Содержание:
Содержание                                                    2
Вступление                                                    3
1. Коренное отличие христианства от языческих верований             4
2. Исторические предпосылки христианства                            5
3. Основы христианской веры. Открытие личности и свободы            6
4. Почему христианство стало мировой религией                       9
5. Духовные и нравственные проблемы Нагорной проповеди              10
6. Значение христианства для развития европейской культуры
  13
Список литературы                                                   14
Христианство прошло  долгий  путь,  прежде  чем  стало  мировой  религией  и
духовной основой европейской культуры. Оно зародилось в I  веке  нашей  эры,
которую мы отсчитываем от Рождества Христова,  и   вначале  формировалось  в
лоне иудаизма, как одна из его сект. Но  проповедь  Иисуса  из  Назарета  по
своему содержанию выходила далеко за пределы  национальной  религии  древних
евреев. Именно это универсальное  значение  христианства  и  сделало  Иисуса
Христом  (Спасителем,  Мессией)  в  глазах  миллионов  людей,  находящих   в
христианской вере смысловую основу своей жизни.
Читая  Евангелия  (буквально  —  Благая  весть),   поражаешься   не   только
изумительной  мудрости,  но  и  образной  яркости  евангельских  проповедей,
проникнутых единым духовным смыслом. Этот смысл выходит  далеко  за  пределы
национального мышления  и  поэтому  его  истолковании  вызвало  впоследствии
ожесточённые  споры.  Но  вряд  ли  можно   отрицать   внутренние   единство
проповедей евангельского Иисуса и вместе с тем их единство  с  его  судьбой,
его крестным путём.
Иногда учёные  сомневаются  в  реальности  Иисуса  как  исторического  лица,
ссылаясь   на   скудность    оставшихся    исторических    свидетельств    и
противоречивость некоторых биографических деталей в четырёх  Евангелиях  (от
Матфея, от Марка, от Луки и  от  Иоанна).  На  наш  взгляд,  из  сомнений  в
достоверности отдельных биографических деталей нельзя делать  вывод  о  том,
что проповедник Иисус никогда не существовал как историческое лицо. В  таком
случае становится чудом  само  возникновение  христианства  и  тот  духовный
импульс, который (при всех  частных  разногласиях)  объединяет  и  ведёт  за
собой авторов Евангелий (они складывались в конце I — начале II вв.  н.  э.)
и сплачивает первые христианские  общины.  В  конце  концов,  этот  духовный
импульс  слишком  гениален  и   силён,   чтобы   быть   просто   результатом
согласованной выдумке.
					







                                     1.
            Коренное отличие христианства от языческих верований
Для того, чтобы поставить вопрос об исторических предпосылках  христианства,
необходимо обратить внимание на черты христианского Бога,  резко  отличающие
его от богов языческой Эллады. Во-первых, в христианстве  мы  видим  единого
Бога, в отличие от множества богов-олимпийцев. Во-вторых,  христианский  Бог
есть надмирный творец и  властелин  мира,  в  отличии  от  греческих  богов,
олицетворяющих мировые силы и подчиненных космическому порядку.  Но  есть  и
еще  более  серьезные  отличия,  связанные  с  пониманием   человека   и   с
соотношением божественного человеческого и природного.
Христианский Бог — это надмирный Дух, свободно творящий не  только  природу,
но и человека. При этом человек лишь отчасти принадлежит природе, он  прежде
всего выступает как личность, т.  е.  сверхприродное  «я»  с  его  свободой,
уникальностью, способностью  к  творчеству.  Личность  есть  образ  Божий  в
человеке. Иными словами в человеке есть что-то божественное,  но  это  «что-
то» — не  природная  сила,  а  способность  быть  личностью.  Таким  образом
христианская  культура  открывает  и  обосновывает   абсолютную   значимость
человеческой личности, творчества и свободы.  Правда,  способ  осмысления  и
практической реализации этого духовного  открытия  был  весьма  различен  на
различных стадиях развития христианской культуры.
                                     2.
