Государственный комитет по высшей школе РФ
Саратовский ордена Трудового Красного
Знамени государственныйуниверситет имени Н.Г.Чернышевского
Кафедра истории Отечества
Выработка и начало осуществления НЭПа
1921 — 1923 г.г.
Контрол
ьная
работа
по
историистудент
ки 4
курса
1
группыисторич
еского
факульт
етазаочног
о
отделен
ияРыбкино
й Н.А.Саратов 1999
ОглавлениеВведение 3
Глава I. Кризис 1921 г. 6
Глава II. Переход к НЭПу
8Глава III. Политическая борьба в
годы НЭПа 11Глава IV. Экономика : подъем и
проблемы 14Заключение
18Список использованной литературы
20Введение
Период НЭПа – едва ли не самый
сложный из всех периодов советской
истории. В то же время именно он наиболее
значим для нас сегодня. Каково его общее
социально-историческое содержание и
значение? Существует три основных ответа
на этот вопрос.
Согласно первому, безраздельно
господствовавшему в советской исторической
литературе, НЭП представлял собою один из
этапов строительства социализма в СССР.
Вынужденный особыми обстоятельствами,
сложившимися по окончании гражданской
войны, и отличавшийся значительным
своеобразием, он при всех издержках, с ним
связанных, сыграл в целом полезную роль,
дав стране возможность залечить раны,
нанесенные войной, и подготовиться к
новому, решающему этапу социалистической
стройки. К концу 20-х годов значение НЭПа
оказалось исчерпанным, вследствие чего он
и сошел со сцены, уступив место периоду
индустриализации и коллективизации.
Второй ответ можно определить как
«сменовеховский»: НЭП — своего рода эпоха
Реставрации; наткнувшись на непреодолимые
препятствия, большевистская революция
покатилась вспять. Правда, не докатилась:
исторически позитивный процесс возврата
был оборван Сталиным.
Третий ответ, предлагавшийся рядом
западных исследователей, сводился к тому,
что НЭП надо рассматривать как особую,
рыночную модель социализма, обладавшую
рядом достоинств, но не сумевшую
справиться с присущими ей противоречиями,
почему ей и пришлось уступить место
государственному социализму сталинского
образца.
В каждом из этих ответов есть, мне
думается, своя доля истины, но, увы, не
более чем доля. Первый нехорош уже тем,
что заглаживает и выпрямляет ход
исторического процесса, преуменьшает
коренную противоположность сталинской и
нэповской экономики, игнорирует «взрывной»
характер, как рождения НЭПа, так и его
пресечения. Второй ответ имел право на
существование лишь в пору «отступления»,
то есть при переходе от «военного
коммунизма» к НЭПу; на протяжении
последующей, большей части периода о нем
уже можно было не вспоминать. Наконец,
третий ответ, наиболее убедительный, имеет
тот коренной недостаток, что оставляет
невыясненным, модель какого социализма в
этом случае имеется в виду.
Период НЭПа — единственное время в
советской истории, когда бок о бок
существовали капитализм и социализм.
Социализм и капитализм противостоят друг
другу как два социально-экономических
уклада: первый — в тотально
обобществленной промышленности, второй — в
количественно преобладающем частном
секторе.
В своей работе я попытаюсь
рассмотреть причины, приведшие к
возникновению НЭПа, ход развития новой
экономической политики и результаты ее
проведения для страны.
Несомненно, источником по теме служат
работы В.И.Ленина о НЭПе.[1] Он является
автором и разработчиком идеи новой
экономической политики, поэтому его работы
представляют особый интерес для изучения и
анализа.
Кроме этого интересны работы и
воспоминания очевидцев событий. Одним из
них является Валентинов Н.
(Н.Вольский).[2] Его имя мало кому
известно теперь. Меньшевистское прошлое,
избавление — в канун сталинских репрессий
— от советского гражданства
способствовали забвению его. Его мемуары
рассказывают о НЭПе, воспроизводят также
атмосферу идеологических конфликтов в
руководящей элите, в основе которых лежали
зачастую и глубоко личные мотивы борьбы за
власть. Эта работа впервые издана в нашей
стране.
«НЭП и хозрасчет»,[3] это
официальные документы, статьи советских
экономистов, посвященные проблемам НЭПа с
1921 по 1927 г.г. Эти материалы позволяют
осветить замыслы перевода промышленности
на хозрасчет, методы его практической
реализации, возникавшие противоречия в
управлении государственным сектором
хозяйства и методы их разрешения.
Современная отечественная
историография НЭПа представлена работами
многочисленных авторов, но при обилии
публикаций на тему можно констатировать,
что мы о нем знаем очень и очень мало. При
рассмотрении темы мне пришлось столкнуться
с различными мнениями и суждениями. Вот
некоторые из них.
Берхин И.Б.[4] рассказывает о
разработке Лениным коренных вопросов
социалистической экономики, о первых
преобразованиях в этой области. Освещается
также экономическая политика Советского
государства в 1917 – 1922 г.г.; показан
переход к НЭПу и связанная с этим
перестройка экономики.
В издании «История социалистической
экономики СССР» [5] дана подробнейшая
характеристика экономики страны в период
предшествующий НЭПу, а также предпосылки
перехода к новой экономической политики.
Рассмотрена экономика интересующего нас
периода (НЭПа) и результаты этой политики
для экономики страны. Приведены
статистические данные по различным
отраслям народного хозяйства.
Данилов В.П. и др.[6] одними из
первых в условиях перестройки советского
общества попытались ответить на вопрос:
что же такое НЭП. Работа построена в виде
полемических бесед за «круглым столом,»
которые ведут между собой видные
специалисты. В центре внимания новые
подходы к проблеме новой экономической
политики.
Борисов Ю.С.[7] в своей работе
рассматривает основные ступени НЭПа:
политический кризис 1921 г., переход к
НЭПу, трудности начального этапа, а так же
появившееся в период НЭПа понятие
«хозрасчета». Автор уделяет внимание и
внешней политики молодого советского
государства, перед которым стояла задача
не только торгового, но и политического
соглашения с мировым сообществом. Он
приходит к выводу, что новая экономическая
политика внутри станы и новая внешняя
политика были взаимосвязаны в ленинской
концепции строительства социализма.
Горинов М.М.[8] полностью посвятил свою
работу проблеме НЭПа. Он рассматривает, как
складывалась судьба НЭПа, каковы причины того,
что новая экономическая политика была прервана
уже в конце 20-х годов. Своей работой автор не
«закрывает» вопрос, а наоборот побуждает
читателей к самостоятельным размышлениям над
сложными проблемами 20-х годов.
Горинов М.М. в соавторстве с Цакунов
С.В.[9] продолжает рассматривать тему НЭПа
в другой своей работе. Здесь основным
становиться рассмотрение эволюции взглядов
Ленина на проблему новой экономической
политики. Уделяется так же внимание
внутрипартийной борьбе в рассматриваемый
период.
В учебном пособии «История
менеджмента»[10] период НЭПа
рассматривается с точки зрения управления
народным хозяйством. Указаны ключевые
позиции новой экономической политики и ее
результаты.
Мерль Ст.[11] в своей работе
рассматривает НЭП с позиции уровня жизни
населения. Приводит примеры и
статистические данные по различным
категориям населения, а так же сравнивает
новое общество с довоенным периодом. Автор
рассматривает и новый элемент элиты –
партийных функционеров.
Иванов Ю.[12] проводит параллель
между новой экономической политикой и
современным этапом. Рассматривает
последние работы Ленина, как теоретика
НЭПа.
