Развитие  языка  обусловлено  в  значительной  степени  развитием  его
словообразовательной  системы,   становлением   новых   словообразовательных
моделей  слов,  изменением  существующих,  увеличением  или  уменьшением  их
продуктивности [4,365] и  многими  другими  факторами  словообразовательного
процесса.
      Создание новых слов осуществляется,  прежде  всего,  как  отражение  в
языке  потребностей  общества   в   выражении   новых   понятий,   постоянно
возникающих в результате развития  науки,  техники,  культуры,  общественных
отношений    и    т.д.    [6,35].    Установление     тенденций     развития
словообразовательных процессов в языке, совершенствование теории и  практики
лексикографии  и  пр.  –  всегда  были  важнейшими  проблемами  лексикологии
[15,25].
      Огромный приток новых слов  и  необходимость  их  описания  обусловили
создание особой отрасли  лексикологии  –  неологии  –  науки  о  неологизмах
[13,12].
      Несмотря на то, что к настоящему времени неологией накоплен, собран  и
систематизирован огромный материал в  области  словообразования  английского
языка, остается еще много нерешенных проблем.
      В общем плане в неологии в  последнее  время  преимущественный  акцент
делается на функционально-прагматический аспект новых слов  и  значений,  на
учет социологических  факторов.  Устанавливается  определенная  связь  между
прагматикой  и  активными  процессами   номинации.   Прагматика   при   этом
понимается как наука, «изучающая  язык  с  точки  зрения  использующего  его
человека в аспекте выбора языковых единиц, ограничений на их употребление  в
социальном    обществе    и    эффекта     воздействия     на     участников
коммуникации»[60,240].
      Так,  например,  появление  у  слова   нового   лексико-семантического
варианта  в  прагматическом  аспекте   вариативности   рассматривается   как
результат варьирования в его употреблении в различных  ситуациях  общения  в
зависимости от социального,  территориального,  национального,  возрастного,
профессионального и прочих статусов участников коммуникации. Одна  и  та  же
лексика  по-разному  реализуется  в  однотипных  ситуациях   представителями
различных  слоев  носителей  языка.  В  результате  употребления   слова   в
нетипичной для него ситуации (контексте) носителям иного  социолекта  (языка
определенной социо-профессиональной группы) оно  приобретает  новый  оттенок
значения,  который  затем  оформляется  в  отдельный   лексико-семантический
вариант слова.
      С другой стороны, любая семантическая новизна  рождает  прагматическую
новизну. Появившийся новый ЛСВ слова расширяет прагматику всей лексемы,  так
как  расширяется  спектр  ситуаций  и   контекстов   ее   употребления,   и,
следовательно, ограничений на ее употребление.
      В этом направлении намечены большие перспективы. Например,  актуальным
признана разработка  функционального  аспекта  лексикографической  практики.
Связь,  существующую  между  прагматической  ситуацией   и   прагматическими
компонентами  нового  слова,  предлагают  фиксировать   в   словарях,   т.е.
прагматическую зону предлагают ввести в словарную  дефиницию  и  разработать
дополнительную  систему   помет,   например,   по   оппозициям   частотности
употребления слова (обиходное или  редкое),  конкретная  сфера  употребления
(профессиональный, научный, юридический регистр и т.д.).  Особенно  очевидна
необходимость дополнительной системы в словарях для иностранцев, а так же  в
словарях новых слов  и  значений,  которые  вызывают  трудности  адекватного
выбора и употребления.
      Однако в теории неологии в англистике  имеется  еще  много  проблемных
областей исследования. К ним относится в  первую  очередь  системный  анализ
факторов, этапов, механизма появления новых слов и   значений  в  плане  как
экстралингвистической      (социолингвистической     или      функционально-
прагматической   соотнесенности),   так   и    собственно    лингвистической
обусловленности  преобладающих  продуктивных  моделей  в  языке.   Некоторые
лингвисты под функционально-прагматической  обусловленностью  имеют  в  виду
связь   продуктивности   словообразовательных   моделей   с    функционально
стилистической  разновидностью  языка,  иначе  говоря,  для  научного  стиля
общения   наиболее   продуктивны    одни    модели,    для    художественно-
беллетристического – другие, для стиля средств массовой информации  (пресса)
– третьи и пр. [43.7].
      Это в определенной степени обусловило выбор материала  и  проблематики
нашего исследования. Мы имели в виду, что основной «поставщик новой  лексики
в литературном языке»  –пресса.  По  крайней  мере,  все  или  преобладающее
большинство неологизмов, имеющих письменную  фиксацию,  и  представленных  в
словарях новой лексики [57,64,65], заимствованы из прессы – журналов,  газет
и т.д. Однако столь однозначная  связь  продуктивности  словообразовательных
моделей     с     функционально-стилистической     разновидностью     языка,
представляется проблематичной. Одной  из  задач  предпринятого  исследования
было   установление    зависимости    продуктивности    от    функционально-
стилистической   разновидности   речи,   в   нашем   случае   художественно-
беллетристический стиль.
      Необходима также научно обоснованная разработка принципов отношения  к
новой    лексике    (принятие    или    непринятие    ее)    в     различных
социопрофессиональных,  возрастных  и  прочих  группах  и  его  влияние   на
словообразовательные процессы в данном языковом коллективе.
      Последнее   в   свою   очередь,   обусловливает   необходимую    связь
словообразовательных процессов  с  функционально-стилистическим  расслоением
современного  английского  языка  [21,5,8,63],   которая   позволяет   более
обоснованно   выявить   социальные   и   прагматические   факторы,   активно
участвующие в формировании словообразовательных процессов.
      В этом направлении имеется немало достижений.  Бесспорно  установлено,
что   такие    функционально-стилистические    разновидности    современного
английского языка как стиль и язык средств  массовой  коммуникации  (пресса,
телевидение, радио), такие сферы общественной  жизни  как  реклама,  деловое
общение, наука, техника,  электроника,  медицина,  политика,  финансы,  мода
являются  в  силу  ряда   социолингвистических   причин   [3,16]   основными
«поставщиками» новой лексики в современном английском языке [39;57;64].
      В этом отношении избранный нами материал  исследования  –  современная
художественная англо-американская проза, несмотря на  существенные  перемены
в  жизни,  продолжает  оставаться  значительным  фактором   в   духовной   и
культурной жизни языкового коллектива, в  значительной  степени  формирующим
его сознание, мораль духовные ценности. Художественная проза в  силу  широты
своей социально обусловленной тематики, неизбежно отражает  практически  все
стороны  общественной  жизни   людей:   деловую,   финансовую,   культурную,
политическую, военную и  т.д.  Художественная  литература,  по  определению,
ставит и решает  в  своих  произведениях  острые  социальные  конфликты.  Ее
социальная проблематика – неограниченно широка1. Естественно,  что  в  языке
художественной прозы неограниченно широко представлена  самая  разнообразная
тематика – политическая, культурная, военная, научная, и пр.
      Однако, функциональный стиль художественной литературы  в  силу  своей
особой функционально-стилистической природы  [8]  и  особых  коммуникативных
задач, занимает  особое  место  в  системе  общелитературного  языка,  имеет
особый социально-коммуникативный  статус  в  говорящем  коллективе  [45,104-
112].
      С  одной  стороны,  в  данном  стиле   осуществляется   осознанный   и
целенаправленный отбор  средств  языкового  выражения  и  в  первую  очередь
лексики, словаря: предпочтение отдается нормативным, проверенным временем  и
рассчитанным  на   определенную   временную   перспективу   единицам   языка
(литературная  норма).  Литературная  норма,  как   известно,   предполагает
образцовое применение (употребление)  языковых  средств[4,271].  То  есть  в
языке  художественной  литературы,  по  определению,  отчетливо  проявляется
значительный консерватизм и осторожность в плане  использования  «новых»  (в
противовес узусу) средств языка. В этом отношении он, казалось бы,  уступает
таким гибким и злободневным сферам  коммуникации  как  пресса,  телевидение,
радио, смело и широко использующим не  проверенную  временем  и  не  ставшую
фактом языка новую лексику.1
      Несмотря на то, что язык  художественной  литературы  ассоциируется  с
литературной  нормой,  с  другой  стороны,  язык  художественной  прозы,   и
особенно  такой   его   жанровой   разновидности   как   роман,   объективно
представляет собой многостилевой и  многоголосый  конгломерат  самых  разных
функционально-стилистических      разновидностей      языка,       полифонию
профессиональных,  возрастных,  социальных,  местных  говоров,  диалектов  и
жаргонов. Кроме авторского повествования в нем значительное  место  занимает
речь героев – представителей самых разных социальных  сфер  общества,  слоев
населения.
      В выборе направления исследования мы исходим из следующих соображений.
Несмотря  на,  а  иногда  и  вследствие   того,   что   речь   персонажа   в
художественном  произведении  специально   обработана   в   соответствии   с
определенными  условностями  стиля   и   жанра[1],    язык   художественного
произведения  может  служить  достаточно   иллюстративным   материалом   для
исследования тенденций  продуктивного  словообразования.  При  условии,  что
материалом  исследования  станут  вполне  современные  произведения  хорошей
качественной литературы, обладающие  одновременно  популярностью  у  широких
масс читателя.
      Говоря о тенденциях продуктивного словообразования, мы  имеем  в  виду
преимущественное употребление тех  или  иных  словообразовательных  средств,
характерное для английского языка в настоящее время в целом, в  совокупности
всех его функционально-стилистически обусловленных сфер коммуникации.
      При этом одной  из  задач  исследования  было  установить  соотношение
продуктивных, т.е. пригодных для образования новых  слов  и  форм,  понятных
говорящим на данном языке [4,365] в художественной  прозе  и  прочих  сферах
коммуникации. Даже если новообразование представляет собой в высшей  степени
оригинальное  авторское  слово  на  один  раз   (nonce   word),   обладающее
выраженными коннотациями новизны, оригинальности, неповторимости, оно  может
быть достаточно показательным в этом отношении.
      Вспомним,  что  в  художественной  прозе,  как  ни  в   какой   другой
функционально-стилистической разновидности речи, есть специальная  установка
на означающее, на знак  [26].  Ни  в  какой  другой  сфере  коммуникации  не
выражена так отчетливо установка на формальную сторону языкового  выражения,
стремление к эксперименту с языком и особенно со словом.
      Неологизм, со своей стороны, обладает выраженным  «эффектом  новизны»,
необычностью, различного рода  стилистическими  и  оценочными  коннотациями.
(Хотя  при  этом  следует  различать  пограничные,  но  разные   явления   –
«неологизм»  VS  «окказионализм»  или  потенциальное  слово.)  Это  так   же
обусловило выбор материала  исследования.  Мы  предполагали,  что  писатели,
филологически  образованные  люди  со  свойственным  им  вниманием  к  форме
высказывания, должны широко и смело экспериментировать и в области  создания
новых слов.
      Мы не имели, разумеется, в виду, что  именно  писатели  в  большинстве
случаев  будут  «создателями»  нового  слова  (originators),  индивидуумами,
дающими  первое  «крещение»   новому   слову,   вошедшему   впоследствии   в
лексическую систему языка. Даже если это так, то,  как  известно,  наверняка
это вообще невозможно установить [77,77].
      Мы лишь предполагали, что современные крупные мастера прозы,  стремясь
достичь одновременно емкости, выразительности  и  доступности  языка,  будут
так  же  преимущественно  использовать  в  своем  словотворчестве   активные
словообразовательные средства  (продуктивные  словообразовательные  модели),
которые в данный отрезок времени, вследствие их широкой употребительности  и
привычности в соответствии с  общим  принципом  ассоциативности,  лежащим  в
основе образности [38,59], будут более доступны  восприятию,  в  случаях  их
употребления в стилистических целях (при  актуализации  словообразовательных
моделей).
      Таким образом, умелое использование продуктивных  словообразовательных
моделей  художником  слова,  с  одной  стороны,  может  служить   одной   из
показательных  характеристик  индивидуального  авторского  стиля   и   языка
писателя, как емкого, выразительного, образного в  художественном  отношении
и,  с  другой  стороны,   служить   косвенным   показателем   читаемости   и
популярности автора.
      В  более  широком  плане  такие  наблюдения  могут  дать  определенное
представление о социальном статусе художественной литературы в  обществе,  с
одной стороны, и культурном уровне народа, социума, с другой. [45,81].
      Кроме  того,  мы  исходили  из  следующих   соображений.   Современная
художественная проза, представляя  собой  и  до  настоящего  времени  мощный
пласт  печатной  литературы  развитого  народа   1,   несомненно,   является
убедительным материалом, источником сведений об активности,  продуктивности,
универсальности словообразовательных моделей и средств  языка,  о  путях  их
развития, эволюции. Как мы и  предполагали,  словообразовательные  тенденции
художественной  прозы  в  целом,  находятся  в  русле   словообразовательных
тенденций общелитературного языка.
      В этом отношении информативна не только художественная проза последних
10-15 лет, но и современная классическая проза – произведения  W.  Faulkner,
F.S. Fitzgerald, E. Hemingway, D.Н.  Lawrence.  Они  могут  служить  в  этом
смысле  более  надежным  источником  того,  насколько   словообразовательные
предпочтения (не  сами  по  себе  вновь  созданные  лексические  единицы,  а
продуктивные модели их  создания),  характерные  для  художественной  прозы,
оказались универсальными  и  соответствующими  тенденциям  общелитературного
языка своего времени, а в какой степени они расходятся с общими  тенденциями
продуктивного словообразования в английском языке определенного периода.
      В случае их соответствий в  принципе  общим  тенденциям  на  основании
наблюдений    над     индивидуально     авторскими     словообразовательными
предпочтениями, мы имеем  основания  заключить,  остается  ли  литература  и
какого  рода  художественная  литература  остается  влиятельным  и  активным
формирующим фактором духовной жизни языкового коллектива.
      Все эти наблюдения и выводы, особенно в  плане  составления  тенденций
периодов, разделенных значительным временным промежутком (60  и  более  лет)
представляются  информативными  в  плане   изменения   социального   статуса
художественной литературы в языковом коллективе.
      МЫ остановили свой выбор на  некоторых  произведениях  самых  читаемых
сегодня в Великобритании современных  писателей,  таких  как  J.D.  Salinger
“The Catcher in the Rye”, John Fowles “The Ebony  Tower”,  I.  Murdoch  “The
Sea! The Sea!”, I. Murdoch “When the angeles come”, F.S.  Fitzgerald  “Great
Gatsby”;  кроме того мы взяли для анализа материала  (новой  лексики)  роман
“Wheels” (A. Hailey) и роман  очень  популярного  и  читаемого  современного
американского прозаика Дейла Брауна (Dale Brown “Shadows of steel).
      Кроме  того,  мы  подвергли  сплошному  анализу  словари  новых   слов
“Bloomsbury Dictionary of new words” и “The Longman Register of new words”.
      В работе мы пользовались  методом  сплошного  анализа  и  выбора  всех
лексических новообразований из  указанных  источников.  С  целью  установить
преобладание  того  или  иного  явления  из  области  словообразования,   мы
прибегали к необходимым количественным статистическим подсчетам  процентного
соотношения.
      Во   всех   последних   лингвистических   работах   по   продуктивному
словообразованию,  исследователь,  как  правило,  не  занимались  специально
изучением   особенностей   словообразования    в    данной    функционально-
стилистической разновидности речи [13,8]. При этом  акцент  делался  на  то,
что  художественная  проза  –  сфера  исследования   стилистики,   предметом
изучения которой является употребление того или иного  слова,  выбранного  в
целью создания эмоционально-экспрессивно-оценочных эффектов.
      Мы,   говоря   о   тенденциях   продуктивного    словообразования    в
художественной прозе, имеем в виду  преимущественное  употребление  тех  или
иных словообразовательных  средств,  характерных  для  английского  языка  в
настоящее время в целом, в том виде как они  представлены  в  художественной
литературе.  То  есть  пытаемся  исследовать  данную  разновидность  речи  в
терминах   прагматически   ориентированной   функциональной    лексикологии,
учитывающей социолингвистические факторы словообразовательных процессов.  Мы
предположили,  однако,  что  проблема   продуктивного   словообразования   в
современной    английской    прозе    не    ограничивается     установлением
закономерностей    и    особенностей    стилистического     функционирования
окказионизмов (слов на один случай) в данной сфере  функционирования  языка.
Хотя и  в  этом  отношении  художественно  беллетристический  стиль  (термин
академика В.В. Виноградова) не до конца  исследован.  Не  решена,  например,
проблема о том, может ли служить преимущественное употребление тех или  иных
продуктивных   словообразовательных   моделей,    используемых    писателем,
объективным признаком индивидуально-авторского стиля.
      Однако   проблема   продуктивного   словообразования   в   современной
художественной прозе находится как бы на перекрестке между  прагматически  и
социолингвистически   ориентированной   функциональной    лексикологией    и
традиционной функциональной стилистикой.
      Как  полагают  многие  лингвисты,  принципы  связи  становления   норм
литературного языка с особенностями его  функционирования  в  функциональных
стилях, обоснованный в свое время еще пражской школой [26],  становятся  все
более актуальными. В последнее время  некоторые  сферы  исследования  языка,
традиционно  ограничивавшиеся  областью   стилистики,   не   без   оснований
утверждаются  как  объект   исследования   социолингвистики.   Более   того,
некоторые  школы  социолингвистики   в   принципе   считают   функциональную
стилистику одним из  разделов  социолингвистики  [45,100].  В  любом  случае
сейчас уже аксиомой  представляется  то,  что  тесная  связь  функциональной
стилистики  с  социолингвистикой  –   наиболее   перспективное   направление
лингвостилистических исследований.
      Поставив перед собой задачу изучения продуктивного словообразования  в
стиле современной англо-американской прозы,  мы  имели  в  виду,  установить
особенности данного, в высшей степени  своеобразного  функционального  стиля
общелитературного  языка  в  плане  словообразования  с  общими  тенденциями
продуктивного  словообразования  на  современном   этапе.   Иными   словами,
находятся ли  предпочитаемые  тем  или  иным  художником  слова  или  вообще
предпочитаемые  современными  писателями  продуктивные  словообразовательные
модели,  т.е.  весь  совокупный  арсенал  продуктивных  словообразовательных
средств  (моделей)  художественной   литературы   в   соответствии   или   в
противоречии  с  общими   тенденциями   продуктивного   словообразования   в
английском языке  в  настоящее  время.  И  если  здесь  в  этом  плане  есть
расхождения, то какого рода и чем они обусловлены.
      Являются  ли  новообразования  (новые  слова)   художественной   прозы
преимущественно окказионизмами, созданными на один раз,  либо  они  являются
одним из источников пополнения лексики языка словарными единицами.
      У этой  проблемы  есть  и  еще  один  аспект,  находящийся  в  области
социолингвистики.  Как   известно,   языковые   тенденции,   характеризующие
становление лексических норм зависят  от  ряда  объективных  и  субъективных
социальных   факторов   (общественных   институтов,   таких   как    система
образования,   культурно-просветительные   учреждения,   средства   массовой
информации, с одной стороны, и языковая политика – с другой)[46][47,218].
