Абельтин Э.А., Литвинова В.И., Хакасский
государственный университет им. Н.Ф. Катанова 

Абакан, 1999

30.X.1821r.

Ф.М.
Достоевский родился в большой семье — у него было шесть братьев и сестер, — над
которой безгранично властвовал отец, врач Маршенской больницы для бедных в
Москве. Доктор М.Ф. Достоевский любил вспоминать, что его род восходил к
Золотой Орде, но ни знатностью, ни богатством похвалиться не мог. Мнительный и
самолюбивый, вспыльчивый и угрюмый, он доходил до паталогических преувеличений
в своих фантазиях, жестоко обходился с женой в минуты раздражительности, но, по
свидетельству сына Андрея, «он пальцем не трогал детей и телесные
наказания, столь распространенные не только в России, но и Англии и Америке,
никогда не применялись в семье». В доме господствовало пуританское
настроение, и о женщинах разрешалось говорить лишь в стихах. Детей без
провожатых из дома не выпускали, карманных денег не давали (Ф.М. так и не
научился потом обращаться с деньгами).

В
докторе Достоевском были те черты невроза, которые сказались в сыне резкими
противоречиями. Отец очень любил сыновей, но держал их в ежовых рукавицах,
охотно тратил деньги на их воспитание, но был в остальном мелко расчетлив.
Федор Михайлович унаследовал от отца угрюмость и отсутствие манер, отцовская
скупость превратилась в сыне в финансовую анархию.
					








Мать,
Мария Федоровна Нечаева, происходила из семьи зажиточных московских купцов.
Дети отмечали в ней «веселость природного характера», ум и энергию.
«Ужасные вспышки» Мария Федоровна мужу прощала, потому что любила
его, о чем свидетельствуют ее письма к Михаилу Федоровичу. Для малообразованной
женщины 30-х годов XIX века она писала исключительно с литературным даром,
который передала детям. Она не только не боялась мужа, но была ему постоянной
опорой и помощницей. У Марии Федоровны было шаткое здоровье, заболев рано
туберкулезом, она целые дни проводила в постели. Федор Михайлович на всю жизнь
запомнил ее тонкую руку с синими прожилками и в его сознании любовь и жалость
слились в трогательном единстве. Достоевская умерла в 1837 году, когда Федору
Михайловичу не исполнилось еще 16 лет.

1837
год.

После
смерти матери отец отвез сыновей в петербургское Инженерное училище. Сверстники
встретили Федора Достоевского насмешками: он был замкнут, робок, у него не было
ни манер, ни денег, ни имени. Федор Михайлович держался особняком, больше
молчал, но мог лучше других рассуждать о Пушкине, которого боготворил, о
Шиллере, об исторических героях.

1839
год.

Доктор
Достоевский после смерти жены вышел в отставку, уехал в деревню, пил,
развратничал, жестоко порол крестьян, вымещая на них свою неудачливость.
Крестьяне отвечали доктору ненавистью. Летом 1839 года обезображенное тело
штаб-лекаря Достоевского было найдено в роще. И, хотя следственные власти
определили, что смерть наступила от «апоплексического удара», родные
и соседи знали, что убили Михаила Федоровича крестьяне.

Смерть
отца произвела потрясающее впечатление на Федора. Его ошеломили все
обстоятельства страшного конца, в котором соединились и разврат, и пьянство, и
элементы тайны. Через сорок лет Федор Михайлович воспроизвел свои впечатления в
«Братьях Карамазовых». Венский ученый Фрейд утверждал, что
потрясение, пережитое восемнадцатилетним юношей, спровоцировало эпилепсию:
подросток бессознательно желал смерти отца и, когда желание осуществилось,
испытал ужас и непобедимое чувство вины и раскаяния, он был готов принять любую
кару, чтобы искупить свой тайный грех.

Отметим,
что бунтарство Достоевского выводить из теории Фрейда весьма рискованно, не
меньшее потрясение писатель испытал и в момент казни, и в ссылке.

Очевидно
только то, что образ отца у него двоился и в его письмах к родным, и в его
романах. Возможно, что в какой-то мере поведение отца в Даровом было той
психологической основой, на которой взошел старик Карамазов. Вопрос о
взаимоотношениях отца и сына разрабатывается в «Подростке»,
«Неточке Незвановой», «Униженных и оскорбленных», «Идиоте».
Одно известно достоверно: формирование личности Достоевского происходило тяжело
и болезненно. Оставшись в 18 лет сиротой, одинокий и мнительный, он страдал от
контраста между честным кругом детства и новой казенной обстановкой. Он мечтал
о творчестве и свободе, в жизни встречал только высокомерие сверстников и
тупость чиновников. «У меня есть прожект сделаться сумасшедшим,» —
пишет он брату. «Сделаться сумасшедшим» — остаться свободным и
независимым за чертой мнимого безумия. В 18 лет он записал пророческие слова:
«Человек есть тайна. Её надо разгадать, ежели будешь её разгадывать всю
жизнь, то не говори, что потерял время. Я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть
человеком».

