С. Асфатуллин

К
450-летию добровольного вхождения Башкортостана в состав России

С
добровольным присоединением Башкирии к Русскому государству в 1556-1557 годах
военная служба башкир стала постоянной. Она делилась на внутреннюю и внешнюю.
Основной формой внутренней службы являлась охрана юго-восточных границ страны.
А с 1754 года все башкиры в возрасте от 20 до 50 лет несли круглогодичную
кордонную (пограничную) службу на Уйской, Верхнеуральской, Оренбургской и
Уральской дистанциях. Перед Отечественной войной 1812 года Оренбургская
пограничная укрепленная линия проходила от реки Тобол до Каспийского моря и
состояла из 5 дистанций: Звериноголовская крепость-Верхнеуральск,
Верхнеуральск-Орская крепость, Орская крепость-Оренбург- Уральск,
Уральск-Гурьев городок. Связь между ними поддерживали небольшие промежуточные
укрепления — редуты, перед пограничной линией на расстоянии 2-7 верст друг от
друга располагались укрепления для сторожевых отрядов — форпосты. Каждая
крепость имела несколько застав.

Пограничная
служба башкир продолжалась почти 300 лет, до 1840-1850 годов, когда с
присоединением Казахстана к России границы империи отодвинулись далеко на
юго-восток от Башкирии. В 1798-1849 годах башкиры и мишари (мещеряки)1 ежегодно
выставляли на Оренбургскую пограничную линию пять с половиной тысяч человек.

В
1798 году в связи с введением кантонной системы управления башкир и мишар
перевели на положение военно-казачьего сословия, а их воинские формирования
преобразовали в башкиро-мишарское иррегулярное войско, куда от 4-5 дворов
поочередно выставлялся один человек. Охрану Оренбургской линии войско несло за
свой счет. Снабжение воинов оружием, одеждой, лошадьми и съестными припасами
производилось в порядке «подмоги», которая оказывалась всем населением
(общественную помощь получали также хозяйства командированных на службу).
Должностной состав комплектовался из представителей местных феодалов кантонными
начальниками и утверждался генерал-губернатором. Чины войска подразделялись на
действительные, классные и зауряд-чины. Армейские (подпрапорщик, прапорщик,
поручик, капитан, майор, подполковник, полковник, генерал-майор) и казачьи
(урядник, хорунжий, сотник, есаул, войсковой старшина) действительные и
классные чины (от 14 до 12 класса) присваивались лично царем и военным
министром за особые заслуги, зауряд-чины (зауряд-хорунжий, зауряд-сотник,
зауряд-есаул) — генерал-губернатором. Башкиро-мишарское войско подчинялось
генерал-губернатору Оренбургского края.
					








Снаряжение
башкир состояло из пики или копья, сабли, боевого лука и колчана со стрелами,
кистеня, позднее — огнестрельного оружия. Они должны были иметь две лошади —
строевую и вьючную. Носили обычно синего или белого цвета суконный кафтан —
сикмен (парадные сикмены шились из красного сукна), широкие шаровары с красными
лампасами, белую остроконечную войлочную шапку и кожаные сапоги.

Войско
делилось на тысячи (мен), сотни (йоз), пятидесятки (илле) и десятки (ун), во
главе которых стояли командиры (башлыктар); отличалось мобильностью и строгой
дисциплиной; его боевые свойства определялись главенствующей ролью конницы.

Военную
службу несли и тептяри (типтэрзэр) — сословие, известное в Башкортостане с XVII
века (существовало только в Оренбургской губернии). По характеру повинностей
оно занимало промежуточное положение между военно-служилыми сословиями
(башкиры, мишари, казаки) и государственными крестьянами. В 1790-х годах
тептяри были переведены в разряд военно-служилого населения. С 1790 года они
формируют и содержат один, а с 1798-го — два тептярских полка, действовавших до
1845 года. В 1796-м начитывалось 52 тысячи, в 1858-м — 140 тысяч тептяр
(мужского пола). При проведении переписи конца XIX — начала XX века большинство
их идентифицировали себя по этническому признаку (башкиры, татары).