                    Исторические предпосылки христианства
Вера во всемогущего Бога берет свое начало  в  иудаизме  —  религии  древних
евреев. Эта вера выражает трагическою историю  народа,  описанную  в  Ветхом
Завете,  —  собрании  книг,  священных  как  для   иудаизма,   так   и   для
христианства. Ветхозаветная история исполнена  скитаний  и  надежды,  горечи
вавилонского и египетского  плена.  И  конечно  же  такая  история  породила
религию, в корне отличную эллинской. Боги Эллады выражали доверие эллинов  к
сложившемуся порядку мироздания, их надежду на достойную жизнь  в  одной  из
ниш божественного космоса. Но для древних евреев наличный космос  был  миром
изгнания и плена. Боги, олицетворяющие силы этого  космоса,  были  подчинены
его судьбе, которая для евреев была злосчастной судьбой.  Люди  нуждались  в
надежде, и дать ее мог лишь Бог, который сам был творцом мира и  властелином
космической судьбы. Так  сформировался  первоначальный  вариант  иудаизма  —
самой древней монотеистической религии.
Бог древних евреев, Бог Ветхого Завета был  прообразом  христианского  Бога.
Собственно говоря, для христианства это один и тот  же  Бог,  меняются  лишь
его отношения  с  человеком.  Так  ветхозаветная  вера  рассматривается  как
подготовка к Новому Завету,  то  есть  новому  союзу  человека  с  Богом.  И
действительно не смотря на существенные  различия  представлений  Ветхого  и
Нового  Завета,  именно  у  ветхозаветных  мудрецов  впервые  появляются  те
духовные запросы, на которые  смогло  ответить  христианство.  Но  в  начале
остановимся на различиях.
Если Бог Ветхого Завета обращен ко всему  народу  в  целом,  то  Бог  Нового
Завета  обращен  к  каждой  личности.  Ветхозаветный  Бог  большое  внимание
уделяет исполнению сложного  религиозного  закона  и  правилам  повседневной
жизни, многочисленным ритуалам, сопровождающим каждое  событие.  Бог  Нового
Завета обращен прежде всего к внутренней жизни  и  внутренней  вере  каждого
человека.
Однако уже в Ветхом Завете мы видим жажду человека  к  подлинной  встрече  с
Богом и стремлением  духовно  освободиться  от  подчинения  внешней  стороне
жизни. Эти мотивы прежде всего выражены в книге  Иова  и  книге  Экклезиаст.
Это  стремление  к  духовному  преодолению  внешней  среды  бытия   особенно
появляется  на  рубеже  нашей  эры  ибо  народ  вновь  попадает  под  власть
чужеземцев, которыми на этот раз стали римляне. В ветхозаветной истории  Бог
исполнил свое обещание, дал народу место для самостоятельной  жизни.  Теперь
же осталось только ждать Спасителя, который  по  верованиям  древних  иудеев
должен был спасти весь народ и стать во главе  царства.  Но  Спаситель  (по-
гречески — Христос) не приходил и  оставалось  только  задуматься:  а  может
быть, ожидаемое спасение будет иметь вовсе  не  национально-государственный,
а духовный характер? Именно с такой проповедью выступил Иисус.
                                     3.
                          Основы христианской веры.
                         Открытие личности и свободы
Человек создан Богом по «образу и подобию Божию», т. е. является  личностью,
обладающей свободой и творческой способностью. Свобода  личности  связана  с
тем, что она воплощает в себе надмирный дух, происходящий  от  Божественного
Духа. Первородный грех Адама и Евы нарушил богоподобие  человека  и  отдалил
его от Бога, однако образ  Божий  остался  неповреждённым  в  человеке.  Вся
дальнейшая история рассматривается христианством как  история  воссоединения
человека с Богом.
Ветхий  Завет  выражает  внешнюю   связь   между   человеком   и   Богом   ,
осуществляемую через закон  (закон  регулирует  внешние  отношения,  внешнее
бытие человека). Собственно христианство начинается с Иисуса, дающего  Новый
Завет и восстанавливающего внутреннюю связь человека с Богом.
