Сущность, закономерность постсоциалистической трансформации России
МИНИСТЕРСТВО ОБЩЕГО И ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО
ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИКазанский институт управления, экономики и права
экономический факультет
КУРСОВАЯ РАБОТА
ТЕМА: Сущность, закономерность
и цели в постсоциалистической
трансформации России
Выполнил: студент гр. 114
Оглавление
1. Введение 3
2. Главная часть 4
I. Черты социалистической экономики 5
II. Выбор курса развития 10
III. Закономерности развития бывших государственных предприятий 12
IV. Формирование номенклатурного капитализма 17
V. Экономические реформы и процессы постсоциалистической трансформации в
России. 203. Заключение 23
Литература 25
Введение
Основными механизмам в советской экономике являлись: система
централизованного распределения ресурсов; директивное планирование и его
вырождение; плановая сделка;. «серый и черный рынок»; система планового
ценообразования; бюрократический рынок; система горизонтальных и
вертикальных торгов. Проблема государственного монополизма и
ведомственности, монополизм хозяйственных звеньев сводила на нет всю
инициативу. Все это явилось причиной кризиса советской экономической
системы. Начало экономического кризиса приходится на конец 1980х гг.
Это положило начало перехода к рынку, был выбран радикальный вариант
перехода к рынку. Но противоречие реализаций мероприятий макроэкономической
стабилизации, институциональных преобразований и структурной перестройки
экономики не дали желаемого результата сразу. Проблемы соответствия
институциональной структуры российской экономики задачам рыночной
трансформации прошли долгий путь, пока изменилось место государства в
экономике постсоциалистического типа. Противоречивость функций государства
в эпоху рыночных преобразований стали тормозом развития и вызвали кризис
российской экономикой.
Основные направления реформирования финансовой системы — это изменение типа
финансовой системы в условиях постсоциалистической трансформации экономики,
основные проблемы, возникающие в сферах денежного обращения,
государственных финансов и в денежно-кредитной сфере, реформирование
денежно-кредитной системы, становление налогово-бюджетной системы.
Системный финансовый кризис в условиях постсоциалистической трансформации
экономики вызвал вторичный финансовый кризис, и являлся как результатом
чрезмерной жесткости денежно-кредитной политики государства. Основные
направления финансового кризиса: кризис неплатежей, кризис банковской
системы, бюджетный кризис, долговой кризис, этапы их развертывания.
Трансформационный спад отличался от обычного циклического спада. Основные
функции трансформационного спада: «ловушка перераспределительного тупика»;
«финансовая ловушка»; «шоки спроса».
Важную роль в развертывании трансформационного кризиса российской экономики
сыграли взаимодействие экономических и политических факторов.Волны
проведения рыночных преобразований вызвали ступенчатый характер
трансформации российской экономики.Главная часть
Крах социалистической иерархической экономики, порожденной
фантазией и волей популистских лидеров авторитарного
политического режима, во всех странах социалистического лагеря
выплеснул ряд жизненно важных для функционирования государства
проблем. Невидимые ранее никому, кроме «узких» специалистов, они
требовали безотлагательного решения. Часть государств приступили
к решению вопросов выживания в условиях жесткого финансового
кризиса с открытыми глазами, но некоторые остались в плену
отживших мифов и демагогического популизма. Что из этого
последовало…
Финансовый кризис в России, последовавшая за ним экономическая
дестабилизация требуют серьезного переосмысления экономического развития
после краха социализма. В поисках ответа на вопрос о причинах затянувшегося
спада в целом ряде переходных экономик широкое распространение получила
концепция, связывающая этот спад с избыточным радикализмом проводившегося
экономического курса, злоупотреблением монетаристскими рецептами,
недооценкой роли государства. В этой связи попытаемся проанализировать
взаимосвязь жесткости проводимой финансовой политики, быстроты финансовой и
денежной стабилизации и адаптации предприятий к работе в рыночных
условиях[1].
Почти все постсоциалистические страны столкнулись с проблемой финансового
кризиса позднего социализма, необходимостью снятия накопленного при
социализме денежного навеса и заметного скачка инфляции в начале рыночного
перехода[2]. В этой связи эти страны можно разделить на две группы. Первую
из них составляют государства, которые сумели противопоставить финансовому
кризису жесткую денежную политику и за короткие сроки сбить инфляцию до
умеренных значений. Во второй группе стран денежная политика была мягкой,
темпы роста номинального денежного предложения подвержены резким
колебаниям, а период высокой инфляции — длительным. С известной долей
условностей проводившуюся в первой группе стран экономическую политику
можно назвать монетаристской, во второй — популистской[3].I. Черты социалистической экономики
Характерными чертами высокоиндустриальной социалистической экономики
является то, что значительная часть сформированных в ее рамках
производственных структур оказывается неэффективной и нежизнеспособной в
рыночных условиях. К тому же экономическое развитие в СССР и странах СЭВ в
70-80-х годах находилось под влиянием масштабной нефтяной ренты, которая
была обусловлена вводом в эксплуатацию высокоэффективных западносибирских
нефтяных месторождений и благоприятной конъюнктурой мирового рынка нефти.
Резкое снижение мировых цен на нефть в середине 80-х годов усугубило кризис
сложившихся при социализме производственных структур.
В этой ситуации сокращение объема производства в постсоциалистических
странах в течение первых трех-четырех лет после краха социализма носит
общий характер и крайне слабо зависит от проводимой экономической политики
(см.табл. 1 и 2).Таблица 1. Темпы роста (падения) ВВП в странах быстрой
дезинфляции (к предыдущему году).
|Страны |1990 |1991 |1992 |1993 |1994 |1995 |1996 |1997 |
|Венгрия |-3,5 |-11,9|-3,1 |-0,6 |2,9 |1,5 |1,3 |4,0 |
|Латвия |2,9 |-10,4|-34,9|-14,9|0,6 |-0,8 |3,3 |6,0 |
|Россия |-11,6|-7,0 |2,6 |3,8 |5,2 |7,0 |6,1 |6,9 |
|Словакия |-2,5 |-14,6|-6,5 |-3,7 |4,9 |6,9 |6,6 |5,7 |
|Эстония |-8,1 |-13,6|-14,2|-9,0 |-2,0 |4,3 |4,0 |10,9 |Источник: ЕБРР.
Таблица 2. Инфляция (на конец года) в странах быстрой дезинфляции
(к предыдущему году).
|Страны |1990 |1991 |1992 |1993 |1994 |1995 |1996 |1997 |
|Венгрия |33,4 |32,5 |21,6 |21,1 |21,2 |28,3 |19,8 |18,4 |
|Латвия |- |262,0 |959,0 |35,0 |26,0 |23,1 |13,1 |7,0 |
|Россия |249 |60,4 |44,3 |37,6 |29,4 |21,6 |18,5 |13,2 |
|Словакия |18,4 |58,3 |9,1 |25,1 |11,7 |7,2 |5,4 |6,4 |
|Эстония |- |304,0 |954,0 |36,0 |42,0 |29,0 |15,0 |12,0 |Истчник ЕБРР.
Еще одна черта поздней социалистической экономики — существование денежного
навеса, превышение объема денежной массы над предъявляемым экономическими
агентами спросом на деньги, проявляющееся в форме товарного дефицита.
Социалистическое хозяйство по своей природе — экономика подавленной
инфляции. В условиях фиксированных цен государство имеет широкие
возможности наращивания денежной массы. Избыточное денежное предложение
рождаемое финансированием дефицита бюджета или кредитованием предприятии
государственного сектора, не имея возможности реализоваться в более высоком
уровне цен, накапливается в вынужденных сбережениях, неудовлетворенном
спросе на товары и услуги.
Экономика подавленной инфляции может устойчиво функционировать, когда
государство имеет возможность определять для предприятии объем и структуру
производства и распределять продукцию на основе доведения адресных заданий,
срыв которых влечет за собой применение жестких санкции к руководству
соответствующих хозяйственных звеньев. Крах иерархической экономики, тесно
связанной с авторитарным политическим режимом, требует оперативного
подключения рыночных механизмов координации. В свою очередь либерализация
цен и хозяйственных связей радикально меняет условия проведения денежной
политики. Теперь избыточное денежное предложение приводит не к усилению
дефицита, а ускорению роста цен. Если при социализме у потребителя не было
выбора: вынужденные сбережения или покупка товара по более высокой цене, то
при либерализации цен такой выбор становится актуальным. Именно здесь
выявляется реальный уровень спроса денег. Важнейшими факторами,
определяющими его, оказываются предшествующая денежная история, уровень
доверия к национальной валюте и стабилизационным усилиям правительства.
Таким образом, два крупных макроэкономических процесса, с которыми
сталкиваются постсоциалистические страны, — это резкое падение производства
и реальной денежной массы. Причем эти процессы, как правило, носят
значительно более масштабный характер, чем ожидали начинавшие реформы
правительства. Отсюда повсеместное появление сразу после начала реформ в
экономико-политических дискуссиях построений, связывающих падение
производства с избыточным сжатием кредита и денежной массы, предложений
увеличить темпы роста денежной массы для стабилизации производства.
