Эдгар Дега (1834-1917) «Я до сих пор не встречал человека, который  умел  бы
лучше изображать современную жизнь, душу этой жизни», —  так  писал  о  Дега
Эдмон Гонкур, один из самых чутких к изобразительному искусству  французских
писателей второй половины XIX века.
Будущий  художник  родился  в  семье  парижского   банкира,   художественное
образование получил в Школе изящных  искусств,  в  классе  ученика  Энгра  —
Ламотта.  Энгр  был  кумиром  молодого  Дега,  его  пленяли   и   энгровское
несравненное владение линией, и парадоксально сочетавшаяся с  «классицизмом»
острота видения действительности,  проникающая  зоркость  взгляда.  В  конце
1850-х годов во время своего первого путешествия в Италию  художник  изучает
и копирует также старых мастеров, а после  возвращения  в  Париж  пишет  ряд
полотен на «исторические» — в  традиционно-академическом  понимании  —  темы
(«Спартанские  девушки  вызывают  на   соревнование   юношей»,   «Семирамида
закладывает город» и др.). Однако академическими  в  этих  работах  являлись
лишь сами сюжеты: древние греки имели у Дега облик  современных  парижан,  а
живопись отличалась свежестью и внутренней свободой.
В  1860-е  годы  мастер  создает  серию  замечательных  портретных  образов,
продолжающих традиции Энгра и  одновременно  неповторимо  индивидуальных  по
стилю. В них уже ярко проявились такие характерные для  Дега  качества,  как
редкая правдивость в передаче модели, объективность, неотделимая от  скрытой
теплоты чувства,  строгое  благородство  колорита,  утонченность  и  энергия
цветовой нюансировки. Энгровская гладкость письма сочеталась здесь  с  более
современной живописной манерой, близкой Э. Мане.  Вскоре  в  этих  портретах
появляется и нечто более новаторское:  в  «Женщине  с  хризантемами»  (1865)
художник смело  отодвигает  главную  фигуру  в  край  холста  и  срезает  ее
рамой…
1860 — 1870-е годы — во  многом  переломные  для  французской  культуры  XIX
века.  Стремление  к  современности  художественного  языка,  поиски   новых
средств выразительности пронизывали  в  это  время  поэзию  Бодлера,  романы
Флобера, Золя и Гонкуров, живопись Мане, Ренуара, Моне,  Писсарро  и  других
молодых  художников,  вошедших  вскоре  в  историю  искусства   под   именем
импрессионистов. Дега присоединился к этому движению  с  самого  начала  его
возникновения. Он посещает кафе Гербуа и «Новые Афины»  —  место  постоянных
встреч  Мане  и  его  друзей,  принимает  участие  в  большинстве   выставок
импрессионистов. Как для всех них,  «быть  современным»  означало  для  него
прежде всего воплощать в искусстве  непосредственные  «впечатления»  (отсюда
название течения), а  также  быть  демократичным,  черпать  сюжеты  из  гущи
простонародной парижской  жизни.  Аристократически  замкнутый,  язвительный,
необычайно скрытный в личной жизни, Дега был одержим  настоящей  страстью  к
изучению окружающей действительности. В отличие от  других  импрессионистов,
он писал только фигурные композиции, но на  смену  ранним  портретам  теперь
приходят жокеи на  лошадях,  скачки,  сценки  в  кафе  и  кабаре,  модистки,
прачки, балерины и женщины «за туалетом». Во всех этих образах  утверждалась
новая,  чисто  современная  красота,  неотъемлемыми  чертами  которой   были
правдивость,  непосредственность,  демократизм   и   острота   характерного.
Пожалуй,  лучше  всего  об  этом  сказал  сам  Дега  в  одном  из   сонетов,
посвященном его излюбленным персонажам — балеринам:  …  Пляшите,  красотой
не  обольщая  модной,  Пленяйте  мордочкой  своей  простонародной,   Чаруйте
грацией с бесстыдством пополам,  Вы  принесли  в  балет  бульваров  обаянье,
Отвагу,  новизну.  Вы  доказали  нам,  Что  создают  цариц  лишь   грим   да
расстоянье. Цель своего творчества французский художник видел  в  воплощении
правды жизни, которая была для него слишком значительной, чтобы нуждаться  в
приукрашивании. Но постижение жизни достигалось не подражанием, а  условными
средствами искусства. Дега подчеркивает эту  условность  живописного  языка,
контраст между «вульгарностью» натуры  и  утонченной  гармонией  и  красотой
колорита,  рисунка,   ритмического   узора.   Он   противопоставляет   также
бесстрастную объективность в обрисовке персонажей — и  чувство,  разлитое  в
самой живописи, несущей в себе и иронию художника, и его  глубокую  нежность
к моделям.
