МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И КУЛЬТУРЫ КЫРГЫЗСКОЙ РЕСПУБЛИКИ.
                     ОШСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
               ФАКУЛЬТЕТ ИНТЕГРАЦИИ МЕЖДУНАРОДНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
                По предмету: «Теория международных отношений»
           Тема: «Международная безопасность и глобальные угрозы»
					







Выполнил: студ. гр. 3-РК., Акматов Токтобек.
Руководитель: к.ф.н., доц., Нурдинова Канышай.
                                г. Ош-2003 г.
План:
Введение__________________________________________________стр.1
1. Понятие безопасности и основные полходы к ее
изучению_________________________________________________стр.2
2. Изменение среды безопасности и новые глобальные
угрозы___________________________________________________стр.9
   1) Глобальные экологические
проблемы________________________________________________стр.14
   2) Ядерная угроза_______________________________________стр.17
   3) Терроризм- как глобальная угроза мира__________________стр.22
3. Новые концепции безопасности__________________________стр.24
  1) Концепция кооперативной безопасности________________стр.24
  2) Концепция человеческой безопасности_________________стр.26
  3) Теория демократического мира________________________стр.27
Заключение_____________________________________________стр.30
Список использованных литератур_________________________стр.31
Введение
Проблема безопасности – одна из центральных  в теории и практике
международников и государственных деятелей. С  нею так или иначе связан
любой вопрос международной политики. Племена народности, этнические группы,
полисы, империи и государства на протяжении всей истории человечества не
переставали враждовать друг с другом. Поэтому политики и мыслители издавна
задумывались над тем, как избежать угроз нападения со стороны соседей,
какими должны быть средства противостояния. Создавались все новые системы
вооружений, разрабатывались самые разные стратегии. Одна из главных
особенностей международных отношений –анархичность международной среды. Она
даже с оговорками (пусть иногда очень серьезными) признаётся всеми
исследователями и связана с нерешенностью проблемы безопасности. Пока
существуют государства, безопасность не будет тотальной  или абсолютной, а
останется относительной  и всегда будет зависеть от политической воли
«государей». Конечно, отношения не сводятся к межгосударственным
взаимодействиям, а международная политика – к внешне политической
деятельности государства. Однако было бы ошибкой недооценивать ту роль,
которую государства продолжают играть в оценке вызовов и возможностей
внешнего мира, в адаптации нации к международному окружению, в сохранении
её идентичности, защите ценностей, иначе говоря, в национальной
безопасности в широком смысле этого термина. Это особенно актуально в
современных условиях глобализирующего мира, когда «экономизация,
информатизация  и демократизация международных отношений создают
беспрецедентные возможности для развития, но одновременно делают всю
систему более уязвимой для терроризма, применения оружия массового
поражения, возможно, информационного оружия» (Стратегия для России 2.13.).
Что такое международная безопасность, в чем состоят достоинства и
недостатки основных теоретических парадигм в ее понимании? Какое влияние
оказывает на международную безопасность глобализация мирового развития?
Наконец, чем отличаются современные концепции международной безопасности
от традиционных? Эти вопросы рассматриваются в настоящей главе.
1.Понятие безопасности и основные
теоретические подходы к ее изучению
Понятие «безопасность» тесно связано с категорией «национальные интересы».
Более того, первое является производным от второй. Национальная
безопасность призвана прежде всего обеспечить гарантии неуязвимости
основных, жизненно важных интересов-национального суверенитета,
территориальной целостности государсва-нации, защиты его населения,- т.е.
таких интересов, ради достижения которых оно скорее согласится воевать, чем
пойдёт на компромисс. Иначе говоря , национальная безопасность-это
стратегия ,направленная на обеспечение жизненно важных интересов
государства-нации. Таков классический, реалистический подход к проблеме.
   Напомним, что с точки зрения теории политического реализма международные
отношения существуют, говоря словами Р. Арона, «в тени войны». В отсутствии
высшей руководящей инстанции, единого управления действиями государства в
достижении и защите своих интересов могут рассчитывать только на
собственные силы. Неореализм, как уже говорилось, у идет в этом отношении
несколько дальше и вводит понятие «зрелой анархии», в соответствии с
которым международные институты, а также вырабатываемые ими нормы и правила
поведения смягчают последствия столкновения государственных интересов и
отчасти выводят международные отношения из «тени войны». Неореалисты
утверждают, что национальные интересы и национальная безопасность самым
непосредственным образом Связаны со структурой международной системы.
Однако главным средством достижения и защиты национальной безопасности и в
реализме, и в неореализме признается сила (прежде всего в ее военно-
политическом измерении), а главным инструментом, гарантирующим
международную безопасность- баланс сил.
  Еще одна существенная особенность реалисткого понимания безопасности
состоит в том, что оно носит прежде всего охранительный характер;
безопасность рассматривается как не угрожаемое состояние. Такое понимание
безопасности оставляет в тени, порой недооценивает, а в некоторых случаях и
вообще игнорирует ее значение как совокупности мер для обеспечения не
угрожаемого состояния. Как показывает Н.А. Косолапов, недооценка такого
аспекта безопасности, как конкурентные способности государства-нации в
борьбе за выживание и развитие т.е. недооценка «жизнеобеспечивающего»
аспекта безопасности, может привести к самым серьезным впоследствиям. СССР
уделял преимущественное внимание  развитию своего военного потенциала и
внутренних спецслужб, и все же он рухнул не от того,  от чего усиленно себя
охранял: не от нападения внешнего врага и от происков внутреннего, а от
острого дефицита жизнеспособности системы (Косолапов. 1992.).
   С позиций политического реализма главное действующее лицо национальной и
международной безопасности  – государство. Именно оно является основным
звеном, причиной и следствием, основным виновником (источником угроз) и
надеждой в соотношении угроза – безопасность.
   Холодная война (и в этом ее сходство с любой войной) способствовала
расширению роли государства, усилению его значения и власти его
бюрократического аппарата. Реалистская концепция лежала в основе построения
структур безопасности в противоборстве между Востоком и Западом. Это
проявлялось не только в постоянном наращивании и качественном
совершенствовании военной силы, но и в особом внимании к стратегии ядерного
сдерживания.
     Вышесказанное не следует понимать как признание абсолютного
доминирования реалисткой парадигмы в понимании безопасности периода
холодной войны. За пределами стратегических исследований, изучающих
отношения Восток- Запад, реалисткие подходы уже тогда не считались
полностью адекватными. Предпочтение отдавалось более широкому пониманию
безопасности. Опасность возникновения ядерной войны, рост
взаимозависимости, навязывающий ограничения в применении военной силы, а
также этические проблемы, связанные с ситуацией гарантированного взаимного
уничтожения, все эти проблемы дает толчок к разработке альтернативных
представлений. Такие представления, особенно к концу холодной войны,
получают все более широкое распространение. Важное место в новых
представлениях о безопасности занимают понятия неделимости и взаимной
безопасности: безопасность рассматривается как единое целое. Снижение
уровня безопасности одной стороны с этой точки зрения неминуемо вызывает
снижение уровня безопасности другой.
    Продолжает существовать и разрабатываться понимание безопасности на
основе либерально-идеалистической парадигмы. Напомним, что одной из
центральных в этой парадигме является идея о международном сотрудничестве,
основанном на универсальных ценностях и общечеловеческих интересах. С этих
позиций угрозу безопасности представляют те участники международных
отношений, которые отказываются от сотрудничества, нарушают общепринятые
моральные и правовые нормы. Центральные понятия в либерально-
идеалистической парадигме – всеобщее разоружение и коллективная
безопасность, главным объектом которой являются указанные универсали, а
также неотъемлемые права личности. Коллективная безопасность – единственный
путь для преодоления дилеммы безопасности, который проходит через создание
и укрепление международных институтов ( и прежде всего через укрепление и
дальнейшее развитие системы ООН), дальнейшее совершенствование
международного права, соблюдение общепринятых норм нравственности (см.,
например: Clark end Sohn.1962).
    При этом понятие «коллективная безопасность»,  получившее политический
статус еще во времена Лити Наций, начиная с 1970-х гг. не только привлекает
внимание исследователей, но и имеет широкое хождение в политических кругах,
занятых разработкой и осуществлением стратегией международной безопасности
как в обеих сверхдержавах, так и в авторитетных межправительственных (ООН,
СБСЕ, НАТО, ОВД и др.), а также неправительственных (например, СИПРИ)
организациях, в кругах «профессионалов безопасности «, как их называет
французский исследователь Д. Биго.
    В эти же годы рождаются и иные, близкие указанному понятия
безопасности. Например, понятие «общей безопасности» (common security) как
противоположности стратегии сдерживания. «Общая безопасность» подразумевает
долгосрочные государственные обязательства, учитывающие опасения
относительно своей безопасности со стороны других государств, а также
совместную работу по разным направлениям для максимального увеличения
степени взаимозависимости между государствами. Другое понятие – это понятие
«общей и коллективной обороны». Под ним подразумевается совместная защита
членов сообщества безопасности (например, НАТО и ОВД) от внешней агрессии.
    Наконец, в 1970-е гг. появляются и понятия «всеобъемлющей безопасности»
(comprehensive security) или «всеобщей безопасности» (overall security),
которые рассматриваются как альтернатива национальной безопасности и как
средство придания новой и более широкой основы сотрудничеству в условиях
стабилизации международной систему. Всеобъемлющая и/или всеобщая
безопасность – явления многомерные: они сосредотачиваются не только на
политических и дипломатических спорах ( которые зачастую приводят к
конфликту ), но и на таких факторах, как слаборазвитая экономика, торговые
противоречия, неконтролируемые перемещения населения, состояния экологии,
наркобизнес, терроризм и права человека.
    Однако главным и наиболее операционным в этом комплексе остается
понятие коллективной безопасности. Под нею понимается ситуация, в которой
все члены определенного сообщества безопасности отказываются от применения
силы в отношениях друг с другом и соглашаются оказывать помощь любому
государству-участнику, который подвергся нападению со стороны иного
государства данного сообщества. Основное направление теоретических поисков
и политических усилий, направленных на преодоление тупиковой ситуации,
которая сложилась в результате гонки вооружений (наиболее
концентрированного выражения холодной войны), было направлено на создание
системы всеобъемлющей коллективной безопасности под эгидой ООН. Дальнейшие
исследования показали, что создание такой системы сопряженно с серьезными
трудностями. Они связаны с тем, что всеобъемлющая коллективная безопасность
должна отвечать ряду трудновыполнимых условий, среди которых, резюмируя
исследования данной проблемы, можно выделить пять групп: моральные,
юридические, институционные, системные и ситуационные.
    Итак, в первую группу входят моральные условия. Они касаются принципов
неприменения силы в возникающих между странами конфликтов и неделимости
мира как состояния межгосударственных отношений, а также беспристрастности
«третьей стороны» ( в качестве которой может выступать отдельное
государство, их, группа, или международная организация) при решении спорных
вопросов.
    Во вторую группу включены укрепление и совершенствование деятельности
ООН как всемирной организации безопасности, ее институтов, а также
вооруженных сил (в достаточном количестве и хорошо экипированных),
способных эффективно решать вопросы, связанные с наказанием агрессора или с
разрешением кризисных ситуаций путем проведения миротворческих операций.
    Третья группа объединяет юридические условия. Речь идет о реальных
полномочиях Генеральной Ассамблеи и Совета Безопасности ООН; о выполнении
всеми государствами норм и принципов ООН; об эффективности деятельности
Международного суда; наконец, о неуклонном соблюдении всеми членами
сообщества безопасности норм и устава ООН.
    Условия четвертой группы касаются необходимости иметь благоприятную
среду. Благоприятная международная среда подразумевает преодоление
биполярности; разоружение сверхдержав, по меньшей мере частичное, но вместе
с тем реальное; развитие связей экономической взаимозависимости ; учет
интересов негосударственных участников международных отношений. Условия
должны гарантировать стабильность международной системы. Стабильность же
предполагает, во-первых, наличие системы основополагающих универсальных
ценностей, разделяемых всеми членами сообщества безопасности; во-вторых,
консенсус по поводу правил поведения в рамках данного сообщества; в-
третьих,      умеренность политики любого государства   по отношению к
другим.   А.Д.Богатуров  рассматривает  соотношение  стабильности  и
безопасности  следующим  образом: «Если  безопасность подразумевает искомое
состояние государства  или системы, то стабильность-тип смены их реальных
состояний , которые могут характеризоваться  большей или меньшей
безопасностью. Или по-другому: безопасность воплощает отсутствие угроз для
выживания, а стабильность – способность компенсировать такие угрозы в
случае их возникновения за счет внутренних адаптационных возможностей
системы. Наконец, третий вариант: стабильность – это равномерно
отклоняющийся тип движения, средней линией которого можно считать
отсутствие угрозы выживанию системы, с которым и отождествляется
безопасность» (Богатуров. 1997).
    Наконец, пятая группа условий, необходимых для организации
всеобъемлющей системы коллективной безопасности, может быть названа
ситуационной. В нее входят, прежде всего разработка общепринятого
определения агрессора; готовность всех членов сообщества безопасности идти
на риск и жертвы ради общих интересов; наличие силы, превосходящей силу
любого потенциального агрессора (Aron. 1984).
