Храм знаний: » Роды и виды ораторского искусства

Роды и виды ораторского искусства

Дата: 21.05.2016

Министерство общего и профессионального образования Российской
Федерации

САМАРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ
УНИВЕРСИТЕТ

Кафедра социологии и политологии

Р Е Ф Е Р А Т

Роды и виды ораторского искусства

Студент II-ИЭ-8
Альперт Владимир

Научный руководитель Филиппова Т. С.

С а м а р а

1997
С О Д Е Р Ж А Н И Е

Стр.

1. ОСНОВНЫЕ ОСОБЕННОСТИ КРАСНОРЕЧИЯ 3

2. РАННИЕ КЛАССИФИКАЦИИ КРАСНОРЕЧИЯ 10

3. СОВРЕМЕННАЯ КЛАССИФИКАЦИЯ КРАСНОРЕЧИЯ 15

3.1. Социально-политическое красноречие. 17

3.2. Академическое красноречие. 19

3.3. Судебное красноречие. 19

3.4. Социально-бытовое красноречие. 20

3.5. Богословско-церковное красноречие. 22

ЛИТЕРАТУРА 25

1. ОСНОВНЫЕ ОСОБЕННОСТИ КРАСНОРЕЧИЯ

Красноречие в Древней Греции рассматривалось как один из видов
искусства. Однако в его классификации непосредственная связь проводилась
лишь между красноречием, с одной стороны, и поэзией и актерским творчеством
– с другой. Показательна, например, книга «О возвышенном», автор которой
неизвестен. В ней риторика занимает преимущественное место и трактуется как
наука о слове вообще и в первую очередь – о поэзии, прозе и красноречии. В
трактовке анонимного автора, ритор – это и поэт, и мастер слова – оратор.
Книга «О возвышенном» свидетельствует о том, что в античности риторике
обучались как поэты, так и ораторы, Последние охотно прибегали к чисто
поэтическим приемам, чтобы усилить выразительность своей речи.

В высказываниях других античных мыслителей можно встретить также
уподобления риторики живописи, скульптуре и даже архитектуре. Но такие
высказывания весьма редки и часто неубедительны. Чаще же всего ораторское
искусство рассматривалось как родная сестра поэзии и сценического
искусства. И если, например, Аристотеле в «Риторике» и особенно в
«Поэтике», сравнивая красноречие и поэзию, находил нечто общее между ними,
то Цицерон в своих публичных выступлениях прибегал к актерским приемам.

В позднейшие времена также устанавливались связи между ораторским
искусством и поэзией, между красноречием и актерским творчеством. Например,
М. В. Ломоносов в «Кратком руководстве к риторике на пользу любителей
красноречия» первостепенное значение придавал именно художественным
компонентам публичной речи. Красноречие, по определению Ломоносова,
означает сладкоречие» («красно говорить»). Этим оно «превышает многие
искусства», отличается чистотой «штиля», великолепием и силой слова, живо
представляющего описываемое, как бы изображающее и поэтому возбуждающее
человеческие страсти. Возбуждать и утолять страсти – такова, по утверждению
великого ученого, первейшая обязанность оратора. Сходные мысли содержит
книга А. Ф. Мерзлякова «Об истинных качествах поэта и оратора», изданная в
1824 г. Одно то, что поэт и оратор рассматриваются как люди одинакового
творческого труда, уже свидетельствует о том, что автор названного
сочинения не проводил резкой грани между стихотворцем и ритором. Об
определенной связи поэзии и красноречия писал также В. Г. Белинский в
рецензии «Общая риторика Кошанского», где утверждал, что «поэзия входит в
красноречие как элемент, является в нем не целью, а средством».

Выдающийся русский судебный оратор и теоретик красноречия А. Ф. Кони
(1844–1927) много писал об ораторском искусстве как истинном творчестве, не
лишенном художественности и даже элементов поэзии. Всецело соглашаясь с
толкованием красноречия П. С. Пороховщиковым, Кони писал: «Красноречие–это
и литературное творчество, но, в устной форме. Оратор так же, как и поэт,
обладает творческим воображением, и разница между ними та, что они к одной
и той же действительности подходят с разных точек зрения».

В современной литературе можно встретить сопоставления ораторской речи
и поэзии ( Асеев «Кому и зачем нужна поэзия?», Афонин «Искусство
художественного слова» и др.)

Что же дает основание для таких сопоставлений и аналогий?

Конечно, прежде всего то, что художественное творчество вообще, как и
красноречие, будучи видом его, относится к сфере духовной жизни, являясь
определенной формой идеологической и – шире – культурной деятельности. Как
поэзия и театр, так и ораторское искусство есть созидание духовных
ценностей. Все виды эстетического труда и красноречия по своему существу
идеологичны, хотя, конечно, в разной степени и форме выражения. Как поэзия
н театральное искусство, так и красноречие чутки к современности в своей
исследовательской сущности и стремлении соответственно воздействовать на
общественное мнение и психологию людей. Однако как раз это существенное
обстоятельство, общее для этих видов искусства и красноречия,
рассматривалось далеко не во всех исследованиях. Общее для поэзии и
сценического искусства, а также красноречия большинство исследователей
видели лишь в том,. Что они оперируют словом. При этом фактически
забывалось,. что живым, то есть устным и звучащим, словом пользуются только
актер и оратор, а поэт (если он не ашуг) пишет и не всегда декламирует
собственные творения точно так же, как драматург творит на основе и по
нормам литературного языка, хотя и обязан подчиняться законам сценического
искусства.

От связи разных видов искусства перейдем к рассмотрению различия между
поэзией, театральным искусством, с одной стороны, и красноречием – с
другой.

В художественном творчестве весьма существенное место занимают вымысел
и домысливание. В красноречии применяется лишь домысливание, и то в
сравнительно редких случаях, когда оратор говорит о возможном развитии
освещаемого события или процесса. Конечно, талантливый оратор так же, как
поэт или драматург, актер, одарен воображением, способностью к фантазии. Но
вряд ли он может следовать, например, Пушкину и сказать:

Порой опять гармонией упьюсь,

Над вымыслом слезами обольюсь…

Если художественная фантазия вполне правомерно может творить на основе
вымысла, то воображение оратора всецело опирается на данные
действительности, на опыт II достижения науки. Ораторское воображение
нередко проявляется в форме гипотезы, предположения или донаучного
предвидения, но никогда не может быть плодом вымысла, воображения. Под
художественным вымыслом, как известно, подразумевается то, чего никогда не
было и даже не могло быть в жизни, но что тем не менее благодаря силе
творческого дарования, талантливого созидания воспринимается как нечто
реальное, могущее быть или даже будто бывшее.

