Содержание
Введение 2
Глава 1. История возникновения института морального вреда. 4
Глава 2. Нематериальные блага и их защита. 9
2.1. Понятие, содержание нематериальных благ и их виды. 9
2.2. Зашита нематериальных благ. 13
Глава 3. Компенсация морального вреда. 33
3.1. Право на компенсацию морального вреда 33
3. 2. Оценка компенсации морального вреда. 38
3. 3. Компенсация морального вреда и исковая давность 44
Заключение 51
Список использованной литературы 53Введение
Широк круг социальных связей современного человека, велика зависимость
его от государства и общества, и, следовательно, высока вероятность
претерпевания человеком многочисленных обид на своем жизненном пути.
Незаконное увольнение работника; врачебная ошибка, приведшая к потере
трудоспособности; сгоревшая в результате неисправности телевизора недавно
купленная квартира; туристическая поездка, не состоявшаяся в результате
незаконного отказа чиновника в выдаче заграничного паспорта; инвалидность,
наступившая вследствие неудачно проведенной операции, — эти и многие другие
правонарушения могут быть совершены в отношении каждого человека, причиняя
потерпевшему немалое горе.
Общепризнанно, что для правового государства характерно наличие высокого
уровня обеспеченности прав и свобод человека, верховенство общечеловеческих
ценностей. Ряд основополагающих международно-правовых актов, касающихся
прав и свобод человека (Всеобщая декларация прав человека; Международный
пакт о гражданских и политических правах и др.), предусматривают
необходимость обеспечения основных прав человека. Конституция Российской
Федерации ставит право на жизнь, здоровье, честь и достоинство в ранг
естественных и неотчуждаемых прав личности, что предполагает их эффективную
охрану и защиту. Важнейшей задачей правового государства должно быть
обеспечение наиболее справедливого, быстрого и эффективного восстановления
нарушенного права и (или) возмещение причиненного вреда. Статья 1
Конституции РФ провозгласила Российскую Федерацию правовым государством.
Это означает, что она должна отвечать вышеуказанным критериям.
Одним из видов вреда, который может быть причинен человеку, является так
называемый «моральный вред», т. е. страдания, вызванные различными
неправомерными действиями. Этот вред подлежит компенсации.
В связи с отсутствием единого подхода в судебной практике к определению
размера компенсации морального вреда может возникнуть сомнение, является ли
судебное решение в этой части актом применения права, т. е. применения
равной меры к разным людям, существует ли такая мера объективно, возможна
ли проверка законности и обоснованности судебного решения в отношении
правильности определения размера компенсации морального вреда. Существующая
судебная практика по делам, связанным с компенсацией морального вреда (не
объединенная общей методологией), зачастую отличается крайней
несправедливостью выносимых решений в части размера компенсации, поскольку
отсутствие единого, хотя бы и ориентировочного базиса, приводит к
присуждению совершенно различных сумм компенсации при сходных
обстоятельствах дела. В такой ситуации необходимо концептуальное решение
этой проблемы. В настоящей работе впервые предлагается концепция,
основанная на научном подходе к вопросу компенсации морального вреда вообще
и определению денежного размера компенсации в частности и направленная на
установление единого методологического подхода в правоприменительной
практике.
В отличие от России, где компенсация морального вреда воспринимается
большинством населения как некая правовая «диковинка», государства,
именующие себя правовыми, имеют, как правило, весьма продолжительный опыт
применения института компенсации морального вреда. Еще в семнадцатом веке
выдающийся голландский юрист Гуго Гроций указывал: «…возможно также
причинение ущерба чести и доброму имени, например, нанесением ударов,
оскорблением, злословием, проклятием. насмешкой и другими подобными
способами. При них не в меньшей мере, чем при воровстве и иных
преступлениях, необходимо отличать порочность поступка от его
последствий… Ибо первой соответствует наказание, последней — возмещение
причиненного вреда путем признания своей вины. оказания знаков уважения,
удостоверения невиновности и тому подобными способами. Хотя и деньги при
желании потерпевшего тоже могут оплатить такого рода причиненный
достоинству ущерб, потому что деньги есть общее мерило полезности
вещей…»[1]Глава 1. История возникновения института морального вреда.
