«Почему в нашей жизни так  много  жестокости?»  —  этот  вопрос  всегда
волновал философов и поэтов. «Можно ли  построить  идеальное  общество,  где
все равны и нет злобы, зависти и войн?» Ответить на подобные  вопросы  очень
сложно, но можно попытаться  изучить  причины  и  закономерности  проявления
агрессии. А это, в свою очередь, помогает понять роль её в  нашей  жизни,  а
также в жизни животных.
    Агрессивное поведение у животных (от  французского  слова  aggressif  —
нападающий, воинственный, от латинского aggregior — нападаю) — это  действия
животного,  адресованные  другой  особи  и  приводящие  к  её   запугиванию,
подавлению  или  нанесению  ей  физических   травм.   Таково   самое   общее
определение агрессии.
      Часто  агрессивное  поведение  проявляется  уже  на  ранних   стадиях
онтогенеза, что может  приводить  к  уничтожению  самого  младшего  детёныша
(каинизм), а иногда и к поеданию  его  собратьями  (каннибализм).  На  почве
агрессивного поведения возможно также  детоубийство  (инфантицид)  у  хищных
млекопитающих (львы), грызунов  (суслики)  и  т.  д.  При  защите  групповой
территории  наблюдается  коллективное  агрессивное   поведение   хозяев   по
отношению к чужакам. Во многих случаях агрессивное  поведение  стимулируется
половыми гормонами.
    Под влиянием агрессивного  воздействия  организм  испытывает  состояние
напряжения, стресс  (англ.  stress  —  напряжение).  При  умеренном  стрессе
обнаруживается усиление активности вегетативной нервной системы.  Стимуляция
мозгового  слоя  надпочечников  через  вегетативные  нервы   заставляет   их
выделять в кровь  адреналин.  При  этом  происходят  изменения  в  различных
частях организма. Начинается секреция потовых желез,  шерсть  встаёт  дыбом,
сердце бьётся быстрее, дыхание делается более частым и  глубоким,  кровь  от
пищеварительного тракта перенаправляется к мышцам.  Всё  это  подготавливает
организм к энергичным действиям требуемого типа. Под действием  хронического
стресса животное заболевает и может умереть.
    Формы агрессии многообразны, попытаемся классифицировать их.
    Межвидовая агрессия  1)  Агрессивность хищника по отношению  к  жертве.
В природе одни виды неизбежно нападают на другие. Взаимное  влияние  хищника
и жертвы приводит к эволюционному соревнованию,  заставляет  одного  из  них
приспосабливаться  к  развитию  другого.  Но,  стоит  отметить,  что  хищник
никогда  не  уничтожает  популяцию  жертвы  полностью,  между  ними   всегда
устанавливается некоторое  равновесие.  Строго  говоря,  этологи  вообще  не
считают поведение  хищника  агрессивным  (Лоренц,  Дольник  и  др.)  или  же
считают его особой формой агрессии, отличающейся от всех других  (Дьюсбери).
«Когда волк ловит зайца — это не агрессия, а  охота.  Точно  так  же,  когда
охотник стреляет уток или рыбак ловит рыбу, это  не  агрессивное  поведение.
Ведь все они не испытывают к жертве ни неприязни, ни страха,  ни  гнева,  ни
ненависти.» (В. Дольник). А К. Лоренц  пишет: «Внутренние  истоки  поведения
охотника и бойца  совершенно  различны.  Когда  лев  убивает  буйвола,  этот
буйвол вызывает в нём не больше агрессивности, чем во мне аппетитный  индюк,
висящий в кладовке, на которого я смотрю с таким же удовольствием.  Различие
внутренних побуждений  ясно  видно  уже  по  выразительным  движениям.  Если
собака гонит зайца, то у неё бывает точно такое же  напряжённо  —  радостное
выражение, с каким  она  приветствует  хозяина  или  предвкушает  что-нибудь
приятное. И по львиной морде в  драматический  момент  прыжка  можно  вполне
отчётливо видеть, как это зафиксировано на многих отличных фотографиях,  что
он вовсе не зол. Рычание, прижатые  уши  и  другие  выразительные  движения,
связанные с боевым поведением, можно видеть  у  охотящихся  хищников  только
тогда, когда они всерьёз боятся  своей  вооружённой  добычи,  но  и  в  этом
случае лишь в виде намёка.»
