Реферат по обществоведению
На тему:
«Три этапа развития
философских взглядов Ницше»[pic]
Санкт-Петербург
2001-2002 учебный годСодержание
1) Вступление
с. 32) Первый этап развития философских взглядов с. 4
3) Низвержение кумиров
с.134) “Заратустра”
с. 215) Заключение
с. 246) Список литературы
с. 25Вступление
Фридрих Вильгельм Ницше, явившись одним из величайших немецких
философов не только девятнадцатого века, но и за всю историю философии,
оставил после себя яркий след, воплощённый в уникальных трудах, трактовка
которых по-прежнему вызывает массу споров. Некоторые люди склонны
критиковать взгляды Ницше на те или иные явления, указывая лишь на те
моменты, которые теоретически могут содержать одобрение нарушения многих
морально-этических устоев современного цивилизованного общества. Другие же
ими восхищаются, находя в его философии что-то “родное” для себя, то, что
совпадает с их собственными соображениями.
Если же просто запастись терпением, спокойствием стороннего
наблюдателя и ознакомиться хотя бы с некоторыми трудами этого великого
философа, то становится понятно одно: разность в понимании зависит от
личных качеств людей, а за лаконичностью, меткостью и резкостью суждений
скрываются очень глубокие и точно изложенные мысли, рассказывающие нам о
духовных исканиях Ницше, о непрерывной, мучительной, направленной на поиск
истины работе мысли этого человека.
К сожалению, философия Ницше была воспринята некоторыми людьми слишком
однобоко или в искажённом варианте, что привело к ломке в сознании людей и
возникновению ряда личностей, крайне радикально настроенных по отношению к
другим. Чтобы действительно понять философию Ницше, необходимо также
тщательно ознакомиться с его биографией и с теми условиями, которые оказали
наиболее сильное влияние на формирование его взглядов в тот или иной период
жизни этого философа.Первый этап развития философских взглядов
Родословная Фридриха Ницше теряется в глубине XVI в. Его сестра
Элизабет писала о семейной легенде, гласившей, что некий польский шляхтич
Ницкий был одним из тех, чьими усилиями саксонский курфюрст Август Сильный
был избран в 1697 г. королем Польши, за что и удостоился графского титула.
Но после отказа Августа от польской короны его верный сторонник из-за
участия в заговоре против нового короля Станислава Лещиньского бежал с
семьей в немецкие земли и после трехлетних скитаний осел в Саксонии.
Столь романтическую легенду документальные данные, однако, не
подтверждают. Ни о каком графе Ницком в изданном за 1839-1848 гг. в
Лейпциге 10-томном справочнике польских дворянских родов не упоминается.
Достоверно установлено, что предки Ницше уже с 1570 г. жили в Верхнем
Лаузице, затем в Бибре, небольшом городке близ старинного Наумбурга. Отец
философа Карл Людвиг Ницше родился 10 октября 1813 г. в семье
ойленбургского суперинтенданта Ф.А.Л. Ницше (1756-1826).
Окончив теологический факультет одного из лучших тогда немецких
университетов в Галле, К.Л. Ницше после недолгого пребывания при
альтенбургском герцогском дворе в качестве воспитателя трех принцесс
получил от хорошо знавшего его прусского короля Фридриха Вильгельма IV
церковный приход в деревне Рекен близ Люцена.
По обычаю молодой пастор нанес визиты соседям, в числе которых был и
его коллега в деревне Поблес Д. Ёлер, отец 11-ти детей. Среди них рекенский
пастор сразу выделил 17-летнюю Франциску, также очарованную кареглазым
стройным мужчиной с прекрасными манерами и моднейшим шелковым галстуком.
Роман протекал стремительно; уже 10 октября 1843 г., как раз в день
рождения жениха, состоялась свадьба.
Через год, 15 октября 1844 г., в семье появился первенец, здоровый и
крепкий малыш. Счастливый отец нарек мальчика, родившегося в день именин
обожаемого короля, тем же именем — Фридрих Вильгельм. В июле 1846 г. у
Людвига и Франциски родилась дочь Элизабет, а еще через два года — второй
сын Иозеф.
Больше всех пастор любил старшего сына, с которым он много и охотно
занимался. Самым лучшим временем для маленького Фрица были часы, когда отец
усаживался за фортепиано и начинал что-нибудь импровизировать. Притихший
ребенок усаживался поближе и не сводил с отца восхищенных глаз. Не тогда ли
и зародилась страстная любовь Ницше к музыке?
В 1848 г. в безмятежную жизнь пасторского дома ворвалась буря
германской революции, прокатившейся с запада на восток по всей стране.
Монархически настроенный Людвиг был глубоко напуган и потрясен. Трудно
судить, насколько повлияло это на здоровье пастора, но в конце августа он
тяжело заболел и через год, 30 июля 1849 г., скончался.
В литературе есть различные версии о причинах болезни Людвига Ницше и
ее связи с трагической судьбой старшего сына. Ясно лишь, что умер он от
размягчения мозга, возможного последствия травмы, полученной при падении с.
каменной лестницы своего дома. Но эта болезнь по наследству не передается,
хотя само падение с лестницы могло быть вызвано уже начинавшей
прогрессировать болезнью мозга.
Через полгода смерть вновь посещает семью Ницше. На сей раз ее жертвой
стал годовалый Иозеф. Позднее Фридрих в автобиографических заметках описал
странный сон, который видел накануне:
«Я слышал в церкви погребальные звуки органа. Пока я пытался понять, в
чем дело, одна из могил внезапно вздыбилась, из нее поднялся мой отец в
саване. Он поспешил в церковь и быстро вернулся с маленьким ребенком на
руках. Вновь приоткрылся могильный холм, он влез внутрь, и крышка гроба
захлопнулась. Тотчас смолкли мощные звуки органа, и я проснулся. На
следующий день Йозефхену внезапно стало плохо, начались боли и судороги, и
через несколько часов он умер. Мой сон сбылся полностью».
