Кошелева А.Л. 

Виктор
(псевдоним — Велимир) Владимирович Хлебников (1885-1922) родился в Астраханской
губернии, в местечке, где Волга встречается с Каспием (Сигай). Отец будущего поэта
— Владимир Алексеевич Хлебников-ученый-естественник, орнитолог. Влиянию отца
можно приписать и ранний интерес Хлебникова к естественным наукам,
сохранившийся в течение всей его жизни. Мать Хлебникова — Екатерина Николаевна
— историк по образованию. В молодости она была близка к кругу народовольцев.
Именно она воспитала у сына глубокий интерес к отечественной истории, которую
писатель Хлебников скрупулезно изучал на протяжении всей своей творческой
жизни. Помимо Виктора Владимировича в семье было еще четверо детей: Борис,
Екатерина, Александр и Вера.

Когда
Виктору было 13 лег, Хлебниковы всей семьей перебрались в Казань, и он стал
учеником четвертого класса 3-ей казанской гимназии. По воспоминаниям сестры
Веры Владимировны, гимназист Хлебников хорошо успевал по математике и русской
словесности, увлекался изучением языков и рисованием. Владение техникой
живописи и художественную одаренность Хлебникова отмечают все знавшие его в
более поздние годы. В богатой домашней библиотеке, В. Хлебников познакомился с произведениями
Дидро, Канта, Спенсера, Конта, Тейлора, Берви-Флеровского

Осенью
1903 года В. Хлебников поступил в Казанский университет на математическое
отделение физико-математического факультета. За участие в студенческих
демонстрациях В. Хлебников был арестовав и месяц провел в тюрьме. В феврале
1904 года был уволен из университета, а 28 июля того же года его вновь
зачислили в университет, но уже на естественное отделение
физико-математического факультета. Будучи студентом Казанского университет,
начал писать. Советовался с Горьким, любил Сологуба, а весной 1908 года
познакомился в Крыму о Вячеславом Ивановым.

В
сентябре 1908 года В. Хлебников переехал в Петербург и был зачислен на
естественное отделение, физико-математического факультета Петербургского университета.
Но в 1911 году Хлебников оставляет университет и посвящает себя полностью
литературному творчеству.
					








Налаживается
его прочная связь с символистами. Он регулярно посещает литературные среды в
«Башне» Вяч. Иванова, где собирались тогда известные поэты того
времени: Блок, Сологуб, Кузмин, Ремизов, Городецкий, Здесь читались и
обсуждались новые стихи, дебютировали начинающие поэты, произносил строгие
«приговоры» хозяин дома. Чарующие стихи К. Бальмонта, влюбленность в
древнюю Русь и ее «чертовщину» А. Ремизова, лирическая проза и
драматургия Сологуба — вот та литературная атмосфера, которая особенно заметно
сказалась в ранних опытах В. Хлебникова. И все-таки начинающий, но самобытный
писатель не ужился в этой рафинированной символистской среде. Символисты ничего
не сделали, чтобы опубликовать эти первые откровения слова, в которых молодой
В. Хлебников пробовал разные стилевые принципы своих старших наставников из
недосягаемой для простых смертных «Башни». Однако причины разрыва с
символистами, конечно, заложены глубже.

В.
Хлебникову чужды были эстетская замкнутость и книжность символистов и
акмеистов. Его больше интересует народное искусство, фольклор, эпос, тесно
связанные с национальной историей и историей родного языка. В сатире
«Петербургский Аполлон», являвшейся своеобразным свидетельством
разрыва с символистами, В. Хлебников высмеивает деятелей символизма за то, что
они подают французского Верлена «вместо русского Бяяна», обвиняет
участников журнала «Аполлон» (Гумилева, Сологуба, Потемкина, Маковского)
в отрыве от русской национальной культуры. Дебют В. Хлебникова состоялся на
страницах журнала без направления — «Весна», редактировавшегося Н.
Шебуевым. В «Весне» начинали Д. Бедный, И. Северянин, Л. Рейснер и
многие другие. В сборнике «Студия импрессионистов» было напечатано
знаменитое программное стихотворение В. Хлебникова «Заклятие смелом»,
которое и проложило дорогу начинающему поэту к футуризму.

В
апреле 1910 года вышел сборник «Садок судей» (название предложил
Хлебников), авторами которого были В Хлебников, Елена Гуро, Д. Бурлюк, Н.
Бурлюк, В. Каменский и др. Выход «Садка судей» знаменовал рождение
русского футуризма, с которым и будет связана дальнейшая судьба В. Хлебникова.

Сборник
печатался на обоях. Эта эпатирующая внешность была своеобразным вызовом всех
эстетствующим современным поэтам. В декабре 1912 года в этом же сборнике
выходит программа футуристов — «Пощечина общественному вкусу»,
вынесшая лозунги футуристов на улицу. Почти одновременно с этой программой
издается брошюра. В. Хлебникова с числовыми и языковыми материалами —
«Учитель и ученик». Он становится главным теоретиком нового
литературного течения.

Почему
же футуристы не только признавали Хлебникова «своим», но и основывали
на его поэзии своп теории? Прежде всего потому, что Хлебников показал пример
«самовитого слова». «Словотворчество» Хлебникова, ломка
привычных поэтических форм, взрывная сила его поэзии — привлекали к себе
футуристов, видевших в ней многообещающие открытия. В. Каменский в 1914 году
так определил соотношение раннего футуризма и Хлебникова: «Гений
Хлебникова настолько безбрежен в своем разливе словоокеана, что нам, стоящим у
берега его творчества, вполне достаточно и тех прибойных волн, которые
заставляют нас преклониться перед раскинутым величием словопостижения»34.

Одним
из путей «словопостижения» для футуристов была живопись. Не случайно,
что большинство поэтов раннего футуризма пришло к литературе от живописи. Д.
Бурлюк, В. Маяковский, А. Крученых были профессиональными художниками, а
другие, как В. Хлебников, В Каменский, хотя и дилетански, но так же пробовали
свои силы в области живописи. Именно из живописи возникло отношение к стиху и к
слову как к «самоцельной» и «автономной» организации
материалов. В одной из статей 1912 года В Хлебников писал, «Мы хотим, чтобы
слово смело шло за живописью» (НХ, 334)2. Хлебников видел в самих приемах
живописи возможности обновления стиха. Вот поэтому нередко образы его первых
стихов идут непосредственно от живописи:

Малявина красавицы, в венке цветов Коровина

Поймали небо-птицу… (2, 245)35.