Два чувства дивно близки нам —
В них обретает сердце пищу —
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
А. Пушкин
Творчество Ивана Сергеевича
Шмелева, несмотря на период замалчивания, всегда находило в России своего
преданного читателя. После
демократических преобразований в нашей стране его книги обрели настоящую
популярность. Конечно, самое значительное его произведение — это роман
«Лето Господне». Без него было бы неполным наше знание о литературе
русской эмиграции. Написан роман был исключительно под влиянием ностальгических
чувств писателя. Его тоски по России.
Нельзя с полной уверенностью
сказать, была ли эта страстно любимая И. Шмелевым Россия именно такой, какой ее
увидел и запомнил мальчик Ваня, но увиденную глазами ребенка спустя много лет
писатель Иван Шмелев воссоздал свою Россию после того, как потерял ее навсегда.
Шмелев родился и воспитывался в
той среде, бытописателем которой был великий драматург Островский. Но время все изменило. Купеческий сын Иван
Шмелев в преддверии двадцатого века уже ничем не был похож на героев
Островского. Иное время — иная Россия.
«Лето Господне» —
церковный календарь, прочитанный глазами ребенка. Уже в одном этом сказывается оригинальность
творческого замысла писателя. Ведь, по сути, мы приобщаемся к тайнам непорочной
детской души. То, что церковный календарь весь состоит из праздников и дат
религиозных обрядов, знает каждый. Но вот выстроить из сонма религиозных
символов одну человеческую жизнь в движении плоти и духа — до этого мог
догадаться лишь гениальный художник,
Шмелев начинает роман с Великого
Поста, а точнее — с «Чистого понедельника». Для Вани этот «Понедельник» — волшебная
сказка, открытие нового мира. Каждый человек помнит свое детство и светлым, и
омраченным. И мне понятно состояние души Вани, когда в такой сказочный день
происходят отнюдь не сказочные события. Вот отец грубо кричит на Василь Василича
— «Пьяная морда», — а тот и ответить не может, так нарезался. Отец
сменяет гнев на милость, когда выясняется, что выручку Василь Василич все-таки
принес, да еще «с верхом», а в кармане у него лишь кусок черного
хлеба и огрызок соленого огурца. Очень, я считаю, в русской натуре такое
бескорыстие и небоязнь — самого себя на смех выставлять, как этот Василь
Василич.
И еще одна грустинка… По дороге в
церковь, где будет стояние, попадает пьяный парень и ругается ужасными словами.
К сожалению, и сейчас таких сколько угодно. В душе ребенка, конечно, тревожно:
с одной стороны — ожидание светлого праздника, с другой — страх от того, что
есть люди, которым на это наплевать.
В сплетении восторга, страха и
стыда Валя врастает в так давно существующий мир взрослых людей. Но он таит в
глубине души уверенность, что лично он избежит такой жизни и поступков, которые
пугают его во взрослых.
Душа его зреет, раздвигая пределы
детской жизни. Вот он стоит возле храма Христа Спасителя — будущей золотоглавой
жертвы русского народа. Еще не разрушенный большевиками храм будто мечтает о
новом возрождении, в новой России. Но это мои мысли, а герой Шмелева взлетает духом выше и чище, потому
что взирает на здравствующий исконный храм и ничто не омрачает его душу. А
мысли и чувства его теперь такие: «Это — мое, я знаю. И стены, и башни, и
соборы… и дымные облачка за ними, и это моя река, и черные полыньи, в
воронах, и лошадки, и заречная даль посадов… — были во мне всегда. И все я
знаю. И щели в стенах — знаю. Я глядел из-за стен… когда?.. И дым пожаров, и
крики, и набат… — все помню! Бунты, и топоры, и плахи, и молебны… — все
мнится былью… — будто во сне забытом».
Это уже не сказочное детское
чувство, а родовая память, пробуждающееся чувство национальной гордости и причастности
к русской истории и народным святыням. И меня, как читателя и соотечественника Ивана Шмелева,
охватывает именно такое ощущение, очищающее и исцеляющее душу, словно мне много
лет, и я успел много пережить. И я, вместе с автором этого замечательного
романа, всегда верил, верю и вечно буду верить, что душа Родины — светлая!-