Там, где правительства оказывались устойчивыми к подобного рода
предложениям, а денежная политика жесткой, порожденная ликвидацией
денежного навеса инфляционная волна быстро сходит на нет, темпы инфляции
падают, спрос на национальные деньги и реальная денежная масса начинают
расти.
В тех случаях, когда происходит ослабление денежной политики и
правительство пытается поддержать производство, наращивая денежную массу,
процесс дезинфляции оказывается более растянутым.
Реакцией экономики на начало радикальных экономических реформ,
сопровождающееся жесткой денежной политикой, становятся серьезные
структурные сдвиги. На фоне продолжающейся в течение трех-четырех лет
переходной рецессии идет снижение доли населения, занятого в
промышленности, и доли промышленности в ВВП, но растет занятость в сфере
услуг и доля последней в объеме ВВП. Серьезные сдвиги происходят и в самой
структуре промышленного производства.
Наиболее динамичной частью экономики, как правило, оказывается частный
сектор, возникающий не столько на базе приватизированных государственных
предприятий, сколько рядом с ними.
Трудности адаптации к изменившимся условиям жизни и занятости приводят к
ухудшению ряда социально-демографических показателей. Но так как
стабилизация нового экономического уклада происходит быстро и
сопровождается уже со второго-третьего года ростом реальных доходов, это
ухудшение носит краткосрочный характер и быстро сменяется стабилизацией.
Первым макроэкономическим индикатором, свидетельствующим о приближении
подъема, становится рост экспорта на конвертируемую валюту, начинающийся,
как правило, сразу после либерализации цен, за ним следует общий рост
экспорта. Начиная со второго года реформ, обычно стабилизируются и начинают
расти уровень реальных доходов населения и реальная заработная плата.
Динамика инвестиций запаздывает по сравнению с динамикой выпуска. Рост
инвестиций в основной капитал начинается обычно лишь после начала общего
экономического подъема[4].
В странах, проводивших политику радикальных реформ, обеспечивших быструю
дезинфляцию, ресурсы, до этого связанные в неэффективных и нежизнеспособных
производствах, быстро перераспределяются в пользу предприятий и
производств, способных конкурировать в жестких рыночных условиях. Общий
рост объема производства начинается, когда рост выпуска продукции в
рыночном и государственном секторах оказывается способным компенсировать
продолжающееся свертывание неэффективных производств, унаследованных от
социализма.
Одна из важнейших причин экономической стагнации и нарастающего кризиса
социализма, приведшая к его краху, — отсутствие в социалистической
экономике набора институтов, обеспечивающих генерирование и внедрение
эффективных инноваций, автоматическое перераспределение ресурсов в пользу
хозяйственных звеньев, способных их эффективно использовать.
Формирование среды, обеспечивающей подобные стимулы, — стратегическая
задача постсоциалистического перехода. В условиях развитой рыночной
экономики важнейший механизм, позволяющий решать эти задачи, основывается
на жестких бюджетных ограничениях предприятий. Предприятия, не способные
эффективно использовать ресурсы, не внедряющие наиболее рациональные
способы производства, оказываются неконкурентоспособными начинают
испытывать проблемы с ликвидностью, становятся убыточными, их менеджеры
теряют работу, а хозяева — собственность. Именно жесткая связь
эффективности и финансовой устойчивости с сохранением контроля над
соответствующими ресурсными потоками — важнейший механизм, обеспечивающий
рыночной экономике успех в соревновании с социализмом.
В социалистической экономике, напротив, бюджетные ограничения — мягкие.
Сохранение позиции руководителя прямо зависит от его лояльности по
отношению к вышестоящему начальству, выполнения значимых для руководства
заданий по объектам и номенклатуре выпуска, но отнюдь не от эффективности
использования ресурсов и финансовых результатов. Сами масштабы выделяемых в
распоряжение предприятий финансовых и кредитных ресурсов формируются в
процессе иерархических торгов и крайне слабо связаны с финансовыми
результатами деятельности. Очевидные негативные последствия подобного
положения вещей для стимулирования эффективности производства создали базу
для формирования концепции рыночного социализма, в рамках которого, при
сохранении фундаментальных характеристик социалистической системы
(доминирующая роль государственной собственности, авторитарный политический
контроль коммунистической партии), предприятия получают значительную
самостоятельность в текущей экономической деятельности, формировании
структуры производства и хозяйственных связей, а финансовые результаты
становятся важнейшим критерием их деятельности[5].
Опыт практического функционирования социалистической рыночной экономики
показал, что в ее условиях бюджетные ограничения остаются мягкими. Даже
формально провозглашенные самостоятельные предприятия остаются частью
единой социально-политической структуры социалистического общества. Карьера
их руководителей, сохранение ими своей должности в прямой или
завуалированной форме в значительно большей степени определяются
взаимоотношениями с вышестоящими уровнями иерархии, чем с результатами
работы. Предприятие не является чужим для государства. Даже негативные
результаты его работы отнюдь не повод, чтобы резко сократить выделяемые ему
ресурсы и тем более закрыть его. Сформированный социалистической
индустриализацией набор производственных мощностей продолжает
использоваться независимо от их эффективности.
Работающие в условиях рыночного социализма предприятия существенно лучше,
чем традиционные социалистические. реагируют на изменения потребительского
спроса, в большей степени способны конкурировать по качеству выпускаемой
продукции на внешних и внутренних рынках. Но стимулы повышения
эффективности производства на них остаются слабыми, а механизм
автоматической поддержки инноваций — недейственным. Низкая финансовая
ответственность предприятий рыночного социализма создает базу для
распространения неплатежей — ситуации, при которых предприятия в массовых
масштабах не выполняют финансовых обязательств друг перед другом, кредитных
обязательств перед банками, и это не ведет ни к банкротству предприятия, ни
к смене менеджмента. Сочетание существенно выросшей самостоятельности
предприятий и низкой финансовой ответственности создает благоприятную почву
для распространения коррупции, присвоения средств предприятия структурами,
связанными с их руководством.
Уже в период, предшествующий полномасштабному краху социализма, в
большинстве социалистических стран условия функционирования предприятий
были близки к тем, которые характерны для модели рыночного социализма.
Первая реакция такого предприятия на вызов, связанный с радикальным
изменением условий хозяйствования (либерализация цен, внешней торговли,
крах СЭВ и т.д.), — наращивание взаимных неплатежей. Они служат
амортизатором, ослабляющим связь между изменившимися условиями внешней
деятельности предприятий (свободные цены, конвертируемая валюта,
конкуренция импортных товаров и т. д.) и медленной адаптацией к ним
хозяйствующих субъектов. Предприятие, не способное произвести и продать на
рынке конкурентоспособную продукцию, не имеющее поэтому достаточных
финансовых ресурсов, оказывается в состоянии не только продолжать
деятельность, но и сохранять доступ к потребляемым ресурсам, расплачиваясь
за них накоплением задолженности.
Бывшие государственные предприятия близки государству. Государство
заинтересовано в сохранении социальной стабильности и соответственно
занятости, в предотвращении резкого роста безработицы. Финансовые проблемы
предприятия нередко действительно порождены факторами, от него независящими
(неоплаченные долги за поставленную странам СЭВ продукцию, прекращение
поставок комплектующих, получаемых по линии социалистической кооперации, и
т.д.). Сама управленческая элита, во многом унаследованная от социализма,
объединена общим прошлым, выработанными нормами взаимопомощи, навыками
работы в условиях мягких бюджетных ограничений[6].
То, что государственное предприятие не может быть закрыто из-за отсутствия
средств на счете, для его директора столь же очевидно, как и для
государственных чиновников, от которых зависит возможность применения
жестких санкций. К тому же отсутствует сама правовая и организационная
база, обеспечивающая в условиях стабильно функционирующего рынка жесткую
финансовую ответственность. Нет укоренившегося опыта использования
законодательства о банкротстве, позволяющего обратить взыскание
задолженности на имущество предприятия. Отношения между предприятиями и
государством по поводу взаимных финансовых обязательств воспроизводят
характерные для социализма традиции иерархического торга. Выясняется, что
предприятие имеет возможность накапливать налоговую недоимку без серьезных
последствий для его функционирования и для сохранения позиции
управленческой команды. В этих условиях принципиальное значение приобретает
набор факторов, имеющих значение в торге по вопросу о реальных налоговых
обязательствах. Если неплатежи потребителей и отсутствие денег на счете —
основание для снижения реальных налоговых требований (возможности
дополнительного наращивания недоимки), то стимулы к росту неплатежей и
демонстрации безденежья становятся массовыми.
Принципиально важны отнюдь не только последствия укоренения иерархических
торгов и мягких бюджетных ограничений для финансового положения
государства. В условиях мягких бюджетных ограничений не вступают в действие
механизмы, обеспечивающие автоматическое перераспределение ресурсов в
пользу хозяйственных звеньев, способных их эффективно использовать.