Весной 1850 г. семья перебралась в старинный Наумбург. Этот город
знаменит величественным готическим собором, и доныне украшающим центр
города. Фридрих, которому еще не было и шести лет, пошел учиться в мужскую
народную школу. Серьезный, немного замкнутый и неразговорчивый мальчик, с
вьющимися белокурыми волосами и унаследованными от бабушки прекрасными,
хотя и близорукими голубыми глазами, чувствовал себя в школе неуютно и
одиноко. Его мягкие манеры и рассудительность, вежливый тон вызывали
постоянные насмешки над «маленьким пастором», как его окрестили
одноклассники. Забавляло их и то глубокое чувство, с которым Фридрих
декламировал отрывки из Библии и духовные гимны. Такая отчужденность
Фридриха от коллектива сохранилась навсегда. Была ли она защитным панцирем
легкоранимого и застенчивого характера или нет, но чувство одиночества
стало его спутником на всю жизнь.
Учеба в школе, а затем в Домской гимназии давалась Фридриху легко, хотя
удивительная тщательность и аккуратность заставляли его засиживаться над
тетрадями и учебниками до полуночи. А уже в пять часов утра он вставал и
спешил в гимназию.
Но больше учебных предметов мальчика волновали поэзия и особенно
музыка. Его кумирами стали классики — В.А. Моцарт и И. Гайдн, Ф. Шуберт и
Ф. Мендельсон, Л. ван Бетховен и И.С. Бах. В современной же музыке Г.
Берлиоза или Ф. Листа он не находил ничего, способного взволновать
человека. Тех же людей, которые презирали музыку. Ницше рассматривал как
«бездуховных тварей, подобных животному».
Осенью 1858 г. мать Фридриха получила от ректора земельной школы-
интерната «Шульпфорте» письмо, где ее сыну как необычайно одаренному
мальчику предлагалось место в школе. Предложение было лестным, ибо Пфорта
являлась одним из самых престижных учебных заведений в Германии. Среди ее
выпускников были такие блестящие умы, как знаменитые романтики братья Ф.А.
и В. Шлегели и Новалис (псевдоним Ф. Гарденберга), поэт и драматург Ф.Г.
Клопшток, известный философ И. Г. Фихте, крупнейший историк Л, Ранке.
Позднее питомцами школы стали выдающийся историк К. Лампрехт и один из
последних канцлеров империи — Т. фон Бетман-Гольвег. Понятно, что
польщенная мать с радостью согласилась. Проведший детство в тепличном
женском окружении, Фридрих вступил в иной, более суровый мир интерната.
Складывавшееся в те годы мировоззрение Ницше нашло отражение в
написанном им в октябре 1861 г. сочинении о поэте Ф. Гёльдерлине (1770-
1843), тогда не признанном и почти неизвестном. Его творчество, воспевавшее
слияние человека и природы в духе античности и ярко отразившее разлад
общества и личности, привлекло юношу тем, что Гельдерлин сумел выразить
настроения, присущие тогда и Ницше.
В этом «эллинском монахе» он увидел родственную душу, сказавшую немцам
«горькую истину» об их жалком и убогом филистерстве. Но учитель литературы,
в полном соответствии с общепринятыми негативными оценками Гёльдерлина,
«дружески посоветовал автору избрать какого-нибудь более здорового и ясного
немецкого поэта». Разочарованный Ницше еще глубже замкнулся в себе и уже
никогда больше не высказывал перед преподавателями Пфорты своих истинных
чувств и мыслей.
Не складывались и отношения Ницше с воспитанниками. Они видели
интеллектуальное превосходство однокашника, осыпали его насмешками, их
раздражало равнодушие Ницше к тем маленьким радостям, которые приносили
экскурсии, обычно заканчивавшиеся кружкой доброго пива или бокалом вина в
одном из многочисленных ресторанчиков, располагавшихся по тенистым берегам
Заале. Лишь с пасторским сыном из Рейнланда Паулем Дейссеном у Фридриха
возникла дружба на почве общей любви к древнегреческой литературе, особенно
к Анакреону, и намерения изучать после окончания школы теологию в Боннском
университете.
В апреле 1862 г. Ницше создает два философско-поэтических эссе: «Рок и
история» и «Свобода воли и рок», где содержатся чуть ли не все основные
идеи его будущих произведений. Вновь и вновь на протяжении всей жизни он
будет возвращаться к этим темам, с каждым разом все более страстно и
открыто. О чем пишет в эссе «Рок и история» молодой Ницше?
«Мораль — результат всеобщего развития человечества. Она — сумма всех
истин нашего мира; может быть, она в бесконечном мире значит не более, чем
результат одного духовного направления в нашем; возможно, из результатов
истин отдельных миров вновь развивается всеобщая истина.
Едва ли мы знаем, чем является само человечество: лишь ступенью,
периодом во всеобщем, в потоке становления или оно произвольное явление
Бога? Может быть, человек есть только развитие камня через медиумы
растений, животных? Достигнуто ли уже этим его завершение, не история ли
это? Есть ли конец у этого вечного становления? Каковы пружины великих
часов? Они скрыты, но они те же самые в великих часах, которые мы называем
историей. Циферблат — это события. От часа к часу все дальше прыгает
стрелка, чтобы после 12 начать свой путь сызнова; наступает новый мировой
период…
Высшее понимание мировой истории недоступно людям; но великий историк,
как и великий философ, становятся пророками — ведь оба абстрагируются от
внутренних кругов к внешним…
Свободная воля предстает как раскованность, самовольность. Она —
бесконечная свобода, блуждание, дух. Но рок — это необходимость, если мы не
согласны поверить, будто мировая история — это не ошибочные грезы,
невысказанные муки человечества — фантазии, мы сами — игрушки наших
фантазий. Рок — бесконечная сила сопротивления свободной воле; свободная
воля без рока мыслима столь же мало, как дух без реалий, добро без зла…
Свободная воля — лишь абстракция и означает способность действовать
осознанно, а под роком мы понимаем принципы, которые руководят нами в
неосознанных действиях.
