16.6.1867 —
28.1.1951 

Шведский
барон Карл Густав Эмиль Маннергейм родился 130 лет назад — 4 июня 1867 г. в имении Лоухисаари,
на юго-западе Финляндии, недалеко от Турку. Маннергеймы (изначально Маргеймы)
были родом из Голландии, но уже в XVII в. переселились в Швецию и затем
частично в ее провинцию Финляндию и в 1693 г. были причислены к дворянскому сословию.

Род
Маннергеймов дал много полководцев, государственных деятелей и ученых Швеции и
Финляндии. Прадедушка будущего маршала — Карл Эрик — возглавлял финляндскую
делегацию, ведшую в 1807 г.
переговоры в Петербурге об условиях перехода Финляндии от Швеции к России; его
заслуга в том, что Финляндия получила в империи автономию и имела сословный
парламент. Это он купил имение Лоухисаари с трехэтажным жилым домом. Сейчас —
это архитектурный памятник, после реставрации 1961 — 1967 гг. там разместился
музей Карла Гус гава Эмиля Маннергейма. Отец будущего маршала — барон Карл
Роберт Маннергейм изменил семейным традициям и стал предпринимателем. Он
женился на Элен фон Юлин — дочери промышленника, купившего себе дворянский
титул. Карл Густав Эмиль был третьим из семерых детей. Родной язык в семье был
шведский, но французское воспитание матери и англофильство отца обеспечили
детям разностороннее образование, отсюда совершенное владение тремя языками —
шведским, французским и английским. В дальнейшем он выучил русский, финский и
немецкий. 

Но
импульсивный Карл Роберт Маннергейм в 1879 г. разорился, бросил семью и уехал в
Париж. Имение пришлось продать. В довершение всех бед в январе 1881 г. умерла мать. Заботу
о детях взяли на себя родственники. 

Карл
Густав Эмиль большей частью был предоставлен сам себе и вместе со сверстниками
развлекался тем, что бил камнями окна, за что его на год исключили из школы.
Родственникам пришлось задуматься о его специальном образовании, которое не
потребовало бы больших денег. Выбор пал на военное училище в Хамина, основанное
Николаем I, хотя особой склонности к военной службе мальчик не испытывал. Тем
не менее Карл Густав Эмиль учился с увлечением, но из-за своенравного характера
его недолюбливало руководство училища. Ночной самовольный уход юного барона в
город буквально накануне выпуска переполнил чашу терпения начальства, и
незадачливый кадет был исключен из училища. Тщеславный и самоуверенный юноша,
расставаясь со своими однокащниками, пообещал, что он закончит образование в
привилегированном Николаевском кавалерийском училище и станет гвардейским
офицером. 
					








И
он сдержал слово: поступил в училище в 1887 г., затратив год на усовершенствование
своего русского языка у родственников, живших близ Харькова, образование в
Гельсингфорсском университете и поиски покровителей в Петербурге. Хотя
Маннергейм окончил Николаевское кавалерийское училище в 1889 г. среди лучших,
попасть в гвардейский полк, а значит служить при дворе и получать большое
жалованье, что было для бедного барона немаловажно, сразу не удалось. Сперва
пришлось два года тянуть армейскую лямку в Польше в 15-м Александрийском
драгунском полку. 

Отличная
служба, связи и покровители помогли Маннергейму в 1891 г. вернуться в
Петербург и попасть в лейб-гвардейский полк, шефом которого была царица
Александра Федоровна. Офицеры этого полка несли службу в покоях императрицы.
Финляндский барон с головой окунулся в светскую жизнь: новые знакомые среди
политиков, дипломатов, военных. Однако, чтобы поддерживать связи в высшем
обществе, нужны были большие деньги. Маннергейм наделал долгов. Блестящий
гвардейский офицер, он мог рассчитывать на выгодный брак. Женившись в 1892 г. на Анастасии
Александровне Араповой, богатой, но некрасивой и капризной дочери русского
генерала, Карл Густав Эмиль поправил свое финансовое положение: он не только
уплатил цолги, но и купил имение Аппринен в Латвии. Чepeз год у молодоженов
родилась дочь, которую в честь матери назвали Анастасией (умерла в 1978 г.), а в 1895 г. — София (умерла в 1963 г.). 