Другое обстоятельство – условность. Она – исторически сложившаяся
форма (способ) художественного отражения жизни, как правило, предельно
дифференцирующаяся по видам и даже жанрам искусства. К тому же
художественная условность всегда национальна, своеобразна и самобытна.
Эстетика отличает условность в реалистическом искусстве, где она действует
как форма правдивого воспроизведения действительности, условности
формалистического искусства, так как здесь условность абсолютизируется,
доводится до абсурда и поэтому ничего реального не отражает, кроме смутных
представлений художника-модерниста. Стоит в связи с этим отметить, что
эстетическая категория условности в искусстве имеет довольно богатую
историю и видовое многообразие. Анализ, например, драматургии В.
Маяковского, творчества А. Довженко или искусства московского театра
«Современник», не говоря уже о режиссерской практике и теории, был бы
вполне достаточен, чтобы убедиться в том, насколько широко и разнообразно
используется язык художественной условности в искусстве.

Что же касается красноречия, то условность в нем применяется опять-
таки весьма ограниченно, и то исключительно в образности, стиле, манерах, а
также жестах и мимике оратора. Предмет же красноречия, как и его конкретное
содержание, всегда вполне реален. И говорится ли об этом предмете конкретно
или в отвлеченной форме – все равно речь не может быть условной по
существу.

Красноречие отличается от собственно искусства и тем, что в нем, как
правило, не бывает художественного образа как основной формы воплощения
ораторской мысли. В поэзии слово обязательно образно, метафорично и
воплощает видимое или конкретно чувствуемое, так или иначе эмоционально
переживаемое. В публичной речи мысль (идея) выражается в понятиях и
определенных теоретических положениях, раскрываемых суждениями и
доказательствами, умозаключениями и другими логическими категориями.
Конечно, талантливый и опытный оратор всегда стремится пользоваться
образностью речи, добивается ее наиболее яркой выразительности. Он
стремится к живости описательной части своего публичного выступления,
использует такие речевые средства, которые способны давать наглядное
представление о вещах, разбираемых в лекции или обозрении. Но эти моменты в
ораторском труде играют не главенствующую, а подчиненную роль, поэтому
категория образа в красноречии не имеет того значения, которое она имеет в
любом виде художественного творчества.

Еще одно обстоятельство – отношение к слову. В поэзии оно не только
выразительное средство, но нередко и предмет поэтического обыгрывания в
инструментовке стиха, в рифмованин – внутреннем и внешнем, в обеспечивании
определенной образной повторности и музыкальности. Правда, не каждому поэту
дается такое «обыгрывание», но оно правомерно в лирическом творчестве, в
искусстве поэтического слова. В красноречии такое обыгрывание исключается
совершенно.

Обратимся еще к некоторым сравнениям, на этот раз между красноречием и
актерским искусством.

Сценическое слово, повторим еще раз, порождает, говоря словами К. С.
Станиславского, «физическое действие»: определяет поведение драматического
или комедийного персонажа, его переживания и стремления. Речь оратора, хотя
в отдельных своих частях и произносится не без эмоций и переживаний, не
порождает разнообразных действий кроме того, что часто сопровождается
жестами и сказывается в его мимике. Главное «действие», которое он
совершает по мере развертывания собственной речи, – это убедить своих
слушателей в правдивости излагаемого, в истинности доказываемых им
положений.

Далее, красноречие – такой же живой процесс, как и искусство театра.
Зритель сценического искусства и слушатель лекции 'или доклада становятся
соучастниками того, что совершает актер или оратор. Для театральных
исполнителей вовсе не безразлично, полон или полупуст зрительный зал, для
успеха спектакля существен также состав зрителей, их подготовленность к
восприятию и пониманию разыгрываемой комедии или фарса, трагедий или драмы.
Для лектора, политического обозревателя, докладчика или цехового агитатора
также важно, кто и как, в каком настроении и с какой подготовленностью
слушает произносимую в данный момент речь. Существенное значение для актера
и оратора имеет также внешняя, как правило, эмоциональная выявленность
мысли и переживаемых чувств. Красноречие отличается от актерского
творчества своей самостоятельностью. Как известно, актерское исполнение
есть труд, производный от сочинения драматурга. Есть пьеса – будет
актерское искусство, нет ее – театр в целом вынужден молчать. Вообще
говоря, всякое художественное исполнительство – будь то музыкальное или
вокальное, художественное чтение или действие актера на сцене – есть
творчество, вторичное по своей природе. Конечно, талантливый исполнитель
выступает как самостоятельный художник, отличающийся своим «почерком»,
стилем исполнения. Средствами своего искусства он не только раскрывает
замысел драматурга или композитора, по нередко обнаруживает в исполнении
музыкального произведения, чтении лирического стихотворения, басни или
поэмы именно то, что не всегда «простым глазом» или слухом угадывается.
История театра, например, изобилует гениальными прозрениями в актерском
исполнении равными большому открытию в познании человеческой сущности.
Актерское искусство есть сценическое воплощение замысла драматурга, образов
и картин, созданных его воображением и талантом, к тому же по-своему
трактуемых режиссером-постановщиком. Точно так же пианист, чтец-декламатор,
какими бы талантливыми не самобытными они ни были, не могут целиком
игнорировать не только содержание, но и форму исполняемого ими
произведения, созданного композитором, писателем.

Иначе обстоит дело с ораторским трудом. Красноречие, будучи живым
процессом, состоящим из двух стадий, едино по своему творческому характеру.
Первая стадия может быть названа временем ораторского замысла, его
вынашивания, продумывания идеи и темы, а тем более конкретного содержания
предстоящего выступления, его конспектирования. Вторая стадия – это уже
реальное воплощение замысла и темы ораторской речи – ее публичное
исполнение. Как на первой, так и на второй стадиях оратор целиком
предоставлен самому себе, и его труд составляет единство первичного и
вторичного творчества. В своей работе истинный оратор самостоятелен и в
известной меря оригинален от начала и до конца.

Правда, в античности были логографы – мастера писать тексты чужих
речей. Они были сочинителями красноречия, с которым сами никогда не
выступали. Логографы зарабатывали на том, что обеспечивали публичный успех
и славу другим. В наше время не стало логографов, хотя «мастера» писать
доклады или речи для .других, конечно, есть. Однако подобное творчество для
них является побочным, не главным. Чтение подготовленных такими лицами
текстов лишь в редчайших случаях бывает удачным и впечатляющим.

