Храм знаний: » Правящий класс в России

Дата: 21.05.2016

Введение.

Элита всегда была одной из самых образованных групп общества. Даже в
брежневские времена, когда элита происходила из низких слоев общества, доля
тех, кто имел высшее образование, была близка к 100%.

Привилегии являются одним из важнейших признаков политической элиты.
Исключительные права и особые возможности тесно связаны с элитой потому,
что она включает в себя группы лиц, обладающих природной одаренностью,
яркими талантами, особенными идеологическими, социальными и политическими
качествами, которые определяют особую роль людей, выполняющих важнейшие
функции управления обществом.
Следовательно, формирование политической элиты стимулируется тем, что
высокий статус управленческой деятельности сопряжен с возможностью
получения различного рода материальных и моральных привилегий,
преимуществ, почета, славы.
элита олицетворяет собой власть, которая открывает широкие возможности
для реализации индивидуальных интересов элиты и ее окружения. Однако в
силу ограниченности ресурсов власти представители элиты в
добровольном порядке, как правило, не отказываются от привилегий.

Роль элиты в политическом процессе

Политическая элита – это достаточно самостоятельное меньшинство,
относительно привилегированная группа, обладающая выдающимися
психологическими, социальными и политическими качествами, непосредственно
участвующая в принятии и осуществлении решений, связанных с использованием
государственной власти.
В качестве объекта властвования политической элиты выступают рядовые
граждане общества, политические группы и партии, общественно-политические
движения и организации. Их готовность к подчинению зависит от собственных
качеств политической элиты, ее легитимности, а также от тех средств
воздействия, которые она применяет в конкретных политических ситуациях.
Существование элиты обусловлено следующими факторами:
1. психологическим и социальным неравенством людей, их неодинаковыми
способностями, возможностями и желанием участвовать в политике;
2. законом разделения труда, который предусматривает наличие
управленческого труда;
3. высокой общественной значимостью управленческого труда и его
стимулированием;
4. широкими возможностями использования управленческой деятельности для
получения социальных привилегий, так как управленческий труд связан с
распределением ценностей и ресурсов;
5. практической невозможностью осуществления всеобъемлющего контроля за
политическими руководителями;
6. политической пассивностью широких масс населения, жизненные интересы
которых обычно лежат вне политики.
Если говорить о самой элите, то она дифференцирована. Можно
выделить правящую элиту, которая непосредственно обладает
государственной властью; и оппозиционную, т.е. предлагающую иную
программу развития общества. Кроме того, политическая элита может быть
разделена на высшую, среднюю и административную. Прерогативой высшей
элиты является принятие общественно значимых решений. Средняя
политическая элита несколько шире и включает в себя около 5%
населения. Административная элита представлена служащими управленцами.
Социальная принадлежность во многом определяется принадлежностью к
элите, так как вхождение в нее обычно означает приобретение нового
социального статуса и утрату старого. Например, токарь, будучи избран в
парламент, как правило, оставляет свою прежнюю профессию.
Социальное происхождение представителей элиты влияет на их социальную
ориентацию, так как выходцам из среды рабочих легче понять запросы данного
слоя населения.
Для политического процесса большой интерес представляет рекрутирование
элиты, т.е. ее отбор. Очень важно, чтобы элита, которая будет являться
одним из субъектов политического процесса, была представлена различными
слоями населения. Можно выделить две системы отбора политических элит в
политическом процессе. Для демократических политических процессов
характерна антрепренерская система. Она открыта, предлагает широкие
возможности для представителей любых общественных групп претендовать на
занятие лидирующих позиций. При этом первостепенное значение имеют личные
качества, индивидуальная активность, умение найти поддержку широкой
аудитории слушателей интересными предложениями.
Для тоталитарного характера политического процесса наиболее подходящей
является система гильдий. Это закрытый отбор претендентов на более высокие
посты, главным образом из нижестоящих слоев самой элиты, т.е. постоянное
постепенное продвижение. Систему гильдий характеризует наличие множества
формальных требований для занятия должности. Такими требованиями могут
выступать партийность, возраст, стаж работы, образование, положительная
характеристика руководства и т.д.
Система гильдий имеет свои плюсы и минусы. Ее достоинствами являются:
уравновешенность решений, снижение риска при их принятии, меньшая
вероятность внутренних конфликтов, большая предсказуемость политики. Это
объясняется тем, что более высокий уровень элиты формируется из
представителей ее нижних уровней. Таким образом, субъекты политического
процесса уже знакомы друг с другом, отсюда снижение вероятности внутренних
конфликтов. В то же время система гильдий склонна к бюрократизации, рутине.
Она может привести к отрыву элиты от общества и превращению ее в узкую
привилегированную группу. Личная преданность вышестоящему руководству,
угодничество, родственные связи, знание негласных правил аппаратной игры,
солидный стаж – все это может оказать хорошую поддержку для повышения
субъекта политики. В состав политической элиты может попасть немало лиц с
высокими интеллектуальными, волевыми качествами. Однако эти люди скорее
всего должны будут осуществить выбор: либо принять аппаратные правила игры,
либо отстраниться от политического процесса.
Разрушительное долголетнее воздействие номенклатурой системы в СССР
привело к вырождению советской политической элиты. В период перестройки,
когда граждане получили доступ к широкой информации о стране и мире, ее
неспособность стала очевидной. Весьма слабая политическая активность,
невысокая результативность российской политической элиты делают проблему
политической элиты особенно актуальной. Общественные условия формирования и
функционирования элиты непосредственно влияют на социальную роль этой
группы, но и определяют типичные черты ее отдельных представителей, т.е.
политических лидеров.
Политическая элита – лучшее меньшинство любого общества. Однако
коррупция на высших уровнях власти способна изменить это утверждение. В
этой связи очень остро стоит вопрос о рекрутировании элиты в политическом
процессе. Ведь именно элита является основным субъектом политического
процесса, а значит, от нее зависит современность принятия того или иного
решения. Для того, чтобы деятельность политической элиты была эффективной,
она не должна прерывать диалога с гражданами государства. В некоторых
государствах этот диалог не налажен, он напрочь отсутствует. Примером здесь
могут служить тоталитарные государства, ограничивающие доступ к информации
гражданам государства.
Качество нынешней российской элиты оставляет желать лучшего.
Политическая элита порой неспособна приходить к компромиссу, кроме того, в
ней самой существуют достаточно острые расхождения. Такое положение вещей
объясняется переломным периодом в политической жизни страны, сменой средств
и механизмов осуществления политического процесса. Однако какими бы
привилегиями и полномочиями ни была наделена элита в политическом процессе,
она должна понимать, что своим существованием обязана электорату.

В качестве объекта властвования политической элиты выступают рядовые
граждане общества, политические группы и партии, общественно-политические
движения и организации. Их готовность к подчинению зависит от собственных
качеств политической элиты, ее легитимности, а также от тех средств
воздействия, которые она применяет в конкретных политических ситуациях.
Превращение элиты в самостоятельную политическую силу связано с
существенными трансформациями политической системы, с формированием
соответствующих объективных факторов ее появления. Сущностный анализ этих
факторов впервые был дан в классических теориях элиты.[1]

Классические теории элиты

Первые теории элиты появились в конце XIX – начале XX вв., когда
проблема элиты стала объектом специального исследования в работах
итальянских мыслителей Вильфредо Парето (1848 – 1923), Гаэтано Моска (1858
– 1941) и немецкого социолога Роберта Михельса (1876 – 1936). В своих
теориях они пытались дать обстоятельное обоснование причин существования
управляющей элиты и ее особой роли в политическом процессе.
В качестве основных факторов образования элит общества выдвигались
такие, как:
. Неравенство индивидуальных способностей людей и их стартовых
жизненных позиций;
. Неизбежность возникновения в современном обществе всеобъемлющих,
тотальных организационных структур, в которых выделяются
«руководящее меньшинство» и «руководимое большинство»;
. Достижение обществом такого уровня организации труда, при котором
управленческий труд приобретает особую значимость и престижность;
. Связь управленческого труда с получением привилегий, с
распределением ресурсов и ценностей общества.
Совокупность этих факторов составляет, по мнению классиков элитаризма,
основу элитарной дифференциации общества. В нем постепенно формируется и
обособляется иерархическая система элит (экономических, политических,
интеллектуальных, религиозных, военных и т.д.), находящихся друг с другом в
сложных коммуникационных и интерактивных взаимосвязях. Эти взаимосвязи
могут носить соподчиненный характер или сопровождаться острой конкурентной
борьбой.
Особо подчеркивали классики элитаризма ведущую роль «правящей элиты» в
социально-политическом процессе.
Так, в частности, Г. Моска отмечал, что правящая элита вначале
концентрирует в своих руках государственное управление, затем
монополизирует власть, выполняя все политические функции. При этом она
пользуется всеми преимуществами, которые дает эта власть.
По мнению Моска, господство меньшинства необратимо, ибо это господство
«организованного меньшинства» над «неорганизованным большинством». Задачу
политической науки в связи с этим Моска усматривал в исследовании условий
прихода к власти и удержания ее. Во всех культурных обществах, писал он,
правящая элита никогда не утверждает свою власть только в виде фактического
господства, а пытается придать ей моральную, а также юридическую санкцию,
представляя ее как неизбежное следствие из учений и верований,
общепризнанных и общепринятых в руководимом им обществе.
Несколько отличную от Г. Моска позицию занимал В. Парето. Его
концепция правящей элиты, которую он часто именует «аристократией», была
более психологична. Существенным фактором утверждения «аристократии» Парето
считал ее психологические качества и способности. Для обозначения их он
использует специальный термин – «остатки». К «остаткам» Парето относит
различные проявления чувств, аффектов, инстинктов, совокупность которых
образует «формулу правления» правящей элиты. Она позволяет удерживаться у
власти «наиболее сильным, энергичным и способным как в хорошем, так и в
плохом отношении людям».
«Формула правления» служит также оправданию власти правящей элиты,
приданию ей в глазах большинства большей легитимности. При этом свои
истинные намерения правящая элита, как правило, скрывает. Она изображает
себя лидером всех угнетенных и уверяет, что «действует во имя общего
блага». Все современные общества, по словам Парето, отличаются природой
своих правящих элит. Управляя большинством, элиты прибегают к силе
хитрости.
Парето использует при этом известную типологию «правящих государей»
итальянского мыслителя XVI в. Н. Макиавелли, который подразделял их на
«львов» и «лис».
«Львы» — это такие элиты, которые управляют с помощью насилия,
неравномерно распределяя материальные ценности общества, а также власть,
престиж, почести. В отличие от них «лисы» — это элиты, поддерживающие свою
власть с помощью хитрости, коварства, изворотливости, политико-финансовых
комбинаций. Они правят при демократических режимах, которые Парето именовал
«плутодемократическими».
Постоянное соперничество правящих элит, их непрерывная смена и
циркуляция позволяют, по мнению Парето, понять историческое движение
общества. Оно предстает как «история смены аристократий», которые
возвышаются, достигают власти, пользуются ею, приходят в упадок и
заменяются новым правящим привилегированным меньшинством.
Младший современник Парето, немецкий мыслитель Роберт Михельс в
качестве основы элитарной дифференциации общества выдвинул «железный закон
олигархии». Согласно этому закону любая, даже самая радикальная
организация, всегда имеет явно выраженную тенденцию к олигархии, т.е.
неизбежно распадается на «руководящее меньшинство и руководимое
большинство».
Достигая высокого уровня сложности, организация создает систему
иерархически организованного и рационального управления, которое приводит в
конечном счете к концентрации власти наверху и уменьшению влияния рядовых
членов. Происходит, таким образом, бюрократизация управленческих структур и
образование правящей элиты, лидеры которой обладают многими преимуществами
перед остальными членами организации. Они имеют превосходство в знании и
информации, осуществляют контроль над формальными средствами коммуникации и
обладают навыками политической борьбы в большей степени, чем рядовые члены
организации. Представляя собой «неизбежный продукт принципа построения
организации как таковой», олигархическая правящая элита создает
«благодатную питательную почву» для закрепления различий в обществе и
кладет начало концу демократии.
На примере создания и функционирования государственных, профсоюзных,
партийных организаций Р. Михельс показывает, как все более расширяется и
разветвляется их официальный аппарат, увеличиваются доходы, демократия
заменяется «всесилием исполнительных органов». По существу Михельс
формулирует одну из первых концепций бюрократизации правящей элиты.
Теория Р. Михельса, как и другие классические теории элит (Г. Моска,
В. Парето), послужили основой для возникновения современных концепций
элитаризма, в которых феномен элиты был подвергнут обстоятельному
теоретическому и эмпирическому анализу.[2]