      От множества социальных факторов зависит, останется ли вновь созданное
производное  на  уровне  слова   речи   или   же   получит   более   широкое
распространение и будет зафиксировано словарями новых слов.
      Несмотря на то, что главным фактором при упрочении  неологизма  многие
лингвисты   считают   то,   насколько   соответствует   данное   производное
поставленным перед ним целям номинации,  тем  не  менее  социальные  факторы
иногда не менее значимы в этом отношении. Чем иным как не духовным  влиянием
на культурную и образованную часть населения США  и  Великобритании  русской
эмиграции 70-х годов можно объяснить и упрочение в  английском  языке  таких
своеобразных конгломератов как refusеnik  (аналогия  с  русским  отказник  –
тот, кому отказано в визе на выезд за пределы СССР).  Выделенный  из  основы
исконно русского слова «спутник» и по  аналогии  с  ним  «отказник»  суффикс
-ник (nik) стал настолько  продуктивным,  что  практически  неограниченно  и
свободно дал массу неологизмов, вошедших в авторитетные словари новых  слов,
то есть ставших фактами английского языка как системы путем присоединения  к
английской основе данного суффикса – кальки  из  русского  языка.  Например:
nudnik (нудный человек), no goodnik, jazznik и т.д.
      Подобные словообразовательные тенденции можно полностью объяснить лишь
в  терминах  социокультурных  или,   в   данном   случае,   точнее   сказать
межкультурных категорий.
      Применительно  к  нашей  проблеме,  в  более   широком   масштабе   мы
предполагаем, что то место, которое  занимает  художественная  литература  в
культурной  и   духовной   жизни   языкового   коллектива,   ее   социальная
престижность в контексте социальной жизни общества в целом,  ее  влияние  на
духовную жизнь людей, (в зависимости от их уровня  образованности  и  прочих
факторов), очевидно, повлияет и на то, в большей  или  меньшей  степени  она
предстанет как «поставщик» новой лексики в литературный язык в целом.
      Мы  так  же  предполагаем,  что  результаты  и  данные   предпринятого
исследования могли бы стать основанием  для  более  глобальных  обобщений  в
категориях  социолингвистики.  В  частности,  соотношение  общих   тенденций
продуктивного словообразования со словообразовательными процессами в  данной
функционально-стилистической разновидности речи могло послужить  в  какой-то
степени основанием для выводов о социальном статусе художественной  прозы  в
данном  общественном  коллективе,  либо  о  социальном   статусе   писателя,
художника  слова  вообще.  Под  статусом  в  этом  случае  мы  имели   ввиду
терминологическое значение данного слова в социолингвистике,  в  отличие  от
значения аналогичного ему слова общего языка «статус» [45,81].
      В плане более конкретных задач, мы имеем в виду уточнить  связь  между
неологизмом  в  собственном  смысле  слова   и   авторским,   окказиональным
употреблением новой лексической единицы. Как  известно  [13,16],  нечеткость
термина  “неологизм”  является  до  сих  пор  одной  из  важнейших   проблем
неологии.  В  этом  отношении   отмечается   нечеткость   в   стилистической
характеристике  неологизмов,  в  отграничении  их  от  смежных   явлений   –
окказиональных  [4,284]  авторских  созданий  и  употреблений   новых   слов
(потенциальные слова).
      Английский язык, как и прочие языки, находится в постоянном  изменении
и  динамике.  Лексика  как  самый  подвижный  пласт  языка,  наиболее  чутко
реагирует на все изменения в социальной, культурной и  других  сферах  жизни
говорящего коллектива Ведь именно слово является «зеркалом жизни»1.
      С другой стороны постоянно растущий интерес современной лингвистики  к
различным аспектам словообразования  объясняется  тем,  что  слово  является
центральной единицей языка.
      Собственные свойства слова как лексической единицы  перекрещиваются  в
нем со свойствами других элементов языка. Это взаимодействие лежит в  основе
функционирования языковой системы в целом.
      В современных исследованиях  семантики  произведенных  слов  все  чаще
проявляется тенденция выйти за  рамки  самого  слова  как  единицы  языковой
системы, что  вызвано  стремлением  понять,  как  функционируют  производные
слова в речи и на этой основе глубже понять механизм формирования  семантики
нового слова.
      В настоящее время наблюдается  расширение  старых  и  появление  новых
областей  номинации  («ословливания»)  вызванное  бурным  развитием   науки,
техники, средств массовой информации.
      Однако развитие номинативной функции  языка  отражается  не  только  в
расширении и обновлении понятийной сферы отнесенности наименования, но  и  в
изменении  способов  номинации.  Как  известно,  в  разные  эпохи  языкового
развития и в разных языках преобладают различные  типы  создания  номинаций.
Следует подчеркнуть, что номинативная функция языка развивается не только  в
результате влияния  социолингвистических  факторов  и  эволюции  общественно
исторического опыта носителей языка.
      Важную роль играет изменение самих способов номинации.
      В разные эпохи, как известно, и в разных языках преобладают  различные
типы создания номинаций, действуют определенные типы  активных  номинативных
процессов.
      Сложившаяся  в  языке  лексическая   система   накладывает   известные
ограничения на творческую деятельность людей, создающих новые слова.
      Основная масса новых единиц образуется с помощью  словообразовательных
средств. Термин «словообразование»  имеет  два  основных  значения,  которые
следует четко различать.  В  первом  своем  значении  он  употребляется  для
выражения  постоянного  процесса  образования  новых  слов  в  языке.   Язык
находиться  в  состоянии  непрерывного  развития,  включающего  определенные
языковые процессы, в том числе и создание  новых  лексических  единиц.  Этот
процесс получил название «словообразование». Структура каждого  некорневого,
а так же многих в настоящее время  корневых  слов  представляет  собой  итог
процесса образования этих слов [36,  4].  По  мнению  Е.С  Кубряковой,  суть
словообразовательных процессов заключается в  создании  новых  наименований,
новых  вторичных  единиц  обозначения,  и  коль  скоро  такие   наименования
являются  словами,  термин  «словообразование»  раскрывается  в   буквальном
смысле, то есть  прежде всего как наименование процесса образования слов».
      Во втором значении термин «словообразование» обозначает раздел  науки,
занимающейся изучением процессов образования лексических единиц.
      Основная задача словообразования заключается  в  изучении  формальных,
семантических,  генетических  и  других   закономерностей   и   особенностей
образования  новых  лексических  единиц,  возникающих  в  процессе  развития
языка, который  является  своеобразным  барометром  общественного  развития,
чутко реагирующим на малейшие изменения в  научной,  политической  и  другой
жизни общества.
      Новое понимание  словообразования  как  источника  не  только  готовых
названий, но и правил их образования по определенным  моделям  и  схемам,  в
соотношении  с  экстралингвистическими  факторами,   позволило   значительно
углубить  и  уточнить   представления   о   механизме   словообразования   в
соответствии с определенными принципами.
      В  последних  исследованиях  по  словообразованию  (В.Г.   Гак,   В.Г.
Колшанский, В.З. Котелова, Е.С. Кубрякова, В.И.  Заботкина,  В.Н.  Иванов  и
др.) специальный акцент сделан на установление связи  между  номинативной  и
коммуникативной функцией языка.
      В связи с  этим  оформились  новые  области  лингвистической  науки  о
тенденциях и проблемах словообразовательных  процессов  –  неологии.  К  ним
относятся,  например,  функциональная  лексикология  [13,6].  Функциональная
лексикология ставит перед собой задачу  выявить  внутренние  закономерности,
которым  подчиняется  выбор  и  адекватное   употребление   той   или   иной
лексической единицы в каждом конкретном коммуникативном  акте.  Установлено,
что функционально-прагматический аспект должен учитываться при  исследовании
новых слов и значений.
      Само появление нового слова диктуется  прагматическими  потребностями.
Отправитель сообщения выбирает из наличного лексического тезауруса  то,  что
наилучшим  образом  выражает  его  мысли  и  чувства.   Если   в   лексиконе
отправителя такого слова нет, то нередко он видоизменяет старую или  создает
новую лексическую единицу [13,6].  Новые  лексические  единицы  создаются  в
процессе речи как  осуществление  говорящим  определенного  коммуникативного
намерения, а не как единицы, заранее планируемые  говорящим  для  расширения
или пополнения лексики.
      Специалисты, работающие в этой области, выделили в качестве  ключевого
вопроса  неологии  обобщение  и  систематизацию   теоретических   наработок,
построение  межпредметных  связей  (как  с  лингвинистическими,  так   и   с
нелингвинистическими   науками),   в   особенности   со   словообразованием,
этимологией, семасиологией, лексикологией, стилистикой, социологией,  социо-
и психолингвистикой и т.д.
      В области неологии имеется множество нерешенных как  в  теоретическом,
так и в практическом плане проблем. Большинство авторитетных в этой  области
специалистов   признают   наиболее   актуальными    следующие    направления
исследования:
 o Проблема отнесения новообразования к неологизму, как долго  слово  должно
   употребляться в языке, чтобы считаться неологизмом и попасть в словарь;
 o  Определение  связи  между   окказионализмом,   авторским   употреблением
   лексической единицы и неологизмом;
 o Необходимость создания особых словарных статей  либо  помет,  позволяющих
   маркировать неологизмы, т.к. существующая система крайне  неудобна  и  не
   учитывает социальной дифференциации языка, отсюда:
 o Нечеткость в стилистической характеристике  неологизмов,  а  значит  и  в
   вопросе об отнесении к неологизмам слэнговых  единиц,  профессионализмов,
   терминов и других пластов лексики.
      В связи с первой, например, проблемой достаточно отметить, что до  сих
пор  нет  принципиально  единого  мнения  в   отношении   критериев   отбора
материалов (слов) для словарей новых слов  у  разных  лингвистических  школ.
Так, чтобы включить слово в словарь новых слов Барнхарта, необходимо,  чтобы
оно  употреблялось   в   течение   одного   года,   в   то   время   как   в
лексикографическом центре Оксфордского университета этот  срок  в  пять  раз
больше, что исключает возможность фиксации слов – однодневок,  окказионизмов
различных видов.
      Однако  как  отмечает  В.И.  Заботкина  [13,13],  теория  неологии   в
англистике еще не оформилась как самостоятельная наука, а  тот  материал,  а
тот материал, который имеется в  распоряжении,  более  800  слов  в  год  по
данным Ф. Берчфильда ставит  перед  англистами  задачу  не  только  фиксации
новых слов, но и их исследования.
      Автор словаря “Longman  Register  of  New  Words”  (Longman  Group  Uk
Limited,  1989)  Д.Эйто  включил   в   свой   словарь   все   новые   слова,
зарегистрированные впервые в письменных текстах (преимущественно  в  прессе,
периодической печати) в течение периода с 1986 г. по 1988 г. (3 года).
      Автор не менее фундаментального и авторитетного словаря новой  лексики
“Bloomsbury Doctionary of New Words” M. 1996 Джонотан Грин  включил  в  свой
словарь 2700 новых слов, которые вошли в употребление с 1960г.. При этом  он
отмечает,  что  «стремился  охватить  в  своем  словаре  как  можно  больший
диапазон необходимых слов» [64,V].
      Слово  и способ его употребления должны были войти в  язык  в  течение
последних тридцати лет. Основная часть словаря состоит из неологизмов,  хотя
в таком словаре, считает Д. Грин  неизбежно  присутствуют  и  старые  слова,
которые стали употребляться в новом значении (в терминах, принятых у  нас  –
новый лексико-семантический вариант слова). Главным принципом при  включении
слова в словарь было широкое их употребление. За основу был взят  британский
вариант английского языка. В отличие от автора словаря новых  слов  “Longman
Register” [57] Д. Грин в качестве иллюстраций использовал как  можно  больше
цитат, но не примеров первоначального использования того или иного слова.
      Автор [64] обоснованно не включил в словарь ни жаргон, ни  сленг,  «ни
бесконечно разрастающиеся запасы технических терминов». В  то  же  время  он
(как и все другие авторы подобных  словарей)  попытался  исключить  огромное
число  временных  слов,  понятий  разового  пользования.  Он  отмечает,   «я
постараюсь сосредоточить свое внимание на главных кандидатах  стать  фактами
языка,  на  тех,  кто  выдержал  испытание   временем   и   достиг   статуса
общеупотребительных слов» [64,V].
      И временная характеристика  и  критерии  отбора  лексики  для  словаря
отвечает требованиям практической обработки материала  нашего  исследования,
поэтому остановив свой  выбор  на  нем,  мы  на  практике  убедились  в  его
удобстве, гибкости и функциональности.
      Мы в этом  отношении  в  своей  работе  считали  словари  новых  слов,
изданные  в  авторитетных  английских   изданиях,   достаточным   источником
сведений о новом слове, несмотря на то, что единого принципа отбора  лексики
для подобных словарей до сих пор нет.
      В языке все направлено к определенной цели – выражению мысли.  Поэтому
образование  языка  можно  представить  себе  как  взаимодействие  духовного
стремления обозначить материал, требуемый внутренними целями коммуникации.
      Появление  нового   слова,   однако,   диктуется   и   прагматическими
потребностями. Отправитель  сообщения  выбирает  из  наличного  лексического
репертуара то, что наилучшим образом отражает его мысли и  чувства.  Если  в
лексиконе отправителя такого слова нет, он  видоизменяет  старую  и  создает
новую  лексическую  единицу.  Как  справедливо  отмечает  Г.  Брекли,  новые
лексические единицы создаются в процессе речи  как  осуществление  говорящим
определенного  коммуникативного  намерения,  а  не  как   единицы,   заранее
планируемые говорящим для расширения и пополнения лексики языка[13,14].
      Прагматически ориентированная функциональная лексикология  включает  в
круг  проблем  своего  исследования,  кроме  представленных  выше,  так   же
следующие:
 o уточнение путей опознания новых слов и значений;
 o  анализу  факторов  их  появления  в  соотнесенности  с   прагматическими
   потребностями общества;
 o изучение моделей их создания и ограничений на их употребление;
 o разработка принципов отношения к ним (их принятие или  нет)  в  различных
   социопрофессиональных, возрастных и прочих группах;
 o лексикографическая обработка с указанием  прагматических  ограничений  на
   употребление  в  различных  ситуациях   общения   с   учетом   социальной
   дифференциации языка.
      В  этом  отношении  материал,   выбранный   нами   для   исследования,
представляет, на наш взгляд, значительный интерес.
      Вспомним, что появление нового слова – результат борьбы двух тенденций
– тенденции развития языка и тенденции его сохранения. Это обусловлено  тем,
что «в языке существует довольно сильная тенденция сохраняться  в  состоянии
коммуникативной  пригодности»  [28,23].  Однако  для   того,   чтобы   более
адекватно отразить, воспроизвести и закрепить новые  идеи  и  понятия,  язык
вообще, и лексика в особенности, вынуждены перестраиваться, порождать  новые
единицы.  При  этом  появление  нового  слова  не  всегда  вызвано   прямыми
потребностями общества  в  новом  обозначении.  Зачастую  неологизм  –  это,
результат устранения аномалии, или результат новых  ассоциаций  и  т.д.,  то
есть  при  создании  неологизма  зачастую  действуют  только  внутриязыковые
стимулы.
      Как установлено,  в  общем  плане,  появление  нового  слова  в  языке
диктуется прагматическими потребностями. Отправитель сообщения  выбирает  из
наличного лексического тезауруса то,  что  наилучшим  образом  выражает  его
мысли и чувства. Если в лексиконе отправителя такого слова нет,  то  нередко
он  видоизменяет  или  создает  новую   лексическую   единицу.   Лингвистами
установлена статистическая закономерность  прироста  новых  слов  в  тексте,
которая тесно связана с содержанием текста, а так же  с  его  прагматической
установкой. В последнее время исследования новой  лексики  все  чаще  делают
вывод о необходимости выявления закономерностей содержательной, в том  числе
прагматической, обусловленности появлений новых слов в тексте.
      В этом отношении прагматические соображения писателя, художника  слова
– и сходны и различны. Функциональный  стиль  художественной  литературы,  в
силу  своей  своеобразной  функционально-коммуникативной  задачи,   занимает
особое место в системе  общелитературного  языка,  имеет  особый  социальный
статус  в  говорящем  коллективе.  С   одной   стороны,   в   данном   стиле
осуществляется  осознанный  и  целенаправленный  отбор   средств   языкового
выражения,  и  в  том  числе,  лексики,   словаря:   предпочтение   отдается
нормативным, проверенным временем и рассчитанным на  определенную  временную
перспективу единицам языка (литературная норма).
      С другой стороны, писатель стремится  к  выражению  наиболее  точному,
емкому и  компактному.  Однако  он  действует  в  рамках  в  высшей  степени
своеобразной функционально-коммуникативной разновидности речи.
      Принципиальная   характеристика   художественной   литературы   –   ее
образность. Свободное и целенаправленное  словотворчество  –  принципиальный
атрибут художественной  литературы.  Поэтому  он  в  соответствии  с  общими
противоборствующими  тенденциями  в  языке,  с  одной   стороны,   тщательно
соблюдает нормы  общелитературного  письменного  языка,  с  другой  стороны,
стремится к наиболее точному, емкому и компактному выражению мысли.
      Однако в связи с принципиальной установкой художественного  творчества
на знак, означающее,  художник  слова  практически  безгранично  свободен  в
выборе средств языкового выражения. В отношении словообразования,  авторская
свобода   словотворчества,    предстает    как,    неограниченная    рамками
наличествующего словарного тезауруса,  свобода  создания  новых  лексических
единиц, природа которых так же  требует  еще  специального  лингвистического
обоснования и уточнения.
      Таким образом,  в  плане  словообразования,  индивидуальное  авторское
словотворчество  художников  слова,  писателей  предстает  как  в   принципе
неограниченная свобода создания новых лексических единиц  в  соответствии  с
общими, существующими в данное  время  тенденциями  активного  продуктивного
словообразования   в   языке   и   на   основании   имеющихся   продуктивных
словообразовательных  моделей.  Общие  потенции  индивидуального  авторского
словотворчества,   в   том   числе   и   словообразовательные   потенции   –
неограниченны.   Иначе   говоря,   применительно   к   нашей   проблеме,   в
художественной  литературе  новые  лексические  единицы  в  принципе   могут
реализовываться бесконечно широко, в каких угодно объемах.
      В  этом  отношении  особая  иллюстративная   ценность   художественной
литературы  как  материала  для  исследования  активности  и  продуктивности
словообразовательных моделей – бесспорна.
      Более того, именно здесь, в художественной литературе, в  значительной
степени   перекрещиваются,   фокусируются   и   социально    ориентированные
прагматические мотивировки  и  собственно  языковые  механизмы  продуктивных
словообразовательных процессов.
      Писатель,  автор,  очевидно,  будет  стремиться  к   преимущественному
созданию и употреблению  наиболее  коммуникативно  оправданных  и  доступных
читателю новых слов, стремясь сделать свое  произведение  понятным  широкому
читателю.  Однако  наряду   с   этими   внешними,   социально-обусловленными
соображениями,  у  него  как  у  художника  слова   всегда   и   обязательно
присутствует  внутренняя  установка  на  самовыражение,  на  оригинальность,
образность, игру слов. Из этих соображений он, очевидно, будет  пользоваться
для создания своих емких,  оригинальных  и  образных  новообразований,  теми
словообразовательными   средствами,   которые   в   силу   своей    активной
продуктивности легкоузнаваемы и доступны читателю.