Менеджеры и собственники неконкурентоспособных предприятий получают
возможность сохранять контроль над соответствующими ресурсными потоками.
В рамках традиционного социализма мягкие бюджетные ограничения и слабая
финансовая ответственность предприятий компенсируются жесткой
ответственностью управленцев за исполнение критически важных для
вышестоящих уровней иерархии плановых заданий. При рыночном социализме
связь руководства предприятия с государством и правящей партией слабее, но
они по-прежнему контролируют принципиальные кадровые назначения. После
краха социализма при сохранении мягких бюджетных ограничений предприятия
оказываются в уникальном положении: мягкая административная ответственность
сочетается с мягкой финансовой. Предприятие не обязано выполнять задание по
объему производства, может демонстрировать хроническую убыточность и
неплатежеспособность без жестких санкций по отношению к его руководству.
Эволюция бывших государственных предприятий в сторону укоренения мягких
бюджетных ограничений является органичной, ее логика определяется
сложившимися традициями отношений предприятия и государства,
управленческими навыками, состоянием правовой инфраструктуры.
Важнейший фактор, противодействующий такому развитию событий в странах,
проводивших политику форсированной дезинфляции, — жесткость финансовых
ограничений, действующих для самого государства. Стабилизационная денежная
политика ограничивает масштабы допустимого бюджетного дефицита и его
эмиссионного финансирования. Выход за эти границы означает признание
поражения самой избранной стратегии перехода к рыночной экономике.
Постсоциалистические правительства в подавляющем большинстве случаев
сталкиваются с переходным фискальным кризисом и бюджетными проблемами,
порожденными эрозией традиционных источников государственных доходов. В
этой ситуации отказ от жестких санкций по отношению к предприятиям-
неплательщикам, позволяющий им накапливать налоговую недоимку, несовместим
с сохранением адекватной доходной базы государственного бюджета.
Реформаторскому правительству приходится выбирать между сохранением линии
на жесткие бюджетные ограничения государства и, соответственно,
ужесточением бюджетных ограничений предприятий или наращиванием бюджетных
диспропорций, предопределяющих крах стабилизационной политики. Именно под
влиянием бюджетных потребностей государство проявляет жесткость к
собственным предприятиям, навязывая им принципиально иные рыночные нормы
поведения.
Ужесточение финансовых ограничений для государственных предприятий не
только меняет приоритеты в их собственной хозяйственной деятельности, но,
что не менее важно, приводит к активному перераспределению высвобождаемых
ими ресурсов в быстро формирующийся новый частный сектор. Здесь, в
отсутствие традиционных связей с управленческой иерархией, с самого начала
укореняются традиции жестких бюджетных ограничений. Низкая финансовая
ответственность бывших государственных предприятий, особенно крупных,
имеющих сильную политическую поддержку, сконцентрированные на них налоговые
неплатежи остаются серьезными экономико-политическими проблемами по
истечении многих лет с начала рыночных реформ, но сами масштабы этого
сектора быстро сокращаются, он перестает играть доминирующую роль в
экономике.
Ужесточение финансовой ответственности предприятий имеет значение, далеко
выходящее за рамки проблем государственного бюджета. Предприятия вынуждены
активнее реагировать на изменения рыночной конъюнктуры, ценовых пропорций.
Неспособность руководства предприятий обеспечить эффективное производство
конкурентоспособной продукции ведет к утрате контроля над ресурсным
потоком. Происходит быстрое изменение состава хозяйственной элиты,
выдвижение кадров, умеющих организовывать производство в рыночных условиях.
Идет процесс сближения форм и стандартов деятельности постсоциалистических
предприятий с формами и стандартами, характерными для развитых рыночных
экономик. Именно предприятия, работающие в условиях жестких бюджетных
ограничений, не имеющие налоговых недоимок, становятся главными
локомотивами начинающегося экономического подъема.
Таким образом, анализ опыта стран, проводивших в начале переходного периода
жесткую антиинфляционную политику, показывает, что падение объема выпуска и
доли денег в валовом внутреннем продукте — неизбежные черты начального
периода постсоциалистического перехода. При проведении политики устойчиво
низких темпов роста денежной массы и максимального ограничения денежного
финансирования дефицита бюджета инфляционный скачок, порожденный
ликвидацией денежного навеса, удается быстро остановить. Локомотивом
экономического роста, как правило, выступает быстро формирующийся новый
частный сектор. При этом для переходного процесса характерны быстрые и
масштабные структурные сдвиги в производстве и занятости. В этих условиях
эволюция поведения предприятий носит следующий характер:
1. Для бывших государственных предприятий в начале переходного периода
характерны мягкие бюджетные ограничения, воспроизводство стереотипов,
свойственных для рыночного социализма. Проявлением этого становится
тенденция к росту взаимных неплатежей. Если государство не
противопоставляет этому последовательной линии по ужесточению
финансовой ответственности, соответствующие стереотипы укореняются и
сохраняются после приватизации.
2. Финансовые проблемы государства и необходимость ограничения бюджетного
дефицита с целью сдерживания инфляции являются важнейшим фактором,
заставляющим постсоциалистические власти обеспечивать ужесточение
финансового режима работы предприятий.
3. Лишь укоренение жестких бюджетных ограничений приводит нормы поведения
постсоциалистических предприятий в соответствие с принятыми в развитых
рыночных экономиках и заложенными в основу современной
микроэкономической теории. Для постсоциалистических предприятий с
мягкими бюджетными ограничениями базовая гипотеза современной
микроэкономики о стремлении предприятий к максимизации прибыли не
соблюдается. Здесь формируется принципиально иная, отличная и от
традиционной социалистической, и от стандартной рыночной система
стереотипов и норм поведения. Наибольшего развития эти процессы
получают в странах с более медленным развертыванием
постсоциалистических реформ, там, где период высокой-инфляции оказался
растянут. Поэтому подробнее рассмотрим их в следующем разделе.II. Выбор курса развития
Отличительной чертой стран, оказавшихся способными провести быструю
дезинфляцию и создать основы восстановления экономического роста, было
согласие национальной политической элиты в вопросе о выборе стратегического
курса развития страны. Популистская политика, предложения решать
хозяйственные проблемы за счет масштабной денежной эмиссии и наращивания
бюджетных расходов регулярно звучали в ходе избирательных кампаний, но
оказывали крайне слабое воздействие на проводимую экономическую политику.
В подавляющем большинстве стран, сформировавшихся из республик бывшего
СССР, а также в Румынии и Болгарии такого согласия не было. Здесь вопрос о
выборе курса был предметом острой политической борьбы, а проводимая
финансовая и денежная политика подвергалась резким колебаниям. В некоторых
из этих стран правительства с самого начала ориентировались на попытки
реализации «мягких», «щадящих», постепенных реформ (Румыния, Украина и
др.). В других начатые радикальные преобразования оказались политически
необеспеченными, быстро сменялись попытками реализации мягкой денежной и
бюджетной политики (Россия, Болгария). Результатом стали сохранение в
течение длительного времени высоких темпов инфляции и отложенная финансовая
стабилизация. Дальнейшее развитие показало, что продолжительный
высокоинфляционный период приводит к формированию ряда микро- и
макроэкономических феноменов, которые оказываются устойчивыми и существенно
влияют на дальнейшее развитие национальных экономик, сдерживая
экономический рост и воспроизводя финансовую нестабильность.
Как и в странах, проводивших жесткую стабилизационную политику, первыми
видимыми результатами постсоциалистических реформ становится падение объема
производства и доли денег в валовом внутреннем продукте.
Однако в условиях слабой политической поддержки стабилизационной политики
государственные предприятия отвечают на вызов изменившейся экономической
среды значительно более быстрым наращиванием взаимных неплатежей по
сравнению со странами, проводившими политику быстрой дезинфляции.
Падение выпуска вместе с резким сокращением реальной денежной массы и
взрывным ростом взаимных неплатежей предприятий порождает представление о
существовании следующих взаимосвязей в экономике: избыточно жесткая
денежная политика, проводимая из доктринерских (монетаристских)
соображений, — нехватка денег в экономике — неплатежи предприятий — падение
производства.
Отсюда и стандартный рецепт действий в этой ситуации: наращивать денежное
предложение («насытить деньгами экономику»), решить проблему неплатежей за
счет денежной эмиссии и взаимозачетов, обеспечить базу для начала
экономического роста. В поддержку такого экономико-политического поворота
формируется мощная социально-политическая коалиция, объединяющая
руководство и коллективы государственных предприятий, заинтересованных в
сохранении мягких бюджетных ограничений и отказе от радикальной
реструктуризации, и представителей интересов бюджетных отраслей,
заинтересованных в наращивании бюджетных расходов, финансируемых за счет
денежной эмиссии. В результате противоречие между жесткой бюджетной
политикой на макроуровне и мягкими бюджетными ограничениями государственных
предприятий разрешается смягчением бюджетной и денежной политики
государства.