Теория кругооборота элит

Более ста лет тому назад итальянский социолог и экономист
В.Парето сформулировал теорию кругооборота элит, объясняющую, по его
мнению, социальную динамику. Неизбежность деления общества на управляющую
элиту и управляемые массы Парето выводил из неравенства индивидуальных
способностей разных людей. Социальная система стремиться к равновесию и при
выводе ее из равновесия, она рано или поздно к этому равновесию вернется.
Этот процесс образует социальный цикл, течение которого зависит главным
образом от циркуляции элит. Они “возникают в низших слоях общества и в ходе
борьбы поднимаются в высшие, там расцветают и в конце концов вырождаются и
исчезают… Этот кругооборот является универсальным законом истории”.[3]
Качества, обеспечивающие элите господство, меняются в ходе цикла
социального развития, и, как следствие, меняются типы элит. История
оказывается кладбищем аристократии.
По Парето, существует два главных типа элит сменяющих друг
друга. Первый тип — “львы”; для них характерен крайний консерватизм,
силовые методы управления. Второй тип — “лисы”: мастера демагогии, обмана,
политических комбинаций. Стабильная политическая система характеризуется
преобладанием “львов”. Неустойчивая политическая система требует элиты
прагматически мыслящих, энергичных деятелей, новаторов, комбинаторов.
Постоянная смена одной элиты другой — результат того, что каждый тип элит
обладает определенными преимуществами, которые с течением времени перестают
соответствовать потребностям руководства обществом. Таким образом,
сохранение равновесия социальной системы требует постоянства процесса
замены одной элиты на другую, по мере повторения политических ситуаций.
Общество, в котором преобладает элита “львов”-ретроградов,
застойно. Элита “лис” динамична. Механизм социального равновесия
функционирует исправно, когда обеспечивается пропорциональный приток в
элиту людей первой и второй ориентаций. Прекращение циркуляции влечет за
собой вырождение правящей элиты, революционную ломку системы, выделение
новой элиты с преобладанием “лис”, которые со временем перерождаются во
“львов”. Моска, развивая идеи Парето, полагал, что все это — при условии
преобладания консервативной стабилизационной тенденции, сохранения
преемственности обновления элиты за счет лучших представителей из масс.
Парето подразделял элиты на правящую и не правящую (контрэлиту).
Революция с его точки зрения — это всего лишь борьба и смена правящей элиты
потенциальной элитой, которая маскируется тем, что говорит, якобы от имени
народа, вводы в заблуждение непосвященных (“Революция никогда не помогала
скинуть бревно тирании; максимум, что они могут — это переложить это бревно
с одного плеча на другое”,- сказал Джордж Бернард Шоу). Революция — это не
более чем смена элит: старая одряхлела и более не способна к управлению, в
обществе возникает новая потенциальная элита, которой для утверждения в
качестве правящей необходимо наличие поддержки народных масс, движимых
недовольством существующими порядками. С их помощью потенциальная элита
пробивает дыру в ветхом заборе, ограждающем прошлые порядки. Массы обычно
остаются в дураках, новая элита загоняет их “в стойло” и порой гнет
становится еще хуже. Именно в таком ключе многие интерпретируют Октябрьскую
революцию.
У концепций классиков элитизма есть и минусы. Если полностью
принять их схему, то полностью теряет смысл понятие прогресса, невозможно
объяснить один из самых значимых законов общественного развития — рост роли
народных масс в истории. Критики отмечают и частные недостатки. Т.Баттомор
отмечает, что из работ Парето не ясно, относится ли понятие “циркуляция
элит” к процессу динамики неэлит в элиты или к замене одной элиты другой.
Истинна ли теория Парето? Подтверждается ли она историческими
фактами? Однозначного ответа на этот вопрос не существует. Ответ будет
отрицательным, если трактовать ее в том смысле (к чему склонялся Парето),
что политическая история — следствие смены элит, что она определяется
элитами. Но в этой теории есть и большая доля истины, если трактовать ее
более широко, как подчеркивание особой роли политической элиты в
историческом процессе. При этом имеется в виду, что смена элит является
результатом исторического процесса, а не наоборот.

Современные концепции и типологии элит.
Во второй половине XX в. складывается сразу несколько подходов к
исследованию проблемы элитарности общества. Среди них доминирующими
являются макиавеллистский, ценностный, структурно-функциональный и
либеральный.
Макиавеллистский подход берет начало от элитарных концепций Г. Моска и
В. Парето. Решающее значение этот подход придает различиям между пассивным
большинством – массой и влавствующим привилегированным меньшинством –
элитой, которая наделена особыми способностями к управлению различными
сферами общества и прежде всего экономической и политической. При этом
нравственная оценка качеств и способностей элиты, ее способов достижения
власти по существу игнорируется. Главной считается управляющая,
административная функция элиты, ее руководящее и господствующее положение
по отношению к подчиненной ей «инертной и нетворческой массе».
Как утверждает один из видных представителей этого направления
американский социолог Дж. Бернхэм, к элите управляющих относятся все высшие
администраторы-менеджеры, которые обеспечивают экономическое и политическое
руководство обществом и получают за это материальные и нематериальные
ценности в максимальном размере». Бернхэм при этом не учитывает функцию
владения собственностью правящей элиты.
Ценностный подход в отличие от макиавеллистского считает элиту не
только «организованным управляющим меньшинством», но и наиболее творческой
и продуктивной частью общества, наделенной высокими интеллектуальными и
нравственными качествами. Этот подход более тяготеет к некоторым положениям
Р. Михельса, который, как выше уже показано, наделял элиту особыми
«аристократическими чертами», как интеллектуальными, так и нравственными.
К представителям ценностного подхода можно отнести испанского философа
и социолога Хосе Ортега-и-Гассета (1883-1955), который противопоставлял
духовную элиту, творящую культурные ценности, пассивной управляемой массе,
бессознательно следующей стандартизованным обычаям и привычкам.
Главная цель человеческой деятельности во всех измерениях жизни,
считал Ортега-и-Гассет, — это творчество, открытие и воплощение в жизнь
новых ценностей. Поэтому всякое общество и всякая эпоха — «это прежде всего
система предрасположенностей, все остальное работает на них».
И если большинство людей обречено быть обыкновенными: просто врачами,
просто художниками, просто людьми, то духовная элита наделена особой
жизненной силой. Она не идет на поводу у собственных привычек и
общепринятых обычаев. Напротив, повинуясь «внутреннему императиву», она
старается быть лучше, требовательнее к себе, так как обладает подлинным
«призванием к самосовершенствованию».
Сторонником ценностного подхода был и русский религиозный философ
Николай Бердяев (1874-1948), который пытался выявить качественные
показатели элиты, определяющие ее влияние на социально-политическую и
духовную жизнь общества. Согласно Бердяеву, в истории действует некий
«нравственный закон», дух которого всегда выражается через «качественный
подбор личностей, через избранные личности». Эти личности образуют
«аристократию» — некую духовно и физически привилегированную группу,
обладающую такими чертами, как духовное благородство, щедрость,
жертвенность, сознание своего достоинства, умение «служить человеку и
миру».
Аристократия, по Бердяеву, может иметь несколько разных ступеней и
каждая группа в обществе может выделять свою собственную аристократию.
Однако существуют такие типы «истиной аристократии», которые выполняют
особую роль. Это социально-историческая аристократия («экзотерическая»),
«действующая во внешнем историческом плане», и высшая – духовная
аристократия («эзотерическая»), которая образуется и действует «во
внутреннем сокровенном плане», где начинается всякое творчество.
Перед каждым обществом, и монархическим, и демократическим, по мнению
Бердяева, стоит задача подбора и укрепления «истинной аристократии». Именно
она может стать «руководящей аристократией», так как должна принадлежать
лучшим, избранным личностям, на которые возлагается великая ответственность
и которые возлагают на себя великие обязанности.
Ценностный подход к проблеме элитарности общества, как и
макиавеллистский, неоднократно подвергался критике в отечественной и
западной политологии за абсолютизацию роли правящей элиты в обществе и ее
жесткое противопоставление пассивному большинству.
Обстоятельная характеристика основных признаков правящей элиты была
дана сторонниками структурно-функционального подхода. Они впервые выделили
в качестве главного признака элиты ее социальный статус в системе властных
структур.
По мнению представителей этого подхода американских политологов
Гарольда Лассуэла (1902-19780 и Сеймура Липсета, к элите относятся те
личности и группы людей, которые обладают высоким социальным положением в
обществе и занимают ключевые командные позиции в важнейших институтах и
организациях общества (экономических, политических, военных). Они
осуществляют «наиболее важные управленческие функции в обществе» и
оказывают значительное влияние на выработку и принятие таких решений,
которые имеют существенные последствия для развития общества.
Определяя в связи с этим политологию как «науку о влиянии и
влиятельности», Г. Лассуэл, в частности, считал, что основную роль в
выработке и принятии политических решений играет интеллектуальное знание. И
поэтому к политической элите он относил тех, кто обладает этим знанием и
имеет наибольший престиж и статус в обществе. В целом для структурно-
функционального подхода характерна более обширная и мягкая трактовка
правящей элиты.
Либеральный подход к элитарности общества отличают демократичность и
отрицание ряда жестких установок классических теорий элит. К активным
сторонникам этого подхода можно отнести австрийского социолога Йозефа
Алоиса Шумпетера (1883-1950) и американского социолога и политолога Чарлза
Райта Миллса (1916-1962). Следуя элитарной традиции, они определяли элиту
как властвующее меньшинство, занимающее в государственных и экономических
институтах общества стратегические позиции и оказывающее значительное
влияние на жизнь большинства людей.
Й. Шумпетер, в частности, полагал, что элита достигает своего высокого
положения в острой конкурентной борьбе. Определяя демократию как
периодическую смену политических руководителей, он считал, что политическая
элита выступает защитницей либеральных демократических ценностей.
В отличие от него Р. Милле отстаивал леволиберальную концепцию элиты и
подходил с критических позиций к оценке правящей элиты. В работе
«Властвующая элита» он на примере американской элиты показывает, каким
образом, прикрываясь либеральной фразеологией, правящая элита осуществляет
свое господство. Удерживая власть, богатство, престиж через посредство
институтов насилия, средства массовой коммуникации и рекламы, элита
окружает себя множеством советников и имиджмейкеров, которые создают ей
общественное лицо и «оказывают определяющее влияние на многие ее решения».
Ключ к пониманию могущества американской элиты следует искать, по
мнению Миллса, в «иерархических институтах – государстве, корпорации, армии
– они образуют собой оружия власти». Определяя элиту как «высшую социальную
прослойку», как «центральное ядро» высших социальных классов, Миллс
отмечал, что она представляет собой некое «компактное социальное и
психологическое целое», члены которого связаны определенными деловыми и
неформальными отношениями.
Р. Миллс подробно останавливается на анализе такого признака элиты,
как престиж. Он отмечает, что престиж членов элиты определяется в первую
очередь престижем возглавляемых ими учреждений. При этом престиж
представителей экономической элиты отличается от престижа политических
руководителей. Если престиж бизнесмена определяется масштабами его
предприятия или корпорации, престиж члена конгресса «измеряется количеством
голосов, которыми он располагает, и комиссий, в которых он состоит».
Миллс указывает и на кумулятивное (накопительное) свойство престижа:

Чем больше престижа Вы имеете, тем больше Вы можете его приобрести.