Войско
использовало лошадь башкирскую, происходящую от пород степного и лесного типов,
сформировавшихся в условиях резко континентального климата при круглогодичном
пастбищном содержании. Голова с прямым профилем и широким лбом, шея толстая и
короткая, холка низкая, спина широкая, прямая. Разводилась в Уфимской и
Оренбургской, встречалась в Пермской, Казанской, Самарской губерниях и на
почтовых трактах Западной Сибири. На башкирской тройке без отдыха и кормления
можно было за 8 часов преодолеть 120-140 километров.

Башкирская
лошадь поставлялась и русской армии. Военными специалистами ценились такие ее
качества, как смелость и напористость, отличное взаимопонимание со всадником, а
способность продолжительное время передвигаться галопом и резвой рысью, что
позволяло кавалеристу эффективно вести прицельный огонь и рубить саблей,
неприхотливость, выносливость, высокая работоспособность и под седлом, и под
вьюком, и в упряжи. Забегая вперед, скажем, что эти лошади получили высокую
оценку во время Отечественной войны 1812 года. Французский генерал де Марбо в
своих мемуарах так отзывался о башкирских конниках: «Их не затрудняла никакая
дорога. Они появлялись всюду, словно рои ос»2. В 1846 году газета «Оренбургские
губернские ведомости» писала: «Мчится взвод башкирцев на своих степных конях,
известных своей крепостью и быстротою, в красных суконных кафтанах, обшитых
позументами (парадная форма), с высокими остроконечными шапками, вооруженных
пиками, луками и колчанами со стрелами; в числе их резко обозначаются витязи
(батыры), покрытые сверх кафтанов кольчугами, в железных шлемах. (…) Они
мастерски стреляли на большое пространство в цель и притом с такою силою, что
стрела на расстоянии в 15 сажен могла пронзить насквозь не только человека, но и
лошадь».

Одновременно
с охраной оренбургской 2500 башкирских воинов «о дву-конь на своем коште»
служили и на южных дистанциях Сибирской пограничной линии.

К
внутренней службе относились также этапная (по Сибирскому и Златоустовскому
трактам), полицейская (в Казани, Москве, Санкт-Петербурге) и гарнизонная.
Гарнизонную службу в российских городах башкиры несли эпизодически — например,
в 1768-1774 годах во время Русско-турецкой войны, в 1772-1773-м — после
подавления восстания польских конфедератов.

Внешняя
служба башкир заключалась в участии в войнах, которые Россия вела с другими
государствами. Еще в 1557-1558 годах во время Ливонской войны они были в
составе русских войск. Тогда же велась война с Крымом, в которой опять-таки
отмечается участие башкир3. В башкирском шежере (летописи) указано, что «Царь
Иван Васильевич призвал на помощь башкир» и они «Азау (Азов. — С. А.)
воевали»4.

В
начале XVII века против польско-шведских интервентов вместе с русскими бились и
башкирские конники, входившие в дружину нижегородского воеводы Андрея
Семеновича Алябьева, которая в начале декабря 1608 года нанесла поражение
отряду тушинцев, засевшему в селе Ворсме5. Башкирская конница сражалась в
составе ополчения Минина и Пожарского, освобождавшем Москву от поляков. В
грамоте уфимскому воеводе Федору Андреевичу Алябьеву от царя Алексея
Михайловича говорится: «Башкиры при прежних государях и при отце нашем,
блаженные памяти Великом государе-царе и Великом князе Михаиле Федоровиче всея
России и против поляков, а в Московское разорение были под Москвою и до
Московского разорения были в нашей службе под Новым Городом на Бронницах с
боярином с князем Дмитрием Тимофеевичем Трубецким, а после того были они на
нашей службе в полку у боярина князя Дмитрия Михайловича Пожарского»6.