Жариков О., Якимчук Ю.[13] ищут
резервы роста для сегодняшней экономики
России в уроках НЭПа. Главным уроком НЭПа
для организационных структур и
хозяйственных форм они считают точный учет
политического вектора и соответствующее
правовое обеспечение.Буртин Ю.[14] рассматривает период
НЭПа с двух сторон: первый – это
экономическая политика в данный период,
трудности ее реализации и недостатки. И
второе – Ленин. Автор считает, что
невозможно всерьез толковать о НЭПе, не
всмотревшись в ход мыслей его автора, не
осмыслив то новое, что принес период НЭПа
в облик Ленина – не только в его
практические действия политика,
организатора, но и в самые основы его
мировоззрения.
Орлов И.Б.[15] рассматривает
современную отечественную историографию
НЭПа: ее достижения, проблемы и
перспективы.
НЭП начался с удара по точке
наибольшей опасности, как
сельскохозяйственная политика, нацеленная
на получение большего количества продуктов
питания за счет предоставления новых
стимулов крестьянству; затем он развился в
коммерческую политику поощрения торговли и
обмена, включая финансовую политику,
направленную на стабилизацию валюты, и,
наконец, он стал промышленной политикой.
Чтобы составить себе более ясное
представление об интересующем нас периоде,
лучше всего сопоставить НЭП с его прямым
предшественником — периодом «военного
коммунизма».
Вся политическая система, как она
сформировалась после октября 1917 года, за
весьма небольшими исключениями,
сохранилась и в годы НЭПа.
Однопартийность, обеспеченная пресечением
деятельности всех других, в том числе
социалистических, партий, репрессиями в
отношении их руководителей и рядовых
членов, закрытием всех небольшевистских
газет и журналов. Полное господство партии
над государством, а исполнительной власти
над законодательной и судебной.
Фактическое отсутствие всех
демократических свобод, включая свободу
слова, пересечения границы, забастовок,
вероисповедания и прочих, неравное
избирательное право для рабочих и крестьян
и поражение в правах для представителей
бывших господствующих классов. Цензура и
жестко поддерживаемый моноидеологизм в
печати, в системе образования, в
искусстве. Специальные карательные органы
(ВЧК, потом ГПУ) для «внесудебной
расправь!!» над политическими и
идеологическими противниками.[16]
Огосударствление профсоюзов… Словом, за
первые два-три года большевистской власти
в стране уже, в общем, сформировался
диктаторский и насильственный, по
существу, тоталитарный режим, хотя и
пребывавший тогда еще в юной, искренней,
бескорыстно-уравнительной, революционно-
романтической поре своей биографии.
Все его основные черты мы видим и при
НЭПе. Более того, одновременно с решением
о замене разверстки продналогом Х съезд
РКП принимает резолюцию о единстве партии,
распространившую диктаторский принцип на
внутрипартийную жизнь и, как известно,
впоследствии хорошо послужившую Сталину в
установлении режима его личной власти. К
прежним категориям «лишенцев», то есть
людей, лишенных избирательного права,
добавляются нэпманы. Таким образом, со
стороны политической НЭП, как и «военный
коммунизм»,— это доконвергентный социализм
и ничего более.[17] Существующий в этот
период уровень демократических свобод по
большинству показателей намного ниже не
только дооктябрьских, но и дофевральских
отметок.
«НЭП» — это короткое слово быстро
стало образом, которому суждено было
навсегда остаться в памяти народа символом
противоречивой, поучительной, хотя и очень
короткой полосы в истории страны. А когда
понятие «НЭП» родилось, в нем было и
энергичное «нет» недавнему прошлому, и
созвучие с главным, чего тогда
недоставало: «хлеб». Именно НЭП, говорил
Ленин, открывал путь к избавлению «от
нашего нищенства, от беспрерывных
голодовок…»[18].
Переход от «военного коммунизма» к
новой экономической политике был совершен
резко, как бы прыжком от пропасти, куда
толкали страну экономический и
политический кризисы весны 1921 г.
Кризис 1921 годаПервые восемь месяцев революции не
привели к переходу от буржуазного к
социалистическому экономическому порядку.
До сих пор ее основным достижением было
свержение экономической власти феодальных
землевладельцев и буржуазии, а не закладка
основ экономики будущего. Теоретически,
необходимо было завершить буржуазную
революцию прежде, чем продвигаться к
социалистической революции; и
неуверенность в умах партийных
руководителей, включая Ленина,
относительно точного момента этого
перехода отражала это внутреннее
замешательство. Гражданская война
покончила со всеми сомнениями, вынудив
новый режим идти по дороге к социализму.
Покуда длилась война, была неизбежной
политика сиюминутных мер, рассчитанных на
выживание; окончание войны диктовало
пересмотр этой политики.
«Внутренний политический кризис» –
так определил Ленин возникшую в феврале
1921 г. ситуацию в стране.[19] Хотя
причины ее лежали на поверхности, она была
неожиданной для Советской власти, ибо
явилась на фоне не поражений, а побед в
гражданской войне.
Многомиллионное российское
крестьянство, отстояв в боях с
белогвардейцами и интервентами землю, все
настойчивее выражало нежелание мириться с
удушавшей всякую хозяйственную инициативу
экономической политикой большевиков.
Ослабел союз рабочего класса и
крестьянства. Недовольство проявлялось и
среди рабочих, жизненный уровень которых
снизился примерно в 3 раза. Рабочий класс
уменьшился численно. Многие рабочие, чтобы
прокормиться, уезжали в деревню, становясь
кустарями. Шел, таким образом, процесс
деклассирования рабочего класса, сужалась
социальная база Советской власти.
Дело дошло до забастовок в городах и
мятежей в деревне. Крестьянские восстания
охватили часть Сибири, Украины, Тамбовскую
губернию и др. В основе своей требования
крестьян были справедливы и указывали
единственный путь к спасению Советского
государства от экономического краха. Был
подхвачен кадетский лозунг «Советы без
коммунистов»,[20] выражавший общую тактику
почти всех политических противников
большевизма. Она была рассчитана на
«передвижку» власти в руки любой
буржуазной группировки, путем взрыва
советского строя изнутри. Назревала новая
гражданская война.
Недовольство перебросилось и в
Вооруженные Силы. В марте с оружием в
руках против коммунистов выступили матросы
и красноармейцы Кронштадта — крупнейшей
военно-морской базы Балтийского флота. В
Петрограде было введено осадное положение.
Мятеж пришлось подавлять силой. Первый
штурм оказался неудачным, потому, что
многие красноармейцы отказались идти в
бой, ибо разделяли лозунги крестьянских
восстаний и кронштадских мятежников.
По своей сути, это были стихийные
взрывы народного возмущения политикой
Советского правительства. Но в каждом из
них в большей или меньшей степени
наличествовал и элемент организации. Его
вносил широкий спектр политических сил: от
монархистов до социалистов. Объединяло
эти разносторонние силы стремление
овладеть начавшимся народным движением и,
опираясь на него, ликвидировать власть
большевиков.
В критической ситуации первой
послевоенной весны руководство партии
большевиков не дрогнуло. Оно хладнокровно
бросило на подавление народных выступлений
сотни тысяч штыков и сабель регулярной
Красной Армии. Одновременно В.И. Ленин
формулирует два принципа “урока
Кронштадта”. Первый из них гласил: “только
соглашение с крестьянством может спасти
социалистическую революцию в России, пока
не наступила революция в других странах”.
Второй “урок” требовал ужесточить “борьбу
против меньшевиков, социалистов-
революционеров, анархистов” и прочих
оппозиционных сил с целью их полной и
окончательной изоляции от масс.
Однако мятежи в стране продолжались.
Вопрос «Что делать?» не был снят. Стал
необходим срочный пересмотр сложившихся в
годы войны методов руководства обществом.
В партии не было четких реалистических
представлений о необходимых переменах,
хотя на протяжении нескольких месяцев
(ноябрь 1920 г. – март 1921 г.) шла острая
дискуссия.
К весне 1921 г. партия и страна
стояли накануне кардинальных решений
долговременного значения. Глубокие
перемены требовались во всех сферах
общественной жизни, внутренней и внешней
политики.