Вопрос о моральном вреде длительное время являлся предметом научных
правоведческих дискуссии, причем основной центр тяжести этих дискуссий
сводился к вопросу о допустимости возмещения морального вреда в денежной
форме. Гражданское законодательство дореволюционной России не содержало
общих норм, предусматривающих компенсацию морального вреда как способ
защиты гражданских прав. Компенсация за личное оскорбление могла быть
взыскана в порядке гражданского судопроизводства только в случае, если она
косвенно отражалась на имущественных интересах потерпевшего. Однако в
уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве присутствовал
относительный аналог этого правового института. Как отмечал Г.Ф.
Шершеневич[2], «закон наш, рядом с уголовным удовлетворением, предоставляет
на выбор потерпевшему право требовать в свою пользу платежа пени,
являющейся остатком того времени, когда все наказания носили частный
характер. Размер пени или так называемого бесчестия, смотря по состоянию
или званию обиженного и по особым отношениям обидчика к обиженному, не
превышает 50 рублей». Дореволюционные российские правоведы, как правило,
рассматривали в основном личную обиду как возможное основание для
предъявления требования о выплате денежной компенсации, понимая под обидой
действие, наносящее ущерб чести и достоинству человека, и в большинстве
своем считали предъявление такого требования недопустимым. Доминирующий
подход к этому вопросу выразил Г.Ф. Шершеневич: «Личное оскорбление не
допускает никакой имущественной оценки, потому что оно причиняет
нравственный, а не имущественный вред, если только оно не отражается
косвенно на материальных интересах, например, на кредите оскорбленного (т.
X, ч. 1, ст. 670)… Разве какой-нибудь порядочный человек позволит себе
воспользоваться ст. 670 для того, чтобы ценой собственного достоинства
получить мнимое возмещение? Разве закон этот не стоит препятствием на пути
укрепления в каждом чел веке уважения к личности, поддерживая в
малосостоятельных лицах, н пример лакеях при ресторанах, надежду «сорвать»
некоторую сумму денег за поступки богатого купчика, которые должны были бы
возбудить оскорбление нравственных чувств и заставить испытать именно
нравственный вред. Отмена такого закона была бы крупным шагом вперед»[3].
Иными словами, для российского дворянина было естественно отреагировать на
оскорбление вызовом «к барьеру», чем требованием о выплате денежно
компенсации, — подобный образ действий и мышления был допусти лишь для
«подлого» сословия.
После революции 1917 г. менталитет российского общества существенно
изменился, но это не изменило отрицательное (хотя уже и по другим
основаниям) отношение к возмещению в денежной форме морального вреда.
Преобладающим оказалось мнение о недопустимости такого возмещения, в связи
с чем гражданское законодательство после революционной России до 1990 г. не
предусматривало понятия морального вреда и, соответственно, возможности его
возмещения. Судебная практика в соответствии с господствующей доктриной,
отличалась стабильностью в этом вопросе, и суды неизменно отказывали в
изредка предъявлявшихся исках о возмещении морального вреда в денежной
форме. Сущность указанной теории заключалось в том, что этот институт
рассматривался как классово чуждый социалистическому правосознанию[4]. Она
была основана, в частности, на демагогических утверждениях о невозможности
измерять достоинство советского человека в презренном металле. Хотя
подобных предложений никто и не делал, так как идея сторонников возмещения
морального вреда состояла не в измерении личных неимущественных прав в
деньгах, а в обязании правонарушителя к совершению действий имущественного
характера, направленных на сглаживание остроты переживаний, вызванных
правонарушением. Деньги рассматривались не в качестве эквивалента
перенесенных страданий, а в качестве источника положительных эмоций,
способных полностью или частично погасить негативные последствия,
причиненные психике человека в результате нарушения его прав.