Действительный оратор всегда выступает в трех лицах: сочинителя
(«драматурга»), постановщика («режиссера») и исполнителя своих лекций,
бесед и других видов искусства публичного слова. При всем том оратор, в
отличие от актера и режиссера, обходится без предварительных, тем более
длительных и скрупулезных репетиций. Первое ораторское выступление по
данной теме – это и репетиция, причем уже открытая, и вместе с тем
публичное выступление. И если лектору или пропагандисту приходится вновь и
вновь выступать по данной теме, то он имеет возможность совершенствовать
свои выступления.

Другая особенность красноречия – полное отсутствие в нем игры или
представления, а тем более перевоплощения в какой-либо образ. Яркая
личность лектора, его очевидная одаренность, блеск и глубина его ума,
манера говорить, его голос и эмоциональность, наконец, примечательная
внешность в совокупности нередко воспринимаются слушателями как
определенный образ, но не чужой, а образ самого оратора, счастливо
одаренного природой множеством привлекательных качеств.

И еще одно сравнение. В отличие от актера оратор всегда один с
аудиторией. Она может состоять из двух-трех десятков людей или сотни. Тем
не менее лектор или докладчик должен одинаково свободно вести себя и с
одинаковым успехом держать слушателей в «своей власти». Конечно, актеру
также приходится оставаться наедине со зрительным залом, но в редких, очень
редких случаях и на считанные минуты заданного драматургом и режиссером
монолога. Менять монолог, как и отказаться от намеченной и заранее
отрепетированной мизансцены, он не может. Оратор же с самого начала и до
конца своего выступления один перед массой людей. Он обязан приковать
аудиторное внимание к себе, порою меняя какие-то частности в своем
выступлении, импровизируя, повторяя трудные положения речи, прибегая к
шуткам и т. д.

Однако сказанное не исчерпывает краткой характеристики основных
особенностей красноречия. До сих пор оно рассматривалось главным образом в
сопоставлении с искусством – такая аналогия стала традиционной. Любопытно,
что «искусство», в античности толковавшееся весьма широко и подразумевавшее
всякое занятие, спустя столетия дифференцировалось на различные науки,
ремесла, художественное творчество, медицину и даже военное дело, но за
красноречием так и остался «титул» искусства. А ведь по своей сути
красноречие если в целом и может назваться искусством, то в ряде своих
аспектов и видов должно признаваться если не наукой, то непременно –
орудием науки.

Если повнимательнее вчитаться в то, .что говорили или писали Платон и
Аристотель в упоминавшихся трудах о риторике, то не так уж трудно будет
заметить, что красноречие они рассматривали в системе знаний как способ
познания и толкования сложных явлений жизни. В некоторых суждениях этих
мыслителей даже исчезают грани между толкуемой риторикой и собственно
наукой. Позднее, например, Френсис Бэкон (XVII в.) в работе «Опыты»
риторику классифицировал как искусство «сообщения знаний». Интересное
положение сформулировал М. В. Ломоносов: «Красноречие есть искусство о
всякой данной материи красно говорить и тем преклонять других к своему об
оной мнению. Преложенная по сему искусству материя называется речь или
слово». Эти мысли в разных вариациях развивали другие видные русские
ораторы. Например, А. Ф. Мерзляков считал, что публичная речь – это прежде
всего рассуждение в устном выступлении. Но оратор не просто рассуждает, его
целью – убеждая разум, воздействовать на волю людей для достижения
определенной цели. Книга Мерзлякова «Краткая риторика» фактически и
обосновывала эту главную функцию красноречия, толкуя ее собственные научно-
познавательные функции. В работе М. М. Сперанского «Правила высшего
красноречия» разрабатываются основы ораторского искусства, призванного быть
доказательным, рассудительным, несущего людям знания.

Короче говоря, традиционное понимание красноречия как вида искусства,
а нередко и .словесности никого не должно вводить в заблуждение. Искусство
и научность составляют сложный синтез двух относительно самостоятельных
способов воздействия на людей. И если мы остановились на том, что дает
основание характеризовать красноречие как искусство, то лишь потому, что
это мнение весьма популярно, а главное, не одному современному слушателю,
хочется в красноречии видеть прежде всего искусство – творчество в высшем
его выражении, способное увлечь и заразить эмоционально любого слушателя.

В отличие от актера оратор всегда один с аудиторией. Она может
состоять из двух – трех десятков людей, но в большом и переполненном зале
могут находится сотни людей. Тем не менее лектор или докладчик должен
одинаково свободно вести себя и с одинаковым успехом держать слушателей в
своей власти. Конечно, актеру также приходится оставаться наедине со
зрительным залом, но в редких случаях и на считанные минуты заданного
драматургом и режиссером монолога. Менять монолог, как и отказаться от
намеченной и заранее отрепетированной мизансцены, он не может. Оратор же с
самого начала и до конца своего выступления один перед массой людей. Он
обязан приковать аудиторное внимание к себе, порою меняя какие-то частности
в своем выступлении, импровизируя мыслями и чувствами, повторяя трудные
положения речи, прибегая к шуткам и т.д.

Отмечая основные отличия красноречия от поэтического и актерского
творчества, мы вовсе не стремимся утверждать, что быть талантливым оратором
труднее, чем одаренным поэтом и актером. Мы хотим лишь разобраться в
основных особенностях красноречия как общественного явления, высказывая,
может быть спорные мысли. Устанавливая сходные черты между поэзией и
ораторским искусством, мы стремимся лишь доказать, что красноречие есть
вполне самостоятельное творчество, имеющее свою специфику. Попытаемся
охарактеризовать и оценить ее, рассматривая ораторское искусство
дифференцировано.

2. РАННИЕ КЛАССИФИКАЦИИ КРАСНОРЕЧИЯ

Разнообразие риторики осознавалось еще в Древней Греции, где она
различалась по видам. Основными из них считались:

. политическая или совещательная речь

. судебная речь

. торжественная или эпидектическая речь.

Кроме этого, в ораторском искусстве выделялось еще надгробное слово,
посвященное памяти заслуженной личности, поэтому его произнесение
поручалось лишь выдающемуся или хорошо известному оратору. Но, как
показывает история древнегреческой риторики, наиболее широкое
распространение и общественное влияние имело политическое и судебное
красноречие. В нем чаще всего и отличались ораторы.