Высшей  религиозной  целью   христианства   является   спасение.   Специфика
христианского  понимания  спасения  выражается  в  догматах  триединства   и
Боговоплощения. Бог извечно имеет три равноценных лица (личностей)  —  Отец,
Сын, Дух Святой — объединённые в единой божественной сущностью  («природой»)
и  имеющие  единую  волю.  При  этом  христианское  богословие  требует  «не
смешивать лиц и не разделять сущности». Спасителем (Христом) выступает  одно
из лиц единого Бога (Бог-Сын). Бог-Сын воплощается  в  человеческую  природу
(«вочеловечивается»)  и  становится  Иисусом  из  Назарета,  чтобы  искупить
первородный грех и создать условия для восстановления богоподобия  человека.
«Бог стал человеком, чтобы человек мог стать Богом»,  говорили  Отцы  Церкви
(правда,  человек  призван  стать  не  Богом  «о  природе»,  а   «Богом   по
благодати»). Спасение требует от человека духовных усилий, и , прежде  всего
веры, но самостоятельно спастись не возможно, для этого требуется  обращения
к Иисусу Христу и действенное вмешательство самого Спасителя. Путь  Спасения
— это путь уподобления Иисусу: духовное слияние с личностью Христа и (с  его
помощью ) очищение и преображение своей  (  греховной)  природы,  что  ведёт
человека к окончательному избавлению от власти греха  и  смерти.  Однако  (в
силу последствий первородного греха) человек не может  избегнуть  телес  ной
смерти. Однако душа человека и его личность (духовное «я») бессмертны.
Путь к спасению и вечной жизнью в единстве с Богом для человека лежит  через
физическую  смерть;  этот  путь  проложен  крестной   смертью   и   телесным
воскресением Иисуса Христа. Спасение возможно лишь в  лоне  Церкви,  которая
есть «тело Христово»: она объединяет верующих  в  одно  мистическое  тело  с
«обожённой»,  лишённой  греха  человеческой   природой   Христа.   Богословы
сравнивали  единство  Церкви  с  единством  любящих  супругов,   сливающихся
любовью в одну плоть, имеющих одни желания и волю, но сохраняющих  себя  как
свободных личностей.  Христос  есть  глава  этого  единого,  но  многоликого
церковного тела, подобно тому, как муж есть  глава  брачного  союза  (отсюда
само название монахинь: «невесты Христовы»).
Христианская нравственность  исходить  из  самоценности  личности  (личность
есть «образ  Божий»  в  человеке)  и  неразрывной  связи  добра,  истинны  и
свободы. «…Познайте истину и  истина  сделает  вас  свободными»,  «Всякий,
делающий грех, есть раб греха», — говорил Иисус. При  этом  добро  и  истина
выражается не в безличных формальных правилах, а  в  самой  личности  Иисуса
Христа;   отсюда    —    принципиальная    неформализуемость    христианской
нравственности, которая по самой своей  сути  есть  нравственность  свободы.
Выражая свободу человека, подлинно христианская вера держится не  на  страхе
и внешнем долге, а на любви, направленной к Христу и к каждому человеку  как
носителю образа Божия: «А теперь прибывает сии три: вера,  надежда,  любовь;
но любовь из них больше» (1-е Коринф. 13:13).
Добро творится человеком на путях применения свободной воли во имя  личности
и любви: «Кто не любит, тот не познал Бога, потому  что  Бог  есть  любовь».
Иное применение свободной воли оборачивается её  самоотрицанием  и  духовной
деградации человека. Таким образом, в человеческой  свободе  содержится   не
только возможность  добра,  но  и  риск  зла.  Зло  есть  ложное  применение
свободы;  истиной  свободы  является  добро.   По   этому   зло   не   имеет
самостоятельной сущности и  сводится  лишь  к  отрицанию  добра:  все  якобы
самостоятельные определения зла на  поверку  оказываются  лишь  определением
добра, взятыми с обратным знаком.