Позитивные взгляды на эту проблему, высказываемые в основном до начала 30-
х гг. (например, Брауде И., Утевский Б.), не имели воздействия на
законодательство и судебную практику. После «полной победы социализма в
СССР» эти дискуссии как-то сами собой прекратились, и в дальнейшем, в
результате соответствующей пропаганды, в общественном правосознании
представление о недопустимости оценки и возмещения морального вреда в
имущественной форме укоренились настолько, что появлявшиеся в печати
сообщения о случаях присуждения имущественной компенсации за причинение
физических или нравственных страданий (преподносившиеся в достаточно
гротескном виде) воспринимались скорее как курьезы, чуждые
социалистическому правовому регулированию. Это, однако, не препятствовало
использованию норм зарубежного законодательства о компенсации морального
вреда при предъявлении советскими гражданами исков к иностранным
юридическим и физическим лицам.
В 60-х годах дискуссии по этому поводу возобновились. Принцип компенсации
морального вреда поддерживался в работах Беликовой А. М., Братуся С. Н.,
Малейна Н. С., Тархова В. А., Шаминовой М. Я. и др. Признавалась
необходимость введения института имущественного возмещения неимущественного
вреда, поскольку область гражданско-правового регулирования охватывает не
только имущественные, но и личные неимущественные отношения. Высказываемые
в поддержку принципа возмещения морального вреда взгляды в немалой степени
обосновывались тем, что правовые системы ряда государств (являвшихся в то
время социалистическими) предусматривали возмещение морального вреда. Это
Польская Народная Республика, Гражданский кодекс который предусматривает
возможность взыскания денежной суммы за нанесенную обиду; Чехословацкая
Советская Социалистическая Республика; Венгерская Народная Республика;
Германская Демократическая Республика. Как отмечал Малейн Н. С., «и
практика СССР шла по пути предъявления исков о возмещении морального вреда
в тех случаях, когда, например, повреждения здоровья или причинение смерти
советского гражданина произошли в капиталистической стране и дело
рассматривалось судом по законодательству места совершения правонарушения
(«принцип» приносился в жертву во имя получения валюты).
Более серьезный аргумент против возмещения морального вреда в
имущественной форме заключался в невозможности или, по крайней мере,
трудности ее объективной оценки. Такая позиция отражала представления о
свойственном гражданскому праву принципе эквивалентного возмещения, не
учитывая, что он не применим при причинении вреда личным неимущественным
правам и другим нематериальным благам. Проведение сравнительного анализа
соответствия правонарушений и мер ответственности, предусмотренных
различными отраслями законодательства, позволяло сделать вывод об
относительности и несостоятельности аргументации противников возмещения
морального вреда.
Однако до начала 90-х гг. понятие «моральный вред» не было легализовано в
российском гражданском праве, что исключало возможность применения
гражданско-правовых средств защиты нарушенных прав путем компенсации
морального вреда. Лишь 12 июня 1990 года право на возмещение морального
вреда было установлено в Законе СССР о печати и других средствах массовой
информации[5], хотя содержание понятия морального вреда в нем не было
раскрыто. Ст. 39 этого закона предусматривала, что моральный вред,
причиненный гражданину в результате распространения средствами массовой
информации не соответствующих действительности сведений, порочащих честь и
достоинство гражданина либо причинивших ему иной неимущественный ущерб,
возмещается по решению суда СМИ, а также виновными должностными лицами и
гражданами. А также было предусмотрено возмещение морального вреда в
денежной форме, в размере, определяемым судом.