В леволиберальной концепции Миллса, как и в некоторых других
современных теориях элит, впервые была предпринята попытка классифицировать
элиты, дать их типологию. Если Миллс различает элиты прежде всего по видам
деятельности, таким, как экономическая, политическая, военная, то другие
западные политологи (Дж. Бернхэм, Р. Даль, Г. Лассуэл, Ш. Ривера, Й.
Шумпетер) и отечественные (Г. Ашин, Е. Охотский, В. Пугачев) предлагают
классифицировать элиты по ряду других оснований.[4]

Правящие элиты древней и средневековой Руси .
В пространственно-временном континууме ритмы жизни российского
общества и мирового сообщества, волны изменений природно-технологических,
организационно-экономических, социально-политических и геополитических
групп и сил всегда весьма противоречивым образом взаимодействовали между
собой, формируя сложное многообразие конкретно-исторических возможностей и
альтернатив социально-экономической динамики, неравномерность развития
цивилизованных процессов, их дискретность и асимметричность. Особенности
эволюции правящих элит российского общества определяются во многом
спецификой его организации, преемственностью и характером изменений
национальной культуры, уникальностью и самобытностью российского социума,
его институциональным устройством.
Процессы формирования государства и правящих элит в Европе и России
существенно различались. Возникновение европейской государственности
приходится на тот исторический период, когда утверждается власть феодалов,
которая выступала по отношению к основной массе населения как социальная
сила, отчужденная от нее и господствовавшая над ней. Поэтому государство
являлось социальной организацией, основанной в значительной степени на
внешнем единстве, а не на внутренней общности граждан и народов. На Руси
формирование государства происходило на основе естественной общности людей,
земского единства, складывающегося при мирном заселении и освоении земель.
В связи с этим на начальном этапе государство не выступало некой силой,
чуждой народу. В Западной Европе высшим классом были феодалы, на Руси –
военно-административная и торгово-промышленная аристократия, другой была
социально-стратификационная основа и культурная среда властных отношений.
Культурно-исторические изменения в период становления древнерусского
государства привели к формированию матрицы властных отношений,
ориентированной на широкое использование различных форм социально-
экономического освоения территориального пространства и разных
хозяйственных укладов. Дихотомические подходы, интерпретирующие культурно-
исторический тип организации общества и власти в Киевской Руси либо как
княжеско-холопский, либо как патерналистко-демократический, остаются весьма
упрощенными и ограниченными. Обширный исторический материал не подтверждает
достоверность указанных подходов, а свидетельствует о противоречивом
социальном устройстве древней Руси и многомерности властной системы,
которая обеспечивала разную степень экономической и социально-политической
свободы разным группам и слоям общества. Динамичное для того времени
развитие культурных традиций, сельского хозяйства и ремесел, внутренней и
внешней торговли, рост городских поселений обусловили изменение социально-
экономической и политической структуры общества.
В силу культурно-исторических особенностей становления древнерусского
государства основной частью населения его были свободные общинники –
«люди». Смерды, как признает большинство исследователей, явились
ограниченной группой, находившейся в личной зависимости от князя. Особый
слой общества представляли княжеские мужи, служившие князю. В соответствии
с разделением экономики власти и имущественными различиями в среде служилых
людей появляется позже класс привилегированных землевладельцев – бояр, а в
среде неслужилого населения образуется класс несвободных сельских
работников (закупов). Политические сословия создавались «княжеской
властью»; экономические классы творились капиталом, имущественным
неравенством людей. Таким образом, капитал является наряду с княжеской
властью деятельной социальной силой, вводившей в политический состав
общества свое особое общественное деление, которое должен был признать и
княжеский закон.
В отличие от Запада в киевском государстве представительная власть
была сильнее княжеской, особенно на начальной и завершающих фазах его
развития. Как отмечал С.Ф Платонов, «вече было старее князя». «Князья
Киевской Руси — писал В.О. Ключевский, — поддерживали в ней существующий
житейский порядок, определяли подробности земского строя , но не могли
сказать, что они создали самые основания этого строя, были творцами
общества, которым правили». Еще меньше власти было у новгородских князей,
превратившихся после 1136 г. в должностных лиц, чьи права и обязанности
определялись специальным договором с вече.
В Киевской Руси великий князь становится в глазах народа главой земли,
но его власть не является самодержавной. Верховная власть в русском
государстве изначально не обладала правами землевладения. Князь и бояре не
выступали собственниками земли, их доход рассматривался как плата за
поддержание внутреннего порядка, охрану торговых путей и защиту от внешних
врагов. Она переходила из удела в удел, лишь постепенно передаваемая боярам
в качестве кормления земля превращалась в наследуемое землевладение. На
Руси право правления княжеским родом не отрицалось, но волости требовали,
чтобы тот или иной князь садился «на их стол» с их согласия.
С принятием христианства Русью повышается роль православной церкви в
обществе, княжеский сан освящается церковью, переносится на русскую почву
византийская модель наследования верховной власти. Древняя Русь восприняла
от Византии не только православную культуру, но и имперскую идею,
реализация которой привела к возникновению полиэтнического государства.
В древнерусском государстве княжеская власть не только ограничивалась
вечевыми собраниями, но и опиралась на договор со свободными жителями,
регулировала и реализовывала их интересы, содействуя экономическому,
политическому и культурному развитию страны. Она выступала активным
инициатором институциональных инноваций, ориентированных на использование
внутренних источников роста, выгод географического расположения, что
позволяло создать условия для прохождения через территорию страны главных
мирных торговых путей. Уже в первой половине Х в. Русь, по словам первого
митрополита Иллариона, была не «худой» и не «неведомой», а государством
«известным» и «слышимым» во всех «концах земли».
Специфика земельных отношений Древней Руси накладывает своеобразный
отпечаток на властные отношения и правящую элиту. Пока князя избирало вече,
он не был тесно связан с землевладением и оставался собирателем и
хранителем русских земель. В процессе оседания княжеской дружины на земле
изменяется система государственной власти и правления – десятичная система
сменяется дворцово-вотчинной, складываются два хозяйственно-политических
центра – дворец и вотчина.
Характер княжеской власти на Руси достаточно быстро менялся. В IX-X
вв. князь был прежде всего «военным стражем» оседлых поселений, в X-XI вв.
«князь-авантюрист» превращается в «князя-правителя». Дуализм общинно-
вечевой и княжеской власти не имел твердой регламентации, что лишало
государственное устройство устойчивых основ и создавало широкое поле для
конфликтов и насильственных действий. С разрастанием княжеского рода все
труднее было установить очередность княжения. Борьба за власть,
великокняжеский престол и богатые княжения приводит к острым междукняжеским
столкновениям. На рубеже XI-XII вв. древнерусское государство распадается
на удельные княжества, кризис государственности сопровождается
ожесточенными междоусобными войнами князей, усиливается натиск кочевников.
С середины XI в. половцы и турки захватывают торговые пути, торговые связи
перемещаются на юг и восток Западной Европы и Ближнего Востока в
Средиземноморье, возрастает поток перемещения населения в более безопасные
северные районы. В XII в. князь опять становится «бродячим гостем области,
подвижным рыцарем, каким он был два века назад».
В Северо-западной Руси в XII-XIV вв. устанавливаются республиканские
формы правления , высшим органом власти выступает вече (народное собрание,
в котором могут участвовать все свободные граждане); в структуре органов
власти предпринимается попытка отразить представительство знатных и
неэлитных слоев населения; вече приглашало на основе договора на княжение
князя, властные функции которого были весьма ограничены.
В условиях неразвитости демократических институтов власть постепенно
сосредоточивалась у правящих элит, которые все больше становились закрытыми
и аристократическими.
В Северо-восточной Руси социально-экономические отношения между князем
и населением в XIII в. складываются в условиях перераспределения власти в
пользу князя. Вече сохраняется лишь в немногих старинных центрах, но не
действует в новых городах и пригородах. Города уже не имеют того значения,
какое у них было в период расцвета древнерусского государства. Их жители не
обладают правами горожан Киева и Новгорода. Пришлое население, утрачивая
прежние общинные связи, садилось на земли, которыми правил князь, и это
способствовало усилению его власти. Вместе с тем государственная власть
опиралась на общину, выборные мирские власти становились низшими звеньями
административно-территориального управления. По мнению Л.В. Даниловой, в
XIII-XIV вв. они обладали большими полномочиями, чем в XV-XVI вв., однако,
именно последний период часто рассматривается исследователями как время
установления земского строя и связанного с ним самоуправления.
Нашествие Золотой Орды оказало воздействие на развитие русской
цивилизации. Русь занимала своеобразное положение в Золотой Орде. Ее князья
получали право на княжение в ханской Ставке, она имела политического и
духовно-идеологического воздействия на Орду.
В XIII-XIV вв. взаимоотношения между Великим князем и удельными
князьями и боярами определялись договорами, предоставлявшими последним
широкие привилегии. В XIV-XV вв. по мере централизации государства власть
Московского великого князя резко возрастает, удельные князья и бояре, чьи
права значительно сокращаются, становятся его подданными. Однако великий
князь не обладал монаршей властью, он управлял при поддержке Боярской думы,
которая вместе с князем осуществляла законодательную, исполнительную и
судебную деятельность. В конце XV – первой половине XVI в. дворцово-
вотчинная система сменяется приказной системой управления, т.е. возникают
специализированные административно-судебные учреждения.
В удельный период власть князя основывалась не на идеях подданства, а
на договорных отношениях свободных обывателей удела и князя, связанных
обоюдными выгодами. Свободное общество в удельном княжестве состояло из
трех основных классов: вольные слуги с боярами, люди черные, городские и
сельские. Холопы как несвободные люди не составляли общественного класса в
юридическом смысле слова. Особое положение занимали разные разряды лиц,
состоящих при церкви, с духовенством во главе.
В древние времена и позже в период существования московского царства,
на Руси накапливался опыт построения государственного порядка с
ограничением верховной власти.
К середине XV в. представительная власть потеряла прежнее значение на
большей территории России. Возникающему в XVI в. самодержавию противостояла
тенденция реализации другой модели цивилизованного развития. В противовес
самодержавному деспотизму видные представители царского окружения в
соответствии с европейскими тенденциями своего времени и с учетом
национальных традиций и интересов предложили конкретные меры по
реформированию вертикали российской власти жесткой деспотии, которые
исходили из иного пути ее развития. Эти идеи получили некоторую реализацию
в практике правления преемников Ивана Грозного. Реформа Избранной рады
привела к реорганизации государственной власти и местного самоуправления, к
улучшению хозяйственной жизни, к крупным военным и внешнеполитическим
успехам, но вместе с тем обострению борьбы во властных структурах, к
распаду элит.
В условиях представительной монархии происходило реформирование
местного самоуправления, которое в XVI в. ориентировалось на включение
общины в систему управления социально-экономическими процессами,
использование сословно-представительных начал в области губного, земского и
верного управления. Губные избы с 1555 г. были введены практически во всех
уездах и выполняли полицейские и судебные функции. Губные старосты
избирались на всесословных съездах местных дворян, а их помощники – из
крестьян и посадских. Губное дело для городских и волостных миров
превратилось в ответственную повинность. Губные старосты до введения воевод
управляли городами.
В начале XVII в. происходит реорганизация местного управления,
административные, полицейские и военные функции начинают выполнять воеводы,
которые назначаются центральной властью и в подчинение которых переходят
земские и губные избы. В результате возложения на местные общины
дополнительных функций изменяется характер местного управления, оно
превращается в земское управление.
В Западной Европе политическая централизация осуществлялась на основе
освобождения сословий и признания их прав законодателями, что
способствовало развитию местного самоуправления. В Московском государстве
этот процесс происходил иначе. Власть стремилась прикрепить население к
различным видам государственной службы и повинностям, что приводило к
формированию тягловых сословий.
В результате неудач в Ливонской войне, разорительных набегов крымцев,
роста тяжестей государственных повинностей и числа побегов крестьян,
усиления социально-политической напряженности царь Иван IV потребовал для
себя от общества чрезвычайных полномочий на основе введения опричнины.
Установление полицейской диктатуры стало для Ивана Грозного средством
экспроприации плодородных земель богатых бояр, ускоренного формирования
нового правящего класса, который приходил на смену боярству. Это позволило
ему увеличить число служилых людей и утвердить себя как верховного
владельца всей земли. В столетней войне (XIV-XV вв.) королевская власть во
Франции стремилась одержать победу над Англией не путем закрепощения
крестьян, а путем поощрения их освобождения и формирования наемной армии.
Напротив, российская власть ориентировалась на закрепощение свободных
крестьян.
Резкие перекосы в распределении власти, способствующие ее
дестабилизации, прикрепление крестьян к земле, сословные и национальные,
внутриклассовые и межклассовые противоречия, боярское своеволие, голод,
репрессии привели к вызреванию смуты. Потрясения, которые возникли в
смутное время, привели к возрождению институтов народного
представительства. Под воздействием новых социально-экономических и
политических потребностей российская власть приобрела весьма сложную
конструкцию.
Со второй половины XV в. в России и на Западе сложились элементы
сходства организации государственной власти, связанные с возникновением и
укреплением централизованного абсолютизма (монархии).
Московское самодержавие диктовалось не столько прихотью властителей,
сколько национальной задачей создания крупномасштабного государственного
пространства в условиях жесткого противостояния Запада и Востока, когда
имелся достаточно убедительный опыт устойчивости восточной модели правления
империей. В XVII в. бояре и дворяне уже составляли один слой государственно-
служилых людей, который постепенно становился все более замкнутым. В это же
время за каждым социальным слоем закрепляются определенное статусное место
и обязанности перед государством. Так, дворяне были обязаны пожизненно
служить государю, крестьяне и горожане – выплачивать налоги. У духовенства
имелась монополия в сфере образования, культуры и идеологии.[5]