В результате Советская Россия
вступила в полосу мирного строительства с
двумя расходящимися линиями внутренней
политики. С одной стороны, началось
переосмысление основ политики
экономической, сопровождавшееся
раскрепощением хозяйственной жизни страны
от тотального государственного
регулирования. С другой — в области
собственно политической — “гайки”
оставались туго закрученными, сохранялась
окостенелость советской системы,
придавленной железной пятой большевистской
диктатуры, решительно пресекались любые
попытки демократизировать общество,
расширить гражданские права населения. В
этом заключалось первое, общее по своему
характеру, противоречие нэповского
периода.
Переход к НЭПуНачалом перехода к НЭПу стал Х съезд
РКП (б) (март 1921 г.). В его повестке
одним из самых важных оказался вопрос,
внесенный в нее в отличие от других лишь
на самом съезде: «О замене разверстки
натуральным налогом». Выступил с этим
докладом (как и с Политическим отчетом ЦК)
В. И. Ленин.
Речь, казалось бы, шла о частных
делах: отменялась разверстка,
предусматривавшая безвозмездное изъятие у
крестьян всех излишков
сельскохозяйственной продукции сверх того,
что минимально необходимо для потребления
семьи. Вместо этого вводился натуральный
налог, который, во-первых, был меньше
разверстки и, во-вторых, объявлялся
заранее (накануне посевной). Он не мог
быть увеличен в течение года.
Следовательно, все излишки продукции после
выполнения налога оставались у
крестьянина, получавшего материальный
стимул для развития производства. Подобные
предложения выдвигались некоторыми
руководителями партии и в 1918, и в 1920
гг. Но они не соединялись тогда с
крестьянским лозунгом свободной торговли.
Суть же НЭПовского хозяйственного
механизма состояла именно в таком
соединении. Экономическая политика стала
гарантировать крестьянину свободное
развитие хозяйства.
Принятые Х съездом партии решения
дали эффект не сразу. Тщательный анализ
противоречивой ситуации привел Ленина к
мысли о необходимости дальнейшего развития
новой экономической политики, торговли, а
значит к выводу о необходимости
использования товарно-денежных отношений.
Это было принципиальным шагом. НЭП,
следовательно, логически вел к полной
легализации торговли и воссозданию
внутреннего рынка страны, без которого
невозможно было никакое развитие
экономики.[21] Государство вносило в
деятельность рынка поправки своей
политикой цен, призванной стимулировать
производство трудоемких, но важных для
общества товаров. Переходя к НЭПу страна,
страна стала выходить из экономического
кризиса.
Огромную роль в развитии НЭПа
сыграло открытие хозяйственного расчета.
Хозрасчет открывал путь к созданию
рациональной и строгой системы
хозяйствования. Такая система
способствовала постепенному переходу
предприятий к самоокупаемости,
самофинансированию и самоуправлению.
Смысл нововведения, следовательно,
далеко выходил за пределы ликвидации
разверстки — этого стержня политики
«военного коммунизма». Экономическая
политика стала гарантировать крестьянину
свободное развитие хозяйства. В этом
заключался принцип продналога, позволявший
включить в строительство социализма
подавляющее большинство трудящихся страны
путем соединения личного интереса с
общественным.
Центральным звеном НЭПа является
замена продовольственной разверстки
продовольственным налогом. В чем
принципиальное отличие? Продовольственный
налог по объему был меньше продразверстки
– так, продразверстка на 1920-1921 г.г.
составляла 423 млн. пудов, а продналог на
1921-1922 г.г. – 240 млн. пудов зерна.[22]
Излишки оставались крестьянам, которые
могли распоряжаться ими по своему
усмотрению, тем более что была объявлена
свобода частной торговли. Введение
продналога создало личную
заинтересованность сельских тружеников в
увеличении производства
сельскохозяйственной продукции и повышении
производительности труда. Это дало толчок
развитию производительных сил не только на
селе, но и в промышленном производстве. С
позиций управления было выделено три
группы государственных предприятий:
— предприятия, находящиеся в
непосредственном управлении
центральных органов ВСНХ;
— предприятия, состоящие в
управлении губернских совнархозов;
— предприятия местного значения.
Из 6098/ национализированных и
учтенных предприятий в тот период к 1-й
группе было отнесено 2374, ко 2-й –3450, к
3-й – 1084. Таким образом, 2/3 предприятий
исключалось из непосредственного
управления центром.[23]
Совершенствование структуры
управления государственными предприятиями
сопровождалось переводом их хозяйственный
расчет. Для обеспечения их рентабельной
работы были расширены права и
самостоятельность предприятий в области
финансов и распоряжения материальными
ресурсами.
Важным фактором в развитии
промышленности в период НЭПа было
оживление капитализма. Наряду с развитием
государственного капитализма создавались
смешанные общества, разрешалась сдача в
аренду частному капиталу мелких
предприятий, а также привлечение
иностранного капитала.
Исключительно важным элементом НЭПа
была стабилизация советского рубля. В
октябре 1922 г. 100 000 руб. равнялись
одной довоенной копейке. В 1922 и 1923
г.г. была проведена деноминация советских
денежных знаков. В 1924 г. была введена в
оборот новая твердая валюта в виде
казначейских билетов в золотом исчислении.
Твердая валюта вызывала доверие на мировом
рынке и открывала новые возможности для
внешнеполитических связей.
Таким образом, новая экономическая
политика содействовала:
— активному развитию товарно-
денежных отношений;
— повышению личной заинтересованности
производителей в результате своего
труда;
— поиску новых форм изучения и
удовлетворения рыночного спроса на
товары;
— ускорению процесса кооперации на
селе;
— активизации трестирования предприятий
и созданию производственных
объединений как более рентабельных
форм управления;
— ускорению развития производительных
сил на основе достижений науки и
техники.
Резкий подъем сельского хозяйства и
промышленности расширили возможности
торговли. В 1922-1923 г.г. оборот 71 биржи
достиг 639 млн. руб., различный
товарооборот в 1924-1925 г.г. составлял
7,7 млрд. руб. Заметно вырос внешний
товарооборот. Экспорт увеличился с 20,1
млн. руб. в 1921 г. до 608,3 млн. руб. в
1925 г.; импорт в 1925 г. составил 826,7
млн. руб., т.е. 66% довоенного уровня.[24]По сравнению с довоенным
периодом изменилось и общество. Только
лица, принадлежавшие к образованному слою,
сохраняли свои ведущие позиции. Большевики
нуждались в их знаниях и стали высоко
ценить работу «буржуазных специалистов».
Специалисты теперь получали более высокую
зарплату. Новым элементом элиты стали
партийные функционеры, занимавшие
достаточно важные посты. Вступление в
коммунистическую партию стало решающей
предпосылкой для карьеры. Появились
нематериальные привилегии для руководящих
работников.[25]
В НЭПе было также немало и
негативных моментов. Во-первых, тресты,
производственные объединения, предприятия
и кооперативы в погоне за прибылью начали
резко поднимать цены. Выпуск продукции
уменьшился, а прибыль росла за счет роста
цен. Во-вторых, шло резкое расслоение в
уровне благосостояния народа. Неуклонно
расширялся слой богатых и очень богатых
людей. Большинство их богатело благодаря
спекуляции и мошенничеству.
Все это вызывало неоднозначное
отношение к НЭПу, так же, как и раньше – к
«военному коммунизму». Вопросы
определения экономической политики в 20-
30 г.г. были предметом многочисленных
дискуссий.
Руководству РКП(б) стоило немалого
труда убедить рядовых коммунистов в
целесообразности нового экономического
курса, встретившего на местах определенное
противодействие. Несколько уездных
парторганизаций усмотрели в оживлении
частной торговли и в переговорах с
иностранными капиталистами о концессиях
«капитуляцию перед буржуазией».