    Таким образом, речь идет о необходимости решения достаточно сложных
вопросов международного взаимодействия. Наиболее трудно выполнимыми
являются условия четвертой и пятой групп. Но и остальные группы условий
содержат в себе целый комплекс сложных проблем. Дальнейшее развитие
международных событий показало, что даже условия второй группы
труднодостижимы, хотя, казалось бы, легче всего будет добиться согласия
всех государств именно в вопросах суверенитета и полномочий ООН.
    Не менее серьезной оказалась и концептуальная проблема создания
всеобъемлющей системы коллективной безопасности. Такая система призвана
стать противоядием от основной тенденции всякого союза, на которую указал
еще Фукидд, — от втягивания в конфликтный цикл. Однако, в сущности,
коллективная безопасность представляет собой не что иное, как одну из форм
союза. Отсюда вытекает проблема, свойственная каждому союзу, — проблема
прочности взаимных обязательств, взятых на себя его членами. Коллективная
безопасность достижима при частичном разоружении государств, однако
последние согласны на такое разоружение, только имея гарантию эффективности
коллективной безопасности. Этот порочный круг захватывает и соотношение
коллективной безопасности и стабильности системы: эффективность
коллективной безопасности зависит от степени всеобъемлющей стабильности,
однако сама стабильность является функцией эффективности безопасности.
    Сказанное не означает, что создание всеобъемлющей системы коллективной
безопасности принципиально невозможно. Тем более, что отказ от движения по
этому пути не несет в себе ничего перспективного. В данном случае применима
формула «движение все, конечная цель ничто». Ведь достижение даже
частичных, небольших результатов, направленных на построение «безопасности
для всех», улучшает ситуацию в международных отношениях. Но следует
заметить, что данная концепция страдала и другими недостатками. Назовем
только два из них, имеющих принципиальное значение в современных условиях.
Во- первых основное внимание в описываемой концепции сосредоточен на
военных аспектах безопасности в ущерб всем остальным аспектам, которые
остаются как бы в тени. Это, конечно, можно объяснить ядерным
противостоянием и оиасноитью всеобщего конфликта, которые угрожали гибелью
всей человеческой цивилизации (или, по меньшей мере, нанесением ей
невосполнимого ущерба). Однако недооценка экономической, экологической,
информационной, технологической и других составляющих сказалась в
дальнейшем на жизнеспособности всей концепции в целом. Второй недостаток
связан с недооценкой роли транснациональных акторов, ибо в своей основе
концепция всеобъемлющей системы коллективной безопасности строится на
принципах государственно- центричного подхода.
    Хотя, как уже говорилось, первостепенная ответственность в создании
условий безопасности лежит на государстве, возникающие угрозы все более и
более детерминируется струк4турнными принуждениями транснационального
характера. Поэтому проблематика безопасности все очевиднее врастает в
контекст усиливающейся взаимосвязи между государственной и
транснациональной сферами (см. об этом: Senarclens.1998).
    Указанные недостатки быпи подмечены теоретиками взаимозависимости Дж.
Най и Р. Кохэн писали в 1989 г.: «Баланс между силовыми теориями и
национальной безопасностью плохо приспособлен к анализу проблем
экономической и экологической взаимозависимостей. Безопасность в
традиционной трактовке, вероятно, не является принципиальным вопросом, с
которым сталкиваются правительства» (Keohane and Nye. 1989).
    Исследуя проблемы безопасности, Кохэн и Най пришли к выводу о том, что
разницу между традиционной политикой международной безопасности и политикой
экономической и экологической взаимозависимости нельзя отождествлять с
разницей между играми с «нулевой суммой» (в которых одна сторона получает
столько, сколько теряет другая) и играми с «ненулевой суммой» (в которых
обе стороны могут либо выиграть,  либо проиграть). Военная
взаимозависимость может и не быть игрой с «нулевой суммой». Военные союзы
активно ищут взаимозависимости для обеспечивания большей безопасности для
всех. Баланс сил тоже необязательно должен быть игрой с «нулевой суммой».
Если одна сторона хочет нарушить статус-кво, то ее выгода достигается за
счет потерь другой стороны. Но если большинство участников (или все) хотят
удержать статус- кво, они могут вместе выиграть, сохраняя баланс сил между
собой. Политическая и экономическая взаимозависимости, наоборот,
предполагают конкуренцию даже в случае, если от сотрудничества ожидают
большой выгоды. Существует определенная последовательность( так же как и в
выделенных различиях) в традиционной политике военной безопасности и
политике экономической и экологической взаимозависимости. Не следует
определять взаимозависимость только терминами, взятыми из ситуации равно
сбалансированной взаимной зависимости. В этом необходимо проявлять
осторожность. Существует асимметрия в зависимости: менее зависимые акторы
могут часто использовать взаимозависимые отношения как источник силыпри
решении спорного вопроса и возможность повлиять на другие решения.
      Есть мнение о полной симметрии. Другой крайностью является положение
о полной зависимости (иногда маскируемое определением ситуации как
взаимозависимой), но это тоже редкость. Большинство ситуаций оказываются
между этими двумя крайностями. Эта середина- место, где находится сердце
политического управления процессом взаимозависимости и, соответственно,
международной безопасностью.
    Вместе с тем Кохэн и Най сосредоточивают огромное внимание на силовых
факторах межгосударственных отношений. Они подчеркивают, что для разрешения
различных вопросов могут понадобиться различные силовые ресурсы. А
структуру международной системы они трактуют как распределение властных
ресурсов между государствами, т.е. точно так же, как и неореалисты.
    Косвенно это свидетельствует о том, что реалисткое понимание и
реалисткие подходы к проблеме безопасности в большой мере, чем другие,
соответствовали международному контексту холодной войны.
    Реалисткое понимание заслуживает, конечно, критического отношения,
особенно в наши дни, когда его недостатки более очевидны, нежели в эпоху
холодной войны. Однако было бы ошибкой отрицать его положительное значение
для понимания не только прошлого, но и современного периода международных
отношений.
        В период холодной войны практически всех парадигм  и  направлений  в
международно-политической  науке  исходили  из  понимания  безопасности  как
способности государств к защите от внешних угроз. Главное  внимание  ученых,
аналитиков  и  экспертов,  занимающихся  проблемами  безопасности,  было  бы
приковано к изучению угроз,  исследованию  вопросов  применения  и  контроля
военной силы (см.:Keohane and Nye.  1989).  Состояние  мира  рассматривалось
прежде всего как продукт  безопасности  и  стабильности  во  взаимодействиях
между государствами, а безопасность-  как  объект  переговоров  и  контроля,
направленного на достижение качественного и количественного равновесия  сил.
Важное  место  уделялось  совершенствованию  и  созданию  новых  технических
средств     контроля     проверки     (спутники     военного     наблюдения,
сверхчувствительные сейсмографы, многообразные инспекции…) и  мерам  доверия
и  безопасности,  которые  разрабатывались  в  рамках  ООН,  ОБСЕ  и  других
межправительственных организаций.
       Сегодня   само   существование   государств   означает    продолжение
существования  и  междгосударственных  отношений,  в  том  числе  и   в   их
традиционном,  военно-стратегическом,  аспекте.  Сохраняют   свое   значение
традиционные стратегические  факторы  и  подходы.  Глоболизация  существенно
снизила  их  удельный  вес  в  общей  структуре  проблем  безопасности,  они
претерпивают серьезные качественные измениния. Однако полностью отрицать  их
роль пока нельзя. Как показывают эксперты  СВОП,  «старые  парметры  мощи  и
влияния   работают   на   остающей   переферии   новой    постиндустриальной
цивилизации. Сохраняют свое значение и в  «центре»  этой  цивилизации  –  во
многом из-за  инерционности  мышления  и  институтов,  оствшихся  от  старой
системы. Их весьма часто  поддерживают  полуискуссвенно.  Ослабление  России
создает соблазм использовать эту слабость  с  поиощью  традиционных  методов
экспансии и тем самоым потпитывают геостратегическое  мышление.  Рассширение
НАТО было не  мыслемо,  если  бы  Россия  развивалась  хоть  сколько  нибудь
динамично» (стратегия для России. 2000. 5. 2)
     В наши дни еще рано списывать в архив известные и проверенные  временем
идеи  стратегических  исследований,   касающиеся   безопасности.   Например,
известный неореалист С.Уолт выступил в конце 1980 – х гг. с теорией  баланса
угроз, которая,по мысли автора, должна была бы дополнит широко известную(  и
котегорично отвергаемую сегодня представителями либерално –  идеалистической
парадигмы) теорию баланса сил. По причинам, о которых будет  сказанно  ниже,
теория баланса угроз не имела широкого резонанса  в  заподной  литературе  и
была мало известна у нас в  стране.  Поэтому  ее  стоит  рассматореть  более
подробно.
     Как уже было отимеченно, теория баланса угроз  была  призвана  развить,
усовершенствовать и дополнить теорию баланса сил. Последняя,  как  известна,
показываето, каким будет поведение государств в том случае, когда  одно  или
коалиция нескольких из них достигнут мощи, значителшьно  превосходящий  мощи
остальных. Дисбаланс сил появляется, если в  системе  одно  государство  или
коалиция  обладает  значительно  большей   силы,   чем   другое   сильнейшее
государство  или  коалиция  этой  системы.  В  ответ  на  подобную  ситуацию
остальные государства системы  начинают  наращивать  свою  собственную  силу
и/или  заключают  друг  с  другом  союз,  направленный  против  усилившегося
государства (коалиции), т.е. стремятся уровновесить  возросшую  силу  одного
совокупной силой коалиции. Другими словами, они реагируют  прежде  всего  на
силы  (которая  включает  военные   экономические   возможности,   природные
ресурсы,  населения).  В  отличае  от  этого  теория  баланса  угроз,   т.е.
ситуации, когда одно государство или коалиция становятся особенно  опасными.
Например, тория баланса угроз помогает  объяснить,  почему  шгосударство  на
срелднем востоке формируют союзы прежде всего для  того,  чтобы  провостоять
угрозам своих соседий, а не в ответ на изменения глобального баланса сил.  А
поступают они подобным образ потому,  что  их  соседи  представляются  более
опсными, чем любая сверх держава, хотя бы силу географической близости  (там
же).  Наконец,  теория   баланса   угроз   может   также   объяснить   выбор
потенциальных   союзников   государства   в   той   ситуации,   когда    они
приблизительно равны по силе. В этом случае  государство  заключает  союз  с
наименее, в его представлении, опасной стороной.
     С позиции  теории  баланса  угроз  одно  из  государств  (или  коалиции
государств)  угрожает  другим  случае  его  географической   близости,   его
наступательной способности агрессивности  его  намерений.  При  этом  важное
значение  играет  не  столко  декларации  и  даже  не   реальные   намерения
государств или их союзов, воспринимаемые другими государствами  или  союзами
как угрожающие их интересами, сколько  восприятия  их  действий  в  качестве
таковых.
           С.Уолт доказывает свою теорию на примере СССР. Во-первых, СССР
воспринимался как значительная угроза большинством граничащих с ним стран
потому, что он являлся самой большой и могущественной страной на
евразийском континенте. Во-вторых, советская военная доктрина делала акцент
на преимуществе и ценности наступления, что отчасти объяснялось невыгодным
географическим положением СССР. Наконец, известные попытки Сталина и
Хрущева запугать Запад воспринимались последним как осознанная
агрессивность намерений, несущая в себе угрозу. Результатом стала
сплоченная стратегия Запада, направленная на изоляцию и сдерживание СССР со
всеми известными последствиями.
    Оставим в стороне некоторую односторонность в интерпретации С.Уолтом
политики СССР и Запада. Попробуем использовать его теорию применительно к
ситуации расширения НАТО на восток, т.е. его географического приближения к
границам Российской Федерации. Трудно отрицать (особенно с учетом натовской
операции в Косово), что складывающаяся ситуация полностью подпадает под
характеристику нарушения баланса угроз. Налицо не только географическая
близость, но и наступательная способность Североатлантического союза. Что
касается агрессивности его намерений, то каковы бы ни были мотивы
расширения, их трудно воспринимать как миролюбивые по отношению к России,
особенно с учетом новой стратегии НАТО, принятой на юбилейном саммите
членов этой организации в апрле 1999 г. в Вашингтоне. Согласно этой
стратегии, Североатлантический союз наделяет себя правом на «гуманитарное
вмешательство» за пределами зоны своей ответственности и без санкции ООН.
Если же к трем аспектам складывающегося дисбаланса угроз добавить уже
существующий после развала СССР дисбаланс сил, то трудно отрицать
обоснованность тревог российского политического класса по поводу расширения
НАТО и то, что новая доктрина этой организации, «весьма вероятно, станет
дестабилизирующим фактором международных отношений (будет провоцировать
интенсификацию гонки вооружений во многих регионах)» (Стратегия для России.
2000. 2. 1. 2).
    Конечно, испльзование идей и положений реалистской парадигмы должно
отражать изменившиеся реалии. Идеи и положения реализма должны быть
тщательно проинвентаризированны и обновлены с учетом новых процессов и
явлений в сфере международных отношений. Но это не означает, что могут быть
отброшены идеи и положения, наработанные в рамках либеральной парадигмы,
например, идеи концепции коллективной безопасности или взаимозависимости,
которые также требуют непредвзятого анализа и использования с учетом
особенностей современного этапа международных отношений. Иными словами,
необходим комплексный подход к анализу проблем международной безопасности.