      В этой связи следует отметить полное  совпадение  словообразовательных
тенденций  в  английском  языке  с  индивидуально-авторскими  образованиями,
обнаруженными нами в процессе анализа материала.
      Как отмечают лингвисты [13,30],[43,7] в сфере  морфологического,  и  в
частности, суффиксального словообразования основным  продуктивным  суффиксом
в настоящее время является суффикс –er. На основе  сложнопроизводной  модели
+ суффикс –er создано значительное число английских неологизмов в  последние
15-20  лет:  baby-boomer,  ребенок,  родившийся   во   время   послевоенного
демографического взрыва (в настоящее время поколение   baby-boomers  выросло
в yuppies и yumpies, пройдя в 70-е годы через период me-  generation  (me  —
decade) десятилетие,  характеризующееся  поисками  самовыражения  и  личного
успеха); page-turner – чрезвычайно интересная книга;  all-nighter  –  нечто,
длящееся всю ночь, например, занятия во время сессии.
      В  полном  соответствии  с  этой  тенденцией   продуктивность   данной
суффиксальной модели в художественной прозе чрезвычайно высока,  практически
неограниченна. В свое время еще Г. Марчанд отмечал «…  мы  можем  образовать
агентивное существительное с суффиксом –er практически  от  любого  глагола,
употребительного   в   языке»   [70,18].   В    настоящее    время    данный
словообразовательный суффикс не теряет своей продуктивности, в том  числе  в
рамках исследуемой разновидности речи. При этом модель с  суффиксом  –er  по
своей структуре распадается на две модели: производную V(N)  +er  (например,
beginner) и сложнопроизводную  N+N (+er); N (adv) +V +er  (например,  party-
giver, advice-giver, early-riser).
      Приведем в качестве примеров материал из художественных произведений:
     1. My grandfather was known as a gay social man and a party-giver. (I.
        Murdoch The Sea! TheSea! p. 117)
     2. Barbara sighed. She said softly, “I am a great disappointer, aren’t
        I?”. (A. Hailey Wheles, p.155)
     3. Oh well? Parish gossip? You know. You can’t keep  anything  private
        in this parish. A lot of regular old chattermaggers we  are,  I  am
        afraid. (I. Murdoch. The Time of the angels, p.83)
     4. I know what sort of person you are, I’ve read about you.  You’re  a
        rotten man. A shit, a destroyer, you’re  filth.  (I.  Murdoch.  The
        Sea! The Sea! p.291)
     5. Was she a hooker, trying  to  scare  up  some  business?  (D.Brown.
        Shadows of Steel. p.102)
     6. Sure, there’s a «reverse Status» syndrome  which is popular, but it
        adds up to what it always did – individual trying to  be  different
        or superior. Even a dropout who doesn’t  wash is a status seeker of
        the kind.» (A. Hailey. Wheels, p. 233)
      В последнем примере seeker  не  совпадает  со  значением  аналогичного
неологизма, имеющего значение – a person, who  wants  and  is  going  to  be
Christian, but doubts in some points of the religion (сочувствующий вере)
      Hailey   употребил   seeker    в   совершенно   ином,   не   словарном
общеупотребительном  значении  –  очевидно,  что  это  единичное   авторское
употребление имеет ярко выраженные коннотации иронии и обозначает  человека,
всячески ищущего возможности продвинуться по службе.
      В   связи   с   подобными   авторскими    новообразованиями,    широко
представленными  в  художественной  прозе,  можно  в  предварительном  плане
предположить следующее. Авторы,  писатели,  употребляя  продуктивные  модели
для своих новообразований, стремятся быть  предельно  доступными  и  понятны
читателю. Кроме того известно, что любой языковой штамп по принципу  близких
ассоциативных   связей,   легче   всего   актуализируется   [26,127].   Наше
предположение представляется еще  более  убедительным,  если  мы  примем  во
внимание, что данная словообразовательная тенденция  не  является  атрибутом
индивидуально-авторского  стиля  какого  либо  определенного   писателя   по
сравнению  с  другими.   Свободное   словообразование   на   основе   данной
суффиксальной модели широко, практически не ограниченно  используется  всеми
из   проанализированных   авторов.   Таким   образом,   она   имеет    общее
распространение.
      Важным вопросом в рамках нашего исследования является так же вопрос  о
том,  как  создается  новое  слово.  Установлено,  что  в  акте   первичного
«крещения» объекта  участвует  определенный  индивидуум.  В  структуре  акта
номинации в качестве  отправного  пункта  оказывается  сложное  переплетение
интенций говорящего и его личных смыслов, то есть  индивидуальное  смысловое
задание говорящего [16,4].
      Человек   создающий   новое    слово    (originator)    стремится    к
индивидуализации и оригинальности. Затем  слово  проходит  несколько  стадий
социализации (принятие его  в  обществе)  и  лексикализации  (закрепление  в
языковой системе). Слово воспринимается  посредниками  (purveyors),  которые
распространяют   его   среди   масс.   Это,   как   правило,   преподаватели
университетов,  школьные  учителя,  репортеры,  работники  средств  массовой
информации. Слово  фиксируется  в  периодической  печати.  Очередная  стадия
социализации – принятие слова широкими массами носителей языка.  Далее  идет
процесс  лексикализации,  а  затем  –   приобретение   навыков   адекватного
употребления   нового   слова,   то   есть   приобретение    коммуникативно-
прагматической компетенции носителями языка.
      Условно  «цепочку   неологизации»   объекта   действительности   можно
представить следующим образом:
					







                              Человек создающий
                                 новое слово
                            (originator — Найда)
                             Социализация слова
                                (принятие его
                                 в обществе)
                                  Лексикализация слова
                             (закрепление его в
                              языковой системе)
      Процессы социализации слова  и  его  лексикализации  происходят  через
взаимодействие посредников (например: учителей, репортеров,  актеров,  через
средства массовой информации и т.д. и т.п.)
      Сравните с этим так же  следующую  точку  зрения  видного  английского
лингвиста и лексикографа Ч. Барбера: “… Sometimes a new word is produced  by
a single speaker only, in some special situation. And  never  occurs  again;
such a nonce-word has little importance. Sometimes  a  word  produced  by  a
single speaker is taken up by a small group, like the family, or  a  coterie
of friends, or the stuff of an institution, and persist  there  for  a  time
without gaining any wider circulation; many small groups have  such  private
words, and they rarely impinge on  the  community  as  a  whole.  Sometimes,
however, a word is invented or introduced by a number  of  different  people
independently, because  the  social  and  linguistic  climate  favours  this
development,  and  such  a  word  is  much  more  likely  to  gain   general
acceptance… A new word, whether the product of one person or many, may  have
the luck to be popularized by the press or the wireless, or  to  be  adopted
as a piece of exact terminology by  some  official  body;  or  it  may  just
spread  through  the  community  because  it  satisfies  some  need  in  the
speakers, until it becomes an accepted part of the language, and  eventually
gets  through   to   the   lexicographers   and   is   immortalized   in   a
dictionary”[71,22-23]. С целью установить роль художественной прозы,  вернее
писателей, художников слова в этом процессе мы подвергли  сплошному  анализу
словарные статьи солидных словарей новых слов [57],[64]  в  сопоставлении  с
новой лексикой, представленной в современной художественной литературе.
      Как  мы  и  предполагали,  несмотря  на  богатство,   разнообразие   и
оригинальность лексических новообразований, представленных в  художественной
прозе, практически ни одно из них в  дальнейшем  не  стало  фактом  языковой
системы, оставаясь фактом речи [31], словами на один раз.
      Однако, анализ материала в этом направлении позволил прийти  к  другим
интересным  выводам  в  плане  становления  и  упрочения  новой  лексической
единицы в языке. Оказалось,  что   современные  художественные  произведения
играют   значительную   роль   во   второй   стадии   неологизации   объекта
действительности, названной условно как стадия социализации слова  (принятие
его  в  обществе).  Разумеется,  во  многих  отношениях,  закрепление  новой
лексической единицы в языке обусловлено фактами экстралингвистическими  –  в
тех случаях, когда новое явление, факт  остается  в  жизни,  закрепляется  в
общественной  практике  людей,  естественно   он   закрепляется   вместе   с
лексической  единицей,  его  обозначающей.  В  этом  отношении  показательна
судьба нового слова Thatcherese  — политическая демагогия речей  М.  Тетчер.
Оно было очень популярно достаточно долгий  период  времени  (пребывание  М.
Тетчер  в  должности  премьер  министра  Великобритании).  Однако,   как   и
предполагали лексикографы, слово это вышло из  употребления  сразу  же,  как
только М. Тетчер  оставила  должность.  Однако,  в  этом  плане  современная
художественная литература является косвенным показателем будущих  перспектив
новой лексики.  Волнующие  актуальные  проблемы  и  конфликты  современности
объективно,   составляя   тематику    художественной    прозы,    немедленно
сопровождаются новой лексикой.
      Этот пример еще раз подтверждает,  что  от  традиционных  канонических
слов неологизмы отличаются особыми связями со временем, которые  фиксируются
коллективным сознанием.
      Новыми словами лексикологи и  лексикографы  считают  единицы,  которые
появляются в языке позднее какого-либо временного  предела,  полагаемого  за
исходный. Так  некоторые  исследователи  считают  таким  пределом  конец  II
мировой войны. Другие связывают появление новых слов с освоением  космоса  и
определяют границу1957г. – годом запуска первого спутника [13.16].  Вспомним
как обосновал границу автор словаря “Dictionary of new  Words”  Д.  Грин  «Я
исходил из общего представления, которое  было  широко  распространено,  что
«Шестидесятые» стали новой эрой в западном обществе». Черты этой  новой  эры
были отражены в словаре. Я надеюсь, это можно увидеть в  словах,  которые  я
привожу ниже» [64,V-VI].
      Таким образом, критерий неологизма, с  одной  стороны,  произволен,  с
другой – объективен.
      Крупные современные прозаики объективно не могут оставаться в  стороне
от социальной тематики,  от  злободневных  проблем,  волнующих  современного
читателя. Соответственно, такие темы как движение за  сохранение  окружающей
среды, жизнь молодежи,  незаконные  операции  финансовых  магнатов,  военные
агрессии, которые являются  особенно  актуальными  атрибутами  общественной,
политической  и  культурной  жизни  последних  двух  десятилетий   основными
поставщиками новой лексики в  английском  языке  [57,Introduction],  находят
свое место и в произведениях крупных  современных  писателей  таких  как  A.
Hailey, I. Murdoch, J Fowles, J.D. Salinger.
      Интересно отметить, что в словаре Д. Грина “Dictionary of  new  Words”
[64]  почти  половина,  48%  новой  лексики,   представлена   иллюстративным
материалом из современной англоязычной художественной  прозы.  Это  еще  раз
подтверждает наш тезис о том, что художественная литература  –  важнейшая  и
необходимая  ступень  социализации  новой   лексической   единицы,   которая
является решающим сигналом о  том,  останется  ли  новое  слово  в  языке  и
закрепится ли оно в языковой системе.
      Именно с этим связано широкое употребление в  их  произведениях  новых
слов, обозначающих новые явления социальной жизни; таких как:
      green (сторонник движения зеленых): I am one of the greens -Titus said
      (I. Murdoch The Sea! The Sea! p. 247)
      shipyard  protesters  –  противники  того,  чтобы  в  морских   верфях
      ставились на якорь корабли военного назначения (Иранская  война):  Two
      years earlier it had been  in  mothballs  in  a  Russian  shipyard  in
      Nikolaev, Ukraine, abandoned and heavily cannibalized for scrap steel,
      coiring, even been set on fire  by  shipyard  protesters.  (D.  Brown.
      Shadows of Steel. p.151)
      Сюда относятся такие неологизмы как; plastic bags, ecological control,
photochemical smog, audit, odometer, after  market  (A.  Hailey);  LSD,  bad
trip (I. Murdoch).
      arms for hostage deals – операции по захвату заложников,
      protein drink – белковый напиток,
      honey bucket – сосуд, приспособленный для отправления нужды в  военных
      самолетах, вместо туалета,
      mikrowave oven – микроволновая печь,
      positron field – позитронное поле (D. Brown).
      Особенно  широк  пласт   подобной   новой   лексики   в   отличии   от
окказиональных, авторских слов на один раз в романе  Дейла  Брауна,  который
описывает события Иранской войны, совсем  не  отделенной  никакой  временной
дистанцией от сегодняшнего читателя. Мы являемся и  в  жизни  современниками
этих событий. В этом случае особенно очевидно, что подобная  новая  лексика,
отражающая  новые  явления  действительности  в  контексте   художественного
произведения функционируют  практически  так  же,  как  и  в  других  сферах
коммуникации.
      Мы еще раз убеждаемся  в  том,  что  очень  часто  трудно  предсказать
останутся ли новые слова типа shipyard protesters, arms for  hostage  deals,
honey bucket и т.п. в языке, будут ли зафиксированы словарями, в отличии  от
упомянутого выше когда-то популярного Thatcherese.
      В соответствии с точкой зрения функциональной лексикологии, неологизм,
как  и  любая  другая  лексическая  единица,  должен  отвечать  определенным
требованиям, выполнение  которых  и  позволяет  отнести  данную  лексическую
единицу к этой группе слов. Эти требования таковы:
       —  связь  новообразования  со  временем,  фиксируемая   коллективным
         сознанием («новые слова – слова  появившиеся  позднее  какого-либо
         предела»),
       — наличие у этого слова временной коннотации новизны
      Существует много определений неологизма.  Каждый  специалист  трактует
этот термин по своему. Приведем  например  определение  В.Г.  Гака,  который
считает, что единицей эволюции языка является изменение номинации,  то  есть
соотношение между означаемым и означающим. По  мнению  В.Г.  Гака,  возможны
четыре элементарных изменения в процессе  номинации:  использование  данного
знака для обозначения нового объекта, введение нового знака для  обозначения
объекта, уже имеющегося в языке; введение нового знака с новым  обозначаемым
и неупотребление знака  в  связи  с  дезактуализацией  обозначаемого.  Таким
образом, неологизм  –  это  новое  слово,  новое  либо  по  форме,  либо  по
содержанию, либо и по форме и по  содержанию.  Следовательно,  в  вокабуляре
неологизмов можно выделить:
      1.  собственно  неологизмы  (новизна  формы  сочетается   с   новизной
содержания):
      audiotyping – аудиопечатание;
      telecommuting – работа на дому с использованием электронной почты;
      2. трансноминации, сочетающие новизну формы слова  со  значением,  уже
передававшимся ранее другой формой:
      Big C- рак;
      Sudset – мыльная опера;
      Furphy – беспочвенный слух;
      3.  семантические  инновации  или   переосмысления   (новое   значение
обозначается формой, уже имевшейся в языке):
      short – немного выпивки;
      ivories – зубы.
      Распределение  новых  лексических  единиц  среди  этих  типов   крайне
неравномерно.  Это  зависит,  прежде   всего,   от   развития   НТР   (слова
преимущественно первой группы), а так же от необходимости дать новое,  более
эмоциональное имя предмету, уже  имеющему  нейтральное  наименование  (слова
преимущественно второй и третьей группы).
      Эта классификация неологизмов не отражает способ создания новых  слов,
а   предполагает   основой    считать    способы    появления    неологизмов
(функциональный аспект новой лексики).
      Производство  новых  лексических  единиц  происходит  по  определенным
словообразовательным моделям, исторически сложившимся в  данном  языке.  При
этом  одной  из  ключевых   проблем   словообразования   является   проблема
продуктивности модели или способа словообразования.
      К   настоящему   времени   бесспорными    установленными    признаками
деривационных отношений признаны производность по форме  и  мотивированность
по содержанию.
      Современный английский язык располагает многими способами  образования
новых слов, к  числу  которых  относятся  словопроизводство,  словосложение,
конверсия,   сокращения,    адъективизация,    субстантивизация,    обратное
словообразование,  лексико-семантический  способ,   чередование   звуков   и
перенос ударения в слове (фонологический способ) и т.д.  и  т.п.  Однако  не
все перечисленные способы используются в одинаковой степени, и удельный  вес
каждого из них в словообразовательном процессе  неодинаков.  Такие  способы,
как   словопроизводство   и   словосложение,   дают   основное    количество
новообразований.
      По данным В. Н. Иванова, с их помощью создается  88%  новых  слов  (из
3000  исследованных  слов).  Другие   же,   например   конверсия,   лексико-
семантический  способ,  образуют  новые  слова  в  меньшем  количестве,   и,
наконец, третьи, к числу которых можно отнести чередование звуков и  перенос
ударения  в  слове,  малопродуктивны  и   в   настоящее   время   почти   не
используются, переходя в разряд исторических способов СО. В  связи  с  этим,
принято выделять
       — малопродуктивные аффиксы
       — продуктивные
       — аффиксы, обладающие так называемой  «абсолютной  продуктивностью»,
         т.е. такой  способностью  словопроизводства,  при  которой  аффикс
         имеет минимальные ограничения в сфере своего применения в качестве
         словообразовательного элемента.
      Продуктивность, как известно, является одной из главных  характеристик
самых   различных   языковых    единиц.    Особое    значение    приобретает
продуктивность,  в  частности,   при   характеристике   словообразовательной
модели, являющейся центральным механизмом в создании новых слов. Так  как  в
словообразовании понятие продуктивности, кроме моделей,  распространяется  и
на аффиксы, основы, т.е. словообразовательные элементы, а так же на  способы
словообразования, семантика  самого  слова  «продуктивность»  очень  широка.
Возможно, именно этот факт и стал причиной того, что по  отдельным  аспектам
этого понятия и даже по его основным характеристикам  единого  мнения  среди
исследователей не существует.
      Важно отметить, что в теории словообразования  «продуктивность»  имеет
синонимический  термин  –  «словообразовательная  активность»,  под  которой
подразумевается   способность   того   или   иного   образования,   например
словообразовательного элемента, образовывать новые  слова.  Модель,  аффикс,
основа могут быть активны в создании новых  слов  и,  наоборот,  могут  быть
пассивны, т.е. с их помощью образуется незначительное  количество  слов  или
не образуется совсем. Область применения этих двух терминов такова:
      Продуктивность соотнести  с  моделью  или  способом  образования  слов
(словосложение, конверсия и т.д.);
      Словообразовательная активность – с аффиксами, полуаффиксами, основами
– со словообразовательными элементами языка.
      Таким образом продуктивными следует считать такие модели,  по  которым
на данном этапе развития языка образуются новые слова.
      А под ПРОДУКТИВНОСТЬЮ соответственно имеется в  виду  то  число  слов,
которое   возникло    за    период    существования    в    языке    данного
словообразовательного аффикса, и  частотность  появления  новообразований  с
данным аффиксом в данный отрезок времени.
