цели, и в то же время, постоянно повторяет, что цель эта
всего лишь призрак, и смысла в существовании нет. Он практически без изменений
позаимствовал этику у буддистов, лишь переведя ее, как мне кажется, на более
доступный пониманию современников язык, с использованием соответствующих
примеров. С христианством отношения Шопенгауэра складываются не так безоблачно.
Говоря о христианской этике, он подчеркивает, что церковь подчинила своим
интересам идеи, существовавшие задолго до христианства, а в то же время
онтологическое начало не выдерживает никакой критики… Впрочем, подробнее
этику философии Шопенгауэра я также разберу ниже.
            Теперь,
совершив небольшой исторический экскурс и  набросав пути, по которым нам надо
будет двигаться, приступим, наконец, к сжатому изложению основных положений
философии Шопенгауэра и связанных с ней вопросов.       
Что есть мир
            Как
и следует из названия его главной книги, Шопенгауэр разделяет весь окружающий
нас мир на волю и представление. Напомню, «что есть мир» — это
основной философский вопрос для Шопенгауэра. Позволю себе отступить от хода
изложения, используемого философом, и попробую подойти к вопросу с другой
стороны путем, который кажется мне более систематическим и доступным для моего
инженерного метода познания. 
            Ранее
я описывал, что свою философию Шопенгауэр строит на культуре Древней Индии, а
также на буддизме, являющемся по сути своей пантеистической философией. В
качестве первоначала Шопенгауэр указывает субстанцию, называемую им воля,
так как это слово, по его мнению, наиболее верно передает сущность этой
субстанции — беспрерывное стремление, хотение, воление. Если угодно, волю можно
назвать законом существования мира, его основной причиной и наполнением. Мир
есть воля. Основным же свойством воли Шопенгауэр признает объективацию в своих
стремлениях, то есть проявление своей сущности посредством взаимодействия
различных объектов (К глубочайшему моему сожалению, я вынужден использовать
здесь точку зрения человека., каковым сам являюсь. Так, для меня как для
человека мир есть не только воля, но и представление, и все что я познаю, я
познаю лишь как свое представление. Может возникнуть естественный вопрос — если
воля есть все, а выражаться она должна через что-то еще, но тогда это второе —
не воля. Немного не так. Воля есть все. Подробнее это будет описано позднее, А
пока что представьте, что проявление воли есть крупицы песка и капли воды. А
вот идея прилива — есть воля). Воля объективируется ступенями. Именно
это разделение на ступени позволяет Шопенгауэру построить свою грандиозную
систему мировоззрения, вывести из нее ответы на очень многие вопросы и в конце
концов придти к очень спорному заявлению о совершенстве человека, как высшей
ступени объективации воли.
            Самой
низкой ступенью объективации Шопенгауэр называет силы природы. Те силы, которые
действуют везде и всегда — магнетизм, электричество, гравитация, химические
силы. Мы не можем описать ни чем вызваны эти силы, ни что является конечной
целью их действия. Существование этих сил доступно нам только через их
воздействие на материю. и, так как мы имеем в познании лишь результат этого
воздействия, то невозможно говорить о причине появления этих сил. Я хочу
подчеркнуть здесь слово «невозможно». Допустим, что идя по лесу, мы
увидели сломанную ветку. Сломал ли ее ветер, неосторожный зверь или человек
оставил себе заметку, чтобы не сбиться с дороги — мы узнать не можем, а видим
лишь проявление какой-то другой силы. Также мы не можем познать причину
тяжести, электромагнетизма, радиации — это просто выше нашей познавательной
способности. Во всех науках действие подобных сил считается аксиомой и
дальнейшие выводы делаются с их учетом. 
            При
рассматривании дальнейших ступеней объективации Шопенгауэр выводит интересную
закономерность: более высокая ступень объективации может существовать, только
подчиняя себе более низкие ступени объективации. Так, магнетизм может подавлять
силу тяжести, химические силы способны побеждать магнетизм и так далее.