Брак
по расчету не был счастливым, а рождение мертвого сына еще больше осложнило
отношения между супругами. Анастасия Александровна в 1901 г. уехала в Хабаровск
сестрой милосердия, оставив детей на отца. Когда через год она вернулась,
семейная жизнь Маннергеймов не пошла на лад. Супруги решили расстаться.
Анастасия Александровна, взяв с собой дочерей, уехала за границу. После долгих
скитаний она вместе с младшей дочерью обосновалась наконец в Париже, а старшая
— перебралась в Англию, Официальный развод Маннергеймов состоялся лишь в 1919 г., когда печать
заинтересовалась личной жизнью кандидата на пост президента Финлянции. 

Карл
Густав Эмиль Маннергейм благодаря высокому росту и элегантной манере держаться
в седле участвовал во многих дворцовых торжественных церемониях. На фотографии
коронации Николая II в 1896 г.
в Москве он запечатлен верхом во главе торжественной процессии. 

Страсть
к лошадям — барон несколько раз успешно выступал на скачках — помогла
Маннергейму в следующем году стать высоким чиновником в управлении царскими
конюшнями и получить жалование полковника: он отбирал для покупки породистых
лошадей. Частые командировки за границу, новые знакомства расширили кругозор
30-летнего кавалериста, он стал проявлять интерес к политическим делам. Даже
германскому кайзеру Вильгельму II он был представлен из-за случая с лошадью. Во
время очередной поездки в Берлин, когда Маннергейм лично проверял отобранных
для царской конюшни лошадей, одна из них сильно повредила ему колено. Он был
вынужден два месяца лечиться в больнице. Вильгельм II, большой знаток и
ценитель породистых лошадей, заинтересовавшись инцидентом, перед отъездом
Маннергейма в Россию принял его в своем дворце. 

В
1903 г.,
продвигаясь по служебной лестнице, Маннергейм стал командиром образцового
эскадрона в кавалерийском офицерском училище. Эту почетную должность он получил
по рекомендации генерала А.А. Брусилова и Великого Князя Николая Николаевича. 

Когда
вспыхнула русско-японская война 1904 — 1905 гг., Маннергейм вызвался
отправиться добровольцем на фронт. Он хотел подкрепить свою дальнейшую карьеру
опытом боевого офицера. Братья и сестры, а также вернувшийся к тому времени в
Финляндию отец не одобрили его намерений. Если поступление молодого Маннергейма
на службу в русскую армию не вызвало особого возражения у его родственников и
знакомых — царю и раньше служили многие скандинавские дворяне, — то
добровольное желание воевать за царскую Россию следовало расценивать как полную
солидарность с политикой самодержавия в Финляндии. Карл Густав Эмиль понимал и
в какой-то степени разделял доводы родственников, но своему решению не изменил:
совестно было вести светскук жизнь, когда коллеги-офицеры проливали кровь на
войне. 

Так
петербургский лейб-гвардии ротмистр стал подполковником 52-ro драгунского
Нежинского полка. Он получил под свое командование два эскадрона и показал себя
храбрым и грамотным офицером. В начале 1905 г. Маннергейм проводил разведывательные
операции в окрестностях Мукдена, которые дали высшему командованию ценную
информацию о планах японцев, а их исполнителю — чин полковника. В конце войны
аналогичные операции он проводил в Монголии. 

Разведывательные
способности Маннергейма заметили в Петербурге, В 1906 г. Генеральный шгаб
предложил ему секретное задание: выяснить военно-политическое положение на
китайской территории, прилегавшей к границам России. Маннергейм, как подданный
Великого княжества Финляндии, как никто подходил для такой цели. Для маскировки
он должен был заниматься этнографическими и другими научными исследованиями.
Кроме того, финляндский исследовагель, путешествовавший под покровительством
царского правительства, был включен в экспедицию французского синолога,
профессора Сорбонны П. Пэллио. Готовясь к исполнению своей миссии, Маннергейм
ознакомился с результатами путешествий по Китаю других европейских
исследователей. Научная сторона экспедиции, возможность побывать в местах,
которые никогда раньше не посещали европейцы, так увлекли, что ни срок
путешествия — примерно два года, ни то, что отмечать свое 40-летие ему придется
в неведомых краях, не помешали ему принять предложение. 