Старая советская номенклатура и ее распад

За семьдесят лет в нашей стране был создан слой заинтересованных
в сохранении тоталитарной системы, обладавший многочисленными привилегиями.
Этот слой формировался большей частью не из рабочих, а, скорее, из
маргиналов (в т.ч. из интеллигенции, утратившей свои характерные черты и
превратившейся в люмпен-интеллегенцию). Чаще всего это авторитарные
личности, готовые конформистски принимать любую установку и неукоснительно
проводить «генеральную линию». Этот слой часто называют классом. Три из
четырех классообразующих признаков налицо:
место в исторически определенной системе общественного производства;
роль в общественной организации труда;
способы получения и размеры доли общественного богатства.
Сомнения вызывает важнейший по мнению В.И.Ленина признак:
отношение к средствам производства.
Можно выделить четыре поколения советской элиты. Для первого
поколения, так называемой, «ленинской гвардии» была приоритетной идея
мировой революции. Для второго и третьего поколений приоритетной была
перевоплощенная имперская идея: усиление и расширение государства,
превращение его в сверхдержаву. Представители второго поколения —
сталинисты — были дисциплинированными исполнителями воли Сталина. Третье
поколение — элита бюрократии и партийных функционеров, лидерами которой
были Н.С.Хрущев и особенно Л.И.Брежнев. Наконец, четвертое и последнее
поколение советской элиты было весьма неоднородным, хотя тон в нем задавали
реформаторы во главе с М.С.Горбачевым, стремившиеся модернизировать
застойную социально-политическую систему.
Советская номенклатурная элита имела четкие формы, обусловленные ее
институциональным характером. Списки ключевых должностей составлялись в ЦК
КПСС, назначения на эти посты производились только после согласования
кандидатуры с руководящими партийными органами. В высшую номенклатуру
входили лица, занимавшие посты, назначения на которые подлежали утверждению
в Политбюро, они и составляли элиту общества. Несмотря на различный
характер должностей, входивших в высшую номенклатуру, советская элита была
монолитной по своему характеру. В целом она может быть названа партийно-
государственной. Ее монополия была обусловлена тем, что все ее члены были
коммунистами и проходили утверждение на свои посты в высших партийных
инстанциях. Они обязаны были исповедовать марксизм-ленинизм.
Получить представление о структуре советской элиты можно
проанализировав состав членов ЦК КПСС. В нем постоянно были следующие
группы:
. руководство страны — члены Политбюро и Секретариат ЦК —
олицетворяющие собой законодательную власть;
. руководители аппарата ЦК, в руках которых была сосредоточена
реальная исполнительная власть;
. руководители региональных комитетов ЦК;
. союзные министры;
. руководители силовых структур;
. руководители советов;
. дипломаты высокого ранга

В бывшем СССР корпус элиты рекрутировался из партийных функционеров,
верхушки военных, хозяйственных руководителей, комсомольской бюрократии,
деятелей культуры и науки. Для придания видимости широкого социального
представительства, формально в состав ЦК и Верховного Совета входили
рабочие, колхозники, инженеры, ученые. Эта группа «простых советских людей»
всегда носила декоративный характер. Советская номенклатура имела жесткую
иерархию. Все номенклатурные должности еще во времена Сталина были поделены
на определенное число рангов Иерархический принцип заключался в том, что
человек должен был последовательно продвигаться по служебной лестнице со
ступеньки на ступеньку.
В советской элите существовали механизмы ограничивавшие
семейственность. По неписаным правилам дети крупных чиновников не
наследовали посты, которые занимали их отцы. Для «элитных» детей были
созданы специальные профессиональные «ниши», в основном связанные с работой
за рубежом. Из-за определенных ограничений самовоспроизводства,
номенклатура пополнялась в значительной степени за счет выходцев из
различных слоев общества: интелегенции, рабочего класса и крестьян. Анализ
биографий членов ЦК показывает, как мало в его составе было выходцев из
Москвы, почти отсутствовали выходцы из номенклатурных или
околономенклатурных слоев.

От кандидатов на высокие посты номенклатура требовала опыта
работы в разных регионах страны. Традиционная карьера номенклатурщика
выглядела так: учеба в Москве; работа в советских, комсомольских,
хозяйственных или партийных органах какого-нибудь региона; вызов в Москву
и работа один-два года в ЦК КПСС; возвращение в провинцию на более высокую
должность (как правило, первым секретарем обкома КПСС). Это было незыблемым
принципом «кадровой закалки».

Одним из принципов номенклатурной карьеры было изменение сферы
деятельности. В брежневский период сложилось несколько типов номенклатурной
карьеры: партийно-хозяйственная, партийно-дипломатическая, советско-
партийная. Орготдел ЦК перебрасывал человека не только в пространстве, но и
из одной управленческой сферы в другую. Наиболее типичной была карьера с
переходом с комсомольской работы на партийную, с партийной на советскую и
обратно, с хозяйственной на партийную и обратно. Конечно, бывали случаи и
«чистых» карьер, чаше всего у хозяйственников. В этом случае человек «рос»
на заводе до директора, переходил в министерство и «рос» до министра.

Существовала обширная и разветвленная система привилегий для
членов номенклатуры. Существование этой системы было обусловлено состоянием
советской экономики «дефицита»

Этапы трансформации старой элиты.

Приход к власти Горбачева ознаменовал начало перестройки не
только страны, но и номенклатурной системы. Горбачев уже в первые годы
своего правления нарушил незыблемые до него законы функционирования
советской элиты. Он устроил кадровую «мясорубку». И прежние генсеки приходя
к власти начинали с кадровых перестановок, дабы сколотить вокруг себя
команду преданных людей. Такие перестановки проходили, как правило, в
первые три года после прихода нового Генерального секретаря, после чего
заметных кадровых перестановок больше не происходило, и новая команда
работала почти в неизменном составе в течение последующих лет. При
Горбачеве это правило было нарушено. Ни через три года, ни через пять лет
он не прекратил поиски нужных людей. Замены на самом верху происходили
постоянно. Этими кадровыми маневрами были ослаблены позиции подавляющего
большинства могущественных ранее людей. Беспрецедентным в отношении чистки
элиты стал 1989 год, когда на апрельском пленуме ЦК КПСС были отправлены в
отставку 74 члена и 24 кандидата в члены ЦК КПСС. Были проведены
демократические выборы народных депутатов, в результате которых многие
руководители не были включены в состав так называемой «партийной сотки» (от
КПСС, как от общественной организации, было выбрано сто депутатов) и были
вынуждены баллотироваться в территориальных округах.

О подтачивании номенклатурной системы свидетельствовало и
снижение активности Политбюро и Секретариата ЦК. Начиная с 1988 года
заседания Политбюро проводились все реже и реже (1985 год — 22; 1986 — 40;
1987 — 38; 1988 — 33; 1989 — 22; 1990 — 9). На фоне постоянного обновления
кадрового состава, снижение активности КПСС привело к тому, что престиж
высшего партийного руководство сильно упал. В 1987 году Горбачев
ликвидировал экономические и промышленные отделы в партийных органах. Это
означало резкое ослабление позиций КПСС в контроле за экономикой, но иного
механизма предложено не было.