    Замечательной иллюстрацией ко  всему  сказанному  является  отрывок  из
повести Дж. Лондона «Белый клык», где волчонок, только что расправившийся  с
птенцами куропатки, вступает в схватку с куропаткой-матерью. «…Его  встретил
крылатый вихрь. Стремительный натиск  и  яростные  удары  крыльев  ослепили,
ошеломили волчонка. Он уткнулся головой в лапы и завизжал. Удары  посыпались
с новой силой. Куропатка-мать  была  вне  себя  от  ярости.  Тогда  волчонок
разозлился. Он вскочил с рычанием и начал отбиваться лапами, потом  запустил
свои мелкие зубы в крыло птицы и принялся что есть силы  дёргать  и  таскать
её из стороны в сторону. Куропатка рвалась, ударяя его  другим  крылом.  Это
была первая схватка волчонка. Он ликовал. Он забыл  весь  свой  страх  перед
неизвестным и уже ничего не боялся. Он рвал и бил  живое  существо,  которое
наносило ему удары. Кроме того, это  живое  существо  было  мясо.  Волчонком
овладела жажда крови. Он был слишком поглощён  дракой  и  слишком  счастлив,
чтобы ощущать своё счастье…».
    2а) Гораздо ближе к  подлинной  агрессии,  чем  нападение  охотника  на
добычу, обратный случай  контратаки  добычи  против  хищника.  Нападение  на
хищника-пожирателя имеет очевидный смысл для  сохранения  вида.  Даже  когда
нападающий  мал,  он  причиняет  объекту   нападения  весьма  чувствительные
неприятности. Особенно это касается стадных животных,  которые  всем  скопом
нападают  на  хищника  (так  называемый  мобинг).  Примеров  можно  привести
множество. Копытные часто образуют плотное кольцо, выставляя вперёд  рога  и
защищая детёнышей. Овцебыки так отражают атаки волков,  буйволы  обороняются
от львов. У наших домашних коров  и  свиней  инстинкт  общего  нападения  на
волка прочно сидит в крови.
    2б)  Как при нападении хищника на добычу или  при  травле  хищника  его
жертвами, так же очевидна  видосохраняющая  функция  третьего  типа  боевого
поведения,   который   Лоренц   назвал   критической   реакцией.   Выражение
«сражаться, как крыса, загнанная в угол» символизирует отчаянную  борьбу,  в
которую боец вкладывает всё, потому что не может ни  уйти,  ни  рассчитывать
на  пощаду.  Эта  форма  боевого  поведения,  самая  яростная,  мотивируется
страхом (агрессия и страх — близнецы),  сильнейшим  стремлением  к  бегству,
которое не может быть реализовано  потому,  что  опасность  слишком  близка.
Животное, можно сказать, уже  не  рискует  повернуться  к  ней  спиной  —  и
нападает само, с «мужеством отчаяния». Именно это происходит, когда  бегство
невозможно из-за ограниченности пространства —  как  в  случае  с  загнанной
крысой, — но  точно  так  же  может  подействовать  и  необходимость  защиты
выводка  или  семьи.  Нападение  самки-матери  на  любой   объект,   слишком
приблизившийся к детёнышам, тоже следует считать критической  реакцией.  при
внезапном появлении опасного врага в пределах определённой критической  зоны
многие животные яростно набрасываются на него,  хотя  бежали  бы  с  гораздо
большего расстояния, если бы заметили его приближение издали.
    Кроме этих особых случаев межвидовой борьбы существуют и другие,  менее
специфические. Любые два животных разных видов,  примерно  равные  по  силе,
могут схватиться из-за пищи, убежища и т. д.
    Во всех вышеперечисленных случаях борьбы  между  животными  есть  общая
черта: здесь вполне ясно, какую пользу для сохранения вида  получает  каждый
из участников сражения. Но и внутривидовая  агрессия  (агрессия  в  узком  и
единственном смысле этого слова) служит сохранению вида, хотя это и  не  так
очевидно.
    Внутривидовая  агрессия   1)    Территориальная   агрессия   (агрессия,
направленная на защиту территории). Активная защита —  существенный  признак
территориального поведения. Агрессивность проявляется по отношению к  любому
представителю того же вида, особенно того же пола.  Максимума она  достигает
в  начале  сезона  размножения,  когда  территории  только  устанавливаются.
