Миранда с сарказмом парадирует манеру поведения Клегга, используя для этого
сложное слово: «I'll-take-your-word-for-it.» Миранда презирает Клегга,
когда тот, уставившись в альбом, всем своим видом демонстрирует, что
искусство прекрасно; и делает это для того, чтобы доставить удовольствие
Миранде, а вовсе не потом, что сам так считает: «He was sitting still
lookihg at the book with an Art-Is-Wonderful air about him.» Такие сложные
слова, как: «I'm-sorry-expression on his face», «an air of pliese-don't-
thank-me «, «I-deserve-it-all» также несут отрицательно-презрительную
оценку поведения Клегга.
  Рифмованные комбинации («a lot of  argy-bargy»)  в  сказе  Миранды  имеют
шутливо пренебрежительную окраску. Экспрессивность этих слов  базируется  на
некотором искажении привычной фонетической формы слов, которое,  однако,  не
может вызвать недоумение.
  Важную  роль  в  «Коллекционере»   играют   повторы.   Повторы   передают
значительную дополнительную информацию  эмоциональности,  экспрессивности  и
стилизации  и,  кроме  того,  часто  служат  важным  средством  связи  между
предложениями. Такие  синонимические  повторы  Клегга  на  протяжении  всего
повествования, как: «and so on», «and all», «etcetra», «all that»  не  имеют
семантической нагрузки,  относятся  к  так  называемым  «сорным»  словам.  В
данном случае повтор несет семантическую нагрузку и  указывает  на  то,  что
повествователь — малообразованный, неумеющий  пользоваться  словом  человек.
Об этом же говорит сочетание  повтора  с  неправильным  употреблением  формы
слова:   «and   all    the    etceteras».     Повтор    звукоподражательного
саркастического  неологизма  «la-di-da»  по  отношению  к  людям  богатым  и
образованным определяет  неприязненное,  презрительное  восприятие  «высшего
класса», который недоступен самому Клеггу:  «If  you  ask  me  London's  all
arranged for the people who canact like public  schoolboys,  and  don't  get
anywhere if you don't have the manner born and the right la-di-da  voice-  I
mean rich people's London, the west End, of  course.»  Важно  заметить,  что
противопоставляя  Миранду  всем   остальным,   Клегг   пользуется   тем   же
неологизмом: «She is not  la-di-da,  like  many…»,  «Her  voice  was  very
educated, but it wasn't la-di-da…and you didn't have any  class  feeling,»
что звучит в его устах похвалой, наивысшим комплементом в адрес Миранды.
  Как мы уже говорили, словарный состав  Клегга  подчеркнуто  обезличенный,
как, впрочем, и его портрет: «Absolutely sexless  (he  lookes)…  Fish-eyes
they watch. That's all . No expression». Коллекционер делит мир на  «плохое»
и  «хорошее»,  «правильное»   и  «неправильное».  «Good»,  «bad»,   «nasty»,
«funny», «wrong», «rihgt» -тесно повторяющиеся речевые элементы. Мир  Клегга
ограничен  рамками  его  увлечения,   он   не   способен   мыслить   другими
категориями, более яркими…
  В сказе коллекционера мы находим и чисто лексические повторы:  «All  that
right after she said I  could  collect  pictures  I  thought  about  it:;  I
dreamed myself collecting pictures, having a big house with famous  pictures
hanging on the walls… But I knew all the time  it  was  silly;  I'd  never
collect anithing but butterflies. Pictures don't mean anything  to  me  …»
Лексические повторы:  «collect»,  «pictures»,  «anithing»  сочетают  в  себе
экспрессивность и функционально-стилистические черты, из чего можно  понять,
что слова эти принадлежат человеку малограмотному, плохо  владеющего  речью,
замкнутому в своем маленьком мире  бабочек  и  боящемуся  выйти  за  границы
этого мира.
  Речь Клегга изобилует словами широкой семантики: «thing»,  «staff»,  «all
that» и т.п., что характерно для разговорного стиля и просторечия.