В отечественной науке подобный подход в анализу проблем международной
безоасности. В отечественной науке подобный подход, разрабатывавшийся в
работах А.Г.Арбатова, А.Д. Воскресенского, С.А.Караганова, А.В. Кортунова,
М.И. Салмина, Т.А. Шаклеиновой и др., способствовал получению не только
интересных теоритически, но и политически значимых результатов (см.,
например: Внешняя политика и безопасность России. 1999; Стратегия для
России. 2000). Естественно, отечественные ученые-международники, так же как
и их зарубежные коллеги, обращают все более пристальное внимание и на
вопросы, связанные с возникновением новых вызовов международной
безопасности.
2. Изменение среды безопасности и новые глобальные угрозы
В условиях распада жесткой биполярной структуры, определявщей степень и
характер участия акторов не только в «высокой» (касающейся вопросов
безопасности, войны и мира), но и «низкой» политике (охватывающей вопросы
культурных обменов, научных и профессиональных контактов…), вторжение новых
действующих лиц в обе и эти сферы приобрело поистине обвальный характер1.
Это касается традиционных международных акторов- государств и
межгосударственных институтов, и в еще большей мере новых участников,
таких, как субнациональные структуры, транснациональные корпорации,
неправительственные организации, различного рода ассоциации, устойчивые
группы (вплоть до мафиозных структур) и выдающиеся личности. Но пожалуй,
еще более впечатляющими являются те изменения, которые вносит сегодня в
характер и состояние международных отношений участие в них различного рода
временных объединений и «неорганизованных» частных лиц. Как уже было
показано в главе 8, такое
участие становится источником абсолютной случайности в сфере международных
отношений и влечет за собой переход от ситуации риска, свойственной периоду
«холодной войны», к ситуации сомнения и связанному с ней парадоксу участия
(Allan. 1994. P. 65).
        Процессы взаимозависимости стирают грань между внутренними и
внешними, между государственными и общественными интересами. Внутренняя и
внешняя политика становятся тесно связанными. Соответственно происходят
изменения и в сфере безопасности. Как подчеркивается в Хартии Европейской
безопасности, принятой в Стамбуле в ноябре 1999г., «стало все более
очевидным, что угрозы нашей безопасности могут быть следствием конфликтов
как между государствами, так и внутри государства» (Хартия Европейской
безопасности. 1999). Учитывать национальные интересы становится все
труднее. Традиционные максимы международной политики, которые используются
государствами в их национальных интересах или те, с помощью которых они
пытаются увеличить свою силу, становятся сомнительными.
       С другой стороны, свою неприспособле6нность к новым реалиям
обнаружили фактически все международные институты безопасности- ООН, ОБСЕ,
НАТО последняя была создана в целях противостояния СССР, и с его распадом
утратила противника, а следовательно, и первоначальный основной смысл
своего существования).
        Относительно ООН следует сказать следующее. Дело не в том, что она
была создана с целью предотвращения новой мировой войны и внезапного
нападения одного государства или группы государств на другое, а сегодня
столкнулась с ситуацией, в которой «в настоящий момент нет опасности
мировой войны или даже большой войны между государствами» (Ротфельд. 1997.
С. 38). Дело так же не в
1.Речь идет как о появлении на политической карте мира (после распада СССР
и Югославии, раздела Чехословакии, а также в результате обретения
независимости Науру, Тонга и Кирибати) «национальных» акторов т.е.новых
независимых наций-государств, так и об интенсификации международных
контактов и об усилении роли в мировой политике субнациональных (провинций,
штатов, республик, земель и других субъектов федеративных государств),
транснациональных (предприятий и фирм, банков и корпораций, организованных
групп и т.п.), наднациональных (ЕС, НАФТА, МЕРКОСУР) и межнациональных
(НАТО) акторов.
том, что право вето стало главным препятствием для принятия решений,
которые способны быстро и эффективно помочь выйти из кризисной ситуации или
предотвратить угрозы нетрадиционного характера (см. там же). Обоснованность
этих двух момент вызывает определенные сомнения. В первом случае сомнения
вызваны, например, принятием Конгрессом США решения о развертывании новой
системы ПРО (в отсутствие угрозы войны это выглядит совершенно
бессмысленным). А во втором сомнения возникают относительно того, что
решение о военной операции в Косово ( принятое без мандата ООН именно с
целью избежать вето со стороны РФ и Китая) позволило радикально улучшить
ситуацию в Косово (см., например: Ramses 2000. P. 347).
        Право вето, действительно далеко не идеальный инструмент для
выработки и принятия согласованных решений. Но до тех пор пока в системе
ООН не удастся выработать более совершенного механизма сдержек и
противовесов, именно право вето выполняет эту роль в условиях, когда
большинство в составе постоянных членов СБ принадлежит Западным странам и
именно у них есть возможность оказывать давление на страны, избираемые в
него лишь на двухлетний срок1. Возможно, что как раз использование данного
инструмента будет стимулировать интенсивные поиски легитимных путей
разрешения Косовской проблемы.
        Несоответствие ООН новым требованиям в области безопасности связано
с другим обстоятельством, а именно противоречием между провозглашаемыми в
Уставе ООН правом наций на самоуправление и ценностью неотъемлемых прав
человека, с одной стороны, и незыблемостью принципа государственного
суверенитета, сохранения целостности государств и нерушимости
государственных границ- с другой. То же можно сказать и о «Хельсинском
декалоге». Провозглашенные в нем принципы суверенитета, нерушимости границ,
территориальной целостности государств и невмешательство во внутренние дела
вступают в конфликт с такими принципами, также отраженными в декалоге, как
уважение прав человека и основных свобод, равноправие и прав народов на
самоопределение. Что же касается НАТО, то, во-первых, несмотря на
проведенные реформы, создание и начало осуществления новых программ (ПРМ,
ССАС и т.п.) и стремительное расширение на восток, Альянс продолжает
испытывать проблемы, связанные со все еще не найденной новой
самоидентификацией. Во- вторых, окончание холодной войны и исчезновение
советской угрозы вывели на первый план различие интересов США и их
европейских союзников и обострили проблемы доверия между ними. Кроме того,
судьба и жизненный опыт нового поколения американской и европейской элиты,
сменяющего у власти старое поколение, уже не связаны с прежней преданностью
идеям Атлантического сообщества. Усиление Европейского союза усложняет
связи с Соединенными Штатами. Отмечая эти обстоятельства, С, Уолт не
исключает того, что «со временем американцы, возможно, будут рассматривать
такую Европейскую супердержаву,  как своего главного глобального соперника»
(Walt. 1998/99). Подчеркивая, что альянсы, рожденные в дни войны, редко
переживают разгром врага и что в этом смысле НАТО уже является аномалией,
Уолт заключает: «Вместо бессмысленной раздачи гарантий в каждой
потенциальной «горячей точке», вместо того, чтобы основывать нашу внешнюю
политику на презумпции постоянного      партнерства, для
_____________________
  1 В данной связи ситуацию не решит и механическое расширение состава СБ
за счет Германии и Японии: при отмене права вето западные страны просто
получат большие (а фактически ничем неограниченные) возможности проводить
через СБ ООН любое нужное им решение и игнорировать мнение других стран-
членов.
Соединенных Штатов и Европы пришло время медленного и постепенного процесса
разъединения. Этот процесс неизбежен, и мудрость управления государством
заключается в умении предвидеть и использовать ход истории, а не
ввязываться в бесполезные попытки его остановить» (там же. Р10). Подобные
мысли возникают и в Европе. Вот что пишет французский исследователь А.Жокс:
«Американский антиэтатизм и европейский антиимпериализм объединялись против
СССР, но евро-американский союз оказался почти лишенным общих политических
принципов после падения Советского Союза. Европейские страны полностью
поглощены созданием чего-то вроде супергосударства, ЕС, который для
американцев имел смысл только в антисоветской борьбе» (Joxe. 1997.P.335).
     Возможно, данные выводы слишком  категоричны.  Вместе  с  тем  вряд  ли
можно отрицать, что в них обозначены  действительные  проблемы,  с  которыми
сегодня сталкиваются сегодня Атлантический альянс. Кроме того,  несмотря  на
постоянные утверждения о том, что НАТО  не  только  и  не  столько  военная,
сколько политическая организация, целью которой  является  предупреждение  и
разрешение кризисов, остается фактом то, что  она  слабо  приспособлена  для
участия в спасательных и гуманитарных операциях в случае стихийных  бедствий
и природных катостроф и не проявляет заинтересованности в таком участии.
       Между тем большая часть современных вызовов и угроз международной
безопасности требует для своего решения новых, прежде всего не военных
подходов1. Это относится не только к решению экономических проблем и
проблемы деградации окружающей среды, но и совместному поиску правового
разрешения противоречия между стремлением к самоуправлению и групповой
самоидентификации и сохранением целостности государств, между ростом
сепаратизма и нерушимостью границ, между стремлением субнациональных групп
и регионов к суверенитету и суверенитетом нации-государства, частью
которого они являются. В этом отношении нельзя не согласится с выводом о
том, что «война создает больше проблем, чем она может решить. Спорный
триумф НАТО в Косово создает больше проблем, чем решает их» (см. об этом:
Цыганков. 2000).
          Сегодня  основные  вызовы  безопасности  связанны   с   глобальным
кризисом систем общественной и  политической  организации  и  идеологических
устоев.  Обобщая  выводы,  касающиеся  данной  проблемы  и  содержащиеся   в
отечественной  и  зарубежной  литературе,  можно  выделить   четыре   группы
вызовов.
          Вызовы, относящиеся к первой группе,  касаются  меняющегося  место
государства  в  составе  акторов  международных  отношений.  Особую  тревогу
вызывают некомпетентность и не эффективность государства  во  взаимодействии
с новыми акторами. Как мы уже видели, в условиях глобализации всюду
_________
1Подчеркнем  еще   раз:   данное   положение   не   означает,   что   угрозы
межгосударственных вооруженных конфликтов  исчезли  или  настолько  ослабли,
что  их  не  стоит  принимать  во  внимание  (об  этом  свидетельствуют,   в
частности, вооруженные конфликты  между  Индией  и  Пакистаном,  Арменией  и
Азербаджаном).
  В  данном  контексте  было  бы  ошибкой  не  видеть,   что   НАТО   играет
положительную  роль  сдерживания  и  предупреждения  подобных  конфликтов  в
рамках Альянса и вынуждает  страны,  которые  хотят  к  нему  присоединится,
искать  мирные  и  политические  способы  разрешения  имеющихся  между  ними
споров. Точно также противостояние таким угрозам, отмечены приняты в  ноябре
1999г.  в  Стамбуле  Хартии  Европейской  безопасности,  как   международный
терроризм  наркотиков,  не  исключает,  а  в  ряде  в   случаев,   напротив,
предполагают проведении военных и полицейских операций наблюдается  снижение
значимости роли государства.  Но  особенно  это  относится  к  государствам,
применительно к  которым  французский  социолог  Б.Бади  использовал  термин
«импортированные государства» (Badie. 1995). Примеры таких  государств-Заир,
Афганистан,  Сомали,  Бурунди……..Б.Бади  доказывает,   что   государство-это
исторический продукт социокультурного  развития.  Оно  должно  формироваться
постепенно и  органично.  Насаждение  европейских  по  своему  происхождению
государственных  институтов   на   иную   культурную   почту   не   приносит
положительных плодов. А, например, Р.Каплан пишет: «Не будем  забывать,  что
государство-чисто западное понятие, которое до двадцатого века относилось  к
странам,  покрывающим  только  три  процента  земной  суши.  Не   существует
достаточно  убедительных  свидетельств  того,  что  государство  как   идеал
правления   может   привиться   в   регионах,   находящихся   за   пределами
индустриального мира. Даже Соединенные Штаты Америки, по  словам  одного  из
лучших ныне живущий поэтов Генри Снайдера,  состоят  из  произвольных  и  не
точных  конструкций,  наложенных  на  объективно  существующие   реальности»
(Kaplan. 1994 Р.68). Функции государства связаны с  накоплением  общественно
богатства путем создания эффективной экономической  системы;  с  содействием
созданию в обществе единство интересов,  ситуации  компромисса  и  согласия,
личной ответственности  за  всеобщее  благо.  Только  монополии  на  насилие
сегодня уже не достаточно, к тому же ее значительно труднее обеспечить.
     Ситуация обострятся в ее следствии роста антигосударственных
тенденций. Воздействия СМИ ведет к разрыву между ожиданиями граждан и
возможностями государств. Сегодня возможности масс – медиа выходят далеко
за рамки государственных границ. Предлагая людям своего рода новый «опиум
для народа», нечто вроде «лучшего из миров», новейшие и все более
соблазнительны развлечения, частные и транснациональные электронные СМИ
объективно, а иногда и целеноправлены отвлекают людей от негативных
последствий глобализации от национальных гражданских задач,
противопоставляя « подавляющие воздействия государства на личность»
«освободительным» процессом «планетарной культуры», разрушая лояльность
людей по отношению к «своему» государству (см. об этом: Ramonet. 1999).
     Дестабилизирующее влияние на государство оказывает трансграничные
переливы краткосрочных капиталов, действия международных финансовых
спекулянтов. Теневая экономика подрывает хозяйственную деятельность
государства как на внутри общественном, так и на международном уровне
(преступники договариваются быстрее и эффективнее, чем государственные
деятели, а договариваются они против государства). Все чаще наблюдается
симбиоз преступных групп с государственными структурами,  в которые эти
группы проникают. Возникают взаимопереплетающиеся структуры, которые,
подобно государству, осуществляют социальный контроль, распределение благ и
так же, государство ( а по сути, за его счет), требует лояльность к себе.