Такое видовое разделение риторики было чисто эмпирическим, пожалуй,
даже эмоциональным, нежели вполне логически обоснованным. Даже гениальный
Аристотель, в любом явлении доискивавшийся до самых глубин и узнанное
обобщавший в определенных теоретических положениях, в своей «Риторике»
также не дал глубокой классификации видов красноречия. Как уже отмечалось,
он различал не виды а стили заранее написанной и произносимой (выученной
наизусть) речи. Первое, писал он, точна, но суха, лишена аффектов, а
вторая, то есть не писанная, о свободно исполненная речь- наиболее
актерская, т.е. творческая. Причем о стиле этой речи Аристотель писал, что
бывает два ее вида: «один передает характер, другой — аффекты …» Автор
«Риторики» далее отмечал неуместность сценических приемов при чтении
писанной речи, но они пригодны для живой речи. Аристотель не пояснял, что
он подразумевал под «сценическими приемами», но можно допустить, что
имелись в виду ораторский жест, мимика, интонация голоса. Действительно,
как показывает опыт, внешнее, в том числе в какой-то мере изобразительные
проявления ораторского состояния ( жестикуляция) естественными кажутся
именно в развертывающейся речи, а не при чтении заранее написанного текста
публичного выступления.

Дифференциацией античного красноречия занимался также Цицерон. В труде
» Об ораторе» он писал, что «существует природа красноречия», и связывал их
с типами самих ораторов. Какие же это роды? Прежде всего «ораторы
велеречивые с возвышенной силой мысли и торжественностью выражений,
решительные, разнообразные, неистощимые, могучие, во всеоружие готовые
трогать и обращать сердца — и этого они достигали с помощью речи резкой,
строгой, суровой, не отделанной и не закругленной, а иные, напротив, —
речью гладкой, стройной, и законченной». Другой род «или группа» ораторов,
писал Цицерон, это ораторы «сдержанные и проницательные, всему поучающие,
все разъясняющие, а не возвеличивающие, отточенные в своей прозрачной , так
сказать, и сжатой речи». Между этими двумя родами (группами) ораторов,
утверждал Цицерон , есть еще один род — «средний и как бы умеренный род, не
применяющий ни тонкой предусмотрительности последних, ни бурного натиска
первых: он соприкасается с обоими, но не выдается ни в ту, ни в другую
сторону, близок им обоим, или, вернее говоря, скорее не причастен ни тому,
ни другому».

Далее Цицерон более подробно говорил об особенностях каждого из трех
родов ораторов. Он высказывал немало любопытных соображений, помогающих
разобраться в особенностях красноречия, которому он придавал весьма важное
значение в общественной жизни. В частности, не безынтересно, что, по
определению Цицерона «наилучший оратор тот, который своим словом научает
слушателей и доставляет удовольствие, и производит на них сильное
впечатление. Учить — обязанность оратора, доставлять удовольствие — честь,
оказываемая слушателю, производить впечатление необходимо». Цицерон считал
правомерной «украшательскую» речь, был убежден в том, что «истинно
красноречив тот, кто умеет говорить о будничных делах просто, о великих
делах величаво, о средних — стилем промежуточным между обоими». Иначе
говоря, Цицерон требовал соответствия формы ( стиля, как он писал) и
предмета, а значит, содержания — ораторской речи. И это положение, как это
очевидно для непредубежденного человека, не противоречит научному подходу к
сущности красноречия.

Однако цицероновская классификация ораторского искусства идеалистична,
так как в ней фактически игнорируется предмет красноречия. Согласно
цицероновской концепции, не предмет и тема публичной речи определяют ее
характер, ее видовую особенность, а сама манера( стиль) этой речи играет
решающую роль для ее предмета. Кроме того, Цицерон исходил не из объективно
сложившихся форм и приемов риторики, а из личности оратора.

Какова личность оратора? Яркая, темпераментная, талантливая или
малоодаренная, замкнутая? Эрудированная или дилетантская? Разумеется, успех
любого публичного выступления определяется знаниями, талантом и мастерством
оратора. Но в одном стиле он будет говорить, выступая с лекцией, например,
о конституционном устройстве государства, в другом — в судебной речи или
«надгробном слове», если иметь ввиду наиболее распространенные виды
красноречия цицероновских времен. тема и назначение, форма и даже состав
аудитории, а они — факты объективного характера — обязывали оратора не
только в ту пору, но и намного раньше выступать по-разному, действовать в
духе каждого вида красноречия. Талантливость и мастерство между прочим
сказывались в том, что говорящий продумывал и затем произносил свою речь,
во-первых, строго исходя из предмета: характера, объема, конкретного
содержания и направленности темы; во-вторых, также строго учитывал состав
аудитории, целевое назначение собрания, на котором он, оратор, держал речь.

Стоит также отметить неточность цицероновского толкования категории
«рода» красноречия. То, что он подразумевал под ним, на самом деле
относится к «видам» риторики, в совокупности своей составлявших род, то
есть определенный класс искусства в риторики. Любопытно также, что в
цицероновской, как и вообще в античной классификации ораторского искусства,
не фигурирует «диалог» достигший высокой культуры в древнегреческих
академиях, одним из первых мастеров которого показал себя , как уже
отмечалось, Сократ.

Любопытно, что цицероновский принцип разделения красноречия по типам
ораторов, по-видимому независимо от римских влияний (а может, и под их
воздействием), в определенной степени сказался в Древней Грузии в том
толковании, которое давал ораторскому искусству Фартадзе — видный деятель
знаменитой Колхидской риторической школы и оратор IV века. В некоторых
своих речах, тексты которых в довольно полном виде сохранились по сей день,
грузинский ритор говорил об «искусно и пламенно произнесенном слове», о
«соблазнительном и вкрадчивом изложении», то есть делил красноречие на виды
примерно так, как это задолго до него делал Цицерон, исходя из стиля
ораторской речи. Вместе с тем Фартадзе различал политическую и судебную
речи. Первая, как он считал, рассчитана на то, чтобы убедив людей в
верности развиваемых оратором положений, привести слушателей к правильному
пониманию интересов государства и народа. Судебная же речь, пользуясь чисто
риторическими средствами, должна быть строго аргументирована юридически.
Однако и то истолкование видов красноречия, которое давал грузинский
мыслитель было скорее описательным и эмпирическим, чем теоретическим,
всерьез аргументированным.