Практически во всех парторганизациях
имели место случаи выхода из РКП(б) «за
несогласие с НЭПом». Весьма
распространенным было и мнение о
тактическом смысле решений Х съезда,
якобы призванных в первую очередь
стабилизировать политическую обстановку в
стране; в этой связи совершенно стихийно
было пущено в оборот выражение
“экономический Брест”, намекающее не
только на вынужденный характер уступок
крестьянству, но и на их скорое
аннулирование.[26] Работники Наркомпрода
мало считались с разницей между
разверсткой и натуральным налогом и
ожидали не ранее, чем осенью, вернуться к
политике продовольственной диктатуры.
В связи с нарастанием недовольства
со стороны «низов» РКП(б) ее Центральный
Комитет решил созвать в мае 1921 г.
экстренную Всероссийскую партконференцию.
В своих выступлениях на конференции В.И.
Ленин доказывал неизбежность новой
экономической политики, подтвердив, что
она вводится не для обмана, а «всерьез и
надолго», возможно, на 5-10 лет. «Конечно,
— говорил он, — приходится отступать, но
надо самым серьезным образом, с точки
зрения классовых сил относиться к этому.
Усматривать в этом хитрость, – значит,
подражать обывателям…». Суть же
сложившегося соотношения классовых сил,
было таково, что «или крестьянство должно
идти с нами на соглашение, и мы делаем ему
экономические уступки, или – борьба»[27].
Накануне Х Всероссийской
партконференции В.И. Ленин еще раз уточнил
формулу предпринимаемого «отступления»,
обозначив ее понятием «госкапитализм».
Эта формула вобрала в себя и концессии, и
совершающийся через органы кооперации
товарообмен с крестьянством, и частную
торговлю на комиссионных началах, и аренду
мелких государственных предприятий.
Действительно, период формирования
государственных хозрасчетных трестов давал
немало примеров сращивания интересов
руководства трестов и спекулянтов-
предпринимателей, срывавших немалые
барыши с торгово-посреднических услуг
этим трестам, вместо того, чтобы самим
заниматься организацией производства и
торговли в их цивилизованных
«капиталистических» формах. К 1924 г.
частный капитал держал под своим контролем
уже две трети оптово-розничного
товарооборота страны, усугубляя и без того
вопиющую бесхозяйственность новых
хозяйственных органов, руководство
которых, пришедшее из ликвидированных
главков и центров, научилось осуществлять
функции нормированного распределения
товаров, но плохо разбиралось в
организации торговли и рынка. Безо всякого
преувеличения можно, поэтому было говорить
о нарождении элементов паразитического,
спекулятивно-бюрократического капитализма,
не имевших ничего общего с теми
образцами государственного капитализма,
которые существовали в развитых
капиталистических странах Европы.
Поворот РКП(б) в сторону НЭПа вызвал
во всем мире определенные надежды на
либерализацию советского режима,
которые усиленно подогревались
эмигрировавшими из России кадетами,
меньшевиками, эсерами. Например, по
мнению редакции меньшевистского
«Социалистического Вестника»,
издававшегося в Берлине, «кто сказал А,
должен сказать Б. Новую, рациональную на
подъем производительных сил рассчитанную
экономическую политику нельзя вести
государственным аппаратом и методами,
приспособленными к экономической утопии
и приведшими к экономической катастрофе».
На очередь дня в Советской России, по их
мнению, выдвинулся вопрос «о
демократической ликвидации большевистского
периода русской революции».Политическая борьба в годы НЭПа
Введение НЭПа ничуть не ограничило
политический террор РКП(б) по отношению к
реальной и потенциальной оппозиции,
препятствуя тем самым политическому
оформлению стихийного стремления
трудящихся города и деревни к
демократическим правам и свободам. Сказав
А, то есть допустив известную
экономическую свободу, РКП(б) не
намеривалось говорить Б, то есть
ограничивать свои притязания на
монополию власти, информации и т.д. «Мы
самоубийством кончать не желаем и поэтому,
этого не сделаем», — твердо заявлял по
этому поводу В.И. Ленин.[28]
С введением НЭПа, но уже по другим
причинам, резко усилилось подавление
инакомыслия и в рядах самой
Коммунистической партии. Речь идет о
сильных антинэповских настроениях в
РКП(б), которые угрожали отходом от нее
уверовавших в идеалы «потребительского
коммунизма» определенной части рабочего
класса и мещанства. Так, в мае 1921 г.
органами ВЧК была перехвачена листовка с
сообщением об образовании группы «активных
революционных рабочих Москвы», которая
задалась целью добиваться освобождения
трудящихся города и деревни «как от ига
буржуазного, так и от государственного
капитализма».[29] Даже в коммунистической
верхушке профессионального движения
зрело глухое недовольство мероприятиями
НЭПа, которое прорвалось наружу во время
4-го съезда профсоюзов. 18 мая
1921 г. Коммунистическая фракция
съезда отклонила резолюцию ЦК РКП(б) о
роли и задачах профсоюзов на том
основании, что она сводит на нет функции
профсоюзов в деле защиты экономических
интересов пролетариата перед лицом
нарождающегося капитализма.
Не меньшие опасения руководству
РКП(б) должно было внушать и слишком
сильное тяготение части членов партии к
НЭПу в форме частнопредпринимательской
деятельности, также чреватое
отступлением от «чистоты» ее классовых
принципов. В этой связи крайне любопытно
постановление Оргбюро ЦК РКП(б) 9 сентября
1921г. о недопустимости участия
коммунистов в организации и деятельности
артелей на правах владельцев или
арендаторов средств производства, и
совершенно категорически отказывалось в
праве участия «в каких бы то ни было
частнохозяйственных организациях, носящих
явно выраженный профессионально-торговый
характер». Допускались высокие оклады,
тантьемы (премии с определенного процента
оборота капитала), гонорары и другие
формы материального вознаграждения, но
только получаемые на государственной
службе.
Резолюция Х съезда РКП(б) «О
единстве партии», принятая применительно
к донэповскому ещё периоду крайнего
обострения фракционной борьбы (дискуссии
о партийном строительстве и о роли и
задачах профсоюзов в 1920 г.), теперь, в
условиях НЭПа, стала по воле ЦК и
самого В.И. Ленина выполнять функцию
сдерживания слишком горячих антинэповских
и пронэповских настроений членов
единственной правящей партии.[30]
Резолюция запрещала не только «неделовую и
фракционную критику» в адрес партийных
органов, но и даже возможность
коллективного выражения мнений на основе
определенной политической платформы. В то
же время ЦК РКП(б) получал полномочия
исключать из партии и даже выводить (до
очередного съезда партии) из состава
Центрального Комитета его членов «за
нарушение дисциплины и допущение
фракционности» двумя третями голосов ЦК и
ЦКК. И без того военизированная структура
Коммунистической партии, сложившаяся в
годы «военного коммунизма», под
воздействием этой резолюции приобрела
четкие формы отношений господства и
подчинения, разделившие партию на узкий
начальствующий состав и бесправную массу
рядовых исполнителей. В этих условиях
другая важная резолюция Х съезда РКП(б) —
«По вопросам партийного строительства»
— была обречена на невыполнение как раз
по тем ее пунктам, которые ставили на
очередь дня задачи перехода к так
называемой «рабочей демократии»[31]. Под
ней подразумевалась «такая организационная
форма при проведении партийной
коммунистической политики, которая
обеспечивает всем членам партии, вплоть до
наиболее отсталых, активное участие в
ней, в решении всех вопросов, выдвигаемых
перед ней, в решении этих вопросов, а
равно и активное участие в партийном
строительстве». Но обсуждение без
критики — действие, лишенное какого бы то
полезного эффекта, разлагавшее РКП(б) с
морально-политической точки зрения.