География таких структур редко совпадает с государственными границами. Это
сопровождается распространением финансовых преступлений среди деловых
транснациональных кругов, работников крупнейших банков с ежегодным
оборотом, превышающие в сумму млрд. долларов, т.е. больше, чем национальный
доход стран, представляющих треть человечества (Ramonet. 2000).
     Формируется архаические общности на основе племенной, этнической,
религиозной идентификации. Это несет в себе угрозы с сепаратизмом,
религиозного этнического экстремизма. Не редко такие общности сращиваются с
терроризмом, используют террористические достижения своих целей. С этим
связанна угроза локальных войн и выхода вооруженных конфликтов на
региональный уровень.
     Вторая группа вызовов международной безопасности связана с нарастанием
экономического разрыва и социальной разобщенности между странами, народами
и социальными группами. Завоевание с транснациональными компаниями все
новых рынков сопровождается разрушениями целых отраслей промышленности во
всех регионах мира с такими социальными последствиями, как безработица,
неполная занятость, которые охватывают сегодня около 1млрд. человек.
Большинство из них проживают в беднейших странах мира. В 1960 г. 20% самых
богатых людей мира обладали доходом, который превышал доход 20% самых
бедных в 30 раз. Сегодня эта цифра увеличилась до 82. Из 6 млрд. населения
мира только 500 млн. людей живут в достатке, в то время как остальные 5,5
млрд. испытывают потребности в самом необходимом (см. там же). «Золотой
миллиард», в свете этих цифр, выглядит преувеличенным ровно вдвое.
        Реальным становится риск вытеснения беднейших стран на обочину
мирового развития. Возрастают тенденции миграции из бедных в более богатые
государства. Последние стремятся отгородиться от мигрантов из бедных стран
ужесточением погранично-визового контроля.
        Если в прошлом недовольство людей своим бедственным положением и
несправедливостью в распределении богатства сдерживалось религией,
незнанием того, как хорошо живется другим,  и надеждами на лучшее будущее,
то в наше время ситуация меняется коренным образом. Как пишет Р. Питерс,
сегодня обитатели трущоб Логоса хотят жить так же, как миллионеры и
знаменитости, а надежда на благополучие (даже для будущих поколений)
становится все меньше. В развитых странах Запада это размежевание привело к
существованию архипелагов неблагополучия в море благополучий. В остальном
мире имеются лишь крохотные островки благополучия в бушующем океане
неблагополучия. Накапливающееся в результате этого недовольство и
раздражение обращается на ближайшие обьекты- другие племена, кланы, этносы,
 на неэффективные государственные структуры (см:  Peters.1995/96).
Расширяется почва для организованной преступности и политического насилия .
        Третья группа глобальных вызовов международной безопасности
является следствием научно-технологической революции. Открытия в области
генетики создают беспрецедентные возможности манипулирования жизнью и
сознанием людей.
         Расширение круга пользователей глобальной сетью Интернет, которая
становится основным каналом распространения информации, знаний, идей и
товаров, способствует тому, что сознание людей все более выходит из-под
влияния национальных политических и государственных институтов (Стратегия
для России. 2.7). Одновременно рождаются и новые формы зависимости:
компьютерный вирус, созданный, предположительно, филиппинским студентом,
нанес финансовый ущерб государственным и частным компаниям мира около 10
млрд. долларов.
        Новые средства связи, транспорта, коммуникаций усиливают опасность
навязывания глобализации на основе американо- и западноцентристких моделей
без учета культурной специфики и конкретных экономических условий разных
стран. Это влечет за собой кризис самознания, разжигание потребительских
аппетитов, которые невозможно удовлетворить.
        Наконец, четвертая группа глобальных вызовов международной
безопасности связана с дефицитом ресурсов в условиях перенаселения
планеты. Перетекание избыточного населения в города ведет к росту
урбанизации, разрушению традиционных устоев и структур. Невозможность
трудоустройства – к накоплению «взрывчатого материала». Неудовлетворенность
масс людей своим положением – к применению насилия.
     В целом изменения в среде безопасности характеризуются ростом
невоенных угроз и трансформацией структуры безопасности. При относительном
снижении веса и уменьшении значения военного и оборонительного компонентов
происходит нарастание угроз жизнеобеспечению системы как на уровне
государств, так и в глобальном масштабе. Безопасность в традиционной
трактовке во многом утратила то принципиальное значение, которое она имела
ранее для правительств.
     В такой обстановке со все большей очевидностью стала проявляться
недостаточность имеющегося в международно-политической науке теоретического
багажа. Возникла необходимость в новых концептуальных построениях, которые
позволили бы не только рационально осмыслить меняющиеся реалии, но и могли
бы выполнять роль операционных инструментов влияния на них в целях снижения
рисков и неуверенности, с которыми столкнулись международные  акторы.
Попыткой ответа на эту потребность становится пересмотр прежних и
разработка новых концепций безопасности.
Глобальные экологические проблемы
В последнее время пресса мира заполнена зловещими астрологическими
прогнозами о приближающимся «конце света». Резко возрос интерес к проблеме
апокалипсиса. Тревога небезосновательна: долгое время над человечеством
висела серьезная угроза гибели в огне атомной войны. С окончанием «холодной
войны» и значительным сокращением ядерного оружия она несколько
отодвинулась. Зато на первое место выдвинулась опасность экологической
катастрофы глобального масштаба. Человечество начало осознавать всю глубину
нависшей над ним смертельной опасности. Общество и природа всегда
взаимосвязаны. Общество обособившаяся от природы часть материального мира.
Созданная им цивилизация, материальная и духовная культура становится
«второй природой», окружающей человека. Возникло ложное представление о
человеке как покорителе завоевателе природы. В 30-е годы в СССР был в моде
призыв И.В. Мичурина: «Мы не можем ждать милостей от природы; взять их у
нее – наша задача». Сегодня хорошо известно, к каким последствиям приводят
подобные призывы. Мы столько взяли от природы, что ждать от нее милостей
уже не приходится.
    Опасное для жизни человека загрязнение среды его обитания, постепенное
исчерпание природных ресурсов и ряд других факторов вызвали глобальный
экологический кризис, создали угрозу самому существованию человечества.
Важно осознать, что человечество одновременно и включено в природу, и
противостоит ей. Природная среда, географические и климатические
особенности серьезно влияют на общество. Ученые давно обратили на это
внимание. Так Б.О. Ключевский в «Курсе русской истории» отмечает
благоприятное влияние рек Средне — Русской равнины на расселение и
объединение славянских племен.
    Географическое направление в социологии абсолютизировало роль природной
среды  в  жизни  общества  (Л.  Мечников),  настойчиво  искало  связи  между
климатом и социальном устройством общества, климатом  и  характером  народа,
оно зачастую преувеличивало роль  внешних  факторов  в  жизни  человеческого
общества.
    Глобальные проблемы актуальны  для  всего  человечества  и  затрагивают
каждого живущего на земле человека. К ним относятся: проблемы войны и  мира,
демография, продовольственная, сырьевая, энергетическая, экологическая.
    По мнению академика В.И. Вернадского, человечество  в  наши  дни  стало
«мощной геологической силой» и оказывает такое давление на мир природы,  что
сама  природа  начинает  сдерживать  рост   общественного   производства   и
негативно воздействовать  на  самого  человека.  Землетрясения,  удивительно
точно   совпадающие   по   времени   с   началом   социальных    конфликтов,
общенациональных бедствий, массовое появление  грибов  –  убийц  –  все  это
только первые ласточки растущего сопротивления природы. Все  чаще  возникают
конфликтные ситуации планетарного масштаба.
    Очевидной стала закономерность  взаимосвязи  всех  глобальных  проблем.
Сегодня на земле более 5 млрд. человек, к 2000 году их численность  вырастит
до 6,2 млрд., к 2030 году до 10 млрд.
    Обеспечение продовольствием быстро растущего населения уже стало острой
проблемой. В странах,  где  существует  постоянная  нехватка  продовольствия
проживает сейчас 2/3 населения мира. В них ежедневно страдает более 2  млрд.
человек.   Плодородные   земли   в   густонаселенных   слишком    интенсивно
эксплуатируются, что ежегодно ведет к сокращению их площади  на  2  процента
(6-7 млн. гектар). Не менее быстрыми темпами сокращаются  не  возобновляемые
ресурсы. По некоторым  подсчетам,  человечество  до  2500  года  израсходует
запасы всех металлов.
    Экологическая угроза ныне столь велика, что  может  быть  поставлена  в
один ряд с опасностью  ядерной  войны.  Многие  ученые  убеждены,  что  часы
экологической катастрофы уже запущены и начали  отсчитывать  свое  время.  К
экологическому  кризису  относится:  дефицит  основных  природных  ресурсов,
возможные  природные  и  геологический   катаклизмы,   опасные   последствия
загрязнения  природной  среды  для  здоровья  человека  и  живых  организмов
планеты,  новые  более  разрушительные  формы  экономических  и   социально-
экологических конфликтов.
    Все более опасные размеры принимает загрязнение атмосферы Земли: в  нее
ежегодно выбрасывается 250 млн. т. пыли, 70 млн. куб. м. газа,  145  млн  т.
двуокиси серы, 1 млн. т. соединений свинца, десятки  тысяч   тонн  фтористых
и  хлористых  соединений.  Это  ведет  к  усилению  «парникового   эффекта»,
сокращению   и   разрыву   озонового   слоя   земли.   Побочные   результаты
производственной деятельности попадают в гидросферу –  океаны,  моря,  реки,
подземные воды. В ряде стран, в том числе и  в  России,  загрязнено  до  40%
всего речного стока. В мировой океан ежегодно попадает  более  100  млн.  т.
нефти и нефтепродуктов.
    Как «шагреневая кожа», стремительно сокращается зеленый  покров  Земли.
Лесные массивы планеты уступают место пашне. Углерод,  сконцентрированный  в
биомассе леса, стал  высокими  темпами  циркулировать  в  атмосфере  в  виде
углекислоты. Биосфера работает на пределе. На этой  основе  могут  возникать
глубокие необратимые сдвиги в физическом состоянии человека,  в  наступлении
на него новых, все более опасных болезней.
    Страдают не только люди, но и весь растительный и животный мир планеты.
Истреблено  40  %  лесов  Латинской  Америки,  50  –  Африки,  60  –  Индии.
Специалисты утверждают, что в связи с деградацией природной  среды  ежегодно
исчезает 10 – 15 тыс. видов биологических организмов. Это  означает,  что  в
грядущие  50  лет  планета  потеряет  от   четверти   до   половины   своего
биологического разнообразия, формировавшегося сотни миллионов лет.
    Человечество уже начало переходить допустимые границы  риска:  возникла
реальная угроза  разрушения  механизма  само-регуляции  биосферы,  все  чаще
повторяются локальные экологические  катастрофы.  В  1984  г.  из-за  утечки
ядовитых газов на химическом заводе в Бхопале (  Индия  )  отравились  более
200 тыс. человек, из  которых  2,5  тыс.  погибли.  В  1986  году  в  Базеле
(Швейцария) возник пожар на  складе  химвеществ.  Ядовитые  стоки  попали  в
Рейн, погиб животный и  растительный  мир  реки,  создалась  угроза  тысячам
людей  по  берегам  водной  артерии.  От  катастрофы  на  Чернобыльской  АЭС
пострадали  3  млн.  человек  и  обширные  территории  Украины,  Белоруссии,
России. Опасные последствия Чернобыльской  трагедии  приобретают  глобальные
масштабы.
    Серьезная обеспокоенность состоянием природной  среды  и  перспективами
развития цивилизации прозвучала еще на Стокгольмской  конференции  ООН  1972
года, которая создала специальную структуру — Программу  ООН  по  окружающей
среде (ЮНЕП). Были сформированы Всемирная комиссия ООН по окружающей  среде,
Центр срочной экологической помощи Объединенных  Наций  и  другие  всемирные
экологические организации, проделавшие за 20 лет серьезную работу в  области
охраны природной среды.
    В 1987 Всемирная комиссия ООН по окружающей среде  опубликовала  доклад
«Наше общее будущее», в котором подчеркивалось, что  благополучие  нынешнего
поколения людей не должно достигаться  за  счет  лишения  такой  возможности
будущих поколений. В декабре 1989 года Генеральная  Ассамблея  ООН  призвала
организовать  проведение  на   уровне   глав   государств   и   правительств
специальной  конференции,  посвященной  выработке   стратегии   устойчивого,
экологически приемлемого экономического развития цивилизации.
    Всемирная Конференция ООН по окружающей среде и развитию работала  с  3
по 14 июня 1992 года в Рио-де-Жанейро  (Бразилия).  В  ее  работе  принимали
участие руководители более 170 стран мира, включая Россию. Накануне  встречи
представители всех религий мира обратились  к  конференции  с  посланием,  в
котором,  в  частности  говорилось:  «Планета  Земля   находится   в   такой
опасности, в какой она не была никогда … Мы должны поэтому  изменить  наши
намерения и ценности и  проявить  уважение  к  высшим  законам  Божественной
природы».
