Несмотря
на одиночество, столь остро им ощущаемое, Раскольников все время окружен
людьми, которые помогают ему понять себя и мир. 

Самопознание
личности происходит в романе через диалог, через спор — с самим собою, со
своими прежними мыслями и с другими героями. «Достоевский — творец
полифонического романа. Он создал существенно новый романный жанр. <…> В
его произведениях появляется герой, голос которого построен так, как строится
голос самого автора в романе обычного типа, а не голос героя. Слово героя о
себе самом и о мире так же полновесно, как обычное авторское слово; оно не
подчинено объектному образу героя как одна из его характеристик, но и не служит
рупором авторского голоса. Ему принадлежит исключительная самостоятельность в
структуре произведения, оно звучит как бы рядом с авторским словом и особым
образом сочетается с ним и с полноценными же голосами других героев. <…>
не только действительность самого героя, но и окружающий его внешний мир и быт
вовлекаются в процесс самопознания, переводятся из авторского кругозора в
кругозор героя… Рядом с самосознанием героя, вобравшим в себя весь предметный
мир, в той же плоскости может быть лишь другое сознание, рядом с его кругозором
— другой кругозор, рядом с его точкой зрения на мир — другая точка зрения на
мир. Всепоглощающему сознанию героя автор может противопоставить лишь один
объективный мир — мир других равноправных с ним сознаний» (М.М. Бахтин.
Проблемы творчества Достоевского. М.: «Алконост», 1994). Человек у
Достоевского не статичен ни в одной точке своего бытия. Он — в постоянном
развитии, суете, вопросах-ответах, рефлексии. Окружающие для Раскольникова — и
прежде всего Наполеон, Соня, Свидригайлов — суть позиции, отношения с миром, в
которых он также пытается разобраться, чтобы самому себе ответить на вопрос,
главный вопрос: кто я и что я.

Каждый
из вышеупомянутых персонажей создает еще одну «систему координат», в
которой можно рассматривать героя. Причем эти «системы» противоречиво
сталкиваются друг с другом, и перед нами предстает Раскольников разный,
освобожденный от власти настоящего времени, и в каждый последующий момент
своего романного бытия отвергающий собственный предыдущий опыт. Это стало одним
из важнейших художественных открытий Достоевского — изображение человека таким
быстро меняющимся, подвижным, как ртуть, открывающим читателю мельчайшие
подробности своей внутренней жизни. Замечательно определил это русский
литератор серебряного века Вячеслав Иванов: «бормотание человеческой
души«. Безудержный, непривычный и пока еще странно пугающий »поток
сознания» открывает новый стиль, который в двадцатом веке даст иной
уровень описания человека, проникновения в тайное тайных его души.

Как
же действует в романе принцип диалога?

«Да,
страшна была ему Соня…» Соня Мармеладова — главный оппонент
Раскольникова в романе. Она — всей своей судьбою, характером, выбором, образом
мыслей, самоощущением противостоит его жестокой и страшной жизненной схеме.
Соня, поставленная в те же, что и он, нечеловеческие условия существования, еще
более, чем он, униженная, Соня — другая. Иная система ценностей воплотилась в
ее жизни. Принеся в жертву себя, отдав свое тело на поругание, она сохранила
живую душу и ту необходимую связь с миром, которую разрывает
«преступивший» нравственный закон и терзаемый кровью, пролитой во имя
идеи, Раскольников.
					








«Ненасытимое»,
подвижническое страдание Сони лежит, как это ни странно, в основании ее душевной
гармонии. В страдании Сони — искупление греха, без которого не существует мир и
творящий его человек, заблудившийся и потерявший дорогу к храму.

В
образе Сони писатель «пробует» свою излюбленную идею «Божьего
человека», не утратившего столь необходимой, по Достоевскому, связи с
Господом, страстного стремления к «жизни во Христе». В каждом романе
писателя есть герой, который напоминает другим персонажам о грехах мирской
жизни, о необходимости покаяния. В этих образах Достоевский воплощает свое
представление о глубинах подсознательной жизни русской души. Страданием
очищается душа, «в страдании яснеет истина» (Ф.М. Достоевский), через
него приходит к себе, познает свое высокое предназначение Соня.

В
страшном мире романа Соня — тот нравственный абсолют, светлый полюс, который
притягивает всех. 

Итак,
все герои романа ведут друг с другом и прежде всего с главным героем
своеобразный диалог позиций и мировоззрений. Сонина смиренная жертвенность
никогда не станет позицией Раскольникова — но в этом противостоянии заложена
любимая идея самого автора, его фундаментальная этическая и эстетическая
концепция происходящего. Многоголосие (полифонизм) — противоречивое и
противоборствующее — есть неотъемлемое свойство мира.

Теперь
обратимся к герою, о котором ничего еще не было сказано. Это Аркадий Иванович
Свидригайлов — помещик, домогающийся Авдотьи Раскольниковой, сестры героя.
Каков Раскольников в этой системе отсчета? 

«Свидригайлов
очень интересно представлен в повествовании. Его не разместить ни у
положительного, ни у отрицательного «полюсов» Раскольникова. Если
отношения Сони и Порфирия с Раскольниковым — открытая борьба, то, в отличие от
них, Аркадий Иванович все время провоцирующе, снисходительно одобряет его,
иронически соглашается с ним, хвалит его. Но, как будто бы все время одобряя
героя, своим согласием с ним он тоже приводит Раскольникова к отречению от себя
— такого, каким он нравится Свидригайлову» (Жук Л.Л. Русская проза второй
половины XIX века. М.: «Просвещение», 1981).