Химическим силам, кстати, надо отдать пальму первенства в построении системы.
Здесь не место подробно описывать путь организации простейших молекул в сложные
соединения и биологически активные вещества, но следует признать, что именно
наличие каких-то, нашему пониманию не доступных химических законов, вызвало появление
сложных органических форм, подчинивших себе более низкие степени объективации
воли, но сохранивших в себе стремление как основную сущность воли. Таким
химическим силам Шопенгауэр уделяет крайне мало места., и это упущение вызывает
недопонимание перехода от падающих камней к растениям и животным, который
читателю приходится домысливать самостоятельно. На данном этапе такой скачек
простителен, но в дальнейшем упущение такого ключевого перехода привело бы к
потери нити изложения и приходится быть предельно внимательным, чтобы уследить
в зигзагообразных плутаниях мысли Шопенгауэра осноную идею развития его
системы. Итак, при некотором переходе от растений к животным, происходит
качественный переворот. Появляется восприятие. Здесь под восприятием будем понимать
способность организма (пусть это будет уже организм, а не просто физическое
тело, как если бы речь по-прежнему бы шла о притяжении и электричестве)
изменять направление своего стремления в зависимости от внешних раздражений.
Очень важно, что изменение стремления носит локальный характер и не подменяет
конечную цель стремления. Удачной аналогией здесь будет следующая: когда утром
я иду из дома к метро, я обхожу канавы, деревья, людей. Но конечная цель пути —
метро при этом не изменяется, то есть стремление не меняет своей сущности.     
            Шопенгауэр
вводит далее очень важный, концептуальный элемент в своей философии — мир как
представление. Под представлением понимается разделение мира на объект и
субъект.Такое разделение является следствием появления познания, так как каждое
познание предполагает наличие познающего — субъекта и познаваемого — объекта.
Описывая основные черты мира как представления, Шопенгауэр особо отмечает
взаимосвязь и взаимозависимость объекта и субъекта, говоря, что их существование
немыслимо друг без друга. Философ здесь прямо заявляет о нелепости вопроса
первичности субъекта или объекта именно потому, что они подразумевают друг
друга. Второй особенностью существования мира как представления является то,
что время, пространство и материя могут существовать только как формы познания
и не присущи воле и ее проявлениям как таковым до познания. Отсюда вытекает
важное следствие: все вопросы с оттенком времени, пространства и причинности
неприменимы к воле. Мы просто не имеем права задавать такие вопросы, так как
воля не обладает перечисленными характеристиками. Это заключение уже приводит
нас к ответу на основной вопрос данного реферата, но мы подождем пока.
            Самым
первым способом познания является рассудок — свойство мозга сопоставлять
воздействующие на организм раздражения с последствиями, к которым они приводят.
Рассудком обладают все животные и именно им они отличаются от растений.
Познание рассудком имеет своим результатом либо действительность — познанное
верно, либо призрак — то, что рассудок познал неправильно. Рассудок является
коррелятом материи, то есть познает причинность в действии раздражения. Бытие
материи состоит в ее действии и именно это действие познается рассудком.
            Следующий
скачок в ступенях объективации воля делает тогда, когда выводит на арену
человека с его мощнейшим оружием — разумом. Разум — ключевой элемент познания,
отличающий человека от животных. Основное свойство разума — образовывать
понятия, то есть переводить познанное в абстрактное состояние, доступное для
дальнейшего познания без непосредственного воздействия раздражения. Говоря
по-простому, и человек и животное могут познать какое-то явление, но, в то
время как животное осознает связь между причиной и действием явления лишь на
рассудочном уровне, и познание это проявляется лишь в минуты непосредственного
воздействия раздражения (рефлекс), то человек, в дополнение, способен
анализировать причину, следствие и оперировать уже проанализированными
понятиями. Так, Шопенгауэр указывает наличие у человека двух миров
существования — абстрактный и реальный. Именно в наличии абстрактного мира
человек коренным образом отличается от животных. Шопенгауэр заявляет, что
именно из-за наличия разума человек есть высшее создание природы, так как
единственный из познающих этот мир способен анализировать его.
