Абельтин Э.А., Литвинова В.И., Хакасский
государственный университет им. Н.Ф. Катанова 

Абакан, 1999

Действие
«Преступления и наказания» происходит, когда волна
«шестидесятников» уже обессилела. Разумихин говорит о трех годах
надоевшей ему «прогрессивной» трескотни, скорее всего, речь идет о
крушении революционной ситуации — с 1859 по 1862 год. «Приметы
времени», разбросанные по страницам романа, все отнесены к этому
трехлетию: это и ссылка на коммуны «нигилистов», и упоминание о
полемике, разгоревшейся по поводу публичного исполнения отрывка из
«Египетских ночей». Следователь Порфирий говорит о судебной реформе,
которая еще идет. В трактирной сцене с Заметовым обыгрывается тема пожаров 1862
года.

Исторические
сроки, социальная точность нужны были Достоевскому потому, что он писал не
детективный, а историко-философский и социально-нравственный роман.
Раскольников и окружающие его персонажи обсуждают те самые проблемы, над
которыми бились русские мыслители.

У
больного Раскольникова Разумихин, Зосимов, Лужин спорят о смысле движения
шестидесятых годов: о реформах, о молодом поколении, о прогрессе, материальном
и духовном, о морали, о религии, атеизме, о будущем человечества. Каждый из них
индивидуален, со своим собственным пониманием исторического момента, своим
характером. Они мнят себя независимыми от хода истории, на самом же деле они
все, каждый своим особым образом, отражают надежды и устремления сословий,
классов, народов. В споре сталкиваются мнения о положении народа, роли масс, о
значении и правах личности, о политической экономии, о социализме, о власти, о
нравственном и философском идеале.
					








Россия
вступила в переломную эпоху. Никто ни во что не верит, а вместе с тем общество
продолжает жить по тем же еще принципам, которым уже не верит. Надежды,
сформулированные в романе Чернышевского «Что делать?», казались
зыбкими в мире социальной несправедливости. В такой ситуации муки усилились, обиды
умножились, малоимущие оказались еще в более горестном положении. На
неустраненные беспорядки крепостнического порядка наслоились противоречия
капиталистического характера. Большинство людей не было подготовлено к таким
испытаниям. Перед Достоевским встала задача: как изобразить мир, чтобы
возбудить сострадание к погибающим и отвращение к процветающим?

«Средние
люди«, »маленький человек», пришедшие в роман из социальных
низов, гибнут под поступью капиталистической цивилизации: несчастный носитель
бесхребетной и студенисто-сладкой фамилии был нещадно раздавлен на мостовой
«щегольской и барской» коляской, социально раздавлена вся семья
Мармеладовых, несмотря на безрезультативную жертвенность Сони. Такие люди особо
остро чувствуют несправедливость отношения к ним «чистых», сытых,
благополучных ровно на столько, на сколько можно не навредить себе:
«…один господин в вицмундире и в шинели, солидный чиновник лет 50, с
орденом на шее… приблизился и молча подал Катерине Ивановне трехрублевую
зелененькую кредитку». Символическая плата за катастрофу в семье
Мармеладовых является образным аналогом политических и социальных событий
1862-1863 годов.

Не
все погибали в ожесточенной борьбе за выживание. На смену дворянству из
ничтожества прорастала новая сила — богатеющая и наглеющая чичиковщина. Не
смущаясь ни грязью, ни позором, уверенная, что капиталистическая позолота
прикроет ее любой грех, она действует жестоко, беззастенчиво и с размахом.
Дворяне-интеллигенты болели страданиями человечества и были Гамлетами и Дон
Кихотами. Новые интеллигенты-мещане, уверовавшие, что деньги не пахнут,
выживали, побеждали и преуспевали. Таков в романе Петр Петрович Лужин.
Пробившись из ничтожества, он «привык любоваться собой, высоко ценил свой
ум и способности и даже иногда, наедине любовался своим лицом в зеркале. Но
более всего на свете он любил и ценил добытые трудом и всякими средствами, свои
деньги: они равняли его со всем, что было выше его». Чем не Чичиков?