Территорию не следует представлять себе как чётко очерченное пространство  с
точно установленными границами (она может быть и  временная).  Как  правило,
эта зона определяется  лишь  тем  обстоятельством,  что  готовность  данного
животного к борьбе бывает наивысшей в наиболее знакомом ему месте, а  именно
— в центре его участка. То есть, порог агрессивности  ниже  всего  там,  где
животное чувствует себя увереннее  всего,  где  его  агрессия  меньше  всего
подавлена  стремлением  к  бегству.  С  удалением  от  этой  «штаб-квартиры»
боеготовность убывает по мере того,  как  обстановка  становится  всё  более
чужой  и  внушающей  страх.  С  приближением  к  центру   области   обитания
агрессивность  возрастает  в  геометрической  прогрессии.  Это   возрастание
настолько велико, что компенсирует все различия по величине  и  силе,  какие
могут встретиться у взрослых половозрелых особей одного и того же вида.
    Когда же побеждённый обращается в  бегство,  можно  наблюдать  явление,
происходящее во всех саморегулирующихся системах с торможением, а  именно  —
к колебаниям. У преследуемого — по мере приближения к  его  штаб-квартире  —
вновь  появляется  мужество,  а  преследователь,  проникнув   на   вражескую
территорию, мужество теряет. В результате беглец вдруг разворачивается  и  —
столь же внезапно, сколь  энергично  —  нападает  на  недавнего  победителя,
которого теперь бьёт и прогоняет. Всё это повторяется ещё несколько  раз,  и
в  конце  концов  бойцы  останавливаются   у   вполне   определённой   точки
равновесия, где они лишь угрожают друг другу.
    Этот простой механизм  борьбы  за  территорию  идеально  решает  задачу
«справедливого»,  то  есть  наиболее  выгодного  для  всего   вида   в   его
совокупности, распределения особей по ареалу, в  котором  данный  вид  может
жить. При этом и более слабые могут прокормиться и дать потомство, хотя и  в
более скромном пространстве.
    Того же эффекта животные могут достигать и без агрессивного  поведения,
просто избегая друг друга. Важную роль здесь играет «маркировка  местности»,
особенно  на  периферии  участка.  Испражнения,  выделения   кожных   желез,
оптические знаки — содранная со стволов деревьев кора, вытоптанная  трава  и
т. д. Млекопитающие по большей части  «думают  носом»,  поэтому  нет  ничего
удивительного в том, что  у  них  важнейшую  роль  играет  маркировка  своих
владений запахом. Многие  млекопитающие  оставляют  пахучие  сигналы  в  тех
местах, где они встречают или ожидают встретить  соперника.  Собаки  с  этой
целью мочатся, гиены, куницы,  серны,  антилопы  и  другие  виды  используют
специальные железы, секретами которых метят почву, кустарники, пни, камни  и
т. д. Бурый медведь чешется спиной о дерево, одновременно  мочась.  Хотя  за
такими метками уже прячется молчаливая угроза агрессии (Тинберген, Фабри).
    Борьба за территорию — очень важная функция самцов. Без хороших  угодий
семья или стадо не может существовать,  процветание  группы  зависит  от  их
количества и качества. Владения нужно всё время пытаться  расширять,  в  том
числе и  за  счёт  соседних  групп.  Поэтому  стычки  по  поводу  территорий
неизбежны. Предки человека тоже жили территориальными группами,  и  для  них
борьба за территорию являлась неизбежной. Территориальные войны у  некоторых
племён становились  главным занятием в жизни.
    Итак,  учитывая   вышесказанное,   можно   считать   достоверным,   что
равномерное распределение в пространстве животных  одного  и  того  же  вида
является важнейшей функцией  внутривидовой  агрессии.  Кроме  того,  Меннинг
выделяет ещё  один  аспект  территориального  поведения.  Интересно,  что  у
территориальных животных первая реакция самца  на  самку  содержит  элементы
нападения  и  бегства.  Такая  агрессивность  очень  важна  в   формировании
«привязанности пары». Эта агрессия, хотя она может возникать между самцом  и
самкой, в большой  степени  перенаправлена  наружу,  на  соседних  животных.
Часто самец нападает на самца, а самка на самку. Кооперация  самца  и  самки
при защите территории усиливает связь между ними.
    2)     Брачные   турниры.   Брачными   сражениями   всегда   занимается
определённая  категория  особей.  В  большинстве  случаев   дерутся   самцы,
нападающие исключительно или главным образом на других самцов  своего  вида.