            Уясняя
описанную структуру, отметим, что разум способен оперировать только познанным.
И, хотя по возможностям познания стоит выше рассудка, но целиком и полностью
опирается на него. Отсюда следует важное заключение — в понятиях человека нет
ничего, что не познавалось бы до этого рассудком. 
            Для
сохранения ровности изложения напомню, что и разум и рассудок есть только
способы познания, которое в свою очередь есть лишь ступень объективации воли.
Это ни на мгновение не следует выпускать из внимания.
            Как
познаваемое рассудком делится на действительность и призрак, так и познаваемое
разумом делится на истину — верно познанное, и заблуждение — познанное неверно.
Истина и заблуждения составляют понятия. Понятия- это особые субстанции,
продукты познания разумом. Мы не можем постигнуть их сущности, а можем их
только мыслить. Предметами истинного опыта служат лишь действия, основанные на
понятиях — язык, наука, вообще «всякая планомерная деятельность» а не
сами понятия. Это еще раз демонстрирует нам, что мы можем познать лишь
результат действия воли, но не ее саму. Именно так, потому что в данном случае
понятие есть ступень объективации воли, лежащая вне мира как представления.
            Другим
критерием разделения понятий является деление на абстрактные и конкретные.
Вторые ближе к рассудку, так как имеют свое основание в реальном мире. Это
такие понятия, которые мы всегда мыслим, говоря об идеях Платона — идеи лошади,
стола, авторучки и так далее. Абстрактные понятия не имеют коррелятов в реальном
мире, а выводятся исключительно из других понятий. Таких понятий великое
множество. и только деление их на категории отняло бы значительное время.
Каждый сам сможет привести примеры абстрактных понятий — мощность, доброта,
страх и т. д.
            Признав
наличие понятий, Шопенгауэр вводит способность суждения — понимание отношений
между понятиями. Кроме того, он определяет знание, как наличие во власти
человеческого духа таких суждений, которые находят себе достаточную основу
познания в чем либо вне себя самих. Иначе говоря, знание — есть закрепление в
понятиях разума того, что познано иным путем. В качестве противоположности
знания как оформившегося понятия Шопенгауэр противопоставляет чувство — нечто,
данное в рассудочном познании, но не оформившееся как понятие. Именно чувствам
он приписывает основную роль в формировании характера индивида. Здесь чувства
не могут быть выражены словами, так как слова есть орудия понятий, а чувства
гораздо шире, глубже, искренней и, как правило, истинней. Чувственный мир человека
приближает его к животным в том, что касается познания реальной
действительности. Но при суждении — оперировании абстрактными понятиями —
человек также обращается к чувствам, и во многом благодаря им познает истину,
так как чувственное познание первично по отношению к разуму. Именно поэтому
Шопенгауэр посвящает несколько глав обсуждению вопроса превосходства искусств
над точными науками, так как последние используют преимущественно абстрактные
понятия для своего развития, в то время, как первые оперируют чувствами.
Наглядность всегда имеет преимущество перед логикой. Именно это утверждение
приводит Шопенгауэра к критике геометрии. Он утверждает, что человеку для
познания свойств геометрических фигур гораздо проще взглянуть на нее, чем
строить у себя в уме сложные умозаключения.
            В
качестве крайней вершины развития, которой может достичь человек, Шопенгауэр
указывает максимальное развитие практического разума — перевод всех познанных
идей в категорию абстрактных истин. Именно такое развитие разума дает человеку
возможность всестороннего обзора жизни в ее целом. То есть человек будет иметь
достаточно материала для познания в себе самом, а не во внешнем мире, что
приведет к уменьшению влияния внешнего мира на суждение и сознание человека,
что приведет к душевному спокойствию — идеалу стоического мудреца, каким его
видит Шопенгауэр.    