Последствия такого развития событий оказываются стандартными,
прослеживаются на десятках примеров в постсоциалистических странах,
экспериментирующих с медленной дезинфляцией.
Быстрый рост денежного предложения позволяет на короткое время (2-6
месяцев) нарастить объемы реальной денежной массы. Увеличивается спрос
населения и предприятий на продукцию, падение производства
приостанавливается, более того, появляются признаки экономического
оживления. По истечении некоторого периода, необходимого для адаптации
экономических агентов к новым условиям денежного предложения, инфляционные
ожидания резко растут, а спрос на денежные остатки падает. Повышается
уровень долларизации экономики, темпы роста цен опережают темпы роста
денежной массы, реальная денежная масса начинает сокращаться, следом за
снижением реального платежеспособного спроса ускоряется падение
производства.
Подобного рода эксперименты могут повторяться неоднократно, растягивая
период высокой инфляции и падения производства. Раньше или позже в уставшем
от быстрого роста цен обществе, где спрос на национальные деньги низок, а
реальные доходы бюджета от эмиссии быстро сокращаются, формируется
политическая коалиция, способная осуществить денежную стабилизацию, снизив
масштабы денежного финансирования дефицита бюджета и темпы роста денежных
агрегатов до величин, совместимых с торможением инфляции. Однако и после
этого страны, где процесс финансовой стабилизации оказался отложенным,
демонстрируют набор сходных и важных характерных черт:
1. Длительный период высокой инфляции приводит к подрыву доверия к
национальной валюте, резкому падению монетизации валового внутреннего
продукта и высокому уровню долларизации экономики. Это устойчивые
характеристики, которые очень медленно преодолеваются на протяжении
последующего периода денежной стабильности.
2. Формирующийся в условиях мягкого финансового режима набор
поведенческих стереотипов (взаимозачеты, недоимки, неплатежи, бартер)
вызывает устойчивое падение доли доходов бюджета в валовом внутреннем
продукте до величин существенно более низких, чем в странах,
осуществивших «шоковую терапию».Соответственно и снижение доли расходов в ВВП на стадии финансовой
стабилизации оказывается существенно более резким, чем в первой группе
стран.
3. Высокая инфляция вызывает существенно более глубокое расслоение
общества по уровню доходов и повышение показателей неравенства по
сравнению со странами первой группы. В сочетании с более значительным
сокращением расходов бюджета это предопределяет резкий рост доли
бедных в численности населения.
4. В течение продолжительного периода мягкие финансовые ограничения
предприятий сочетаются с мягкими финансовыми ограничениями
государства. За это время в бывшем государственном секторе происходит
формирование своеобразной системы стандартов и норм поведения,
существенно отличающих их как от традиций классического и рыночного
социализма, так и от предприятий рыночного хозяйства, описываемых
стандартной микроэкономикой. Причем эта система оказывается весьма
устойчивой и воспроизводится даже в условиях таких масштабных
изменений, как приватизация и денежная стабилизация.III. Закономерности развития бывших государственных предприятий
Классическое социалистическое предприятие органично встроено в целостную
социалистическую иерархию, регулирующую создание и перераспределение
натуральных потоков в социалистической экономике. Сохранение служебного
положения, должностной рост руководителей предприятия обусловлены
выполнением набора формальных и неформальных требований (от демонстративной
политической лояльности до способности обеспечивать выполнение заданий по
значимым для руководства параметрам). Важнейшие факторы, определяющие
работу предприятий, формируются в процессе иерархических торгов, в рамках
которых руководство предприятий стремится максимизировать объем выделяемых
в его распоряжение ресурсов и минимизировать собственные обязательства.
Отнюдь не все компоненты реального функционирования предприятий нормативно
описаны и укладываются в действующее законодательство. Решение сложнейшей
для социалистического предприятия задачи — обеспечение допуска к
материально-техническим ресурсам, необходимым для выполнения поставленных
задач, — требует формирования разветвленной системы связей, основанных на
личных отношениях, взаимных услугах нормативного и не нормативного
характера. Оборотной стороной сложности иерархической координации
микроэкономических связей является инерционность складывающихся
производственных структур, отсутствие зависимости эффективности
использования ресурсов и продолжения деятельности предприятий, отторжение
инноваций, требующих реорганизации сложившихся связей.
В условиях рыночного социализма автономия предприятий резко расширяется.
Они сами начинают определять или, по меньшей мере, существенно влиять на
структуру производства и хозяйственных связей. Контроль вышестоящих уровней
иерархий за предприятием рыночного социализма существенного мягче, смена
менеджмента по причинам неудовлетворительной работы реже, более проблемна.
Но при сохранении авторитарного политического контроля правящей партии и
возможности смещения руководства предприятие остается частью
социалистического хозяйства, а его руководитель — членом единой
управленческой элиты, объединенной иерархическими связями и общими нормами
поведения. Перераспределение в умеренных масштабах имущества предприятия в
пользу аффилированных с менеджментом структур в эти нормы укладывается,
вызывающее престижное потребление — нет. Директору предприятия надо
постоянно доказывать, что он лояльный член номенклатуры, а не частный
предприниматель. В его положении уже есть ядро противоречий, которое
впоследствии проявится в условиях постсоциализма, — сочетание ограниченной
административной ответственности управляющего и мягкой финансовой
ответственности предприятия — но лишь в скрытой форме.
Характерное для этапа рыночного социализма проявление этого противоречия —
инвестиционный голод предприятий. Расширение административной
самостоятельности предприятий позволяет им самим принимать решения о начале
инвестиционных проектов. Одновременно мягкие финансовые ограничения,
торговый характер отношений с государством по поводу распределения
финансовых ресурсов делают, например, начатую стройку серьезным аргументом
в пользу сокращения финансовых обязательств предприятия перед бюджетом.
Отсюда масштабное незавершенное строительство, низкая эффективность
инвестиций.
Крах коммунистического режима радикально меняет положение руководителя
предприятия. Исчезает целостная социальная структура, более или менее
лояльным членом которой он был. Его положение существенно укрепляется,
шансы на смещение при нелояльном по отношению к новой власти поведении
падают. Он оказывается в уникальном положении, при котором финансовая
безответственность сочетается с административной. Это изменение ситуации
осознается не сразу и не автоматически. Первое время еще действует инерция
стереотипов поведения, унаследованных от классического и рыночного
социализма, но при закрепляющихся в период высокой инфляции мягких
бюджетных ограничениях-она постепенно трансформируется, приобретает
принципиально новые черты.
Уже для периода рыночного социализма было выявлено, что реальная жесткость
бюджетных ограничений существенно различается в зависимости от размеров
предприятия и сектора экономики (выше всего на малых предприятиях в
неприоритетных секторах, ниже всего на крупных в приоритетных). Эти
различия в рамках постсоциализма постоянно закрепляются в делении экономики
на два сектора, которые можно условно назвать рыночным и номенклатурным.
Предприятия рыночного сектора формируются в первую очередь из новых частных
предприятий, не имевших традиционных связей с государственным сектором, а
также из части бывших государственных предприятий, утративших или
оборвавших связь с государством. Отличительная черта этого сектора — работа
в условиях жестких бюджетных ограничений. Предприятия этого сектора не
имеют возможности или желания накапливать налоговую недоимку, их отношения
с государством регламентированы действующим законодательством. Они охотно
используют имеющиеся прорехи в налоговом режиме для сокращения налоговых
обязательств, но остаются финансово состоятельными.
Принципиально иначе складывается ситуация в номенклатурном секторе, база
формирования которого — крупные предприятия приоритетных отраслей, как
правило, возглавляемые авторитетными представителями старой хозяйственной
элиты. Отличительная черта этих предприятий и после краха социализма — они
по-прежнему воспринимаются государством как свои, а их проблемы — как
проблемы государственные. И опасения социальных конфликтов, и угроза
резкого роста безработицы, и традиционные межличностные связи — все это
заставляет государственные органы с пониманием относиться к проблемам таких
предприятий, воздерживаться от применения жестких санкций даже к тем из
них, кто не выполняет обязательства перед бюджетом. Отсюда фундаментальное
отличие предприятий номенклатурного сектора от рыночных — возможность
накапливать недоимку перед бюджетом, придающая их финансовым отношениям с
государством не нормативно-правовой, а торговый характер.
В принципиально изменившихся условиях воспроизводится традиционная для
социализма система иерархических торгов, в рамках которой важнейшей задачей
предприятия является ограничение доступной государственным органам
информации о его реальном положении и возможностях (в данном случае
финансовых). Если объем перераспределяемых в пользу государства ресурсов
является результатом иерархического торга, то естественно, что предприятие
заинтересовано в минимизации этого потока, разумеется, в рамках правил
игры, с учетом необходимости сохранять корректные отношения с
государственными органами. Отсюда принципиальное значение имеет набор
параметров, от которых зависит возможность сокращения реальных налоговых
обязательств. Анализ практики налогового администрирования в
постсоциалистических экономиках показывает, что таких параметров несколько:
. а) численность работников, занятых на предприятии;
. б) объемы просроченной дебиторской задолженности;
. в) наличие задолженности предприятия по заработной плате;
. г) наличие денег на счетах предприятия.