В 1986-88 гг. изменения в партийном руководстве происходили на фоне
передачи партией ряда властных полномочий Советам. В январе 1987 года
впервые было выдвинуто предложение изменить избирательную систему,
увеличить число кандидатур на одно депутатское место. На 19 партийной
конференции был сделан вывод о том, что процессы демократизации в центре и
на местах развивается медленно, и что если не осуществить глубокие реформы
политической системы задачи перестройки не будут выполнены. К числу
основных элементов такой реформы были отнесены: изменения избирательной
системы; реорганизация структуры власти и управления; обновление
законодательства. Июньский 1988 года пленум ЦК КПСС принял решение о
перестройке партийного аппарата (сокращение числа отделов и работающего
персонала)

Главным итогом 1989-90 гг. — переход центра власти от ЦК КПСС к
Съезду народных депутатов и Верховного Совета, отмена законодательного
закрепления руководящей роли КПСС, введение института президентства, выборы
в республиканские и местные советы, зарождение новых партий, ставящих одной
из главных своих целей отстранение КПСС от реальной политической власти.

С началом функционирования новой государственной структуры —
Съезда народных депутатов — Политбюро ЦК КПСС перестает быть сосредоточием
власти в стране. Появляется новая элита, пока еще во многом совпадающая с
партийной, выросшей из ее недр, но уже не тождественная ей. Политическая
реформа, осуществлявшаяся М.С.Горбачевым и его сторонниками не только
привела к значительному сокращению объема власти КПСС, но означала, по
сути, крах номенклатуры. Выборы, ставшие альтернативой номенклатурного
назначения, вывели на политическую арену новых лидеров не по отлаженным
карьерным лабиринтам, а благодаря их личным качествам.

Однако, постепенное повышение роли верховного совета и снижение
роли КПСС не было пущено на самотек. Важнейшие посты в Верховном совете
заняли члены КПСС: заместителем, а затем и председателем Президиума
Верховного совета стал А.И.Лукьянов — кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС;
председателями палат Верховного совета стали Р.Н.Нишанов — бывший Первый
секретарь ЦК Коммунистической партии Узбекистана -, кандидаты в члены
Политбюро ЦК КПСС Е.И.Примаков и И.Д.Лаптев.

В этот же период Горбачев делает первые попытки вернуть
утраченный ЦК КПСС контроль за экономикой. Начинается создание
«альтернативной» — Е.К.Лигачев называл ее «комсомольской» — экономики. В
1987 году был создан Центр научно-технического творчества молодежи (ЦНТТМ)
— первую коммерческую структуру в нашей стране. ЦНТТМ занимался тем, чем
тогда не мог заниматься никто: обналичиванием денег за 30% (5% шли
непосредственно в казну партии).

Была создана новая система привилегий. Если раньше привилегии
носили, в основном, «вещевой» характер и выражались в предоставлении части
государственного имущества в личное пользование, в денежных выплатах и
т.п., то теперь привилегии стали носить «деятельностный» характер.
Номенклатуре разрешалось делать то, что другим было запрещено, и извлекать
из этого прибыль. Вот некоторые из этих привилегий: создание совместных
предприятий (первое совместное предприятие «Диалог» было создано при
патронаже ЦК КПСС), свободное обналичивание денег (создание вышеупомянутого
ЦНТТМ), льготные кредиты (коммерческие структуры, созданные при участии
компартии, могли получать кредиты на большой срок под низкие проценты),
проведение операций с недвижимостью (беспрепятственно их могли проводить
только фирмы, связанные с номенклатурой; государственная собственность
продавалась этим фирмам по заниженным ценам), привилегии в экспортно-
импортных операциях, приватизация государством государства (выражалась в
том, что чиновники приватизировали, пользуясь государственной властью, те
государственные структуры, которыми они управляли), приватизация банковской
системы, приватизация рентабельных производств, приватизация
распределительной системы.

Перестройка с самого начала была сориентирована н на ликвидацию
тоталитаризма, а на его трансформацию. Но курс на демократизацию и
гласность, лозунг перехода к рынку несли угрозу тоталитарной элите,
подрывали устои власти этой элиты. Этот слой существовал только для того,
чтобы проводить «установки сверху» и мог только скрыто противостоять
перестройке, объявленной Генеральным секретарем. Противоречие перестройки
заключалось в том, что «революцию сверху» должна была проводить та самая
бюрократическая элита, которая всей душой ненавидела эти преобразования и
боялась их.

Новая российская элита

В результате «перестройки» некогда монолитная советская элита
разделилась на два лагеря: политическую элиту и экономическую элиту. С
приходом к власти Б.Н.Ельцина начался этап цементирования новой элиты,
пришедшей на смену старой после августа 1991 года и которую поспешили
назвать демократической.
Ельцин, как правило, использует кадры, выдвинутые еще Горбачевым. Хотя
приток новых людей наверх продолжается, можно утверждать, что революционный
процесс трансформирования элиты завершился. Сложились структуры
исполнительной власти — администрация Президента России и правительство -,
функционирует Федеральное собрание, избранное демократическим путем. Суд
так и не успел сложиться в независимую ветвь власти.
Центр власти все больше смещался в сторону исполнительных
органов. Начавшееся при Горбачеве «пересаживание» — массовый переход
номенклатурных кадров из партийных органов в советские — теперь принесло
свои плоды. На местном уровне повсеместно шло формирование администраций за
счет все того же источника — старой номенклатуры. Новая пирамида сласти
нарастала над старой.
Ельцинское руководство предприняло шаги по «закрытию» элиты.
Первым шагом в этом направлении стало прекращение деятельности вышедшего из
под контроля Верховного совета Российской федерации. Следующий шаг —
принятие новой Конституции, в соответствии с которой парламент состоит
наполовину из региональных глав администраций (Совет Федерации), которые
только недавно стали занимать свои посты победив на выборах, а раньше они
назначались Президентом, и лидеров партий. Министры также в 1993 году
получили депутатские мандаты, усиливая присутствие исполнительных органов
внутри представительской власти.
Региональные выборы — там, где они прошли в первом полугодии
1994 года — продемонстрировали победу «партии начальников»: среди избранных
в местные органы власти 31% составили руководители региональных
исполнительных органов, 21% — директорский корпус.
Формально сохраняя две ветви власти, Ельцинское руководство
стремится все сильнее контролировать деятельность законодательных органов,
наращивая там присутствие чиновников. Стихийная рекрутация «наверх»
минимизируется. Постепенно власть в России приобретает номенклатурные
очертания. Об этом свидетельствует также целенаправленные попытки возродить
советские традиции подбора и расстановки кадров. Утверждена «табель о
рангах», то есть система рангов и тарифных ставок для государственных
чиновников. Циркуляция кадров теперь такова: на самой верхушке пирамиды —
высшие руководители, которые на виражах политического процесса опускаются
вниз. На их место поднимается второй, а затем и третий слой старой
номенклатуры. В отличие от советских времен, уход с вершины властной
пирамиды еще не означает политическую смерть. Бывшее первое лицо довольно
быстро встраивается в новую структуру с потерей 2-3 рангов. Интенсивность
этого процесса в Центре и на местах различна В центре, где политическая
жизнь активнее, верхушка сменяется чаще, и, соответственно, все более
низкие слои номенклатуры поднимаются наверх.
Новая Российская элита напоминает трехслойный пирог: сверху —
политики, разделяющиеся на борющихся за власть группировки; далее —
предприниматели, финансирующие избирательные кампании, лоббистские
структуры, газеты, электронные средства массовой информации; внизу —
«маленькие армии», «частные силовые структуры», исполняющие не только
функции обеспечения безопасности, но и функции немого давления силы.
Многие задаются вопросом: а можно ли новую элиту называть
демократической? Не следует отождествлять эпитеты «посттоталитарная» и
«демократическая». Во-первых, политическая система, пришедшая на смену
тоталитаризму не всегда будет демократической, она может быть и
авторитарной. Кроме того, на нынешнем этапе политической эволюции нашего
общества обнаруживается, что различия между старой и новой элитой не так уж
велики. Это обстоятельство вполне объяснимо. И та и другая элиты состоят из
людей, воспитанных в условиях тоталитаризма, который порождал определенную
ментальность, привычки и стереотипы поведения. А из соперничества этих элит
еще не вытекает их полная противоположность: порой близкие элиты
конкурируют друг с другом особенно ожесточенно.
Многие политологи считают, что для воспитания подлинно демократической
элиты понадобятся многие годы. Политическая культура не только старой, но и
в определенной мере новой элиты отражает уровень политической культуры
тоталитарного общества, в котором политическая апатия людей легко переходит
в политический экстремизм. Польский политолог С.Вильнович отмечает, что
демократии в обществе ровно столько, сколько демократической культуры. А ее
увеличение — очень длительный процесс. Он пойдет нормально, если его
участники признают себя лишь учениками в деле демократии и не будут считать
себя демократами только потому, что они боролись с тоталитаризмом.
Известно, что в демократических (или хотя бы нетоталитарных)
странах формирование контрэлиты происходит в недрах старой социально-
политической структуры в среде оппозиции. Ситуация в России и других
странах СНГ в этом смысле очень специфична. В условиях тоталитаризма
указанный процесс деформировался, затормаживался и интенсифицировался лишь
в конце восьмидесятых годов. Новая элита частично формировалась в недрах
КПСС, частично из лидеров неформальных движений. Новая элита в отличие от
старой, неоднородна с точки зрения как политического происхождения, так и
профессиональных качеств, идеологических ориентаций.
Старая элита была закрытой элитой, элитой кабинетных интриг, не
умеющей общаться с рядовыми гражданами. Посттоталитарная элита выдвинута в
значительной степени «снизу». Однако, после того как она пришла к власти,
быстро обнаружилось, что качества, которые необходимы правящей элите,
сильно отличаются от качеств, необходимых оппозиционерам. От новой элиты
требуется не столько выступать на митингах, сколько каждодневно и
квалифицированно управлять обществом. Новая элита оказалась в большинстве
случаев не готова к этой роли. Пока новая элита вызывает в народе лишь
разочарование. Дело вовсе не в профессионализме (он — дело наживное),
просто новая элита в своем большинстве не выдержала испытания властью.
Тут возникает деликатный вопрос: а возможна ли элита без
институциональных привилегий, и если это возможно, то будет ли «дешевая»
элита оптимальной? Ведь отсутствие всяких привилегий в условиях напряженной
работы может помешать сформировать элиту из действительно лучших,
талантливых управленцев (иначе они уйдут в бизнес или в другие структуры).
Высокие посты могут потерять для них привлекательность. Не наивно ли
рассчитывать на то, что элита будет состоять целиком из подвижников,
идеалистов, думающих лишь о том, чтобы бескорыстно служить народу. Тут
сталкиваются леворадикальная и консервативная точки зрения.
Сторонники первой точки зрения исходят из того, что если элита будет
обладать привилегиями, то она будет думать не об интересах народа, а о
защите этих самых привилегий и с течением времени превратятся в группу,
противостоящую народным массам. Носители консервативных умонастроений
возражают, досадливо отмахиваясь от «назойливых» требований элитаристов.
Зачем говорить только о привилегиях элиты? Подумайте сначала об ее огромной
ответственности. Ведь если ее представители будут думать о хлебе насущном,
то они с неизбежностью будут хуже управлять обществом. В результате
общество только потеряет.
Кто прав в этом споре? Многие полагают, что решение этой дилеммы
— нахождение оптимума, «золотой середины», а точнее — нахождение той тонкой
грани, когда необходимые для выполнения политических и иных функций права
(пусть это будут даже привилегии) не перерастали бы в злоупотребления,
чтобы элита не превратилась в группу, эксплуатирующую общество.[6]