      Возвращаясь   к   отмеченному   ранее,   следует   подчеркнуть,    что
словопроизводство и словосложение как способы  создания  новых  слов,  таким
образом, являются  наиболее  продуктивными,  а  значит  основными  способами
английского словообразования, и их изучение,  безусловно,  будет  в  большей
степени способствовать выявлению внутренних  законов  и  тенденций  развития
словообразовательного процесса.
      Другой своеобразной особенностью английского словообразования является
его преимущественно именной характер, на  что  указывает  ряд  исследований.
Так, Ч. Поттер отмечает предпочтительность  использования  и  образования  в
английской речи существительных по сравнению с  глаголами  и  даже  называет
это явление, распространенное в современном словоупотреблении, noun  desease
–«заболеванием  существительными».   Естественно,   это   накладывает   свой
отпечаток  и  оказывает  влияние  на  процесс  словообразования,  в  котором
именная номинация преобладает над другими видами номинации. Так,  по  данным
В.Н. Иванова, 92% всех  новообразований  в  исследованном  им  корпусе  слов
падает  на  именное  словообразование,  остальные  8%  распределяются  между
глаголом (7%) и другими частями речи (1%).  Безусловно,  приведенные  данные
требуют дальнейшей проверки на большем количестве материала, но и эти  цифры
достаточно убедительно указывают если не  на  окончательные  выводы,  то  на
тенденцию развития словообразовательного процесса.
      Именной характер присущ так же и  словопроизводству  и  словосложению,
достаточно указать на  значительное  количество  продуктивных  моделей  имен
существительных и прилагательных и  сравнительно  ограниченное  число  их  у
глаголов, наречий и других частей речи.
      Таким образом, в общем плане об активной словообразовательной  модели,
ее продуктивности судят обычно по  наличию  и  количеству  созданных  на  ее
основе новообразований.
      Очень подробную  классификацию  неологизмов  с  учетом  продуктивности
способов словообразования предложил Луи Гилберт [13,19]
Он предлагает выделить следующие группы неологизмов по способу создания:
I. Фонологические неологизмы, которые  создаются  из  отдельных  звуков  или
своеобразных конфигураций звуков.
       В  этих  новообразованиях  чувствуется   некоторая   искусственность.
Подобные сочетания звуков нередко  сочетаются  с  морфемами  греческого  или
латинского  происхождения.  Примерами  таких  слов  могут  служить  названия
полимерных  волокон,  изобретенных  в  последние  десятилетия:   polysterol,
nylon, etc. Или  термины,  используемые  в  физике,  химии,  оптике,  других
науках:
      Polychromatic – многоцветный
      Monochromatic – одноцветный.
        Такие   неологизмы   носят   название   собственно    фонологических
неологизмов.
       В  эту  же  группу   входят   слова,   образованные   от   междометий
(отмеждометийные неологизмы):
      zizz (короткий сон) – от имитации звука, издаваемого во сне;
      to buzz  (звонить  по  телефону)  –  от  имитации  работы  телефонного
зуммера.
      Как видим, основа отмеждометийных неологизмов –  импликация  звуков  и
звукоподражаний.
      И, наконец, к этой же группе условно относятся новые междометия типа:
      Yech или yuck – междометия, выражающие сильное отвращение;
      Wow – восторг, удивление;
      Ouch! – вскрик от несильной боли;
      Oops! – вскрик, когда человек что-нибудь роняет.
      Заимствование.
       Неологизмы  этой  группы  относятся  к  сильным  неологизмам.   Общей
тенденцией для них является то, что они обладают фонетической  дистрибуцией,
не характерной для английского  языка.  У  них  отсутствует  мотивация,  они
обладают  нетипичным  для  английского  языка   морфологическим   членением.
Заимствования можно разделить на четыре группы:
      1. Собственно заимствования. Основной язык – источник этих неологизмов
      –  французский.  Новой  тенденцией  является  рост  заимствований   из
      африканских и азиатских языков, особенно из японского. Неологизмы этой
      категории чаще всего передают понятия в области культуры:
      discotheque, cinematheque.
      Общественно- политической жизни:
      The Duma – Дума,
      Повседневной жизни:
      Petit dejeuner- небольшой завтрак
      Ryokan – риокан (гостиница в традиционном японском стиле)
      Науки и техники и т.д.
      2.  К  этой  группе  относятся  варваризмы  –  неассимилированные  или
      слабоассимилированные  в  английском   языке   единицы,   отличающиеся
      наибольшей степенью новизны, например: dol?e vita (ит.),  perestroika,
      glasnost.
      3. К третьей группе относятся  ксенизмы.  Это  неологизмы,  отражающие
      реалии,  специфику  быта  страны  –  источника,  несвойственные  языку
      акципиенту, например:
                 kung-fu (кунг-фу),
                 ninja – ниндзя,
                 guro – тип бутерброда.
           Ксенизмы составляют 14% от всех заимствований и обладают большей
      степенью новизны, нежели варваризмы.
      4. Кальки формируют четвертую группу. За последние 25  лет  количество
      калек в английском языке резко уменьшилось. Заботкина  выделяет  всего
      три наиболее употребительные кальки – неологизма:
       — dialogue of the death (от фр. Dialogue des sourds) – дискуссия,  в
         которой участники не обращают внимания на аргументы друг друга;
       — gliding time (от нем. glietzeit)- скользящий график;
       — photonovel  (от исп. photonovelа) – фотороман, роман, состоящий из
         фотографий, обычно с диалоговыми вставками в стиле комиксов.
III. Морфологические  неологизмы,  созданные  по  образцам,  существующим  в
языковой системе, и из морфем, имеющихся в  данной  системе.  Здесь  так  же
выделяют несколько групп.
      1. Аффиксальные неологизмы. Аффиксальные единицы  составляют  24%,  по
данным Кэннона, всех новообразований и  в  незначительной  степени  уступают
сложным словам. Число аффиксов, используемых при образовании новых  слов,  и
их  дистрибуция  в  настоящий  момент  крайне  богаты  и  разнообразны.   За
последние 25 лет в образовании новых слов было  использовано  103  суффикса,
127 префиксов и полупрефиксов. Естественно, что наибольшей степенью  новизны
обладают единицы, созданные с помощью  новых  аффиксов  и  полуаффиксов.  Их
немного: -on, — ase, -sd, -nik,  -mansship, eco-,mini-, maxi-, mega-,  cine-
, -oholic, -gate-, -natcher, dtal-a-, flexi-, apses-.
      Характерная черта современных аффиксов  заключается  в  том,  что  они
строго терминологизированы и закреплены за определенной научно-  технической
сферой (напр., muson –  элементарная  частица,  histosol  –  влажные  почвы,
nudnik – нудный человек,  penmanship  –  писательский  стиль,  ecological  –
экологический, mini — bikini).
      Многие словообразовательные  модели являются результатом вычленения из
неологизмов словообразовательных  элементов,  т.о.  аффиксы  расширяют  свое
значение или изменяют  его,  например:  aholic,  вычлененный  из  неологизма
norkaholic (от весьма распространенного  слова  alckaholic),  расширил  свое
значение  и  обозначает  одержимость  чем-  либо:  bookaholic,   chocoholic,
coffeholic,  по  этому  же  принципу  расширились  и   изменились   значения
следующих словообразовательных единиц – super-, counter-, anti-, -ism.
      2.  Словосложение.  В   последние   десятилетия   роль   словосложения
значительно возрастает. А количество моделей за редким исключением  остается
тем же. Наиболее распространенной моделью является :
      N + N ->  N или A + N ->  N, например:
       — high – rise – многоэтажный дом
       — cloth – cap – рабочий
       — ratflink – предатель
       — hard – line – бескомпромисная точка зрения
       — earthday – земные сутки.
Увеличивается количество слов, где первый компонент – имя собственное:
       — Reaganomics – рейганомика,  политика  Рейгана,  придерживание  его
         стиля управления.
Другой  моделью,  обладающей  повышенной  степенью  продуктивности  является
следующая:
      Part II + A
       — laid – back  — расслабленный.
Слова этой модели чаще  всего  можно  встретить  в  ситуациях  неформального
общения. При всей своей актуальности модель не является новой, т.к.  наличие
в   сложных   словах   причастных   и   герундиальных   форм   восходит    к
древнеанглийскому периоду.
       Многочисленную  группу  составляют  слова,  образованные  при  помощи
глагола с послеслогом по модели:
      V + PP
Употребление слов, построенных по этой  модели  так  же  ограничено  рамками
ситуаций неформального общения.
       — warm – up – разогревать мышцы посредством физических упражнений;
       — be – in – дружеская встреча;
       — a write – off – вышедший из употребления;
       — lie – in – лежачая демонстрация протеста;
       — a pay out – выплата.
Усиливается тенденция образования многокомпонентных  комбинаций.  Более  500
единиц (12%  всех  сложных  слов  по  данным  Заботкиной)  состоит  из  трех
компонентов:
       — middle-of-the-read – умеренный;
       — head-to-head – борющиеся врукопашную;
       — easy-to-use – удобный, легкий в употреблении;
       — do-it-yourself- сделай сам.
Это были традиционные модели.  Но  в  настоящее  время  в  английском  языке
появились новые модели словообразования, вот самые продуктивные из них:
Abbr + N -> N, например :
      — T-shirt  — тениска;
      — B-ball  — баскетбол;
      — V-ball  — волейбол.
N + Numeral -> N
      — Catсh 22 – a  directive  that  is  impossible  to  obbey  violating
        somebody, or some other,  equally  important  –  уловка  22  (самое
        широкое употребительное новообразование, появившееся в языке  после
        выхода сатирического романа Дж. Хеллера “Catch 22” — “Поправка 22”
Participle + N -> A
      — off-the-shelf – готовый к употреблению
N + Particle ->  A
      — hands-on – практический
Можно встретить и более сложные модели, например:
N + Prepositional Phrase + N -> N
      — right – to – work law
      3.Конвертированные неологизмы. Модели конвертируемых неологизмов N-> V
 и  V -> N значительно снизили свою активность. Это связано  с  тем,  что  в
английском  языке  существительные  легко  образуются  от   глаголов   путем
аффиксации. Это также свойственно и глаголам, например:
      — a seeker – a person, who wants and is going to be a christian,  but
        doubts in some points of the religion – сочувствующий, верующий.
      Для  конвертируемых  неологизмов,  так  же  как  и  для   неологизмов,
образованных  путем  аффиксации  и  словосложения,  характерна  тенденция  к
образованию многокомпонентных структур типа:
      —  work-to-rule  (пример  Заботкиной)   –   выступление   рабочих   с
        требованиями соблюдать все пункты трудового договора.
      Помимо основных моделей образования конвертируемых неологизмов  N -> V
 и  V -> N  существуют и другие, например:
      Prefix -> N  or  A
      — hyper —  взволнованный;
      — maxi –нечто большого размера, или:
      Abbr -> V, например:
      — R.S.V.P. (от фр. Responder sil vous plait) –  ответьте,  пожалуйста
        (в письмах).
      Чтобы определить  суть  конверсии,  вновь  обратимся  к  рассмотренным
моделям.
      N (неод.) —> V. При образовании неологизма по этой  схеме  происходит
приглушение семы “предметность”  и добавление семы “действовать  посредством
предмета” (to cassette – ставить кассету в магнитофон),  а  при  образовании
неологизмов по модели N (одуш.) —> V происходит приглушение семы  “лицо”  и
добавление семы “действовать подобно лицу” (to butterfly – летать по  городу
без цели подобно бабочке) и т.д.
      Таким образом, суть  конверсии  как  способа  образования  неологизмов
можно свести к следующему: при конверсии  происходит  обогащение  содержания
понятия, т.е. добавляются новые семы.
      4.  К   четвертой   группе   морфологических   неологизмов   относятся
сокращения.  Сокращения   являются   наиболее   продуктивным   в   последние
десятилетия и регулярным способом образования  морфологических  неологизмов.
Этот  способ   является   наглядным   примером,   отражающим   тенденцию   к
рационализации языка, к  экономии  языковых  усилий.  Выделяют  четыре  вида
сокращений:
     1)  неологизмы-аббревиатуры.  Чаще  всего   аббревиации   подвергаются
        технические термины и обычно аббревиатуры употребляются  чаще,  чем
        термины:
         — E.V.A.(extra vehicular activity) – работа в открытом космосе;
         — R.E.M. (rapid eye  movement)  –  движение  глаз  во  время  фазы
           быстрого сна.
      Как правило, аббревиатуры произносятся по буквам.
     2) Неологизмы — акронимы:
         —  WAY  (world  Assembly  of  Youth)  –  международная   ассамблея
           молодежи;
         — NORAD (North  American  Air  Defence  Commanol)  –  командование
           североамериканских ВВС.
     3) неологизмы-усечения составляют  самую  большую  группу  (включая  и
        акопы-усечения финальной части слова)
         — Doc -> Doctor – доктор, врач
     4)  слияния.  Среди  неологизмов  последних   десятилетий   намечается
        тенденция к увеличению единиц этого  типа.  Среди  них  преобладают
        частичные слова-слитки, т.е. слова, в которых соединяются усеченный
        элемент одного слова и полная форма другого слова:
         — work + alchoholic -> workaholic
         — Addi + Dasster -> Adidas
         — Europe + televizion -> Eurovizion.
      Основная  масса  слов-слитков  используется   в   средствах   массовой
информации и в рекламе. Они привлекают  внимание  и  оказывают  определенный
эффект на читающего в силу своей свежести и неожиданности.
      Итак, здесь было рассмотрено несколько основных  способов  образования
неологизмов в английском языке. Неологизмы, образованные разными  способами,
обладают  разной  степенью  неологичности.   Фонологические   неологизмы   и
заимствования обладают высокой степенью  коннотации  новизны  и  могут  быть
отнесены к “сильным неологизмам”. Морфологические неологизмы “неологичны”  в
меньшей степени. Главное, что отличает их от  фонологических  неологизмов  и
заимствований- более высокая степень расчлененности  и  мотивированности,  а
также  наличие  в  большинстве  из  них   имплицитной   предикативной  связи
(внутренней предикации).
      Автор  современного  авторитетного  словаря  новых  слов  Дж.  Эйто  в
предисловии к своему словарю [57] указывает иное соотношение  продуктивности
языковых моделей с учетом социальных сфер функционирования,  языка  наиболее
значимых в отношении создания новой лексики.
      В качестве основной социальной сферы, как источника новой  лексики  он
указывает  политическую  жизнь  Великобритании,  особенно   периода,   когда
правительство возглавляла М. Тетчер. Другим решающим  фактором,  из  области
международной политики, послужившим значительным источником  новой  лексики,
он считает эпоху перестройки в России. Следующим по значимости  он  выделяет
сферу финансов и бизнеса, далее идут сферы медицины, охраны здоровья.  Затем
– компьютеры. Следующей сферой жизни  и  быта,  активно  поставляющей  новую
лексику  он  определяет  как  заботу  о  своей  внешности  (obsession   with
appearances). Затем идет криминальный  мир.  Особо  отмечает  эвфемизмы  как
источник новой лексики. В отличие от Д. Грина, Эйто включает в свой  словарь
новую научную и техническую лексику.
      Таким образом, все предложенные классификации объективно  имеют  много
общего. Классификация Дж. Эйто  представляется  нам  наиболее  приемлемой  в
силу ряда преимуществ: лингвистическая обоснованность и системность,  четкая
функционально-прагматическая  ориентация,  современность   и   актуальность,
компактность и удобство  использования  в  практических  целях  при  анализе
речевого материала.
      Преимуществом же словаря Дж. Грина, несомненно  является  его  большая
временная перспектива. В него намеренно включены лишь те  новые  лексические
единицы,  которые  выдержали  испытание  временем  (30  лет).  В   отношении
достоверности информации о том, стала ли новая  лексическая  единица  фактом
языка или нет – он обладает бесспорными преимуществами. Однако, в нем мы  не
могли, естественно, найти таких, например, совсем недавно появившихся  новых
лексических единиц как  off shore banks,   shipyard  protesters,   arms  for
hostage deals,  position field  и т.п. Более того, обратившись и  к  словарю
Дж. Эйто, мы не обнаружили многих лексических единиц этой группы.
      В целом наиболее приемлемым и  надежным  нам  представилось  в  рамках
нашего использования обоих словарей.
      Кроме того, мы использовали Oxford Advanced  Learneris  Dictionary  of
Current English, by A.S. Hornby,  NTCS  mass  media  Dictionary  by  R.Terry
Ellmore, Longman Active Study Dictionary of  English;   NTCS  Dictionary  of
American Slang by Richard A. Spears; Longman Guide to  English  Usage  by  S
Greenbaum and g. whitecut; The American Heritage Desk Dictionary, а  так  же
Приложение к  Большому  Англо-русскому  словарю  (под  ред.  И.Р.Гальперина)
М.1983.
      Несмотря на объемный фактический материал  в  области  новой  лексики,
имеющийся в  настоящее  время  в  распоряжении  лингвистов,  и  значительные
успехи в его теоретической систематизации и обобщении, здесь все же, как  мы
отмечали выше, имеется много нерешенных  проблем.  Среди  многих  нерешенных
проблем принципиально важной является определение  самого  понятия,  термина
неологизм. Что отличает неологизм от простого слова языка?
      Одни считают решающими критериями при отнесении к этой категории  того
или иного слова “свежесть и необычность” (Ш. Балли). Другие  указывают,  что
такая стилистическая окраска свойственна  не  всем  неологизмам,  многие  из
которых усваиваются сразу всеми говорящими и  входят  в  общий  словарь  как
вполне  нейтральные  по   значению   единицы.   Одни   лексикологи   считают
достаточным  критерием  недавнее  возникновение  слова  [38,  243],   другие
относят к неологизмам лишь обозначения новых реалий или понятий.
      Однако,  как  показывают  факты  языка,  новые   лексические   единицы
(неологизмы), созданные по продуктивной модели, могут появляться  в  речи  в
любой момент, причем нередко воспринимаются участниками общения  как  вполне
обычные и  закономерные  единицы.  Это  отличает  их  от  “слов-однодневок”,
несущих, как  правило,  особую  стилистическую  окраску.  Окказионализм  (от
латинского  occasionalis  —   случайный)   –   слово,   не   соответствующее
общепринятому употреблению, носящее индивидуальный  характер,  обусловленное
специфическим контекстом.
      Бесспорно,  среди  определяющих  в  этом  отношении   является   такое
качество неологизма  как  выраженный  “эффект  новизны”,  который  отчетливо
ощущается  всеми  участниками  коммуникативного   акта.   С   этим   связана
обязательная отчетливо  выраженная  стилистическая  окраска  или  коннотация
новой лексики.
      Известно, что неологизм  появляется  сначала  в  пределах  какого-либо
ограниченного  социума,  группы  людей.  И  для  носителей  языка   подобные
лексические  инновации  еще   долго   обладают   выраженной   стилистической
окраской. Лишь с течением времени, когда у слова теряется эффект  новизны  и
расширяется  его  сфера  употребления,  слово  становится  более  или  менее
стилистически нейтральным.
      На  этом  основании  некоторые  лингвисты  относят  все  новые  слова,
создаваемые в языке, к категории стилистических  (потенциальных  слов)  [52,
12].
      Как видим, не до конца решен даже такой традиционный для  лексикологии
вопрос как разграничение неологизма, потенциального слова и  окказионализма,
созданного на один раз.