Немало интересного содержат труды мыслителей и летописцев Армении V-VI
столетий. Начиная уже с создателя армянской письменности и одного из
выдающихся первых просветителей этой страны Месропа Маштоца деятели этой
эпохи рассматривали красноречие в ряду других видов искусства, выделяя при
этом силу слова, носителя мысли и красоты. В «Истории Армении» Фавстоса
Бюзанда, «Истории Армении» Мовсеса Хоренаци и у других летописцев и ученых
того времени приводятся образцы речей, в которых именно красота мысли и
воплощающего ее слова выделяются как специфические признаки
действительности ораторского искусства.

В древнеармянской классификации красноречия особый интерес
представляет «Определения философии», труд выдающегося армянского философа
VI века Давида Анахта (Непобедимого). Отражая достигнутый уровень
философской мысли и логической культуры, это сочинение сыграло существенную
роль в развитии любомудрия в Армении, ее теоретических знаний. Это
сочинение в данном случае ценно тем, что содержит одну из самых ранних,
наиболее полных и, главное, аргументированных классификаций познания:
теоретического и опытного. Анахт писал — и это было серьезным достижением
армянской философии, – что все существующее может быть разделено,
определено, анализировано и доказано. Тем самым подводилась определенная
методологическая база под классификацию теоретического знания и практики,
выдвигались принципы в которых нетрудно усмотреть элементы материализма.

Обращаясь к ораторскому искусству, Давид Анахт рассматривал его как
важный способ познания, как определенный вид искусства. Вместе с тем он и в
данном случае применял принцип деления — классификации, различая виды
красноречия. В «Определениях философии» он писал, что «ораторское
искусство, являясь родом, делится на три вида: судебное, полемически-
рассудочное, торжественно-праздничное». Порою мыслитель выражал свое
несогласие с такой классификацией ораторского искусства, хотя и не объяснял
сути своего несогласия. Но для нас в данном случае важна даже сама по себе
констатация ученым древности красноречия как общественного явления и
наличия его разделения. И, конечно, интересно суждение Давида Анахта о том,
что полемически-рассудочное ораторское искусство «относится к будущему
времени, так как когда кто-нибудь делится своими мыслями с кем-либо, то он
думает о грядущем. А судебное относится к прошедшему времени, ибо всех,
кого оно осуждает за то, что уже совершенно. Торжественно-праздничное же
относится к настоящему, ибо имеет целью поднять настроение присутствующих».

Как видим Давид Анахт говорил прежде всего об определенном роде,
подразумевая род познания или искусства. В пределах же этого рода он уже
различал виды красноречия. В таком разделении сказался, во-первых, опыт
классификации знания вообще; во-вторых, достижения античной риторики, а
также того красноречия, которое развивалось в самой Армении. Сказался
уровень самого теоретического осознания сути ораторского искусства и его
видов. Что же касается характеристики особенностей каждого вида
красноречия, то, конечно, вряд ли можно принять ее без серьезных оговорок.
Мыслитель как бы отвлекался от конкретного предмета ораторского искусства в
каждом отдельном его виде, рассматривая его по преимуществу в его отношении
к трем временам: минувшему, настоящему и будущему. Кроме того, в самом
таком разделении по временам обнаруживается элемент метафизики. Тем не
менее классификация красноречия, данная в «Определениях философии»,
представляет интерес не только исторический, но и теоретический.

Не останавливаясь на других фактах античной и более поздней
дифференциации ораторского искусства, следует отметить, что в ней, в
частности в армянской классификации, не найти определения церковно-
богословского красноречия, хотя, например, христианская проповедь к V-VI
векам уже накопила порядочный опыт и выдвинула не одного видного ритора.
Среди них первое место в Армении занимает воинствующий богослов, мыслитель
и поэт, ставший католикосом, главой церкви, Иоанн Мандакуни. Его речи в
свое время имели большое влияние на общественное сознание и оказывали
сильное противодействие росту светской идеологии и материалистических
тенденций.

В армянской классификации нет такого вида красноречия, как военно-
патриотическая речь. Между тем образец такой речи, разумеется, в
значительной мере домысленной, национального героя Вартана Мамиконяна, но
очень характерной для V столетия, дан в книге одного из выдающихся
летописцев и писателей Армении V столетняя Егише в его сочинении «История
Вартана, и Армянской войны».

Таким образом, та ранняя дифференциация красноречия, о которой
говорится здесь, фактически не охватывала всех действительно существовавших
видов риторики. Но тем не менее нельзя отрицать, что попытки
классифицировать виды красноречия отражали движение к созданию
оратороведения. Они имеют не только историческое значение. Некоторые
суждения первых теоретиков риторики и в наше время не потеряли своего
значения и способны содействовать развитию научного оратороведения.

3. СОВРЕМЕННАЯ КЛАССИФИКАЦИЯ КРАСНОРЕЧИЯ

Ораторское искусство уже в античности не было однородным. Красноречие
стало еще более многообразным в XX столетии и продолжает дифференцироваться
в наше время.

Есть еще один особенно существенный аргумент в пользу классификации
красноречия. Это – необходимость лучшего понимания ораторского искусства, а
значит, дальнейшего его совершенствования. То обстоятельство, что любой вид
красноречия есть частное по отношению к общему, то есть ораторскому
искусству, вместе с тем вид красноречия действует в своей сфере как общее,
поэтому нам необходимо знать его.

Ораторская «речь должна быть определенной не только по своей теме,
конкретному содержанию, но и способу изложения, по тому, как она
исполняется, по степени эмоциональности и лаже по составу и характеру
терминологии. Иначе говоря, те формы и средства освещения темы, которые
уместны при изложении, например, отчетного доклада на заседании Думы или
профсоюзном собрании, неприемлемы для вузовской лекции; или же стиль чисто
агитационной речи был бы вовсе не уместен на научной конференции,
посвященной проблемам предмета философии, методологии науки, принципам и
основам генерального планирования экономического развития страны, сущности
и целям научно-технической революции и других не менее сложных тем. Отсюда
следует, что мастерство в красноречии—это овладение спецификой каждого рода
и вида ораторского искусства, тем более знание его предмета. По каким же
научным принципам мы должны классифицировать красноречие? Думается, что
верное толкование причин многообразия ораторского искусства поможет
определить сами эти принципы (методологию) его разделения. Речь в данном
случае должна идти о диалектическом достоинстве объективных и субъективных
факторов развития красноречия. Оно, как уже было сказано, возникло из
необходимости публичного продумывания каких-то явлений и проблем, разбора и
решения вопросов, имевших общественное значение. ««Такова объективная
основа зарождения и прогресса красноречия. Но вопросы, которые становились
предметом публичного выступления, никогда не были однородными, не отражали
тождественных, а тем более равнозначных по существу и характеру явлений
действительности. В одних случаях они отражали остро назревшие политические
явления жизни, в других – касались быта или нравственности, в третьих –
были предметом судебного разбирательства и т.д. В одних случаях публичная
речь была предварением определенных решений и затем практических действий,
а в других -носила познавательный характер и имела сугубо теоретическое,
прогнозирующее. и даже гипотетическое значение. Сама действительность – то
решающее обстоятельство, которое дает основание утверждать: в красноречии
не может быть одинакового отношения к явлениям мира.