Региональная власть в России
На пороге третьего тысячелетия Россия вступила в новый период своей
истории. Жестко централизованная советская империя распалась, а новое
федеративное государство только формируется. В ходе перераспределения
властных полномочий между Центром и субъектами федерации регионы приобрели
большую политическую самостоятельность и новые полномочия в экономической
сфере, а позиции региональных элит окрепли. Все чаще лидеры регионов
выходят на общенациональный уровень, участвуют в принятии жизненно важных
решений, становятся популярными, узнаваемыми политиками.
Возрастает актуальность анализа структуры властных отношений в регионе
и взаимодействия элитных групп; особенностей поведения региональных
руководителей и имеющихся в их распоряжении ресурсов власти; отношений,
складывающихся между элитами федерального центра и регионов. Особое
значение имеет анализ политических ориентаций региональных элит. Идейные
установки и политические стратегии главных действующих лиц в регионах
влияют на политическое поведение населения и в целом определяют сложившийся
здесь политический климат.
Интерес к функционированию региональной элиты не случаен. В условиях
перехода от советского общества эпохи застоя к новым формам общественной
организации региональные элитные группы сумели достаточно быстро оправиться
от потрясений, связанных с крушением социалистической системы,
консолидироваться, переосмыслить свои цели и начать их реализовывать.
Группы, занимающие ведущие позиции в системе власти и собственности и
обладающие правом принимать стратегические решения в политической и
экономических сферах, оказались единственными субъектами постсоветской
действительности. В ходе политических событий марта 1999 года и всвязи с
важностью того, какую позицию займет Совет Федерации, еще более утвердилась
ведущая политическая роль региональных элит в достижении политической
стабильности в России, а их стремление принимать самостоятельные решения,
не подчиняясь давлению федерального центра, обозначилось как никогда
отчетливо.
Как и в последние годы существования бывшего СССР, в современном
российском обществе существуют различные элитные группы. Каждая из них
выполняет определенные функции, обладает собственными рычагами влияния и
запасом прочности. Незавершенность процесса общественных трансформаций
приводит в тому, что элитные группы ведут между собой непрекращающуюся
борьбу за влияние и собственность, при этом тесно взаимодействуя.
Центральное место в системе принятия решений в современной России,
принадлежит трем группам : политическим элитам федерального Центра и
регионов и экономическим элитам. «Политическая элита» употребляется как
синоним «властной элиты» и понимается в широком смысле слова, включая в
себя политическую и административно-бюрократическую компоненты.
Экономические элиты распадаются на две группы. В первую входят
представители крупного, в основном московского капитала, во вторую –
представители капиталла регионального. Остальные группировки элиты:
информационная, культурная, силовая, представленная такими структурами, как
МВД, ФСБ, Федеральная пограничная служба и другие, находятся по отношению к
перечисленным трем группам в подчиненном положении и самостоятельной
политической роли по крайней мере до сих пор не играли.
Особое место в политической и экономической жизни современного
российского общества занимает организованная преступность. Ее
представители, по сути являясь антисистемной силой, превращаются в
референтные фигуры и оказывают заметное влияние на общественные процессы в
отдельных регионах страны.
Российские региональные элиты еще только формируются и поэтому
единственное, о чем сегодня можно говорить с уверенностью, — это то, что ни
одна из сложившихся на Западе социологических концепций не соответствует
реальной практике функционирования элит в России. Вполне вероятно, что
«работающей» для России может стать «калейдоскопная» концепция элит, в
основе которой лежит принцип «локальной целостности». Это означает, что в
каждом конкретном случае могут быть применены лишь отдельные элементы
существующих концепций, которые на данном этапе более всего отражают
реальные процессы. Изучение современного российского, как и любого другого
трансформирующегося общества, требует гибкого и динамичного подхода,
учитывающего происходящие в нем сдвиги, и развивающегося вместе с
изменением ситуации.

РЕГИОНАЛЬНЫЕ ЭЛИТЫ В ПРЦЕССЕ ФОРМИРОВАНИЯ ФЕДЕРАТИВНОГО
УСТРОЙСТВА.
Региональные элиты сформировались в бывшем СССР в результате
трансформации советского общества. В унитарном советском государстве вся
власть была сосредоточена в руках центрального партийного руководства,
которое принимало основные решения, касающиеся жизни регионов, назначало
местных руководителей и контролировало их деятельность. Зарождение
региональных элит относится к периоду правления Н. Хрущева и связано с его
попыткой перенести центр тяжести управления экономикой на совнархозы. Позже
с развитием региональных индустриальных комплексов и проведением
хозяйственной реформы середины 60-х годов местные элиты приобрели
определенный политический вес. Начатые в экономике преобразования нашли
продолжение в политической сфере: права республиканских и областных
руководителей расширились, а сами они превратились в могущественных
управляющих подведомственными территориями.
В 70-80-е годы в советском обществе появились и окрепли корпоративные
группы, организованные по территориальному принципу. Они начали осознавать
собственные интересы и учились отстаивать их. Однако носителем
общегосударственного начала в СССР оставалось однопартийное государство, а
основные решения по-прежнему принимались в Москве. В этом контексте
положение региональных лидеров было двойственным. В своем регионе первый
секретарь республиканского или областного комитета партии обладал огромными
властными полномочиями, именно на его плечах лежал весь груз обеспечения
жизнедеятельности территории. Но при этом он был обязан выполнять принятые
в Центре решения и находился в личной зависимости от московского партийного
руководства.
В те годы в отношениях между федеральными и региональными властями на
смену приказу пришла сложная система согласования интересов. В ходе этой
процедуры каждый участник переговоров не только выдвигал и отстаивал свои
предложения, но и брал на себя обязательства по их выполнению. Каждый
местный руководитель видел свою основную задачу в том, чтобы получить для
своего региона дополнительные ресурсы и средства. В этом соревновании
побеждал сильнейший, тот, кто пользовался наибольшим влиянием в московских
коридорах власти. К российским регионам, обладавшим в советское время
наибольшим политическим весом, относилась Москва и Ленинград, крупнейший
индустриальный центр – Свердловская область, а также курортные зоны Крыма и
Северного Кавказа, куда ежегодно выезжали на отдых руководители партии и
государства.
Расширение властных полномочий и активная роль региональных элит в
процессе перераспределения материальных потоков усилили их позиции, но не
смогли сформировать сплоченный корпус «местных начальников». Руководителей
регионов объединяло многое: статус и должностное положение в обществе,
социальный опыт, характер деятельности, профессиональные интересы. Однако
единство корпуса подрывалось стремлением каждого из членов обеспечить
благоприятные условия развития прежде всего своему региону.
Перестройка и начавшиеся в бывшем Советском Союзе реформы привели к
ослаблению власти Центра и усилению позиций региональных элит. Лидеры,
возглавлявшие борьбу за суверенитет национальных республик, своей политикой
способствовали распаду СССР. Однако процесс суверенизации на этом этапе не
завершился. Вслед за республиками бывшего СССР в борьбу за национальный
суверенитет включились республики в составе Российской Федерации. В борьбе
за власть победу региональным элитам обеспечила поддержка широких слоев
населения, поддержавших требование государственного суверенитета и
национально-культурного возрождения своих народов.
В 1992-1993 гг. в отношениях Центра и регионов преобладал хаос:
регионы укрепили свои позиции, их требования к Центру возросли, а
федеральная власть была слишком слаба, чтобы противостоять давлению
периферии. Успехов в борьбе за ресурсы и власть удалось добиться прежде
всего элитам тех регионов, которые использовали наиболее эффективные
способы давления на Центр, а основной формой их взаимодействия с
федеральной властью в этот период стали неформальные договоренности.
Новый этап в отношениях между федеральным Центром и регионами начался
в 1993 г. После событий в Москве осенью 1993 г. был проведен референдум и
принята новая конституция. Она провозглашала равенство всех субъектов
Федерации. Документ предусматривал разграничение предметов ведения и
полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и
органами государственной власти ее субъектов. Конституция допускала
заключение договоров между Центром и субъектами Федерации. Это положение
было внесено в российскую Конституцию под давлением региональных элит и по
сути явилось платой за их политическую лояльность Центру.
Несмотря на то, что Конституция закрепляла равенство «национально-
территориальных» и «административно-территориальных» субъектов Федерации,
первоначально (1994-1995) договоры о разграничении полномочий были
подписаны центральной властью лишь с «привилегированными» субъектами –
национальными республиками, давно начавшими борьбу за свою
самостоятельность. Задача этих договоров состояла в удовлетворении основных
политических и экономических притязаний национальных элит. Заключение
политического договора сопровождалось подписанием серии соглашений по
конкретным проблемам управления. В них устанавливались права собственности
субъекта Федерации на природные ресурсы, средства производства,
производимую продукцию, фиксировалась доля доходов от регионального
производства, остающаяся в республике и идущая в федеральный бюджет. Позже
федеральный Центр приступил к подписанию аналогичных договоров с «русскими»
территориями. Эти соглашения должны были выровнять неравенство, возникшее
между национальными республиками, с одной стороны, краями и областями, с
другой. С политической точки зрения подписание договоров явилось признанием
федеральной властью возросшего влияния регионов.
СУБЪЕКТЫ РЕГИОНАЛЬНОЙ ВЛАСТИ: ГРУППЫ ВЛИЯНИЯ В РЕГИОНЕ.
Становление региональной власти происходило в условиях ослабления
власти федеральной и не контролировалось в полной мере Центром. В силу
этого в различных регионах России стали возникать не схожие между собой
властные модели. Особенно отчетливо это проявилось на уровне национальных
Республик. Обладающие наибольшей политической самостоятельностью, они
первыми включились в процесс государственного строительства и сумели
сформировать на своей территории специфические формы правления. В одних за
основу была принята модель президентской республики (Калмыкия, Татарстан,
Башкортостан, Якутия). В других президентский пост был ликвидирован, и
установилось некое подобие парламентской республики (Удмуртия и до недавних
пор Мордовия). В многонациональном Дагестане конституцией закреплен не
имеющий аналогов институт «коллективного президента» — республику
возглавляет избираемый на два года председатель Государственного совета.
В «русских» регионах модель власти в большей степени унифицирована.
Здесь можно выделить пять групп влияния или фигур власти. Формально власть
в регионе представлена губернатором, губернской администрацией, включающей
в себя систему местной исполнительной власти, региональными отделениями
федеральных структур, органами представительной власти. Реальное влияние
этих органов далеко не всегда соответствует тому месту, которое каждый из
них занимает в формальной структуре власти. Однако их представители в
большинстве своем могут быть отнесены к местной элите.
Первая группа влияния представлена губернатором и его ближайшим
окружением. Губернатор лично отвечает за поддержание жизнедеятельности
региона, социальную и экономическую стабильность в нем; разрабатывает
структуру региональной администрации, схему управления региональной
экономикой и социальной сферой. Для решения поставленных задач в его
распоряжении имеются большие ресурсы власти: контроль над местным бюджетом
и расходованием финансовых средств, установление или отмена местных
налогов, предоставление льгот, лицензий, дотаций. По закону все эти решения
утверждаются представительным органом . Но на практике выборный орган лишь
оформляет решения, предложенные губернатором. Кроме этого губернатор
активно влияет на проведение приватизации в регионе, организацию конкурсов
и аукционов, а также основные направления экономической политики:
регулирование цен, ограничение уровня рентабельности предприятий. В ряде
регионов уставы закрепили за администрацией право единолично распоряжаться
региональной государственной собственностью.