1841
год.

Достоевский
был произведен в прапорщики. Можно было жить вне Училища, заняться любимой
литературой. Брату Михаилу он читал отрывки (не дошедшие до нас) из своих драм:
«Мария Стюарт» и «Борис Годунов».

1843
год.

Зачислен
на службу при чертежной Инженерного Департамента, но с большим азартом
отдавался, «очертаниям» «Бедных людей», чем точным, но
бездушным линиям. Существует легенда, будто чертежи Достоевского попали на
глаза императору Николаю I, который наискосок листа написал: «Какой идиот
это чертил!». Царские слова тотчас покрыли лаком, чтобы сохранить для
грядущих поколений. Достоевский, обидевшись, что такая нелестная аттестация
переживет века, тотчас подал в отставку. Кстати, в архивах чертежа с царской
записью нет, но не исключено, что его изъяли, когда Достоевский стал известным
писателем.

Причиной
ухода были, скорее всего, не случайные обиды, а желание стать писателем. Брату
он пишет: «Я буду адски работать. Теперь я свободен».

Жить
самостоятельно оказалось очень трудно. Он в одни сутки мог перейти от изобилия
к нужде, в квартире царил беспорядок, полученные от опекуна деньги мог спустить
за одну ночь. Он ссужал деньги бедным пациентам доктора — соседа Ризенкампфа,
платил бешеные деньги перекупщикам за билеты на концерты Листа или
представления «Руслана и Людмилы», а потом долго питался сухарями и
молоком в долг. Зимой часто простужался: на дрова не хватало средств и комнаты
не отапливались. Он уходил греться в трактиры и часами просиживал с
«потерянными личностями» — выгнанными со службы чиновниками,
пьяницами, картежниками. Один из обитателей петербургского дна, приживала и
жулик Келер, стал его постоянным собутыльником. Водку пил один Келер, а
Достоевский был сладкоежкой и поддерживал компанию за чаем со сладостями,
слушая бесконечные «истории» пьяницы. Тот, в свою очередь, поражался
странностям Достоевского, который был чрезвычайно суеверен, серьезно относился
к знамениям и пророчествам, ходил к гадалкам, боялся впасть в летаргию и быть
преждевременно погребенным. Он на видном месте оставлял записку «В случае
смерти не хоронить 5 дней». Однажды, при встрече с похоронной процессией,
он упал в беспамятстве.

Несмотря
на внешнюю беспорядочность его существования, Достоевский упорно и
систематически работал над романом «Бедные люди». Тот давался в
мучениях, но в этом была своеобразная прелесть: «Нет, если я был счастлив
когда-нибудь… то это тогда… когда я еще не читал и не показывал никому
своей рукописи: в те долгие ночи, среди восторженных надежд и мечтаний, и
страстной любви к труду, когда я сжился с моей фантазией, с лицами, которых сам
создал, как с родными, как будто с действительно существующими, любил их,
радовался и печалился с ними, а подчас даже плакал самыми искренними слезами
над незатейливым героем моим.»

1845
год.

Рукопись
«Бедных людей» прочитал Н.А. Некрасов. Он пришел в такой восторг, что
тотчас же, в четвертом часу утра, отправился с романом к В.Г. Белинскому,
разбудил его криком «Новый Гоголь явился!», на что критик сердито
заметил, что у Некрасова Гоголи, как грибы, по ночам растут. Так исполнилась
мечта молодости Достоевского — к нему пришла слава. «Это была самая восхитительная
минута во всей моей жизни,» — отметил писатель много лет спустя. Свидание
с Белинским, высоко оценившим роман, укрепило его радужное настроение: великий
критик сказал ему, что «Бедные люди» — «ужас и трагедия».
Он был уверен, что «народившийся гений со временем убьет своими
произведениями всю настоящую и прошедшую литературу». Новое слово,
сказанное Достоевским в «Бедных людях», по мнению Белинского, как
сообщил П.В. Анненков, состояло в том, что «это первая попытка у нас
социального романа. Честь и слава молодому поэту, муза которого любит людей на
чердаках и в подвалах, и говорит о них обитателям раззолоченных палат:
«ведь это тоже люди, ваши братья!».