Зло  родилось  как  неправильное   решение   свободного   духа,   но   через
первоначальное грехопадение укоренялось в человеческой  природе,  «заразило»
ее. Отсюда специфика христианского аскетизма: он борется не с самой по  себе
природой человека, но с живущим  в  ней  греховным  началом.  Сама  по  себе
человеческая природа  богоподобна  и  достойна  одухотворения  и  бессмертия
(этим христианство отличается от  платонизма,  гностицизма  и  манихейства).
Человека  ждет  телесное  воскресение;  после  Страшного  Суда   праведникам
уготовано  телесное  бессмертие  в  новых,  преображенных  телах.  Поскольку
человеку  трудно  совладать  с  укоренившимися  в  его  природе   греховными
желаниями, он должен смирить гордыню и  вручить  свою  волю  Богу;  в  таком
добровольном отказе  от  своеволия  и  обретается  подлинная,  а  не  мнимая
свобода.
В христианстве нравственные нормы обращены не  ко  внешним  делам  (как  это
было в язычестве) и не к внешним проявлениям веры (как в Ветхом  Завете),  а
к  внутренней  мотивации,  к  «внутреннему  человеку».  Высшей  нравственной
инстанцией является не долг, стыд и честь, а совесть. Долг выражает  внешнее
отношение между человеком и Богом,  человеком  и  обществом;  стыд  и  честь
выражают внешнею целесообразность природы и общества. Совесть же есть  голос
свободного духа, делающего личность независимой  от  природы  и  общества  и
подчиняющей  ее  только  собственной  высшей  правде.  Можно  сказать,   что
христианский Бог — это высшая правда человеческой совести, олицетворенная  и
обожествленная как  благодатный  смысл  всего  бытия:  «…Закон  дан  через
Моисея, благодать же и истина произошли через  Иисуса  Христа»  (Ин.  1:17);
«Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине»  (Ин.
4:24). Поэтому человек должен приобщиться к духовной истине, как  бы  заново
родиться от нее: «Рожденное от плоти есть плоть, а рожденное  от  Духа  есть
дух. …Должно вам родиться свыше» (Ин. 3:6-7).
Вера в бессмертие души и в страшный Суд играет огромную роль в  христианской
религии. Возвышает человека свободное  и  богоподобное  надмирное  существо,
христианство не может освободить человека от необходимости жить и умирать  в
мире, где нет справедливого воздаяния за добро  и  зло.  Вера  в  бессмертие
души и загробное воздаяние призвана дать человеку не  только  знание,  но  и
непосредственное ощущение абсолютной силы нравственных норм христианства.
Важнейшей составной частью христианства  является  эсхатология  —  учение  о
конце света,  втором  пришествии  Христа,  телесном  воскресении  мёртвых  и
Страшном Суде,  после  которого  на  новой  земле  под  новым  небом  должно
утвердиться царство праведников.
На  протяжении  2-х   тысячелетий   в   христианстве   возникали   различные
направления.  Из  них  наиболее  известные  три:  католицизм,   православие,
протестантизм. Наряду с названием (а также внутри них) существует  множество
боле мелких церквей, сект и культов.
                                     4.
                 Почему христианство стало мировой религией
Дальнейшие события показали, что содержание новой  духовности  (а  она  была
реализована не только  в  проповеди,  но  и  в  самой  жизни  Иисуса  и  его
ближайших учеников) имеет значение, выходящая далеко  за  пределы  маленькой
Иудеи.  В  это  время  Римскую  империю  охватывает  постепенно  нарастающий
духовный  (смысловой)  кризис:  гигантских  просторах  люди  чувствуют  себя
духовно потерянными, они становятся лишь винтиками огромной  бюрократической
машины, без которой невозможно управлять  империей.  Традиционные  языческие
боги выражали чувство душевной сопричастности в жизни  космоса,  продолжение
которого воспринималась жизнь античного города-государства (полиса). Но  вот
Рим фактически перестал быть полисом, разросся до размеров  империи,  и  это
чувство исчезло  вместе  с  прежним  укладом  политической  и  экономической
жизни. Старые  боги  потеряли  свой  смысл  для  человека.  Человек  остался
наедине с  собой и жаждал новой смысловой опоры, связанной уже лично с  ним,
искал Бога, обращённого к каждому, а не ко всем вместе.