Мало кто из тогдашних инакомыслящих
(в смысле антибюрократических настроений)
коммунистов осознавал глубокую
органическую зависимость между
антидемократическим устройством Советского
государства и ограничением внутрипартийной
демократии. Не изменил своего отношения
к данному вопросу и В.И. Ленин. В своих
последних статьях и письмах он лишь
высказывался за сохранение «устойчивости»
руководящей партийной группы при помощи
увеличения количества голосов ЦК РКП(б) до
50-100 человек, чтобы, по его словам,
«конфликты небольших частей ЦК» не
получили «слишком непомерное значение для
всех судеб партии».[32] Столь же
«аппаратные» по своему характеру меры
предлагаются В.И. Лениным в отношении
борьбы с бюрократизмом. Задуманная им
реорганизация Рабоче-крестьянской
Инспекции в орган совместного партийно-
государственного контроля, даже при самом
удачном подборе работников, не идет ни в
какое сравнение с преимуществами
демократического контроля самого
общества (через парламент, свободу
печати и т.д.) над исполнительной властью.
В осенние же месяцы 1923 г. по всей
стране происходят ни доселе, ни после
невиданные в Советском Союзе массовые
выступления рабочих в защиту своих
экономических интересов. В октябре
месяце в стачках приняли участие 165 тыс.
рабочих. Обращает на себя внимание и тот
факт, что организаторами стачек в ряде
случаев были члены РКП(б), объединившиеся
в нелегальные группы «Рабочее дело» и
«Рабочая правда» в количестве до 200 и
более постоянных членов, не считая
сочувствующих.
Назвать проблему такой, какова она на
самом деле, означало бы поставить под удар
руководящую партийную группу в лице Г.Е.
Зиновьева, Л.Б. Каменева и И.В. Сталина,
захватившую в отсутствие В.И. Ленина
контроль за деятельностью партийно-
государственного аппарата, а потому и
ставшую ответственной за неэффективность
его работы. Решиться на критику
«тройки» мог только стоящий не ниже по
рангу и авторитету член высшего
политического руководства, в меньшей мере
с аппаратными манипуляциями по подбору и
расстановке кадров, наделением
должностных полномочий и привилегий и т.п.
Не удивительно, что на роль неформального
лидера антибюрократической оппозиции
внутри партии история вознесла члена
Политбюро ЦК РКП(б) и председателя
Реввоенсовета Советской республики
Л.Д. Троцкого, у которого к тому времени,
кроме перечисленных объективных качеств,
были и личные «обиды» на «тройку» ввиду
ее стремления «подмочить» его репутацию.
Однако консолидировавшаяся вокруг
Л.Д. Троцкого оппозиция не сумела
противопоставить правительственной
программе выхода из экономического
кризиса сколь-нибудь обстоятельно
проработанной альтернативы. Выступление
Осинского, Преображенского, Пятакова и В.
Смирнова с «экономической» резолюцией
оппозиции в конце декабря 1923 г. не
встретило сколь-нибудь заметной поддержки,
ибо они настаивали на роли директивного
планирования «сверху», при наличии
свободно устанавливаемых государственными
трестами оптовых цен для «достижения
наибольшей прибыли». Требование
либерализации монополии внешней торговли
для открытия советского рынка дешевым
заграничным промышленным товарам (так
называемая «торговая интервенция»)
сочеталась с требованием ужесточения
кредитной монополии и отсрочки завершения
финансовой реформы. Данные противоречия
были не случайными, ибо в экономической
платформе оппозиции нашли определенное
компромиссное решение идеи сторонников
свободной торговли (Н. Осинский, В.М.
Смирнов) и директивного планирования
(Г.Л. Пятаков и Е.А. Преображенский). Как
первая, так и вторая идеи, чтобы
завоевать право на существование,
нуждались хотя бы в минимальной
внутрипартийной демократии. Но, с другой
стороны, обе эти идеи были неприемлемыми
для приверженцев бюрократических методов
управления, поскольку жесткое директивное
планирование требовало от партийно-
хозяйственного аппарата высокой
ответственности, а свободная торговля,
напротив, превращала его функции в
излишние.
Дискуссия о партстроительстве и об
очередных задачах экономической политики
партии завершилась в январе 1924 г. на
13-й Всероссийской партконференции.
Оппозиция потерпела и в том, и в другом
вопросе сокрушительное поражение.
Партийный аппарат охотно включил в
лексикон своих политических кампаний
слова: «рабочая демократия»,
«внутрипартийная демократия»,
«экономическая смычка города и деревни»,
«неуклонное возрастание роли планового
начала в управлении экономикой», — благо,
что за этими словами не стояло напряжение
организационной деятельности,
подхлестываемого свободной критикой со
стороны «низов». Антибюрократически
настроенная часть «верхов» в лице
оппозиции Л.Д. Троцкого и его
немногочисленных сторонников, оставшись
изолированными от низов, неизбежно должна
была выродиться в политическую клику,
подтверждавшую свою лояльность к
«аппарату» тогда, когда политическая и
экономическая ситуация в стране
стабилизировалась, и, напротив, при
малейшем ухудшении этой ситуации,
стремившуюся еще и еще раз пытать счастье
в борьбе за власть. Подтверждением
этому являются «покаянные» речи Троцкого
и других оппозиционеров на XIII съезде
РКП(б) в мае 1924 г. «Если партия, —
говорил Троцкий, — выносит решение,
которое тот или другой из нас считает
решением несправедливым, то он говорит:
справедливо или не справедливо, но это
моя партия, и я несу последствия за ее
решения до конца»[33].
На протяжении 1924 г. правящая
верхушка РКП(б) срывала политический
капитал с критики взглядов Л.Д. Троцкого и
его сторонников по проблемам партийного
строительства, экономической политики и
даже истории Коммунистической партии и
Октябрьской революции. В начале 1924 г.
Л.Д. Троцкий опубликовал знаменитые “Уроки
Октября”, где он на примерах потерпевшей
поражение германской революции прозрачно
намекал на “оппортунистические” поступки
Зиновьева, Каменева, Рыкова и Сталина во
время вооруженного восстания в октябре
1917 г. и возносил собственную роль в этих
достопамятных событиях. В ответ на этот
выпад партийный аппарат организовал
мощную пропагандистскую кампанию в
партийной и советской печати. В вышедших
в свет многочисленных статьях и брошюрах
указывалось на “небольшевистское”
политическое прошлое Л.Д. Троцкого,
подчеркивались его ошибки в период
заключения Брестского мирного договора с
Германией, в период дискуссии “о
профсоюзах”, и, конечно в период дискуссии
1923 г. по вопросам партийного
строительства и экономической политики.
Из набора всех этих ошибок и прегрешений
складывалась довольно любопытная схема
политической эволюции автора «Уроков
Октября», который, согласно ей, оказался
большевиком поневоле, принявшим
Октябрьскую революцию за подтверждение
своей теории «перманентной революции».
Как бывший меньшевик Л.Д. Троцкий,
естественно, принижал роль партийного
аппарата и необходимость строгой партийной
дисциплины, а как «перманентник» —
недооценивал революционных возможностей
крестьянства, способности его средних
слоев в союзе с пролетариатом бороться за
построение социалистического общества.
Посредством идейной борьбы с
«троцкизмом» правящая верхушка
Коммунистической партии не только
добивалась фактического отстранения
Троцкого от участия в выработке основных
направлений внутренней и внешней политики,
но и попутно решила для себя два важных
вопроса. Во-первых, была подготовлена
идеологическая почва для теоретического
обоснования более серьезных экономических
уступок крестьянству (поскольку
политические воззрения Троцкого
трактовались ею как «антикрестьянские»).
Во-вторых, правящая верхушка РКП(б),
действуя вопреки Уставу партии, оформила
свою политическую гегемонию над партией
созданием в августе 1924 г. так называемой
«семерки» — нелегальной фракции
Центрального Комитета, члены которой (Г.Е.