В
основе сюжета романа — короткая, мечтательная и несчастливая любовь. Гаденький
чиновник, пожилой и некрасивый Макар Девушкин, полюбивший молоденькую соседку
Вареньку Доброселову, совсем не походил на романтического героя: робкий,
мешковатый, наивный. Он и не надеялся завоевать девушку, он только жалел её,
хотел облегчить ее страдания и нужду — и вся его радость была в отречении от
себя. Тратить на Вареньку нищенские сбережения, терпеть ради неё лишения,
отказываться ради неё от мизерных благ, смиренно, тайно, не ожидая награды,
жертвовать собой — такой была любовь маленького человека. «Забитый и даже
глуповатый чиновник, у которого и пуговицы на вицмундире обсыпались»,
объяснял, что «самый забитый, самый последний человек, есть тоже человек и
называется брат мой». Варенька разгадывает святую ложь Макара, его нужду и
его жертву, — и решает выйти замуж за «приличного человека» с
деньгами, хотя она и не любит, и боится своего жениха. Так кончается мечта
Макара. Он остается раздавленный и одинокий, в темноте и скудости петербургских
трущоб.

«Бедные
люди« явились продолжением традиции Пушкина и Гоголя, (»Станционного
смотрителя« и »Шинели»), так взволновавших Макара Девушкина:
«Станционный смотритель» восхитил и умилил, а «Шинель»
вызвала негодование покорностью героя.

В
повести Пушкина Девушкин узнает близких ему людей. «Ведь я то же самое
чувствую, вот совершенно так, как и в книжке, да я и сам в таких же положениях
подчас находился, как, примерно сказать, этот Самсон-то Вырин, бедняга». И
в гоголевской «Шинели» Макар видит отражение своей судьбы:
«Прячешься иногда, прячешься, скрываешься в том, чем не взял, боишься нос
подчас показать — куда бы там ни было, потому что пересуда трепещешь, потому
что из всего что ни есть на свете, из всего тебе пашквиль сработают, и вот уж
вся гражданская и семейная жизнь твоя по литературе ходит, все напечатано,
прочитано, осмеяно, пересужено!» Однако повесть Пушкина вызывает у
Девушкина симпатию к её автору, «Шинель» же — некоторую обиду.

Чем
же привлекает героя Достоевского «маленький человек» Пушкина и почему
не нравится Акакий Башмачкин?

Ответ
на этот вопрос содержится в следующем размышлении Девушкина: «Ну, а как
потерял к себе самому уважение, как предался отрицанию добрых качеств своих и
своего достоинства, так уж тут все пропадай, тут уж и падение, неминуемое
падение».

Герой
романа Достоевского еще не превратился в жалкого чиновника, но уже потерял ту
уверенность в себе, какую имел Самсон Вырин. Девушкин с ужасом понимает, что
его личная судьба — социальная трагедия. Колебания между бунтом против богатых,
а потому сильных, с одной стороны, и смирением перед судьбой, с другой, — раздирают
сознание Девушкина. «Да нет, что же это в самом деле такое? По какому
праву все это делается?» — восклицает он в одном из писем. Но в другом
уверяет: «Всякое состояние определено Всевышним на долю человеческую. Тому
определено быть в генеральских эполетах, этому служить титулярным
советником». В этих противоречиях героя заложена одна из важнейших проблем
творчества Достоевского — бунта и смирения.

«Многие
могут подумать, — писал Белинский, что в лице Девушкина автор хотел изобразить
человека, у которого ум и способности придавлены жизнью. Была бы большая ошибка
думать так. Мысль автора гораздо глубже и гуманнее: он в лице Макара
Алексеевича показал нам, как много прекрасного, благородного и святого лежит в
самой ограниченной человеческой натуре». Герой романа открывает закон
жизни:

«люди
богатые не любят, чтобы бедняки на худой жребий вслух жаловались, дескать, они
беспокоят, они, де, назойливы! Да и всегда бедность назойлива, спать, что ли,
мешают их стоны голодные.»

Достоевский
поднимается до осуждения всего несправедливого порядка. Но добрые свойства
человека еще неспособны изменить порядка вещей.

Гуманизм
жалости, страдания бессилен изменить судьбу «бедных людей».

1846
год.

Появилась
повесть «Двойник». Если в «Бедных людях» раскрывалась
социальная драма маленького человека, сочувственно изображалось то прекрасное,
что таится под смешным и жалким в Макаре Девушкине, то в новой повести дается
психологический анализ «двойничества» в сущности человека. Раздвоение
сходящего с ума Голядкина не просто патология. В своем сумасшествии Голядкин
видит бездушие чиновников, ничтожество мира.