Не
раз башкиры участвовали в дальних походах и войнах XVII-XVIII веков. В
разрядных книгах 1629 года читаем: «Бывает им служба, как посылают всех
понизовых городов служилых людей в большую повальную службу, а с тех башкирцов
емлют в тое пору на службу с 3-х дворов по человеку»7. Как отмечается, наиболее
деятельное участие башкирские конники принимали в шведском и азовском походах.
(…) Во время Северной войны со всех четырех дорог8 был собран, снаряжен и
отправлен тысячный отряд9.

Известный
ученый и государственный деятель И. К. Кириллов, внимательно изучивший историю
башкир, в том числе и историю их военной службы, в 1734 году писал, что они
«всегда верно служили не только против шведов и поляков, но и против турок и
крымцев»10. «Башкирская конница представляла собой довольно значительную
военную силу, когда использовалась в сочетании с регулярными войсками и
особенно когда действовала в привычных условиях — в лесах, степях и горах, где,
по свидетельству современников, она была почти неуловима»11. Командовавший карательными
отрядами по борьбе с восстанием башкир в 1735 году генерал А. И. Румянцев
доносил Кабинету, что «в летнее время регулярным войскам справиться с ворами
никак не возможно», а в 1736-м охарактеризовал маневренность «воровских»
отрядов еще более выразительно: «За ними, как за ветром, нашим лошадям угнатца
невозможно»12.

В
середине XVIII века масштабы военной службы башкир существенно возросли. В 1754
году с них был снят ясак и заменен покупкой соли, которую они до того брали
бесплатно в Илецке13. Правительствующий Сенат в своем указе от 16 марта 1754
года определил, что башкиры «без платежа ясака единственно служивыми будут так,
как и казаки»14. С тех пор башкирские конники шли на пограничную службу не
только в летнее время, но наряжались и зимой для охраны Сибирской пограничной
линии15, а также более широко привлекались к участию в дальних походах. В
преддверии Семилетней войны, 11 апреля 1756 года, последовал указ Сената о
посылке из Оренбургской губернии двух тысяч вооруженных двуконных башкир и татар
на Украину, откуда они в составе русских войск должны были отправиться в
действующую армию16. 3 мая Сенат постановил «наряженным в Украину мещерякам,
башкирцам и казанским татарам с их старшинами в бытность их с выступления из
домов (…) в походе, також и в Украине или где и далее обретатца будут,
жалованье, провиант и протчее производить (…) равное против донских
находящихся в командировании казаков»17. Оренбургский губернатор И. И. Неплюев
предписал Уфимской провинциальной канцелярии определить командирами башкирских
и мишарских отрядов «с каждой дороги по одному старшине и по одному помощнику
из старшин, а сверх того потребное число сотников и десятников»18. Кроме того,
1 сентября 1756 года последовал еще один сенатский указ: «Выбрав лутчих и доброконных
(…) 500 человек башкирцов и 500 же человек мещеряков, ныне вывесть как
наискорее в Лифляндию», причем «чтоб оные башкирцы и мещеряки по получении
указа неотменно чрез 24 часа собраны к походу вооруженные и конные во всякую
исправность приведены и без наималейшего умедления с подлежащим им по прежним
указам довольствием высланы были»19. Эти башкирские и мишарские полки сражались
против Пруссии под командованием графа П. А. Румянцева и тогда еще
подполковника А. В. Суворова.

«Башкирские
конники вместе с русскими казаками и драгунами вступили в 1760 году в Берлин,
но ни русские, ни башкиры не кричали на всех перекрестках о том, что они били
хваленое прусское воинство Фридриха II, которому немецкое бюргерство облыжно
наклеивало ярлык «Великого»20.

В
1772 году башкирский корпус численностью три тысячи человек отправили в Польшу
для борьбы с Барскими конфедератами, а в 1790-м более двух тысяч башкир были
командированы в Прибалтику, где воевали в составе Финляндской армии под
командованием М. И. Кутузова22.