Зиновьев, Л.Б. Каменев, И.В. Сталин,
Н.И. Бухарин, М.П. Томский, А.И. Рыков и
В.В. Куйбышев) были связаны определенной
дисциплиной.
Экономика: подъем и проблемыВернемся теперь к экономической
политике большевиков в годы НЭПа. Первой и
главной мерой НЭПа стала замена
продразверстки продовольственным налогом,
установленным первоначально на уровне
примерно 20% от чистого продукта
крестьянского труда (т.е. требовавшим
сдачи почти вдвое меньшего количества
хлеба, чем продразверстка), а затем
снижением до 10% урожая и меньше и
принявшем денежную форму. Оставшиеся после
сдачи продналога продукты крестьянин мог
продавать по своему усмотрению — либо
государству, либо на свободном рынке.
Радикальные преобразования произошли
и в промышленности. Главки были
упразднены, а вместо них созданы тресты —
объединения однородных или взаимосвязанных
между собой предприятий, получившие полную
хозяйственную и финансовую независимость,
вплоть до права выпуска долгосрочных
облигационных займов. Уже к концу 1922 г.
около 90% промышленных предприятий были
объединены в 421 трест, причем 40% из них
было централизованного, а 60% — местного
подчинения. Тресты сами решали, что
производить и где реализовывать продукцию.
Предприятия, входившие в трест, снимались
с государственного снабжения и переходили
к закупкам ресурсов на рынке. Закон
предусматривал, что «государственная казна
за долги трестов не отвечает»[34].
ВСНХ, потерявший право вмешательства
в текущую деятельность предприятий и
трестов, превратился в координационный
центр. Его аппарат был резко сокращен.
Тогда и появляется хозяйственный расчет,
означающий что предприятия (после
обязательных фиксированных взносов в
государственный бюджет) само распоряжается
доходами от продажи продукции, само
отвечает за результаты своей хозяйственной
деятельности, самостоятельно использует
прибыли и покрывает убытки. В условиях
НЭПа, писал Ленин, «государственные
предприятия переводятся на так называемый
хозяйственный расчет, т.е. по сути, в
значительной степени на коммерческие и
капиталистические начала.»[35]
Не менее 20% прибыли тресты должны
были направлять на формирование резервного
капитала до достижения им величины, равной
половине уставного капитала (вскоре этот
норматив снизили до 10% прибыли до тех
пор, пока он не достигал 1/3
первоначального капитала). А резервный
капитал использовался для финансирования
расширения производства и возмещения
убытков хозяйственной деятельности. От
размеров прибыли зависели премии,
получаемые членами правления и рабочими
треста.
В декрете ВЦИК и Совнаркома от 1923
г. было записано следующее: тресты —
государственные промышленные предприятия,
которым государство предоставляет
самостоятельность в производстве своих
операций, согласно утвержденному для
каждого из них уставу, и которые действуют
на началах коммерческого расчета с целью
извлечения прибыли.
Стали возникать синдикаты —
добровольные объединения трестов на началах
кооперации, занимавшиеся сбытом,
снабжением, кредитованием, внешнеторговыми
операциями. К концу 1922 г. 80%
трестированной промышленности было
синдицировано, а к началу 1928 г. всего
насчитывалось 23 синдиката, которые
действовали почти во всех отраслях
промышленности, сосредоточив в своих руках
основную часть оптовой торговли.[36]
Правление синдикатов избиралось на собрании
представителей трестов, причем каждый трест
мог передать по своему усмотрению большую
или меньшую часть своего снабжения, и сбыта
в ведение синдиката.
Реализация готовой продукции, закупка
сырья, материалов, оборудования
производилась на полноценном рынке, по
каналам оптовой торговли. Возникла широкая
сеть товарных бирж, ярмарок, торговых
предприятий.
В промышленности и других отраслях
была восстановлена денежная оплата труда,
введены тарифы зарплаты, исключающие
уравниловку, и сняты ограничения для
увеличения заработков при росте выработки.
Были ликвидированы трудовые армии,
отменены обязательная трудовая повинность
и основные ограничения на перемену работы.
Организация труда строилась на принципах
материального стимулирования, пришедших на
смену внеэкономическому принуждению
«военного коммунизма». Абсолютная
численность безработных,
зарегистрированных биржами труда, в период
НЭПа возросла (с 1,2 млн. человек в начале
1924 г. до 1,7 млн. человек в начале 1929
г.), но расширение рынка труда было еще
более значительным (численность рабочих и
служащих во всех отраслях народного
хозяйства увеличилась с 5,8 млн. человек в
1924 г. до 12,4 млн. в 1929 г.), так что
фактически уровень безработицы
снизился.[37]
В промышленности и торговле возник
частный сектор: некоторые государственные
предприятия были денационализированы,
другие — сданы в аренду; было разрешено
создание собственных промышленных
предприятий частным лицам с числом занятых
не более 20 человек. Среди арендованных
частниками фабрик были и целиком на долю
частного сектора в период НЭПа приходилось
около 1/5 промышленной продукции, 40-80%
розничной торговли и небольшая часть
оптовой торговли.
Ряд предприятий был сдан в аренду
иностранным фирмам в форме концессий. В
1926-
1927 гг. насчитывалось 117 действующих
соглашений такого рода. Они охватывали
предприятия, на которых работали 18 тыс.
человек и выпускалось чуть более 1%
промышленной продукции. В некоторых
отраслях, однако, удельный вес
концессионных предприятий и смешанных
акционерных обществ, в которых иностранцы
владели частью пая, был значителен: в
добыче свинца и серебра — 60%; марганцевой
руды — 85%; золота — 30%; в производстве
одежды и предметов туалета — 22%.[38]
Помимо капитала в СССР направлялся
поток рабочих-эмигрантов со всего мира. В
1922 г. американским профсоюзом швейников
и Советским правительством была создана
Русско-американская индустриальная
корпорация (РАИК), которой были переданы
шесть текстильных и швейных фабрик в
Петрограде, четыре — в Москве.
Бурно развивалась кооперация всех
форм и видов. Роль производственных
кооперативов в сельском хозяйстве была
незначительна (в 1927 г. они давали только
2% всей сельскохозяйственной продукции и
7% товарной продукции), зато простейшими
первичными формами — сбытовой,
снабженческой и кредитной кооперации —
было охвачено к концу 20-х годов больше
половины всех крестьянских хозяйств. К
концу 1928 г. непроизводственной
кооперацией различных видов, прежде всего
крестьянской, было охвачено 28 млн.
человек (в 13 раз больше, чем в 1913 г.).
В обобществленной розничной торговле 60-
80% приходилось на кооперативную и только
20-40% на собственно государственную, в
промышленности в 1928 г. 13% всей
продукции давали кооперативы. Существовало
кооперативное законодательство,
кооперативный кредит, кооперативное
страхование.
Взамен обесценившихся и фактически
уже отвергнутых оборотом совзнаков в
1922 г. был начат выпуск новой денежной
единицы — червонцев, имевших золотое
содержание и курс в золоте
(1 червонец = 10 дореволюционным золотым
рублям = 7,74 г. чистого золота). В 1924
г. быстро вытеснявшиеся червонцами
совзнаки вообще прекратили печатать и
изъяли из обращения; в том же году был
сбалансирован бюджет и запрещено
использование денежной эмиссии для
покрытия расходов государства; были
выпущены новые казначейские билеты — рубли
(10 рублей = 1 червонцу). На валютном
рынке как внутри страны, так и за рубежом
червонцы свободно обменивались на золото и
основные иностранные валюты по довоенному
курсу царского рубля (1 американский
доллар = 1,94 рубля).