Если реальные налоговые обязательства предприятия связаны обратной
зависимостью с численностью занятых, объемом просроченной задолженности,
объемом задолженности по заработной плате и прямой — с наличием средств на
счетах, то нетрудно понять, какими характеристиками будут обладать
предприятия номенклатурного сектора после ускорения соответствующих
поведенческих норм: у них будет значительная численность фиктивно и
избыточно занятых, крупная задолженность по поставленной продукции и
оказанным услугам, значительная задолженность по заработной плате и пустой
счет. Иное свидетельствовало бы об экономической нерациональности поведения
их руководства.
Важнейшее следствие долгосрочного сохранения мягких бюджетных ограничений —
устойчивость положения управленческой элиты предприятия, отсутствие связи
между сохранением его позиций и результатами деятельности предприятия.
Предприятие, неэффективно использующее ресурсы, имеет возможность сохранять
контроль над соответствующим ресурсным потоком, компенсируя
неудовлетворительные финансовые результаты снижением обязательств перед
бюджетом. Но цена финансовой мягкости — ненадежность, зыбкость гарантий
сохранения прав собственности, контроля над ресурсным потоком
соответствующего предприятия. Пока у руководства предприятия хорошие,
кооперативные отношения с государственными органами, его положение
относительно устойчиво, но нет гарантий, что это будет всегда, а с
формально-правовой точки зрения предприятие, накопившее масштабную
задолженность перед бюджетом и другими кредиторами, — банкрот. Даже после
приватизации, в которой менеджменту удается установить действенный контроль
собственника над предприятием, эта собственность условна и ненадежна, ее
сохранение зависит от лояльного отношения властных структур.
Отсюда своеобразие мотивов постсоциалистического управленца-собственника,
работающего в номенклатурном секторе. Он стремится сохранить контроль над
предприятием как центром образования финансовых потоков, но в силу
негарантированности собственности крайне осторожно относится к вложению в
него частных финансовых ресурсов. Он также озабочен переводом части
ресурсов предприятия под контроль связанных с ним собственно частных
структур, то есть в переводе ресурсов из условной, квазичастной
собственности в частную. Важнейший инструмент здесь — те же неплатежи между
предприятиями. Предприятие может, например, оплатить авансом заказ на
работы и услуги и никогда не получить ни работ, ни услуг. Соответствующее
короткоживущее предприятие успеет исчезнуть, переведя средства на счета
фирм, принадлежащих семье директора или хозяина материнского предприятия.
Или, напротив, отгрузить товары и услуги предприятию, которое никогда не
заплатит на расчетный счет, но зато совершит платежи по заранее указанному
адресу, при этом директор в соответствии с принятыми правилами игры будет
жаловаться на безденежье и замучившие всех неплатежи. Отсюда потребность
предприятий номенклатурного сектора в формировании вокруг материнского
предприятия набора квазичастных структур, обслуживающих перераспределение
генерируемых здесь финансовых ресурсов в полноценную частную собственность
управленческой команды предприятия.
Вся деятельность по перераспределению средств предприятия носит
полулегальный или нелегальный характер. Она, по меньшей мере, уязвима в
правовом отношении, а иногда откровенно противозаконна. В этой связи
осуществляющая подобные перераспределительные процессы управленческая
команда заинтересована в минимизации рисков конфискации аккумулированной
частной собственности при ужесточении санкций за хищение средств
предприятий. Вероятность конфискации существенно ниже, если собственность
размещена за рубежом. Отсюда органическая связь неплатежей между
предприятиями, неплатежей бюджету и вывоза капитала.
Формирование стереотипов номенклатурной экономики оказывает существенное
воздействие на отношения бизнеса и власти. Сама возможность накопления
налоговой недоимки без жестких санкций по отношению к неплательщикам
предполагает сохранение тесных и регулярных связей между предприятием и
государством, совместно вовлеченных в торг вокруг реального объема
налоговых обязательств. Сохранение кооперативных, партнерских отношений с
властями — залог сохранения контроля за предприятиями и финансовыми
потоками. Эта система отношений по своей природе предполагает
индивидуальные, нормативно не регламентированные отношения между бизнесом и
чиновником, традиционно считающиеся источником коррупции в государственном
аппарате. Управленческая команда номенклатурного предприятия регулярно
осуществляет вывод части его ресурсов из-под контроля этого предприятия и
перевод их на счета аффилированных предприятий. В начале переходного
периода, когда предприятие и власть лишь адаптируются к новым, радикально
изменившимся условиям, еще можно предположить, что чиновники, участвующие в
торге вокруг реальных налоговых обязательств, прибывают в состоянии детски-
искреннего непонимания природы неплатежей и логики действия номенклатурных
предприятий. С укорением такой практики подобная гипотеза становится явно
нереалистичной. Тесная связь между сокращением реальных налоговых
обязательств и бегством капитала вовлекает чиновников в обеспечение
беспрепятственного функционирования соответствующих финансовых цепочек. В
этой связи массовое распространение коррупции — неотъемлемая составная
часть постсоциалистической экономики, функционирующей в рамках мягких
бюджетных ограничений предприятий.
Симбиоз собственности и власти и разные правила игры для участников рынка
накладывают серьезные ограничения на развитие собственно частного сектора
экономики:
. сохранение неэффективных производственных структур номенклатурного
сектора ограничивает поток ресурсов, способных обеспечить динамичное
развитие частного сектора;
. частный сектор вынужден адаптироваться к условиям неравноправной
конкуренции, в которой предприятия номенклатурного сектора имеют
очевидные преимущества, обусловленные специальными отношениями с
властью (возможность сокращения реальных налоговых обязательств);
. симбиоз собственности и власти, характерный для номенклатурного
капитализма, позволяет ограничивать вход на рынок частных предприятий,
способных составить конкуренцию номенклатурным;
. формирование рядом с номенклатурными сети квазичастных предприятий,
обслуживающих перераспределение финансовых ресурсов, затрудняет
формирование адекватных норм деловой этики в собственно частном
секторе, ухудшает отношение к нему в общественном сознании.
Характерная черта норм и стандартов делового поведения, формирующихся в
рамках номенклатурного сектора, — их устойчивость к существенным изменениям
— в условиях функционирования предприятия.
Стандарты поведения номенклатурного капитализма формируются в условиях
сохраняющейся государственной собственности на постсоциалистические
предприятия. Их государственный характер — важнейший аргумент в пользу
необходимости индивидуального подхода, учета интересов предприятия,
невозможности полномасштабного запуска механизма банкротства. Сохранение в
дальнейшем их формально государственного статуса не препятствует
полномасштабному формированию норм проведения номенклатурного капитализма.
Например, в Болгарии подавляющее большинство крупных и средних предприятий,
оставаясь до 1997-1998 годов государственными, в полном объеме обрели
реальную хозяйственную автономию, их управленческая элита сформировала
набор квазисобственнических норм поведения со всеми его атрибутами
(массовыми неплатежами, налоговой недоимкой, выводом капитала из
предприятий, тесными связями предприятий с государственным аппаратом и
т.д.). Вместе с тем, как показывает опыт, и проведенная приватизация не
приводит к радикальному изменению механизма функционирования номенклатурных
предприятий.
Неизбежный в условиях постсоциализма компромисс с хозяйственной элитой
прежнего режима, способной заблокировать упорядоченную приватизацию,
повсеместно оборачивается сохранением серьезных позиций инсайдеров,
связанных с хозяйственным руководством бывших государственных предприятий,
и после приватизации. Сложившиеся неформальные связи руководства
предприятий с представителями государственной власти, позволяющие
накапливать налоговую недоимку, оказываются устойчивыми к изменениям
характера собственности. Серьезные перемены в поведении предприятий видны
лишь там, где приватизация оборачивается ужесточением бюджетных ограничений
— в сфере малых предприятий, в неприоритетных, не привлекающих пристального
внимания государства отраслях. Применительно к крупным предприятиям и после
приватизации бюджетные ограничения остаются мягкими, а система норм
номенклатурного капитализма продолжает функционировать.