«Не было искусства, менее непосредственного, чем мое», — писал Дега.  Каждое
его произведение — итог длительных наблюдений и такой же упорной  работы  по
их претворению в законченный образ. В  его  творчестве  не  было  ничего  от
экспромта, продуманность его композиций заставляла порой вспомнить  Пуссена.
Но в результате возникали образы, казавшиеся  олицетворением  мгновенного  и
случайного. Во французском  искусстве  конца  века  Дега  в  этом  отношении
являлся диаметральной противоположностью Сезанну. Если у последнего  картина
вмещала в себя всю непреложность миропорядка и выглядела завершенным в  себе
микрокосмом, то у Дега она всегда  содержала  лишь  часть  срезанного  рамой
потока  жизни.  Сами  его  образы  были   исполнены   динамизма,   воплощали
убыстрившиеся ритмы современной художнику эпохи. Именно страсть  к  передаче
движения — этой, по словам Ренуара, «болезни века» — определила сами  сюжеты
Дега:  изображения  пробега  лошадей,  репетиций  и  представлений   балета,
прачек, несущих белье, гладильщиц  за  работой,  моющихся,  одевающихся  или
причесывающихся  женщин.  Произведения  французского  мастера  —   настоящая
энциклопедия человеческих поз и  «моментов»  движений.  Но  также  —  смелых
ракурсов и всегда динамичных точек зрения,  лишавших  даже  статичный  мотив
замкнутости и  стабильности.  В  отличие  от  других  импрессионистов,  Дега
никогда не включал в свои композиции изображения  японских  гравюр,  но  он,
как никто другой, проник в свойственный этим  гравюрам  принцип  динамичного
видения мира. Его искусство перебрасывало мост и в будущее —  к  современной
документальной фотографии и кино. Персонажи Дега кажутся  при  этом  снятыми
не простой, а «скрытой камерой». О своих женщинах «за  туалетом»  он  писал:
«До сих пор  нагота  изображалась  в  позах,  которые  предполагают  наличие
свидетелей. Мои же женщины — честные человеческие существа,  они  не  думают
ни о чем другом, а заняты своим делом».
В своем стремлении  постичь  интимные  тайны  жизни  Дега  был  одновременно
трезвым   наблюдателем   и   романтиком,   умевшим   «заворожить    истину».
(Романтичной была уже сама его устремленность к  жизненным  тайнам.)  В  его
работах «поэзия и правда» всегда сосуществуют.
Особенно наглядно это в многочисленных балетных композициях, где  закулисные
«трудовые будни» театра соседствуют с  волшебной  феерией,  происходящей  на
сцене.  Грубоватые,  плебейские  танцовщицы  становятся  на   наших   глазах
романтическими сильфидами; чудо  искусства  и  поэзии  рождается  именно  из
прозы жизни…
В живописи импрессионистов Дега занимал особое место —  прежде  всего  из-за
той роли, которую играл в его творчестве рисунок  и  благодаря  характерному
для него сочетанию импрессионистического растворения красок в  потоке  света
и пластической определенности формы. С  годами  художник  все  чаще  отдавал
предпочтение пастели (в основном в сочетании с монотипией,  литографией  или
гуашью), привлекавшей его благородной приглушенностью и при этом чистотой  и
насыщенностью  цвета,  бархатистой  матовостью  фактуры,   живой   вибрацией
штриха. Постепенно стиль Дега приобретает черты все большей  обобщенности  и
монументальности. Исчезают  аксессуары  и  иллюзионистичность  пространства,
линия и  цвет  становятся  нераздельным  целым.  При  этом  именно  цвету  —
свободной, горящей, переливающейся оттенками красочной стихии —  принадлежит
в позднем творчестве художника ведущая роль. В  колористических  «симфониях»
на темы танцовщиц, созданных в конце столетия, Дега,  оставаясь  в  целом  в
пределах импрессионистической  фиксации  отдельного  мгновения,  уже  делает
решительный шаг  в  сторону  более  обобщенного  видения  XX  века,  кажется
непосредственным предшественником фовистов.
На  протяжении  почти  всего  творческого  пути  художник  занимался   также
скульптурой: лепил из  раскрашенного  воска  и  глины  статуэтки  движущихся
лошадей, балерин в позициях классического  танца  и  женщин  «за  туалетом».
(После смерти Дега эти почти не известные широкому  зрителю  статуэтки  были
переведены  в  бронзу.)  В  начале  нашего  столетия  из-за  прогрессирующей
болезни глаз скульптура стала единственным видом творчества  мастера.  Конец
его был трагичным: художник,  поражавший  современников  зоркостью  видения,
умер почти полностью ослепшим.
Использованы материалы статьи Н. Апчинской в кн.: 1984.  Сто  памятных  дат.
Художественный календарь. Ежегодное иллюстрированное издание. М. 1984.
[pic]
                                 Литература:
Эдгар Дега. Письма. Воспоминания современников. М., 1971