Христианство сумело дать  эту  смысловую  опору.  Более  того,  оно  сделало
возможным духовную  общность  людей,  принадлежащих  самым  разным  расам  и
национальностям, ибо  христианский  Бог  стоит  над  внешними  различиями  и
распрями этого мира, и для  него,  по  словам  апостола  Павла,  «…Нет  ни
Эллина, ни Иудея, …Варвара, Скифа, раба, свободного,  но  все  и  во  всем
Христос».  Духовный  универсализм  позволил   христианству   стать   мировой
религией, заложив основы понимания самоценности человека без относительно  к
его расе, национальности, сословию, классовой принадлежности.
Христианская вера  изменило  само  устройство  души  европейского  человека.
Изменилось глубинное мироощущение людей: открыв в себе личность  и  свободу,
встали перед такими вопросами бытия, до  которых  не  доходила  ни  античная
мысль, ни античное чувство. Прежде всего этот духовный переворот был  связан
с нравственностью.  Новые  проблемы  человеческого  существования  яркого  и
глубоко выражены в Нагорной проповеди Иисуса (он произнёс её стоя  на  холме
-«с горы»).
                                     5.
             Духовные и нравственные проблемы Нагорной проповеди
                    1. противоречие между Духом и миром.
Как мы уже знаем, античный человек ощущал себя частью  космического  целого.
Столкновение собственных мотивов, драму собственных страстей он списывал  на
борьбу обожествлённых мировых сил. Христианский же человек сочетает  в  себе
и мир с его стихийными страстями и житейской «мудростью», и  надмирный  дух,
восходящий к божественному Духу. Но  «мудрость  мира  сего»  и  истина  Духа
оказываются несовместимыми, будучи, тем не менее укоренены в одной и той  же
человеческой душе. Потому внутренняя жизнь человека оказывается  исполненной
таким внутренним драматизмом, таким напряжением, какого не  знала  языческая
культура.
Требования  «мира»  взывают  к  человеку  как  к   элементу   природного   и
социального целого; требования же Духа выражены  в  христианской  совести  и
обращены к человеку как к личности,  которая  есть  не  часть  чего-либо,  а
самостоятельное и самоценное бытие, образ  Божий  в  человеке.  Но  эти  две
реальности пересекаются в человеке, подсказывая  ему  несовместимые  друг  с
другом мотивы и поступки. «Никто не может служить  двум  господам:  ибо  или
одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет  усердствовать,
а о другом не радеть. Не можете служить Богу и мамоне  (т.  е.  богатству)».
(Мф. 6:24).
Нравственный  пафос  Евангелия  состоит   с   том,   чтобы   дать   человеку
почувствовать свое  высокое  духовное  предназначение,  осознать  внутренний
драматизм своего бытия и  сделать  трудной,  но  единственно  достойной  его
выбор. Человек призван искать свой высший смысл, свою высшую правду  не  там
где он есть только часть целого, а там, где он  есть  личность.  А  личность
обретает свою подлинную опору, свое подлинное сокровище не в мирских  власти
и богатстве, а в сокровище своего  духа:  «Не  собирайте  себе  сокровищ  на
земле, где моль и ржа  истребляет  и  где  воры  подкапывают  и  крадут;  Но
собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не  истребляют  и  где
воры не подкапывают и не крадут; Ибо где сокровище ваше, там будет и  сердце
ваше» (Мф.  6:19-21).  Если  человек  не  согласен  поступиться  собственной
личностью, то он должен жить так, как будто он в своей  сокровенной  глубине
есть  существо  «не  от  мира».  Отсюда  знаменитый   рефрен   христианства,
выраженный словами Иисуса, говорящего о своих учениках:  «Они  не  от  мира,
как и Я не от мира» (Ин. 17:16).  Человек  не  должен  порабощаться  живущим
внутри него грехом, но должен  преобразовать  себя  самого  открывшейся  ему
духовной истиной. Языческое «детство» человечества ознаменовано  подчинением
своему стихийному, природному началу: «…Мы доколе  были  в  детстве,  были
порабощены вещественным началом мира», — говорит апостол Павел  (Гал.  4:3).