            Итак,
мы подошли к самой интересной, опасной и захватывающей части доклада. Перед
тем, как сделать короткий и неутешительный вывод, я попробую вкратце повторить
описанные шаги размышления. Мир есть воля. Сущность этой воли есть стремление.
Воля дана нам лишь в своих проявлениях и непознаваема нами, так как все
возможные формы познания относятся лишь к проявлению воли, а не к ней самой (к
примеру, мы так же не можем познать неведомое нам животное по одному его следу
на снегу). Проявления воли — ,объективации, выстраиваются по ступеням, начиная
с самых нижних  «сил природы» и ко все более высоким. На одной из
ступеней объективации возникает познание и, следом за ним, мир как представление.
Где представление — способ существования познания, подразумевающий синтез
субъекта и объекта. На самой высокой ступени объективации стоит разум — способ
познания, присущий только человеку. Особенностью разума является возможность
подчинять себе более низкие степени объективации воли, познавая их. То есть
воля достигает в разуме возможности познать самое себя. Это заключение
понадобится  Шопенгауэру позднее, при выводе этических правил… А теперь
зададим вопрос — зачем живет человек?
            Попробуем
ответить на этот вопрос с позиции философии Шопенгауэра. Человек есть ступень
объективации воли и как тело и как разум. Но говорить о цели существования
ступени объективации воли бессмысленно, как бессмысленно спрашивать, зачем
деревья качаются, и зачем падает камень. Дозволен здесь только вопрос
«почему», приводящий нас к причинной связи человека и воли. То есть,
мы должны были бы задать вопрос «зачем воля стремится?». Но и этот
вопрос некорректен, так как несет в себе оттенок формы познания (причина,
время, пространство), а формы познания не присущи воле. Я даже устал это
повторять. Объяснение может показаться запутанным, но Шопенгауэр позаимствовал
у Спинозы замечательный пример о мыслящем камне. Проведя аналогию между
пущенным камнем и человеком, мы можем только догадываться о целях руки, нас
запустившей, но никогда их не узнаем. Так же и человек. Он живет только потому,
что его живет жизнь, и ни цели, ни исходной посылки мы никогда не узнаем. А раз
так, то мы можем сколько угодно придумывать любые цели для жизни, оправдывать
их какими угодно мотивами. Все они одинаково безосновательны для существования
человека. Говорю теперь совсем просто — смысла в человеческой жизни нет и быть
не может.
            Вот
к такому выводу приходит Шопенгауэр в своей философской работе «Мир как
воля и представление». Необходимо отметить, конечно, что здесь речь идет о
человеке, как о высшей форме существования, а не о его животном начале, смысл
существования которого ясен и раскрывается Шопенгауэром во всей своей правде —
это только стремление продолжить род. Стремление продолжить стремление. Но к
отдельному индивидууму с его эгоистическим внутренним я (а это тоже ступень
объективации воли), этот смысл существования никакого отношения не имеет.
Теперь каждый вправе сделать для себя вывод — кто я (тварь дрожащая, или имею
право…): животное или человек. Если я живу только рассудком и всем, что ниже
него, то моей целью останется воспроизведение себе подобных. Если же я смею
назвать себя человеком, то смысла в моей жизни нет. 
Путь
            Всем,
кто внимательно ознакомился хотя бы с предыдущей главой, будет понятно, как же
тяжело мне будет излагать далее.
