Алла Головачёва
г. Ялта
В первую записную книжку Чехова была внесена, а
в последнюю переписана следующая заметка: «Я не читала Спенсера.
Расскажите мне его содержание. О чём он пишет?» В скобках сделано
пояснение: «Надоедливая дама».
Эпизод
с надоедливой дамой не вошёл ни в одно из законченных сочинений Чехова, но имя
английского философа-позитивиста, социолога, экономиста Герберта Спенсера не
раз упоминается на страницах чеховских произведений. Чаще всего об этом
известном учёном говорится в повести «Дуэль», но его имя встречается также и в
черновых вариантах «Чайки», а сторонники и противники обнаруживаются среди
героев как ранней повести «Драма на охоте», так и поздней – «Моя жизнь».
Еще..
в пору своей учебы на медицинском факультете Московского университета Чехов
высоко оценил трактат Г.Спенсера «Воспитание умственное, нравственное и
физическое». В письме к старшему брату Александру, посланном в апреле 1883
года, будущий автор афоризма «В человеке должно быть всё
прекрасно…« назвал этот трактат »отличной статьёй» и поделился
планами собственной научной работы («История полового авторитета»), задуманной
не без влияния прочитанного. Исследователи творчества Чехова обратили внимание
на то, что многие положения этой статьи, одобренной студентом-медиком,
совпадают с позднейшими чеховскими высказываниями: например, о близости науки и
искусства (подобная мысль не могла бы не возмутить Л.Толстого). Есть все
основания полагать, что и в более поздние годы Чехов не переставал
интересоваться литературой подобного рода и мог познакомиться с книгой
афоризмов из сочинений Г.Спенсера разных лет и по разным областям знаний,
вышедшей в Санкт-Петербурге в 1896 году под редакцией В.Соловьёва. Во всяком случае,
в позднем творчестве Чехова прочитывается то, что можно назвать следами
знакомства со Спенсером, а один из фрагментов этого сборника откровенно
перекликается с содержанием и идеями пьесы Чехова «Три сестры». Заметим
попутно, что «Три сестры» – пьеса с подчёркнуто философствующими героями.
«Кашей не корми, а только дай пофилософствовать», – как издевательски
замечает и сам не лишённый этой страсти Солёный.
					







Фрагмент,
вызывающий ассоциации с «Тремя сёстрами», извлечён из работы Спенсера
«Основания этики» (§ 476). Содержание его таково:
«Наступит
время, когда самое высокое честолюбие будет заключаться в том, чтобы
участвовать в деле «культуры человека», хотя бы это участие не было ни оценено,
ни замечено. Из опыта мы и теперь убеждаемся, что преследование совершенно
бескорыстных целей может быть источником величайшего наслаждения; с течением же
времени станут всё чаще появляться люди, бескорыстной целью которых будет
дальнейшее развитие человечества. Эти люди, вглядываясь с высоты своей мысли в
ту далёкую жизнь человеческого рода, наслаждаться которою придётся не им самим,
но лишь отдалённому их потомству, будут испытывать тихую радость в сознании
оказанного ими содействия к её осуществлению» 1.
Отдельные
положения этого параграфа разошлись по чеховской пьесе в монологах Вершинина.
Разобьём их по пунктам и проследим соответствия в чеховском тексте. 
«Наступит время, когда…» Все философские монологи Вершинина
содержат этот мотив. «Давайте помечтаем… например, о той жизни, какая
будет после нас…«; »Жизнь тяжела. Она представляется многим из нас
глухой и безнадёжной, но всё же, надо сказать, она становится всё яснее и
легче, и, по-видимому, недалеко то время, когда…» Всякий раз, рассуждая
о жизни в будущем, Вершинин твёрдо убеждён: она будет чище и нравственней, чем
в настоящем. 