11
августа 1906 г.
Маннергейм в сопровождении 40 казаков-добровольцев и проводников пересек в
районе Ошы российско-китайскую границу и вскоре отделился от французской
экспедиции. Полковник Маннергейм, по инструкции Генштаба, должен был уточнить,
насколько можно рассчитывать на поддержку местного населения в случае вторжения
русских войск во Внутреннюю Монголию. Он предпринял поездку к границам Индии,
исследовал положение в соседних с Внутренней Монголией китайских провинциях
Синьцзян и Шаньси, нанес визит жившему и изгнании на южной границе Гобийской
пустыни тибетскому далай-ламе, в котором царское правительство видело своего
союзника в возможном будущем столкновении с Китаем. Одновременно Маннергейм
проводил антропологические, этнографические, лингвистические и другие
исследования, усердно вел дневник, слал письма своим родным и знакомым, в
которых рассказывал о всевозможных приключениях в экзотической стране. Через
два года он, побывав на обратном пути в Японии, вернулся через Пекин и Харбин в
Петербург. По возвращений полковник написал секретный доклад для Генерального
штаба и опубликовал этнографическую статью в научном журнале, долго
редактировал свой дневник и письма. Они были опубликованы только в 1940 г. и переведены на
многие языки. 

Маннергейм
считал эти два года самыми интересными в своей жизни, любил рассказывать о
приключениях в Китае. В его «Воспоминаниях» глава «Верхом через
Азию» — одна из самых длинных и живо написанных. Его приключения
заинтересовали также Николая II. В октябре 1908 г. аудиенция
Маннергейма у царя вместо запланированных 20 длилась 80 минут и продолжалась бы
больше, если бы барон, как он пишет, не посмотрел на часы. 

Во
время аудиенции Маннергейм попросил царя дать под его команду полк. В 1909 г. он его получил. 13-й
Владимирский уланский полк разместился в маленьком городе Новоминске (ныне —
Минск-Гродзинск), в 44 км
восточнее Варшавы. Учитывая опыт русско-японской войны, Маннергейм заставил
лихих улан в учении отдавать предпочтение не шашке, а винтовке, действовать не
только верхом, но и в пешем порядке. Полковник сумел сломить недовольство
кавалерийских офицеров и доказать начальству целесообразность нововведений. В 1912 г. его назначали
командиром злитарного лейб-гвардии его величества уланского полка, размещенного
в Варшаве. Благодаря новому назначению Маннергейм получил очередное звание
генерал-майора и свободный доступ к царю, так как эта должность делала его
придворным. Непосредственно перед первой мировой войной последовало новое
повышение: генерал-майор Маннергейм был назначен командиром особой лейб-гвардии
его величества Варшавской кавалерийской бригады, в которую, кроме его полка, вошли
еще Гродненский гусарский полк и артиллерийская батарея. 

Почти
шесть лет до начала первой мировой войны Маннергейм, не порывая тесных
отношений с Финляндией, служил в Польше. Он легко нашел общий язык с польской
аристократией, которая не отличалась русофильством. Генерал увлекался верховой
ездой, стал членом элитарных охотничьих, спортивных и жокей-клубов. 

Перед
началом первой мировой войны бригада Маннергейма была переброшена на юг Польши
в район Люблина. Уже 15-17 августа 1914 г. она вела кровопролитные бои в
окрестностях Ополе с главными силами наступавших австро-венгерских войск,
Маннергейм применял тактику активной обороны, которая в дальнейшем была для
него характерна и приносила успех: послал третью часть своих войск в тыл
противника и тем самым заставил его остановить наступление и перейти к обороне.
Это была одна из немногих успешных операций русской армии в начале войны.
Маннергейм получил боевую награду — орден Святого Георгия на эфес шашки.
Впоследствии его бригада была вынуждена отступить, но ей удалось сохранить
порядок и избежать больших потерь. 

В
марте 1915 г.
командующий армией генерал Брусилов, бывший начальник Маннергейма с
петербургских времен, передал в его подчинение 12-ю кавалерийскую дивизию. В
1915 — 1916 гг. он в качестве командира дивизии — а по сути дела корпуса, так
как ему, как правило, были подчинены другие части численностью до 40 тыс.
человек — участвовал с переменным успехом во многих операциях. Войска под командованием
Маннергейма в 1916 г.
освободили Румынию от вторгшихся туда австро-венгерских войск. 