Если «красные» директора относились к привилегированному, имеющему право
накапливать налоговую недоимку сословию по праву происхождения, в силу
устоявшихся номенклатурных взаимоотношений, то олигархи завоевывают те же
привилегии по праву положения, в силу влияния и связей в государственном
аппарате. В сформированной двухсекторной экономике они были не согласны
смириться с положением бесправного коммерческого сектора, вынужденного
исправно платить налоги. Если налоговые привилегии существуют, богатые,
политически влиятельные, вне зависимости от социального происхождения,
сумеют их добиться. Нормы поведения, сформированные хозяйственной элитой
прежнего режима, оказываются более устойчивыми, чем положение самой этой
элиты.IV. Формирование номенклатурного капитализма
Система отношений номенклатурного капитализма формируется в условиях мягкой
бюджетной политики первых лет постсоциалистического перехода. Как говорил
один из ярких представителей традиционной советской хозяйственной
номенклатуры премьер-министр Украины в 1991-1992 годах В.Фокин: «Зачем
контролировать бюджетный дефицит, если в руках печатный станок?» Масштабное
эмиссионное, кредитование бюджетных расходов позволяет государству быть
мягким по отношению к предприятиям: сохранять дотации, субсидии, льготные
кредиты, субсидирование импорта, терпимо относиться к налоговой недоимке и
т.д. Именно в эти условия система государственного протекционизма,
индивидуальных отношений между государством и предприятиями,
бюрократического торга за объем выделяемых предприятиям финансовых ресурсов
их обязательств перед государством вписывается наиболее органично. С
течением времени возможности эмиссионного финансирования сокращаются,
высокая инфляция стимулирует бегство от национальных денег, долларизацию
экономики, сокращение доли денег в ВВП и в результате — снижение
эффективности реальных доходов от сеньоража.
Наряду с традиционными, хорошо изученными экономической теорией факторами,
связывающими высокую инфляцию и падение спроса на национальные деньги(3), в
условиях постсоциализма действует и еще один нетривиальный фактор — сама
связь между объемом налоговых обязательств, неплатежами и наличием средств
на счетах предприятий создает стимул к снижению спроса предприятий на
национальные деньги. Стандартная реакция постсоциалистического
номенклатурного предприятия на попытки государства нарастить денежное
предложение заключается в стремлении увеличить финансовые потоки,
перераспределяющие средства в пользу связанных с ним структур, в том числе
зарубежных.
Это способствует дальнейшему падению спроса сектора предприятий на кассовые
остатки в национальной валюте. С падением доли денег в ВВП сокращаются и
объемы реальных доходов от эмиссии, а вместе с ними — возможности
обеспечивать выполнение государственных бюджетных обязательств за счет
кредитов Центрального банка. Укоренение мягких бюджетных ограничений и
накопление налоговой недоимки, наряду со стандартными факторами, описанными
В. Танзи(4), обуславливают эрозию налоговых поступлений. Высокая инфляция,
сопровождающая попытки «насытить экономику деньгами», подрывает доверие к
псевдокейнсианским рецептам решения макроэкономических проблем
постсоциализма. Все это с неизбежностью приводит к формированию
политической коалиции, готовой сократить масштабы эмиссионного
финансирования бюджета и на этой основе добиться снижения темпов инфляции
до уровней, характерных для совокупности государств, проводивших жесткую
монетаристскую политику с самого начала процесса перехода.
Отложенная финансовая стабилизация, происходящая после нескольких лет
высокой инфляции и на фоне уже сформировавшегося номенклатурно-
капиталистического сектора, имеет ряд характерных особенностей. К моменту
начала стабилизационных усилий доверие к национальным деньгам подорвано,
доля денег в ВВП низкая. В этой ситуации даже ограниченное по масштабам
эмиссионное финансирование дефицита бюджета приводит к темпам роста
денежной массы, несовместимым с успешной стабилизацией. Дорога к более
мягкой дезинфляции, с постепенным снижением масштабов денежного
финансирования дефицита оказывается закрытой.
Укоренившиеся за время высокой инфляции мягкие бюджетне ограничения
обусловливают падение налоговых доходов бюджета до уровня существенно более
низкого, чем тот, который характерен для стран, осуществивших денежную
стабилизацию в начале постсоциалистического перехода. Это снижение
оказывается устойчивым. Отсюда необходимость существенно более резкого
снижения государственных расходов по сравнению с государствами,
проводившими монетаристскую политику.
Эрозия бюджетных расходов, низкий уровень монетизации экономики и социально-
политическая сложность адекватного снижения расходных обязательств
определяют набор характерных бюджетных проблем отложенной стабилизации. С
этой точки зрения оптимальной стратегией в финансовой ситуации, характерной
для отложенной стабилизации, является следующее:
. реструктурирование и сокращение бюджетных обязательств государства до
уровня реально мобилизуемых бюджетных доходов;
. минимизация бюджетного дефицита;
. ужесточение финансовой дисциплины предприятий;
. активные усилия по свертыванию номенклатурного сектора, повышающие его
финансовую ответственность и стимулирующие перераспределение ресурсов
в частный сектор, работающий в условиях жестких бюджетных ограничений.Только такие меры могут приблизить начало экономического роста, вызвать
увеличение бюджетных доходов и рост финансирования приоритетных бюджетных
обязательств государства.
Однако в реально складывающейся социально-политической ситуации реализовать
эту стратегию сложно. Отсюда характерной для отложенной стабилизации чертой
является разрыв между мобилизуемыми доходами бюджета и бюджетными
обязательствами, частично покрываемый за счет внешнего и внутреннего
финансирования дефицита государственного бюджета, частично проявляющийся в
задолженности государства по его обязательствам.
Жесткая денежная политика совместима с мягкой бюджетной лишь в
краткосрочной перспективе. Успех такого сочетания зависит от способности
государства на фоне снизившейся инфляции ликвидировать фискальные
дисбалансы (мобилизовать дополнительные доходы, сократить расходные
обязательства, запустить механизм экономического роста). Без этой
предпосылки финансирование дефицита бюджета за счет увеличения
государственного долга неизбежно приводит к повышению расходов на его
обслуживание, заставляет раньше или позже возвращаться к эмиссионному
финансированию дефицита бюджета, то есть проводить денежную политику в
соответствии с мягкой бюджетной. Для постсоциалистических стран с
отложенной стабилизацией риск такого развития событий увеличивается из-за
низкой доли денег в ВВП, ограничивающей возможность внутреннего
финансирования дефицита бюджета, и из-за существенной зависимости бюджета
от внешних источников покрытия дефицита (иностранных портфельных
инвестиций), динамика которых подвержена резким конъюнктурным колебаниям.
Отсюда внутренне неустойчивый, рискованный характер отложенной
стабилизации.
Если на предшествующем этапе мягкая финансовая политика государства
находилась в органичном единстве с мягкими финансовыми ограничениями
предприятий, то с поворотом к проведению стабилизационной политики
противоречия между проводимой на макроуровне стабилизационной политикой и
интересами и нормами поведения номенклатурного сектора, занимающего
доминирующее положение в экономике и имеющего развитую систему политической
поддержки собственных интересов, обостряются.
В отличие от характерной для развитого рыночного хозяйства ситуации, при
которой объемы налоговых доходов государства определяются, в первую
очередь, соответствующим законодательством, в постсоциалистических странах,
со сложившимся крупным номенклатурным сектором, они — результат торга между
предприятиями и государством. С выпадением эмиссионных источников
финансирования дефицита бюджета ситуация для государства существенно
ужесточается. Теперь возможности выполнять свои функции, поддерживать
социально-политическую стабильность определяются мобилизуемыми доходами от
налогообложения коммерческого сектора и сектора домашних хозяйств и
результатами налогового торга с предприятиями номенклатурного сектора.
Отсюда неизбежное обострение противоречий между государством, с одной
стороны, и предприятиями номенклатурного сектора — с другой, вокруг
реальных налоговых обязательств последних.
К началу отложенной стабилизации предприятия номенклатурного сектора давно
окружены набором квазичастных предприятий, они в совершенстве отработали
технологию вывода средств из материнских предприятий и демонстрацию
безденежья. Попытки государственных органов разобраться в хитросплетениях
финансовых потоков, обеспечивающих эти операции, малоэффективны. Поэтому
укрепление позиций государства в рамках налогового торга, увеличение доли
налоговых доходов в ВВП возможны лишь на основе демонстрации способности
применять к крупным неплательщикам жесткие и эффективные санкции,
подрывающие контроль существующих менеджеров и собственников над
финансовыми потоками предприятия (использование механизма банкротства,
эффективное ограничение деятельности, обеспечивающей формирование доходов
псевдочастных предприятий, и т.д.). Когда государство оказывается способным
энергично действовать в этом направлении, частично происходят обратное
перераспределение средств предприятий в пользу материнской компании,
сокращение прироста или абсолютное падение налоговой недоимки, увеличение
денежных доходов бюджета. Если же государство показывает слабость,
неготовность на практике использовать действенные санкции к неплательщикам,
темпы роста неплатежей, налоговой недоимки и масштабы вывоза капитала
увеличиваются, налоговые поступления бюджета падают. Проблема налоговых
отношений государства с номенклатурно-капиталистическим сектором на этапе
отложенной стабилизации — это всегда проблема политики и политической воли,
а не налогового администрирования в традиционном для развитых рыночных
экономик смысле.