В
этой повести обнаруживается общая философская идея, которая будет характерна
для творчества зрелого Достоевского. В результате векового социального
неравенства в человеке зарождаются черты раздвоения: заложенные природой доброе
и злое начала обретают очертания бунтарства и смирения, причем бунтарство
побеждает чаще в унижаемом и оскорбляемом достоинстве человека. Голядкин
показан в его стремлении утвердиться в обществе. Он болезненно переживает
моменты своего социального унижения. На балу у Клары Олсуфьевны «Голядкин
почувствовал себя настоящей букашкой», встретив холодный взгляд важного
советника, Голядкин «решился лучше смолчать, не заговаривать, показать, что
он так себе, что он такой же, как все, и что положение его, сколько ему
кажется, по крайней мере, тоже приличное» Отчаяние, постоянный страх при
мысли показаться смешным и оскорбленным, настойчивое стремление подняться по
социальной чиновничьей лестнице, попасть в приличное общество, жажда сделать
карьеру, получить чин и деньги — все это доводит Голядкина до сумасшествия.

Тема
борьбы Добра и Зла в человеческой натуре и проявление её в личном и
общественном поведении человека не могла быть вполне осознанной, а потому в полной
мере художественно воплощена молодым писателем.

Это
сразу же заметил Белинский: «В »Двойнике» автор обнаружил
огромную силу творчества, …но вместе с тем… страшное неумение владеть и
распоряжаться экономическим избытком собственных сил». Много позже
Достоевский признал сам: «Повесть эта мне положительно не удалась, но идея
её была довольно светлая, и серьезнее этой идеи я никогда ничего в литературе
не проводил».

Психология
униженных и оскорбленных, так же, как чиновников-двойников, возрастает в странной
до фантастичности обстановке. Главной особенностью этой обстановки является
разлад мечты и действительности. Чтобы понять душевное состояние и поступки
героев Достоевского 40-х годов, надо иметь в виду их существование в двух
различных мирах. Один — будничный, пошлый, грубый — реальный, в нем все
определяется нищетой, мизерным жалованьем, низенькой ступенькой бюрократической
лестницы. Другой мир — призрачный, поэтически прекрасный, возникающий в мечтах
героев. Этот второй, прекрасный мир обнаруживается только в одном из спектра
человеческих чувств — в любви.

1847
год. «Хозяйка».

1846
год. «Господин Прохарчин».

1848
год. «Белые ночи». «Слабое сердце».

Почти
во всех повестях 40-х годов раскрывается тема трагической любви. Здесь
удивительный мир мечтаний, в которых обнаруживается подлинная душевная красота
маленьких чиновников и бедных девушек.

Сюжет
этих повестей строится на столкновении мечты и действительности. Поэзия чувств
героев всегда разбивается о прозу жизни. Мечта никогда не может осуществиться. Этот
мотив трагического столкновения прекрасной мечты и грубой действительности был
раскрыт Гоголем в «Невском проспекте». Достоевский в этой области
продолжает Гоголя, но в то же время существенно отличается от него. Гоголь
подсказывает, что надо искать причины трагического исхода в современной ему
действительности, она губительна для мечтателя, ибо «всегда лжет этот
Невский проспект».

Причиной
трагедии мечтателя Достоевского является сама натура героя. Внутренняя жизнь
обитателей «странных углов» полна «горячо-идеальных»
мечтаний, высокой, самоотверженной любви. Эта внутренняя жизнь сталкивается с
внешней действительностью, «до невероятности пошлой», в которой
судьба маленьких людей определяется страхом перед начальством или
благодарностью к нему, сроками переписывания деловых бумаг, борьбой за кусок
колбасы или четвертушку чая, а для девушек — необходимостью выйти замуж за
того, кто согласится взять бесприданницу.

В
«Белых ночах» и «Слабом сердце» жизнь
«горячо-идеальных» мечтателей рисуется как «чисто-фантастическая»,
их душевный мир полон исключительных переживаний, самоотверженных поступков.
Душевному строю героев соответствует их язык, патетическая и сентиментальная
эмоциональная речь, вовсе не похожая на язык людей в реальной жизни. Этому
способствует художественная форма, найденная Достоевским -исповедь и лирический
диалог.

Контрастом
«фантастическому» миру мечтателей является изображение
«тускло-прозаичной и обыкновенной жизни». Обыкновенность реальности
подчеркивается бытовыми деталями, тщательным изображением мелочей житейской
обстановки. Жизнь такова, как она есть, в ней нет счастья бедным, натура их
слишком чувствительна, слишком неприспособлена к жизни — таков вывод, к
которому приводят повести Достоевского. Более того, бедные мечтатели не могут постоять
за свою любовь, у них слишком «слабое сердце». Они испытывают радость
отрекаясь от собственного счастья, их отличает психология кротости и смирения.

Душевным
строем героев определяются композиция и психологический анализ в повестях
Достоевского. Не поступки, а самоанализ, не события, а переживания движут сюжет
повестей. В этом наблюдается продолжение традиций изображения героя в романе
М.В. Лермонтова «Герой нашего времени».