Страшный
мир продажности и жестокости не может быть объяснен без этого героя. Торжество
Лужиных создает еще более ужасный фон, чем гибель Мармеладовых. Они питаются
соками беззащитных и несчастных.

Лужин
— самый ненавистный Достоевскому образ в романе. Он жил в провинции, скопил там
значительную сумму денег. Лужин подсчитал, что в пореформенной России
адвокатура даст жирный кусок и пропуск в элиту: «…он решил наконец
окончательно переменить карьеру и вступить в более обширный круг деятельности,
а с тем вместе, мало-помалу, перейти в более высшее общество, о котором он
давно уже с сладострастием подумывал…Одним словом, он решился попробовать
Петербурга».

Лужину
сорок пять, он не очень грамотен, но служит в двух местах. Путь в высшее
общество он тщательно рассчитал: нужно жениться на умной, образованной, умеющей
держать себя в обществе бедной дворянке. Спасшаяся от нищеты жена-дворянка
должна будет вечно ему за это быть благодарной: «…не зная Дуни, он
положил взять девушку честную, но без приданого, и непременно такую, которая
уже испытала бедственное положение; потому, как объяснил он, что муж ничем не
должен быть обязан своей жене, а гораздо лучше, если жена считает мужа за
своего благодетеля».

Расчетливость
Лужина замыкается в природном сквалыжничестве: невесту с матерью он отправил в
Петербург по-нищенски, в городе поместил их в «подозрительных
номерах», рассчитывая на безропотность беззащитных женщин. Ему не дано
оценить бескорыстную честность и благородство Дуни. Он привык видеть, что в
этом мире все можно продать и купить, изгнанный Дуней, он усмотрел свой промах
в том, что не давал Раскольниковым денег: «Я думал их в черном теле
попридержать и довести их, чтоб они на меня как на провидение смотрели, а они
вон! Тьфу! Нет, если бы я выдал им за все это время, например, тысячи полторы
на приданое, да на подарки…так было бы дело почище…и покрепче!»

Лужин
причислил себя к «новым людям» и хотел оправдать свою грязную
практику современными теориями. В старой России с ее дворянскими нормами чести
и благородства ему не было места. В новом времени он вполне мог стать
преуспевающим адвокатом. У Лужина нет совести, он уверен, что идеи молодого
поколения складываются для таких, как он. Лужин, приглядываясь к происходящим
переменам, вел себя так, чтобы при всех поворотах колеса быть в выигрыше.
Боялся он только разоблачений демократической гласности, поэтому искал
безобидных связей:

«Слышал
он, как и все, что существуют, особенно в Петербурге, какие-то прогрессисты,
нигилисты, обличители и проч. и проч., но подобно многим, преувеличивал и
искажал смысл и значение этих названий до нелепого. Пуще всего боялся он, вот
уже несколько лет, обличения, и это было главнейшим основанием его постоянного,
преувеличенного беспокойства…»

Лужин
писал кляузным слогом, но понимал, что надо искать «идеологию» в
современной науке, в политической экономии, утилитарной философии, которые
каждый употреблял с позиций разменной монеты: «Наука же говорит: возлюби,
прежде всего, одного себя, ибо все на свете на личном интересе основано.
Возлюбишь одного себя, но и дела свои обделаешь как следует и кафтан твой останется
цел. Экономическая же правда прибавляет, что чем более в обществе устроенных
частных дел и, так сказать, целых кафтанов, тем более для него твердых
оснований и тем более устраивается в нем и общее дело. Стало быть, приобретая
единственно и исключительно себе, я именно тем самым приобретаю как бы и
всем…»

Теорию
разумного эгоизма Чернышевского Лужин знал понаслышке и воспринимал на свой
лад. Он согласен был освободить себя от законов религии, морали, в войне всех
против всех Лужин встанет на сторону победителей, восторженные мечтатели для
него — глупцы. Из истории общественого движения он усвоил призыв: обогащайтесь!