      В  самом  деле,  хорошо  известны  неологизмы,  пришедшие   из   сферы
политической жизни. Coutragate, Irangate, Westlandgate,  образовавшиеся  10-
15 лет спустя по аналогии  со  скандально  известным  Watergate.  Слова  эти
зафиксированы в Словаре новых слов (Long). Образованы по модели  Water-gate.
При  этом,  как  следует  из  словаря,   суффикс   -gate   приобрел   статус
продуктивного  словообразовательного  суффикса,  имеющего   общее   значение
“политический скандал, связанный с какой-либо коррупцией политических  лиц”.
Неизвестно, однако, останутся ли эти неологизмы в  Словаре,  получив  статус
полноценных лексических единиц, или же они останутся “словами на один  раз”,
(nonce-words),   стилистическими   окказионализмами,   словами-однодневками.
Суффикс не теряет  своей  продуктивности.  Буквально  полгода  назад  с  его
помощью  образован  еще  один  яркий  неологизм  “Monica-gate”,  лексический
статус которого также проблематичен.  Таким  образом,  видим,  что  с  одной
стороны, грань между неологизмом  и  окказионализмом  —  нечетка,  с  другой
стороны, общий ритм жизни настолько объективно изменчив сегодня, что  трудно
предсказать, насколько надежны средства словообразования  как  перспективный
источник пополнения словарного состава на завтра.
      Таким   образом,   понятие   распространенности    и    продуктивности
словообразовательной модели в сугубо языковом плане не  является  бесспорным
основанием для выводов о ее надежности как  средства  пополнения  словарного
состава  языка.  То   есть,   очевидна   необходимость   уточнения   понятия
продуктивности с учетом социолингвистических и  функционально-прагматических
факторов. В этом отношении до сих пор не  решены  в  том  числе  и  проблемы
метаязыкового плана.
      Таким образом, наша работа и в этом отношении  находится  в  одной  из
проблемных и наименее разработанных областей неологии.  Мы  предполагали  на
основании  анализа  конкретного  речевого  материала  уточнить  связь  между
окказионализмом, авторским употреблением лексической единицы  и  неологизмом
с   учетом   функционально-прагматических   факторов    становления    новой
лексической единицы в словаре и  по  возможности  разграничить  эти  смежные
явления.  Этот  факт  среди  прочих  также  обусловил  выбор   материала   и
проблематики нашей работы.
      Итак,    новые    слова    создаются    на     основе     существующих
словообразовательных  моделей  языка,  пополняя  и  расширяя  его  словарный
состав. Эти слова реально существуют в языке и зафиксированы словарями.
      Однако создание новых слов не только, и далеко не  всегда,  преследует
цель удовлетворения потребностей  общества  в  выражении  новых  понятий.  В
речи, как устной, так  и  письменной,  постоянно  возникают  слова,  которые
вовсе не выражают что-то новое, какое-либо новое  понятие  или  идею.  Очень
часто создаются слова, передающие понятия, уже существующие в данном  языке,
но выраженные другими языковыми  средствами.  Подобные  единицы  (слова  или
словосочетания) образуются на данной случай для данного  контекста,  выражая
в значительной степени авторское  отношение  к  высказыванию.  Эти  слова  в
отличие от различных слов языка традиционно  называются  потенциальными  или
окказиональными (nonce words). В соответствии со сложившимся  в  лингвистике
представлением,  в  большинстве  случаев   потенциальные   слова   создаются
отдельными авторами явно в стилистических целях, для создания  определенного
стилистического эффекта.  Поэтому  некоторые  лингвисты  относят  все  новые
слова, создаваемые в языке, к категории стилистических слов.
      Традиционно  неологизмы  в  принципе  считались  атрибутом   словесно-
художественного творчества. Вот, например,  определение  неологизма,  данное
выдающимся  русским  филологом   М.Б.  Томашевским:  “Неологизмы-это   такие
слова, которые образует сам художник, поэт,  писатель  не  для  того,  чтобы
дать им общее распространение, а для того, чтобы читатель ощущал в  процессе
восприятия художественного  произведения,  как  перед  ним  рождается  новое
слово. Неологизм должен всегда восприниматься как некое  изобретение  именно
данного художника, он неповторим”. (Томашевский,1983:243).
      Действительно, неологизмы художественного произведения для того, чтобы
произвести свой стилистический эффект, должны  быть  доступны  пониманию,  а
для этого они  должны  быть  образованы  так,  как  образовано  обыкновенные
слова, т.е. по словообразовательным  моделям,  действующим  в  языке.  Таким
образом, видим,  что  данное  определение  фактически  стирает  грань  между
неологизмом и окказионализмом. Некоторые лингвисты даже считают, что  слово,
появившееся  недавно,  но  ставшее  общеупотребительным   и   потерявшее   в
результате этого коннотацию новизны – уже перестало быть неологизмом.
      Сравним ,например, определение  неологизма в “Словаре  лингвистических
терминов”[4,261-262]:  Неологизм –
     1. слово или оборот,  созданное  (возникшее)  для  обозначения  нового
        (прежде неизвестного) предмета или выражения нового понятия.
     2. Новое  слово  или  выражение,  не  получившее  прав  гражданства  в
        общенародном языке и поэтому воспринимающееся как  принадлежащее  к
        особому, нередко сниженному стилю речи.
      Как видим, отношения между  потенциальным  словом,  окказионализмом  и
неологизмом – видовые. Окказионализм также относится к неологизмам,  но  так
называемым  стилистическим  неологизмам   –   “созданным   автором   данного
литературного произведения и обычно не имеющим широкого распространения”.
      Вероятно, не проводя  категориальной  разницы  между  ними,  лингвисты
исходили из общности продуктивных словообразовательных  моделей,  лежащих  в
основе образования как неологизмов, так и окказионализмов. При этом  внешние
функционально-прагматические  факторы  словообразования  не  принимались  во
внимание.  Это  также  явилось   одним   из   проблемных   вопросов   нашего
исследования. Все недостатки и противоречия термина “неологизм”  в  наиболее
емком  виде   представлены   в   определении   этого   термина,   данном   в
“Энциклопедическом лингвистическом словаре” [49,331]: НЕОЛОГИЗМЫ  (от  греч.
neos – новый и logos – слово) – слова, значения  слов  или  сочетания  слов,
появившиеся в определ. преиод в к.-л.  языке  или  использованные  один  раз
(«окказиональные» слова) в к.-л. тексте или акте речи.  Принадлежность  слов
к Н.(напр., «разрядка»,  «черный  ящик»,  «луноход»,  «искропись»)  является
свойством относительным и историчным. Н. определяются  так  же,  как  слова,
возникшие на памяти применяющего их поколения  (Б.Н.  Головин).  Определения
Н.  по  детенативному  признаку  (как   обозначающих   новые   реалии)   или
стилистическому (сопровождающихся эффектом новизны) не охватывают  всех  Н.,
а определение Н.  как  слов,  отсутствующих  в  словарях,  не  опирается  на
присущие Н. особенности
      Следует также подчеркнуть, что ни  в “Словаре лингвистических терминов
“ О.С. Ахмановой, ни в  “Энциклопедическом  лингвистическом  словаре”  (ред.
Ярцева В.Н.) определение понятия окказионализма не дается,  зарегистрировано
лишь слово  окказиональный.  При  этом  в  учебной  литературе,  особенно  в
пособиях  по  стилистике  [1],  [63]   авторы   достаточно   произвольно   и
непоследовательно разграничивают эти  два  явления  на  основе  лишь  одного
признака – стилистической коннотации [49, 236].
      Таким образом, окказионализм –  ранее  не  известное  носителям  языка
слово, как правило, не зарегистрированное в  словаре  и,  что  принципиально
важно. Он не имеет  целью  выразить  новое  понятие  из  какой-  либо  сферы
человеческой жизни. А, как отмечают  некоторые  лингвисты,  выражает  другим
необычным, оригинальным способом уже существовавшее понятие,  которое  могло
бы быть выражено по другому,  более  привычным  способом,  лишенным  эффекта
стилистической выразительности вследствие необычности и новизны.
      Сравним ряд примеров:
     1. His body was relaxed and hopeless (I. Murdoch The Time  of  Angels,
        p.111).
     2. The annexe with tho boiler room was reached  through  a  windowless
        corridor beyond the kitchen where unshaded electric light burnt day
        and night. (I. Murdoch The Time of the angels, p.98.)
     3. Her face was like an ancient embalmed face, Efrained  strained  and
        smooth, the lipless mouth opening in a senseless slot. (I.  Murdoch
        The Time of the Angels. p.159)
      В первом  из  трех  приведенных  примеров,  слово  с  суффиксом  –less
-hopeless зарегистрировано в словаре A.S. Hornby  [68,  419]  с  объяснением
его значения. В 3-ем предложении слово  senseless  имеется  в  словаре  [68,
791]. Слова же windowless и lipless – в словаре  [68]  не  зарегистрированы,
являются  индивидуально   авторскими,   стилистическими   новообразованиями,
созданными  на  один  раз,  представляют  собой  в  семантическом  отношении
невозможные слова, возможные лишь с целью создания  определенных  образов  в
контексте художественного произведения.
      Как показал анализ материала,  вопрос  о  разграничении  неологизма  и
окказионализма –не абстрактно-теоретический. В числе  других  проблем  –  об
уточнении понятия  продуктивности,  об  учете  внешних  социолингвистических
факторов в словообразовательном  процессе  и  т.д.,  одной  из  задач  нашей
работы  был  также  ответ  на  следующий  вопрос:   Если    новообразование,
созданное автором в определенном контексте, еще не зафиксировано в  словарях
новой лексики, является ли оно  неологизмом  или  окказионализмом.  Есть  ли
объективные параметры, которые помогли бы провести грань  между  неологизмом
и окказионализмом? И в какой сфере следует их искать  —  в  сугубо  языковой
или экстралингвистической (социолингвистической).
      Действительно, если уже упоминавшийся выше  неологизм  Thatcherese   —
политическая  демагогия  речей  М.Тетчер),  образованный   по   продуктивной
суффиксальной  модели   -ese   по  аналогии  с   journalese,   telegraphese,
единодушно признан лингвистами [11, 8]  типичным  окказионализмом,  которому
суждено жить не дольше, чем М. Тэтчер  быть  премьер  министром,  то  каковы
перспективы стать  в  будущем  фактом  лексической  системы  языка  у  таких
новообразований как  off shore banks (D.  Brown),  shipyard  protestbis  (D.
Brown), arms for hostage deals (D. Brown), honey bucket (D. Brown)  и  т.п.?
В этом отношении аналогично  ли  им,  например,  такое  новообразование  как
Monicagate  –  образование  по  продуктивной  модели   gate   и   с   учетом
экстралингвистических    фактов    общественной    скандальности    явления,
образуемого с помощью данного суффикса.
      В словаре Эйто [57, 162] суффикс  gate  вынесен в  качестве  отдельной
словарной  статьи  со  значением  —   политический  скандал,   связанный   с
коррупцией  какого-либо  рода,  совершенный  высшими   людьми   государства.
Например,  Watergate,  Contragate,   Irangate,  Westlandgate.  Останется  ли
Monicagate  в словаре, после того как утихнет скандал,  связанный  с  именем
президента Клинтона?  Очевидно,  в  подобных  случаях  новое  слово  следует
рассматривать с  учетом  взаимодействия  как  собственно  языковых  факторов
(продуктивность, стилистическая окраска и т.п.), так и  социолингвистических
факторов.
      Таким образом, очевидно, что художественная проза во многих отношениях
– достаточно показательная сфера  словообразовательных  процессов,  в  плане
прогнозирования   новой   лексики   именно   в    силу    своей    временной
дистанцированности. Она отбирает  и  преимущественно  употребляет  ту  новую
лексику, из самых разнообразных сфер  жизни,  которая  уже  утвердилась  как
норма .
      Данная  часть,  новой  лексики,  достаточно  широко  представленная  в
художественных  произведениях,  как  видим,  полностью  лишена   не   только
коннотаций стилистической экспрессивности, но даже коннотаций новизны.
      Таким образом, учет особенностей социолингвистического и функционально-
прагматического плана позволяет уточнить лингвистические понятия  (такие,  в
частности, как продуктивность словообразовательных процессов).
      Проанализированный в  процессе  исследования  материал  –  современная
английская  и  американская  проза,  оказался  очень  наглядным  во   многих
отношениях.  Как  мы  предполагали,  писатели,  художники  слова   абсолютно
свободно и в неограниченных объемах создают  новые  лексические  единицы.  В
рамках художественной прозы  мы  можем  встретить  не  только  какие  угодно
свободгые лексические образования, но и в высшей степени  интересные  случаи
игры слов на основе неологизмов.
      Мы, например,  знаем,  что  существительное   seeker  –  неологизм  со
значением  -a person, who wants and is going to be a  christan,  but  doubts
in some points of the religion.
      Однако, в романе А. Хейли “Колеса” встречаем омонимичное  этому  слову
окказиональное  авторское образование с совершенно иным значением:
      Sure, there’s a “reverse status” syndrome, which is  popular,  but  it
adds up to what it always did – an individual  toying  to  be  different  or
superior . Even a dropout who doesn’t wash is a status seeker of a kind”.
      (A.Hailey Wheels, p.233)
      Ассоциация с первоначальным значением слова  seeker,  придает в высшей
степени ироническую окраску данному авторскому словоупотреблению.
      Подавляющее  большинство  всех  обнаруженных  новообразований   данной
функционально-стилистической разновидности речи  –  около  94%,  по  способу
продуктивных     словообразовательных     моделей     представляет     собой
морфологические  окказионализмы,  создаваемые   по   образцам,   на   основе
словообразовательных морфем, имеющихся в современном английском языке.
      Речь идет в первую очередь о таких словообразовательных процессах  как
аффиксация,  конверсия,  словосложение,  в  меньшей  степени-лексикализация,
сокращения и т.п.
      В этом отношении морфологические неологизмы  художественной  прозы  (в
отличие от фонологических неологизмов и  заимствований)  отчетливо  выражают
тенденцию   к   аналогии   и   типизации   в   словообразовании,   поскольку
ассоциативные  образные  значения   легче   возникают   на   основе   прочно
установившихся в языке значений-штампов. Интересно отметить,  что  вообще  в
настоящее  время  в  английском  языке   преобладают   фонологические   типы
словообразования и заимствования из других языков [13, 19].
      Например:
1. And there have been, oh such sweet girls! But I’m not a  womanizer  (  I.
   Murdoch. The Sea! The Sea!  p.38)
2. I had not the heart to swim, and anyway I did not want  Ben  to  find  me
   trouserless; And there was enough of a swell on for  me  to  see  that  I
   might have difficulty getting out. (I Murdoch . The Sea! The Sea!  p.285)
3. This emptiness suits me; unlike James I am not a collector or  clutterer.
   (I.Murdoch. The Sea! The Sea!  p.15)
4. He went without hope because… (and  this  is  the  great,  invisible  gap
   serarates the “have – nots – and – never  –  hads”  of  this  world  like
   Rollie Knight, from the haves uncluding some who try to understand  their
   less-blessed brothers, yet, oh so sadly,  fail)….he  had  lived  so  long
   without any reason to believe in anything, that hope  itself  was  beyond
   his mental grasp.(A. Hailey Wheels,p 127-128).
      В процентном соотношении  преобладает  суффиксальное  словообразование
(около 74%  всего  массива  новых  лексических  единиц)  менее  представлено
словосложение  (4%)  и  конверсия   (35%).   В   художественной   литературе
практически не представлены неологичные заимствования как способ  пополнения
лексического  состава  языка.  Очень  мало  фонологических  новообразований,
акронимов, также изменения значения  (ЛСВ).
      Употребление  окказионализмов   обусловлено   стремлением   автора   к
индивидуальности, стремлением оригинально и в то  же  время  точно  выразить
свою   мысль,   так   чтобы   она   была   понятна   читателям.    Используя
словообразовательные модели  языка,  автор  создает  немыслимые  комбинации,
которые шокируют читателя. Однако, встретив в тексте такое  новообразование,
мы не можем с точностью сказать, относится ли оно  к  окказионализму  или  к
неологизму, тем более, если последний не  зафиксирован  в  словаре,  то  эта
задача  представляется  практически  невозможной.   Только   по   прошествии
некоторого времени, после того,  как  неологизмы  прошедшего  периода  будут
зафиксированы,  мы  сможем  определить,  является  ли   данное   образование
окказионализмом  или  нет.  К  таким  относятся  на  наш  взгляд,   например
следующие случаи:
      Dale Brown: honey  bucket  (p.164);  arms  for  hostage  deals  p.177.
Проблематично утверждать сейчас, станут ли они фактами языка.
      Подобным, вероятно, в свое время было  ярко  стилистически  окрашенное
сленговое слово phony в устах героя Дж. Сэлинджера затем оно вошло  в  общий
словарь (Oxford) в значении sham,  unreal  и  теперь  не  имеет  практически
никакой  стилистической  коннотации,  никакой  ассоциации  с   вульгаризмом,
широко  употребляясь   в   американском   варианте   английского   языка   в
повседневной речи даже образованных носителей языка.
      В этом  отношении  можно  вспомнить,  что  продуктивные  в  60-е  годы
уменьшительные суффиксы –ie, -y, давшие  значительное  число  неологизмов  –
yuppie, tellie, trippy, frendy и т.п., одновременно широко использовались  в
художественной прозе  этого  периода  для  создания  индивидуально-авторских
лексических новообразований, например  в  произведениях  Д.  Сэлинджера,  А.
Хейли.  В  романе  “The  Catcher  in  the  Rye”  сплошь  и   рядом   находим
окказиональные словообразования типа   yellow  –  belly  voice,   wheeny   —
whiny  voice,   unhairy,   grippy,   Christmasy,   shinny,   fisty,   lumpy,
crumby,  jazzy  и т.п.
      1.You could tell Ler mother made  them  for  her,  because  they  were
lunipy as hell. (J.Salinger. The Catcher in the Rye, p.129)
      2.He could take something  very  jazzy,  like  “Tin  Roof  Blues”  and
whistle it sonice and easy…(J.Salinger. The Catcher in the Rye, p.134).
      3.She’s a sharpie. Some things you can’t see from up here, boss.  Like
whatis in  people’s  eyes.I  tell  you,  hers  are  hard.(A.Hailey.  Wheels,
p.168).
      Однако, дистанция во времени позволяет уже утверждать, что большинство
подобных новообразований так и остались авторскими словами на один раз,  так
и не стали фактами языка.
      В общем плане можем заключить, что  пользуясь  стандартными,  наиболее
продуктивными  словообразовательными  моделями,  писатели,  художники  слова
создают на их основе уникальные новообразования, неповторимые в связи  с  их
образностью, коннотативностью – стилистические слова на один раз.