О
Свидригайлове ходят странные слухи — мы так никогда и не узнаем, правда ли то,
что о нем говорят, или обычные провинциальные бредни. Говорят, он отравил
собственную жену, довел слугу до самоубийства, растлил ребенка… Этот душегуб,
впервые встречаясь с героем, заявляет ему буквально с порога: «Мы с Вами
одного поля ягоды», — чем приводит Раскольникова в трепет — ведь тот
уверяет себя, что содеянное им самим «не преступление». Нет, убеждает
его Свидригайлов. Ты такой же, как и я. Свидригайлов ни во что не верит. Жизнь больше
не представляет для него ни интереса, ни смысла. В ней не осталось ничего
запретного, ничего непознанного: в ней не осталось тайны.

А
ведь Свидригайлов — бонвиван, человек, живущий страстно и со вкусом, игрок и
почитатель женской красоты. И вот этот игрок и шулер, получающий удовольствие
просто от самого процесса своей безбедной жизни, встретил Дуню Раскольникову —
и чем-то она потрясла его воображение: красотой, гордостью, но было еще что-то,
от чего он «сошел с ума», потерял голову, захотел бросить мир к ее ногам,
переделать жизнь. А в результате всего этого получилась довольно грязная
интрига, о которой мы узнаем из письма Пульхерии Александровны Раскольниковой.
К слову сказать, Свидригайлов был женат, и все деньги принадлежали Марфе
Петровне, его жене. А он был — любимый и балуемый, ни в чем не знающий отказа,
но — приживал. Значит, надо искать какие-то выходы из создавшейся ситуации.

Читателю
неизвестно, как это все произошло, но в один ненастный день Марфа Петровна
умирает. Таким образом Свидригайлов оказывается единственным законным
наследником солидного состояния. Путь к Дуне открыт — и вновь девушка
отказывает ему! Свидригайлов уже не может отступить — теперь Дуня для него
сверхцель, та вершина, для покорения которой он может пожертвовать всем. Весь
азарт игрока, невероятные способности вести интригу — все брошено на то, чтобы
добиться благосклонности Дунечки. Но она непреклонна, и последняя надежда
рассеивается как дым, когда Дуня, отчаявшись, стреляет в Свидригайлова,
заманившего ее обманом на свидание. Он увидел в этот момент ее глаза и в них
то, во что так невозможно было поверить: он понял — никогда. Но понял еще и
другое отчетливо и ясно — в этой женщине была скрыта тайна его странной жизни,
только она могла помочь, только такая дала бы руку и спасла — и руку он бы
принял. Лишившись этой последней возможности что-то сделать со своей жизнью,
Свидригайлов «уезжает». И его самоубийство — не просто самоприговор:
я согрешил и поэтому грех свой смертный искупаю собственной жизнью. Он ведь,
еще только появившись впервые у Раскольникова, говорил, что собирается в
далекое путешествие. Не составляет труда догадаться, что имелось в виду.
Самоубийство Свидригайлова — акт отчаяния человека, который убедился, что в нем
нет Бога. Поэтому и вечность вызывает только тоску, поэтому так страстно влечет
к Дуне. Свидригайлов страшен сам себе. Все, что он сделал, если сделал, было
ему, осмелимся сказать, легко. Может быть, поэтому Достоевский и не говорит о
его душегубствах прямо — что было, чего не было; наверное, и сам Свидригайлов так
ощущал свою жизнь: смешение чудовищных фантазий и реальных поступков. Вот
только тени умерших стали являться ему в последнее время — то Петрушка с
чубуком, то Марфа Петровна напомнит, чтоб часы завел…

Свидригайлов
не чувствует никаких моральных преград. И главной раскольниковской муки —
совершил то, чего не должен был совершать, — для Свидригайлова не существует.
Просто он вне морали. Он стремится в мир людей, ищет дорогу и, встретившись с
Дуней, — наконец почувствовал, что вступает в новый мир, перед ним открывается
дорога к новому благодатному знанию. Потому так бесповоротно определил его
дальнейшую судьбу ее отказ.

Свидригайлов,
поставленный рядом с Раскольниковым, открывает еще одну сторону философской
проблематики романа. Нравственное чувство может угаснуть в человеке под
влиянием определенных обстоятельств, может поколебаться под обаянием странных
идей, но мораль, нравственный закон от этого не исчезнет, не прекратит своего
существования, потому что он, как и звездное небо над нами, — одно из чудес мира,
онтологическое свойство человека.

Разнообразные
позиции, стремясь навстречу, тем не менее никогда не сольются. Они корректируют
одна другую, регулируют самосознание и познание — и в этом их главная задача.
Антитеза — нравственная и мировоззренческая — древнейшее свойство и духовной, и
материальной жизни человечества. И автор не занят, в отличие, скажем, от своего
современника Толстого, решением этой вечной проблемы. У него нет готовых
рецептов, он не способен обольщаться. Его психологический метод давал
возможность беспредельного проникновения в человека, в сокрытую даже от самого
героя внутреннюю жизнь. И этот «человек заветный» не оставлял автору
никаких иллюзий. Ощущая современную ему русскую жизнь как время глубочайшего
национального духовного кризиса, Достоевский занят был не поисками пути: его
задача — открыть и показать феноменологию человеческого духа, его муки и
превращения.