В свободе воли заключен для индивида принцип обособления, отделения от
целого, абсолютная неограниченность, но рок вновь органически связывает
человека с общим развитием… Абсолютная свобода воли без рока сделала бы
человека Богом, фаталистический принцип — механизмом».
Во втором эссе «Свобода воли и рок» самыми примечательными кажутся
резкие выпады Ницше против христианской идеи потустороннего мира:
«То, что Бог становится человеком, указывает лишь: человек должен
искать свое блаженство не в бесконечности, а создать свое небо на земле;
иллюзия неземного мира исказила отношение человеческого духа к миру
земному: она была созданием детства народов… В тяжких сомнениях и битвах
мужает человечество: оно осознает в самом себе начало, сердцевину и конец
религий».
В этих небольших произведениях, скорее, набросках уже видны зародыши
тех проблем, вокруг которых до самого конца жизни Ницше будет обречена
вращаться его беспокойная мысль.
Критика церковных догматов, переоценка всех сложившихся за тысячи лет
человеческих ценностей, признание ограниченности и относительности всякой
морали, идея вечного становления, мысль о философе и историке как о
пророке, ниспровергающем ради будущего прошлое, проблема места и свободы
личности в обществе и истории, пронесенное через года отрицание унификации
и нивелировки людей, страстная мечта о новой исторической эпохе, когда
наконец-то род человеческий возмужает и осознает свои задачи, — все это
можно уловить в его первых философских опытах.
Развитие эти мысли получат, конечно, гораздо позднее. Пока они не
слишком были ясны и самому автору. Его окружали провинциальный мирок
Наумбурга и размеренная жизнь интерната, начинавшие становиться уже явно
тесными для его неординарных мыслей и дерзких мечтаний.
В сентябре 1864 г. Ницше закончил обучение в Пфорте и после сдачи
экзаменов. возвратился в Наумбург. Решение продолжить дальнейшую учебу в
Боннском университете он принял еще раньше. По желанию матери Фридрих
обещал записаться в университете на теологическое отделение. Через месяц,
16 октября 1864 г., после небольшой поездки по Рейну и Пфальцу Ницше вместе
с Дейссеном приехали в Бонн.
После почти казарменных порядков Пфорты их полностью захватила вольная
и безалаберная студенческая жизнь, пирушки и обязательные поединки на
рапирах. Но очень быстро Ницше остыл к развлечениям и все чаще стал
задумываться о переходе на отделение филологии, что и сделал осенью 1865 г.
Он занимался в семинаре одного из лучших немецких филологов Фридриха Ричля
и той же осенью перевелся в Лейпцигский университет в связи с переездом
туда своего наставника.
Третий семестр Ницше начал, как начинают совершенно новую жизнь. Он
твердо выбрал филологию, хотя понимал, что для склада его ума и характера
узкая специализация мало подходила. Философское мышление еще не завладело
разумом Ницше, но именно годы учебы в Лейпциге дали решающие духовные
импульсы для его последующей жизни и творчества. Занятия филологией вернули
ему чувство самоутверждения, в значительной мере потерянное за год обучения
в Бонне, где он постоянно разрывался между теологией, музыкой и филологией,
не решаясь остановиться на чем-нибудь одном.
Идеи Шопенгауэра (1788-1860) были чрезвычайно близки собственным
размышлениям Ницше конца 1865 г. Его поражало презрение философа к людям, с
их мелочными заботами и своекорыстными интересами. Бессмысленность этого
существования, так ярко обрисованная Шопенгауэром, привела Ницше к мысли о
том, что искать смысл жизни человека в исполнении им своего долга —
напрасная трата сил и времени. Человек исполняет свой долг под давлением
внешних условий существования, и этим ничем не отличается от животного,
также действующего исключительно по обстоятельствам.
Возросший интерес Ницше к философии и стремление расширить познания в
этой области не направили его, однако, наиболее естественным путем. Он не
стал посещать лекции по философии в университете; страстные выпады
Шопенгауэра против философов на университетских кафедрах и личные
впечатления от жалких философов Боннского университета вроде недалекого К.
Шааршмидта отвратили Ницше от официальных преподавателей этой дисциплины. С
тем большей жадностью набросился он на оригинальную философскую литературу.В ней Ницше обнаружил еще одно поразившее его произведение — только
что вышедшую в 1866 г. книгу Ф.А. Ланге «История материализма». Залпом
прочитав ее, он пришел в восторг от этого «самого значительного
философского произведения последних лет», дополнявшего его любимых И. Канта
и А. Шопенгауэра. Импонировало Ницше и отсутствие специфически немецкой
учености у Ланге. Сын теолога, Фридрих Альберт Ланге (1828-1875) только в
1870 г. стал профессором философии в Цюрихе, а с 1872 г. — в Марбургеком
университете. Во время создания «Истории материализма» Ланге работал
учителем гимназии и был известен своими леволиберальными воззрениями,
близкими к идеям социал-демократии.
В философии Ланге выступил как один из ранних представителей
неокантианства, наметивший главные принципы этого направления и его
социально-политические основы. Из его книги Ницше впервые получил
представление о социальном дарвинизме, о политических и экономических
тенденциях современного развития, столкнулся с оригинальной интерпретацией
взглядов греческого материалиста Демокрита и великого немецкого мыслителя
Канта подробно познакомился с представителями английского позитивизма и
утилитаризма.