Характерная черта номенклатурно-капиталистического сектора — концентрация в
нем крупнейших предприятий. Отсюда публичный, демонстрационный эффект
перипетии борьбы вокруг налоговых обязательств и финансовой ответственности
предприятий — лидеров сектора. Проявление политической воли, ужесточение
финансовой ответственности хотя бы для нескольких крупнейших предприятий
номенклатурного сектора заставляют существенно корректировать нормы
поведения и тех, кого непосредственно эти меры не затронули. Точно так же
проявление слабости, нерешительности власти по отношению к крупным
неплательщикам немедленно тиражируется в номенклатурной экономике.
Характерный для отложенной стабилизации острый характер противоречия между
ужесточением финансовых ограничений на уровне государства и сохранившимися
мягкими ограничениями в номенклатурном секторе не позволяет откладывать
решения на длительную перспективу. Либо государству удается повысить
уровень финансовой ответственности предприятий,стабилизировать бюджетные
доходы и создать предпосылки устойчивого экономического роста, либо оно
сталкивается с набором неразрешимых социальных и финансовых противоречий
(растущие неплатежи по заработной плате и пенсиям, падение реальных доходов
бюджетников, быстрое накопление государственного долга и рост расходов на
его обслуживание, утрата доверия иностранных инвесторов к способности
государства выполнять свои обязательства), заставляющих отказываться от
стабилизационных усилий и возвращаться к эмиссионному финансированию
бюджетных расходов и высокоинфляционной экономике.V. Экономические реформы и процессы постсоциалистической трансформации
в России.В контексте изложенного выше коротко остановимся на экономико-политических
проблемах, истоках и развертывании нынешнего кризиса.
были медленными, период экстремально высокой инфляции растянулся на 4 года.
Две попытки финансовой стабилизации (зима-весна 1992 г., осень-зима 1993
г.) оказались политически не обеспеченными, сменились быстрой экспансией
денежного предложения.
Представители традиционной хозяйственной элиты на протяжении всего периода
сохраняли мощную базу поддержки в парламенте, региональных администрациях,
а с весны 1992 года — и в федеральном правительстве. Контроль со стороны
хозяйственной номенклатуры над правительством был консолидирован в декабре
1992 года, когда, при поддержке Съезда народных депутатов, правительство
возглавил В. С. Черномырдин, человек, вся предшествующая работа которого
теснейшим образом связана с сектором крупных социалистических предприятий,
Закон о банкротстве предприятий был принят с большим опозданием и до 1996-
1997 годов практически почти не применялся. Принятое Верховным Советом
законодательство о приватизации (в первую очередь второй вариант
приватизации, предполагающий возможность выкупа коллективом 51% акций
предприятия по остаточной стоимости) закрепило контроль традиционной
хозяйственной номенклатуры над предприятиями и после приватизации. На фоне
высокой инфляции быстро сформировался номенклатурно-капиталистический
сектор экономики со всеми характерными для него чертами.
После очередной вспышки инфляции осенью 1994 года правительство начало
проведение стабилизационной программы, предполагающей отказ от эмиссионного
финансирования дефицита бюджета и его сокращение. Это позволило к осени
1995 года сбить инфляцию до умеренных значений, характерных для Польши 1991
года. Дезинфляция обеспечивалась заметным сокращением бюджетных расходов
(см. табл. 3).Таблица 3. Бюджетные доходы, расходы и дефицит
бюджета в 1994-1997 гг., в % ВВП
|Наименование показателей|1994 |1995 |1996 |1997 |
|Доходы бюджета |36,3 |35,8 |36,5 |36,5 |
|Расходы бюджета |47,5 |41,1 |43,5 |43,1 |
|Дефицит |-11,2 |-5,3 |-7,7 |-6,7 |Источник: расчеты ИЭПП
Отсутствие политической поддержки не позволяло правительству более
решительно снизить дефицит бюджета и добиться серьезной реструктуризации
бюджетных обязательств. Дезинфляция проходила на фоне роста
государственного долга, финансируемого из внутренних и внешних источников,
и хронических проблем с бюджетными неплатежами. Последние становятся
важнейшим аргументом номенклатурно-капиталистического сектора в пользу
сохранения торгового характера своих финансовых отношений с государством.
Налоговые усилия весной-летом 1997 года позволили повысить реальные доходы
бюджета, остановить нарастание задолженности по заработной плате
бюджетников, но без достижения устойчивого прогресса в ужесточении
финансовых ограничений предприятий эти успехи были краткосрочными и в 1998
году сменились новым нарастанием задолженности. В целом, если отвлечься от
краткосрочных колебаний, для периода 1995-1997 годов характерно
неустойчивое равновесие во взаимоотношениях государства и номенклатурно-
капиталистического сектора. Доля доходов расширенного правительства в
валовом внутреннем продукте достаточно стабильна, приросты недоимок по
платежам в бюджет и внебюджетные фонды устойчиво увеличиваются вместе с
ростом взаимных неплатежей предприятий. В конце 1997 года сочетание
международного финансового кризиса и блокировки программы реформ,
предложенной правительством “молодых” реформаторов, радикально изменяет
направление движения потока капитала. Начинается массовый сброс инвесторами
российских ценных бумаг, резко обостряющий бюджетный кризис. С этого
времени сохранение зыбкого равновесия 1995-1997 годов становится
невозможным. Приходится делать выбор между радикальным ужесточением
бюджетной политики, требующим обеспечения жестких и убедительных санкций
против крупнейших предприятий неплательщиков, лобового наступления на
позиции номенклатурно-капиталистического сектора и реструктуризацией
бюджетных обязательств и возвратом в режим высокой инфляции. Попытки
правительства С. Кириенко двинуться по первому пути оказались заблокированы
парламентским большинством. Возврат в инфляционный режим стал реальностью.
После тяжелой, продолжавшейся 3,5 года борьбы номенклатурно-
капиталитический сектор сумел отстоять свое право на мягкие бюджетные
ограничения и накопление налоговой недоимки. Попытки государства усилить
финансовую ответственность предприятий окончились неудачей. Правительство
вернулось к эмиссионному финансированию дефицита бюджета, приведя бюджетные
ограничения на макроуровне в соответствие с мягкими бюджетными
ограничениями доминирующего сектора экономики.
Подведем некоторые итоги анализа попыток реализации стратегии медленной,
«щадящей», градуалистской трансформации после краха социализма:
1. Продолжительный период высокой инфляции, мягкой денежной и бюджетной
политики позволяет бывшим государственным предприятиям сохранять
мягкие бюджетные ограничения, наращивать задолженность перед бюджетом
и поставщиками без реальной угрозы утраты контроля над предприятиями и
соответствующими финансовыми потоками. В результате возникает
устойчивое сочетание низкой административной и низкой финансовой
ответственности, не действует ни социалистическая дисциплина целостной
иерархии, ни рыночная дисциплина жестких бюджетных ограничений. В
экономике формируется своеобразный номенклатурно-капиталистический
сектор, стандарты и нормы поведения в котором существенно отличаются
от тех, которые характерны и для социалистических (классических и
рыночных), и для частных капиталистических предприятий.
2. Номенклатурно-капиталистические предприятия находятся в отношениях
торга с государством по вопросу об объеме их реальных налоговых
обязательств, имеют возможность накапливать недоимку по налогам и
обязательствам перед поставщиками без реальной угрозы для менеджмента
и собственника лишиться контроля над предприятиями и связанными с ними
финансовыми потоками. Характерный для рыночной экономики механизм,
обеспечивающий перераспределение ресурсов в пользу эффективно
работающих предприятий, не действует. Номенклатурно-капиталистические
предприятия слабо реагируют на рыночные стимулы.
3. Определяющая черта номенкла-турно-капиталистического предприятия —
возможность накопления неплатежей бюджету и торговый характер
отношений по поводу объема налоговых обязательств — обусловливает
тесное переплетение собственности и власти, распространение коррупции
в постсоциалистической экономике. Зависимость номенклатурно-
капиталистической собственности от поддержки властных структур придает
ей условный, неустойчивый характер. Поэтому управленческая элита
номенклатурно-капиталистических предприятий заинтересована в
сохранении контроля над ресурсными потоками и выводе части средств на
аффилированные, предпочтительно зарубежные, фирмы. Отсюда связь
неплатежей предприятий, неплатежей бюджету и вывоза капитала.
4. Происходящее в условиях высокой инфляции падение монетизации экономики
и реальных доходов от денежной эмиссии, эрозия налоговых поступлений
заставляют постсоциалистическое государство отказываться от
продолжения инфляционистской политики и предпринимать попытки
проведения денежной стабилизации. Эта стабилизация происходит при
уровне доходов бюджета, подорванном в период высокой инфляции, поэтому
является жесткой, социально конфликтной и неустойчивой.