					







  Часто употребляемый Клеггом усилитель «of course» лишен эмоциональности и
зависит от контактоустанавливающей функции: «…of course, I thought it  was
only  pretending»;  «I  have  gone  red,  of  course»;  «…with   all   the
precaution, of course» , « Miranda there, too , of course»…
  В  повествовании  Миранды  мы   находим   большое   количество   повторов
выполняющих в основном, экспрессивную и эмоциональную  функцию:»I  get  more
and more frightened» «…and breathing in  wonderful,  even  though  it  was
damp  and  misty,  wonderfulair»,  «wickedly  wickedly  cunning»,   «Endless
endless time»,  «And there's escape, escape, escape», «I  must,  must,  must
escape»,  «I  knitted,  knitted,   knitted…»,   «…he   stared   bitterly
bitterly»,  «  Affluence,  affluence  and  not  a  soul  to  see»,  «Useless
useless»… Как видно из примеров, повтор создает эмфазу  путем  удвоения  и
даже  утроения  слова.  Экспрессивность  во   всех   этих   примерах   носит
усилительный характер.
  С самого начала сказа Миранды мы сталкиваемся с символикой света —  целой
группой лексем значение которых так или иначе связано  со  светом:  «light»,
«day light», «nightlights», «sun», «shine»,  «God»,  «sunlight,»  «  white»,
starlight», «keyholeful of light», «artifical light», «flaslight».
  Этим  словам  противопоставлены  такие   как:   «madness»,   «aufulness»,
«derkness,» «devil»,  «hell», «ugliness»…
  Для Миранды свет — символ жизни. Обращаясь  к своей сестре Минни, Миранда
напишет «the thing I miss most of all is fresh light: I can't  live  without
light.  Artificial light, all the lines lie, it almost makes  you  long  for
darkness».  Миранда скучает по всему новому, свежему.  Рассказывая  об  этом
сестре,  она  пользуется  многозначностью  слова  «fresh»  (свежий,   новый,
чистый) в сочетании с поворотом : «I have been here over a week now,  and  I
miss you very much, and I miss the fresh air and  the  fresh  faces  of  all
those people I so hated on the Tube  and  the  fresh  things  that  happened
every hour of every day if only I could have seen them — their freshness,  I
mean. The thing  I  miss  most  of  all  is  fresh  light…»  Использование
многозначности слова в сочетании с повтором по своей стилистической  функции
приближается здесь к игре слов, т.к. прилагательное «fresh»  используется  в
разных вариантах и с разными коннотациями.
  Исходя  из  всего  вышесказанного,  мы  можем  предположить,  что  как  у
читателя, так и у самого автора Миранда ассоциируется  с  красотой,  светом,
свежестью,  чистотой…  Миранда  —  это  мир  прекрасного.   Миру   Миранды
противопоставляется  мир  Калибана  —  темнота,  уродство,  искусственность,
ограниченность, жестокость, насилие. зло…
  Лейтмотив противопоставления прекрасного и уродливого проходит не  только
через все повествование Миранды, но  и  через  все  произведение  Д.  Фаулза
«Коллекционер».
  В  сказке  Миранды  встречаются  и  случаи  звукового  повтора   в   виде
аллитерации  в  сочетании  с   частичным   повтором   (т.е.   использованием
однокоренных слов) «I love life so I nurr know how much  I  wanted  to  live
wanted to live  ,befor…»  Синонимичный  повтор  «ugly-nasty»,  «beautiful-
nice» обобщает главную  идею  произведения:  «I  just  think  of  things  as
beautiful or not. Can't you understand?  I don't think of good or bad.  Just
of beautiful or ugly. I think a lot nice things are ugly and a lot of  nasty
things are  beautiful»  Серии  лексических  повторов  чередуются  в  тексте,
причем каждый ряд соответствует какому-нибудь  одному  идейному  сюжету  или
эмоциональному мотиву. Так, например, мотив презрения к невежественности  и,
вытекающий из него, мотив желания как можно больше узнать  влекут  за  собой
целый  ряд  лексических  поворотов:  «Now  I   hate   ignorance!   Caliban's
ignorance, my ignorence, the world's ignorance!  Oh, I could cry, and  learn
and learn and learn. I could cry, I want to learn so much».