У Ланге Ницше нашел и подтверждение собственным, еще смутным
философским представлениям. Согласно Ланге, окружающий нас мир — это
представление, обусловленное физической структурой человеческого организма.
Но человек не может удовлетвориться только ограниченным чувственным
материалом, открываемым в опыте. Человек — духовное, нравственное существо,
он нуждается и в идеальном мире, который сам же и создает. Человек — творец
поэтических образов, религиозных представлений, дающих ему возможность
построить в своем сознании более совершенный мир, чем тот, который его
окружает. Такой идеальный мир возвышает человека над миром обыденности,
вооружает его этической идеей, а ею для Ланге была идея социализма.
Представление о реальном мире как алогичном, иррациональном явлении Ницше
почерпнул уже у Шопенгауэра, а Ланге лишь укрепил в нем это убеждение.
В декабре 1868 г. в Базельском университете освободилась кафедра
греческого языка и литературы, руководитель которой, профессор А. Кисслинг,
принял приглашение перейти в университет Гамбурга. Он обратился к своему
бывшему боннскому наставнику Ричлю с вопросом о том, нельзя ли пригласить в
Базель Ницше, чьи работы по античной литературе были ему хорошо знакомы по
журналу «Рейнский музей филологии». Ричль ответил, что за 40 лет
преподавания он еще не встречал столь зрелого и глубокого студента, как
этот молодой человек, который наверняка войдет в первые ряды немецкой
филологической науки.
Сам кандидат был польщен выпавшей честью — занять пост
экстраординарного профессора университета без диссертации и даже без
завершенного полностью курса обучения. В приглашении его привлекло еще одно
— возможность ближе сойтись с Вагнером, проживавшим с 1866 г. в Трибшене
близ Люцерна.
Перед отъездом Ницше намеревался защитить в Лейпциге диссертацию на
основе своих исследований о Диогене Лаэртском. Однако совет факультета
единодушно решил, что опубликованные статьи Ницше вполне заменяют
диссертацию, и 23 марта ему присудили степень доктора без обязательной
публичной защиты, дискуссии и экзамена. Осталось решить еще одну проблему,
Ницше долго колебался, не зная, как поступить: следовало ли при переезде в
Базель сохранить прусское гражданство или же принять швейцарское. От
первого варианта он отказался и 17 апреля 1869 г. получил из ведомства в
Мерзебурге извещение о согласии королевского правительства на его выход из
прусского подданства. Однако ошибочно считать, будто Ницше «был гражданином
Швейцарии». После переезда в Базель Ницше вообще не обращался с прошением о
предоставлении ему швейцарского гражданства и навсегда остался человеком
без какого-либо государственного подданства.
Преподавание в университете и гимназии «Педагогиум» при нем довольно
скоро начали тяготить Ницше так же, как и уютная мещанская атмосфера
Базеля. Его все чаще охватывали периоды меланхолической депрессии, спасение
от которой он находил в дружбе с Вагнером, в дом которого Ницше стремился
при любой представившейся возможности, благо от Базеля до Люцерна всего два
часа езды. Погружение в возвышенный мир искусства во время частых приездов
в Трибшен, очаровательная жена Вагнера Козима разительно контрастировали с
размеренным и скучным существованием Ницше в Базеле. Это вызывало у Ницше
отвращение к филологии и науке вообще.НИЗВЕРЖЕНИЕ КУМИРОВ
2 января 1872 г. в книжных магазинах Лейпцига появилась книга Ницше
«Рождение трагедии из духа музыки». Задумывалась она еще до франко-
германской войны, а схематически очерчена в докладе «Греческая музыкальная
драма», прочитанном в университете в январе 1870 г.
Посвященная Вагнеру, работа определяла те основы, на которых покоится
рождение трагедии как произведения искусства. Античная и современная линии
тесно переплетаются друг с другом в постоянном сопоставлении Диониса,
Аполлона и Сократа с Вагнером и Шопенгауэром.
Ницше так сформулировал античные символы:
«До сего времени мы рассматривали аполлоновское начало и его
противоположность — дионисийское — как художественные силы: с одной
стороны, как художественный мир мечты, завершенность которого не стбит в
какой-либо связи с интеллектуальным уровнем или художественным образованием
отдельной личности, а с другой — как опьяняющую действительность, которая
также не принимает во внимание отдельную личность, а наоборот, стремится
даже уничтожить индивида и заменить его мистической бесчувственностью
целого».
Освобождающим из этих символов предстает у Ницше дионисийское начало,
как бы помогающее «избыть» страдания кошмарного бытия. Оно становится
отныне его постоянным спутником. И как удивительное предвидение собственной
судьбы звучат его слова: «Танцуя и напевая, являет себя человек как сочлен
высшего сообщества: он разучился говорить и ходить, а в танце взлетает в
небеса… в нем звучит нечто сверхъестественное: он чувствует себя Богом,
сам он шествует теперь так возвышенно и восторженно, как и боги в его
снах». (Именно в таком экстазе полтора десятилетия спустя увидит Овербек
уже сошедшего с ума Ницше в Турине).
Исходя из «метафизики ужаса» Шопенгауэра, Ницше стремился отыскать
контрпозицию христианству и находил ее в символе или мифе разорванного на
куски Диониса, в раздроблении первоначала на множество отдельных судеб, на
мир явлений, называемых им «аполлоновой частью». То первоначало, которое
Шопенгауэр назвал волей, есть основа бытия, оно переживается
непосредственно, и прежде всего через музыку. От прочих видов искусства
музыка, по мнению Ницше, отличается тем, что она выступает непосредственным
отражением воли и по отношению ко всем феноменам реального мира является
«вещью в себе». Поэтому мир можно назвать воплощенной музыкой так же, как и
воплощенной волей.