Достоевский
достиг художественного мастерства в анализе смены ощущений и процесса
возникновения чувства одиночества, в особенности у маленького человека, который
гибнет среди сытых и процветающих.

В
повестях 40-х годов Достоевский выступает как гуманист и реалист. Это
проявляется в выборе тематики, в отборе явлений жизни, в отношении к
изображаемой действительности. Его привлекают низы общества, маленькие люди,
бесправные чиновники, бедные девушки, которым он глубоко сочувствует.

Гуманизм
писателя проявляется в постоянном стремлении раскрыть душевный мир человека,
его страдания, униженность. Пафос его произведений — боль о человеке,
достоинство которого попирается. Реализм Достоевского 40-х годов сказывается в
умении передать правду жизни и сложный душевный мир его героев как типические
явления, как типические характеры, порожденные бытовой и социальной средой.
Психология и поступки персонажей Достоевского мотивированы укладом жизни.

Гуманные
мечтания привели писателя к тем проблемам, которые он раскрыл потом в своих
романах. Вопросы о зле в мире, о религиозном переустройстве человечества, о
Боге, создавшем муку и страдания, о противоречиях между моральными идеалами и
гнусностями российской политической и социальной действительности привели
Достоевского в кружок Петрашевского, где читали вслух и комментировали
сочинения Сен-Симона, Фурье, Оуэна и письмо Белинского к Гоголю.

СПРАВКА:

Михаил
Васильевич ПЕТРАШЕВСКИЙ (1821-1866) — русский социалист-утопист, кандидат
права, редактор и автор «Карманного словаря иностранных слов».
Выступал за демократизацию политического строя России и освобождение крестьян с
землей. В 1849 г. осужден на вечную каторгу, которую отбывал в Забайкальских
заводах. С 1856 г. был переведен на поселение в Иркутск.

ПЕТРАШЕВЦЫ
— общество разночинной молодежи в Петербурге (1844-1849). Первоначально
занимались самообразованием, потом структура общества видоизменилась: на
общедоступных, легальных «пятницах» обсуждали теоретические вопросы,
а в кружках, которыми руководили барон Дебу, Н.С. Кошкин, С.Л. Дуров, Н.А.
Момбелли, — вопросы об организации тайного революционного общества, о
подготовке крестьянского восстания, о создании подпольной типографии. В кружках
готовилась агитационная литература для народа («Десять заповедей»
П.Н. Филиппова, «Солдатская беседа» Н.П. Григорьева). Петрашевцы были
арестованы 23 апреля 1849 г. Под следствием находились 123 человека, военный
суд рассматривал дела 22-х, из них 21 приговорены к расстрелу, который в
последний момент был заменен всем различными сроками каторги и арестанских рот.
В 1856г. оставшиеся в живых петрашевцы были амнистированы.

На
одном из «пятничных» собраний Достоевский произнес речь о
христианском социалисте Ламеннэ, библейский и проповеднический стиль которого
соответствовал его собственному мистическому настроению, и довел слушателей до
слез своими вдохновенными комментариями. Он не знал, что среди присутствующих
находился агент Третьего жандармского Отделения, и что ему вскоре придется
дорого заплатить за призывы к справедливости, братству, вольности.

23
апреля 1849 года.

Достоевский
был арестован и посажен в каземат Петропавловской крепости. Он просидел в нем
восемь месяцев, и здоровье его сильно ухудшилось: он не мог есть из-за болей в
желудке, по ночам его мучили припадки смертного ужаса, а когда он забывался, то
видел пугающие кошмары. По его собственному выражению, он жил тогда только
«своими средствами, одной головой, и больше ничем… Все у меня ушло в
голову, а из головы в мысль, все, решительно все.»

22
декабря 1849 года.

На
Семеновском плацу состоялась экзекуция. Свидетель ее, Александр Врангель,
вспоминал, что площадь была оцеплена войсками. Позади черных рядов солдатского
каре толпился случайный народ-мужики, торговки. На средине площади был сооружен
деревянный эшафот со ступенями и врытыми в землю столбами. С осужденных сняли
верхнюю одежду, и они стояли на двадцатиградусном морозе в одних рубашках.
Аудитор зачитал приговор: «Достоевский Федор Михайлович… за участие в
преступных замыслах и распространение письма литератора Белинского,
наполненного дерзкими выражениями против православной церкви и верховной власти,
и за покушение, вместе с прочими, к распространению сочинений против
правительства посредством домашней литографии, лишен всех прав состояния… к
смертной казни расстрелянием». Священник с крестом сменил на эшафоте
аудитора и предложил исповедываться. Один из осужденных пошел на исповедь,
остальные приложились к серебряному кресту, который священник быстро и молча
подставлял к губам. Затем на Петрашевского, Момбелли и Григорьева надели
саваны; этих трех, с повязкой на глазах, привязали к столбам. Достоевский стоял
в следующей группе, ожидая своей очереди. Взвод с офицером во главе выстроился
перед столбами, солдаты вскинули ружья и взяли на прицел. Но в тот момент,
когда, должна была раздаться команда «пли», один из высших военных
чинов взмахнул белым платком, казнь была остановлена, и осуждённых отвязали от
столбов. Григорьев сошел с ума за эти несколько минут ожидания конца. У
Момбелли вмиг поседели волосы. Был объявлен новый приговор — монаршая милость.
Достоевскому назначалась каторга на четыре года и потом служба рядовым в Сибири
еще четыре года.