За
успешно проведенную операцию Маннергейм в начале 1917 г. получил отпуск и
провел его в Финляндии. Возвращаясь в свою дивизию через Петроград в дни
Февральской революции, барон едва не стал жертвой толпы. Генералу пришлось,
переодевшись в штатское платье, бежать через черный ход из гостиницы
«Европейская» и потом прятаться от патрулей, пока не удалось покинуть
Петроград и вернуться на службу в Румынию. Там его фактическое положение
командующего корпусом было оформлено юридически: он получил чин
генерал-лейтенанта. Его корпус участвовал в неудавшемся летнем наступлении.
Одной из причин поражения была продолжавшаяся деморализация русской армии из-за
усиления власти солдатских советов, а которых все большую роль играли
большевики. Когда комиссар армии, вопреки договоренности, отказался
санкционировать строгое наказание солдат, арестовавших офицера за промонархическое
высказывание, Маннергейм понял, что продолжать командовать корпусом
бессмысленно. В это время он как раз получил легкую травму ноги. Пользуясь
случаем, он поехал лечиться в Одессу. После безуспешных попыток побудить
находившихся в городе офицеров предпринять хоть что-нибудь против разложения
армии, генерал фактически самоустранился от командования войсками. 

9
сентября 1917 г.
Маннергейм был официально освобожден от обязанностей командира корпуса и
зачислен в резерв. 

После
того, как большевики захватили власть, Маннергейм решил вернуться на родину. 6
декабря 1917 г.
Финляндия была провозглашена самостоятельным государством, что было признано
главой советского правительства В.И. Лениным 31 декабря. Но вернуться туда в
середине декабря 1917 г.
и с финским паспортом было трудно — пришедшие к власти большевики требовали
брать разрешение на въезд в Смольном, но идти туда у генерала не было желания.
Маннергейму тайно все же удалось прибыть в Финляндию 8 декабря. Он еще надеялся
спасти царизм в России с помощью армии. Поэтому через неделю генерал вернулся в
Петроград, но убедившись, что сторонников свержения советской власти с помощью
армии мало, он в конце декабря 1917
г. окончательно уехал из России, в армии которой
прослужил 30 лет. 

Летом
1917 г.
Маннергейму исполнилось 50 лет, Самые трудные дни и ответственные задачи были
впереди. В книге «Воспоминания» Маннергейм писал, что гадалка в 1917 г. в Одессе почти точно
предсказала дальнейшие его взлеты и падения. 

В
«Воспоминаниях» он изложил причины, почему, на его взгляд, русская
армия потерпела поражение в японской и первой мировой войнах. Отметив многие
объективные причины — прежде всего отсталость промышленности, особенно
оборонной, — Маннергейм выдвинул и субъективные. По его мнению, в 1915 г. Николай II совершил
большую ошибку, когда снял с поста главнокомандующего Великого Князя Николая
Николаевича, умелого военачальника, имевшего большой авторитет в армии, и занял
это место сам. Царь был посредственной личностью с мягким характером и не имел
полководческих способностей. Маннергейм встречался с ним несколько раз и делал
выводы на основе собственных наблюдений. Кроме того, Николай II отдалился таким
образом от народа, от политического руководства, и неудачи армии народ стал
ассоциировать с царем и его режимом. 

Маннергейм
также охарактеризовал — частично на основе личных наблюдений — некоторых видных
генералон царской армии. Он высоко оценил генералов А.А. Брусилова и А.Г.
Корнилова, а также военного министра генерала В.А. Сухомлинова, а относительно
генералов А.М. Крылова и A.И. Деникина, с которыми имел дело, высказался весьма
критично. Например, когда Маннергейм в 1916 г. на основе разведданных доложил своему
соседу по фронту дивизионному командиру Деникину, что немцы направляют в бой
резервы, тот не внял этому предостережению и последствия оказались плачевными.
Маннергейм писал: «Русские самонадеянно недооценивают те факты, которые по
той или иной причине не вписываются в их планы». 

В
1916 г.
Маннергейм воевал вместе с Крыловым на румынском фронте. Маннергейму были
подчинены ряд русских и румынских частей. Крылов, занимавший левый фланг,
самовольно отступил, поставив Маннергейма в трудное положение. Как позже
выяснилось, свои действия он обосновал отсутствием доверия к румынской армии. Маннергейм
негодовал также по поводу того, что генерал А.Ф. Рагоза в присутствии
румынского офицера связи оскорбительно отозвался о румынах как солдатах.
Маннергейм возразил ему, сославшись на храбрость бригады румынского полковника
Стурдза. Когда он впоследствии узнал, что Стурдза со своей бригадой перешел к
австрийцам, он не удивился, так как сам мало рассчитывал на преданность румын,
но считал, что нельзя оскорблять союзников даже тогда, когда ты невысокого
мнения о них.