Ницше обрушивался на один из главных постулатов христианской веры в
вечное существование по милости Бога в потустороннем мире. Ему казалось
абсурдом то, что смерть должна быть искуплением первородного греха Адама и
Евы. Он высказал поразительную, на первый взгляд, мысль о том, что чем
сильнее воля к жизни, тем ужаснее страх смерти. И как можно жить, не думая
о смерти, а зная о ее неумолимости и неизбежности, не бояться ее? Древние
греки, чтобы выдержать такое понимание реальности, создали свою трагедию, в
которой происходило как бы полное погружение человека в смерть.
К весне 1873 г. между Ницше и Вагнером, год назад переехавшим в
Байрейт и занятым организацией знаменитых в будущем музыкальных фестивалей,
этого удивительного сплава высокого духовного искусства и трезвого
финансового расчета, наметилось пока еще едва заметное охлаждение. Чете
Вагнеров были не по душе растущая склочность Ницше к полемическому
пересмотру моральных устоев человечества и «шокирующая резкость» его
суждений.
Вагнер предпочитал видеть в базельском профессоре верного оруженосца,
талантливого и яркого пропагандиста своих собственных воззрений. Но на
такую роль Ницше согласиться не мог: его цель — великий штурм морали и
ценностей мира, уходящего в прошлое, и поиск новых ориентиров. Но пока
Ницше еще не терял надежды, что Байрейт станет источником возрождения
европейской культуры.
Из примерно 20-24 задуманных удалось написать только четыре эссе под
общим заглавием «Несвоевременные размышления»: «Давид Штраус, исповедник и
писатель» (1873), «О пользе и вреде истории для жизни» (1874), «Шопенгауэр
как воспитатель» (1874) и «Рихард Вагнер в Байрейте» (1875-1876).
В этих размышлениях Ницше выступил страстным защитником немецкой
культуры, бичевавшим филистерство и победоносное опьянение после создания
империи. Сомнение Ницше, родится ли из победы Германии и ее политического
объединения блестящая культура, звучало раздражающим диссонансом на фоне
бравурного грохота литавр, возвещавших эру расцвета культуры, как произошло
это с древними греками после окончания персидских войн во времена Перикла.
В статье «Господин Фридрих Ницше и немецкая культура» лейпцигская газета
объявила его «врагом Империи и агентом Интернационала». Поистине, трудно
представить что-либо более комичное, нежели последнее обвинение, но после
этого в Германии стали замалчивать Ницше.
Тем более, что как раз в то время, когда немецкая историческая наука
становилась образцом в Европе и переживала период подъема, Ницше резко
выступил против преклонения перед историей как слепой силой фактов. В
прошлом он видел лишь бремя, отягощавшее память, не дававшее жить в
настоящем. А между тем прошлого нужно ровно столько, сколько требуется для
свершения настоящего. В этом Ницше явно шел по стопам Гёте, сказавшего
однажды: «Лучшее, что мы имеем от истории, — возбуждаемый ею энтузиазм»
Ницше различал три рода истории — монументальный, антикварный и
критический. История первого рода, по его мнению, черпает из прошлого
примеры великого и возвышенного. Она учит, что если великое уже
существовало в прошлом хотя бы однажды, то оно может повториться и еще
когда-нибудь. Поэтому монументальная история служит источником
человеческого мужества и вдохновения, источником великих побуждений.
Опасность же ее Ницше видел в том, что при таком подходе забвению предаются
целые эпохи, образующие как бы серый однообразный поток, среди которого
вершинами возносятся отдельные разукрашенные факты.
Антикварная история охраняет и почитает все прошлое, ибо оно освящено
традициями. Она по своей природе консервативна и отвергает все, что не
преклоняется перед прошлым, отметает все новое и устремленное в будущее.
Когда современность перестает одухотворять историю, антикварный род
вырождается в слепую страсть к собиранию все большего и большего числа
фактов, погребающих под собой настоящее.
Поэтому Ницше выше других ставил критическую историю, которая
привлекает прошлое на суд и выносит ему приговор от имени самой жизни как
темной и влекущей за собой силы. Но он сразу предупреждал, что критическая
история очень опасна, поскольку мы продукт прежних поколений, их страстей,
ошибок и даже преступлений. И оторваться от всего этого невозможно.
Все виды истории имеют свое несомненное право на существование. В
зависимости от обстоятельств, целей и потребностей всякий человек и всякий
народ нуждаются в известном знакомстве с каждым из этих видов. Важно лишь
то, чтобы история не заменяла собою жизнь, чтобы прошлое не затмевало
настоящего и будущего. Поэтому слабых людей история подавляет, вынести ее
могут только сильные личности. В этом Ницше видел как пользу, так и вред
истории для жизни.
Современную культуру Ницте отвергал потому, что она, с его точки
зрения, не сознает своего назначения вырабатывать гениев. Низкие
меркантильные интересы, холодный научный рационализм, стремление
государства руководить культурой — все это ведет ее к упадку и кризису.
Между тем путь к истинной культуре, определяемой Ницше как «единство
художественного стиля во всех проявлениях жизни народа» , лежит через
выработку в нас и вне нас философа, художника и святого, идеальное
сочетание которых Ницше находил в Шопенгауэре и Вагнере.
И новый парадокс. Панегирик Вагнеру в четвертом «Несвоевременном» —
это и отречение от него, и прощание с ним, лебединая песня «вагнерщины и
героического германизма». Разрыв этот открывал перспективу абсолютного
одиночества, ибо, по словам самого Ницше, «у меня не было никого, кроме
Рихарда Вагнера». В сферу пересмотра втягивается и Шопенгауэр. Наступил
короткий период позитивистского перерождения Ницше, прилежание ремесленника
стало выше природной одаренности, наука — выше искусства, целью культуры
стало уже не сотворение художественного гения, а познание истины.