Из
отрывка Спенсера следует: нравственный долг заключается в том, чтобы «участвовать в деле «культуры человека», хотя
бы это участие не было ни оценено, ни замечено». Те же
самые мысли Вершинин стремится внушить сёстрам Прозоровым; он изумляется, когда
слышит от Маши, что дочери генерала Прозорова знают много лишнего: «…нет
и не может быть такого скучного и унылого города, в котором был бы не нужен
умный, образованный человек <…> вы должны будете уступить и затеряться
в стотысячной толпе, вас заглушит жизнь, но всё же вы не исчезнете, не
останетесь без влияния…» 
Учёный-эволюционист,
Спенсер не сомневался: «…с
течением времени станут всё чаще появляться люди, бескорыстной целью которых
будет дальнейшее развитие человечества». Вершинин
исповедует ту же эволюционную теорию и говорит об этом не раз: «Допустим,
что среди ста тысяч населения этого города, конечно, отсталого и грубого,
таких, как вы, только три <…> после вас явится уже, быть может, шесть,
потом двенадцать и так далее, пока наконец такие, как вы, не станут
большинством«; »Вот таких, как вы, в городе теперь только три, но в
следующих поколениях будет больше, всё больше и больше, и придёт время, когда
всё изменится по-вашему, жить будут по-вашему, а потом и вы устареете,
народятся люди, которые будут лучше вас…» 
Исходя
из учения о постепенности, насладиться прекрасным будущим доведётся не нынешним
поколениям, а «лишь отдалённому
их потомству«. Вершинин утверждает: »Мы должны только
работать и работать, а счастье это удел наших далёких потомков». 
Наконец,
последний, и самый важный, тезис у Спенсера – о людях, которые, «вглядываясь с высоты своей мысли в ту далёкую
жизнь человеческого рода, наслаждаться которою придётся не им самим, но лишь
отдалённому их потомству, будут испытывать тихую радость в сознании оказанного
ими содействия к её осуществлению». Вершинин изображён в
полном соответствии с этой спенсеровской характеристикой: именно как один из
тех, кто мысленно вглядывается в далёкое будущее и испытывает радость от
сознания, что творит и приближает его своей жизнью (говоря научным языком
социолога, «оказывает содействие к её осуществлению»). Сравним:
«Через двести-триста, наконец, тысячу лет, – дело не в сроке, – настанет
новая, счастливая жизнь. Участвовать в этой жизни мы не будем, конечно, но мы
для неё живём теперь, работаем, ну, страдаем, мы творим её – и в этом одном
цель нашего бытия и, если хотите, наше счастье». 
Вот,
пожалуй, самое главное, что почерпнул герой Чехова из современной философской
мысли, что стало его опорой в жизни и чем он пытается поддержать других,
сделавшихся ему близкими людей. Он говорит о себе: «Читаю я много, но
выбирать книг не умею и читаю, быть может, совсем не то, что нужно, а между тем
чем больше живу, тем больше хочу знать». Можно не сомневаться, что Спенсер
входил в круг чтения подполковника Вершинина. Сторонника эволюционного учения в
нём можно узнать по одной только следующей фразе: «Мне кажется, всё на
земле должно измениться мало-помалу и уже меняется на наших глазах». Его размышления
о будущем – это не «философистика или там софистика», как сказал бы
недалёкий Солёный. Это и не сиюминутное утешение для слабых людей, как у
старика Луки в написанной буквально вслед за «Тремя сёстрами» горьковской пьесе
«На дне». Будущее интересует Вершинина постольку, поскольку оно – в свете
эволюционной теории – неизбежное следствие настоящего. Именно стремление
осознать себя в настоящем, найти смысл, цель, оправдание своего существования
(и своих близких – своих дочерей, трёх сестёр Прозоровых) движет в первую
очередь этим героем.