  Мотив ненависти  к  Калибану  заставляет   Миранду  произнести  следующие
слова: «If only I had the strength  to  kill  you.  I'd  kill  you.  Like  a
scorpion. I will when I'm better. Prison's too good for you.  I'd  come  and
kill you.» Большую стилеобразующую роль играют так  же  две  противоположные
тенденции, связанные с конкретными условиями общения (т.е.  прежде  всего  с
его устной формой) а именно компрессия,  которая  приводит  к  разного  рода
неполноте выражения, и избыточность.
  На уровне лексики компрессия проявляется в преимущественном  употреблении
одноморфемных слов, глаголов с постпозитивами. Такие слова мы находим как  в
сказе коллекционера, так и в повествовании Миранды:  «to  be  up»,  «to  get
out», «to give in», «to find out», « to fix up», « to clear up», «  to  nail
in», «to get on», и т. п.
  Тенденция к избыточности связана в первую очередь с  неподготовленностью,
спонтанностью  разговорной  речи.   Элементы,   избыточные   для   предметно
логической информации,  могут  быть  экспрессивными  или  эмоциональными.  В
просторечии  это  —  двойное  отрицание,  что  нередко  можно  встретить   в
повествовании коллекционера: «…I would narr not get a doctor  if  she  the
was really ill» и др.  Необходимо отметить утрированно  частое  употребление
местоимения  первого   лица   в   повествовании   Клегга;   что   изобличает
самодовольство и эгоизм говорящего: «I sent him away. then  the  vicar  from
the village came to me and I had to be rude with him. I said I wanted to  be
left alone, I was Nomonformist, I wanted nothing to  do  with  the  village,
and he went off la-di-da a huff. Then there were several  people  with  van-
shops and I had to put them off. I said I bought all my goods in Lewes».
  2.3.3. Синтаксический уровень.
  Каждому функциональному стилю свойственны свои особенности синтаксических
построений, свои типичные конструкции,  которые  вводятся  в  художественное
произведение  и  взаимодействуют  в  нем   со   специальным   стилистическим
эффектом.  Для  разговорной  речи  характерны  избыточность  синтаксического
построения,    перераспределение    границ    предложения,     эллиптические
предложения, смещенные конструкции, в которых  конец  предложения  дается  в
ином синтаксическом строе, чем начало, и ,  наконец,  обособленные  друг  от
друга элементы одного и того же высказывания.
  В  традиционной   стилистике   синтаксические   построения,   усиливающие
экспрессивность   высказывания,   называются   выразительными    средствами,
фигурами речи или риторическими фигурами.  Их  можно  разбить  на  следующие
группы:
  1) необычное размещение элементов, то есть,  прежде  всего,  разные  виды
  инверсии;
  2) переосмысление синтаксических конструкций;
    3) введение элементов,  которые  новой  предметной  информации  не  дают
(например, разные виды повторов);
     4)  пропуск  логически  необходимых  элементов:  асиндетен,   эллипсис,
умолчание
и т. д;
    5) нарушение замкнутости предложения.
  Рассмотрим какими из вышеперечисленных фигур речи пользовался  Фаулз  при
создании портрета персонажей «Коллекционера».
  Некоторые  виды  инверсии  широко  используются  в  сказе  Коллекционера.
Например: «very attrective she  was  all  in  black  …»,  где  предикатив,
выраженный прилагательным предшествует  подлежащему  и  связочному  глаголу.
Этот тип инверсии особенно характерен для разговорной речи.
  «A literary quotation, I think it was» — еще один  пример,  где  с  целью
эмфазы прямое дополнение поставлено  на  первое  место.  Специфичность  речи
Клегга передается употреблением необычных  синтаксических  конструкций,  где
имеют место самые разнообразные отступления от  принятых  норм:  «It  was  a
teacher I had»; « I was feeling light-hearted; need I  add»;  «I  poured  us
one out each»; «I'm just a nobody still, aren't I?»; «You had to think  very
careful about what you said»; «I'm no beauty»; «That  next  lunch  she  said
not a word when I spoke to her»; «But I wasn't to know she was really  ill»;
«… Her eyes were stareing white like she'd tried to see  out  off  of  the
window one last time»; «How was I to know she was ill than  she  looked?»  и
др.