Должностные полномочия определяют административное влияние
руководителя региона, его экономические ресурсы влияния предоставляют
власти дополнительный «козырь» в диалоге с экономическими актерами. Однако
для их полноценной реализации требуется действие дополнительных факторов.
Важным условием формирования сильной губернаторской власти в регионе
является наличие авторитетной, пользующейся популярностью личности.
Сильному губернатору удается в полной мере использовать власть, которая
дана ему законом, контролировать экономические и политические процессы в
регионе.
С расширением властных полномочий и ответственности губернатора на
смену личной преданности при комплектовании команды пришел принцип
профессионализма. Кроме этого все большую роль начинают играть политические
связи руководителя. За последние годы персональный состав команд стал более
сложным: все чаще они формируются с учетом политической поддержки,
полученной губернатором в ходе избирательной кампании. В 1996-1998 гг. по
такому принципу были сформированы команды губернаторов Санкт-Петербурга и
Ленинградской области. Иногда состав команды отражает политические связи
местного руководителя. Так, в конце 1998г. на ответственные посты в
Республике Калмыкия были назначены московские управленцы. Есть регионы, где
подбор команды губернатором происходит в соответствии с рекомендациями
руководящих партийных органов. Такая практика сложилась в регионах, где к
власти пришли коммунисты.
Сильная губернаторская власть не только создает собственную опору в
лице преданных ей людей, но умеет работать со специалистами-советниками, не
боится консультироваться с ними по различным вопросам. Эта способность
придает действиям лидера взвешенность, позволяет принимать продуманные
решения. Однако далеко не всем руководителям регионов такое сотрудничество
удается.
Еще одним условием сильной губернаторской власти является
укорененность руководителя в регионе. В прошлом региональные лидеры с
подведомственной территорией связей практически не имели. Они были
представителями партийно-советской номенклатуры и переводились на
руководящие должности из одной области в другую. При этом признаком
успешной карьеры, как правило, было назначение в Москву. Современные
региональные лидеры имеют корни в своих регионах. Чаще всего они там
родились, учились и работали, имеют обширные социальные связи, которые уже
на этапе борьбы за власть превращаются в серьезный политический капитал.
В 1996-1998 гг. в России прошли выборы губернаторов. Изменение
механизма формирования корпуса местных руководителей заложило основы новой
модели властных отношений в регионе. Выборы закрепили независимость
губернатора по отношению к Центру, «освобождая» его от личной преданности
Президенту. Теперь судьба руководителя региона зависит от его собственного
умения вести открытую борьбу за голоса избирателей. Выборы превратили
губернатора из кулуарного политика в политика публичного. В новых условиях
он должен быть не только предприимчивым лоббистом, способным «выбить» для
своей области кредиты, льготы, привилегии. В ходе избирательной кампании
кандидату на губернаторский пост уже было необходимо увлечь население
региона своим видением будущего и перспективными для региона проектами.
Чтобы сохранить доверие населения, избранный руководитель должен теперь
доказать свою способность на практике решать острые социальные и
экономические вопросы.
Во вторую группу влияния в регионах входят представители местной
бюрократической элиты – руководители функциональных подразделений
исполнительной власти. Исполнительная власть в регионах образуется по-
разному. В большинстве русских областей существует областная администрация,
в других администрация преобразована в правительство. При этом структура
правительства либо предполагает должность премьера, либо предоставляет
функции премьера губернатору.
Руководители структур региональной исполнительной власти выполняют не
столько политические, сколько административно-организационные функции.
Только заручившись поддержкой этой части местной бюрократии, губернатор
может осуществлять свои полномочия в полном масштабе. Руководители
департаментов областной администрации назначаются губернатором и, как
правило, демонстрируют преданность своему руководителю. Что же касается
всего аппарата областной администрации, то его преданность губернатору
имеет свои пределы: бюрократия политически нейтральна, а следовательно, при
смене руководства она будет поддерживать того, кто придет к власти.
Исполнительная власть, как показывают социалогические исследования,
пользуется в регионах достаточно высоким авторитетом. Все большее число
россиян полагают, что основные решения сегодня принимаются на уровне
провинции, а не в Центре. В 1994 г. это мнение высказали 60% опрошенных в
11 регионах Российской Федерации. Два года спустя схожие результаты были
получены в Новгороде, а также в Красноярском крае, Ненецком и Таймырском
автономных округах, где 60 и 58% опрошенных, соответственно, полагали, что
региональная администрация оказывает наибольшее влияние на жизнь области.
Отношения с региональными и местными властями представляются россиянам
более важными, чем отношения с далекой и абстрактной федеральной властью.
Третья группа влияния включает представителей региональных отделений
федеральных структур, таких как Министерство обороны, Министерство по
налогам и сборам, Налоговая полиция и т. д. При назначении руководителей
региональных отделений федеральных структур их кандидатуры согласовываются
с губернатором. Это положение, зафиксированное в законе и подтвержденное в
ряде договоров о разграничении полномочий между субъектами Федерации и
Центром, позволяет избегать напряженности в отношениях между ними. Сами
руководители также предпочитают процедуру согласования решений конфликту.
Представители силовых структур входят в состав местной элиты. Однако
прямого отношения к выработке политических решений (не считая тех, которые
находятся в их непосредственной компетенции) они не имеют и самостоятельной
политической роли не играют. Более тесно с региональной администрацией
взаимодействуют структуры Налоговой полиции и Министерства по налогам и
сборам, деятельность которых затрагивает экономическую жизнь региона.
Весьма часто эти структуры выполняют «деликатные поручения» региональных
руководителей, усмиряя не в меру «самостоятельных» предпринимателей через
систему налогообложения. Тесно сотрудничают с администрацией руководители
региональных отделений Центрального банка, принимающие непосредственное
участие в разработке программ регионального развития и потому также
входящие в региональную элиту. Новым явлением в общественной жизни России
стала поддержка местными властями воинских подразделений, расквартированных
на подведомственных им территориях. В условиях глубокого кризиса,
постоянных задержек денежного довольствия офицерам и недостаточного
обеспечения армии необходимыми жизненными ресурсами, и в частности
продовольствием, губернаторы регионов часто вынуждены брать на себя функции
федерального Центра по поддержанию жизнеспособности армии.
До недавнего времени было принято считать, что региональным структурам
федеральных органов исполнительной власти не всегда удается сохранять
автономию по отношению к местному руководству. Однако проведенное
социологическое исследование выявило более сложную систему взаимодействия.
В ряде случаев активную политику на местах проводил Государственный
антимонопольный комитет. В субъектах Федерации, где местная власть в
нарушение федеральных законов запрещала к вызову за пределы региона
сельскохозяйственную продукцию, этот институт вступал в конфликт с
администрациями, вынуждая их отменять незаконные постановления. В последнее
время местные суды и прокуратуры все чаще заводят судебные дела на бывших и
ныне действующих представителей власти. Все это свидетельствует о
меняющейся расстановке сил внутри региона и растущей самостоятельности
региональных подразделений федеральных структур.
К четвертой группе влияния относятся дружественные руководству региона
экономические структуры. Они группируются вокруг центра власти,
образованного губернатором, его ближайшим окружением, руководством
исполнительных органов и примыкающей к ним бюрократической верхушкой.
Поддержка местной власти директорским корпусом является важным фактором
социально-политической стабильности в регионе.
В круг поддержки губернатора входят разные по масштабам и формам
собственности предприятия. Однако центральное место в альянсе принадлежит
крупнейшим предприятиям области, многие из которых в прошлом представляли
«гордость и славу» советской индустрии. Каждый руководитель стремится
заручиться их поддержкой, а также найти способ установить контроль над
ними. Союз губернатора с руководством крупнейших предприятий области,
естественен и необходим обеим сторонам. Для руководства предприятия
поддержка местной власти является важнейшим условием выживания. При спаде
производства и отсутствии оборотных средств крупные предприятия
самостоятельно выжить не могут. Губернатор нужен им для «пробивания»
средств из федерального бюджета, получения кредитов, налаживания
международных связей.
Помощь гигантам местной индустрии имеет для администрации большое
экономическое и политическое значение. Региональные лидеры отчетливо
понимают, что крах крупного предприятия может обернуться для их территории
подлинной катастрофой – снижением поступлений в местный бюджет, ростом
безработицы, обострением социальной ситуации.
Особенность взаимодействия бизнеса и власти в постсоветском обществе
состоит в том, что в основе его лежит не институциональное
представительство интересов бизнеса, но индивидуальные, личностные контакты
отдельных руководителей предприятий с представителями властных структур.
Власть поощряет такого рода отношения, предпочитая иметь дело с партнерами,
которые не объединены в рамках единой организации. Региональная
администрация общается с руководителями дружеских коммерческих структур
один на один, а ее стратегия сводится к расширению круга поддержки, что
позволяет сохранять собственную независимость. В более сложном положении
оказываются местные руководители, которым приходится вести диалог с
консолидированной бизнес-элитой, стремящейся диктовать администрации свои
условия.
В пятую группу влияния входят представительные органы власти. В разных
регионах они именуются по-разному: Законодательное собрание, Дума, Совет и
т.д. Различаются они по числу депутатов и по способу формирования. В
некоторых регионах действует «смешанная» избирательная система, когда одна
половина депутатского корпуса избирается по партийным спискам, а другая –
по одномандатным округам. Однако в большинстве субъектов Федерации выборы в
представительные органы проходят на основе мажоритарной системы.
В соответствии с концепцией государственного строительства, принятой
за основу федеральными властями, полномочия представительных органов
остаются ограниченными. Как правило, они утверждают бюджет и отчет о его
исполнении, устанавливают местные налоги и сборы, принимают программы
развития региона. Но большинство из этих решений принимается выборными
органами по представлению губернатора. Другим ограничением деятельности
представительных органов власти является то, что большинство депутатов
работают на непостоянной основе. Это положение дало местной бюрократии и
руководителям предприятий возможность совмещать свою профессиональную
деятельность с законотворчеством.
Отношения между администрацией и представительной властью в регионах
складываются по-разному. Однако повсеместно исполнительная власть стремится
оказать влияние на состав представительных органов. Руководители регионов,
как отмечают многие эксперты, уделяли большое внимание избирательной
кампании в местные законодательные собрания. Они занимались подбором
кандидатов, обсуждали возможность их победы на выборах. В тех российских
провинциях, где губернатор контролирует политическую ситуацию, исход
голосования чаще всего был благоприятен для местной «партии власти». Иная
ситуация складывается в регионах, где губернатор не обладает достаточным
политическим влиянием, чтобы консолидировать местную элиту. К этому фактору
часто добавляется отсутствие каких-либо позитивных сдвигов в социально-
экономической жизни, что усиливает шансы политической оппозиции.
До недавних пор в ходе выборов в региональные представительные органы
особую активность проявляли те экономические и социальные группы, которые
не были представлены в исполнительной власти – не вошедшие в альянс с
администрацией предпринимательские структуры или бюджетные организации. Для
них участие в работе представительного органа являлось единственной
возможностью отстоять собственные интересы. Однако выборы, прошедшие в 1997-
1998 гг., выявили новую тенденцию. В составе региональных законодательных
собраний нового созыва значительно повысилось представительство
хозяйственников и бизнес-элиты. Одновременно с этим в регионах произошло
объединение новой и старой элит бизнеса.
Наряду с группами влияния, имеющими формальный статус и определенный
общественно-политический вес, в регионах существуют фигуры или группы с
неопределившимся пока пространством влияния. К ним, в первую очередь,
относятся представители президента в регионах. Этот институт был создан в
1991 г. в целях укрепления президентской вертикали. На должность
представителя президента, как правило, назначались выходцы из регионов,
проявившие себя в период подъема демократического движения в стране. Однако
с самого начала полномочия представителя президента не были четко
определены. Считалось, что представитель президента – это «государево око».
Он наблюдает за происходящим в регионе и регулярно направляет отчеты в
президентскую администрацию, но реальных возможностей оказывать влияние на
принятие решений лишен. Другая слабость института – отсутствие
самостоятельной организационной и технической базы. В своей повседневной
деятельности представители президента находятся в прямой зависимости от
губернатора: располагаются в зданиях администрации, ездят на
предоставляемых им машинах. В силу этих обстоятельств позиции представителя
президента в регионе прежде всего зависят от отношений, которые у него
сложились с местной властью. Либо представитель живет в согласии с
губернатором, входит в его команду и в этом случае пользуется определенным
влиянием, либо конфликтует с местным руководством, обрекая себя тем самым
на положение «политического маргинала».
Институт представителей президента, по мнению экспертов, оказался
крайне неэффективным. Не помогли представителям президента утвердиться ни
прямой «выход» на Москву, ни связи в президентской администрации.
Региональные власти даже не пытаются лоббировать интересы региона в Центре
через представителей президента, предпочитая свои собственные, более
надежные каналы. До сих пор представители президента, предпочитая свои
собственные, более надежные каналы. До сих пор представители президента в
большинстве регионов не смогли превратиться в популярных политиков. Тем не
менее сам институт представительства своих возможностей не исчерпал и при
разумной политике федерального Центра мог бы превратиться в эффективную
структуру управления и координации отношений между Москвой и регионами.
В последнее время федеральной властью приняты меры, направленные на
реорганизацию института представителей. В июле 1997 г. президентом был
подписан указ «о полномочном представителе президента в регионе РФ». В
соответствии с этим документом полномочия представителей президента
значительно расширились: они должны контролировать реализацию федеральных
программ, использование федерального имущества и бюджетных средств в
регионе. Кроме этого представители президента курируют деятельность
руководителей территориальных структур федеральных органов власти, с ними
должны согласовываться назначения на эти посты.
Вопрос об обновлении этого института обсуждается в президентском
окружении уже давно, но особо остро он встает всякий раз, когда федеральная
власть пытается усилить контроль над региональными элитами. Однако
отсутствие необходимых рычагов влияния, а главное, финансовых средств,
делает все попытки проведения жесткой политики Центра по отношению к
регионам весьма проблематичными.
Президентские и правительственные структуры в перспективе будут
пытаться усилить полномочия представителей президента. Но не вызывает
сомнений, что каждая такая попытка будет вызывать жесткий отпор со стороны
региональных лидеров. Конфликты между Центром и регионами, связанные с
недовольством со стороны региональных лидеров по поводу «притеснения
федеральных властей», стали нормой российской политической жизни.
Противостояние становится для региональных лидеров одним из наиболее
эффективных способов заставить федеральную власть задуматься об интересах
территорий.
Другую группу с неопределенным пространством влияния образуют партии,
профсоюзы и иные общественные организации. Выделяя этот субъект
политической жизни, следует отметить, что сегодня большой роли в
политической жизни регионов они не играют. Конечно, в каждом областном
центре существует немало политических организаций. Но чаще всего речь идет
о микроскопических образованиях с небольшим числом членов. Большинству
политических партий не удалось создать разветвленной структуры на местах. В
ходе выборов как в Федеральное Собрание (1993,1995), так и в местные органы
власти они не смогли выдвинуть авторитетных публичных политиков. О слабости
политических партий в регионах свидетельствует и тот факт, что
представительные органы, как правило, представлены экономические, а не
политические интересы, отсутствуют и фракции.
В регионах есть еще одна сила, которая оказывает серьезное влияние на
местный политический и экономический пейзаж. Речь идет об организованной
преступности (мафии). Представители криминального мира не могут быть
отнесены к властной элите, но во многих регионах они тесно взаимодействуют
с ней.
В постсоветской России в деятельности мафиозных структур
прослеживается определенная логика. На первом этапе своего существования
они зарабатывают деньги. На втором – пытаются легализовать накопленный
капитал. А на третьем – стремятся либо установить контакты с
представителями власти, либо приобрести собственную политическую
легитимность. В настоящее время последняя тенденция появилась особенно
отчетливо.
Начало политической активизации криминального мира приходится на
выборы в Государственную думу (1993). В 1995 г. в ходе предвыборной
кампании в Госдуму десятки кандидатов с криминальным прошлым были
отстранены от участия в выборах. Но тем не менее отдельным личностям
удалось получить депутатское звание, а вместе с ним и депутатскую
неприкосновенность.
Большую опасность для современной России представляет поддержка,
которой представители криминального мира пользуются в ходе выборов.
Располагающие огромными финансовыми ресурсами, преступные группировки прямо
или косвенно подкупают электорат. В районах, где баллотируются их
кандидаты. Они строят больницы и приюты, оказывают помощь пенсионерам.

