Шмелев
теперь — последний и единственный из русских писателей, у которого еще можно
учиться богатству, мощи и свободе русского языка. Шмелев изо всех русских самый
распрерусский, да еще и коренной, прирожденный москвич, с московским говором, с
московской независимостью и свободой духа. 

А.
И. Куприн 

Все,
что написано Иваном Шмелевым, служит глубинному познанию России, ее корневой
системы, пробуждению любви к нашим праотцам. До конца своих дней чувствовал он
саднящую боль от воспоминаний о Родине, ее природе, ее людях. В последних
книгах великого писателя — крепчайший настой первородных русских слов, самый
лик России, которая видится ему в своей кротости и поэзии. 

“Этот
весенний плеск остался в моих глазах — с праздничными рубахами, сапогами,
лошадиным ржаньем, с запахами весеннего холодка, теплом и солнцем. Остался
живым в душе, с тысячами Михаилов и Иванов, со всем мудреным до
простоты-красоты душевным миром русского мужика, с его лукаво-веселыми глазами,
то ясными как вода, то омрачающимися до черной мути, со смехом и бойким словом,
с лаской и дикой грубостью. Знаю, связан я с ним до века. Ничто не выплеснет из
меня этот весенний плеск, светлую весну жизни… Вошло — и вместе со мной
уйдет” (“Весенний плеск”), 

О
Шмелеве, особенно его позднем творчестве, писали немало и основательно. Только
по-немецки вышли две фундаментальные работы, существуют серьезные исследования
и на других языках, число статей и рецензий велико. И все же среди этого
обширного списка выделяются труды русского философа и публициста И. А. Ильина,
которому Шмелев был особенно близок духовно и который нашел собственный ключ к
шмелевс-кому творчеству как творчеству глубоко национальному. О “Лете Господнем”
он, в частности, писал: 
					








“Великий
мастер слова и образа, Шмелев создал здесь в величайшей простоте утонченную и
незабываемую ткань русского быта, в словах точных, насыщенных и
изобразительных: вот “тартбнье мартовской капели”; вот в солнечном луче “суетятся
золотинки”, “хряпкают топоры”, покупаются “арбузы с подтреском”, видна “черная
каша галок в небе”. И так зарисовано все: от разливанного постного рынка до
запахов и молитв яблочного Спаса, от “розговин” до крещенского купанья в
проруби. Все узрено и показано насыщенным видением, сердечным трепетом; все
взято любовно, нежным, упоенным и упоительным проникновением; здесь все лучится
от сдержанных, непроливаемых слез умиленной и благодарной памяти. Россия и
православный строй ее души показаны здесь силою ясновидящей любви”. 

И
действительно, “Богомолье”, “Лето Господне”, “Родное”, а также рассказы
“Небывалый обед”, “Мартын и Кинга” объединены не только биографией ребенка,
маленького Вани. Через материальный мир, густо насыщенный бытовыми и
психологическими подробностями, читателю открывается нечто более масшатабное.
Кажется, вся Россия, Русь предстает здесь “в преданьях старины глубокой”, в
волшебном сочетании наивной серьезности, строгого добродушия и лукавого юмора.
Это воистину “потерянный рай” Шмелева-эмигранта. Поэтому так велика сила
пронзительной любви к родной земле, поэтому так ярки и незабываемы сменяющие
друг друга картины. 

Эти
“вершинные” книги Шмелева по своей художественной канве приближаются к формам
фольклора, сказания. Так, в “Лете Господнем” скорбная кончина отца следует за
рядом грозных предзнаменований: это и вещие слова Пелагеи Ивановны, котрая и
себе предсказала смерть; это и многозначительные сны, привидевшиеся Горкину и
отцу; и редкостное цветение “змеиного цвета”, предвещающего беду, и “темный
огонь в глазу” бешеной лошади Стальной. Все эти подробности и детали
соединяются в единое, достигая размаха мифа, сказки-яви. 

О
языке стоит сказать особо. Без сомнения, не было подобного языка до Шмелева в
русской литературе. Что ни слово, то золото. Волшебное великолепие нового
невиданного языка. Отблеск небывшего, почти сказочного ( как на легендарном
“царском золотом”, что подарен был плотнику Марты ну) ложится на слова. Этот
щедрый, богатый народный язык восхищал и продолжает восхищать. 

По
воспоминаниям современников можно собрать потртрет Ивана Сергеевича Шмелева:
среднего роста, тонкий, худощавый, с большими серыми глазами; лицо старовера,
страдальца, изборождено глубокими складками взор чаще серьезный и грустный,
хотя и склонен к ласковой усмешке. По отцу он действительно старовер, а предки
матери вышли из крестьянства. Родился писатель в Москве в 1873 году, в семье
подрядчика. Москва — глубинный источник его творчества. Именно самые ранние
детские впечатления навсегда заронили в его душу и мартовскую капель, и вербную
неделю, и “стояние” в церкви, и путешествие старой Москвой. Семья отличалась
патриархальностью, истинной религиозностью. 