Правы
Раскольников и Разумихин, когда рассудили, что убийство из-за денег и
«покупка» жены в нравственном отношении — явления одного порядка. На
протяжении романа Лужина три раза выгоняют, три раза открещиваются, но он —
луженый. С него взятки гладки, он знает, как выйти сухим из воды. Продираясь
сквозь рассерженную толпу, изобличенный в подлости, Лужин говорит:
«Позвольте, господа, позвольте, не теснитесь, дайте пройти! И сделайте
одолжение, не угрожайте, уверяю вас, что ничего не будет, ничего не сделаете,
не робкого десятка-с, а напротив, вы же, господа, ответите, что насилием
прикрыли уголовное дело… В суде не так слепы и…не поверят двум отъявленным
безбожникам, …обвиняющим меня…»

Таким
образом, Лужин — ключ к пониманию современности на почве начавшихся буржуазных
реформ. По замыслу Достоевского, он показывает, во что обернулись мечты
Чернышевского о новых людях. Изумленный наглостью Лужина, Раскольников получает
возможность увидеть Россию не только настоящую, но и в перспективе. Лужин не
только может, но и «право имеет» быть злым и жестоким, потому что он
и есть владыка современной Чернышевскому и Достоевскому России.

Аркадий
Иванович Свидригайлов — герой иного плана. В черновиках Достоевский делает об
этом герое запись: «N3. Главное — Свидригайлов знает за собой таинственные
ужасы, которых никому не рассказывает, но в которых проговаривается фактами:
это судорожных, звериных потребностей терзать и убивать. Холодно-страстен.
Зверь. Тигр».

Но
рядом стоит и другая: «N3. Иногда разговоры с Соней об хороших идеалах.
Признается, что с ней было бы ему лучше. Говорит об этом Авдотье Романовне и
хвалит Соню, но после, судя сам себя по бестиальным и звериным
наклонностям…говорит, что я неспособен».

Свидригайлов
с самого начала был задуман как человек раздвоенный, знающий цену идеалам и
красоте, но погрязший в разврате. В окончательном тексте романа имя его
появляется как синоним сытого и распутного франта. Скрывающиеся в нем
противоречия и величина загубленных в нем сил проявляются постепенно.

Читатель
знакомится с ним рано и «заочно»: слухи доносят весть о том, что он
отравил жену, довел до самоубийства слугу, жестоко оскорбил девочку. Его дважды
видела Пельхерия Александровна: «…он ужасен». Лужин дает ему
отрицательную характеристику: «Это самый развращенный и погибший в пороках
человек из всех подобного рода людей».

Никого
не настораживает, что позорящая Свидригайлова информация идет от негодяя
Лужина, кроме Дуни: «А при мне он хорошо обходился с людьми, и люди его
даже любили…» Она интуитивно предчувствует в судьбе Свидригайлова
трагедию.

И
девочка-подросток, которую родители продают Свидригайлову в жены, видит в
женихе не преступное, а необычное: в ее глазах «серьезный немой
вопрос», робкий и грустный.

Несмотря
на дурную славу, герой на протяжении романа совершает массу добрых дел:
«представил Марфе Петровне полные и очевидные доказательства всей
Дунечкиной невиновности»; материально и морально обеспечил будущность
своих детей: «Они богаты, а я им лично ненадобен. Да и какой я
отец!«; дает Авдотье Романовне »десять тысяч рублей и таким образом
облегчает разрыв с господином Лужиным»; когда Дуня отказалась от денег, он
взял на себя устройство детей Мармеладовых, начиная с малолеток и заканчивая
Соней.

Свидригайлов
помогает униженным и оскорбленным с большим тактом, не требуя благодарности:
«Совесть моя спокойна, — я без всяких расчетов предлагаю… не привилегию
же в самом деле взял я делать одно только злое». Он добр не только к
знакомым. В дешевом увеселительном саду Свидригайлов увидел, как поссорились
писаришки. Он заплатил за пропавшую ложку — причину раздора — и помирил людей.