Возродилась кредитная система. В 1921
г. был воссоздан Госбанк, начавший
кредитование промышленности и торговли на
коммерческой основе. В 1922-1925 гг. был
создан целый ряд специализированных
банков: акционерные, в которых пайщиками
были Госбанк, синдикаты, кооперативы,
частные лица и даже одно время иностранцы,
— для кредитования отдельных отраслей
хозяйства и районов страны; кооперативные —
для кредитования потребительской
кооперации; организованные на паях
общества сельскохозяйственного кредита,
замыкавшиеся на республиканские и
центральный сельскохозяйственные банки;
общества взаимного кредита — для
кредитования частной промышленности и
торговли; сберегательные кассы — для
мобилизации денежных накоплений населения.
На 1 октября 1923 г. в стране действовало
17 самостоятельных банков, а доля Госбанка
в общих кредитных вложениях всей
банковской системы составляла 2/3.[39] К 1
октября 1926 г. число банков возросло до
61, а доля Госбанка в кредитовании
народного хозяйства снизилась до 48%.
Экономический механизм в период НЭПа
базировался на рыночных принципах. Товарно-
денежные отношения, которые ранее пытались
изгнать из производства и обмена, в 20-е
годы проникли во все поры хозяйственного
организма, стали главными связующим звеном
между его отдельными частями.
Всего за 5 лет, с 1921 по 1926 г.,
индекс промышленного производства
увеличился более чем в 3 раза;
сельскохозяйственное производство возросло
в 2 раза и превысило на 18% уровень 1913
г. Но и после завершения
восстановительного периода рост экономики
продолжался быстрыми темпами: в 1927, 1928
гг. прирост промышленного производства
составил 13 и 19% соответственно. В целом
же за период 1921-1928 гг. среднегодовой
темп прироста национального дохода
составил 18%.[40]
Самым важным итогом НЭПа стало то,
что впечатляющие хозяйственные успехи были
достигнуты на основе принципиально новых,
неизвестных дотоле истории общественных
отношений. В промышленности ключевые
позиции занимали государственные тресты, в
кредитно-финансовой сфере —
государственные и кооперативные банки, в
сельском хозяйстве — мелкие крестьянские
хозяйства, охваченные простейшими видами
кооперации.
Совершенно новыми оказались в
условиях НЭПа и экономические функции
государства; коренным образом изменились
цели, принципы и методы правительственной
экономической политики. Если ранее центр
прямо устанавливал в приказном порядке
натуральные, технологические пропорции
воспроизводства, то теперь он перешел к
регулированию цен, пытаясь косвенными,
экономическими методами обеспечить
сбалансированный рост.
Государство оказывало нажим на
производителей, заставляло их изыскивать
внутренние резервы увеличения прибыли,
мобилизовывать усилия на повышение
эффективности производства, которое только
и могло теперь обеспечить рост прибыли.
Широкая кампания по снижению цен была
начата правительством еще в конце 1923 г.,
но действительно всеобъемлющее
регулирование ценовых пропорций началось в
1924 г., когда обращение полностью перешло
на устойчивую червонную валюту, а функции
Комиссии внутренней торговли были переданы
Наркомату внутренней торговли с широкими
правами в сфере нормирования цен. Принятые
тогда меры оказались успешными: оптовые
цены на промышленные товары снизились с
октября 1923 г. по 1 мая 1924 г. на 26% и
продолжали снижаться далее.
Весь последующий период до конца НЭПа
вопрос о ценах продолжал оставаться
стержнем государственной экономической
политики: повышение их трестами и
синдикатами грозило повторением кризиса
сбыта, тогда как их понижение сверх меры
при существовании наряду с государственным
частного сектора неизбежно вело к
обогащению частника за счет
государственной промышленности, к
перекачке ресурсов государственных
предприятий в частную промышленность и
торговлю. Частный рынок, где цены не
нормировались, а устанавливались в
результате свободной игры спроса и
предложения, служил чутким барометром,
стрелка которого, как только государство
допускало просчеты в политике
ценообразования, сразу же указывала на
непогоду.
Но регулирование цен проводилось
бюрократическим аппаратом, который не
контролировался в достаточной степени
низами, непосредственными производителями.
Отсутствие демократизма в процессе
принятия решений, касающихся
ценообразования, стало, «ахиллесовой
пятой» рыночной социалистической экономики
и сыграло роковую роль в судьбе НЭПа.
Однако выход из кризиса не был таким
уж гладким. В 1923 г., когда подъем только-
только начал набирать силу, более быстрое
восстановление на селе в сочетании с
медленно преодолеваемой дезорганизацией
рынка привело к падению цен на
сельскохозяйственную продукцию при
одновременном резком повышении цен на
промышленные товары. То был «кризис ножниц
цен», как его стали называть по знаменитой
диаграмме, которую Троцкий, первый
заговоривший об этом явлении, показал
делегатам XII съезда РКП(б).[41] К осени
кризис приобрел такие масштабы, что
угрожал парализовать товарообмен между
городом и деревней, а следовательно,
подорвать едва начавшееся восстановление и
вызвать неизбежную депрессию. Причины его
были, конечно, более сложными, чем те, на
которые указывали критики из оппозиции,
сводившие все к отставанию промышленности
и отсутствию плана. Анализ его причин
явился, таким образом, исходным пунктом
диспута между противостоящими тенденциями
в экономической теории — диспута,
получившего развитие в последующие годы.
Между тем уже в1924 г. напомнил о себе второй
отрицательный фактор. Новая серьезная
засуха обрушилась на зерносеющие районы
юга и юго-восточной части европейской
России, которые еще не полностью
оправились от трагических последствий
недорода 1921 г. Тем самым обнаружилась
непрочность подъема сельского хозяйства.
Последствия на этот раз были не столь
катастрофическими: население пострадавших
областей насчитывало 8 млн. человек. И все
же они ощущались еще и три года спустя.
Восстановление производства и
стабильность денежной единицы были
оплачены «дорогой ценой»: экономией даже
на самом существенном. В стране, где
культура рассматривалась как первая
национальная необходимость, приходилось
урезывать даже расходы на школу. По-
прежнему тяжким оставалось положение с
беспризорными: миллионы детей, брошенных
на произвол судьбы, являли собой печальное
зрелище. В то же время была восстановлена
государственная монополия на водку —
немаловажная статья дохода
государственного бюджета, в прошлом
осуждавшаяся революционерами как
«аморальная». Правда, таким путем
надеялись организовать более эффективную
борьбу с частным производством алкоголя —
губительным самогоном. На практике
пьянство разрасталось.
В подобных условиях большевики,
стоявшие у власти, не могли
удовлетвориться только восстановлением
страны. Вся их деятельность велась,
разумеется, не во имя простого возврата к
производственным уровням довоенной и
дореволюционной России; оправдать эту
деятельность могла совершенно иная цель:
власть.
ЗаключениеИтак, какое же значение имел НЭП для
России?
Основным успехом НЭПа, безусловно,
является восстановление разрушенной
экономики в стране, которая после
революции оказалась в международной
изоляции, из которой эмигрировало
значительное число специалистов,
интеллигенции, одним словом, той части
общества, которая необходима для
нормального развития государства. В этих
условиях проведение достаточно успешной
экономической политики является
несомненным успехом новой власти. Однако
именно по той причине, что в результате
революции и последующей гражданской войны
Россия лишилась квалифицированных кадров,
неизбежны были ошибки и просчеты в
экономике.
Главными противоречиями в годы НЭПа
являлось явное расхождение в экономической
политике и политической системе России.
Именно в годы НЭПа, когда с одной стороны
в экономике происходили изменения
направленные на «реабилитацию» товарно-
денежных отношений и введение элементов
свободной рыночной экономики, пусть даже и
очень ограниченной и всецело находящейся
под контролем государства, в то же самое
время окончательно установилась
большевистская монополия на власть. Именно
в годы НЭПа большевики окончательно
разделались со своими политическими
противниками и к тому же именно в это
время установилась жесткая структура
внутри партии большевиков, фактически не
допускающая образования фракций и иного
«вольнодумства» в РКП(б).