10
апреля 1798 года правительство издало указ, превративший башкир и мишар в
военное сословие. Указом предписывалось «сделать точное исчисление башкирцев»,
способных нести службу, «считая по летам от 20 до 50 лет», и разделить их по
кантонам23. Все административные лица кантонов и юртов (команд) также
становились военными. Из башкир было сформировано иррегулярное войско,
разделенное первоначально на 11 кантонов, затем на 12, а впоследствии на 28.
Открывались кузницы и оружейные мастерские. Каждое башкирское хозяйство имело у
себя военное снаряжение, необходимое для несения казацкой службы. Каждый
взрослый мужчина стал воином, готовым в любой день оседлать коня и выступить в
поход. Правда, оснащенность башкирского казака зависела от его экономического
положения: наиболее состоятельные имели пистолеты и ружья, те же, кто победнее,
обходились саблей, пикой и луком со стрелами.

Таким
образом, начиная с 1798 года, башкиры, мишари и отчасти тептяри несли казацкую
службу, подчиняясь военному ведомству. Из их среды со временем выдвинулись
опытные командиры, получавшие зауряд-чины иррегулярных войск.

Еще
в 1790 году из тептяр был сформирован пятисотенный конно-казачий полк, а в
1798-м его разделили на два самостоятельных полка24. 1-й и 2-й тептярские полки
существовали на протяжении многих лет и входили в состав регулярных казачьих
войск. Носили ту же форму, что и уральские, и оренбургские казаки, то есть
малиновые воротники и обшлага, перьевые султаны, двурядные лампасы на
шароварах; чепраки и подушки на седлах были темно-синие с белой обкладкой. К
началу Отечественной войны 1812 года башкиры уже имели опыт военных действий
против французов. В декабре 1805 года к нашим западным рубежам на подкрепление
совершающей заграничный поход русской армии направились семь тысяч башкир,
тысяча оренбургских и челябинских казаков и шестьсот калмыков25. С 10 мая 1807
года два башкирских полка вместе с 1-м и 2-м Оренбургскими казачьими полками
под командованием полковника В. А. Углицкого сражались в составе армии
генерал-лейтенанта Л. Л. Беннигсена, а в корпусе атамана Платова с 4 июня того
же года находились два других башкирских полка27. По словам английского офицера
Роберта Вильсона, наблюдавшего за ходом кампании на территории Пруссии и
Польши, в них участвовали полторы тысячи башкир «со стальными шлемами и одетые
в кольчуги», соединившихся с армией Беннигсена в ходе отступления после
Фридландского сражения. К сожалению, Вильсон не указал ни номера полков, ни
фамилии их командиров. Описывая стычку с французской кавалерией, он отмечает «личную
храбрость» башкир, которые, вплавь форсировав реку и стреляя из «бесшумного
оружия» — луков, «с большим эффектом атаковали отряды врага, захватив
пленных»28.

Подробности
последующих боевых действий башкирских полков мы находим в записках П. Чуйкевича.
Чтобы препятствовать переправе противника, генерал Платов решил задержать его
на правой стороне реки Прегель и с этой целью разделил корпус на четыре части.
Атаманский, два башкирских и калмыцкий полки под командованием князя Уракова
составили четвертую резервную часть. В полдень 4 июня французы во многих местах
все же переправились через реку по понтонам. Кавалерия дивизионного генерала
Груши пошла вверх по берегу с намерением атаковать левый фланг казаков. В этот
момент «Платов, уступая рвению кантонных начальников башкирских команд,
приказал князю Уракову напасть с ними на французов. Башкирцы чувствительны были
к сему назначению и выполнили приказание с отличным мужеством»29. Они
подпустили неприятеля на довольно близкое расстояние и выпустили сотни стрел, а
засадная команда ударила копьями во фланг врага, который не мог устоять,
«будучи изумлен и замешан новостью оружия, с чем против него действовали»30.
Башкиры гнали французскую кавалерию, «которой они не давали пощады», до
расположения ее пехоты. Этот эпизод впоследствии описал и историк А. И.
Михайловский-Данилевский31. В середине XIX века для Генерального штаба была
составлена сводка под названием «Действия русских войск в кампании 1806 и 1807
годов», где высоко оцениваются башкирские воины32.