    Конференция приняла  Декларацию  по  окружающей  среде  и  развитию,  в
которой  провозглашены  обязательства  государств  по   основным   принципам
достижения  цивилизацией  устойчивого  развития,  даны  27  рекомендаций  по
реализации  его  концепции.  Она  приняла  Конвенцию  по  сохранению  лесов,
биологического  разнообразия  и  сокращению  выбросов  углекислого  газа   в
атмосферу.
    Конференция  войдет  в  историю  как  начало   сознательного   поворота
цивилизации на новый путь развития, при котором человек умерит свою  гордыню
и потребительский эгоизм и постарается жить в ладу  с  Природой.  Чрезмерная
ее  эксплуатация  сегодня  грозит  ответными  реакциями,  губительными   для
человеческого завтра.
    С  1990  года  Международный  Совет  общественных  наук  работает   над
программой “человеческие измерения мировых экологических проблем”. В  рамках
этой программы Международный Институт Дж. Гэллапа (США) провел в  1992  году
социологический  опрос  “здоровье  планеты”  в  22  крупнейших  стран  мира,
включая  Россию.  Мир  впервые  увидел  себя   в   “экологическом   зеркале”
общественного мнения и  почувствовал,  сколь  велика  общая  обеспокоенность
состоянием Среды обитания — не только в своей стране, но и в целом мире.
    В 15 из 22 стран мира экология входит в первую тройку ведущих  проблем,
чаще упоминается лишь экономика. При  прямом  вопросе,  что  важнее:  защита
окружающей Среды или  экономический  рост,  во  всех  странах,  кроме  двух,
большинство ответило в пользу защиты окружающей  Среды.  Такое  отношение  к
экологии характерно для всех регионов кроме Восточной Европы и  России,  где
значительно обострились экономические и политические проблемы.
    На вопрос “Влияют  ли  экономические  проблемы  на  ваше  здоровье?”  —
большинство опрошенных в 14 странах ответило положительно. ( В России  89%).
Во  всех  22  странах  большинство  респондентов  отвечает,   что   экология
отразится на здоровье детей и внуков,  причем  в  18  странах  утвердительно
ответили более 70% (в России — 79). Таким образом, восприятие  экологических
проблем как угрозы здоровью, особенно будущих  поколений,  стало  общим  для
всего мира. Два десятилетия назад они рассматривались больше с точки  зрения
эстетики, угрозе красоты  природы,  теперь  они  общепризнанны   как  угроза
здоровью людей.
    Наиболее серьезными  экологическими  проблемами  считаются  загрязнение
воды и воздуха,  исчезновение  лесов  и  истощение  озонового  слоя,  утрата
многих  животных  и  растительных  видов,  глобальное  потепление  и  резкое
снижение плодородия почвы.
    Среди причин  деградации  окружающей  Среды  во  всех  22  государствах
респонденты  выделяет  бизнес  и  индустрию,  в  16  большинство  опрошенных
считают,  что  они  значительно  усиливают  экологические  проблемы.   Далее
следуют  плохие  технологии  и  расточительство.  Недостаток  образований  и
некомпетентность  правительств  занимают  четвертое   и   пятое   места,   а
перенаселение — последнее. Опрос свидетельствуют о том, что люди всего  мира
считают  экологические  проблемы  все  более  угрожающими   человечеству   и
обнаруживают  все  большую  обеспокоенность  ими.  Они  не   только   отдают
приоритет защите окружающей Среды, но и сами выражают готовность платить  за
нее.
    Результаты также показывают, что  многие  аспекты,  способные  помешать
достижению консенсуса по экологическим проблемам, сегодня уже не так  важны,
как полагают  мировые  лидеры.  К  примеру,  граждане  бедных  развивающихся
стран, в основном, признают отрицательное влияние  роста  населения  на  всю
экологию и возлагают на богатые страны всю  вину  за  мировые  экологические
проблемы. Со своей стороны, жители развитых стран не  считают  перенаселение
в странах “третьего мира” причиной всех  экологических  бед  и  одновременно
признают  отрицательное  воздействие  своих  мощных  индустрий  на   мировую
экологию.
    И, наконец,  опросы  свидетельствуют  о  высоком  уровне  экологической
ответственности и  активности  людей,  выступающих  против  потребительского
отношения к природе, за чистоту окружающей  Среды.  Результаты  опроса  были
обобщены  в  докладе  “Здоровье  планеты”  на  международном  симпозиуме  по
проблемам социальной экологии, проведенном в июне 1992  года  в  Нидерландах
(см.: Социс, 1992, № 12, с 11-32).
    Экологический кризис вызвал к жизни широкие экологические движения. Уже
в  70-е  годы  на  Западе  начались  первые   экологические   забастовки   и
демонстрации.  К  80-м  годам  они  переросли  в  массовые   демократические
движения “зеленых”. В ряде стран — Германии, Франции, Бельгии,  Голландии  —
появились   партии   “зеленых”,   которые   стали   выдвигать   политические
требования, провели своих депутатов в парламенты, привлекли на свою  сторону
10-12 % избирателей. Движение “зеленых”  действует  в  большинстве  западных
стран, объединяя свои усилия с другими экологическими движениями..
По официальным данным, ежегодно свыше 30 млн. тонн токсичных веществ
выбрасывается в атмосферу, более 27 млн. тонн твердых отходов, мусора
накапливается в городах. Многие миллионы кубометров неочищенных стоков
сбрасывается в водоемы. В условиях непрекращающегося экономического и
социально-политического кризиса продолжалось и  загрязнение окружающей
среды. Число районов в России с неблагоприятной экологической обстановкой
достигает 300, это более 10 % территории страны. 110 городов имеют
критическую экологическую ситуацию, а в 54 загрязненность воздуха выбросами
вредных веществ превысила критические нормы в 10-20 раз.
Ядерная угроза
Из истории создания ядерного оружия
В 1894 г. Робер Сесил, бывший премьер-министр Великобритании, в своем
обращении к Британской ассоциации содействия научному прогрессу, перечисляя
нерешенные проблемы науки остановился на задаче: что же действительно
представляет собой атом — существует он на самам деле или является лишь
теорией, пригодной лишь для объяснения некоторых физических явлений; какова
его струкура.
В США любят говорить, что атом — уроженец Америки, но это не так.
На рубеже XIX и XX веков занимались главным образом европейские ученые.
Английский ученый Томсон предложил модель атома, который представляет собой
положительно заряженное вещество с вкрапленными электронами. Француз
Беккераль открыл радиоактивность в 1896 г. Он показал, что все вещества,
содержащие уран, радиоактивны, причем, радиоактивность пропорциональна
содержанию урана.
Французы Пьер Кюри и Мария Склодовская-Кюри открыли радиоактивный элемент
радий в 1898. Они сообщили, что им удалось из урановых отходов выделить
некий элемент, обладающий радиоактивностью и близкий по химическим
свойствам к барию. Радиоактивность радия примерно в 1 млн. раз больше
радиоактивности урана.
Англичанин Резерфорд в 1902 году разработал теорию радиоактивного распада,
в 1911 году он же открыл атомное ядро, и в 1919 году наблюдал искусственное
превращение ядер.
А. Эйнштейн, живший до 1933 года в Германии, в 1905 году разработал принцип
эквивалентности массы и энергии. Он связал эти понятия и показал, что
определенному количеству массы соответствует определенное количество
энергии.
Датчанин Н. Бор в 1913 г. разработал теорию строения атома, которая легла в
основу физической модели устойчивого атома.
Дж. Кокфорт и Э. Уолтон (Англия) в 1932 г. эксперементально подтвердили
теорию Эйнштейна.
Дж. Чедвик в том же году открыл новую элементарную частицу — нейтрон.
Д.Д. Иваненко в 1932 г. выдвинул гипотезу о том, что ядра атомов состоят из
протонов и нейтронов.
Э. Ферми использовал нейтроны для бомбардировки атомного ядра (1934 г.).
В 1937 году Ирен Жолио-Кюри открыла процесс деления урана. У Ирен Кюри и ее
ученика-югослава П. Савича результат получился невероятный: продуктом
распада урана был лантан — 57-ой элемент, расположенный в середине таблицы
Менделеева.
Мейтнер, которая в течении 30 лет работала у Гана, вместе с О. Фришем,
работавшим у Бора, обнаружили, что при делении ядра урана части, полученные
после деления, в сумме на 1/5 легче ядра урана. Это им позволило по формуле
Эйнштейна посчитать энергию, содержащуюся в 1 ядре урана. Она оказалась
равной 200 млн. электрон-вольт. В каждом грамме содержится 2.5X1021 атомов.
В начале 40-х гг. 20 в. группой ученых в США были разработаны физические
принципы осуществления ядерного взрыва. Первый взрыв произведен на
испытательном полигоне в Аламогордо 16 июля 1945 г. В августе 1945 2
атомные бомбы мощностью около 20 кт каждая были сброшены на японские города
Хиросима и Нагасаки. Взрывы бомб вызвали огромные жертвы — Хиросима свыше
140 тысяч человек,  Нагасаки — около 75 тысяч человек, а также причинили
колоссальные разрушения. Применение ядерного оружия тогда не вызывалось
военной необходимостью. Правящие круги США преследовали политические цели —
продемонстрировать свою силу для устрашения СССР.
Вскоре ядерное оружие было создано в СССР группой ученых во главе с
академиком Курчатовым. В 1947 Советское правительство заявило, что для СССР
больше нет секрета атомной бомбы. Потеряв монополию на ядерное оружие, США
усилило начатые еще в 1942  работы по созданию термоядерного оружия. 1
ноября 1952 в США было взорвано термоядерное устройство мощностью 3 Мт. В
СССР термоядерная бомба была впервые испытана 12 авг. 1953.
На сегодняшний день секретом ядерного оружия обладают кроме России и США
также Франция, Германия, Великобритания, Китай, Пакистан, Индия, Италия.
       На  протяжении более чем  50-летнего  периода  после  создания  в
СШA ядерного   оружия   основой  всех  существовавших  американских
военных стратегий , таких  как «массированного возмездия» (50-е годы) ,
«гибкого реагирования»  (60-годы) ,  «реалистического  устранения»  (70-е
годы),  определяющих  цели , формы  и  способы  использования  этого
варварского средства уничтожения   людей,  всегда неизменным  оставался
принцип — откровенный  ядерный  шантаж и угроза применения ядерного оружия
в любых условиях обстановки. В целом, если  проанализировать сущность и
направленность современной  политики  США  и  конкретные  планы  развития
их  стратегических сил, то достаточно четко  видны  их  агрессивные
устремления. В  условиях  сложившегося  военно-стратегического паритета
между США и РФ Вашингтон пытается придать своему ядерному потенциалу такие
свойства, которые обеспечили бы возможность, по словам президента США,
«одержать верх в ядерной войне». И хотя на современном этапе наблюдается
потепление международной обстановки: подписано  соглашение  об  уничтожении
 ракет средней дальности в Европе, построены  заводы по уничтожению
химического оружия, одностороннее сокращение ВС РФ и  т.д.  мы должны быть
готовы к ведению  боевых  действий  в  условиях применения оружия массового
поражения. Это возможно в том случае, если мы будем знать мероприятия по
защите от ОМП,  его боевые свойства, поражающие факторы.
    Первый раз ядерные бомбы были брошены в Японские города: Нагасаки и
Хиросима, во время второй мировой войны.  Всю весну 1945 года на многие
японские постоянно совершали налеты американские бомбардировщики Б-29. Эти
самолеты были практически неуязвимы, они летали на недоступной для японских
самолетов высоте. Например, в результате одного из таких рейдов погибло 125
тысяч жителей Токио, во время другого — 100 тысяч, 6 марта 1945 года Токио
был окончательно превращен в руины. У американского руководства возникали
опасения, что в результате последующих рейдов у них не останется цели для
демонстрации их нового оружия. Поэтому, заранее отобранные 4 города —
Хиросима, Кокура, Ниигата и Нагосаки — не подвергались бомбежкам. 5 августа
в 5 часов 23 минуты 15 секунд была произведена первая в истории атомная
бомбардировка. Попадание было почти идеальным: бомба взорвалась в 200
метрах от цели. В это время суток во всех концах города маленькие печки,
отапливаемые углем, были зажжены, поскольку многие были заняты
приготовлением завтрака. Все эти печки были опрокинуты взрывной волной, что
привело к возникновению многочисленных пожаров в местах, сильно удаленных
от эпицентра. Предполагалось, что население укроется в убежищах, но этого
не произошло по нескольким причинам: во-первых не был дан сигнал тревоги,
во-вторых над Хиросимой уже и ранее пролетали группы самолетов, которые не
сбрасывали бомбы.
За первоначальной вспышкой взрыва последовали другие бедствия. Прежде всего
это было воздействие тепловой волны. Оно длилось лишь секунды, но было
настолько мощным, что расплавило даже черепицу и кристаллы кварца в
гранитных плитах, превратила в угли телефонные столбы на расстоянии 4 км.
от центра взрыва.
На смену тепловой волне пришла ударная. Порыв верта пронесся со скоростью
800 км./час. За исключением пары стен все остальное. В круге диаметром 4
км. было превращено в порошок. Двойное воздействие тепловой и ударной волны
за несколько секунд вызвало появление тысяч пожаров.