Перейдем к самой классификации ораторского искусства, как она нам
представляется. Начнем с самих терминов «ораторское искусство» и
«красноречие».Первый из них — античного происхождения и означает публичную
речь, то есть слово, обращенное к массе люден. В античные времена не любой
публично выступавший с речью заслуживал титула «оратора». Что же касается
второго термина – «красноречие» (или «краснословие»), – то он чисто
русского происхождения и означает говорить привлекательно, красиво, красно,
убедительно (см. «Толковый словарь» Вл. Даля).

Пользуясь терминами «ораторское искусство» и «красноречие», мы
подразумеваем одно и то же: они -синонимы. Между тем А. Ф. Кони проводил
определенную грань между ними, писал, что под красноречием надо «разуметь
дар слова, волнующий и увлекающий слушателей красотою формы, яркостью
образов и силою метких выражений». Что же касается ораторского искусства,
то оно, как считал Кони, есть умение говорить грамотно, убедительно.
Ораторству можно учиться, а красноречие – природное дарование, развиваемое
трудом, – таково убеждение этого блестящего практика и теоретика
красноречия.

Не вдаваясь пока в разбор взаимосвязи приобретаемых знаний и
природного дара в искусстве публичного слова, мы хотим сказать, что
«ораторство» и «красноречие» означают сложное интеллектуально-эмоциональное
творчество публичной речи.

Переходя к родовой и видовой классификации рассматриваемой
общественной практики, попробуем представить ее схематически или в виде
таблиц.

Порядковая последовательность здесь аргументируется той ролью, которую
перечисленные роды и виды красноречия играют в общественной жизни. Как
видно из этой таблицы, род в ораторском искусстве — это более или менее
установившийся раздел красноречия, в какой-то мере характеризующийся
общностью предмета, его устно-публичного разбора, оценки и особенностью их
ближайших целей. Но более определяющим здесь является способ н форма
монологической речи. Что же касается вида, который можно было бы определить
и как жанр ораторского искусства, то оп в пределах рода является дальнейшей
дифференциацией по еще более конкретным признакам публичной речи. Причем в
первых двух родах красноречия их предметы (тематика) не всегда поддаются
четкой разделительной характеристике.

Предмет судебного красноречия, как правило, отличается от тематики, а
тем более от ближайшей цели первых двух родов ораторского искусства. Это же
нужно с еще большей определенностью сказать о предмете – тематике и
проблематике, а также о ближайших целях социально-бытового и особенно
богословско-церковного красноречия. Что же касается форм, в которых
воплощаются роды, а в них – соответствующие виды (жанры) красноречия, то
при том общем, в чем они сходятся между собой, в каждом виде ораторского
искусства они проявляются с достаточной определенностью.

Каковы же особенности видов ораторского искусства в пределах каждого
его рода?

3.1. Социально-политическое красноречие.

Доклад является публичным выступлением на экономические, социально-
политические, культурно-просветительные, этико-нравственные, бытовые темы и
на темы научно-технического прогресса. В таком выступлении ставятся и
решаются назревшие задачи в той или иной области жизни и нередко
преследуются практические цели и задачи. Поэтому доклад содержит
рекомендации, подсказывает решение более или менее определенно
сформулированных задач, а иногда становится и руководством к действию.

Доклад отчетный – речь, в которой официальное лицо отчитывается перед
уполномоченным собранием о проделанной работе, анализирует и оценивает ее
результаты. Такое выступление носит официальный характер. В нем меньше
всего агитации и даже пропаганды. В таком докладе одновременно говорится о
предстоящей деятельности и соответственно формулируются новые задачи. Его
содержание не только. обсуждается, но и может корректироваться в каких-то
частях, одобряется и нередко принимается как программа к действию. Отчетный
доклад – не индивидуальное, а коллективное творчество, представляемое в
виде читаемого текста. В таком докладе, как правило, не бывает экспромтов
или импровизаций, вполне правомерных и уместных, а порою необходимых в
других видах красноречия. Доклад отличается продуманностью и строгой
аргументированностью всех его разделов и положений, предельной деловитостью
(практической направленностью), ясностью выводов и обоснованностью
рекомендаций, а также содержащихся в нем призывов.

Известен еще один жанр социально-политической речи – слово по текущим,
нередко повседневным, вопросам. Оно произносится при обсуждении какого-
либо вопроса в прениях. Ограниченная, как правило, 5–10 минутами, такая
речь предельно сжата по объему изложения, но конкретна и деловита. Описания
в таком выступлении, как правило, исключены. Полемичность или критическая
направленность – характерные ее особенности. Она не имеет самостоятельного
значения, понятна лишь в связи с обсуждаемым вопросом. Но и в таком кратком
слове опытный оратор блеснет и глубиной мысли, и остроумием, и
выразительностью своей речи.

Дипломатическая речь – сугубо официальное выступление лица,
представляющего то или иное государство.

Политическое обозрение – публичное выступление, в котором освещаются и
кратко оцениваются главным образом текущие социально-политические события.
Такое выступление носит информационно-комментаторский характер.

Речь митинговая носит остро-политический характер и посвящена всегда
общественно значимой теме.

Военно-патриотическая речь обычно произносится командиром перед
решающим сражением. Разумеется, в сфере военного искусства используются
разнообразные виды красноречия. Но по своей форме, жанровым особенностям
они не отличаются существенно от социально-политического и академического
красноречия. Предельно краткая речь носит призывный патриотический
характер, сурова .по сути и всегда одухотворена идеей героизма, требует
совершения личного подвига, проявления массового мужества. Одна из
особенностей такой речи определяется тем, что она не подлежит обсуждению и
тем более критике. Пафосная по характеру, мужественная по призывному
интонационному строю, лаконичная по форме, четкая и ясная в установках,
военно-патриотическая речь — это не только призыв к подвигу и геройству, но
и приказ. Такая речь особенно впечатляет и воодушевляет ее слушателей, если
произносится человеком, известным своей смелостью, отвагой и пользующимся
популярностью.