В
ноябре 1854 г. тот же А. Врангель видел рядового Достоевского в Семипалатинске:
«коренастый, среднего роста солдат в мешковатой грубого сукна форме. Лицо
такое же, какое часто встречается на Руси у ремесленников: жесткая темнорусая
борода лопатой, тонкий, упрямый рот под густыми усами, над широким лбом с
выпуклыми надбровными дугами светлые волосы, стриженные коротко, под машинку;
глубоко сидящие, точно провалившиеся глаза и под ними синеватые круги; цвет лица
нездоровый, бледно-землистый, с веснушками, кожа щек и лба изрыта морщинами.
Говорил он тихо, медленно, точно неохотно».

Служба
Достоевского в Семипалатинске была нелегкая: с раннего утра строевое учение,
маршировка, наряды, рубка леса, дисциплина, поддерживаемая палками, розгами. В
деревянной грязной казарме солдаты спали по двое на жестких нарах, между
которыми бегали крысы. Главной едой было «варево», которое черпали из
железного чана самодельными ложками. Но и это казалось Достоевскому отрадной
переменой после четырех лет Омской каторги, когда он, по его собственному
выражению, «был похоронен заживо и закрыт в гробу».

В
литературоведении существуют две точки зрения на роль каторги в жизни
Достоевского. Н.Ф. Бельчиков, Н.Л. Степанов склонны считать, что Достоевский в
ней «духовно возродился», общаясь «с людьми из народа, с
солдатами, крепостными крестьянами».

А.А.
Белкин, Ю.В. Томашевский оспаривают это утверждение, приводя в своих трудах
цитаты из писем Достоевского брату. Сам Достоевский характеризовал время
каторги как «страдание невыразимое, бесконечное». Помимо физических
лишений, нервных припадков, ревматизма, болезни желудка, помимо оскорблений и
унижений он испытывал душевные муки от необходимости постоянно быть на людях.
Его окружало общество убийц, воров, насильников, все относились к нему с
враждебностью, потому что по натуре он был нелюдимым, а по социальному
положению — барином. Со ссыльными поляками-дворянами и петрашевцем С. Дуровым
он не сблизился, так и прожил одиноким без возможности уединения. Выйти из
неволи и духоты каторжной тюрьмы, снять со спины желтый туз, а с ног
десятифунтовые кандалы, не надрываться от тяжкой работы в копях и на кирпичном
заводе, обрести свободу передвижения — это было почти счастьем. Через несколько
недель после переезда в Семипалатинск он сообщал брату: «Покамест я
занимаюсь службой и припоминаю старое. Здоровье мое довольно хорошо, и в эти
два месяца много поправилось». Достоевский физически окреп, нервные
припадки стали редкими. Ощущение свободы было настолько сильным, что он не
замечал ни своей бедности, ни положения солдата.

Почта
приходила в Семипалатинск раз в неделю, газеты и журналы выписывали пятнадцать
человек, и образованные люди собирались друг у друга, чтобы поделиться
новостями, узнать, что делается в столицах. Начальник Достоевского,
подполковник Беликов, читать не любил, предпочитая слушать. Поэтому он приказал
«сильно грамотному» чину из дворян служить у него «чтением
вслух». С этого времени и началось знакомство Достоевского с
семипалатинским обществом. Позднее ему разрешено было снять комнату «с
пансионом» (щи, каша, хлеб, чай). Хозяйка квартиры открыто торговала
молодостью и красотой двоих своих дочерей 20-ти и 16-ти лет. Теперь еще больше,
чем в молодости, знал он разницу между Афродитой земной и Афродитой небесной.
Этим во многом определялась и личная жизнь.

В
литературоведении советского периода отмечены взаимоотношения Достоевского с
Марьей Дмитриевной Исаевой, которая представлена молоденькой, начитанной,
единственной в Семипалатинске образованной девушкой, согласившейся стать женой
писателя, но не дождавшейся возвращения Федора Михайловича в центральную
Россию: она умерла от чахотки буквально за несколько дней до получения им
разрешения.