Вслед за волнами через несколько минут на город пошел странный дождь,
крупные, как шарики, капли которого были окрашены в черный цвет. Это
странное явление связано с тем, что огненный шар превратил в пар влагу,
содержащуюся в атмосфере., который затем сконцентрировался в поднявшемся в
небо облаке. Когда это облако, содержащее водяные пары и мелкие частицы
пыли, поднимаясь вверх, достигло более холодных слоев атмосферы, произошла
повторная конденсация влаги, которая потом выпала в виде дождя.
Люди, которые подверглись воздействию огненного шара от “Малыша” на
расстоянии до 800 м. были сожжены настолько, что превратились в пыль.
Выжившие люди выглядели еще ужасней мертвых: они полностью обгорели, под
влиянием тепловой волны, а ударная волна сорвала с них обгоревшую кожу.
Капли черного дождя были радиоактивны и поэтому они оставляли непроходящие
ожоги.
Из имевшихся в Хиросиме 76000, 70000 были полностью повреждены: 6820 зданий
разрушено и 55000 полностью сгорели. Было уничтожено большинство больниц,
из всего медицинского персонала осталось дееспособны 10%. Оставшиеся в
живых стали замечать у себя странные формы заболевания. Они заключались в
том, что человека тошнило, наступала рвота, потеря аппетита. Позже
начиналась лихорадка и приступы сонливости, слабости. К крови отмечалось
низкое количество белых шариков. Все это были первыми признаками лучевой
болезни.
После проведения успешной бомбардировки Хиросимы на 12 августа была
назначена 2-ая бомбардировка. Но поскольку метеорологи обещали ухудшение
погоды, было решено провести бомбардировку 9 августа. Целью был избран
город Кокура. Около 830 утра американские самолеты достигли этого города,
но провести бомбардировку им помешал смог от сталелитейного завода. Этот
завод накануне подвергся налету и до сих пор горел. Самолеты развернулись в
сторону Нагасаки. В 1102 бомбы “толстяк” была сброшена на город. Она
взорвалась на высоте 567 метров.
Две атомные бомбы, сброшенные на Японию, за секунды уничтожили более 200
тыс человек. Многие люди подвергнулись облучению, что привело к
возникновению у нах лучевой болезни, катаракты, рака, бесплодия.
       Утратив атомную монополию, администрация Трумана ухватилась за идею
создания термоядерного оружия. На первых этапах работы над водородной
бомбой появились серьезные трудности: для начала реакции синтеза необходима
высокая температура. Была предложена новая модель атомной бомбы, в которой
механический удар первой бомбы используется для сжатия сердцевины второй
бомбы, которая в свою очередь воспламеняется от сжатия. Затем вместо
механического сжатия для воспламенения топлива использовали радиацию.
1 ноября 1952 г. в США было проведено секретное испытание термоядерного
устройства. Мощность “Майка” составила 5-8 млн. тонн тринитротолуола. К
примеру, мощность всех взрывчатых веществ, использованных во 2-ой мировой
войне равнялась 5 млн. тонн. Ядерное горючее “Майка” представляло собой
жидкий водород, взрыв которого детонировался атомным зарядом.
8 августа 1953 года в СССР была испытана первая в мире термоядерная бомба.
Мощность взрыва превзошла все ожидания. Ближайший наблюдательный пункт был
расположен на расстоянии 25 километров от места взрыва. После эксперимента
Курчатов, создатель первой советской атомной и термоядерной бомбы, заявил о
том, что нельзя допустить применения этого оружия по назначению. Его работы
впоследствии продолжил А.Д. Сахаров.
22 ноября 1955 было произведено очередное испытание термоядерной бомбы.
Взрыв был столь мощен, что произошли несчастные случаи. На расстоянии
нескольких десятков километров погиб солдат — завалило траншею. В
близлежащем населенном пункте погибли люди, не успевшие укрыться в
бомбоубежищах.
Весной 1955 года Хрущев объявил об одностороннем маратории на ядерные
испытания (в 1961 году испытания возобновятся, поскольку американские
исследователи стали обгонять советские разработки).
Весной 1963 г. в штате Невада был испытан первый вариант нейтронного
заряда. Позже была создана нейтронная бомба. Ее изобретатель Самюэль Коэн.
Это самое маленькое оружие в семействе атомных, оно убивает не столько
взрывом, сколько радиацией. Большая часть энергии расходуется на выпускание
высокоэнергетических нейтронов. При взрыве такой бомбы мощностью в 1
килотонну (что в 12 раз меньше мощности бомбы, сброшенной на Хиросиму)
разрушения будут наблюдаться только в радиусе 200 метров, в то время как
все живые организмы погибнут на расстоянии до 1.2 км от эпицентра.
      В начале 90-х годов в США стала зарождаться  концепция,  согласно
которой вооруженные силы страны должны иметь не только ядерные и обычные
вооружения, но и специальные средства, обеспечивающие эффективное участие в
 локальных  конфликтах без нанесения противнику излишних потерь в живой
силе и материальных ценностях.
Генераторы ЭМИ (супер ЭМИ), как показывают теоретические работы и
проведенные за рубежом эксперименты, можно эффективно использовать для
вывода из строя электронной и электротехнической аппаратуры,  для стирания
информации в банках данных и порчи ЭВМ.
Теоретические исследования и результаты физических  экспериментов
показывают, что  ЭМИ ядерного взрыва может привести не только к выходу из
строя полупроводниковых электронных устройств,  но и  к  разрушению
металлических проводников кабелей наземных сооружений. Кроме того возможно
поражение аппаратуры ИСЗ, находящихся на низких орбитах.
То, что  ядерный  взрыв будет обязательно сопровождаться электромагнитным
излучением, было ясно физикам-теоретикам  еще до первого испытания ядерного
 устройства  в  1945 году.  Во время проводившихся в конце 50-х — начале 60-
х годов ядерных взрывов в атмосфере и космическом пространстве наличие ЭМИ
было зафиксировано экспериментально.
Создание полупроводниковых приборов, а затем и интегральных схем, особенно
устройств цифровой техники на их основе,  и широкое внедрение средств в
радиоэлектронную военную аппаратуру заставили военных специалистов по иному
оценить угрозу ЭМИ. С 1970 года вопросы защиты оружия и военной  техники
от ЭМИ стали рассматриваться министерством обороны США как имеющие высшую
приоритетность.
Механизм генерации ЭМИ заключается в следующем. При ядерном взрыве
возникают гамма  и  рентгеновское излучения и образуется поток нейтронов.
Гамма-излучение,  взаимодействуя с молекулами атмосферных  газов, выбивает
из  них  так  называемые комптоновские электроны.  Если взрыв
осуществляется на высоте 20-40 км.,  то  эти  электроны  захватываются
магнитным полем Земли и, вращаясь относительно силовых линий этого поля
создают токи, генерирующие ЭМИ. При этом поле ЭМИ когерентно суммируется по
направлению к земной поверхности,  т.е. магнитное поле Земли выполняет
роль,  подобную фазированной антенной решетки.  В результате этого резко
увеличивается напряженность поля,  а следовательно, и амплитуда ЭМИ в
районах южнее и севернее эпицентра взрыва.  Продолжительность данного
процесса с момента взрыва от 1 — 3 до 100 нс.
На следующей стадии,  длящейся примерно от 1 мкс до 1 с, ЭМИ создается
комптоновскими электронами, выбитыми из молекул многократно отраженным
гамма-излучением и за счет неупругого соударения этих  электронов с
потоком  испускаемых при взрыве нейтронов.  Интенсивность ЭМИ при этом
оказывается примерно на три порядка ниже, чем на первой стадии.
На конечной стадии, занимающей период времени после взрыва от 1 с до
нескольких минут,  ЭМИ генерируется магнитогидродинамическим эффектом,
порождаемым возмущениями магнитного поля Земли токопроводящим огненным
шаром  взрыва.  Интенсивность  ЭМИ на этой стадии весьма мала и составляет
несколько десятков вольт на километр.
      Авария на Чернобыльской АЭС по своим долговременным последствиям
явилась крупнейшей катастрофой современности.
Были и другие аварии связанные с атомной энергетикой.
В США самая большая авария, которая называется сегодня предупреждением о
Чернобыле, случилась в 1979 году в штате Пенсильвания на АЭС в «Тримайл
Айленд». До нее и после — еще 11 более мелких аварий на ядерных реакторах.
В Советском Союзе в какой-то мере предчетей Чернобыля можно считать три
аварии, начиная с 1949 года, в производственном объединении «Маяк» на реке
Теча.
После нее еще более десяти аварий на АЭС страны.
Масштабы глобальной Чернобыльской катастрофы, поражают воображение. В
советском докладе на заседании МАГАТЭ в Вене 1986 года отмечалось, что во
внешнюю среду поступило 50 млн кюри радиоактивных радионуклидов.
Выброс только по одной своей радиоактивной составляющей  — цезию-137 —
равняется 300 Хиросимам.
Так или иначе в зону Чернобыля входит в широком смысле слова весь земной
шар, в частности все население Советского Союза.
Наиболее интенсивному радиоактивному загрязнению в Советском Союзе
подверглись четыре области России, пять областей Украины и пять областей
Белоруссии.
      Ученые считают, что при нескольких крупномасшабных ядерных взрывах,
повлекших за собой сгорание лесных массивов, городов, огромные слоя дыма,
гари поднялись бы к стратосфере, блокируя тем самым путь солнечной
радиации. Это явление носит название “ядерная зима”. Зима продлится
несколько лет, может даже всего пару месяцев, но за это время будет почти
полностью уничтожен озоновый слой Земли. На Землю хлынут потоки
ультрафиолетовых лучей. Моделирование данной ситуации показывает, что в
результате взрыва мощностью в 100 Кт температура понизится в среднем у
поверхности Земли на 10-20 градусов. После ядерной зимы дальнейшее
естественное продолжение жизни на Земле будет довольно проблематичным:
     1. возникнет дефицит питания и энергии. Из-за сильного изменения
        климата сельское хозяйство придет в упадок, природа будет
        уничтожена, либо сильно изменится.
     2. произойдет радиоактивное загрязнение участков местности, что опять
        же приведет к истребление живой природы
     3. глобальные изменения окружающей среды (загрязнение, вымирание
        множества видов, разрушение дикой природы).
Ядерное оружие — огромная угроза всему человечеству. Так, по расчетам
американских специалистов, взрыв термоядерного заряда мощностью 20 Мт может
сравнять с землей все жилые дома в радиусе 24 км и уничтожить все живое на
расстоянии 140 км от эпицентра.
Учитывая накопленные запасы ядерного оружия и его разрушительную силу,
специалисты считают, что мировая война с применением ядерного оружия
означала бы гибель сотен миллионов людей, превращение в руины всех
достижений мировой цивилизации и культуры.
К счастью, окончание холодной войны немного разрядило международную
политическую обстановку. Подписаны ряд договоров о прекращении ядерных
испытаний и ядерном разоружении.
Также важной проблемой на сегодняшний день является безопасная эксплуатация
атомных электростанций. Ведь самая обыкновенное невыполнение техники
безопасности  может привести к таким же последствиям что и ядерная войны.
Сегодня люди должны подумать о своем будущем, о том в каком мире они будут
жить уже в ближайшие десятилетия.
Терроризм- как глобальная угроза мира
Терроризм сегодня — Это — мощнейшее оружие, инструмент,
используемый не только в борьбе против Власти, но очень часто — и самой
Властью для достижения своих целей.
     Современный терроризм  выступает  в  форме:  международного  терроризма
(террористические акты, имеющие международный масштаб);
 Внутриполитического  терроризма  (террористические  действия,  направленные
против правительства, каких-либо политических группировок внутри стран,  или
имеющие цель дестабилизации внутренней обстановки);
 уголовного терроризма, преследующего чисто корыстные цели.
      Терроризм появляется, когда общество переживает глубокий кризис, в
первую очередь — кризис идеологии и государственно-правовой системы. В
таком обществе появляются различные оппозиционные группы — политические,
социальные, национальные, религиозные — для которых становится сомнительной
законность существующей власти
      Люди в большинстве стран отвыкли от политического насилия и боятся
его.
Поэтому сегодня самые ходовые и эффективные методы террора — насилие не в
отношении представителей власти, а против мирных, беззащитных и, что крайне
важно, не имеющих отношения к «адресату» террора людей, с обязательной
демонстрацией катастрофических результатов террора как было, а Америке при
взрыве зданий торгового центра в сентябре 2001 г. Или теракт в Буденовске.
Объект атаки — больница, роддом. Или события, которые произошли в Кизляре,
Первомайском, а также взрыв в Москве и т.п.
     Задача  терроризма — вовлечь большую массу людей, для которых либо
цели террора столь высоки, что оправдывают любые средства, либо столь
неразборчивы в средствах, что готовы реализовать любую мерзость.
      Через «возвышенные мотивы» обычно вовлекают молодежь, которая, в силу
умственной и моральной незрелости, легко «клюет» на радикальные
национальные, социальные или религиозные идеи. Вовлекают ее чаще всего
через тоталитарные (т.е. полностью подавляющие волю людей и подчиняющие их
только воле «вождя» «учителя»), религиозные или идеологические секты. Самым
известным примером является секта  «Аум Синрике»
      Главный способ финансирования — криминальная деятельность. Которая
включает в себя «обычную» организованную и неорганизованную
преступность,  беря под свой контроль ключевые сферы криминального бизнеса.