И только с принятием Основ гражданского законодательства Союза ССР и
республик 31 мая 1991 года[6] (далее – Основы) моральный вред был определен
как «физические или нравственные страдания». Российские законодатели внесли
нормы о возмещении морального вреда в отдельные законодательные акты. Это:
Закон об охране окружающей природной среды от 19 декабря 1991 года[7],
Закон о средствах массовой информации от 27 декабря 1991 года[8], Закона о
защите прав потребителей от 7 февраля 1992 года[9], Правила возмещения
работодателями вреда, причиненного работникам увечьем, профессиональным
заболеванием либо иным повреждение здоровья, связанным с исполнением ими
трудовых обязанностей, утвержденные Постановлением ВС РФ от 24 декабря 1992
года[10], Закон о статусе военнослужащих 22 января 1993 года[11]. Такая
законодательная ситуация порождала сомнения в возможности применения
системы генерального деликта в отношении возмещения морального вреда. А
столь значительное количество нормативных актов, регулирующих отношения по
возмещению морального вреда совместно с регулированием различных видов
общественных отношений, порождает дополнительные сложности в
правоприменительной практике, усугублявшиеся разными сроками принятия и
введения в действие указанных нормативных актов.
Введенные в действие в 1995—1996 гг. части первая и вторая Гражданского
кодекса РФ (далее — ГК РФ)[12] имеют несколько иной (по сравнению с
предшествующими нормативными актами) подход к институту возмещения
морального вреда, что неизбежно приведет к росту противоречий по данному
вопросу в судебной практике. Проблема усложняется также довольно громоздкой
системой конкуренции нормативных актов (Основы, новая Общая часть ГК РФ,
прежняя редакция ГК, российские законы и подзаконные акты, законодательство
СССР). Пленум Верховного Суда Российской Федерации в Постановлении от 20
декабря 1994 г.[13] -рассмотрел некоторые вопросы применения
законодательства о компенсации морального вреда. Оно содействовало
установлению единообразия в вопросе конкуренции нормативных актов при
применении законодательства о возмещении морального вреда, однако
существенных указаний о размере компенсации морального вреда не содержало.
Более того, в нем содержится явно неверное, как представляется, суждение о
возможности компенсации морального вреда юридическому лицу. Мнение о
неверности этого суждения разделяют также ряд других авторов[14].
Приходится с сожалением отметить что с принятием нового Гражданского
кодекса РФ сделан шаг назад по сравнению с Основами в развитии этого
важного института российского законодательства, так как ГК РФ существенно
сузил область применения института компенсации морального вреда по
сравнению с Основами; вряд ли можно считать это положительным признаком в
процессе становления правового государства.Глава 2. Нематериальные блага и их защита.
2.1. Понятие, содержание нематериальных благ и их виды.
Понятие нематериального блага. К особой группе объектов гражданских прав
относятся нематериальные блага, под которыми понимаются не имеющие
экономического содержания и не отделимые от личности их носителя блага и
свободы, признанные действующим законодательством.
Характерная особенность этой группы объектов состоит в том, что они:
1) не имеют материального (имущественного) содержания;
2) неотделимы от личности их носителя;
обладают свойством индивидуализации самой личности обладателя этих прав.
Действующий ГК содержит правила, направленные на урегулирование и защиту
нематериальных благ, которые существенно отличаются от прежнего
гражданского законодательства. Если раньше ГК 1964 г. предусматривал
правила о защите отдельных личных прав граждан и юридических лиц, то ныне
действующий ГК закрепляет общие для всех личных неимущественных прав и
других нематериальных благ правила об их регламентации и защите.
Регулирование и защита нематериальных благ осуществляются комплексно,
нормами ряда отраслей права. Применительно к гражданскому праву в теории
права существовали, по крайней мере, две точки зрения на предмет гражданско-
правового регулирования отношений по поводу нематериальных благ и связанных
с ними личных неимущественных прав. По мнению одной группы ученых,
гражданское право не регулирует, а лишь охраняет личные неимущественные
права. По мнению других, правовое регулирование и охрана прав не могут
противопоставляться, поскольку регулирование означает охрану прав, а их
охрана осуществляется путем регулирования соответствующих отношений[15]. В
последние годы едва ли не господствующим стало мнение, что гражданское
право как регулирует, так и охраняет нематериальные блага[16].