Период этот совпал со столь резким ухудшением здоровья, что Ницше в
октябре 1876 г. получил годичный отпуск для лечения и отдыха. Проводя это
время на курортах Швейцарии и Италии, он урывками работал над новой книгой,
составленной в форме афоризмов, ставшей обычной для последующих сочинений
Ницше. Причина заключалась не только в том, что из-за постоянных приступов
и полуслепоты он мог лишь записывать отдельные мысли или набрасывать
фрагменты. Дело в оригинальном образе мышления Ницше, чуждом традиционной
систематики, свободном и музыкальном. Он всегда если не поэт, то чародей
формы, столь богатой жанровотематическими переплетениями, что его афоризмы
необычайно многослойны. Они не фиксируют строго очерченную мысль, а скорее,
нюансируют все, что приходит на ум, предлагают не жесткую формулу, а
широкое поле для осторожного обдумывания всего предполагаемого. По словам
принстонского профессора В. Кауфмана, «в одном и том же разделе Ницше
нередко занят этикой, эстетикой, философией истории, теорией ценностей,
психологией и, быть может, еще полудюжиной других областей, Поэтому усилия
издателей Ницше систематизировать его записи должны были потерпеть неудачу
«.
Именно поэтому невозможно изложить философию Ницше, нельзя сделать то,
что не позволял себе он сам, ибо домыслы приведут лишь к тому, что свои
интерпретации будут выдаваться за его мысли.
Бомба с позитивистским зарядом взорвалась в мае 1878 г. публикацией
новой книги Ницше «Человечество, слишком человеческое» с шокирующим
подзаголовком «Книга для свободных умов». В ней автор публично и без особых
церемоний порвал с прошлым и его ценностями: эллинством, христианством,
Шопенгауэром, Вагнером.
Такой неожиданный поворот вряд ли можно сводить к двум наиболее
распространенным версиям. Первая объясняет его обычной завистью
неудавшегося музыканта к Вагнеру, однажды довольно пренебрежительно
отозвавшемуся об одной из музыкальных композиций Ницше. Вторая версия
усматривает причину в воздействии на Ницше его «злого демона» — философа и
психолога Пауля Рэ (18491901), с которым Ницше тесно сдружился, живя в
Сорренто.
Несомненно, дружба с Рэ сыграла известную роль в переломе ницшевского
мировоззрения, но Ницше уже до этого знакомства явно охладел к
вагнерианству и метафизике немецкого идеализма. В Пауле Рэ он нашел не
вдохновителя, а единомышленника. Не случайно на подаренной Ницше книге
«Происхождение моральных чувств», вышедшей за год до «Человеческого», Рэ
написал: «Отцу этой книги с благодарностью от ее матери». Так что влияние
бесспорно, но влияние обоюдное.
Оторопевшие от измены Ницше почитатели Вагнера онемели от ярости, а в
августе 1878 г. сам маэстро разразился крайне агрессивной и злобной статьей
«Публика и популярность». Имя Ницше в ней не называлось, но явно
подразумевалось. Его книга расценивалась как следствие болезни, а блестящие
афоризмы — как ничтожные в интеллектуальном плане и прискорбные в
моральном. Зато очень высоко отозвался о книге Якоб Буркхардт, сказавший,
что она «увеличила независимость в мире». Аристократически мыслящему
Буркхардту, поклоннику Ренессанса и певцу индивидуальности личности, не
могло не импонировать предостережение Ницше против социализма, который
«жаждет такой полноты государственной власти, какою обладал только самый
крайний деспотизм, и он даже превосходит все прошлое тем, что стремится к
формальному уничтожению личности; последняя представляется ему
неправомерной роскошью природы, и он хочет реформировать ее, превратив в
целесообразный орган коллектива».
Новый, 1879 г. принес Ницше неимоверные физические страдания: почти
каждодневные приступы болезни, непрерывная рвота, частые обмороки, резкое
ухудшение зрения. Продолжать преподавание он был не в силах, и в июне Ницше
получит по его прошению отставку с назначением ежегодной пенсии в 3 тыс.
франков. Он уехал из Базеля в Сильс-Марию, в долину Верхнего Энгадина —
тихое местечко с густым хвойным лесом и маленькими голубыми озерами.
Сгорбившийся, разбитый и постаревший лет на 10 полуслепой инвалид, хотя ему
не исполнилось еще и 35 лет.
Но и в тот ужасный 1879 г. он создал новые книги: «Пестрые мысли и
изречения», «Странник и его тень». А в следующем, 1880 г. появилась
«Утренняя заря», где сформулировано одно из краеугольных понятий ницшевской
этики — «нравственность нравов».
Вначале Ницше проанализировал связь падения нравственности с ростом
свободы человека. Он полагал, что свободный человек «хочет во всем зависеть
от самого себя, а не от какой-либо традиции». Последнюю он считал «высшим
авторитетом, которому повинуются не оттого, что он велит нам полезное, а
оттого, что он вообще велит». А отсюда следовало еще пока не высказанное,
но уже прочерченное отношение к морали как к чему-то относительному, так
как поступок, нарушающий сложившуюся традицию, всегда выглядит
безнравственным, даже и в том случае, если в его основе лежат мотивы, «сами
положившие начало традиции».
Как продолжение «Утренней зари» зимой 1881-1882 г. Ницше написал в
Генуе «Веселую науку», выходившую позже несколькими изданиями с
дополнениями.