  Все вышеперечисленные примеры можно отнести к просторечью, что  позволяет
судить об уровне грамотности повествователя.
  Претендуя на интеллигентность, в разговоре с Мирандой   Клегг  пользуется
торжественно-напыщеными речевыми оборотами:  «I  called  in  the  regard  to
those records they've placed on order» —  вместо  того,  чтобы  сказать:  «I
asked about those records you ordered».  Или:  «I  showed  every  respect  I
could under the circumstances»; «I accept your appologies»;  «Please,  don't
oblige me  to  use  force  again»;  «I  shall  respect  your  every  privacy
providing you keep your word»; «Would  you  consider  selling  this?»;  «I'm
safe and not in danger» и т. д.
  Испытывая комплекс неполноценности, Коллекционер неосозознанно  стремится
все делать и думать так, как, по его мнению, принято  в  «высшем  обществе».
Используя  массу  устаревших  клишированных   оборотов,   архаизмов,   Клегг
полагает, что быть старомодным — это одно  из  основных  его  достоинств.  С
некоторой грустью и даже хвастовством оп говорит о  том,  что  «старомоден»:
«I'm different, old-fashioned…»; «Cliche after cliche  after  cliche,  and
all so old-fashioned, as if  he's  spent  all  his  life  with  people  over
fifty…»;  «He's  hopelissly  out  of  date»,-скажет  Миранда  о  Фредерике
Клегге. Гостиницу он называет «the lounge», проигрыватель — «gramophone»…
  Употребляя   фразеологические   единицы   в   искаженной   форме,   автор
подчеркивает некомпетентность повествователя.  Так,  например,  фразеологизм
«laugh in one's sleeve» (смеяться украдкой, исподтишка, втихомолку) в  устах
Клегга звучит следующим образом: «She was laughing up her sleeve at me.»
  Устойчивое  выражение  «spoil  the   ship   for   a   ha'   potrth   (или
halfpennyworth)  o'tar  (испортить  или  потерять  что-либо   ценное   из-за
мелочной  экономии)  в  сказе  Коллекционера  принимает   более   упрощенно-
инфантильный вариант: «I didn't want to spoil the ship for  the  little  bit
of tar». Необразованному Фредерику сложно запомнить устаревшие  «ha'  porth»
и он, не задумываясь, меняет его на «the little bit».
  Использование фразеологизма  «the  poft  calling  the  kettle  black»,  с
присущей ему экспрессивностью, образностью,  эмоциональностью  характеризует
Клегга, как человека грубого, неотесанного и невежественного.
  В результате неправильной интерпретации фразеологического оборота «to  at
sixes and sevens» (находиться в беспорядке, быть в запущенном состоянии),  в
повествовании Клегга имеет место искажение смысла высказывания.
  Использование транспозиции (т. е. употребление синтаксических структур  в
несвойственных им денотативных значениях и с  дополнительными  коннотациями)
придает повествованию особое модальное, эмоциональное  значение,  а  так  же
стилистическую  окраску.  Приведем  наиболее  яркий   пример   транспозиции,
обличающий коварство Клегга.  Купив  кольцо  и  заранее  зная,  что  Миранда
откажется выйти за него  замуж,  Клегг,  как  будто,  ждет  отказа  —  повод
оставить Миранду у себя.   Поэтому,  когда  на  предложение  Клегга  Миранда
отвечает отказом,  он  спешит  заключить:  «that  changes  everything  then,
doesn't it».  Сам  по  себе  расчлененный  вопрос,  где  имеется  прекрасное
употребление утвердительной и отрицательной  формы,  предлагает  собеседнику
выразить согласие со сказанным.  Клегг делает  это  безапелляционно,  о  чем
свидетельствует и отсутствие знака вопроса в конце предложения.
  Довольно  часто,  в  повествовании  коллекционера,  бросается   в   глаза
многосоюзие, что делает высказывание более экспрессивным:  «What  thought  I
would do was drive home and see if she was worse and if she  was  I'd  drive
her into the hospital and then I'd have to run away and  leave  the  country
or something…»
  Немаловажную  роль  для  характеристики   персонажей   играет   и   такой
стилистический прием, как повтор. В романе мы встречаем разные виды  функции
повторов.  Приведем пример некоторых из них.