Иногда дерутся  и самец,  и  самка,  причём,  когда  это  происходит,  самец
нападает на другого самца, а самка — на другую самку.  Разные  виды  дерутся
по-разному. Прежде всего неодинаково используемое оружие. Собаки друг  друга
кусают,  лошади  и  многие  другие  копытные  стараются  лягнуть   соперника
передними конечностями. Олени меряются силой, сцепившись  рогами.  Для  чего
нужны эти столкновения? Уже Чарлз Дарвин заметил, что половой отбор —  выбор
наилучших, наиболее сильных животных для продолжения рода —  в  значительной
степени определяется борьбой соперничающих животных, особенно  самцов.  Сила
отца обеспечивает потомству непосредственные преимущества у тех  видов,  где
отец принимает активное участие в заботе о детях, прежде всего в их  защите.
Тесная связь между заботой самцов  о  потомстве  и  их  поединками  наиболее
отчётливо  проявляется  у  тех  животных,  которые   не   территориальны   в
вышеописанном смысле слова, а ведут более или  менее  кочевой  образ  жизни,
как, например, крупные копытные, наземные обезьяны и  др.  У  этих  животных
внутривидовая  агрессия  не  играет  существенной   роли   в   распределении
пространства; в рассредоточении таких видов, как  бизоны,  разные  антилопы,
лошади, которые  собираются  в  огромные  сообщества  и  которым  разделение
участков  и борьба за территорию  совершенно  чужды,  потому  что  корма  им
предостаточно. Тем не менее  самцы  этих  животных  яростно  и  драматически
сражаются друг с другом, и отбор, вытекающий  из  этой  борьбы,  приводит  к
появлению крупных и хорошо вооружённых защитников  семьи.  Таким  образом  и
возникают столь внушительные бойцы,  как  быки  бизонов  или  самцы  крупных
павианов.
    В связи с этим  необходимо  упомянуть  ещё  об  одном  факте  —  сугубо
внутривидовой отбор может привести  к  появлению  не  только  бесполезных  в
смысле приспособления к среде признаков, но и прямо вредных  для  сохранения
вида. Оленьи рога, например, развились исключительно для поединков,  ни  для
чего другого  эти  рога  не  годны.  От  хищников  олени  защищаются  только
передними копытами. Подобные  признаки  развиваются  в  тех  случаях,  когда
отбор  направляется  одной  лишь  конкуренцией  сородичей,   без   связи   с
вневидовым окружением. Оскар Хейнрот говорил: «Темп  работы  людей  западной
цивилизации — глупейший продукт внутривидового  отбора».  И  в  самом  деле,
спешка, которой  охвачено  коммерциализованное  человечество,  являет  собой
прекрасный пример нецелесообразного  развития,  происходящего  исключительно
за  счёт  конкуренции  между  собратьями  по  виду.  Нынешние  люди   болеют
типичными болезнями бизнесменов — гипертония, врождённая  сморщенная  почка,
язва желудка, мучительные неврозы, — они впадают в  варварство,  ибо  у  них
нет  больше  времени  на  культурные  интересы.  И  всё   это   без   всякой
необходимости: ведь они могли бы договориться работать впредь поспокойнее.
    Возвращаясь к теме о  значении  поединка  для  сохранения  вида,  можно
сказать, что он служит полезному отбору лишь там, где бойцы  проверяются  не
только внутривидовыми дуэльными правилами, но и схватками с внешним  врагом.
Важнейшая функция поединка  —  это  выбор  боевого  защитника  семьи,  таким
образом ещё одна функция внутривидовой агрессии состоит в охране  потомства.
Доказательством может служить тот факт, что у  многих  животных,  у  которых
лишь один пол заботится о потомстве, по-настоящему агрессивны  по  отношению
к  сородичам  представители  именно  этого  пола  или  же  их  агрессивность
несравненно сильнее. Нечто подобное наблюдается и у человека.
    3)    Агрессия  в  сообществе   социальных   животных,   приводящая   к
установлению  иерархии.  Иерархия  —  это  тот  принцип   организации,   без
которого,  очевидно,  не  может  развиться  упорядоченная  совместная  жизнь
высших животных.  Состоит  она  в  том,  что  каждый  из  совместно  живущих
индивидов  знает,  кто  сильнее  его  самого  и   кто   слабее.   В   группе
устанавливаются отношения доминирования  —  подчинения,  при  этом  число  и
яростность столкновений  снижается,  потому  что  каждый  может  без  борьбы
отступить перед более сильным — и может ожидать, что  более  слабый  в  свою
очередь отступит перед ним самим, если они попадутся  друг  другу  на  пути.