С этого сочинения началось новое измерение мысли Ницше, невиданное
никогда прежде отношение к тысячелетний европейской истории, культуре и
морали как к личной своей проблеме: «Я вобрал в себя дух Европы — теперь я
хочу нанести контрудар». Но столь интимная сопереживаемость с историей не
могла обернуться ни чем иным, как «отравлением стрелой познания» и
«ясновидением» , а сам Ницше — «полем битвы». Легко пожать плечами при этом
признании, полагая, что оно было высказано человеком, страдающим манией
величия. Труднее признать как непреложную данность поразительнейший дар
Ницше жить в возвышенном мире и не воспринимать это как «нечто фальшивое и
жуткое».
Особенно впечатляют два фрагмента «Веселой науки» — «Безумный человек»
и «Величайшая тяжесть». В первом возникает тема «смерти Бога», образ
которого увенчан в многочисленных надгробиях и церквах, разбросанных по
всей Земле. Диагноз Ницше фиксирует глубинную ситуацию эпохи, когда
сверхчувственный мир лишается своей действенной силы будить и созидать.
Отныне человек вступает в эру совершеннолетия, теперь он предоставлен
самому себе. Авторитет Бога и церкви исчезает, но на их место приходит
авторитет совести, авторитет рвущегося на освободившееся место разума.
Сверхчувственный мир идеалов умирает, но творческое начало — прерогатива
библейского Бога — переходит в человеческую деятельность. Но коль скоро
этот сверхчувственный мир начиная с Платона, вернее с христианского
толкования его учения, трактуется как мир подлинный, то его гибель означает
для Ницше конец всей предыдущей западной философии в лице метафизики или
платонизма. Ее заменяет «веселая наука» Ницше, открывающая «ужасные
истины». Второй фрагмент в общих чертах намечает развитую позднее идею
«вечного возвращения». Неверно усматривать в этой концепции нечто
мистическое. Наоборот: она происходит от естественнонаучных позитивистских
посылок, представленных, в частности, Ойгеном Дюрингом в книге «Курс
философии» (1875), которую внимательно изучал Ницше.
Дюринг высказал мысль, что Вселенную в принципе можно было бы
представить в любой момент в виде комбинации элементарных частиц. Тогда
мировой процесс будет калейдоскопом их различных комбинаций, число которых
имеет предел. А это означает, что после завершения последней комбинации
может вновь складываться первая. Следовательно, мировой процесс — не что
иное, как циклическое повторение однажды уже бывшего. Дюринг как позитивист
отвергал такую гипотезу, считая количество комбинаций уходящим в «дурную
бесконечность» (выражение Гегеля). Однако эта идея глубоко поразила Ницше.
Ницше вслед за Дюрингом исходит из того, что в основе бытия лежит некое
определенное количество квантов силы, понимаемых не физически, а
биологически. Кванты эти, подобно объективациям воли в философии
Шопенгауэра, находятся в постоянной борьбе друг с другом, образуя при этом
отдельные сочетания. А так как число квантов постоянно, то периодически
должны складываться комбинации, уже бывшие когда-то прежде: «Все
становление имеет место только в рамках вечного круговращения и постоянного
количества силы». Таким образом, бытие в том виде, в каком оно существует,
не имеет цели и смысла, оно неумолимо вновь и вновь повторяется, никогда не
переходя в небытие — неизбежный вечный круговорот и вечное возвращение. Но,
следовательно, повторяется и человек, а значит, никакой потусторонней
небесной жизни в природе не существует и каждое мгновение вечно, поскольку
неизбежно возвращается.“Заратустра”
Мысль о вечном возвращении настолько глубоко захватила Ницше, что он
в необыкновенно короткое время (всего за несколько месяцев) создал
величественную дифирамбическую поэму «Так говорил Заратустра». Он писал ее
в феврале и в конце июня — начале июля 1883 г. в Рапалло и в феврале
1884 г. в Сильсе. Через год Ницше создал четвертую часть поэмы, столь лично-
интимную, что вышла она всего в 40 экземплярах за счет автора для близких
друзей. Из этого числа Ницше подарил только семь, ибо больше дарить было
некому. Непостижимо чужд стал Ницше эпохе. Горько читать его письма, в
которых он робко извиняется за просьбу ознакомиться с его книгой. Не
успеха, не славы, даже не простого человеческого сочувствия ждал он: он
надеялся найти хоть какой-нибудь отклик на сжигающие его мысли. И все
напрасно! Даже самые близкие люди — сестра, Овербек, Роде, Буркхардт —
избегали в ответных письмах всяких суждений, словно тягостной повинности,
настолько непонятны им были боль и страдания его лихорадочного разума.
Время работы над «Заратустрой» — один из тяжелейших периодов в жизни
Ницше. В феврале 1883 г. в Венеции скончался Рихард Вагнер. Тогда же Ницше
пережил серьезную размолвку с матерью и сестрой, возмущенными его
намерением жениться на Лу Андреас-Саломе (1861-1937), в будущем известной
писательнице, авторе биографий P.M. Рильке и 3. Фрейда, которую они считали
«совершенно аморальной и непристойной особой». Тяжело пережил Ницше и
помолвку сестры с учителем гимназии Бернхардом Фёрстером, вагнерианцем и
антисемитом. В апреле 1884 г. Ницше писал Овербеку: «Проклятое
антисемитство стало причиной радикального разрыва между мною и моей
сестрой».