Как
активно действующее лицо Свидригайлов появляется только в IV главе третьей
части. Он свеж, привлекателен, возбуждает к себе доверие, несмотря на что-то
настораживающее в глазах и губах.

Реформа
не нанесла ему вреда: «…нас ведь и крестьянская реформа обошла: леса да
луга заливные, доход-то и не теряется». Хозяйство у него крепкое, его не
тянет к сытым и самодовольным. Раскольников говорит ему: «Мне кажется, что
вы очень хорошего общества или, по крайней мере, умеете при случае быть и
порядочным человеком… Вы ведь то, что называется, «не без связей».
Свидригайлов на это отвечает: «Не пойду я туда; и прежде надоело». Он
избегает «связей»: привыкший к комфорту, живет рядом с голытьбой в
полупритоне на Сенной, общается со «средними людьми», помогая им
выжить.

В
черновиках романа сформулирована причина такого поведения героя: «…не
хочу встречаться, не хочу того общества и проч. А главное, у самого желание
стушеваться, убить себя».

Если
Лужин любыми средствами хочет «попасть в общество», то Свидригайлову
легче убить себя на Сенной, чем демонстрировать свое приличие в парадных
отелях. Он называет Петербург городом «канцеляристов и всевозможных
семинаристов», т.е. городом чиновников и разночинцев. Петербург стал
столицей Лужиных: «народ пьянствует, молодежь образованная от бездействия
перегорает в несбыточных снах и грезах, уродуется в теориях…»

Свидригайлов
тоже из разочарованных, ему тошен Петербург, скучна Россия, противна заграница.
Он понимает, что причины его пессимизма таятся в нем самом: «во всем
других винишь, а себя оправдываешь». У него нет цели, к которой надо
стремиться, он сочувствует Раскольникову, погнавшемуся за блуждающим огнем.

Вместо
чувства долга перед отечеством он воспитал в себе чувственность. Он по-своему
человек тонкий, ему Достоевский доверил некоторые свои потаенные мысли (о
личике вроде Рафаэлевой Мадонны, например).

Свидригайлов
разочарован во всем: он не верит ни в бога, ни в черта, ни в народ, ни в идеал.
Весь мир представляется ему деревенской банькой с пауками. Он задыхается в этом
«неблагообразном мире»: «…всем человекам надобно воздуху,
воздуху, воздуху-с… Прежде всего.»

Чтобы
правильно понять Свидригайлова, необходимо разобраться в истории
взаимоотношений с Дуней. Это не просто сцена обольщения молоденькой гувернантки
подлецом.

Он
знает о своей репутации распутника, казнит себя за цинизм, но чувствует, что
впервые полюбил. Свидригайлов пытается объяснить это Раскольникову, но тот
прерывает его речь фразой, которая точно характеризует положение
героя:»…вы противны, правы ль вы или нет, ну вот с вами и не хотят
знаться…»

Дуня
— обладательница огромных душевных сил, она способна повести за собой, спасти,
заслонив, кого полюбит. Авдотья Романовна заинтересовалась было Свидригайловым,
ей даже стало жаль его, она вознамерилась образумить, воскресить несчастного.
«Начались сношения, таинственные разговоры, — исповедуется Свидригайлов, —
нравоучения, поучения, упрашивания, умаливания, даже слезы, — верите ли, даже
слезы! Вот до какой силы доходит у иных девушек страсть к пропаганде! Я,
конечно, все свалил на свою судьбу, прикинулся алчущим и жаждущим света и,
наконец, пустил в ход величайшее и незыблемое средство к покорению женского
сердца, средство, которое никогда никого не обманет и которое действует
решительно на всех до единой, без всякого исключения». Ирония дает ему
возможность легче исповедоваться.

Дуня
не любила Свидригайлова настолько, чтобы, переступив через законы гражданские и
церковные, бежать из России и тем спасти его.

Свидригайловым
движет двойственное чувство: он преклоняется перед нравственной силой Дуни, с
одной стороны, и вожделеет животным инстинктом. В черновых записях
читаем:»…не далее как через час он собирается насиловать Дуню,
растоптать всю эту божественную чистоту ногами и воспламениться сладострастием
от этого же божественно-негодующего взгляда великомученицы. Какое странное,
почти невероятное раздвоение. И однако ж так, он к этому был способен».