            Высшая
степень познания сущего по Шопенгауэру состоит в осознании бесцельности
человеческого существования. Освященный этим знанием индивид перестает
стремиться, а становится просто пассивным наблюдателем текущей вокруг него
жизни. Не правда ли, очень похоже на просветление у буддистов. Что ж, это еще
раз демонстрирует нам, откуда растут корни шопенгауэрской философии. Восточная
философия была мало популярна в Европе в 19 веке и за распространение идей
буддизма и вед Шопенгауэру следует сказать огромное спасибо. Может именно
благодаря ему многие европейцы стали мечтать о нирване. Но в одночасье нирваны
не достичь, и философ, стремясь объяснить это читателю, сооружает-таки
этическую надстройку над своей системой, вступая при этом в противоречие со
своей же философией. При прочтении «Мира как воли и представления» с
должным вниманием, несмотря на обилие уклонов и зигзагов, основная идея
вырисовывается достаточно ясно до тех пор, пока Шопенгауэр не пытается ввести
этику в четвертой книге. И, хотя философ постоянно настаивает на том, что
отвечает на вопрос «что», но основным вопросом читателя будет
«ну и что теперь делать?». И так как жизнь есть движение, то даже к
осознанию бессмысленности движения надо двигаться.
            Шопенгауэр,
поэтому, разворачивает свои мысли в двух направлениях. В «Мире…» он
продолжает теоретически рассуждать о поведении разума, как высшей ступени
познания, а в «Афоризмах житейской мудрости», отступая от своих
принципов, о чем честно предупреждает еще во введении, приводит
систематизированный «учебник жизни». 
            «Афоризмы
житейской мудрости» начинаются, да и пропитаны насквозь одной главной
идеей, вынесенной в эпиграф цитатой из Шамфора: «Счастье есть вещь
нелегкая. Его очень трудно найти внутри себя и невозможно найти в другом
месте». Подобные цитаты из самых разнообразных источников приводятся
довольно часто, подчеркивая образованность автора… Книгу свою Шопенгауэр открывает
классификацией благ человеческой жизни. Говоря о благах, нельзя не отметить,
что определения их постоянно вызывали споры среди философов, Шопенгауэр дал
простое и изящное определение — благо есть то, к чему в данный момент стремится
воля. Здесь важно отметить, что именно в данный момент, так как через мгновение
мотив превращается в квиетив, и то что было благом, начинает отталкивать. Блага
же людские Шопенгауэр делит на три категории: что есть индивид, что он имеет и
чем представляется. Ключевым понятием (выведенным еще в «О свободе
воли») философ считает неспособность индивида изменить что-либо по своему
усмотрению. Воля предполагается несвободной. Поэтому за подлинные блага
Шопенгауэр принимает те, что относятся к первой категории — что человек есть
сам по себе. Именно эти блага всегда получают приоритет: здоровье перед
богатством, душевный покой перед мнением окружающих и так далее. Поэтому
приветствуется всякое жертвование внешними благами (второй и третьей
категориями) перед благами внутренними. «Афоризмы… » носят в
большей мере этический характер, чем «Мир…», поэтому в первом труде
мы обнаруживаем именно упор на освобождение от общественных благ, а во втором
нам рисуется картина уже полного освобождения от всякого рода стремлений.
Прочитав «Афоризмы…», рука сама тянется поставить «блага»
в кавычки, так как Шопенгауэр очень четко и едко показывает всю подноготную тех
«жизненных достижений», которые так манят к себе человека в жизни
вообще и в обществе в частности. Слава, честь, богатство, семья — все это ничто
перед внутренним наполнением индивида. Много раз автор повторяет мысль, что
человек, которому достаточно внутреннего богатства, не будет искать его извне,
а духовно бедный человек, напротив будет стремиться к внешнему удовольствию
всякого рода, в то время как внутри он останется таким же несчастным.
            Таким
образом, самым правильным путем к познанию себя Шопенгауэр называет уединение,
к которому он и призывает на страницах «Афоризмов житейской
мудрости». Уединение, отказ от контактов с обществом, путешествий и так
далее — необходимый фактор в познании сущности мира и философ настаивает на
приучении к одиночеству с юношеских лет, хотя признает, что истинное
наслаждение одиночество начинает приносить лишь в зрелом возрасте и в старости.
С этим трудно не согласится. Для того, чтобы насладиться плодом, надо дать ему
войти в сок — и чтобы понять, кто же ты есть на самом деле, надо лать
раскрыться своему характеру.