«Заратустра» занимает исключительное место в творчестве Ницше. Именно
с этой » книги в его умонастроении происходит резкий поворот к
самоосознанию в себе человека-рока. Но вряд ли следует считать, что эта
поэма означает начало третьего, уже собственно «ницшеанского» этапа его
творчества, ибо «Заратустра» вообще стоит особняком в творчестве Ницше. Эта
необыкновенная музыкально-философская книга вообще не укладывается в
привычные каноны анализа. Ее органическая музыкальность требует не столько
осмысления, сколько сопереживания. Справедливо замечает доктор философских
наук К.А. Свасьян, автор предисловия и составитель двухтомного собрания
сочинений Ницше, что эта книга ставит «перед читателем странное условие:
понимать не ее, а ею». Добавим к этому, что «Заратустра» практически не
переводима с немецкого на другие языки, как не переводим, например,
волшебник языка Гоголь. Необычайная игра слов, россыпи неологизмов,
сплошная эквилибристика звуковых сочетаний, ритмичность, требующая не
молчаливого чтения, а декламации. Неповторимое произведение, аналог
которому вряд ли сыщется в мировой литературе.
Книга содержит необычайно большое число полускрытых ядовитых пародий
на Библию, а также лукавые выпады в адрес Шекспира, Лютера, Гомера, Гёте,
Вагнера и т.д., и т.п. На многие шедевры этих авторов Ницше дает пародии с
одной-единственной целью: показать, что человек — это еще бесформенная
масса, материал, требующий талантливого ваятеля для своего облагораживания.
Только так человечество превзойдет самого себя и перейдет в иное, высшее
качество — появится сверхчеловек. Ницше закончил первую часть «Заратустры»
словами: «Мертвы все боги; теперь мы хотим, чтобы здравствовал
сверхчеловек».
Известно, какой кровавый след оставили в истории нелюди, возомнившие
себя сверхчеловеками. Но виновен ли в этом Ницше? Ни в коем случае. Его
сверхчеловек — результат культурно-духовного совершенствования человека,
тип, настолько превосходящий современного Ницше человека по своим
интеллектуально-моральным качествам, что он образует как бы новый и особый
биологический тип. Аргументы сверхчеловека не пистолет и дубинка: они
сводятся к осознанию необходимости того, чтобы человек возносился над
прежним уровнем не ради произвола и господства над другими, а ради нового
бытия, к которому нынешний человек по сути своей еще просто не готов.
Не случайно, не красного словца ради поставил Ницше появление
сверхчеловека в зависимость от смерти богов. На первый взгляд, кажется, что
Ницше помещает человека на опустевшее место Бога. Но это не так. Если Бог
мертв, то его место так и остается пустым, и не созидание, а только
господство над сущим в виде господства над Землей переходит к сверхчеловеку
будущего.
Сверхчеловек — это не вождь, возвышающийся над массой людей, не
фюрер, не дуче, не каудильо, не генеральный секретарь, как это, может быть,
кое-кому хотелось бы думать. Это нравственный образ, означающий высшую
степень духовного расцвета человечества, олицетворение тех новых моральных
идеалов, любовь к которым Ницше стремился сделать главным нравственным
устремлением человечества.
Очень просто возмутиться идеей сверхчеловека, но непозволительно
представлять это возмущение, возможно и понятное, как опровержение Ницше.
Он мыслил появление сверхчеловека как долгий процесс величайших
самопреодолений, как великое торжество духовной природы человека, а не
индульгенцию буйствующему произволу хамов.
Другое заблуждение, вытекающее из неверного толкования сверхчеловека
у Ницше, заключается в том, что Ницше объявляют философом одной ключевой
общественной проблемы — «поддержания господства власть имущих, борьбы с
восстаниями порабощенных».
Действительно, господство знати — одна из главных основ общественно-
морального идеала Ницше. Но нам прежде всего надо уяснить, что вкладывает
Ницше в понятия «господство» и «знать».
«Господство» Ницше понимал не как политическую или юридическую и, тем
более, не экономическую власть над людьми. Его «господство» относится к
сфере духа — это власть в силу выдающихся духовных качеств, которыми
обладающая ими личность щедро и бескорыстно одаривает других. Недаром Ницше
недвусмысленно писал: «Но ужасом является для нас вырождающееся чувство,
которое говорит: «Все для меня».
Тогда станет понятно, что «аристократия» в учении Ницше вовсе не
равнозначна социальной власти немногих избранных над массами: во всех его
произведениях «знать» и «чернь» всегда употребляются не как социально-
политические, а исключительно как моральные категории. Общественная
иерархия здесь совершенно ни при чем. Не богатством или бедностью
определяются знать и чернь, а величием или ничтожеством. Величие души —
удел немногих, а оно-то и придает смысл самому существованию человека.Заключение
Таким образом, мы видим, что в развитии философских взглядов Фридриха
Ницше можно выделить три следующих друг за другом этапа: активное освоение
культуры прошлого – литературы, истории, философии, музыки,
сопровождавшееся романтическим поклонением античности; критика основ
западноевропейской культуры (“Странник и его тень”, “Утренняя заря”,
“Весёлая наука”), сведение счетов с кумирами XIX века; период написания
“Заратустры”, учение о “сверхчеловеке” (начиная с 1881 года).
В течение каждого из этих периодов Ницше испытывал разные по своему
содержанию переживания, и с каждым периодом философ накапливал бесценный
опыт, совершенствуя вместе с тем своё учение и рассматривая всё новые и
новые взгляды на жизнь.
Изучив историю становления взглядов этого философа, мы смогли не
только углубить своё понимание и видение его идей, но также в который раз
убедиться в уникальности неповторимого таланта Фридриха Ницше и
гениальности выражения им своих взглядов.Список литературы
1) Базарбаев Б.Ж. “Философские портреты: своевременные и
несвоевременные размышления о проблеме и драме человека.” М.:
Российская академия управления. 1994.
2) Патрушев А. И. “Жизнь и драма Фридриха Ницше”. Новая и
новейшая история No5. 1993.
3) Фридрих Ницше, сочинения в 2-х томах, том 2, издательство
“Мысль”, Москва 1990.