В
душе Свидригайлова уживаются два идеала — святого и грешника. По отношению к
Дуне они действуют попеременно: бес заставляет его нашептывать ей об убийстве,
совершенном братом, за определенную цену: «…судьба вашего брата и вашей
матери в ваших руках. Я же буду ваш раб…всю жизнь…»

Оба
они в полубредовом состоянии понимают слово «спасение» по-своему.
Свидригайлов говорит о деньгах, благополучной, «лужинской» жизни в
Америке, Дуня — о совести, об искуплении преступления.

Вместо
покорного страха, которого ожидал Свидригайлов, он встретил нерассуждающую
храбрость Дуни. Она не просто готова убить негодяя, она стреляет в него. Этот
второй выстрел пробудил в душах обоих героев дремавшие доселе чувства: Дуня
сдалась, а он не принял жертвы:

«Вдруг
она отбросила револьвер. «Бросила», — с удивлением проговорил
Свидригайлов и глубоко перевел дух. Что-то как бы разом отошло у него от
сердца, и, может быть, не одна тягость смертного страха; да вряд ли он и ощущал
его в эту минуту. Это было избавление от другого, более скорбного и мрачного
чувства, которого бы он и сам не мог во всей силе определить.

Он
подошел к Дуне и тихо обнял ее рукой за талию. Она не сопротивлялась, но, вся
трепеща как лист, смотрела на него умоляющими глазами. Он было хотел что-то
сказать, но только губы его кривились, а выговорить он не мог. «Отпусти
меня!« — умоляя сказала Дуня. Свидригайлов вздрогнул. »Так не
любишь?«- тихо спросил он. Дуня отрицательно повела головой. »И… не
можешь? Никогда?«- с отчаянием прошептал он. »Никогда!» —
прошептала Дуня. Прошло мгновение ужасной, немой борьбы в душе Свидригайлова.
Невыразимым взглядом глядел он на нее. Вдруг он отнял руку, отвернулся, быстро
отошел к окну и стал пред ним.

Прошло
еще мгновение. «Вот ключ! Берите; уходите скорей!».

Достоевский
психологически точно рассчитывает эту сцену. Женское тяготение Дуни к
Свидригайлову еще не прошло, и ей не так-то просто убить человека.
Подсознательные чувства, подмеченные писателем в героине, придают ей
достоверность. Не доверяя самому себе, Свидригайлов отпускает Дуню: он добился
цели, Дуня находится в его подчинении, но, оказалось, ему этого уже не нужно.
Из глубин души Свидригайлова пробился идеал добра, человек победил звериное
начало в себе. Оказалось, что в Свидригайлове билось тоскующее по любви сердце.

Вот
здесь-то и открывается бездна трагедии Свидригайлова: в нем проснулся Человек,
но уже растерявший все человеческое. Ему нечего было предложить Дуне, незачем
жить самому.

Великолепная
связующая деталь: Свидригайлов поднимает брошенный Дуней револьвер для себя, в
предсмертный час перед ним возникает образ Дунечки, как символ несбывшихся
надежд.

Свидригайлов
не хочет смерти и боится ее. Раскольников, задавая теоретический вопрос «А
вы могли бы застрелиться?», даже не подозревает, какой больной нерв он
затронул у сосредоточившегося на этом решении Свидригайлова. Он отвечает
«с отвращением»: «Сознаюсь в непростительной слабости, но что
делать: боюсь смерти и не люблю, когда говорят о ней».

Встает
целый ряд требующих разрешения вопросов:

Что
заставило Свидригайлова подавить в себе страх смерти? 

Почему
он застрелился? 

В
чем смысл его самоубийства? 

Почему
он «раскусил» свою жизнь «как орех»?