«Зрелость» же человечества ознаменовано стремлением  освободиться  от  этого
рабства, от этой подчиненности греху. Об этом  говорит  Иисус  в  знаменитом
месте Евангелия  от  Иоанна,  обращаясь  к  гордым  своей  внешней  свободой
потомкам Авраама: «…Познаете истину, и истина сделает вас свободными.  Ему
отвечали: мы семя Авраамово и не были  рабами  никому  никогда;  как  же  Ты
говоришь «сделаетесь свободными»? Иисус отвечал им: истинно, истинно  говорю
вам: всякий, делающий грех, есть раб греха (Ин. 8:32-34).
                      2. Парадоксы христианской морали.
На первый взгляд  может  показаться,  что  в  своем  отрицании  утилитаризма
Нагорная проповедь доходит до абсурда. Однако  это  будет  абсурдом  лишь  с
точки зрения «мудрости мира сего», которая, по словам апостола Павла,  «есть
безумие перед богом» (1 Кор. 3:19).
Иисус говорит: «Не заботьтесь для души вашей, что вам есть и  что  пить,  ни
для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, а  тело  —  одежды?
(Мф. 6:25). При всей внешней  парадоксальности  этого  поучения  речь  здесь
идет вовсе не том, чтобы человек бросил есть, пить и одеваться. Речь идет  о
работе как поглощенности души внешним миром,  о  зацикленности  на  вопросах
повседневной практической жизни. Ведь  заботы  бесконечны,  они  никогда  не
отойдут в сторону, а надо и находить время и для обращения  к  Духу.  Забота
всегда  остается  с  человеком,  но  она  не  должна  захватывать  человеком
целиком, — вот что имеет ввиду Иисус: «…Не  заботьтесь  о  завтрашнем  дне
ибо завтрашний день сам будет заботиться о своем: довольно для  каждого  дня
своей заботы» (Мф. 6:34).
Точно также есть глубокий смысл в шокирующих  практичный  рассудок  призывах
не противиться злому, любить своих врагов и  подставлять  левую  щеку,  если
ударили по правой (Мф. 5:39-44). Если жизнь мира отрицает  истину  духа,  то
применяя в борьбе со злом власть и насилие —  эти  средства  «мира  сего»  —
человек сам становится их пленником. Любить своих  врагов?  Безусловно,  это
нелепо если видеть в  них  только  врагов,  а  все  отношения  между  людьми
рассматривать исключительно  сквозь  призму  соображений  выгоды  и  убытка,
вражды или союзничества. Но ведь людей  связывают  не  только  социальные  и
природные связи, все люди несут в себе образ Божий. Даже  заслуживший  казнь
преступник достоин сострадания ( хотя  оно  вовсе  не  обязательно  означает
отмену смертельного приговора). Ведь сострадание  относится  не  к  человеку
как к преступнику, а к человеку как  носителю  образу  Божию,  пренебрегшему
своим высшим предназначением.
                       3. Новые критерии избранности.
Христианство  принесло с  собой  новый  образ  человеческого  достоинства  и
избранничества  перед  Богом.  Для  античности  человек   соразмерен   богам
постольку, поскольку боги и люди принадлежат одному и тому  же  космическому
целому.  Термин  «богоравный»  употребляется  в   античной   литературе   по
отношению к тем людям, чья сила  и  власть  в  обществе  напоминали  силу  и
власть  олимпийских  богов  над  космическими  стихиями.  Зримые,   наглядно
представленные телесная красота и сила, — вот  что  роднит  античные  статуи
богов и «богоравных» героев.