Данная модель властных отношений представляет собой некий «идеальный
образ». На практике соотношение групп влияния может варьироваться. Между
группами влияния в регионе складываются непростые, порой конфликтные
отношения. Конфликты и способы их преодоления представляют особый интерес,
поскольку напрямую связаны с проблемой социальной и политической
стабильности в регионе. [7]

Заключение

В данное время в нашей стране происходит смена элит. Прошедшие
президентские выборы показали несостоятельность прежней элиты. Снижение
доверия к ней проявилось в низкой явке избирателей что привело к невысокой
легитимности власти, выбранной небольшой частью населения страны. На смену
ей должны придти молодые политики из регионов, которые, в отличие от
столичных коллег, лучше знают ситуацию на местах, политически не
коррумпированы и готовы взять на себя ответственность за будущее своей
страны.
Главная особенность в процессе формирования современной политической
элиты России заключается в том, что она приобрела черты во многом
аналогичные с политическими элитами демократических государств.
В подлинно демократической стране незаконные и чрезмерные
привилегии должны быть отменены. Необходимо изменить нормативные акты,
посвященные льготам для высших должностных лиц, включая Президента
Российской Федерации, а затем и опубликовать для всеобщего сведения и
контроля за их соблюдением. Кроме того, все чаще встает вопрос о
тщательном контроле за имеющейся и формирующейся политической, чтобы
она не превращалась в замкнутую господствующую привилегированную
касту, а работала, как ей и положено, на благо общества, большинства
граждан России.
По-настоящему «демократической может считаться политсистема,
которая реализует верховенство народа, влияние которого на политику
является решающим, тогда как влияние элиты — ограничено законом.
Следовательно, если мы не можем игнорировать тезис о том, что наличие
элиты — это реальная или потенциальная угроза демократии, то выход,
условие сохранения демократии — в постоянном контроле народа над
элитой, ограничение привилегий элиты лишь теми, которые функционально
необходимы для осуществления ее полномочий, максимальная гласность,
возможность неограниченной критики элиты, разделение властей и
относительная автономия политической, экономической, культурной и иных
элит, наличие оппозиции, борьба и соревнование элит, арбитром которой
(причем не только во время выборов) выступает народ, иначе говоря, все
то, что в своей совокупности и составляет современный демократический
процесс».
Для России важно формировать общественное мнение таким образом,
чтобы политическая элита сама начала ограничивать себя в ряде
привилегий, которые с моральной точки зрения выглядят явно
несоразмерными на фоне бедного большинства населения.
Для современного российского государства все острее встает
проблема становления квалифицированной, высокопрофессиональной
политической элиты, которой могло бы доверять население. Такую элиту
необходимо российскому обществу создавать, прилагая значительные
усилия для того, чтобы с помощью демократических и юридических норм и
механизмов, в том числе и посредством законных и обоснованных
привилегий, создавать новых политиков, имеющих государственное
мышление и способных взять персональную ответственность за
преобразования в стране.
Хотя потенциальный резерв правящей российской элиты достаточно
устойчив, отсутствует равновесие между политической и бюрократической
элитами, поскольку деятельность административных структур находится вне
политического контроля, во-первых, и административная элита не выступает
посредником между политической элитой и массами, во-вторых. Если советское
прошлое характеризовалось чрезмерным усилением государственной власти над
обществом, то сейчас обнаруживается дефицит этой власти в соединении с
ослаблением контроля общества над деятельностью индивидов и групп.
Очевидна также тенденция ослабления управления из-за его
“демократизации”, что в определенной степени ведет к деградации общества..
Об отсутствии настоящей элиты говорит и то, что нет общеобязательных правил
воспроизводства элитарных слоев, нет четкого разделения элит по сферам
деятельности, нет и элементарной стабильности в обществе. Другими словами,
формально есть вроде бы все, но система управления не решает своей главной
задачи, связанной с поддержанием равновесия между интересами личности и
общества, общества и государства, между требованиями порядка и стремлением
к свободе
Однако, несмотря на такое положение, российское государство еще
сохраняет шансы на общественный прогресс и возвращение в число ведущих
государств современного мира. Страна располагает огромными запасами
топливно-энергетических и минеральных ресурсов, плодородными землями и
другими природными богатствами.

————————
[1] Ирхин Ю. В. «Политология» 2002 год (с 152-156)
[2]Желтов В.В «Политология» 1997 г (с 273-281)
[3] Pareto V. “Les systems socialistes” Paris 1902 p34
[4] интернет http://www.monah.ru
[5]Плосконосова В.П. «Вестник Московского университета» серия 18 №1 2003
г. Статья «Правящие элиты древней и средневековой Руси и траектория их
движения» (с 139-146)
[6] Майкл Левин «Свободная мысль» 1997 г. №4 «Номенклатура – Arcanum
imperii» (с 75-80)
[7] Н. Лапина, А. Чирикова . журнал «Общество и экономика» 1999 г. №5
«Региональная власть в России»

Метки:
Автор:

Опубликовать комментарий