ОПРИЧНИНА
 Такой характер оппозиции привёл Грозного к решимости уничтожить
радикальными мерами значение княжат, пожалуй, даже и совсем их погубить.
Совокупность этих мер, напрваленных на родовую аристократию, называется
опричниной.
 Суть опричнины состояла в том, что Грозный применил к территории старых
удельных княжеств, где находились вотчины служилых князей-бояр, тот
порядок, какой обыкновенно применялся Москвой в завоеванных землях.
 И отец, и дед Грозного, следуя московской првительственной традиции, при
покорение Новгорода, Пскова и иных мест выводили оттуда наиболее видных и
для Москвы опасных людей в свои внутренние области, а в завоеванный край
посылали поселенцов из коренных московских мест. Это был испытанный прием
ассимиляции, которой московский государственный организм усваивал себе
новые общественные элементы.
 В особенности ясен и действителен был этот прием в Великом Новогороде при
Иване III и в Казане при самом Иване IV. Лишаемый местной руководящей среды
завоеванный край немедля получал такую же среду из Москвы и начинал вместе
с ней тяготеть к общему центру-Москве. То, что удавалось с врагом внешним,
Грозный задумал испытать с врагом внутренним. Он решил вывести из удельных
наследственных вотчин их владельцев-княжат и поселить их в отдалённых от их
прежней оседлости в местах, там, где небыло удельных воспоминаний и удобных
для их опозиции условий; на место же выселенной знати он селил служебную
мелкоту на мелко поместных участках, образованных из старых больших вотчин.
К исполнению этого плана Грозный обставил такими подробностями, которые
возбудили недоумение современников. Он начал с того, что в декабре 1564
года покинул Москву безвестно и только в январе 1565 года дал о себе весть
из Александровской слободы он грозил оставить своё царство из-за боярской
измены  и остался  во власти, по молению москвичей, только под условием,
что  ему на  изменников «опала своя класти, а иных казнити, и животы их и
статки (имущество) имати, а учинити ему на своём государстве себе
опришнину: двор ему себе и на весь свой обиход  учинити особной». Борьба с
«изменою» была целью; опричина же была средством. Новый двор Грозного
состоял из бояр и дворян, новой «тысячи голов», которую отобрали так же,
как в 1550 году отобрал тысячу лучших дворян для службы в Москве. Первой
тысячи дали тогда подмосковные поместья; второй-Грозный даёт поместья в тех
городах, «которые городы поймал в опришнину»; это и были опричники,
предназначенные сменить опальных княжат на их удельных землях. Число
опричников росло, потому что росло количество земель, забираемых в
опричнину. Грозный на всем пространстве старой удельной Руси, по его
собственному выражению, » перебирал людишек», иных «отсылал», а других
«принимал». В течение 20 последних лет царствования Грозного опричнина
охватила полгосударства и разорила все удельные гнезда, разорвав связь
«княженецких родов» с их
 удельными территориями и сокрушив княжеское землевладение.
 Княжата были выброшены на окраины государства, оставшиеся в старом порядке
управления и носившие названия «земщины», или «земского». Так как
управление опричнинскими земляли требовало сложной организации, то в новом
«дворе» Грозного мы видим особых бояр (думу), особых «дворовых», дьяков,
приказы, словом, весь правительственный механизм, параллельный
государственному: видим особую казну, в которую поступают податные платежи
с опричнинских земель.
 Для усиления средств опричнины Грозный «поймал» в опричнину весь
московский север. Мало-помалу опричнина разрослась до громадных размеров и
разделила государство на две враждебных одна другой половины.
 Ниже будут указаны последствия этой своеобразной «реформы» Грозного,
обратившего на свою землю приёмы покорения чужих земель; здесь же заметим,
что прямая цель опричнины была достигнута, и всякая оппозиция слослена.
Достигалось это не только системой принудителных переселений ненадежных
людей, но и мерами террора. Опалы , ссылки и казни заподозренных лиц,
насилия опричников над «изменниками», чрезвычайная распущенность Грозного,
жестоко истяжавшего своих поданных во время оргий, — всё это приводило
Москву в трепет и робкое смирение перед тираном.
  Тогда ёше никто не понимал, что этот террор большего всего подрывал силы
самого правительства и готовил ему жестокие неудачи вне и кризис внутри
государства. До каких причуд и странностей могли доходить экцессы Грозного,
сведетельствует, с одной стороны, новгородский погром, а с другой,
вокняжения Симеона Бекбулатовича. В 1570 году по какому-то подозрению
Грозный устроил целый поход на Новгород, по дороге разорил Тверской уезд, а
в самом Новгороде из 6000 дворов (круглым счетом) запустошил около 5000 и
навсегда ослабил Новогород.
 За то он «пожаловал», тогда же взял в опричнину половину разаренного
города и две новгородские пятины; а вернувшись в Москву, опалился на тех,
кто внушил ему злобу новгородцев. В 1575 году он сделал «великим князем
всея Руси» крещёного татарского «царя» (т.е. хана) Симеона Бекбулатовича, а
сам стал звать себя «князем московским». Царский титул как бы исчез совсем,
и опричнина стала «двором» московского князя, а «земское» стало великим
княжением всея Руси . Менее чем через год татарский князь был сведен с
Москвой на Тверь, а в Москве всё стало по-прежнему.
 Можно не верить вполне тем россказням о казнях и жестокостях Грозного,
которыми занимали Европу западные авантюристы, побывавшие в Москве; но
нельзя не признать что террор, устроенный Грозным, был вообще ужасен и
подготовлял страну к смуте и междоусобию.
 Это понимали и современники Грозного; например, Иван Тимофеев в своем
«Временнике» говорит, что Грозный, «божиими людьми играя», разделением
своей земли сам «прообразовал розгласие» её, т.е. смуту.