Совсем иными мы видим избранников христианского Богу.  Кого  Иисус  называет
«блаженными», к кому он обращается со словами: «вы — свет мира», «вы —  соль
земли»?  К  больным,  нищим,  отверженным,   но   зато   «чистым   сердцем»,
«милостивым», к «нищим духом»,т. е. к  лишенным  духовного  самодовольством,
осознавшим свою  духовную  неполноту  и  стремящимся  к  ее  восполнению,  к
«алчущим и жаждущим правды»и «изгнанным за правду»  (Мф.5:3-14).  Тем  самым
христианство   отстаивает   достоинство   бескорыстной   добродетели   перед
преуспевающим пороком, милосердия — перед внешне торжествующей  жестокостью,
первенство силы духа перед силой тела и могуществом  земной  власти.  Первые
христианские святые были изгоями и  неудачниками  с  точки  зрения  античных
ценностей, но они открывали для простого человека  путь  утверждения  своего
достоинства не через  внешний  успех,  а  через  самоотверженное  следование
высшим  нравственным  ценностям.  И  в  этой  сфере  простой  человек  вдруг
переставал быть «простым», — каким он казался по  своему  внешнему  статусу.
Он мог выпрямиться духовно и открыть для себя новые смысловые возможности  и
перспективы (это и другие принципиальные особенности  христианской  культуры
описаны в замечательной книге С. С.  Аверинцева  «Поэтика  ранневизантийской
литературы»).  «Поруганный  и  униженный  бедняк,  оставаясь  на  самом  дне
общества,  на  какое-то  время  переставал  видеть  блеск  верхов   общества
нависающим над головой, как небосвод; он мог «в духе» взглянуть  на  богатых
и властных сверху вниз, мог сделать еще больше — пожалеть их»
                                     6.
           Значение христианства для развития европейской культуры
Христианство сформировало новые смыслы  природы  и  человеческого  бытия.  В
основе этих смыслов лежало оправдание творчества и свободы человека, что  не
могло  не  сказаться  на  всей   европейской   истории.   Конечно,   вначале
христианская  свобода  реализовалась  главным  образом  духовно-нравственной
сфере. Но затем она нашла себе практическое поле  для  своего  воплощения  и
стало выражаться в  образовании  природы  и  общества,  в  построении  основ
правового государства, уважающего права и  свободы  человека.  Сама  идея  о
неотъемлемых  правах  и  свободах  человека   могла   появиться   только   в
христианской культуре. Христианство  сформировало  новые  смыслы  природы  и
человеческого бытия, которые стимулировали развитие нового искусства,  стали
основой  естественнонаучного  и  гуманитарного  познания.  Мы  не  имели  бы
знакомо  нам  европейского  искусства  без  характерного  для   христианства
внимания к человеческой душе, ее самых сокравенных  внутренних  переживаний.
«Исповедальность»  европейского  искусства  есть  качество,   сформированное
христианкой духовностью. Без этого обостренного внимания  человека  к  своей
личности не было бы знакомых нам гуманитарных наук. Сама  идея  о  том,  что
существование мира и человека есть восходящий  исторический  процесс  (а  не
просто чередование космических циклов) пришла к нам от христианства.
Смысловые  основы  современного  естествознания  также  сформировались   под
определяющим влиянием  христианкой  духовности.  Христианство  ликвидировало
сусловую пропасть между «естественным» и «искусственным», ибо  мир  предстал
как творение всемогущего и свободного  личного  Бога.  Но  то,  что  создано
творчеством,  может   и   должно   познаваться   в   контексте   творческого
преобразования.  Так  были   заложены   смысловые   основы   для   появления
экспериментальной  науки.  Конечно,  необходимо  отличать  появление   общих
смысловых предпосылок от адекватного  осознания  и  практической  реализации
новых смысла. Поэтому между возникновением христианства и появлением  первых
ростков нового естествознания лежит полтора тысячелетия.
Литература:
Аверинцев С. С.    Поэтика ранневизантийской литературы М., 1977 г.
Боннар А.    Греческая цивилизация: От Антигоны до Сократа. М., 1992 г.
Культурология     под редакцией Радугина А. А. Изд. «Центр», 1996 г.