Генерал
Платов, с участием башкирских полков следуя к Тильзиту, в арьергардных боях
«дорого продавал неприятелю каждый свой шаг». Несмотря на численное
превосходство, французская кавалерия «везде была отбита и прогнана с большим
уроном»33. В рапорте главнокомандующему М. И. Платов отмечал мужество и
храбрость башкирской конницы и особо выделил поручика Бурангула Куватова,
сотников Карагузы Кадаргулова, Айчувака Узенбаева и прапорщика Кагармена
Бурангулова.

После
подписания Тильзитского мира (1807) все башкирские полки возвратились на
родину. Между тем угроза нападения на Россию со стороны наполеоновской Франции
становилась все явственнее, и в апреле 1811 года оренбургский
генерал-губернатор Г. С. Волконский получил следующий приказ:

«Для
усиления армии нашей легкими иррегулярными войсками и чтобы приобучить на
будущее время к службе калмык и башкир, обитающих в краю, управлению вашему
порученному, признали мы за нужное нарядить три полка — один из ставропольских
калмыков и два из башкир, для чего повелеваем вам:

Полк
Ставропольский составить из 560 человек рядовых при атамане их и надлежащем
числе офицеров и урядников, Башкирские же два полка, назвав по нумерам, должны
быть каждый из 500 человек, определяя к каждой 5-сотенной команде из них же
командира и старшин, по примеру прочих иррегулярных войск.

Назначение
сборных мест зависит от собственного рассмотрения вашего — с тем однакож, чтоб
сие происходило со всевозможною поспешностью. Как скоро оные полки соберутся,
велеть им следовать каждому особо к Симбирску, снабдить каждый маршрутом, а
копии с них прислать к военному министру, уведомляя его и о времени, когда и
откуда которая команда или полк в поход выступает, дабы военный министр мог
встретить их заблаговременно предписаниями о дальнейшем их назначении.

В
каждый полк прикомандировать одного надежного и исправного армейского или
гарнизонного штаб-офицера и снабдить его инструкциею о соблюдении в пути во
всем должного порядка.

Ставропольские
калмыки должны будут иметь исправное оружие по положению, а башкиры — употребляемое
по их обыкновению.

Всем
им быть о дву-конь.

Жалование
имеют получать все рядовые, каждый по 12 рублей в год, и указанный месячный
провиант; да на одну лошадь фураж в натуре, а на другую за оный деньгами по
справочным ценам; офицеры же и старшины — против офицеров гусарских полков с
того времени, как они за 100 верст от сборных мест найдутся по самое
возвращение их в домы.

При
выступлении всем — как офицерам и старшинам, так и рядовым — на исправу выдать
в зачет полутретное жалованье: на что к вам и особая сумма доставляется.

На
покупку в тех местах, где казенных магазинов не будет, провианта и фуража
отпустить в каждый полк начальникам по 2000 рублей, в коих они отчет дать
обязаны. Сумма же на то равномерно к вам посылается»35.

Приказ
Волконский выполнил в срок, сформировав 2-1 и 2-й Башкирские полки. 

В
июне 1811 года 1-й Башкирский полк прибыл в Симбирск, через который направлялся
к Серпухову. После зимовки в Курской губернии оба полка двинулись к Луцку, где
2 января 1812 года командующий второй армией генерал от инфантерии П. И.
Багратион устроил им смотр36. В марте 1812 года они находились уже на западной
границе России…

Здесь
мы вынуждена остановиться, ибо участие башкир в Отечественной войне 1812 года и
во всех последующих войнах нашего отечества — тема отдельного большого
исследования.