В
черновиках Достоевский отметил: «Ни энтузиазма, ни идеала». Прекрасно
понимая, что приходит в Россию с развитием капиталистических отношений, он
делает вывод: «все на свете ложь, да ведь так и должно быть».
Справедливости на земле нет, все инициативы наказуемы, чувства бесплодны. Так,
по усмотрению героя, устроен мир. От морального бессилия им овладело
равнодушие. Вот почему он «чрезвычайно согласен и уживчив. Весьма
снисходителен… Не насмешлив, всех и все извиняет, все из цинизма отрицает,
все допускает». Допускает не только зло, но и добро, не только губит, но и
спасает. И все от душевной пустоты, от скуки.

Равнодушное
«все допустимо» звучит иначе, чем «все позволено», но
результат-то один: «Всяк от себя сам промышляет, и всех веселей тот и
живет, кто лучше себя сумеет надуть».

Мирские
развлечения ему не интересны: он слишком интеллектуален, чтобы посвятить себя
обжорству, испытывает неприязнь к вину, не любит играть в карты и цинично
заявляет: «…вот у меня специальность — женщины».

Свидригайлов
развратен не по природе, он ухватился за разврат, как за якорь спасения:
«Согласитесь сами, разве не занятие в своем роде? Не будь этого, ведь этак
застрелиться, пожалуй, пришлось бы».

Оказалось,
что и женщины, сколько бы их ни было, не могут заполнить душевную пустоту
героя. Как Свидригайлов ни отдалял момент самоубийства, такой исход стал для
него неизбежен. И спасения ему нет, его никто не может полюбить, потому что у
него мертвая душа. Со дна цинизма и отчаяния подняться еще никому не удавалось.
Ни человек, ни общество, ни человечество не могут жить без цели, без идеала.
Его равнодушие сильнее страха смерти. Это и есть причина гибели Свидригайлова.
В самоубийстве героя реализуется нравственно-философский замысел Достоевского.

Для
понимания идейной направленности романа весьма важно значение образа
Лебезятникова. До 1862 года Достоевский видел в «нигилистах»
«дохленьких недоносков», обвинял их в корысти, карьеризме, придумал
им кличку «хлебных свистунов». Лебезятников был задуман как пародия
на нигилизм. К 1863 году он увидел, насколько тернист путь революционной
демократии к реализации их идеи. Поэтому в окончательной редакции романа
Лебезятников становится «нигилистом» по убеждению. Вместо сатиры на
нигилизм Достоевский сбивается на карикатуру. Это сказывается уже в портретной
характеристике.

Андрей
Семенович Лебезятников «был худосочный и золотушный человек, малого роста,
где-то служивший и до странности белокурый, с бакенбардами, в виде котлет,
которыми очень гордился… Сердце у него было довольно мягкое, но речь весьма
самоуверенная, а иной раз чрезвычайно даже заносчивая, — что в сравнении с
фигуркой его, почти всегда выходило смешно. Андрей Семенович был глуповат. Это
был один из того бесчисленного и разноличного легиона пошляков, дохленьких
недоносков и всему недоучившихся самодуров, которые мигом пристают непременно к
самой модной ходячей идее, чтобы тотчас же опошлить ее, чтобы мигом
окарикатурить все, чему они же иногда самым искренним образом служат».

Несмотря
на бросающееся внешнее сходство с Базаровым, Лебезятникова, по словам
Достоевского, надо причислять к породе Кукшиных. Он все знал понаслышке, с
третьего голоса, то, что читал, понять не мог. Он всегда не к месту употреблял
слово «протест», жалел о том, что его родители умерли, а то он бы
«их огрел протестом!». Герой уверен, что всех женщин будущего ждет
участь Сони Мармеладовой. Он мелок в проявлении чувств,
«собственноручно» избил Катерину Ивановну, пока ее супруг лежал
пьяненький.

Он
придерживается принципа «сегодня полезнее всего отрицать», лебезит
перед всем, что носит имя «прогресса»: «Я первый, я готов
вычистить какие хотите помойные ямы! Тут просто работа, благородная, полезная
обществу деятельность, которая стоит всякой другой и уж гораздо выше, например,
деятельности какого-нибудь Рафаэля или Пушкина, потому что полезнее! Все, что
полезно обществу, то и благородно! Я понимаю только одно слово: полезное!»