  «I must have some fresh air and light. I must have  a  bath  sometimes  I
must have some drawing materials. I must have a radio or a  record-player…
 I must have fresh fruit and salads. I must have some sort  of  exercise»  —
анафорический повтор  (речевая  конструкция  «I  must  have»  повторяется  в
начале  параллельных  синтаксических  периодов)  в  сочетании  с   модальным
глаголов «must» передают нам настроение Миранды — решительность,  готовность
постоять за себя…
  На протяжении всего  романа,  Миранда  пытается  понять,  прочувствовать,
«достучаться» до Клегга. Очередная попытка сделать  это  передана  кольцевым
повтором: «Do you know that every great think in  the  history  of  art  and
every beautiful thing in life is actually what you call nasty  or  has  been
caused by feelings that you would  call  nasty?  By  passion,  by  love,  by
hatred, by truth.  Do you know  that?»  Двойной  знак  вопроса  подчеркивает
отчаяние Миранды.
  В следующем примере кольцевым повтором передана  неуверенность,  присущая
Клеггу: «I didn't know how long people could go  without  food,  she  seemed
pale and weak to me. She spent all the time sitting against the wall on  her
bad, her back turned looking so miserable I didn't know what to do.»
  Ненависть и презрение  Миранды  к  Клеггу  опять  же  выражены  кольцевым
повтором: «If only I had the strength to kill you.  I'd  kill  you.  Like  a
scorpion.  I will when I'm better… I'd come and kill you.»
  Функция  повтора  конструкций  в  следующем  примере,  сочетает  в   себе
экспрессивность  и  эмоциональность.  Миранда  счастлива,  что   весь   день
посвятила искусству, и мы понимаем, как ей дорого все, что  с  ним  связано:
«I've spent the whole day with Piero, I've read all about him,  I've  stared
at all the pictures in the book, I've lived them.»
  Отчаяние, безнадежность Миранды переданы анафорическим  повтором  речевой
конструкции «it's despair»: «It's dispair at the lack of feeling,  of  love,
of reason, in the world. It's despair that anyone can ever  contemplate  the
idea of dropping a bomb or ordering that it should be dropped. It's  dispair
that so few of us care. It's despair that  there's  so  much  brutality  and
callousness in the world. It's despair that perfecty normal  young  man  can
be made vicious and evil because they've won a lot of money…»
  В данном примере мы находим сразу несколько стилистических приемов наряду
с анафорическим повтором, здесь имеет  место  и  лексический  синонимический
повтор (brutality — callousness,  vicious-evil),  а  так  же  синтаксическая
конвергенция в виде группы однородных  членов  предложения  (feeling,  love,
reason).  Все  это  придает  высказыванию   еще   большую   динамичность   и
эмоциональность.  Беспокойство, тревогу,  страх  за  будущее  передает  эхом
звучащий вопрос: «What will happen to me I've never felt the mystery of  the
future so much as here. What will happen? What will happen?»
  Еще  один   пример   употребления   параллельных   конструкций   передает
взволнованный характер повествования Клегга: «… But I was  too  weak.  The
next thing was I was naked and she was against me and holding me but  I  was
all tense, it was like a different me and a different she.»
  В романе мы обнаруживаем многочисленные повторы, создающие  эмфазу  путем
простого удвоения  синтаксической  конструкции.  Интересно,  что  почти  все
подобные  повторы  принадлежат  Миранде,   что   позволяет   нам   дополнить
лингвистический портрет Миранды такими характеристиками, как  необыкновенная
чувствительность, эмоциональность…
  Приведем несколько примеров таких повторов: «I hate you, I hate you»;  «I
pity you. I pity you for what you are and I pity you for not seeing  what  I
am»; «don't resist, don't resist»;  «don't  kill  me,  don't  kill  me»;  «I
can't, I can't»; «I will not give in. I will not give in»; «I won't  die.  I
won't die» и др.
  Пропуск логическинеобходимых элементов высказывания  в  романе  принимает
разные формы и имеет разные стилистические функции. В  первую  очередь  сюда
относится использование односоставных и неполных предложений (эллипс).