Дольник подчёркивает, что победа в стычках достаётся  не  обязательно  тому,
кто сильнее. Она даётся тому, кто агрессивнее: любит  навязывать  конфликты,
много и умело угрожает, а сам сравнительно легко выдерживает  чужие  угрозы.
Итак,  та  особь,  которая  чаще  всех  побеждает,  становится   доминантом.
Неизбежно  наступает  такой  момент,  когда  доминант  вымещает   злобу   на
субдоминанта (из-за спонтанной вспышки агрессии).  Тот  ответит  не  ему,  а
переадресует агрессию на  стоящего  ниже  на  иерархической  лестнице  (ведь
доминанта трогать страшно). Переадресуясь, агрессия дойдёт  до  стоящего  на
самой низкой ступени. Тому  вымещать  агрессию  не  на  кого,  и  она  часто
накапливается. В большой группе «на верху» всегда оказывается  доминант,  но
субдоминантов уже может быть двое или  трое.  Так  образуется  иерархическая
пирамида, нижний слой  которой  состоит  из  особей,  которые  пасуют  перед
всеми. В них накоплена  большая  нереализованная  агрессивность,  скрываемая
заискивающим  поведением   перед   вышестоящими.   Это   закон   природы   и
противостоять ему невозможно.
    Собакоголовые обезьяны — павианы, гамадрилы  и  другие  —  образовывают
иерархические пирамиды  по  возрастному  признаку.  Во  главе  группы  стоят
несколько  пожилых  самцов,  обладающих  самой  большой  властью  и  несущих
ответственность за безопасность группы (геронтократия).  Но,  более  молодые
самцы могут объединяться в союзы и нападать на вышестоящих особей. Хотя  эти
союзы не прочны, потому что обезьяны всё время предают друг друга,  особенно
когда  дело  доходит  до  драки.  Таким  образом,   союзы   могут   изменить
иерархическую пирамиду путём  «революции  снизу».  Образование  пирамиды  по
возрастному  признаку  свойственно  и  человеку.  В  традиционных  обществах
возрастная иерархия  соблюдается  очень  строго.  Но  и  образование  союзов
подчинённых с целью свержения доминантов — тоже дело обычное,  известное  от
древности до наших дней.
    Сохранение власти возможно и в одиночку. У макаков доминант в союзе  не
нуждается. Стоит ему начать наказывать одного  из  подчинённых,  как  другие
спешат помочь, норовят унизить  наказываемого.  Такое  поведение  вызывается
переадресованной агрессией, накопившейся из-за страха перед доминантом.  Она
выплёскивается на особь, которая в момент наказания  оказывается  «на  дне».
Интересно, что усерднее всех  унижают  жертву  «подонки»  и  самки,  которые
обычно  могут  переадресовывать  агрессию  только  на  неживые  предметы.  В
стихийных уголовных шайках «пахан» обычно окружает себя «шестёрками». То  же
срабатывает  и  на  государственном  уровне:  тиран,  окружённый  сатрапами,
отличительная  черта  которых  —   преступность,   аморальность,   трусость,
подлость и агрессивность к нижестоящим. Таким образом,  тоталитарные  режимы
будут  возникать  снова  и  снова,  если  с  ними  не  бороться,  ведь   они
регенерируют  и  самособираются.  Только  истинная   демократия   заставляет
использовать власть на благо людей. Но, вся трудность  состоит  в  том,  что
демократический строй не может возникать сам собой, на основе  инстинктивных
программ.   Это   продукт   разума,   продуманная   система    коллективного
воспрепятствования  образованию  иерархической  пирамиды,  вершину   которой
увенчают особи, жаждущие власти. Демократию нужно поддерживать  политической
активностью и осознанным выбором.