Американский
исследователь творчества Достоевского М. Слоним, ссылаясь на источники, которые
трудно сегодня проверить (либо это статьи Н. Бердяева, В. Вересаева, А.
Врангеля, Е. Гаршина и др., датированные 1884-1926 годами, либо работы
зарубежных авторов, издавших свои труды о писателе на своем родном языке в
Лондоне, Париже, Бостоне, Лейпциге, Нью-Йорке) представляет М.Д. Исаеву в 1854
году двадцативосьмилетней вдовой спившегося и опустившегося некогда
благородного и образованного учителя гимназии, имеющей на руках восьмилетнего
сына Пашу. Исаева после смерти мужа долго колебалась в выборе между Достоевским
и Н.В. Вергуновым, учителем начальной школы, пока не согласилась на брак с
Федором Михайловичем. После свадьбы она написала родным, что теперь спокойна за
будущее Паши, возможно, этим и определялся её выбор.

О
своей жене Достоевский писал брату: «Это доброе и нежное создание, немного
быстрая, скорая, сильно впечатлительная прошлая жизнь оставила на её душе
болезненные следы. Переходы в её ощущениях быстры до невозможности». В
жизни это проявлялось в том, что Марья Дмитриевна обижалась молниеносно,
повсюду видела подвохи, в гневе кричала и рыдала до обмороков, потом смиренно
просила прощения, внезапно обнаруживая кротость и доброту. Разумеется, жить с
таким издерганным и страдающим человеком, измученному каторгой и ссылкой
Достоевскому было нелегко.

М.
Слоним убежден, что Достоевский, получив в 1859 году разрешение поселиться в
Твери, обосновался там вместе с Марией Дмитриевной, но семейной идилии так и не
сложилось. Исследователь считает, что «след от Марьи Дмитриевны можно
найти во многих произведениях Достоевского. Наташа в «Униженных и
оскорбленных«, жена Мармеладова в »Преступлении и наказании»,
отчасти Настасья Филипповна в «Идиоте» и Катерина в «Братьях
Карамазовых» — все эти образы женщин с бледными щеками, лихорадочным
взором и порывистыми движениями навеяны той, кто была первой и большой любовью
писателя».

Не
ставя в данной работе цели опровергнуть или подтвердить данные М. Слонима,
примем их к сведению: можно согласиться с невыдуманностью судьбы Мармеладова,
если вспомнить жизнеописание А. Исаева, а образ жизни Паши, «который был
настолько легкомыслен, учился так плохо и делал такие глупости, что сделался
совсем несносным подростком», объясняет многие ситуации в
«Игроке» и «Подростке». Во всяком случае Достоевский был
благодарен судьбе за встречу с М.Д. Исаевой: «Одно то, что женщина
протянула мне руку, уже было целой эпохой в моей жизни».

1859
год.

В
этом году вышли две повести Достоевского: «Дядюшкин сон», «Село
Степанчиково и его обитатели« и роман »Униженные и
оскорбленные».

Общественное
и гуманистическое значение этих произведений заключается в сатирической
направленности против извращенности «маленьких людей» вроде Фомы
Опискина. В них ощутимы бытовые подробности в изображении «духовных»
интересов провинциалов, гиперболически пошлое содержание характеров,
утрированная речь персонажей, порой фантастическое развитие сюжета, что так
характерно для прозы Гоголя. Но здесь проявляются и особенности художественной
манеры Достоевского: он проникает в глубины психологии униженного человека, не
желающего смириться со своей униженностью. Фома Фомич, шут и приживальщик,
обижен судьбой. За это он мстит доступным ему способом: его унижали — он
унижает, он был жертвой произвола — он становится тираном. Достоевский показал,
до каких форм может дойти озлобленное самоутверждение такого человека. Опискин
издевается гнусно и изобретательно надо всеми. Стоит кому-либо возмутиться его
тиранством, как Опискин принимает позу обиженного. «Низкая душа, выйдя
из-под гнета, сама гнетет»,- так мотивировал Достоевский психологические
причины извращенного поведения своего «маленького человека».

1861
год.

«Униженные
и оскорбленные« вызвали отклик И.А. Добролюбова. В статье »Забитые
люди» он дал высокую оценку гуманизма Достоевского, подчеркнув, что в
романе выражена «Боль о человеке, который признает себя… не в праве быть
человеком настоящим, самостоятельным». Изображая ужас человеческого
существования, Достоевский вызывает ощущение трагичности его участи. Для него
важен не конфликт сильной личности с обществом, не положение «лишнего
человека» в дворянской среде, а конфликт внутри человека, желающего
чувствовать себя личностью и постоянно подавляемого обстоятельствами в этом
стремлении.