      Таким  образом,  абсолютное  большинство  лексических  новообразований
художественной прозы – слова на  один  раз,  окказиональные  слова,  которые
нигде,  кроме  данного  контекста  употребляться  не   будут.   Произведение
художественной литературы – является по определению образцом  индивидуальной
речи писателя, субъективным выражением личности своего создателя и  в  плане
языкового  выражения.  Свободные,  уникальные  в  своей   оригинальности   и
неповторимости новые  лексические  единицы  в  рамках  художественной  прозы
имеют выраженную тенденцию  –  они  созданы  в  подавляющем  большинстве  на
основе   типичных    и    довольно    легко    узнаваемых    морфологических
словообразовательных  моделей,  преимущественно   с   помощью   своеобразных
суффиксальных словообразовательных штампов  типа   _er,  -hess,  -less,  -y,
-ish префиксов  re  — un. Как же объяснить это кажущееся противоречие?
      Каждое  художественное  произведение  –  выражение   личности   своего
создателя. Художник обязательно  определенным  образом  изображает  в  своих
произведениях и себя,  т.к.  он  в  своем  стремлении  познать  и  объяснить
окружающий  мир  пропускает  его   через   призму   собственного   ощущения,
результатом чего и является сплав объективной реальности  и  ее  личностного
восприятия  творцом.  Следовательно,  художественное  произведение   –   это
продукт выбора художником участка деятельности и  отражение  индивидуального
процесса его познания. Чуткий художник  всегда  улавливает  самые  острые  и
наболевшие  вопросы  современности  и  ищет  на  них   ответ.   Его   ответ,
составляющий   идею   произведения,   подвержен   действию   объективных   и
субъективных факторов.  Субъективный  фактор  проявляется  в  том,  что  это
единственный возможный ответ одного человека, продиктованный  сугубо  личным
пониманием проблемы. Объективный фактор обусловлен тем, что данный  писатель
живет  не  в  вакууме,  а  постоянно  испытывает  воздействие   выработанных
обществом идейных  и  эстетических  норм.  Таким  образом,  на  всех  этапах
создания произведения – от замысла через процесс воплощения  к  завершенному
целому  –  действует  сложное  и   неразрывное   единство   субъективных   и
объективных   факторов,   которые   обеспечивают   неповторяемость   каждого
художественного  творения.  Это  относится   и   к   языку   художественного
произведения.
      Кроме того, здесь, вероятно, следует  принимать  во  внимание  факторы
более широкого социального плана. Любой писатель  всегда  стремится  тронуть
человеческое сердце, стремится “сделать” свое творение так, чтобы оно  нашло
отклик у читателя. Аффиксальные единицы, как правило,  складываются  целиком
в  русле  английских  словообразовательных  традиций,   их   морфологическая
структура  и  характер  мотивации  значения  укладываются  в  сложившееся  у
носителей  языка  представление  об  обычном  стандартном   слове.   Поэтому
появление производных неологизмов сознательно  отмечается  носителями  языка
только тогда, когда они осознают новизну обозначаемого. Очевидно,  что  этот
способ преобладает при создании особенно ярких  в  стилистическом  отношении
неологизмов на один раз, авторских окказиональных слов (гапакс эйременон).
      Таким   образом,   уникальность   и   неповторимость   художественного
произведения в отношении средств языкового выражения постоянно  сосуществует
со стремлением к точности, доступности, узнаваемости, стремлением  предельно
сократить дистанцию между собой и читателем – чтобы быть предельно понятым.
      Весь   массив   лексических   новообразований   художественной   прозы
естественно  распадается  на  2  больших  группы.  В  первую  группу  входят
неологизмы  в  собственном  смысле  слова,   зафиксированные   как   таковые
словарями новых слов. Следует в связи с этим  отметить,  что  не  вся  новая
лексика этой группы  зафиксирована  в  имеющихся  словарях  новых  слов.  Мы
предполагаем, что некоторая часть лексики еще не была  включена  в  словари,
даже в  Longman Register of  New  Words   объективно  в  связи  с  тем,  что
функционирует она недавно, хотя и обозначает  вполне  установившиеся  реалии
жизни. К таким относятся: offshore banks,  arms  for  hostage  deals,  honey
bucket, protein drink, microwave  oven,  shipyard  protesters.  Сюда  входят
слова
      1.из сферы профессионального жаргона, жаргона военных и т.п.
2.слова, отражающие новые стороны, факты, явления действительности.
      Например:
      1. Time after time Iran’s Leader of the Islamic Revolution, Ayatollah
         A1; Hoseini Khamenei was able to fight off the challenges  to  his
         authorities by strange combinations of shrewd political infighting
         and unexplained and well-timed disasters. Buzazi knew a lot  about
         Khamenei’s shadowy past. And  he  knew  in  which  offshore  banks
         Ayatollah Hoseini Khamenei had his money. (D.  Brown   Shadows  of
         Steel  p.12)
      2. But it would be an unpopular law because the public doesn’t really
         give  two  hoots  about  ecological  problems.  (A.Hailey.  Wheels
         p.214)
      3. O kay, anti-pollution standards  for  new  built  cars  are  here.
         (A.Hailey  Wheels. p.213)
      4. Sahin had been part of the secret “arms for hostages”  deals  with
         the United States to the benefit of the  Iranians,  but  had  also
         helped secure the release of British, French, Italian and American
         hostages held captive by pro-Iranian radicals in Lebanon. (D.Brown
          Shadows of Steel. p.178).
      5. Jamieson had never subscribed to the “lowresidue” diet recommended
         for long overwater flights and  had  brought  along  two  big  box
         lunches filled with fried chicken, bologna sandwiches, plus sticky
         buns that could be warmed up in the bomber’s microwave oven in the
         tiny galley beside the entry hatch.  (D.Brown   Shadows  of  Steel
         p.163)
      Функционирование этой  части  новой  лексики  в  художественной  прозе
вполне  естественно  связано  с  тематическим  содержанием  произведения   и
представляется    вполне   объективным   постольку,    поскольку    писатель
рассказывает о той или иной социальной сфере современной жизни,  о  тех  или
иных особенностях быта. современной культуры и т.п.
1. With  the  “cloaking  device”  activated,  very  little  electrromagnetic
   energy could penetrate the positron field-electrons  were  “sucked”  into
   the field and dissipated behind the aircrft,  similarly,  electromagnetic
   energy radiaeted from the Bomber was also absorbed (D.Brown.  Shadows  of
   Steel. p.181)
2. I hope my Scotty helped us get those damned Iranian  terrorists,  dammit.
   (D.Brown. Shadows of Steel  p286)
3. Two years earlier it had even been set on fire  by  shipyard  protesters”
   (D.Brown  Shadows of Steel  p. 151)
4. Glove compartments would be emptied of owner’s  possessions;  these  were
   to be stored in plastic bags the bags tagged so that  contents  could  be
   replaced later. (A.Hailey  Wheels  p.272)
5. ”How about odometers?” The service man  asked.  “Some  of  those  cars’ll
   have a few hundred mills on by now”  (A.Hailey  Wheels  p.273)
6. Yet messing with odometers nowadays was becoming triky because  of  state
   laws; also those  in  this  year’s  models  were  the  tamperproof  kind.
   (A.Hailey. Wheels  p. 273)
7. Each time he came here, it seemed the photochemical smog  spread  farther
   inland over the loveliness of  the  Golden  State  like  an  evil  fungus
   (A.Hailey  Wheels  p.285-286)
8. His marriage had been successful except for one brief  period  when  Beth
   had rebelled against  “constant  motherhood”  and  flown  the  banner  of
   Women’s Liberation….(J.Fowles  The Ebony Tower  p.44)
9. The old man poured himself another full glass of wine. “This pot  stuff?”
    He nodded sideways down the room. “That’s the book she  wants  to  read”
   (J.Fowles. The Ebony Tower, p.66)
10. However, on one occasion, several yers ago, I was idiot enough  to  take
   a dose of LSD. (I did it to please a woman.) I had what  is  known  as  a
   “bad trip”. (I.Murdoch. The Sea! The Sea! p. 21)
      Преобладающее   большинство   подобных   новых   лексических    единиц
представляет собой совершенно новые слова (LSD, computer  generated   course
line, protein drink, photochemical  Smog,  odometer),  либо  новые  лексико-
семантические варианты значений, развившиеся на базе  существующих  в  языке
лексем (trip, pot, hostage deals, shipyard protesters,  women’s  Liberation,
“honey bucket”, off shore banks, ecological, green и т.п.).
       К этой группе относится интересный неологизм, образованный на  основе
продуктивной  сложнопроизводной  модели   N+V+er  –   Skywalker,   созданный
военными для удобства обозначения сложной поисковой воздушной системы   High
Endurance Autonomous Reconnaissance  System  (HEARSE):  The  high  Endurance
Autonomous Reconnaissance System (HEARSE), nicknamed Skywalker, was a  long-
range, high-altitude flying wing drone, with  long,  thin  swept-back  wings
and a bulbous center section that was the aircrafts  only  fuselage.(D.Brown
Shadows of Steel, p.25).
      В подобных случаях использование новой лексики в художественной  прозе
аналогично использованию  ее  в  основных  сферах  коммуникации  в  реальной
жизни. Она обозначает те явления  действительности,  которые  недавно  стали
фактами  жизни  и  другого  названия  не  имеют,  однако  здесь,   бесспорно
преобладают в содержательно-прагматическом плане новые слова  из  какой-либо
специальной  сферы  жизни:  военные,  финансовые  и  т.п.  профессионализмы:
audit;  off  shore  banks;  odometer;  photochemical  smog;  anti  pollution
control; electronic emissions  и т.п.
      В этой группе кроме семантических  неологизмов  plastic  bags,  green,
ecological,  trip,  microwave  oven,   offshore   bank,   shipyardprotesters
значительную часть  составляют  сокращения,  преимущественно  акронимы,  как
общепринятые, так и индивидуально-авторские. Как и в общем  употреблении,  в
художественной прозе употребление акронимов, как правило, ограничено  узкими
сферами профессионального или какого-либо другого употребления.
      Тенденция к широкому  образованию  акронимов  в  художественной  прозе
находится в полном соответствии с этой тенденцией в  других  сферах  речевой
коммуникации. В этом   отношении обнаруживаем опять принципиальное  сходство
словообразовательных тенденций  в  исследуемой  функционально-стилистической
разновидности   речи    с    общими    словообразовательными    тенденциями,
обусловленное, очевидно, тем что художественная проза является  неотъемлемым
компонентом социальной, культурной и духовной жизни языкового и  социального
коллектива.
      В последнее время в  связи  с  широким  распространением  акронимов  в
английском языке лингвисты заговорили о необходимости специального  контроля
над этим процессом с целью его приостановления.  В  связи  с  этим  возникла
необходимость упорядочения списка акронимов и  процесса  их  создания.  [13,
38]
      Общность словообразовательных  тенденций  в  художественной  прозе   с
другими  сферами  общения  подтверждает  еще  такой  интересный  факт.   Как
известно, в последнее  время   в  связи  популярностью  акронимии  появилась
тенденция  к  возникновению  омонимичных  акронимов.  Эта  тенденция   нашла
подтверждение и в  исследуемом  нами  материале.  Несмотря  на  относительно
ограниченный объем языкового материала,  мы  обнаружили  в  нем  омонимичные
акронимы,  например:  NSA  имеет  следующие  значения:  1)National  Security
Agency,   2)National   Standars   Association,    3)Nashville    Songwriters
Association. К первым относятся такие, напрмер,  как  SWAT  (special  memory
and factics), DOM SAT (domestic  satellite),  UAS  (United  Arab  Emirates),
NVTE (Navy News and Undesea Technology),  GCC  (Gulf  Cooperation  Council),
SDV (Swimmer Delivery Vehicles), MULE (Modular Universal  Laser  Equipment),
IRNA (Iranian news Agency), HEARSE (Aigh Endurance  Autovomy  Reconnaissance
System), NSA (National Standards Association, National Security Agency).
      Аналогичный авторский акроним находим в следующем случае:  The  trio’s
real purpose at the proving ground today was to review an  NVH  prblem  (the
inifials were engineerese for Noise, Vibration, and  Harshness).  (A.Hailey.
Wheels  p.93).
      Очень выражено у некоторых авторов в связи  с  тематикой  произведения
стремление к  свободному  созданию  собственных,  неузуальных  акронимов.  В
основе  этого  лежит,   как   правило,   стремление   правдивее   воссоздать
особенности обстановки, социального фона описываемых в  романе  событий,  но
иногда  создание   подобных   новообразований   в   рамках   художественного
произведения обусловлено стремлением  автора  к  оригинальности,  образности
высказывания. Особенно много акронимичных новообразований в романе  Д.Брауна
“Стальные тени”, в котором, как мы  уже  упоминали,  описываются  военные  и
политические события войны в Иране.  К  индивидуальным  авторским  акронимам
относится такой акроним: MM (Madcap Magician)  название  военного  судна,  —
акроним употребляется в среде американских военнослужащих.
      AC – aircraft commander (p.162); Jlas – Just Load  Alleviation  system
(p.163);  WCAs – computer generated warnings, cautions and alerts (p.162)  и
т.п. В романе А.Хейли  “Колеса”  встречаем  аналогичный  акроним  –  Osborne
J.Lewis Company – (OJL) (A.Hailey  Wheels  p.80).
      Ко второй группе можно отнести такие  не  общепринятые  акронимы,  как
HEARSE (High Endurance Autonomous  Reconnaissance  System)  p.25;  LPI  (Low
Probability  of  Intercept)  Tecnology,  p.36;   BEADS  (Bomber   Electronic
Attenuation Defensive System), p.181;  WST (Weapon Systems Trainer), p.123.
      Вторая   значительно    более    неоднородная    группа    лексических
новообразований  -–самая  большая  в  процентном  отношении  в   исследуемой
разновидности  речи.  Она  представляется  наиболее  проблематичной  как   в
языковом, так и  в  стилистическом  отношении.  Сюда  входят  все  единичные
(окказиональные)   авторские   лексические   новообразования,   в    которых
стилистические коннотации преобладают над  их  коммуникативной  значимостью.
Ни одно из этих новообразований не зарегистрировано в словарях  новых  слов.
Например:
1. She dismissed the lateness as she kissed  him,  knowing  that  the  worst
   thing she could do was to  be  haustrau-ish  about  the  delayed  dinner.
   (A.Hailey.Wheels, p.109).
2. In a basic here-and-now way,  she  had  found  sensual  satisfaction;  in
   another way, which was harder to define, she hadn’t.  (A.Hailey   Wheels,
   p.137).
3. ”You’ve been Michelangelo–ing the  Orion,  haven’t  you?”-  Wingate  told
   Brett.(A.Hailey. Wheels, P.141).
4. Just beyond, in the ladies’ bathing place, two boys were playing on  dark
   seaweed, but silently as if magicked by the hour.(I.Murdoch  The Sea! The
   Sea! p.143).
5. James seems to  have  no  conception  of  how  to  sort  or  arrange  his
   possessions.  They  are  dumped   and   piled   rather   than   arranged.
   Sentimentality, unworldliness, despair? (I.Murdoch.  The  Sea!  The  Sea!
   p.172).
6. Her face was like an ancient embalmed  face,  strained  and  smooth,  the
   lipless mouth opening in a senseless slot. (I.Murdoh   The  Time  of  the
   Angels, p.159).
7. Leo would destroy in himself if he could the precious  inbuitt  structure
   of the Russian language, he would destroy the tissue of his  Russianness,
   he would forget is he could that he was a Russian. (I.Murdoch.The Time of
   the Angels.p.45).
8. He was filled and stiffened by his Russian essence, just as he knew  that
   English people were filled by their Englishness. (I.Murdoch. The Time  of
   the Angels. p.45).
9.  “You’re  a  very  good  conversationalist,”  I  told  her.   “You   know
   that?”.(J.D.Salinger. The Catcher in the Rye. p.89).
10. She closed the door. There  was  something  pretenaturally  grave  about
   her, almost Victorian….(J.Fowles. The Ebony Tower, p.37).
       Новообразования данной группы построены в подавляющем большинстве  на
основе аффиксального словопроизводства.  (Около  91%).  Анализ  материала  и
проведенные подсчеты позволяют констатировать этот способ  как  определяющую
словообразовательную тенденцию в исследуемой разновидности речи.
      В связи с этим хотелось  бы  напомнить,  что  Дж.Эйго,  автор  словаря
“Longman  Register  of  New  Words”[57]   указывает   на   словосложение   и
аффиксальное словопроизводство как преобладающие способы словообразования  в
английском языке.
      Заботкина  В.И.  отмечает  в   качестве   особенностей   аффиксального
производства  тот  факт,  что  аффиксальные   новообразования   складываются
целиком в  русле  традиционных  английских  словообразовательных  процессов.
Морфологическая  структура  аффиксальных  лексических  единиц   и   характер
мотивации значения укладывается в сложившееся у носителей английского  языка
представление об обычном, стандартном слове.  Этот  способ  преобладает  при
создании  собственно  неологизмов.  Хотя  в  целом  Заботкина  В.И.  считает
аффиксальное   словопроизводство   лишь   третьим   по   значению   способом
словообразования,   отдавая   приоритет   фонологическим    неологизмам    и
заимствованиям.[13,17-20].
      При   этом   наиболее    продуктивными    в    художественной    прозе
словообразовательными профиксами являются –un,  -re,  -multi,  -ultra,  -ex,
-post, -non:
      1. Then in the long unamaze Quentin seemed  to  watch  them  over  run
         suddenly, the hundred, square  miles  of  tranquil  and  astonished
         earth and drag house  and  formal  gardens  violentiy  out  of  the
         soundless Nothing and clam  them  down  like  cards  upon  a  table
         beneath the up-palm immobile and pontific,  creating  the  Sutpen’s
         Hundred. (W.Faulkner. Absalom! Absalom! p.32).
      2. All right, I’m a democrat. A materialist. A scientist. A postatomic
         man. (I.Murdoch  The time of the Angels, p.99).
      3. …the B-2A was ultra reliable…(D. Brown Shadows of Streel.p.162).
      4.  Those  thick,  multilayered  defenses  would  be  deadly  to   any
         aircraft.(D.Brown Shadavs of Stell.p.168).
      5. The Kreisel cottage – in fact, a spacious,  luxuriously  appointed,
         multi-bedroomed lodge….(A.Hailey  Wheels, p.207).
      6. The Newsweek girl gave the Silver Fox an unwarmed  smile  (A.Hailey
         Wheels, p.64).
      7. The intelligence folks follow up every news item,  every  piece  of
         the so-called evidence,  re-interview  so  called  experts…(D.Brown
         Shadows of Steel, p.159).
      8. Workers  indulged  in extra, unneeded motions to make their task to
         look tougher (A.Hailey  Wheels  p.204).
      9. In your case it is nothing to do with  goodness.  You  are  ungood.
         (I.Murdoch  The Sea! The Sea! p.166).
      И  много  подобных  типа   to  re-start,  to  re-think,  to  unregret,
unregeneration, undefeat (n), unmoved.
      При этом каких-либо особых предпочтений в выборе  словообразовательных
моделей у других  авторов  не  выявлено.  Можно  лишь  утверждать,  что  чем
крупнее  художник  (I.Murdoch,  W.Faulkner),  тем  больше  выражена  у  него
тенденция  к   индивидуализированному   использованию   словообразовательных
моделей: unregret, unamaze, unregeneration  undefeat, un-palm (W.Faulkner).