            Подробно,
страница за страницей, Шопенгауэр развенчивает ценность богатства, чести,
славы, признавая в качестве высшего правила житейской мудрости аристотелевское
«рассудительный ищет свободы от страдания, а не того, что доставляет
удовольствие». Шопенгауэр провозглашает характер счастья как
отрицательный, то есть состоящий в отказе от всякого рода наслаждений.
«Счастье — есть удовлетворение какого-нибудь желания. Желание — то есть
лишение, есть предварительное условия всякого наслаждения. Таким образом,
удовлетворение или счастье никогда не может быть чем-нибудь иным, кроме
освобождения от горести и от нужды…» И вторую половину книги, по мере
возможности, рекомендует нам поведение, которое должно привести к подлинному
душевному спокойствию.
            В
главной своей книге он делает упор на несколько другой аспект познания сущности
мира. Рассматривая волю как нечто стремящееся, Шопенгауэр характеризует
проявление ее действия зависимым от сочетания мотивов и квиетивов, при
различном сочетании которых воля может либо утверждать себя, либо отрицать.
Утверждение воли есть само хотение, беспрерывное и не нарушаемое никаким
познанием. Отрицание же наступает, чаще всего, когда мотив становится квиетивом
в процессе  утверждения. Попробую пояснить это на примере. Когда мы испытываем
жажду, вода является для нас весьма сильным мотивом, и мы отрицаем все
остальное для достижения ее. Утолив жажду, мы уже смотрим на воду с
безразличием, а выпив литра два кряду мы переводим воду в разряд квиетивов, так
как от одного только ее вида нас уже тошнит. При этом вода не менялась, а
менялась лишь наше отношение к ней в зависимости от мотивации. 
            Таким
грядущим квиетивом для воли как таковой Шопенгауэр называет познание. Познание
«…дает возможность отвергнуть хотение, найти искупление в свободе,
одолеть и уничтожить мир…» Любопытно, что самоубийство в качестве
способа уничтожения хотения Шопенгауэр не принимает, объясняя это тем, что
самоубийца отрицает не волю к жизни как таковую. Напротив. Он хочет жить. И
утверждение воли к жизни в нем настолько велико, что он решается на отрицание
существующей вокруг него действительности. Но человек обладает разумом, этой
высшей ступенью познания, а познание дает возможность отринуть хотение. Начало
такого отрицания Шопенгауэр рисует в следующем переходе: осознание единства
всего сущего — сочувствие к ближнему как к самому себе — добродетель как
проявление сочувствия — аскетизм как последняя, высшая стадия добродетели.
Здесь можно, кроме очевидной аналогии с житиями православных святых, провести
параллель со стадиями любви, приведенными Платоном в «Пире».
            Аскетизм
выражается в добровольной и намеренной нищете, наступающей вследствие раздачи
имущества для облегчения чужих страданий и служащей для намеренного умерщвления
воли. Мало того, аскет не только должен отказываться от всего, что ему приятно.
Напротив, он должен делать все, что ему неприятно, дабы тем самым волю
максимально придушить. Также как духовную волю, он умерщвляет и свое тело. Ведь
тело это тоже проявление вечной воли. То есть наш герой мало ест, не моется, не
бреется и не лечит болячки. Когда же смерть простирает к нему свои сухие длани,
он радостно ступает в ее объятья с чувством выполненного долга. Ибо со смертью
кончается мир, кончается страдание.
            Шопенгауэр
указывает, что уничтожение воли к жизни не есть придуманная им самим
философская байка. Оно, в различных вариантах, является основой самых разных
философских и религиозных течений. Мне нет нужды приводить здесь примеры.
Каждый знакомый с историей философии справится с этой задачей самостоятельно.
Такое единодушие показывает нам что данная точка зрения по меньшей мере близка
к истине, раз ее высказывали в разное время и в разных местах лучшие умы мира.