Лебезятников
не только глуп, но и наивен: он отказывает Мармеладову в материальной помощи не
потому, что скареден, а по «науке», согласно требованиям политической
экономии, советует Соне прочесть «Физиологию» Льюиса. Когда же Лужин
предлагает купить любовь Сони, глупость Лебезятникова отступает на второй план,
наивность отступает:

«Оно,
конечно, таково ее положение, но тут другой вопрос! Вы еще не знаете, какая это
натура!»

Он
верит в человека, даже в Лужина. Подглядев, как тот сунул незаметно в карман
Сони ассигнацию, истолковал поступок Лужина как проявление благородства:
«Вы желали избегнуть благодарности, я видел! …да, мне это
нравится!» Лебезятников приветствует стремление одного человека поддержать
в трудную минуту другого, развивая на этом основании свою теорию «разумной
нигилистической нравственности».

В
сцене разоблачения Лужина Лебезятников теряет маску простофили и вызывает
сочувствие у читателей. Катерина Ивановна называет его «голубчиком»,
«батюшкой». Встревоженный затеей обезумевшей матери выставить на
посмешище улицы детей, он старается что-либо предпринять для предотвращения
этой драмы.

Карикатуры
на Лебезятникова не получилось. Он не берет взаймы без отдачи, хотя живет в
«аккуратной бедности», не ворует, не обольщает девиц. Он смешон,
глуп, но не принадлежит к страшному миру. По замыслу Достоевского, он
становится альтернативой Раскольникову.

Автор
показал этим образом, почему путь Лебезятникова неприемлем для Раскольникова и
еще более сосредоточил Родиона Романовича на его собственной идее. В
Лебезятникове Достоевский довел до предела абстрактное теоретизирование:
«если убедить человека логически, что, в сущности, ему не о чем плакать,
то он и перестанет плакать».

Во
взглядах Лебезятникова, даже в их неоглупленном виде, Раскольников не находил
точки опоры для преобразования мира.

В
романе «Преступление и наказание» значительное место занимает тема
страдания человека. Но Достоевский не только изображает униженных и
оскорбленных, но и представляет виновников страданий.

Это
Алена Ивановна, наживающаяся на процентах попавших в беду, «деловой
человек» Чебаров, обирающий студентов, сводня мадам Реслих, квартирная
хозяйка Мармеладовых Амалия Федоровна, выгоняющая сирот на улицу — все эти
персонажи являются источником бед «маленьких людей». Но наиболее
полно среди этой группы персонажей представлены Лужин и Свидригайлов.

Петр
Петрович Лужин (ч.1. гл.З; ч.II. гл.5; ч.IV, гл.2,3; 4.V, гл.1,3)

—
Каковы причины переезда Лужина в Петербург?

—
Заняться выгодной на сей момент адвокатурой и вписаться в высшее общество.

—
Какие слова подбирает Достоевский, чтобы передать иронию в портретной
характеристике героя?

—
«Чопорный» «с осторожностью и брюзгливою физиономией»,
«воспользовался несколькими днями в столице, чтобы успеть
принарядиться«, »состоял на линии жениха».

—
Обратите внимание, как он подробно описывает и оценивает каждую деталь туалета.

—
«Слишком новое», «щегольская, новехонькая круглая шляпа»,
«даже прелестная пара сиреневых, настоящих жувеневских, перчаток»,
«цвета светлые, юношественные».

Такие
детали помогают акцентировать искусственность поведения Лужина и намекнуть, по
закону контраста, на его духовную пустоту.

—
С какой целью он хотел жениться на Дуне?

—
Для него женитьба — выгодная сделка. Он полагает, что совершает подвиг: берет в
жены девушку, несмотря на скверную репутацию, и спасает ее от нищеты. За это
она должна всю жизнь оставаться рабой Лужина.

—
Понял ли Лужин, почему Дуня прогнала его?