    Широкое  распространение  иерархии  убедительно  свидетельствует  о  её
важной видосохраняющей функции: таким  образом  избегается  излишняя  борьба
между членами сообщества. Здесь возникает  вопрос:  чем  это  лучше  прямого
запрета на агрессию по отношению к членам  сообщества?  Этологи  утверждают,
что избежать агрессии невозможно. Во-первых,  зачастую  сообществу  (волчьей
стае или стаду обезьян)  крайне  необходима  аргессивность  по  отношению  к
другим сообществам того же вида, так что борьба должна быть  исключена  лишь
внутри группы. Во-вторых, напряжённые отношения,  которые  возникают  внутри
сообщества вследствие агрессивных побуждений и вырастающей из них  иерархии,
могут придавать ему во многом полезную структуру  и  прочность.  Чем  дальше
друг от друга ранги двух животных, тем меньше  враждебность  между  ними.  А
поскольку вышестоящие  особи  (особенно  самцы)  обязательно  вмешиваются  в
конфликты нижестоящих, то срабатывает принцип «Место сильного —  на  стороне
слабого!».
    Возрастная иерархия возникла  тоже  не  случайно.  С  общим  прогрессом
эволюции всё  более  возрастает  роль  опыта  старых  животных;  можно  даже
сказать, что совместная социальная  жизнь  у  наиболее  умных  млекопитающих
приобретает за счёт этого новую  функцию  в  сохранении  вида,  а  именно  —
традиционную передачу индивидуально приобретённой  информации.  Естественно,
столь же справедливо и обратное  утверждение:  совместная  социальная  жизнь
производит селекционное давление в сторону лучшего развития  способностей  к
обучению, поскольку эти способности у общественных животных идут  на  пользу
не только отдельной особи, но и сообществу  в  целом.  Тем  самым  и  долгая
жизнь,  значительно  превышающая  период  половой  активности,   приобретает
ценность для сохранения вида.
    Выводы:   Жизнь без агрессии невозможна, даже  если  создать  идеальную
среду, не содержащую  никаких  раздражителей.  При  длительном  невыполнении
какого-либо инстинктивного действия (проявления агрессии) порог  раздражения
снижается. Снижение порога раздражения может привести к тому, что  в  особых
условиях  его  величина  может  упасть  до  нуля,  то  есть  соответствующее
инстинктивное действие может «прорваться» без какого-либо внешнего  стимула.
В  принципе,  каждое  подлинно  инстинктивное   действие,   которое   лишено
возможности разрядиться, приводит животное в состояние  общего  беспокойства
и вынуждает его к поискам разряжающего  стимула.  А  снижение  раздражающего
порога и поисковое поведение редко в  каких  случаях  проявляются  столь  же
отчётливо, как в случае агрессии.
    Пользу  агрессии  можно  считать  доказанной.  Жизненное   пространство
распределяется между животными таким  образом,  что  по  возможности  каждый
находит себе пропитание. На благо потомству выбираются лучшие отцы и  лучшие
матери.  Дети  находятся  под  защитой.  Сообщество  организовано  так,  что
несколько  умудрённых  самцов  обладают   достаточным   авторитетом,   чтобы
решения, необходимые сообществу, не только принимались,  но  и  выполнялись.
Целью агрессии никогда не является уничтожение сородича,  хотя,  конечно,  в
ходе поединка может произойти несчастный случай, когда рог попадает  в  глаз
или клык в сонную артерию. Агрессия вовсе не является уничтожающим  началом,
— она лишь часть организации всех  живых  существ,  сохраняющая  их  систему
функционирования и саму их жизнь. Как и всё на свете,  она  может  допустить
ошибку  —  и  при  этом  уничтожить  жизнь.  Однако  в  великих   свершениях
становления органического мира эта сила предназначена к добру.
    Литература:
 V В. Дольник      Непослушное дитя биосферы /  М.,  «Педагогика  —  пресс»,
   1994
 V К. Лоренц        Агрессия (так называемое «зло») / М., «Прогресс», 1994
 V 0. Меннинг       Поведение животных / М., «Мир», 1982
 V Д. Дьюсбери    Поведение животных. Сравнительные  аспекты  /  М.,  «Мир»,
   1981
 V К. Фабри           Основы зоопсихологии / М., МГУ, 1976
 V Н. Тинберген    Социальное поведение животных / М., «Мир», 1993
 V А. Брэм             Жизнь животных. Млекопитающие / М., «Терра», 1992
 V О. Тэннер         Способы защиты у животных / М., «Мир», 1985
 V Биологический энциклопедический словарь / М.,  «Советская  энциклопедия»,
   1989
 V Дж. Лондон       Белый клык / Екатеринбург, «Северный дом», 1992