Следствием этих противоречий явились
и главные трудности эпохи НЭПа. Как ни
значительными были темпы развития
экономики Советской России, лишь к 1926-
1927 годам удалось достичь экономических
показателей довоенных лет. Политическая
нестабильность, отсутствие гарантий
частной собственности, слишком жесткий
контроль со стороны государства над
экономикой, наконец, откровенно враждебное
отношение к нэпманам со стороны, как
государства, так и со стороны значительной
части нового общества привели к тому, что
основной частный капитал пошел в основном
в спекулятивные посреднические операции,
но не в долгосрочные производственные
проекты, которые были действительно
необходимы экономике. По этой же причине
не удалось достичь и значительного притока
иностранного капитала, чему в немалой
степени способствовала и
внешнеэкономическая политика большевиков.
Все эти факты наводят на мысль, что
все-таки НЭП был именно вынужденной мерой,
к которой большевиков заставили прибегнуть
чрезвычайные обстоятельства. Развал
экономики требовал решений, однако, террор
не был в состоянии решить проблемы,
стоящие перед Россией. Пойти на полное
снятие всех ограничений на пути свободной
рыночной экономки большевики не могли —
это означало бы слишком уж явный отказ от
собственных позиций, а в конечном счете —
потеря власти. Свободная рыночная
экономика подразумевает и свободное
общество — и тогда конец власти
большевиков. Однако и ничего не делать
тоже невозможно — страна находилась на
грани голодной смерти. Сохранение власти —
вот цель, заставившая Ленина пересмотреть
свои подходы к построению нового общества.
Так, что может быть действительно, годы
НЭПа были лучшими годами эпохи правления
большевиков. Возможно, годы НЭПа для
многих советских людей были лучшими годами
эпохи правления большевиков. Подъем
экономики после разрушительной гражданской
войны, несомненно, стал возможным
благодаря восстановлению, хотя и не
полного, рыночных отношений в советской
экономике, отказа от многих идеологических
догм в экономике. Только благодаря НЭПу
большевикам удалось удержаться у власти,
окончательно устранить своих политических
соперников в лице других политических
партий и внутренней оппозиции. Вместе с
тем, относительная либерализация экономики
не привела к демократизации в общественной
и политической жизни в Советской России.
Для любой, успешно функционирующей
рыночной системы, абсолютно необходима
политическая стабильность, гарантии
собственности, инвестиций и т.д., однако
ничего подобного большевики предлагать не
собирались. В этой ситуации развитие
частного сектора ограничивалось лишь
мелким предпринимательством и спекуляцией,
что явно не способствовало успешному
развитию экономики. Но в целом, после
нескольких лет террора переход к новой
экономической политике позволил поднять
экономику Советской России из разрухи.
Начатый в стране, где люди умирали с
голоду, НЭП представлял собой радикальный
поворот в политике, акт колоссальной
смелости. Но переход на новые рельсы
заставил советский строй на протяжении
года с лишним балансировать на краю
пропасти. После победы в массах, которые
во время войны шли за большевиками,
исподволь нарастало разочарование. Для
партии Ленина НЭП был отступлением, концом
иллюзий, а в глазах противников — символом
признания большевиками собственного
банкротства и отказа от своих проектов.Список использованной литературы
I. Валентинов Н. (Вольский Н.) Новая
экономическая политика и кризис партии
после смерти Ленина : Годы работы в
ВСНХ во время НЭП. Воспоминания.
М.,1991В.И. Ленин о НЭПе. М., 1991
Ленин В.И. Полное собрание сочинений.
М.,1979II. Берхин И.Б. Экономическая политика
советского государства в первые годы
советской власти. М.,1970Борисов Ю.С. Эти трудные 20-30-е годы //
Страницы истории советского общества:
Факты, проблемы, люди. М.,1989Буртин Ю. Три Ленина // Октябрь. — 1998.
— N12. — С.129-154Горинов М.М. НЭП: поиски путей развития.
М.,1990Горинов М.М., Цакунов С.В. 20-е годы:
становление и развитие новой экономической
политики // История Отечества: люди, идеи,
решения. М.,1991Данилов В.П. и др. НЭП и его судьба //
Историки спорят. М.,1988Жариков О., Якимчук Ю. Уроки НЭПа //
Риск. — 1998. — N5-6. — С.103-104Иванов Ю. Нэп, рынок, социализм //
Свободная мысль. — 1998. — N3. — С.71-81История менеджмента. М.,1997
История социалистической экономики СССР. Т. 2.
Переход к НЭПу. Восстановление народного
хозяйства СССР 1921-1925 г.г. М.,1976Мерль Ст. Экономическая система и
уровень жизни в дореволюционной России и
Советском Союзе. Ожидания и реальность //
Отечественная история. — 1998. — N1. —
С.97-117Орлов И.Б. Современная отечественная
историография нэпа: достижения.
Проблематика. Перспективы // Отечественная
история. — 1999. — N1. — С.102-116————————
[1] Ленин В.И. Полное собрание сочинений. М., 1979
[2] Валентинов Н. (Н.Вольский). Новая
экономическая политика и кризис партии после
смерти Ленина. М.,1991
3 НЭП и хозрасчет. М.,1991[3] Берхин И.Б. Экономическая политика
Советского государства в первые годы Советской
власти. М.,1970
[4] История социалистической экономики СССР. Т.
2. Переход к НЭПу. Восстановление народного
хозяйства СССР 1921-1925 г.г. М.,1976
[5] Данилов В.П. и др. НЭП и его судьба // Историки спорят. М.,1988
[6] Борисов Ю.С.[7] Эти трудные 20-30-е годы //
Страницы истории советского общества. – М.,1989
[8] Горинов М.М. НЭП: Поиски путей развития. М.,1990
[9] Горинов М.М., Цакунов С.В. 20-е годы:
становление и развитие новой экономической
политики // История Отечества: люди, идеи,
решения. – М.,1991
[10] История менеджмента. М.,1997
[11] Мерль Ст.[12] Экономическая система и
уровень жизни в дореволюционной России и
Советском Союзе: Ожидания и реальность //
Отечественная история. – 1998. – N1. – С.97-117
[13] Иванов Ю. НЭП, рынок, социализм //
Свободная мысль. – 1998. – N3. – С.71-81
[14] Жариков О., Якимчук Ю.[15] Уроки НЭПа //
Риск. – 1998. – N5-6. – С.103[16] Буртин Ю. Три Ленина. НЭП в свете теории
конвергенции // Октябрь. – 1998. – N12. – С.129-
154
[17] Орлов И.Б. Современная отечественная
историография НЭПа: достижения, проблематика,
перспективы // Отечественная история. – 1999. –
N1. – С.102-116
[18] Буртин Ю. Указ. соч. С.131
[19] Там же
[20] Ленин В.И. Т.44. С.312
[21] Ленин В.И. Т.45. С.282
[22] Борисов Ю.С. Указ.соч. С.123
[23] Буртин Ю. Указ.соч. С. 145
[24] История менеджмента. С.97
[25] Берхин И.Б. Экономическая политика… С.148
[26] История менеджмента. С.100
[27] Мерль Ст. Указ.соч. С.102
[28] Горинов М.М., Цакунов С.В. Указ. соч. С. 149
[29] Ленин В.И. Т.39. С.407
[30] Ленин В.И. Т. 41. С. 186
[31] Горинов М.М. Указ.соч. С.15
[32] Горинов М.М., Цакунов С.В. Указ.соч. С.129
[33] Там же. С.132
[34] Ленин В.И. Т. 42. С.263
[35] Цитата по: Горинов М.М., Цакунов С.В. Указ.соч. С.155
[36] Берхин И.Б. Указ.соч. С.202
[37] Ленин В.И. Т.42. С. 344
[38] История социалистической…С. 59
[39] История социалистической…С.111
[40] Там же. С.136
[41] Там же. С.155
[42] История менеджмента. С.45
[43] Горинов М.М. Указ.соч. С.49