            Одним
из первых шагов в умерщвлении воли, Шопенгауэр видит в подавлении полового
инстинкта. Описание этой стороны человеческой жизни  он приводит как в
«Афоризмах…», так и в «Мире…». В «Афоризмах
житейской мудрости» Шопенгауэр показывает половую честь, как проявление
социального сговора мужчин и женщин соответственно. Женский пол, говорит он,
требует от мужчин буквально всего, что ему желательно и нужно; мужчины же
требуют от женщин прежде всего и непосредственно только одного. Поэтому надо
было так устроится, чтобы мужской пол получал от женского это одно лишь в
случае, если он возьмет на себя заботу обо всем остальном, в том числе и о
родившихся детях. Я не цитирую далее, но уже и этого достаточно, чтобы
показать, что такое устройство мира есть феномен проявления всемирной воли в
социальных отношениях между индивидами.
            Гораздо
жестче и шокирующе звучит тема полового инстинкта во втором томе главной книге
(глава «Метафизика половой любви»). Здесь совершенно неприкрытым
образом показывается приоритет воли, а не индивидуума в проявлении этого
инстинкта. Для индивида продолжение рода есть постоянное страдание, начиная с
выбора партнера и заканчивая заботами о воспитании потомства. Но на протяжении
всей истории человечество строило свою культуру именно на воспевании любовных,
половых переживаний — стремлении возродится в потомстве, что не присуще
индивиду. Напротив — Шопенгауэр постоянно указывает на эгоистическое начало
одиночного проявления воли. Именно освобождение от полового инстинкта  есть
первая, главная и самая тяжелая из всех побед, которую человек должен совершить
над своей волей для достижения покоя.
            Предпоследнее,
о чем бы я хотел упомянуть в этом беглом взгляде на этику Шопенгауэра, это то
место, которое он уделяет красоте вообще и прекрасной музыке в частности при
познании сущности мира. Приобщаясь к созерцанию прекрасного, говорит
Шопенгауэр, мы на миг отрешаемся от всех желаний и забот и становимся чистыми
субъектами познания. Поэтому любование прекрасным, с его точки зрения, есть
наиболее быстрый и верный способ познать волю. Музыка, считает он, есть самое
яркое изображение воли. Распределение тонов коррелируется со ступенями
объективации воли, связывая низкие басовые тона с силами природы, а самые
высокие с полетом познания. Такое восприятие музыки направляет наш разум в
правильное русло для дальнейшего познания мира.
            И
в заключении книги того, кто смог пробраться через интересное, но непростое
предыдущее изложение, ждет неожиданный сюрприз. Шопенгауэр встречает его
риторическим вопросом:  после того, как мы достигли отрицания всякого хотения,
искупления от мира, уничтожили волю — что перед нами остается? Ответ поистине
шокирующий. Остается ничто.  Но ничто здесь понятие относительное. Его
следует понимать как то, что не воля. Оно не мыслимо нами, так как то,
что мы можем мыслить — это наш мир, то есть воля. Поэтому мы должны
удовлетвориться тем отрицательным результатом, что мы достигли границы
положительного знания. Но что мы теряем? Если ничто упраздняет волю, то оно
уничтожает и страдание и постоянное стремление, принося нам то освобождение
которого мы так долго добивались. И если ничто нас страшит, это всего лишь
лишний раз указывает , как сильна в нас воля к жизни.      
Здоровая
критика
            Сначала
я хотел рассмотреть
несколько слабых мест в философии Шопенгауэра, но, поразмыслив, решил
ограничиться критикой только одного положения. Того, что человеческий разум
есть высшая ступень объективации воли. Начнем с того, что признание чего-либо
высшим, в частности самого себя, очень опасно в социальном плане. Человек —
царь природы и может делать с ней все, что захочет. Светлокожие выше чернокожих
— отличная предпосылка для расизма. Достается здесь и евреям. С высоты двадцать
первого века хорошо видно, к чему привели подобные точки зрения. Особенно мороз
по коже пробирает, когда осознаешь, что это говорится немцем за сто лет до
Гитлера. Поэтому расовая неприязнь Шопенгауэра непонятна и неприятна. Тем
более, по его же словам, своей национальностью гордится тот, кому гордиться
больше нечем.  