3.2. Академическое красноречие.

Термин «академическое» красноречие является условным и обозначает
научное красноречие. Строго научное красноречие отличается глубокой
аргументированностью, высокой логической культурой, строгим стилем речи и
специфической терминологией.

3.3. Судебное красноречие.

Судебное красноречие один из древнейших видов ораторского искусства.
Как прокурорская, как и адвокатская речи носят оценочный характер и
отличаются нравственно-правовой направленностью. Предельная объективность,
аргументация и доказательность в деталях являются необходимыми условиями
выступления. Также важен и психологический момент, обязательна наиболее
полная характеристика обвиняемого и его мотивов. Суд – орган должен быть не
только карающий, но и воспитывающий. Естественно, что природа правосудия
определяет характер судебного красноречия. Отметим прежде всего, что в нем
состязательный момент между прокурором и адвокатом является совершенно
необходимым хотя бы потому, что прокурор как обвиняющий выступает от имени
общества и адвокат как защищающий выступает от имени обвиняемого, но цель
которых на суде – установление конкретной истины и достижение вполне
юридически обоснованного и поэтому справедливого приговора.

Бывают и отклонения от этих, законом установленных, принципов и норм.
Нередко как прокурор, так и адвокат стремятся создать себе славу. Делается
это с расчетом повлиять на вывод суда. Речи обеих сторон должны быть в суде
адресованы к судьбе определенного индивидуума, ставшего объектом юридическо-
правовой и судебно-процессуальной характеристики и оценки. Но эти же речи
прямым образом обращены не только к судьям, но и к совести и сознанию
общественности. В этом опосредованном своем значении названные речи имеют и
профилактический характер.

Однако прокурорская (обвинительная) и адвокатская (защитительная) речи
вместе с тем отличаются друг от друга. Прокурору, или, как писал А. Ф.
Кони, публично говорящему судье, всегда легче. Он – обвинитель, выступающий
от имени государства и народа. Структура прокурорской речи чаще всего
состоит из характеристики рассматриваемого дела, из оценки установленных
фактов, формулировок, определения и разбора, из характеристики подсудимого,
его деяний. Такая речь завершается рекомендацией или предложением о мере
наказания или об оправдании, если для этого имеются основания.

Прокурорская речь, как бы сурова она ни была, не может быть лишена
чувства такта и предельной объективности. Об этом такте, корректности,
исчерпывающей продуманности формулировок в обвинительной речи обстоятельно
и мотивированно говорил в своей работе «Задачи обвинения» А. Ф. Кони. Он
писал об огромной моральной и, разумеется, юридической ответственности
прокурора, выступающего на процессе, о том, что прокурор облечен большими
правами и доверием и поэтому обязан умело пользоваться ими, речь должна
быть образом объективности. В прокурорской речи неуместны не только
издевательский тон, подтрунивание по отношению к обвиняемому, но даже юмор.

А. Ф. Кони в своих речах являл образец предельной объективности,
деловитости, честности и ответственности. Достаточно познакомиться хотя бы
с такими его речами, как «По делу об утоплении крестьянки Емельяновой с ее
мужем» или «По делу о Станиславе и Эмиле Янеенах…», чтобы убедиться в
верности высоких оценок прокурорского речевого стиля А. Ф. Кони.

По своему существу они принципиально не отличаются от прокурорской
обвинительной и адвокатской защитительной речей. Как общественный
обвинитель, так и защитник не только оперируют параграфами кодексов, но и
обращаются к морально-нравственным принципам и нормам общества, добиваясь
справедливого приговора суда.

Самозащитительная речь, или допускаемая законом речь подзащитного –
третий основной вид судебного красноречия. Хотя она по сути примыкает к
адвокатской речи, но ведется в иной форме и в более трудных условиях.

3.4. Социально-бытовое красноречие.

Социально-бытовое красноречие – это юбилейная, или похвальная, речь,
застольное слово, или тост, а также надгробная, или поминальная, речь. Оно
отражает определенные общественные отношения, представляя вместе с тем
известные явления быта и давно сложившиеся обычаи, народные традиции.
Причем тост и поминальная речь – явления наидревнейшие, возникли у
большинства народов мира вместе с формированием у них определенного уклада
жизни. И тот факт, что юбилейная, застольная и поминальная речи не играют
такой роли в общественной и государственной жизни, как другие виды
красноречия, вовсе не умаляет их значимости, поскольку социально-бытовое
красноречие – составная часть духовной культуры общества в не меньшей мере,
чем другие виды ораторского искусства.

Юбилейная, или похвальная, речь бывает двух подвидов: посвященная
какой-либо знаменательной дате, юбилею предприятия или организации и речь,
произносимая в честь отдельной заслуженной перед обществом личности. И та и
другая речи носят праздничный характер, всегда торжественны. Вместе с тем
они имеют в определенной степени подытоживающий характер. Бывает, правда,
что юбилейная речь, посвященная празднику организации, в особенности
коммерческой, носит и чисто деловой характер.

В брошюре А. И. Ефимова «О культуре речи» этот род красноречия назван
церемониально-бытовым». Кстати говоря, в этой работе нет категорий «род» и
«вид» красноречия, они обозначаются одним, не совсем четким термином –
«разновидность». Нечетким потому, что затушевывается различие между общими
и частными классификационными понятиями ораторского искусства.

Иное дело – выступление, посвященное отдельной личности, например в
связи с ее 70-летием со дня рождения и 50-летием научной, художественной
или другой деятельности. Такие, как пропило, короткие речи, произносимые в
полуторжественной и дружеской атмосфере, неизменно похвального характера.
Они выражают уважение и почет юбиляру, исполнены добрых чувств и хороших
пожеланий ему, В таких речах главным достоинством становится шутка, юмор,
меткая характеристика юбиляра, воспоминания о важных фактах его жизни. Они
нередко сочетаются с чтением адресов, дружеских коллективных писем н даже
специально написанных стихов. Особенно хорошо воспринимаются речи
экспромтные, импровизированные. И, наоборот, вызывают чувство досады
юбилейные речи, заранее написанные или выученные. Хорошо, если юбилейное
слово, произносимое в адрес заслуженного деятеля искусств, сопровождается
шуточными импровизациями, инсценированными (в костюмах и даже декорациях)
коллективными выступлениями артистов, сольным пением, а порою и балетным
номером. В них красноречие органически сочетается с разными видами
искусства, становясь частью художественного представления.