Совсем
иной дух, чем в доме, царил на замоекворецком дворе Шмелевых, куда со всех
концов России стекались рабочие-строители в поисках заработка. “Слов было много
на нашем дворе — всяких, — вспоминал писатель. — Это была первая прочитанная
мною книга — книга живого, бойкого и красочного слова”. 

Родители
дали сыну и дочерям прекрасное образование. Шмелев-гимназист открыл для себя
новый, волшебный мир литературы и искусства. Уже в первом классе гимназии он
носил прозвище “римский оратор” и был прославленным рассказчиком, специалистом
по сказкам. Страсть к “сочинительству” была необоримой. И некую побудительную роль,
безусловно, сыграл А.П.Чехов. На всю жизнь Чехов, с которым он не раз
встречался, остался его истинным идеалом. 

Юному
гимназисту чрезвычайно повезло с преподавателем словесности Цветаевым, который
разглядел в мальчике незаурядный талант и задавал ему специально писать
сочинения на поэтические темы. Под благотворным влиянием Цветаева в жизнь юного
Ивана вощли новые книги, новые авторы: Короленко, Успенский, Толстой. И вот
летом, перед выпускным классом, отдыхая в глухой деревне, он написал большой рассказ,
причем в один вечер, с маху. И в июле 1895 года, уже студентом, получил по
почте журнал “Русское обозрение” со своим рассказом “У мельницы”. У него
тряслись руки, он ликовал: “Писатель? Это я не чувствовал, не верил, боялся
думать…” 

Биография
писателя Шмелева демонстрирует не раз страстность его натуры. В молодости его
круто шатало: от истовой религиозности к рационализму в духе шестидесятников,
от рационализма — к учению Льва Толстого, ‘ идеям опрощения и нравственного
самоусовершенствования. Поступив на юридический факультет Московского
университета, Шмелев неожиданно для себя увлекается ботаническими открытиями
Тимирязева, после чего новый прилив религиозности. После женитьбы осенью 1895
года он в качестве свадебной поездки выбирает Валаамский Преображенский
монастырь на Ладоге. Так родились очерки “На скалах Валаама”. Изданная за счет
автора, книга была остановлена цензурой. 

После
окончания университета Шмелев тянет лямку чиновника в глухих местах Московской
губернии. Но и до этих мест уже докатились первые раскаты приближающейся
революционной грозы. Такие произведения Ивана Шмелева как “Вахмистр” (1906),
“Распад” (1906), “Иван Кузьмич” (1907), “Гражданин Уклейкин” — все они прошли
под знаком первой русской революции. Герои Шмелева этой поры недовольны старым
укладом жизни и жаждут перемен. Но рабочих Шмелев знал плохо. Он увидел и
показал их в отрыве от среды, вне “дела”. Сама же революция у него передана
глазами дру гих, пассивных и малосознательных людей. Так, из своего лабаза
наблюдает за уличными “беспорядками” старый купец Громов в рассказе “Иван
Кузьмич”. К “смутьянам” он относится с недоверием и враждебностью. Лишь
случайно попав на демонстрацию. Он неожиданно для себя ощутил душевный перелом:
“Его захватило всего, захватила блеснувшая перед ним правда”. Этот мотив
настойчиво повторяется и в других произведениях. В те годы Шмелев был близок
писателям-демократам, группировавшимся вокруг издательства “Знание”, в котором
с 1900 года ведущую роль стал играть М. Горький. 

Самым
значительным произведением Шмелева дореволюционной поры является повесть
“Человек из ресторана”. Действующие лица повес-тиобразуют единую социальную
пирамиду, основание которой занимает главный герой Скороходов с ресторанной
прислугой. Ближе к вершине лакейство совершается уже “не за полтинник, а из
высшиз соображений”: так, важный господин в орденах кидается под стол, чтобы
раньше официанта поднять оброненный министром платок. И чем ближе к вершине
этойпира-миды, тем низменнее причины лакейства. Повесть “Человек из ресторана”
стала важной вехой для Шмелева-писателя. Она была напечатана в сборнике
“Знания” и имела шумный успех. Помотивам повести был снят фильм с выдающимся
Михаилом Чеховым в главной роли. 