Сегодня главный источник финансирования терроризма — контроль наркобизнеса,
рэкета, проституции, торговли оружием, контрабанды, игорного бизнеса и т.д.
Например, основной источник финансирования перуанского движения «Сендеро
луминосо», афганского движения Талибан, ливанской «Хезболлах» -наркобизнес,
а цейлонских «Тигров освобождения Тамил Ислама» — наркотики и сделки
«оружие — драгоценные камни».Такой «экономически оформившийся» терроризм
способен уже к серьезной самостоятельной деятельности, и не только в
масштабах «своей» страны. Однако сегодня развертывание такой деятельности
возможно лишь при наличии структур для «отмывания» денег — в виде
контролируемых банков, фирм, производственных предприятий. «
«Отмывание» чаще всего производится в кризисных зонах мира, где ослаблен
государственный контроль. По этой причине Россия сейчас входит в число
крупнейших «прачечных».
       Захват «черной» и «серой» экономик с их многомиллиардными оборотами
и армиями организованной преступности превращает лидеров террора в хозяев
мощной экономико-политико-военной силы. Эта «сфера террористических услуг»
не может оставаться невостребованной, в том числе и «легальными игроками» —
государствами.   Многие государства используют терроризм в своих целях —
пример — американский «ирангейт», где ЦРУ на деньги, вырученные от продажи
оружия «врагу» — Ирану, финансировало террор «контрас» в Никарагуа.
Оставшиеся после ухода СССР из Афганистана 8-15 тыс. боевиков-террористов
сегодня стали одной из опор развития терроризма в Северной Африке, Боснии,
Ближнем Востоке, Чечне, Таджикистане и… самих США.
То, что происходило и происходит в Боснии, показывает, в свою очередь, что
США планомерно создают исламскую террористическую среду в Европе, чтобы
препятствовать чрезмерной самостоятельности последней.
       Сотрудничество спецслужб с терроризмом создает качественно новое
явление — спецтерроризм. Наиболее известный пример — Колумбия, где только
чрезвычайные международные меры сумели вырвать государство из-под
практически полного контроля наркомафии.
И турецкие террористы — «серые волки» — как внутри Турции, так и за ее
пределами, в том числе в Азербайджане, действуют не только под контролем,
но и с активным участием турецких спецслужб.
      Терроризм как массовое и политически значимое явление — результат
повальной «деидеологизации», когда отдельные группы   в обществе легко
ставят под сомнение законность и права государства, и тем самооправдывают
свой переход к террору для достижения собственных целей. Тайные операции, к
сожалению, стали необходимым и повсеместно используемым инструментом
межгосударственной
борьбы. Россия тоже не может отказаться от них в одностороннем порядке. Но
безответственно играть этим – крайне опасно, в чем США убедились на примере
Афганистана, попытавшись выступить против Бен-Ладена и его движения «Аль-
каида».
       Главные стратегические условия борьбы с терроризмом с учетом
изложенного:
— воссоздание устойчивого блокового мира;
— упреждение; блокирование терроризма на начальной стадии и недопущение его
становления и развития структур;
— недопущение идеологического оправдания террора под знаменами «защиты прав
нации», «защиты веры» и т.п.; развенчание терроризма всеми силами СМИ;
— передача всего управления антитеррористической деятельностью наиболее
надежным спецслужбам при невмешательстве в их работу любых иных органов
управления;
— использование договора с террористами только этими спецслужбами и только
для прикрытия подготовки акции по
полному уничтожению террористов;
— никаких уступок террористам, ни одного безнаказанного теракта, даже если
это стоит крови заложников и случайных людей — потому что практика
показывает, что любой успех террористов провоцирует дальнейший рост террора
и количества жертв.
3.Новые концепции безопасности
    Как  уже  говорилось  выше,  исследовательский  арсенал,  связанный   с
осмыслением  проблем  безопасности  и  выработкой  теоритических  основ  для
практических решений в данной области, оказался не приспособленным к  новым,
послехолодновоенным реалиям. Возникла острая необходимость его пересмотра  и
выработки  новых,  более  эффективных  концептуальных   средств,   способных
преодолеть этот недостаток. По мнению  ряда  экспертов  и  профессионалов  в
области безопасности, такую роль могли бы сыграть концепции кооперативной  и
человеческой  безопасности,  первые  упоминания  о  которых  в   специальной
литературе относятся кже  к  началу  1990-х  гг.  Кроме   того,  все  больше
внимания привлекает теория демократического мира.
    Подчеркнем, что в основе всех этих концепций лежат положения либерально-
 идеалистической парадигмы ( в обеих ее разновидностях – и  канонической,  и
неолиберальной ). Доминирование неолиберализма проявляется,  таким  образом,
не только в сферах экономики и политики современного глобализирующего  мира.
В международных отношениях ( и в практике,и в  теории)  неолиберализм  также
стремится взять реванш над политическим реализмом, который длительное  время
оказывал определяющее влияние на формирование подходов науки.
    Рассмотрим содержание названных концепций более подробно.
Концепция кооперативной безопасности
Будучи  основанной  на  постулатах  либерально-  идеалистической  парадигмы,
данная концепция имеет несколько разновидностей. Наиболее  распространенными
являются две из них. Одна апеллирует к международным институтам  и  правовым
нормам  и,  соответственно,  относится,  по   терминологии   М,   Уайта,   к
«гроцианской»  (  или  «рационалисткой»)  традиции.  Другая  настаивает   на
универсальности моральных норм  и  соблюдении  прав  как  основном  критерии
безопасности    и    тем    самым    соответствует    «кантианской»     (или
«революционаристской») традиции. Различия между ними настолько велики,  что,
по существу, речь идет о двух разных концепциях. Поскольку в первой  из  них
уделяется  значительное  внимания  необходимости  создания  самого  широкого
сообщества  безопасности,  в  котором   могли   бы   принять   участие   все
заинтересованные страны,  то  это  разновидность  рассматриваемой  концепции
иногда называется еще  «партиципативной  безопасностью».  Во  второй  версии
сообщество безопасности фактически ограничено достаточно  узким  кругом  его
членов.
«Гроцианская» концепция  кооперативной безопасности.
Можно без преувеличения  сказать, что у истоков разработки данной  концепции
с  конца  1980-х  гг.  стояли  ученые  из  Брукинского   университета   США,
сообщество  которых  нередко  называют   «брукингской   группой».   Приведем
основные  элементы  содержания   кооперативной  безопасности,   отстаиваемой
этими учеными.
     «Кооперативная безопасность, — пишут они, — это  механизм  сдерживания
агрессии через создание встречных  угроз  и  поражения  тому,  от  кого  она
исходит»  (Carter  et  allii.1992.P.7).  Меры,  направленные  на  достижение
кооперативной безопасности, должны формироваться скорее на основе  согласия,
чем навязываться силой, а сама  система  кооперативной  безопасности  должна
исходить из таких  предпосылок,  которые  могли  бы  восприниматься  широкой
общественностью как легитимные. Такие меры должны быть также инклюзивными  в
том смысле, что все страны имеют право на присоединение к  ним.  Эти  страны
должны, в свою очередь, соответствовать духу  кооперативной  безопасности  и
участвовать в установлении ее правил.
    Авторы особо подчеркивают, что  кооперативная  безопасность  не  должна
принимать  форму   отдельного    всеобъемлющего   политического   режима   и
соглашения по контролю  вооружений.  Так  же  она  не  должна  стремиться  к
созданию  международного  правительства.   Кооперативная   безопасность,   в
понимании “брукингской группы”,  не претендует на то, чтобы  уничтожить  все
вооружения,  предотвратить  все  формы  насилия  или   гармонизировать   все
политические ценности.  В  фокусе  ее  интересов  предотвращение  накопления
средств   для   серьезной   ,   преднамеренной,   организованной   агрессии.
«Сосредоточиваясь  на  сокращении  организованных   военных   приготовлений,
кооперативная безопасность само по  себе  не  адресуется  непосредственно  к
субгосударственномунасилию, которое является главным источником  хронических
конфликтов и человеческой нищеты в мире. Но кооперативная безопасность  дает
международному сообществу  основу-  действительно  необходимую  основу-  для
организации ответов на гражданское насилие» (там  же  Р  11).  Далее  авторы
перечисляют  основные   компоненты   кооперативного   порядка.   Это   такие
компоненты, как опыт ядерного устрашения  и  кооперативная  денуклеаризация;
оборонительная конфигурация обычных сил; согласованный  международный  ответ
на  агрессию;   снижение   военных   инвестиций   и   распространение   ОМП;
транспарентность всех мер.
        Отмечая,   что   понятие   “кооперативной”   или   “партиципативной
безопасности”  получает  все  более  широкое  распространение,   французский
международник Д. Коляр видит ее суть в том, что  “…идя  сверху,  она  делает
акцент  на  предупреждении  конфликтов,  на   разумной   достаточности,   на
стабильности и мерах транспарентности, доверия и  контроля”  (Colard.  1998.
P.  197).  В  рамках  данной  концепции  термин  «сообщество   безопасности»
включает в себя всеобъемлющую систему коллективной безопасности  (содержание
которой  было  описано   выше)   и   сопровождается   правилами   поведения,
вырабатываемыми  в  процессе  переговоров  (см.,  например,  кодекс  военно-
политического  поведения,  одобренный  Будапештским   саммитом   в   декабре
1994г.),  а  также  «нормативной  основой»  (представленной,  в   частности,
Заключительным Актом СБСЕ 1975г., Парижской Хартией для новой Европы  1990г.
и др.).
    Близкие  взгляды  высказывает  австралийский   исследователь   Д.Дьюитт
(Dewitt . 1994.). Опираясь на инициативы, выдвинутые в  сентябре  1990г.  на
собрании ГА  ООН  представителем  Канады  Дж.  Кларком,  Д.  Дьюитт  считает
главным для системы кооперативной безопасности наличие трех  элементов:  во-
первых, направленность не на устрашение агрессора,  а  на  создание  твердых
гарантий  предупреждение  агрессии;  во-вторых,  альтернативность   политике
союзов или, как крайний случай, сосуществование наряду с ними  и,  в-третьих
продвижение в области не только военной, но и невоенной безопасности.  Важно
отметить, что в  представлении  автора  система  кооперативной  безопасности
должна  охватывать  не  только  государственных,  но  и   негосударственных,
транснациональных акторв. Не нуждаясь в  специальных  формальных  институтах
или механизмах, она и не  исключает  возможности  их  создания,  если  этого
хотят   ее   участники.   Наконец,   формирование   системы    кооперативной
безопасности предполагает, что участвующие в  ней  государства  «обязательно
должны уделять внимание улучшению своей внутренней ситуации»(там же.Р.8).
    По  утверждению  Д.  Коляра,  «совокупность  мер,  предлагаемых  данной
концепцией, может вылиться в подлинный режим безопасности», главной  миссией
которого  должна  стать  диагностика  потенциальных  кризисов  и  подготовка
превентивной дипломатии, а  также  необходимых  публичных  или  гуманитарных
действий (Colard. 1998.Р.197). Он считает также, что  реорганизация  системы
безопасности  на  Старом  континенте  должна  руководствоваться   с   новыми
подходами, с тем чтобы избежать впадения  в  некое  подобие  иного  варианта
холодной войны, включающегося  систему  блоков,  равновесие  террора,  сферы
влияния и т.п. Путь к созданию подобной системы был  открыт  процессом  СБСЕ
еще в 1975г. (там же Р. 198).
    «Кантианская» концепция кооперативной безопасности
С такой позицией, однако, не согласны  сторонники  другого,  «кантианского»,
варианта  кооперативной  безопасности.  Их   объединяет   общее   мнение   о
неэффективности  ООН  и   основанное   на   нем    убеждение   необходимости
действовать  в  условиях  изменившийся  среды  безопасности  не  на   основе
имеющихся международных норм и принципов, а исходя  из  защиты  гуманитарных
ценностей и идеалов. Во- вторых, сторонники  данной  концепции  обосновывают
право стран- членов  системы  кооперативной  безопасности  на  «гуманитарное
вмещательство», а по сути- на применение  военной  силы  за  пределами  этой
системы.
Наконец, в- третьих, если опустить нюансы, главным  инструментом  достижения
безопасности они считают НАТО.
       Наиболее радикальная  версия  вышеназванного  варианта  кооперативной
безопасности   дана   Ричардом   Коэном.   Он   представляет   кооперативную
безопасность в виде синтеза коллективнойбезопасности,  коллективной  обороны
и нового подхода, связанного с сотруднечеством в решении  конфликтов  нового
поколения (см.: Коэн. 1999). Коллективная безопасность  направлена  вовнутрь
организации суверенных государств с целью их защиты от  агресси  со  стороны
друг друга, а  коллективная  оборона  «в  «воем  стремлении  защитить  своих
членов от внешней агрессии смотрит далеко  за  рамки  своей  организационной
структуры». Что же касается кооперативной безопасности, то, соединяя в  себе
элементы двух первых типов, она включает в себя еще один, который состоит  в
активном  содействии  и  проецировании  стабильности  в  те  прилегающие   к
«пространству кооперативной  безопасности»  зоны,  которые  могут  негативно
влиять на безопасность своей организации или ее членов.