Не
будет преувеличением сказать, что спенсеровские мотивы в «Трёх сёстрах»
биографичны или даже автобиографичны. Люди, подобные чеховскому Вершинину,
появлялись на книжных страницах и входили в реальную жизнь. Писатель Вениамин
Каверин в своих мемуарах вспоминал о годах, отстоящих совсем недалеко от
времени «Трёх сестёр»: «Мой отец служил в Омском пехотном полку, и среди
офицеров я искал Вершинина и Тузенбаха…» 2 Он же рассказывал
о гимназисте Юрии Тынянове, написавшем блестящее философское сочинение на
следующую тему: «Жизнь хороша, когда ты в ней необходимое звено». Поиски себя
как необходимого звена в жизни – это путь и героя любимого самим Чеховым
рассказа «Студент» 22-летнего Ивана Великопольского, и седеющего подполковника
Вершинина. Голос Вершинина влился в хор голосов о Спенсере предшествующих
чеховских героев. В конце жизни в этом хоре зазвучал и голос самого автора.
«Три сестры» писались в то время, когда жизнь Чехова круто переменилась, когда,
поселившись в Ялте, он с каким-то особым усилием, с какой-то едва ли не научной
методичностью пытался определить своё место среди крымских реалий, смысл своего
пребывания здесь и вместе с тем смысл всего происходившего вокруг. Смысл
обнаружился в том, что было усвоено с юности, с университета, но на исходе
жизни приобрело новую ценность, в трёх вещах: науке, культуре, прогрессе.
Разные мемуаристы независимо друг от друга отмечают науку, культуру, прогресс как
нравственную опору Чехова в его последние годы. Ялтинский доктор И.Н.
Альтшуллер, лечивший писателя, свидетельствовал: «Чехова отличало, я бы
сказал, благоговейное отношение к науке. <…> Он верил, что
безостановочный прогресс науки облагородит человечество. И тут он, глубокий
скептик во всём остальном, становился энтузиастом» 3. Близко
знавший Чехова в эти годы А.И. Куприн вспоминал: «…мысль о красоте
грядущей жизни, так ласково, печально и прекрасно отозвавшаяся во всех его
последних произведениях, была и в жизни одной из самых его задушевных, наиболее
лелеемых мыслей. <…> Он верил в то, что грядущая, истинная культура
облагородит человечество» 4; по другому свидетельству Куприна,
Чехов был убеждён, что «человеческое образование содействует прогрессу в
нравственном смысле» 5.
Черновиком
будущих монологов Вершинина выглядит письмо, отправленное Чеховым из Ялты в
феврале 1899 года И.И. Орлову, но здесь – признание самого писателя, а не его
героя: «Я верую в отдельных людей, я вижу спасение в отдельных личностях,
разбросанных по всей России там и сям – интеллигенты они или мужики, – в них
сила, хотя их и мало <…> отдельные личности, о которых я говорю, играют
незаметную роль в обществе, они не доминируют, но работа их видна; что бы там
ни было, наука всё подвигается вперёд и вперёд, общественное самосознание нарастает,
нравственные вопросы начинают приобретать беспокойный характер и т.д., и т.д.
<…> несмотря ни на что».
Была
ли это иллюзия, над которой захочется усмехнуться ещё одному минувшему с той
поры веку? Как говорится в тех же «Трёх сёстрах»: «Если бы знать, если бы
знать!» Ясно одно: Чехову такие мысли давали силы жить, надеяться и
работать. И как ни странно, то, что звучало такой нелепостью, – вопрос о
«содержании Спенсера» – в переносном смысле нечаянно обрело
достоверность, обернулось и в самом деле содержанием Спенсера в многогранной
чеховской жизни. Если можно вообразить себе такой показатель, как
«содержание Спенсера», – он должен быть вписан в curriculum vitae
Чехова: Спенсер бродил в его крови, он не прошёл даром ни для его творческой, ни
для личной судьбы.
Список литературы
1.
Афоризмы из сочинений Герберта Спенсера. Извлечены и приведены в систему Юлией
Рэймонд Гинджелл. Под ред. Вл.Соловьёва. СПб.: Изд-во Н.П. Колбасникова, 1896.
С. 32.
 2.
Каверин В. Собр. соч.: В 8 т. М.: Худож. литература, 1983. Т. 8. С. 696–697.
 3.
Литературное наследство. М.: Наука, 1960. Т. 68. С. 688.
 4.
А.П. Чехов в воспоминаниях современников. М.: ГИХЛ, 1960. С. 541–542.
 5.
Там же. С. 775.