      Еще более свободно  создаются  в  художественных  произведениях  новые
лексические единицы по суффиксальным моделям. Преимущественные суффиксы  при
этом : -able,  -er, -ness, -less, -ie, -ish, -like, -y, -ist, -ese.
      Примеры   суффиксальных   новообразований   очень   многочисленны    и
разнообразны по степени стилистической окраски:
      1. It was another sign of their tribal  separateness  (I.Murdoch   The
         Time of the Angels, p.22)
      2. Her face was like an ancient embalmed face,  strained  and  smooth,
         the lipless mouth opening in a senseless slot (I.Murdoch  The  Time
         …p.159)
      3. The annexe with the boiler room was  reached  though  a  windowless
         corridor beyond the kitchen where unshaded electric light burnt day
         and night (I.Murdoch  The Times of the Angeles, p.98)
      4. There was a kind of wondersul confidence and completeness in Eugene
         which  attracted  everything  in  Pattie  that  was  tattered   and
         bedraggled. (I.Murdoch  The Time of the Angels, p.86)
      5. She’s a bit of an imaginer, a fantasist…(I.Murdoch   The  Sea!  The
         Sea! p.255)
      6. Titus was looking handsomer today, his brighter softer hair framing
         the bony lumpiness of face. (I.Murdoch  The Sea! The Sea! p.259)
      7. Come on Hartley, stop  behaving  like  a  sleepwalker,  move,  act.
         (I.Murdoch  The Sea! The Sea! p.266)
      8. Later I saw that, of course, it was the whole situation which  made
         them speechless…(I.Murdoch  The Sea! The Sea! p.296)
      9. …it was surprisingly warm,  more  like  August  than  September,  a
         peerless day…(J.Fowles  The Ebony Tower  p.78)
     10. She seemed to stand, to lurk, behind  the neat picket  fence  of  a
         small, grimply middleclass yard  of  lown,  looking  out  upon  the
         whatever ogre-world of that quiet village street with that  aur  of
         children born too late into their  parents’  lives  and  doomed  to
         contemplate all human behavior through  the  complex  and  needless
         follies of adults air Cassandralike and  humorless  and  profoundly
         and sternly prophetic…(W.Faulkner Absalom…p.43)
     11. Word is out. He’s   a  big  comer.(A.Hailey Wheels, p.180)
     12. I’ll feel like an insider.(A.Hailey Wheels  p.227)
     13. She was far too delicious  to  be  endlessly  wasted  in  the  dark
         invisited cavernlike environment which Muriel’s father increasingly
         created round about himself and in which  Elizabeth  was  the  only
         centre of light (I.Murdoch  The Time, p.39)
     14. A figure was standing near her in the brownish-white flurry of  the
         snow, (I.Murdoch  The Time of the Angels, p.133)
     15. Of course she was a bit wild and tomboyish (I.Murdoch, The Time  of
         the Angels  p.15).
      Значительно  меньше  используются  авторами   конвертируемые   способы
словообразования:
      1. There was a wistaria vine blooming for the second time that  summer
         on a wooden trellis before one window, into whch sparrows came  now
         and then in window, into which sparrows came now and then in random
         gusts, making a dry  vivid  dusty  sound  before  going  away:  and
         opposite Quentin, Miss Coldield in the eternal black which she  had
         worn for 43 years now, whether for sister,  father,  or  nothusband
         none knew. (W.Faulkner.Absalom… p31)
      2. The physical connection between them stin cobwebbed the house  with
         its electric silk. (I.Murdoch  The Time of the Angels, p.31)
      3. …two boys were playing on the dark  seeweed,  but  silenfly  as  if
         magicked by the hour. (I.Murdoch   The Sea!  The Sea! p.143).
      Представлено также словосложение, но еще в меньшем объеме:
      1.  In   a   basic,   here-and-now   way   she   had   found   sensual
         satisfaction…(A.Hailey. Wheels, p.136)
      2. But apart from that, they were highly individual,  with  a  betler-
         than average sprinkling of eceentrics. (A.Hailey  Wheels,p.60)
      3.  Among  them:  experiments  with  new  cars,  trucks,   and   their
         components, as well as drive-to-destruction  performance  tests  on
         current models. (A.Hailey  Wheels, p.92)
      4.  There  was  something  preternaturally  grave  about  her,  almost
         Victorian… (J.Fowles  The Ebony Tower, p.37)
      5. David William’s parents were both architecte,  a  still  practicing
         husband-and-wife team of some renown. (J.Fowles  The  Ebony  Tower,
         p.42)
      6. Her moment with Titus was now over, and the cruel husband-dominated
         time whose slave she was had driven even Titus  out  of  her  head.
         (I.Murdoch. The Sea! The Sea! p.272)
      7.  The   instructor   tells   a   cock-and-bull   story   about   the
         company….(A.Hailey  Wheels, p.144).
      Итак, морфологические новообразования создаются в художественной прозе
практически неограниченно. Однако, имея в основе общий структурный  принцип,
они резко различаются по степени коннотативности. Для сравнения  можно  дать
следующие  ряды  суффиксальных  новообразований,  построенных   на   сходных
словообразовательных моделях:
1. crestfallenness                 2  substanceless           3  big comer
    ordinariness                  lifeless                    imaginer
                  gentleness                                        peerless
insider
                  roundness                                         timeless
sleepwalker
                 whiteness                                         guileless
destroyer
                 brownness                                        windowless
womanizer
                  unworldliness                                      lipless
seeker
                lumpiness                                        frouserless
clutterer
    forgiveness                         charmless                   hooker
                 grumpiness                                       speechless
troublemaker
    Russianness                         brainless
    Englishness                         windless
                                                                   limitless
                                             countless
      Очевидно,  что  названные  новообразования  отчетливо  различаются  по
наличию-отсутствию в них коннетативности,  стилистической  окраски.  В  этом
смысле они отчетливо распадаются на две подгруппы.
      В  первую   группу   естественно   входят   индивидуальные   авторские
окказиональные  слова  на  один  раз  с  ярко  выраженными   стилистическими
коннотациями типа:  peerless  (day);  lipless  (mouth);  windowless  (room);
imaginer;  womanizer;  locker;  clutherer;   destroyer;   (status)   seeker;
unworldliness; crestfallenness, Russianness; Englishness.
      Они созданы в тексте с целью характеристики персонажа,  либо  с  целью
выразить авторское  отношение  к  описываемым  событиям  1,   либо  с  целью
придать  дополнительные  оценочные  коннотации  и  пр.  Их  функционирование
вполне естественно в рамках  художественно-беллетристического  стиля.  Иными
словами, это бесспорно авторские окказиональные  новообразования,  созданные
на один раз в рамках данного контекста.
      Вторая подгруппа  включает  также  не  зарегистрированные  в  словарях
единицы, которые представляют собой очень своеобразные в языковом  отношении
пограничные явления, лингвистический статус которых не  определен:  lifeless
(body); froublemaker; charmless smile; brainless (fellow);  windless  (day);
forgiveness; grumpiness; lumpiness; roundness; ordinariness и т.п.
      Подобные  лексические  единицы  достаточно  свободно  вновь  создаются
авторами  в  целях  компактности  и  емкости  изложения,  но  стилистическая
окраска   в   них,   по   сравнению   с   первой   группой   морфологических
новообразований,    выражена    незначительно.    Поэтому     их     следует
охарактеризовать специально.
      Итак, как в языковом, так и в стилистическом отношении  проблематичной
представляется вторая  группа  морфологических  новообразований,  достаточно
широко представленная в художественных произведениях. В нее входят,  как  мы
показали выше, производные или сложные  слова,  реально  не  существующие  в
языке,  но  практически   неограниченно   создаваемые   в   соответствии   с
продуктивными  словообразовательными  моделями  (преимущественно  на  основе
суффиксального  словообразования  или  словосложением).  При  этом  наиболее
распространены словообразовательные  суффиксы  –er;  -less;  -ness;  -abble;
-ie. Этот пласт лексических новообразований  в  процентном  отношении  самый
объемный   в   исследуемой   разновидности   речи.   Несмотря   на   это   в
лингвистической  литературе  нет  единого  мнения  ни  о  языковом,   ни   о
лингвистическом   статусе    данной    лексики,    не    определены    также
терминологические,  вернее  метаязыковые  проблемы  (называть  ли   подобные
явления   потенциальными,   словами,   окказионализмами   или   реализациями
лексических    морфологических    категорий).    Поэтому    следует    особо
охарактеризовать данную группу новой лексики. Несмотря на то,  что  подобные
слова  вновь  создаются   достаточно   свободно,   однако   образование   их
значительно  затруднено  той  стилистической  окраской,  которая   отчетливо
выражена в них. Их сфера образования – именно художественный, индивидуально-
авторский стиль. К индивидуально-авторским  окказиональным  образованиям  их
однозначно трудно причислить, поскольку некоторые  из  них  зарегистрированы
при помощи особых комет в словарях.  Это,  например,  такие  как:  hopeless,
lifeless, rootless, heartlessness, unmanagable и  т.п.  Некоторые  лингвисты
относят их к категории потенциальных  слов,  с  оговоркой,  что  в  словарях
многие из этих слов приводятся без объяснения их значений: они отмечены  как
возможные производные слова, значение которых-самоочевидно и легко  выводимо
из суммы значений основ и суффиксов, например:  imaginer,  lifeless,  multi-
bedroomed,   restart,   whiteness,   Russianness,   speechless,   countless,
limitless, roundness, insider sensibleness  и  т.п.  Однако  среди  подобных
новообразований в художественных произведениях  преобладает  лексика,  никак
не зафиксированная в словарях, даже в качестве так  называемых  потенциально
возможных единиц. Например:
1. I had not the heart to swim, and anyway I didn’t  want  Ben  to  find  me
   trouserless; and there was enough of swell on for me to see, that I might
   have difficulty getting out (I.Murdoch  The Sea!  p.285)
2. From the lower windows, however, the sea is invisible and one  sees  only
   the coastal rocks, elephantine in size and shape,  which  surrounded  the
   house. (I.Murdoch The Sea!  p.11)
3. This emptiness suits me: unlike James, I am not a collector of  clutterer
   (I. Murdoch The Sea! The Sea!. p.15)  (to  clutter  загромождать  вещами,
   игра слов).
4. Word’s out he’s a big comer. Never hurts to make high  grade  friends  in
   this business (A. Hailey Wheels. P.180)
5. The Newsweek girl gave the  Silver  Fox  an  unwarmed  smile  (A.  Hailey
   Wheels. P.64)
      Несмотря  на  их  структурную  идентичность,  степень   стилистической
окрашенности  и  контекстуальной   обусловленности   значения   у   подобных
новообразований   различна   при   всех   прочих   равных    условиях    (не
зарегистрированность в словаре в  качестве  потенциального  слова,  общность
словообразовательной   модели   и   функционирование   в   рамках   той   же
функционально стилистической разновидности речи).
      Сравним  например:  достаточно  ясные  в  семантическом  отношении   и
практически лишенные коннотаций новообразования в следующих случаях:
1. Of course, the house is toll of little creakimng straining  noises,  even
   on a windless night, any elderly house is, and draughts blow  through  it
   from gappy window frames and ill tifting doors. (I. Murdoch The Sea!  The
   Sea! p.18)
2. His first week here I figured him for a troublemaker (A.  Hailey  Wheels.
   p.203)
3. For once, his outward cockiness was absent. (A. Hailey Wheels. p.194)
4. I had not the heard to swim and anyway I did not  want  Ben  to  find  me
   trouserless … (I. Murdoch The Sea! The Sea! p.285)
5. Meanwhile this little crestfallenness in Pattie made  her  but  the  more
   attractive to him. (I. Murdoch the Time of the Angels. p.191)
      С   другой    стороны,    аналогичные    в    отношении    структурных
словообразовательных моделей,  следующие  авторские  окказиональные  единицы
имеющие ярко выраженную стилистическую окраску, основанную на  невыводимости
значения новообразования из суммы составляющих его компонентов:
1. Her face was like an ancient embalmed  face,  strained  and  smooth,  the
   lipless mouth opening in a senseless slot. (I. Murdoch the  Time  of  the
   Angels. p.159)
2. It was a gloomy, sunless summer day. (A. Hailey Wheels. p.248)
3. Word is out. He is a big comer. (A. Hailey Wheels. p.180)
4. And there have been, oh, such sweet girls. But I am not a womanizer.  (I.
   Murdoch The Sea! The Sea!. p.39)
      Таким образом,  наш  материал,  как  мы  и  предполагали,  обосновывая
проблемы   исследования,   еще   раз   подтверждает,   с   одной    стороны,
неразработанность стилистической характеристики новой лексики,  и  с  другой
стороны нечеткость разграничения двух принципиально разных языковых  явлений
–  новой  лексической  единицы  (неологизма)  и  окказионального  авторского
словообразования (а, вернее, однократного словоупотребления).
      В этом отношении интересен подход  к  решению  проблемы  продуктивного
аффиксального  словопроизводства  в  терминах  лексических   морфологических
категорий [33,205].
      А.И. Смирницкий предлагает рассматривать с этой точки  зрения  не  все
вообще  производные  слова,  у  которых  могут  более  или  менее   свободно
вычленяться морфемы –  intoberable,  intoxication,  а  те  из  них,  которые
основаны на совершенно определенных, четких,  строго  фиксированных  законах
сочетания   элементов   и   которые   представляют   собой    агглютинативно
образованное целое, те же из них, которые содержат  аффикс,  в  традиционных
терминах  определяют  как  продуктивный,  т.е.   такой,   который   свободно
объединяется с основами и теориями, образуя новые  слова  [4,31].  При  этом
подчеркивается именно агглютинативный  характер подобных  соединений,  когда
сополагаются неизменяемая основа и вполне однозначный  стандартный  суффикс,
что особенно видно в таких новообразованиях как :  forgiveness,  speechless,
efortless, windowless, sleepwalker,  humbleness,  very  –  youngness,  high-
ceilinger  (room),  let`s-toy-and-see-ness,  first-timd,   clutterer,   fed-
uppers, do-gooder, whisperer, thrower и т.п.
      Подобные сложные образования рассматриваются как результат  реализации
лексических морфологических категорий.
      Идея  о  том,  что  в  английском  языке  наряду   с   грамматическими
морфологическими   категориями   существуют   лексические    морфологические
категории принадлежит А.  И.  Смирницкому.  Изучая  морфологию  современного
английского языка, он  заметил  регулярно  повторяющиеся  противопоставления
типа
      To do – to undo                     to write – to re-write
      To cover – to uncover            to read – to re-read
      To lock – to unlock                to start – to re-start
и выдвинул предположение о наличии в английском языке лексической  категории
первичности повторности процесса.
      А. И. Смирницкий определил лексические морфологические  категории  как
«языковые  единства  наиболее  общего  характера,  которые   проявляются   в
семантическом противопоставлении по определенному признаку  двух  или  более
слов, при том условии, что  такое  же  противопоставление  наблюдается  и  в
других парах или больших группах слов  и  имеет  систематическое  выражение»
[33,205].
      Категории предполагают обязательную общность для всего данного разряда
слов, поэтому, если  мы  говорим,  что  у  нас  есть  лексическая  категория
повторности действия, то употребляя глагол в  нулевой  форме  без  –re,   мы
имеем ввиду, что это  –  немаркированная  форма  категории  однократного  VS
повторного действия. Значит, если существует фраза «let`s  begin  to  read»,
то можно свободно сказать и «let`s rebegin to read» и «let`s  begin  to  re-
read».
      В дальнейшем было обусловлено наличие в английском  языке  лексической
морфологической категории качества, представленной противопоставлением  двух
категориальных форм –субстантивной и адъективной репрезентации [37,10].
      Общее понятие качества,  т.е.  лексическая  морфологическая  категория
качества в английском языке реализуется двумя разновидностями его  выражения
(категориальными формами) – адъективной и субстантивной. Последняя  является
производной и образуется с помощью суффикса –ness. Таким образом,  утверждая
наличие в английском языке лексико-морфологической категории   качества,  мы
предполагаем,   что   любому   прилагательному   обязательно   соответствует
существительное на –ness, и наоборот, если в языке  имеется  существительное
на –ness, то должно быть и прилагательное, от которого оно образовано,  т.к.
общее понятие качества в данном языке регулярно реализуется  именно  в  этих
двух разных категориальных формах. Категория – это  возможность  регулярного
формального выражения некоторого общего свойства [4,191].
      То  есть,   в  речи   говорящий   может   свободно   употреблять   как
зарегистрированные в словарях производные, вроде
      help – helpless
      happy – happiness
      kind – kindness
      ill – illness,
так и свободно  образовывать  самостоятельно  существительные  с  обобщенным
значением качества от любого прилагательного:
      long – longness
      affectionate – affectionateness
      russian – russianness
      brainy – braininess
      sexy – sexiness
      soulful – soulfulness
      unpleasant – unpleasantness и т.п.
      Таким  образом,  важнейшим   признаком   лексической   морфологической
категории  является  то,  что  она  основана  на  абсолютной  продуктивности
словообразовательных элементаов – аффиксов.
      Имеются  исследования  [37,14],  устанавливающие  наличие  лексической
морфологической категории действия – действователя, которая  конституируется
двумя   ее   категориальными   формами   –   глагольной   и    субстантивной
репрезентации,  т.е.  реализуется  в  формах  глагола  и   существительного,
образованного от глагольной основы с помощью  суффикса  –er.  Эта  категория
предполагает,  что  если  в  английском  языке  есть  глагол,   обозначающий
действие  как  процесс,  то  ему  обязательно  соответствует   второй   член
оппозиции – имя действователя на –er, выполняющего данное действие:
      write – writer                   to knock – knocker
      do – doer                          to pity — pitier
      throw – thrower               to suffer – sufferer
      abandon – abandoner       to seek — seeker
            При этом глагол (не маркированный  член  оппозиции)  может  быть
вторичным, т.е. образованным от существительного
      womanize — womanizer
      make trouble – troublemaker
      keep peace – peacekeeper
      Как  и  предыдущая  категория,  данная  категория  отличается   полной
продуктивностью. Т.е. в речи в случае необходимости имя действователя  можно
свободно образовать практически от любого глагола:
      to destroy – destroyer                    to abbreviate – abbreviater
      to walk sleeping – sleepwalker       to protest – protester
      to clutter – clutterer                       to amuse – amuser
                                                             to   accuse   –
accuser
      Однако,  как  правило,  реализация  данной  категории   сопровождается
возникновением  определенных  эмоционально  –   экспрессивно   –   оценочных
коннотаций. Функционирование подобных лексических вновь образованных  единиц
в речи дает в результате языковую игру, иронию, юмор и т.п.
      Иными словами, свою полную реализацию  (имея  ввиду  не  абстрактно  –
морфологический  структурный   уровень,   а   уровень   речи,   уровень   ее
фактического   функционирования)   лексическая   морфологическая   категория
находит  в  области  индивидуального  авторского  словотворчества  с   целью
создания  особых  стилистических  эффектов  (на  метасемиотическом   уровне)
[37,11]. Только с учетом последнего вывода мы можем понять, для  чего  нужно
и возможно ли создать в языке слово  difficultness с  помощью  продуктивного
суффикса ness, если в нем уже есть существительное  difficulty.