     Далее автор приводит описание системы кооперативной  безопасности.  Оно
состоит  из  шести  элементов.  Три  первые  касаются  вопросов,  призванных
приблизить концепцию  к  решению  сугубо  прагматических  вопросов,  сделать
данное описание не только, и даже  не  столько  концептуальным  инструментом
для для дальнейшего исследования вопросов безопасности, сколько своего  рода
инструкцией,  или  даже  уставом,  которым  следует  руководствоваться   при
решениии конкретных проблем. Три последние элемента, по сути, повторяют  то,
что  было  сказано  о  соотношении  коллективной  безопасности,  коллектвной
обороны  и  кооперативной   безопасности.   Завершпется   описание   системы
кооперативной безопасности утверждением о том, что единственной  в  мире  ее
рабочей моделью является НАТО.
      Автор  в  самом  начале  своего  труда  заявляет,  что   кооперативная
безопасность  «указывает  на  отход  узоконаправленных  стратегий,  холодной
волны», которые были нацелены лишь на достижение однозначной победы. Но  при
этом трудно отделаться от впечатления, что  речь  идет  о  безопасности  для
узкого  круга   избранных   государств,   которые   ради   сохранения   (или
повреждения?) своих общих интересов не остановятся  перед  применением  силы
по отношению к странам – нечленам данной системы.  Во  всяком  случае  права
человека здесь упоминаются только один раз, да  и  то  в  контекте  операции
НАТО в Косово, которая,  по  мнению  автора,  «представляет  собой  наиболее
амбициозную попытку проецирования стабильности и  утверждения  прав  человек
на территории, не входящий в систему в кооперативной безопасности НАТО».
      Таким  образом,  оставаясь  в  рамках  либерализма,  позиция   Р.Коэна
вплотную примыкает к реализму. Однако он взаимствует совсем не лучшие  черты
последнего. Р.Коэн игнорирует такие  требования  к  международной  политике,
которые для реализма считаются  обязательными:  умеренность  и  осторжность,
необходимо принимать в расчет последствия  политическихрешений  и  действий,
максимально учитывать законные интернесы других интересов других авторов   и
т.п.
Концепция человеческой безопасности
Она очень близка  «кантианской»  концепции  кооперативной  безопасности.  По
мнению одного  из  ее  приверженцов,  канадского  министра  иностранных  дел
Ллойда Эксуорти, безопасность индивидов имеет в  настоящее  время  тенденцию
снижению, особенно по причине растушего  числа  внутрених  конфликтов  (см.:
Axworty. 1999.Р.333). новые гражданские конфликты и массовые нарушения  прав
человека,  рост  насильственных  приступлений,  распростанение   наркотиков,
терроризма, болезней и деградации окружающей среды требует  новых  стратегий
в области безопасности. В ее  исходным  пунктом  должно  стать  опровержение
гипотезы, согласно которй безопасность индивидов  вытекает  из  безопасности
государств. Автор предлагает шесть состовляющих такой стратегии  (  там  же.
Р. 339-341). Во-первых, когда  обстоятельства  это  оправдывают,  необходимо
энергично  вмешиваться,  чтобы  защитить  цели  человыеческой  безопасности.
Человеческая безопасность может включать использование  принудительных  мер,
включая санкции и военные вмешательства, как Боснии или Косово.
     Во-вторых,существенном важно оценить  совершенно  определенным  образом
человеческие   издержки   стратегии,   которые   имеют   целью    продвинуть
безопасность государства и международную безопасность.
     В-третьих,  политика  безопасности  должна  быть  гораздо  более  тесно
интегрированно стратегию поддержки прав личности, демократии и развития.
     В-четверых, принимая во внимание сложный характер современных  вызовов,
поставленных безопасности индивидов, инициативы в этой области  должны  быть
обращенны  ко  всей  гамме  авторов,  включая  государства,   многосторонние
организации и группы гражданского общества. Поскольку  проблемы,  угражающие
безопасности  личностей,  имеют   транснациональную   природу,   то   только
многосторонние сотруднечества позволяют найти эффективные решения.
       В-пятых,   эффективность   решений   будет   зависеть   от   усиления
операциональной координации.  Например,  успешные  операции  по  поддержанию
мира включают множество  измерений  и  основываются  на  тесной  координации
усилий  разных  авторов,  включая  политических   переговорщиков,   «голубые
каски», наблюдателей за правилами личности и ответственных  за  гуманитарную
помощь.
    В шестых, возрастающую роль в продвижении человеческой безопасности
играют НПО-организации гражданского общества, которые во многих случаях
были в высшей степени эффективными партнерами в защите безопасности
индивидов.
     Разумеется, Л . Эксуорти во многом прав . Справедливость идеи
человеческой безопасности и благородство целей защиты прав индивида не
может вызывать никаких сомнений. В то же время есть два момента, которые
вызывают вопросы. Первый из них связан с категоричностью, с  которой
безопасность индивида противопоставляется безопасности государства. Автор
сам опровергает этот свой тезис, когда пишет, что феномен насилия
непосредственно связан с эрозией авторитета государства (там же. Р. 334).
Что касается второго вопроса, то он, как и в случае с кооперативной
безопасностью, касается правового статуса и последствий вооруженного
вмешательства во внутренние конфликты.
Теория демократического мира
    Рассмотренные выше взгляды на кооперативную безопасность в ее
кантианской версии во многом исходят презумпции, получившей широкое
хождение в литературе, согласно которой чем более демократичны государства,
тем меньше вероятность того, что они будут воевать друг с другом (о теории
демократического мира см.: Кулагин. 2000).
    Гипотеза «демократического мира» в чем-то очень напоминает теорию,
имевшую хождение в СССР, согласно которой социалистические государства,
будучи миролюбивыми и гуманными по их глубинной сущности, не склонны к
войне вообще (за исключением оборонительных войн против империалистического
агрессора) и исключают войны друг против друга. Методологически сходными
являются и доказательства. Во многом они сводятся к тому, что, если
демократические страны были замечены в войне или в вооруженном
противостоянии друг с другом, это значит, что они обе еще не вполне
демократические (например, Греция и Турция), или же не совсем
демократическая одна из них (Аргентина в конфликте с Великобританией за
Фолклендские острова), или же речь идет не о войне, так как войной
считается вооруженный конфликт между государствами, в котором гибнет не
менее 1 тыс. человек. Вооруженное вмешательство США (например, Гренада,
1968) или же группы стран НАТО (Югославия, 1999) во внутренние дела других
государств объясняется необходимостью восстановления демократии. Как тут не
вспомнить похожие аргументы по поводу вооруженных конфликтов между странами
социализма, например между Китаем и Вьетнамом в 1970-е гг.: по официальной
версии и исходя из комментариев советской публицистики, конфликт стал
возможен потому, что обе участвовавшие в нем страны еще не достигли уровня
развитого социализма. В свою очередь, вторжение советских войск в Венгрию в
1956 г. или в Чехословакию в 1968 г. обосновывалось необходимостью спасения
социализма.
    По сути, обе гипотезы – и «социалистического мира», и «демократического
мира» — имеют известные основания в том, что Р. Арон называл одними из
структурных измерений международной системы. С точки зрения Арона,
гомогенные системы (системы с высокой степенью однородности с точки зрения
политических режимов входящих в них государств, типа экономики, разделяемых
ими идеологических взглядов, культуры и т.п.) являются более стабильными и
менее чреваты вооруженными конфликтами, нежели гетерогенные. И
действительно, по мере роста гомогенности, например, Западного мира в целом
и Западной Европы в частности, конфликты между соответствующими странами
становились все более редкими. Сегодня трудно представить себе вооруженный
конфликт между такими странами, как Франция, Германия, Великобритания,
Испания и Португалия и т.п., нередко сталкивавшихся друг с другом на
протяжении истории. И все же делать на этой основе широкие теоретические
обобщения вряд ли возможно. Как пишет П. Аснер, «можно без колебаний
говорить об упадке межгосударственных войн между развитыми странами».
Однако, продолжает он, «признание этой явной тенденции должно
сопровождаться бдительностью, с тем чтобы не поддаться двум искушениям:
генерализации указанной тенденции, ее экстраполяции на всю планету или же
на все формы насилия, и объяснению на основе одного-единственного фактора,
в качестве которого выступала бы демократия» (Hassner. 2000. Р. 383). Один
из выводов первооткрывателя в области науки о мирных отношениях Льюиса
Ричардсона также заключался в том, что невозможно охарактеризовать
государства по их сущности как воинственные или миролюбивые (см. об этом:
Rasset & Starr. 1981).
    Однако, это не помешало Джеймсу Ли Рэй заявить о том, что,
«поразительная простота гипотезы демократического мира и равным образом
впечатляюще простые доказательства в ее поддержку в значительной степени
объясняют проявляемое к ней внимание» (Ray. 1997. Р. 51).
В свою очередь, Б. Рассет и Х.Старр отмечают необоснованность утверждений о
большем миролюбии какой-либо конкретной формы организации общества,
экономики или правительства. Они показывают, что различные исследование
читуации, характерной как для 20 в. так и для 18 и 19 вв., не установили
причинно-следственной связи между тем, насколько часто участвует
государство в международных войнах, и, например, наличием демократического
или авторитарного политического строя, рыночной или социалистической
экономики (Rassett & Starr. 1981). Куинси Райт, один из крупнейших
специалистов в области исследований войн и вооруженных конфликтов,
утверждал: «Едва ли можно ссылаться на статистику, чтобы показать, что
демократии бывали реже вовлечены в войны, чем автократии. Франция была
почти такой же воинственной, и когда она была республикой, и когда она была
монархией или империей. Великобритания занимает видное место в списке
воинственных стран, хотя она по форме своего правления в течении наиболее
длительного времени приближалась к демократии… Более убедительную
статистическую взаимосвязь можно установить, сравнивая тенденцию к
демократии в периоды всеобщего мира и отхода от демократии в периоды
всеобщей войны. Эта взаимосвязь может, однако, доказать, скорее, что мир
порождает демократию, чем то, что демократия порождает мир» (Wright. 1965.
Р.841). Последнее замечание особенно важно, поскольку, теория
демократического мира предполагает, что достижение мира требует всемирного
распространения демократии.
     Так, например, Р.Дж. Руммель утверждает: «Нам следует осилить нищету,
расширить взаимопонимание, насадить общечеловеческие ценности,
способствовать переменам, децентрализировать правительство, заострить
внимание на стремлении меньшинства к самоопределению, институализировать
разрешение конфликта и пр., и пр.» (Rummel, 1997. К. 1).
     Однако зададимся вопросом, как могут способствовать становлению
безопасного, а тем более кооперативного мира действия, направленные на
децентрализацию правительств суверенных государств. Могут ли они относится,
например, к Франции – стране, гораздо более централизованной, чем
Соединенные Штаты? Или к Китаю, где централизация и однопартийность
являются принципами государственного управления? Представим себе, что США
«заостряют внимание» на стремлении квебекских националистов к отделению от
Канады… вполне очевидно, что имеются в иду другие страны, в одном случае
менее дружественные, а в другом  и менее мощные: например страны СНГ. Эти
страны, каждая из которых имеет, конечно, свои особенности, переживают
трудный период перехода от тоталитаризма к демократии. Многие раздираются
серьезными внутренними конфликтами, а в некоторых ( например, Россия,
Таджикистан, несколько ранее – Грузия, Молдова) такие конфликты принимают
характер вооруженных столкновений. Повсюду обострены национальные чувства,
повсюду есть недовольство этнических меньшинств. Иначе говоря, во всех этих
странах переход к демократии сопровождается дестабилизацией всей системы
политических и общественных отношений. Вмешательства извне с целью
поспешного «насаждения общечеловеческих ценностей» вряд ли помогут изменить
ситуацию к лучшему. В России, например, элементы подобного вмешательства
способствовали консолидации националистических сил в политическом классе
страны и антизападных настроений среди населения, замедлению движения к
рыночным отношениям и либеральной демократии, которое вначале
затормозилось, а затем подверглось серьезной корректировке.
     Таким образом, даже если вывод о демократическом мире действительно
верен (хотя его теоретические основания и эмпирические коннотации все еще
нуждаются в дальнейшем исследовании), опыт стран, находящихся в стадии
перехода к демократии, говорит о том, что такой переход чреват конфликтами.
«Следовательно, — пишут Дж. Снайдер и С. Ван Эвера, — американская политика
распространения демократии фактически может скорее способствовать
распространению вооруженных конфликтов в мире, нежели наоборот. …Вместо
бездумного распространения демократии в глобальном масштабе Соединенным
Штатам следует определять условия, при которых мирный переход к демократии
наиболее осуществим, и содействовать обеспечению таких условий в
демократизирующихся государствах» (Snyder, Van Evera. 1998. Р. 52).
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ЛИТЕРАТУР
    1. Цыганков П. А. «Теории международных отношений» Москва 2002. Изд.
       «Гардарики»
    2. Торкунов А. В. «Современные международные отношения» Москва 1999.
    3. Самуэль Гласстон, Филип Долан, «Характеристики ядерного оружия» (The
       Effects of Nuclear Weapon), 1977.
    4. А.И. Иойрыш «О чем звенит колокол» 1991.
    5. Косолапов Н.А. «Национальная безопасность в меняющемся мире» //
       «Мировая экономика и международные отношения» 1992 №10.
    6. Богатуров А. Д. Великие державы на Тихом океане. Москва 1997.
    7. Концепсия национальной безопасности Российской Федерации// www.ng.ru
    8. В.В. Ильин «Политология» Москва 1999. Изд. «Университет»