Список литературы

1.
Мишари (мещеряки) появились на территории Башкортостана в 1670-х гг. В 1795 г.
их насчитывалось 46,3 тыс. чел., в 1926-м — 136 тыс. чел. В 1930-х гг.
причислены к татарскому и башкирскому этносам.

2.
Башкортостан. Краткая энциклопедия. Уфа, 1996. С. 375.

3.
Усманов А. Н. Присоединение Башкирии к русскому государству. Уфа, 1960. С. 169.

4.
Соколов Д. Н.. Опыт разбора одной башкирской летописи // Труды Оренбургской
ученой архивной комиссии. Вып. 4. 1898. С. 48, 60.

5.
Акты исторические. Т. 2. N 113. С. 142.

6.
Труды Научного общества по изучению быта, истории и культуры башкир при
Наркомпросе БАССР. Вып. 2. Стерлитамак, 1922. С. 22.

7.
Книги разрядные. Т. 2. СПб., 1855. С. 192.

8.
С конца XVI в. до 1798 г. в административном отношении Башкирия делилась на
четыре области, которые назывались дорогами (Ногайская, Казанская, Сибирская и
Осинская).

9.
Демидова Н. Ф.. Управление Башкирией и повинности населения Уфимской провинции
в первой четверти XVIII века // Исторические записки. Т. 68. С. 229.

10.
Добромыслов А. И. Материалы по истории России. Т. 1. Оренбург, 1900. С. 45.

11.
Демидова Н. Ф. Указ. соч. С. 228.

12.
Там же. С. 229.

13.
ПСЗ. Т. 14. N 10198. С. 42-44; Материалы по истории Башкирской АССР. Т. IV.

Ч.
2. М., 1956. N 486. С. 426-429; Там же. N 487. С. 429-436.

14.
ПСЗ. Т. 14. N 10198. С. 42.

15.
Материалы по истории Башкирской АССР. Т. IV. Ч. 2. N 507. С. 502; N 509.

С.
504-505; N 511. С. 508; N 514. С. 510. 

16.
Там же. N 501. С. 491.

17.
Там же. N 502. С. 492.

18.
Там же. N 503. С. 493.

19Там
же. N 505. С. 497.

20.
Мануильский Д. Народ-герой, народ-воин. М., 1964. С. 5.

21.
Материалы по историко-статистическому описанию Оренбургского казачьего войска.
Вып. 7. Оренбург, 1907. С. 358-359; Матвиевский П. Е. Оренбургский край в
Отечественной войне 1812 года. Оренбург, 1962. С. 14-15.

22.
ПСЗ. Т. 25. N 18477.

23.
Там же. Т. 23. N 16856, 16974; т. 25. N 18580, 18701.

24.
ОПИ ГИМ. Ф. 450, д. 708, л. 40; Матвиевский П. Е. Указ. соч. С. 128-129.

25.
Материалы по историко-статистическому описанию Оренбургского казачьего войска.
Вып. 5. Оренбург, 1904. С. 151.

26.
Асфандияров А. З. Участие башкир в войнах и походах России в период кантонного
управления // Из истории феодализма и капитализма в Башкирии. Уфа, 1971. С. 75-78.

27. Brief Remarks on the character
and composition of the Russian Army and sketch of the Compaigns in Poland in
the years 1806 and 1807. By sir Robert Wilson. London, 1810. Р. 40-41,
164-165.

28.
Чуйкевич П. Подвиги казаков в Пруссии. СПб, 1810. С. 102-103. 

29.
Там же. С. 103.

30.
Михайловский-Данилевский А. И. Описание второй войны имп. Александра с
Наполеоном в 1806-1807 гг. СПб, 1846. С. 343-344.

31.
РГВИА. Ф. ВУА, д. 3161, л. 66 об.

32.
Чуйкевич П. Указ. соч. С. 113.

33.
Там же. С. 117-119.

34.
ПСЗ. Т. 31. N 24583. С. 608-609.

35.
Калмыки в Отечественной войне 1812 года. Элиста, 1964. С. 19-20.