—
Нет. Посчитал, что вовремя не дал ей денег.

—
Какой теорией Лужин оправдывал свою причастность к «новым людям»?

—
Приобретая себе, тем самым вроде делаю богаче общество.

—
Какими примерами из текста можно подтвердить отсутствие у Лужина совести,
порядочности? (V гл,ч.2)

—
«Он с упоением помышлял, в глубочайшем секрете, о девице…»
«Уйду-с, но одно только последнее слово…»

—
Какие черты современной ему действительности отражены в образе Лужина?

—
Петр Петрович, «человек с капиталом», выучился на медные деньги, умеет
изъясняться только судейским слогом, научился «округлять кое-какие
известные фразы с чужого голоса» — примечательная фигура времени, делец
нового типа.

Аркадий
Иванович Свидригайлов (ч.1, гл.З; ч.IV, гл.1,3, ч.VI, гл.2-6).

—
Что мы узнаем о прошлом поместного дворянина Свидригайлова по его
воспоминаниям?

-«Человек
небедный«, его »и крестьянская реформа обошла», был
«порядочным хозяином», его «в околотке знают», «книги
выписывал».

—
Какую информацию о герое Достоевский передает через слухи?

—
«Было притушено уголовное дело, с примесью зверского и, так сказать,
фантастического душегубства, за которое он весьма и весьма мог бы прогуляться в
Сибирь«, жена Марфа Петровна »безвременно скончалась», его
подозревали в растлении ребенка и истязании лакея.

—
Как внешний облик героя передает его внутренний мир?

—
«Лицо, похожее на маску», «слишком голубые глаза»,
«взгляд их как-то слишком тяжел и неподвижен», «что-то ужасно
неприятное в этом красивом и чрезвычайно моложавом…лице».

—
Почему Свидригайлов, приученный к комфорту, избегает его в Петербурге?

—
Он видит ложь Невского проспекта и не хочет выглядеть не тем, кем он на самом
деле является. Ему легче затеряться среди простолюдинов.

—
Почему ему весь мир видится деревенской банькой с пауками?

—
В такой баньке человек чувствует себя отвратительно, ему хочется чистоты и
свежего воздуха. Такое состояние герой испытывает в мире, где живут грязь,
«пауки», сосущие жизнь из жертв.

—
Что нового о Свидригайлове сообщает нам история взаимоотношений его с Дуней?

—
В душе героя борются добро и зло. Дуня помогает победить добру, но для
Свидригайлова «воскресение» происходит слишком поздно. Без
человеческого тепла он жить не может, но никто не может и дать ему нежности.

—
В чем смысл самоубийства героя?

—
Опустошенная душа равнодушна к радости и страданиям людей. Свидригайлов может
материально помочь людям, но этого слишком мало, чтобы быть человеком. Он не
мог заглушить мучения совести ни гастрономией, ни вином, ни женщинами. По
принципу «все допустимо» он жить не мог. Другого выбора у него не
было.

Старой
жизнью самодовольного развратника он жить не может, а другой у него нет. Хотя
он внешне активен, Свидригайлов уже разочарован по-печорински и подобен
«мертвым душам» Гоголя.

—
Можно ли Лебезятникова назвать «хозяином жизни»?

—
Лебезятников глуп, смешон, наивен, но по-своему защищает достоинство
«маленького человека». Он не принадлежит миру хищников.

—
Проявляется ли гуманизм Достоевского в изображении «хозяев жизни»?

—
«Пауки» и негодяи изображены писателем сатирически, с чувством
отвращения. Это еще в большей степени подчеркивает сострадание Достоевского к
обездоленным людям.

Список литературы

Гроссман
Л. Достоевский ЖЗЛ. М.,19б2,с.334-352. 

Фридлендер
Г.М. Реализм Достоевского. М.-Л., 1964. 

Долинин
А.С. Последние романы Достоевского. Л., 1963. 

Кирпотин
В.Я. Избранные работы в трех томах. М., 1978,т.3,с.220-261 

Этов
В.И. Достоевский. М., 1968, с. 205-220.