  Весомую  долю  неполных  предложений  в  романе  составляют   предложения
диалогической  речи,  где  пропускаются  все   те   формы,   которые   легко
угадываются благодаря ситуации и контексту: «It was a teacher I had. Whan  I
was a kid. He showed me how. He collected.  Didn't know much. Still set  the
old way. And my uncle. He was interested in nature. Always helped.»
  Огромное  количество  односоставных  и   неполных   предложений   придают
повествованию Миранды интонацию живой речи,  динамичность,  эмоциональность:
«The time in prison», « Endless time»; «The  mock-humble»;  «No  newspapers.
No radio. No TV»; «So daylightly, sparrows»; A for  and  two  teaspoons»;  «
Nothinglike him»; «This terrible silence» и т.п.
  Номинантные   однословные   предложения   имеют   большой   экспрессивный
потенциал, поскольку существительные, являющиеся их главным  и  единственным
членом, совмещают в  себе  образ  предмета  и  идею  его  существования:  «A
bitch»; «Exciting»; «Nothong»; «Mad»; « Light»; « Affluence»;  «  Incident»;
« Fever» и т.п.
  В сказе коллекционера  находим  пример  апозионезиса-эмоциональный  обрыв
высказывания: «If I'd spoked in a la-di-da voice and said I  was  Lord  Muck
or something, I bet…still I've got no  time  for  that».  Клегг  прерывает
свое высказывание, объясняя это нехваткой времени, но мы понимаем,  что  это
всего лишь отговорка.
  А истинная причина, вероятно, в нерешительности  Клегга  обозначить  свои
мысли вслух.
  В романе так же можно встретить пример  актуализации  морфемного  уровня.
Приведем наиболее  яркий  пример  индивидуального  неологизма,  раскрывающий
недобрую сущность Клегга — «Calibanity». В  тексте  он  служит  своеобразным
маркером эмоционального отношения с богатой импликацией.
  Таким  образом,  подводя  небольшой   итог   вышесказанному,   необходимо
отметить, что стилистические особенности синтаксического  построения  романа
позволяют противопоставить грамотно построенную речь  умной  и  образованной
Миранды простонародной (иногда  с  претензией  на  интеллектуальность)  речи
Клегга, где имеют место самые разнообразные  отступления  от  принятых  норм
(наличие двойного  отрицания  в  повествовательном  предложении,  отсутствие
согласования   времен,   пренебрежение   к   глагольным   формам,   неверная
интерпретация фразеологических единиц…)
  Стилистические особенности повествования  Миранды  (главным  образом  это
повторы) позволяют судить  о  присущих  этой  девушке  качествах  характера-
решительности, смелости, упорстве, а так же о ее  импульсивности  и  высокой
эмоциональности.
  2.3.4. Уровень образов.
  Образы создают возможность передать  читателю  то  особое  видение  мира,
которое  заключено  в  тексте,  свойственно  автору  или  его  персонажу   и
характеризует их.
  В романе  Д.  Фаулза  «Коллекционер»  присутствуют  два  главных  образа-
символа.
  Во-первых, Фредерик  Клегг  сравнивается  с  Калибаном  из  шекспировской
«Бури.»  И  действительно,  у  этого  подчеркнуто  обезличенного   типажного
чиновника из  городской  ратуши  есть  нечто  общее  с  Калибаном:  он  тоже
опрокидывает барьеры, переступает  все  табу  ,  покоряясь  своей  маленькой
идее,  он  так  же  труслив,  хотя  и  пытается   скрыть   это   за   маской
самодовольства и за наигранной уверенностью в себе. Калибан — «гнусный  раб,
в пороках закосневший». Навряд ли Клегг порочен, но это то,  что  он  раб  —
очевидно. Клегг — раб своих желаний,  раб  обстоятельств,  раб  случая,  раб
своего увлечения, раб окружающих его людей, раб «убогого мещанского  мирка»,
в котором вырос раю промежуточного социального слоя, «униженно  и  гротескно
стремящегося перенять стиль жизни и манеры людей из «высшего общества».
  Вид тропа, использованный при создании данного образа — антономазия, т.е.
употребление имени собственного (Caliban) для обозначения лица,  наделенного
свойствами известного по литературе, истории носителя этого имени (Clegg).