            С
другой стороны, признавая, что у животных есть рассудок, но нет разума, что
приводит к коренному отличию животных от людей, мы вполне можем представить
наличие неких существ, для которых разум будет низшей степенью познания. Более
высокие же степени нам познать не дано, как не дано камню мыслить. В описании
возможных проявлений этих высших ступеней познания главное не перегнуть палку,
ударившись в чистый вымысел. Но, как могли мы предположить существование ничто,
так же мы можем и предположить неких духов, для которых преграды материального
мира преодолимы, то есть чтение мыслей, прохождение сквозь стены и прочие
чудеса для них суть дела повседневные. Как я уже отмечал раньше, касательно
того, что мы познать не можем, мы вольны придумывать что угодно, так как
проверить этого никогда не сможем. Тем не менее, заявление о том, что человек
есть высшее проявление воли, я считаю поспешным.
Заключение
            Что
ж, это все. Здесь, конечно не 60 000 знаков, но в свое оправдание я хочу
сказать, что реферат этот наполнен моими собственными строками, а не
компиляцией высказываний предшественников, и не грешит постоянным
заимствованием исходного текста (хотя, есть, конечно…). Над всем, что здесь так
скупо и с такой неохотой изложено, я думал долго и мучительно. Настолько
мучительно, что был не в силах взять авторучку. И не потому, что не знал, о чем
писать — напротив, подобно буридановской ослице застывал в нерешительности
перед выбором предпочтительной темы. В конце концов, я бы предпочел прочесть
десять рефератов о Шопенгауэре, нежели самому написать один, так как последнее
вряд ли поможет мне разобраться с кучей вопросов, одолевающих после прочтения
его трудов. Хотя, чем больше я буду узнавать, чувствую, тем меньше мне
захочется высказать свое мнение по поводу, ибо «говорящий не знает,
знающий не говорит« и »приумножающий знание приумножает и
скорбь».
            Тем
не менее, написание реферата — это тот абстрактный the must, который необходим для
допуска к экзамену по философии в аспирантуре. Прослушав курс, я понял всю
шаткость научного знания и едва ли мне теперь хочется посвящать всю жизнь
изучению науки. Поэтому, если я не буду допущен к экзамену по философии, это
надо рассматривать как благо. Ведь «счастье — понятие отрицательное»,
и время, которое могло было быть потрачено на вывод частного случая уравнения
Фоккера-Планка-Колмогорова, может теперь быть потрачено на Ницше, Веблена и им
подобных…
            Так
или иначе, предвидя вопрос о недостаточной проработке вопроса, говорю, что
писать больше не могу, так как переливать из пустого в порожнее нахожу менее
полезным занятием, чем молча думать. Также перед моими глазами постоянно стоит
картина из «Степного волка» Гессе, где ясно показано, что бывает с
графоманами. А отвечая на реплики, что «раз уж пишешь, то пиши
хорошо«, замечу, что я был бы счастлив »родить в прекрасном», но
чувствую, что пока не достиг детородного возраста…
Список
литературы
1.
А.Шопенгауэр. «Мир как воля и представление» в 2-х томах. «Поппури». Минск,
1998  
2.
А.Шопенгауэр. «Афоризмы житейской мудрости». «Поппури». Минск, 1997
3.
А.Шопенгауэр. «О свободе воли». «Поппури». Минск, 1997
4.
А.Шопенгауэр. «Об основе морали». «Поппури». Минск, 1997
5.
М. Горький. «В. И. Ленин». Избранное. Лениздат, 1984
6.
История философии. Под ред. В. П. Кохановского. «Феникс». Ростов-на-Дону, 2001