Застольная речь – тост также делится на два подвида. Это слово,
произносимое на официальных, в особенности дипломатических, приемах.
Исполненная известной приподнятости, а нередко и дружеских чувств, такая
речь носит деловой и политический характер и редко отличается от социально-
политического красноречия.

Иное дело тост – часть фольклора, многовековое народное творение. В
нем вполне допустимы даже некоторые похвальные преувеличения в оценках,
уместны славословия, но тосту противопоказана какая бы то ни было
критическая нота. Сердечные чувства, пожелания здоровья, добра и успехов во
всем неизменно определяют интонацию такой застольной речи, являются ее
атрибутом.

Опытный тамада – мастер такой речи. Он всегда знает, что и когда, о
ком и как сказать. Его слово может быть подхвачено и продолжено другими.
Бывают, конечно, и говоруны, колоритный тип которых вылепил А. П. Чехов в
рассказе «Оратор» (1886) в образе Запойкина. Этот выпивоха обладал «редким
талантом произносить экспромтом свадебные, юбилейные и похоронные речи». Но
таких типов приличное общество своим тамадой не выберет, дан вряд ли
захочет допустить к столу.

Надгробная, или поминальная речь, посвященная ушедшему из жизни,
всегда носит оценочный характер. Исполненная печали, а порою трагедийной
интонации, такая речь всегда впечатляюща. В слове об ушедшем, как говорится
в народе, принято «добром поминать». В старину у многих народов существовал
обычай нанимать плакальщиц, чтобы как можно ярче выразить скорбь.

Этот древний обычай затем уступил во многих странах место слову, речи
об усопшем. Всякое надгробное слово не только выражает печаль, но и
содержит краткую характеристику скончавшегося человека, его свершений.
Такие речи обязательно произносятся в тех случаях, когда скончавшийся
оставил заметный след б общественной жизни, в науке, технике, искусстве
своим трудолюбием и талантом. Слово, сказанное над гробом гениального
человека, причем сказанное его верным другом факт. сам по себе
значительный, чтобы оказать сильное эмоциональное воздействие на его
слушателей и даже читателей. Причем сила эмоционального воздействия
публичного слова нередко определяется как его объектом н конкретной
ситуацией, так и тем, кто и как говорит.

3.5. Богословско-церковное красноречие.

Богословско-церковное красноречие также одно из древних, имеющее
немалый опыт воздействия на массы. Мы говорим по преимуществу о
христианской религии и особенно таких се наиболее влиятельных
разновидностях, как православие и католицизм.

Основным видом богословско-церковного красноречия является проповедь,
неизменно исполненная веры, что она воплощает «абсолютную истину», хотя и
не исключает раздумий слушателей .над «смыслом жизни». Наиболее характерная
ее черта – морально-этическая назидательность. Ритор не видит нужды в том,
чтобы аргументировать и точно доказать свои мысли. Он говорит «словом
божьим», а оно, как принято по церковному катехизису, «не подлежит
проверке». Любое стремление к действительному знанию и даже «излишнее
любопытство» всегда осуждались церковью. Вот почему всякая церковная
проповедь построена прежде всего на том, что все в мире «в руке божьей».

Заранее продуманная, рассчитанная на эмоциональное возбуждение
прихожан церковная проповедь читается по ходу богослужения. Прерывается
действие, замолкает орган, прекращается хоровое пенис и другие ритуалы, и
на амвоне появляется духовное лицо, начиная свое слово. Естественно, что
церковному проповеднику свойственно обращение по преимуществу к обыденному
сознанию людей, точнее, массы верующих, паствы. «Религия предназначена
главным образом не для посвященных в дела науки одиночек, а для широких
масс, для обыденного сознания».

Следует отметить, что церковные служители небезразличны к коренным
переменам происходящим в обществе. В своей проповеднической деятельности
церковь уже не представляет человека ничтожным, а, напротив, старается как-
то возвысить его. Не отрицая земных радостей и даже ратуя за мир на земле,
богословская риторика одновременно напоминает о «небесах», обращая к ним
взоры верующих. Обратимся к такому виду богословского красноречия, как
преподавание в духовных семинариях и академиях, как речь на соборах,
посвященных различным теологическим проблемам, толкованию тех или иных
канонов, апостольских посланий и т. д. В них можно усмотреть и правила
формальной логики, и чувство звучащего слова, и элементы ораторского
искусства в духе современности. Но теперь все это не замкнуто в церковной
системе и фактически доступно широким слоям общества.

Видовое многообразие современного ораторского искусства не поддается
строгому, а тем более исчерпывающему разделению. Но мы попытались выделить
основные роды и виды ораторского искусства современности. Основные потому,
что наша классификация не охватывает всех видов красноречия. Мы не
коснулись, например, особенностей дискуссионной и полемической речей,
одинаково распространенных во всех родах ораторского искусства. Мы не
обратились также к такой старой по традициям, но очень эффективной и
экспромтной форме ораторского искусства, как реплика и, пожалуй, справка.
Иная реплика звучит как резкая отповедь оратору, как разоблачение, фальши,
а нередко инсинуации. Не остановились мы также на форме красноречия, обычно
применяемой на пресс-конференции, практика которой в наше время приобрела
большой размах. Ответы на пресс-конференции требуют широкой
информированности ораторов, прочности занимаемых им позиций и, конечно,
большого, причем нередко полемического, опыта.

Не останавливались мы также на сравнительно молодых, но уже
завоевавших миллионные аудитории, видах красноречия, применяемых по радио и
особенно телевидению. Все виды устной речи—лекция, беседа, обозрение, —
исполняемые по радио и особенно по телевидению, отличаются некоторыми
особенностями. В частности, то живое общение, которое обычно достигается в
аудитории, должно компенсироваться иными средствами, когда оратор выступает
но радио и по телевидению. Заслуживает специального внимания искусство
слова «круглого стола», организуемого как на различных симпозиумах, так и с
помощью телевидения. Это очень трудный жанр, ибо в еще большей мере, чем на
любых пресс-конференциях требует от его участников эрудиции, ораторской
находчивости, отличного словом и искусством импровизаций.

Данная классификация наиболее полно и верно представляет роды и виды
ораторского искусства.

ЛИТЕРАТУРА

0. Апресян Г.З. Ораторское искусство. М., 1978г.
0. Зарифьян И.А. Теория словесности. М., 1990г.
0. Кохтев Н.Н. Основы ораторской речи. М., 1992г.
0.
0. Стешов В.Г. Устное выступление : логика и композиция. М., 1991г.

Метки:
Автор:

Опубликовать комментарий