      Метасемиотическая  функция  языка   осуществляется   в   тех   речевых
ситуациях, когда говорящий или пишущий  намеренно  придает  сообщению  такие
черты или  свойства,  которые  выходят  за  рамки  простых  семиологических,
смыслоразличительных  функций  данного  соединения   элементов.   Происходит
определенный сдвиг,  смещение  с  семанического  уровня,  характеризующегося
относительно прямыми и простыми  отношениями  чисто  семиологического  плана
между языковыми элементами и  определенными  значениями,  т.е.  где  данному
выражению соответствует данное содержание, на уровень  метасеминологический,
где  эти  двусторонние  единицы  выступают  в  целом,  в  совокупности   как
выражение для нового содержания на новом метауровне [4,488].
      Так, существительные womanizer и destroyer  в  романе  I.Murdoch  “The
Sea! The Sea!” полностью понятны лишь на метасемиотическом уровне,  где  они
предстают как определяющие черты личности главного героя Чарльза Эрроуби.
      В случае художественной литературы, как  показал  анализ  материала  –
создание индивидуально – авторских  новообразований  –  непременный  атрибут
речи  данного  типа.  Авторы   художественных   произведений   неограниченно
свободно создают индивидуально-авторские лексические  единицы  с  суффиксами
–er, -ness,  -less,  -able  и  некоторыми  другими,  но  это,  как  правило,
сопровождается возникновением  образных  эмоционально-экспрессивно-оценочных
коннотаций, как реализация целенаправленной  установки  на  словотворчество,
являющейся основополагающим атрибутом данной функционально –  стилистической
разновидности речи [8].
      Таким образом, рассматриваемый нами массив пограничных морфологических
новообразований   художественной   прозы,   являющийся   проблематичным    в
лингвистическом  отношении  (в   том   числе   в   метаязыковом   отношении)
представляется  вполне  системным  в  терминах  лексических  морфологических
категорий.  Хотя  универсальность  применения  лексических   морфологических
категорий  по  отношению  ко  всем  продуктивным  морфологическим  средствам
словообразования остается открытым вопросом, тем не менее в качестве  одного
из возможных метаязыковых вариантов объяснения данного языкового явления  он
представляется  вполне  функционально  пригодным  и  даже  обладающим  рядом
преимуществ.
      Проведенное исследование показало,  что  в  исследуемой  функционально
стилистической разновидности речи (современная художественная  проза)  новые
лексические единицы как зарегистрированные в  словарях  новых  слов,  так  и
незарегистрированные лексические новообразования, функционируют  практически
не ограниченно, в каких угодно объемах. Это  связано  с  такой  существенной
чертой  данной  функционально-стилистической  разновидности  речи   как   ее
принципиальная установка на индивидуально-авторское словотворчество.
      Продуктивное  словообразование  в  художественной  прозе  находится  в
полном соответствии  с  общими  тенденциями  продуктивного  словообразования
современного английского языка [57]. Современные английские  и  американские
прозаики     используют     преимущественно     морфологические      способы
словообразования     –     транспозиции,     суффиксацию,     словосложение,
сложнопроизводные модели для создания оригинальных и неповторимых  авторских
лексических единиц.  Это  вполне  объяснимо  тем,  что  в  основе  образа  в
искусстве,  особенно  словесного  образа,  лежит   принцип   ассоциативности
[Выготский Л.С. Психология искусства М,1968].  Для  того,  чтобы  на  основе
ассоциативных связей вновь созданная единица языка была  осознана  читателем
как образная, она должна быть создана на основе легко узнаваемых,  привычных
и   легко   вычленяемых   читателем   моделях   языка   (в   нашем    сулчае
словообразовательных моделях).
      Любой языковой штамп по принципу близких ассоциативных  связей,  легче
всего   актуализируется   [26,127].    В    этом    отношении    лексические
новообразования художественной прозы,  несмотря  на  свою  неповторимость  и
оригинальность, являются  достаточно  показательными  в  плане  продуктивных
словообразовательных тенденций современного английского языка.
      В  более  широком  плане  такие  наблюдения  могут  служить  косвенным
показателем  социального  статуса  художественной  литературы  в   обществе.
Современная художественная проза, представляя собой  до  настоящего  времени
мощный пласт печатной  литературы  развитого  народа,  несомненно,  является
убедительным материалом, источником сведений об активности,  продуктивности,
универсальности словообразовательных моделей и средств  языка,  о  путях  их
развития, эволюции. Как мы и  предполагали,  словообразовательные  тенденции
художественной  прозы  в  целом  находятся  в   русле   словообразовательных
тенденций общелитературного языка.
      С другой стороны, несмотря на богатство, разнообразие и оригинальность
лексических  новообразований,   представленных   в   художественной   прозе,
практически ни одно из них в дальнейшем не стало  фактом  языковой  системы,
оставаясь фактом речи [31], словом на один раз.
      Однако, анализ материала в этом направлении позволил прийти к  выводам
относительно становления и упрочения  новой  лексической  единицы  в  языке.
Оказалось, что современные художественные произведения  играют  значительную
роль во  второй  стадии  неологизации  объекта  действительности,  названной
условно как стадия социализации слова (принятия в обществе). Разумеется,  во
многих  отношениях,  закрепление   новой   лексической   единицы   в   языке
обусловлено фактами экстралингвистическими – бесспорно, что в  тех  случаях,
когда новое явление, факт закрепляется  в  общественной  практике  языкового
коллектива, естественно он закрепляется вместе с лексической  единицей,  его
обозначающей.  В  этом   плане   современная   английская   и   американская
художественная  проза  является  косвенным  показателем  будущих  перспектив
новой лексики.
      Та часть неологизмов, которая  представлена  в  художественной  прозе,
имеет все основания стать фактами языка. Хотя при этом следует иметь в  виду
различия между двумя пограничными  явлениями:  неологизм  VS  окказиональное
слово.
      Оба эти языковые явления  широко  представлены  в  современной  англо-
американской  художественной  прозе.  Поэтому  в  процессе  исследования  мы
столкнулись с проблемой разграничения данных пограничных  языковых  явлений,
чему  посвящен  специальный  раздел  работы.  Мы  попытались,   на   сколько
позволили  рамки  нашей  работы,  провести  грань  между   этими   языковыми
явлениями   и   уточнить   языковой   статус   новых   лексических   единиц,
представленных в художественно беллетристическом стиле.
      В связи с  этим  мы  столкнулись  с  проблемой  метаязыка  адекватного
описания  словообразовательных  процессов,   используемого   в   современной
лингвистической литературе. Дело в том, что  некоторые  лингвисты  [29-33  ]
подходят к аффиксальному словообразованию (которое шире  всего  представлено
в  художественной  прозе)  с  точки  зрения  реализации  в  данном  процессе
лексических морфологических категорий, идея о наличии которых в  современном
английском  языке  принадлежит  А.И.  Смирницкому,   так,   например,   была
обоснована   категория   первичности-повторности    действия,    реализующая
противопоставлением таких  пар  глаголов  как  write  –  rewrite;  категория
качества, представленная  противопоставлением  двух  категориальных  форм  –
субстантивной и адъективной репрезентации. Общее понятие качества при  этом,
т.е. лексическая морфологическая категория  качества  реализуется  при  этом
двумя категориальными  формами  –  адъективной  и  субстантивной.  Последняя
является  производной  и  образуется  с  помощью  суффикса  –ness  (write  –
writeness; beautiful – beautifulness, capable — capablness).
      Утверждая наличие в современном английском языке  категории  качества,
лингвисты   предполагают,    что    любому    прилагательному    обязательно
соответствует существительное на ness  и  наоборот,  если  в  языке  имеется
существительное на ness, то должно быть и прилагательное,  от  которого  оно
образовано,  т.к.  общее  понятие  качества   в   данном   языке   регулярно
реализуется именно в этих двух разных категориальных формах.
      Аналогично была поставлена проблема действия – действователя,  которая
реализуется  противопоставлением  двух  категориальных  форм:  глагольной  и
субстантивной  репрезентации  (to  believe  –  believer;  to  suffer  –   to
sufferer; to wisher – wisherer и т.д.).
      Проанализированный в работе материал подтвердил, что говорить о полной
реализации лексических морфологических категорий можно только в том  случае,
если  нет   никаких   языковых   ограничений,   препятствующих   регулярному
воспроизведению  производного  члена   оппозиции,   конституирующей   данную
категорию. Иными словами, свою полную реализацию (имея ввиду не  абстрактно-
морфологический уровень языка,  а  уровень  речи,  уровень  ее  фактического
функционирования) выявленные лексические морфологические  категории  находят
именно в рамках словесных – художественного творчества.
Библиография.
 1.  Арнольд  И.В.  Стилистика  современного  английского   языка.   –   М.:
    Просвещение. 1990 – 30/с.
 2. Ахманова О.С. Очерки по общей и русской лексикологии.  –  М.:  Учпедгиз.
    1957.
 3.   Ахманова   О.С.(ред.)   Принципы    и    методы    лексикологии    как
    социолингвистической дисциплины. – М.: МГУ. 1971. – 140 с.
 4.  Ахманова  О.С.  Словарь  лингвистических  терминов.  –  М.:   Советская
    энциклопедия. 1968 – 607 с.
 5. Будагов Р. А. Новые слова и значения // Человек и  его  язык.  М.:  МГУ,
    1976 – 275 – 283 с.
 6. Будагов Р. А. Что такое развитие и совершенствование языка. – М.: Наука.
    1977 – 264 с.
 7. Виноградов В. В. Основные типы лексических значений – В.Я. 1953. №  5  –
    с. 3 –29.
 8. Виноградов В. В. Стилистика. Теория поэтической  речи.  Поэтика.  –  М.:
    АНСССР. 1963 – 255 с.
 9. Гумбольдт фон Язык и философия культуры. – М.: Прогресс, 1985 – 45/с.
10. Денисов П. Н. О понятии синхронного среза и синхронного состояния  языка
    в лексике и лексикографии. -–В. Я. 1986. №5.с. 89-96.
11. Жлуктенко Ю. А., Березинский  В.  А.  Английские  неологизмы.  –  Киев.:
    Наукова думка. 1983 – 154 с.
12. Влияние социальных факторов на  функционирование  языка  (отв.  Редактор
    Демериев Ю.Д.).- М.: Наука. 1988.- 198 с.
13. Заботкина В. И. Новая лексика современного английского языка. – М.:  ВШ.
    1989 – 126 с.
14. Каращук П. М. Словообразование английского языка. –  М.:  Высшая  школа.
    1977 – 314 с.
15. Котелова В.З. Первый опыт описания русских неологизмов// Новые  слова  и
    словари новых слов. Л.: 1978. С.20-31.
16. Кубрякова Е.С.Номинативный аспект речевой  деятельности.  –  М.:  Высшая
    школа. 1986 – 215 с.
17. Крупнов В. Н. Лексикографические аспекты перевода. – М.:  Высшая  школа.
    1987 – 179 с.
18. Кузнецов А. М. Структурно –  семантические  параметры  в  лексике.  –М.:
    Наука. 1980 – 197 с.
19. Лексикология английского языка. – М.: Высшая школа. 1979 – 370 с.
20. Медникова Э. М. Семинары по английской лексикологии.- М.: Высшая  школа.
    1978 – 151 с.
21. Минаева Л. В. Слово в письменной и устной речи.- М.: МГУ. 1982 – 102с.
22. Мыркин В.Я. В какой мере язык  (языковая  система)  является  отражением
    действительности// ВЯ. – 1986 №3. С. 54-62.
23. Никитин М.В. Лексическое значение слова. Структура  и  комбинаторика.  –
    М.: Высшая школа. 1983 –191 с.
24. Пильх Г. Язык или языки. Предмет изучения лингвиста.//ВЯ – 1994 №2. С.5-
    14.
25. Постовалова В.И. Язык как деятельность: Опыт интерпретации концепции  В.
    Гумбольдта. – М.: Наука. 1982-222 с.
26. Пражский лингвистический кружок./ред. Н.А.  Кондрашов/.-М.:  Наука.1967-
    392 с.
27. Силис Я.Я. Лингвистическое и социальное в неологии британского  варианта
    современного английского общения//Неологизмы  в  лексике,  грамматике  и
    фонетике.- Рига. 1985 с.126-131.
28. Серебренников Б.А. О материалистическом подходе  к  языкознанию.  –  М.:
    Наука. 1983 – 289 с.
29. Смирницкий А.И. К вопросу о слове// Труды Института языкознания АН  СССР
    – М.1954, т.4 с.3-49.
30. Смирницкий  А.И.  К  вопросу  о  слове/  Проблема  «отдельности  слова»/
    «Вопросы теории и истории языка». М.1952, с.15-37.
31.  Смирницкий А.И. Объективность существования языка – М.: МГУ. 1954 –  19
    с.
32. Смирницкий А.И.  Лексикология  английского  языка.  –  М.:  Издательство
    литературы на иностранных языках. 1956- 260с.
33.  Смирницкий  А.И.  Морфология  английского  языка.  –  М.:  Издательство
    литературы на иностранных языках. 1959-320 с.
34. Словообразование, стилистика, текст:  номинативные  средства  в  текстах
    разных функциональных  стилей.-  Издательство  Казанского  Университета.
    1990. –171с.
35. Соссюр Ф. Де Курс общей лингвистики// Соссюр Ф.де Труды по языкознанию.-
     М.: Наука. 1977-492 с.
36. Степанова М.Д. Аспекты синхронного словообразования//  Иностранный  язык
    в школе. – 1972 № 3. С.4-12.
37. Тер-Минасова С.Г. Синтагматика речи: онтология и  эвристика.-  М.:  МГУ.
    1980 – 199 с.
38. Томашевский Б.В. Стилистика.- Л.: Просвещение. 1983-288 с.
39. Трофимова З.С. Словарь новых слов и значений в английском языке.  –  М.:
    Павлин. 1993-302 с.
40. Уфимцева А.А. Лексическое значение. Принцип семасиологического  описания
    лексики.- М.: Наука. 1986-287 с.
41. Царев П.В. Производные слова в английском языке.- М.: МГУ. 1977-231 с.
42. Царев  П.В.  Потенциальная  лексика  в  современном  английском  языке//
    Иностранные языки в школе.- 1981 №3 с. 20-26.
43. Царев П.В.  Проблема  прогнозирования  в  словообразовании  современного
    английского языка// Иностранные языки в школе.- 1983 № 4 с. 7-11.
44.  Царев  П.В.  Продуктивное  именное   словообразование   в   современном
    английском языке.- М.: МГУ. 1984-290 с.
45. Швейцер А.Д. Современная социолингвистика.  Теория,  проблемы,  методы.-
    М.: Наука. 1977-176 с.
46. Швейцер А.Д. Социальная дифференциация языка в США.-  М.:  Наука.  1983-
    241 с.
47. Хрестоматия по английской филологии.- М.: Высшая школа. 1991-253 с.
48. Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики.- М.:  Наука.  1973-
    179 с.
49. Энциклопедический лингвистический словарь. под ред. Ярцевой В.Н./.-  М.:
    Советская энциклопедия. 1990-682 с.
50. Arnold I.V. The English Word.- M.: Prosveshchenie.1986-346 c.
51. Akhmanova O. (ed) Lexicology: Theory and Mettiod. – M.: MYU.1972-215 c.
52. Akhmanova O. (ed) Patterns and Productivity. M.: MYU. 1973-195c.
53. Akhmanova O. (ed) Word – Combination: Theory and Method.- M.: MYU. 1974-
    129 c.
54. Akhmanova O., Melencuk D. The Principles  of  linguistic  Controntation.
    M.: MYU. 1977-217 c.
55. Active Study Dictionary of English. M.:Русский язык.1990 – 425с.
56. The American Heritade Desk Dictionary. —  Houghton  Mifflin  Company.  –
    New York. – Boston 1987 – 1152c.
57. Ayto John The Longman Register of new words.- М.:  Русский  язык.  1990-
    425 с.
58. The BBI Combinatory Dictionary of English.- М.: Русский  язык.  1990-286
    с.
59. Brown D. Shadows of Steel. New York.: Berkley Books.1997 –362 c.
60. Crystal D. A Dictionary of Linguistics and Phonetics.  Oxford.  1985-572
    c.
61. Ellmore R. Jerry NTC is Muss Media Dictionary.- М.: Русский язык.  1992-
    668 с.
62. J Fowles J. The Ebony Jower. – M.: Progress Publishers. 1980-246 c.
63. Galperin I.R. Stylistics. –M.: Higher  School  Publishing  House.  1985-
    395c.
64. Green J. Bloomsburry Dictionary of New Words. – M.:Вече,  Персей.  1996-
    352c.
65. Greenbaum S.,Whitcut J G. Longman Guide to  Inglish  Usage.-M.:  Русский
    язык 1990-786с.
66. Heaton J.B. TurtonN.D.  Longman  Dictionary  of  Common  Errors.  –  M.:
    Русский язык. 1991-297с.
67. Hailey A. Wheels. – London: Pan Books. 1978 – 415c.
68. Hornby A.S. Oxford Advanced Learner’s Dictionary of current  English.  –
    Oxford University Press. 1977-1054c.
69. Collin P.H., Loui  M.,  Weiland  C.  Beginners  Dictionary  of  American
    English Usage. – M.: Русский языкю1991-280с.
70. Marchand H. The Categories and Types  of  Present  day  English  Word  –
    Formation. Mьnchen.1969-230c.
71. Minajeva L. A manual of English Lexicology. – M.:MУИ.1982-146c.
72. Murdoch I. The Sea! The Sea! – Lnd.: Triad Panther Books.1980-502c.
73. Murdoch I. The Time of the Angeles. – Lnd.:  Triad  Panther  Books.1978-
    224c.
74. The modern Pictorial English Dictionary. – M.:Лео.1993-352с.
75. Readings in Modern English Lexicology. – Л.:Просвещение.1975-238с.
76. Salinger J.D. The Catcher in  the  Rye.  –  M.:Progress  Publishrs.1979-
    247c.
77. Strang B. A history of English. – LnL,1970-319c.
78. Spears R. Dictionary of American Slang. – M.:Русский язык.1991-528с.
79. Trudgill Sociolinguistics: An  Introduction  to  language  and  Society.
    LnL,1970-319c.
80. Urdang L. Dictionary of Difficult Words. – M.: Вече, Персей.1996-320с.
————————
1 Бушмин А.С. Наука о литературе: проблемы, суждения, споры. – М.:
Современник, 1980. С.65-71.
1 Будагов Р.А. Литературные языки и языковые стили. – М.: Наука. 1967. – с.
101.
2 Серкова Н.И. Курс лингвопоэтики. – Хабаровск: ХГПУ. 1996 – с. 58-60.
1 Рождественский Ю.В. Введение в общую филологию. – М.: Высшая школа. 1979
– с.129-137
1 Верещагин Е.М., Костомаров В.К. язык и культура. – М., 1983. С.7.
1 Fower R. Linguistics and the Novel. L.: Methen L Co Ltd,
???????????–??????
1977,  p. 17