Достоевскому
было разрешено вернуться в Петербург. Вместе с братом Михаилом он приступил к
изданию ежемесячного журнала «Время». По свидетельству современников,
«он безостановочно писал». У него был отличный почерк, он любил
твердое стальное перо и хорошую плотную бумагу, и за два года, прошедшие со дня
его приезда из Твери, он исписал свыше 1500 страниц. «Униженные и
оскорбленные« и »Записки из мертвого дома», печатавшиеся в его
собственном журнале с января по июль 1861г., вновь привлекли к нему внимание
публики и критиков.

«Записки
из мертвого дома».

Здесь
Достоевский изобразил все, что видел в сибирских тюрьмах, и его незатейливый
рассказ был полон чувством понимания и жалости к преступникам. Самодержавный
режим губит лучшие народные силы — таков смысл всей книги. Именно этот пафос
«Записок» подчеркнул Д.И. Писарев в статье «Погибшие и
погибающие», выделив также проблему среды и характера на остром жизненном
материале — в связи с темой преступности.

Преступление
как явление социальное и психологическое всегда занимало Достоевского больше,
чем любого другого русского писателя. В этом сказалось своеобразие
индивидуального художественного мышления и необычайный жизненный опыт писателя,
непосредственно столкнувшегося с миром уголовных преступников.

Преступление
как исключительное проявление человеческой натуры требует особого напряжения
душевных сил человека. Художественное исследование преступности предполагает
необычайное психологическое мастерство, умение проникнуть в глубины
человеческой души в её исключительном состоянии. Преступление против нравственности
вызывает постановку социальных вопросов, и в первую очередь, вопроса о том, что
порождает преступление: отклонение человеческой натуры от норм нравственности,
торжество злого начала в человеке, или же они — следствие социальной системы,
порождающей отклонение от законов жизни? Каторжники Достоевского, будь они из
крестьянской или дворянской среды, приводят к выводу о социальной
обусловленности большинства преступлений. Писатель убежден, что каторжные
наказания не исправляют преступников. Старик — раскольник, лезгинец, татарин,
польские дворяне-революционеры — все они воплощение нравственной стойкости,
несмотря на издевательства над ними тюремного начальства. С одной стороны,
писатель, не сентиментальничая, раскрывает лучшие качества каторжан (одаренность,
трудолюбие, юмор, жажду свободы), с другой — утверждает смиренность как
единственную возможность усовершенствования нравственной природы человека.
Ожесточение приводит человека к проявлению зла в их собственной натуре,
покорность и кроткость способствуют очищению окружающих.

Впечатляюще
звучит вывод «Записок»: «И сколько в этих стенах погребено
напрасно молодости, сколько великих сил погибло здесь даром! Ведь надо уж все
сказать: ведь этот народ, необыкновенный был народ. Ведь это, может быть, и
есть самый даровитый, самый сильный народ из всего народа нашего. Но погибли
даром могучие силы, погибли ненормально, незаконно, безвозвратно. А кто
виноват?»

Достоевский
еще трагичнее, чем А.И. Герцен, поставил вопрос, изобразив не мучения личности,
а страдания народа.

Успех
«Униженных и оскорбленных» и «Записок из мертвого дома»
позволил Достоевскому осуществить мечту: из сибирской глуши он снова выходит в
первые ряды русских писателей и занимает место, которое потерял из-за
многолетнего вынужденного молчания. Он встречается со множеством людей,
знакомится с представителями театрального и ученого мира, он вхож в дома
меценатов и журналистов, выступает с чтением на благотворительных вечерах. Он
по-прежнему нелюдим, но весь дух эпохи толкает его к общению с людьми.
Правительство, уступая давлению общественного мнения, ищет новых путей. Реформа
1861 г. захватывает Достоевского, он окунулся в работу с каким-то неистовым
увлечением. В ней были и выход для его дум, и бессознательное вознаграждение за
неудачу в личной жизни. В 60-е годы Достоевский активно включается в полемику с
революционно-демократическим лагерем. Его несогласие с идеями Н. Чернышевского
особенно резко проявилось в «Записках из подполья».

1864
год.

Программе
Чернышевского (создание материалистической этики и человека-борца путем
переделки общества на основах разума и трудовой деятельности) Достоевский
противопоставляет антисоциалистическую «почвенническую» идею:
«…дерзко объявляю, — говорит герой »Записок», — что все эти
прекрасные системы… одна логистика». Достоевский игнорировал черты
идеологии революционных демократов, не услышал их намерений, изложенных Н.А.
Некрасовым в поэме «Саша»:

Дело веков поправлять нелегко!

В ком не воспитано чувство свободы,

Тот не займет его. Нужны не годы,

Нужны столетья, кровь, и борьба,

Чтоб человека создать из раба.