5. Ужесточение финансовой политики на макроуровне порождает конфликт
между потребностями государства в мобилизации дополнительных налоговых
доходов и сложившимися нормами поведения предприятий номенклатурно-
капиталистического сектора, функционирующего в условиях мягких
бюджетных ограничений. Борьба вокруг объема их реальных налоговых
обязательств приобретает политический характер, а ее исход оказывает
определяющее влияние на результаты стабилизационных усилий.
Обеспечение устойчивости финансовой стабилизации предполагает решительный
демонтаж номенклатурно-капиталистического сектора с высвобождением
связанных в нем ресурсов и снятие препятствий на пути развития собственно
частного сектора. При неудаче такой политики попытки финансовой
стабилизации оказываются краткосрочными, финансовая и денежная политика на
макроуровне приводятся в соответствие с мягкими бюджетными ограничениями
номенклатурно-капиталистических предприятий. Экономика возвращается в режим
стагнации и высокой инфляции.Заключение
Кажется, что жизнь во многом сняла остроту дискуссии о темпах и
последовательности реформ при переходе к рынку. Сейчас считается уже
общепризнанным, что без эффективных институтов либерализация не может быть
успешной. И шокотераписты, и градуалисты признают необходимость
макроэкономической стабилизации — различия между ними в этом вопросе (какая
инфляция, 5% или 15%, является допустимой) теперь уже кажутся
незначительными. Острота споров о темпах (скорости) преобразований тоже
притупилась: после дерегулирования основной массы цен и достижения
минимальной макростабильности остающиеся реформы — структурные и
институциональные — по самой своей природе могут быть только постепенными.
Сегодня транзитологов в значительной степени разделяет отношение к
экономической роли государства. «Правые» настаивают на том, что роль
государства все еще слишком велика и должна быть уменьшена. Они обращают
внимание на то, что во всех переходных экономиках за исключением Китая доля
государственных расходов в ВВП даже и теперь, после значительного падения в
90-е годы, все еще находится на уровне, значительно превышающем средние
показатели для стран с рыночной экономикой и со схожим уровнем ВВП на душу
населения. В странах Центральной Европы, например, доля госрасходов в ВВП
(более 40%) вдвое выше, чем в схожих по уровню развития странах Юго-
Восточной Азии. В России этот показатель (более 30%) тоже вдвое выше, чем в
наименее развитых странах Латинской Америки, имеющих тот же подушевой ВВП,
что и Россия. Отсюда «правые» делают вывод: финансовая мощь государства в
переходных экономиках остается непосильным бременем и тормозом успешного
восстановления.
Альтернативный подход к проблеме — «левый», и именно этот подход защищает
автор книги. К его аргументам полезно прислушаться не только
единомышленникам, но и оппонентам, и не в последнюю очередь потому, что
левая альтернатива оказалась более успешной, чем шокотерапия, в целом ряде
стран — от России до Китая и от Венгрии до Узбекистана. Именно левые,
посткоммунистические партии в бытность свою у власти в Россие и Венгрии
провели реформы, которые не смогли провести либералы, в частности
широкомасштабную приватизацию и пенсионную реформу.
Среди 30 переходных экономик только в нескольких не произошло резкого
снижения доли госрасходов в ВВП в 90-е годы — в Эстонии, во Вьетнаме и в
странах Центральной Европы (Венгрии, Россие, Словакии, Словении, Чехии);
менее резко, чем в других странах, снизилась доля госрасходов в ВВП в
Узбекистане и Беларуси. Нетрудно заметить, что все перечисленные страны
обнаруживают и самую благоприятную динамику ВВП: в Центральной Европе в
2000 году ВВП превысил предкризисный уровень 1989 года. Узбекистан,
Беларусь и Эстония (именно в этом порядке) к 2000 году ближе других бывших
советских республик подошли к восстановлению предкризисного уровня
производства, во Вьетнаме трансформационного спада вообще не было.
Снижение доли госдоходов и расходов в ВВП практически везде сопровождалось
повышением удельного веса теневой экономики. Что еще неприятнее, более
глубокое падение производства и доли госдоходов в ВВП оказалось сопряженным
с более сильным ростом неравенства в распределении доходов. Наоборот,
именно в странах с наименьшим падением доли госдоходов в ВВП (Центральная
Европа, Эстония, Узбекистан, Беларусь) распределение доходов ухудшилось
незначительно (с. 203 англ. вар.). Неравномерное же распределение доходов,
как известно, отрицательно сказывается на экономическом росте и потому, что
ухудшает инвестиционный климат. Вдобавок социальное неравенство питает
макроэкономический популизм — перераспределение доходов от
конкурентоспособных секторов к неконкурентоспособным, от успешных
предприятий к неудачникам, от богатых к бедным.
В общем, динамика государственных расходов в переходный период оказывается
со всех точек зрения более важным фактором успешной трансформации, чем
скорость реформ. Сохранение большого государства в переходный период,
разумеется, не может быть абсолютной гарантией благоприятной динамики
производства (нужны еще и другие условия, в частности эффективное
расходование государственных средств). Однако резкое сокращение госрасходов
— верный путь к коллапсу институтов и глубокому падению производства,
сопровождающемуся углублением социального неравенства и макроэкономическим
популизмом.
История провалов и успехов переходного периода предстает, таким образом,
отнюдь не как история последовательных (успешных) и непоследовательных
(неудачных) реформ. Главный сюжет «романа» постсоциалистической
трансформации — сохранение дееспособных институтов в одних странах (очень
разных по прочим своим характеристикам, от Центральной Европы и Эстонии до
Китая, Узбекистана и Беларуси) и их развал в остальных. Как минимум на 90%
это история несостоятельности государства и его институтов, а не
несостоятельности рынка и недостаточной либерализации экономики.Литература
1. Гайдар Е. Экономические реформы и иерархические структуры. М.:Евразия,
1997. Т.2. С15-278.
2. Гайдар Е. Аномалий экономического роста. М.,1997.
3. Перепитии развертывания финансового кризиса в России подробно описаны
в работе «Российская экономика в январе-сентябре 1988 года. Тенденции
и перспективы», выпуск 18. М.: ИЭПП, 1998.
4. См.: Домбровский М. Фискальный кризис в период трансформации. Детские
болезни постсоциализма (К вопросу о природе бюджетных процессов этапа
финансовой стабилизации). Вопросы экономики. 1997. №4.С.4-25.
5. Гайгер, Линвуд Т. Макроэкономическая теория и переходная экономика:
Пер. с англ. — М.: «ИНФРА-М», 1996. — 560 с.
6. Курс экономической теории. Общие основы экономической теории,
микроэкономика, макроэкономика, переходная экономика: Учебное пособие.
Руководитель авторского коллектива и научный редактор профессор А.В.
Сидорович. — М.: МГУ им. М.В. Ломоносова, Изд-во «Дис», 1997. — 736 с.7. Экономика. Учебник. Под ред. А.И. Архипова, А.Н. Нестеренко, А.К.
Большакова. — М.: «ПРОСПЕКТ», 1998. — 792 с.
8. Попов В., Колодко Г. От шока к терапии: политическая экономия
постсоциалистической трансформации. — М.: ЗАО «Журнал Эксперт», 2000.
— 389 с
————————
[1] Проблемы постсоциалистического перехода в странах, начавших
экономические реформы на ранних стадиях индустриального развития, при доле
занятых в сельском хозяйстве свыше 75% ВВП (Китай, Вьетнам, Лаос) в силу
принципиальных отличий механизма функционирования индустриальной и
индустриализирующейся экономики в данном исследовании не рассматриваются.
[2] ЧССР и Венгрию эти проблемы затронули в наименьшей степени, но и здесь
либерализация цен сопровождалась заметным скачком темпов инфляции.
[3] Учитывая существенные отличия переходных экономик от стабильно
функционирующих рыночных экономик, применительно к которым и сложилась
современная макроэкономическая теория с ее дискуссией между монетаристами и
кейнсианцами, употребление термина «монетаристская» политика в высшей
степени условно. Здесь и далее этот термин используется, исходя из того,
что он, во-первых, укоренился в дискуссиях о переходных экономиках, а во-
вторых в принципиальном вопросе о целесообразности поддержания стабильно
низких темпов роста номинального денежного предложения для остановки
высокой инфляции денежная политика в странах, осуществляющих быструю
дезинфляцию действительно следовала монетаристским рекомендациям.
Характерная черта экономики популизма — игнорирование существования
денежных ограничений в экономической политике Экономическая политика стран
с медленной дезинфляцией попадает под определение экономики популизма.
[4] В данном случае обращается внимание лишь на общие характерные черты
развития событий в ходе постсоциалистической рецессии и последующего
подъема. На развитие событий в конкретных странах существенное влияние
оказывают перипетии внешнеэкономической конъюнктуры и национальной
экономической политики
[5] Я.Корнай ввел понятие жестких и мягких бюджетных ограничений в своей
работе «Экономика дефицита»
[6] Радикальную смену управленческой элиты после социализма удалось
провести только в ГДР, но для этого оказались необходимы финансовые и
организационные ресурсы ФРГ.