Шмелев
становится широко читаемым, признанным писателем России. В 1912 году
организуется Книгоиздательство писателей в Москве, членами-вкладчиками которого
становятся Найденов, братья Бунины, Зайцев. Вересаев, Телешов, Шмелев и другие.
Все дальнейшее творчество Шмелева связано с этим издательством, в котором
выходит собрание его сочинений в восьми томах. Особенность творчества Шмелева
этих лет — тематическое разнообразие его произведений. Тут и разложение
дворянской усадьбы (“Пугливая тишина”, “Стена”) и драматическая разъединенность
пресыщенных жизнью артистов-интеллигентов с “простым” человеком — речным
смотрителем Серегиным (“Волчий перекат”) и тихое житье-бытье прислуги
(“Виноград”) и последние дни богатого подрядчика, приехавшего помирать в родную
деревню (“Росстани”). 

Шмелев
встретил Февральскую революцию 1917 года восторженно. Он совершает ряд поездок
по России, выступает на собраниях и митингах. Однако взглды Шмелева
ограничивались рамками “умеренного” демократизма. Он не верил в возможность
скорых и радикальных преобразований в России. 

Октябрь
Шмелев не принял. Он отошел от общественной деятельности вовсе. Его
растерянность, неприятие происходящего — все это сказалось на его творчестве
1918-1922 годов. В ноябре 1918 года в Алуште он пишет повесть “Неупиваемая
чаша”. Которая позже вызовеь восторженный отклик Томаса Манна (письмо Шмелеву
от 26 мая 1926 года). Грустный рассказ о жизни Ильи Шаронова напоен подлинной
поэзией и проникнут глубоким сочувствием к крепостному живописцу, который
кротко и незлобиво, точно святой, прожил свою недолгую жизнь и сгорел, как
восковая свеча, полюбив молодую барыню. 

Видя
вокруг себя неисчислимые страдания и смерть, Шмелев выступает с осуждением
войны как массового психоза здоровых людей (повесть “Это было”, 1919),
показывает бессмысленность гибели цельного и чистого человека Ивана в плену, на
чужой стороне ( “Чужая кровь”, 1918-1923). В произведениях этих лет уже ощутимы
мотивы и проблематика Шмелева-эмиг Эмигрировать Шмелев не собирался. Об этом
говорит тот факт, что в 1920 году он покупает в Алуште дом с клочком земли. Но
трагическое обстоятельство все перевернуло. Своего единственного сына он любил
очень сильно. И вот в 1920 году Сергей Шмелев, отказавшийся уехать с
врангелевцами на чужбину, был взят в Феодосии из лазарета и без суда расстрелян
красными. И не он один. Никакими словами нельзя описать страдания отца… 

В
1922 году Шмелев принимает приглашение И.А.Бунина выехать за границу и выезжает
сперва в Берлин, в потом в Париж. Пережив горе утраты, Шмелев выплескивает
чувства осиротевшего отца в рассказах и повестях-памфлетах — “Каменный век”,
“На пеньках”, “Про одну старуху”. Но против русского человека Шмелев не
озлобился, хотя и многое в новой жизни проклял. 

Но
из глубины души, со дна памяти подымались образы и картины, не давшие иссякнуть
току творчества в пору отчаяния и скорби. Живя в Гра-се, у Буниных, Шмелев
рассказывал о своих переживаниях Куприну, которого горячо любил: “Доживаем дни
свои в стране роскошной, чужой. Все — чужое. Души-то родной нет, а вежливости
много… Все у меня плохо, на душе-то”. Отсюда, из чужой и “роскошной” страны,
с необыкновенной остротой видится Шмелеву старая Россия, а в России — страна
его детства, Москва, Замоскворечье. И он пишет… 

Книги
“Лето Господне” (1933-1948), “Богомолье” (1931-1948), сборник “Родное” (1931)
явились вершиной позднего творчества Шмелева и принесли ему европейскую
известность. Эти произведения не поддаются привычному жанровому определению.
Что это? Быль-небыль, миф-воспоминание, свободный эпос? Или просто путешествие
детской души, судьба, испытания, несчастье, просветление. Мир Горкина, Мартына
и Кинги, “Наполеона”, бараночника Феди, богомольной Домны Парфеновны, старого
кучера Антипушки, приказчика Василь Василича, “облезлого барина” Энтальцева,
колбасника Коровкина, рыбника Горностаева — это мир воспоминаний писателя, его
маленькая вселенная, наполненная светом одушевления и высшей нравственности. 

Иван
Сергеевич Шмелев страстно мечтал вернуться в Россию. Перед смертью он заповедал
перевезти его прах и прах его жены в Москву для упокоения рядом с могилой отца
его в Донском монастыре. В наши дни на Родину возвращаются его книги. Так
возрождается его духовная жизнь на родной земле.