Действующий ГК подразделил личные неимущественные отношения на
регулируемые и защищаемые гражданским законодательством. Личные
неимущественные отношения, связанные с имущественными, основанные на
равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности их участников,
регулируются гражданским законодательством (п. 1 ст. 2 ГК). Неотчуждаемые
права и свободы человека и другие нематериальные блага защищаются
гражданским законодательством, если иное не вытекает из существа этих
нематериальных благ (п. 2 ст. 2 ГК).
Нематериальные блага рассматриваются ГК в качестве разновидности
объектов, по поводу которых могут возникать гражданские правоотношения.
Статья 150 ГК дает примерный перечень юридически защищаемых нематериальных
благ, подразделяя их на: а) нематериальные блага, приобретаемые гражданами
и юридическими лицами в силу рождения (создания), и б) нематериальные
блага, приобретаемые ими в силу закона.
То, что ГК дает лишь примерный перечень нематериальных благ, пользующихся
гражданско-правовой защитой, позволяет сделать вывод о том, что объектом
гражданско-правовых отношений может оказаться и не названное ГК
нематериальное благо. К нематериальным благам, приобретаемым гражданами и
юридическими лицами в силу рождения (создания), ГК относит жизнь, здоровье,
достоинство личности, личную неприкосновенность, честь и доброе имя,
деловую репутацию, неприкосновенность частной жизни, личную и семейную
тайну; к нематериальным благам, приобретаемым в силу закона, — право
свободного передвижения, право выбора места пребывания и жительства, право
на имя, иные личные неимущественные права. В качестве иных нематериальных
прав, принадлежащих личности, могут оказаться право на жизнь, здоровье и
пр. Личное неимущественное право, корреспондирующее нематериальному благу
или существующее отдельно от него, оказывается как бы благом второго
уровня, а сами жизнь, здоровье и пр. являются благом, предшествующим праву
на него, и в этом смысле могут признаваться благом первого уровня.
По действующему ГК понятие «нематериальное благо» является собирательным,
относящимся как к самому «благу», так и к личным неимущественным правам.
Наличием двух слагаемых нематериального блага можно объяснить то, что в
ст. 2 ГК, посвященной характеристике отношений, регулируемых гражданским
законодательством, говорится, с одной стороны, о регулировании (п. 1 ст. 2
ГК), а с другой, о защите нематериальных благ (п. 2 ст. 2 ГК), что не
следует понимать как противопоставление регулирования защите и, наоборот,
ибо осуществление защиты предполагает регулирование, а регулирование может
оказаться бессмысленным при отсутствии защиты.
Блага первого уровня неразрывно связаны с самим существованием личности.
Они объективно существуют независимо от их правовой регламентации и только
в случаях посягательств на эти блага нуждаются в правовой защите. Право
граждан на защиту чести, достоинства деловой репутации является их
конституционным правом, а деловая репутация юридических лиц — одним из
условий их успешной деятельности (см.: постановление Пленума Верховного
Суда Российской Федерации от 18 августа 1992 г. № 11 «0 некоторых вопросах,
возникших при рассмотрении судами дел о защите чести и достоинства граждан
и организаций» в редакции постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21
декабря 1993 г. № 11 и от 25 апреля 1995 г. № б)[17].
Блага второго уровня-, право на имя, право авторства и иные личные
неимущественные права — являются субъективными правами, образующими
содержание конкретного правоотношения и тем самым уже урегулированными
нормами права. В случае же нарушения этих прав они пользуются правовой
защитой.
Правоотношение, элементом которого является субъективное право лица на
нематериальное благо, является абсолютным, так как управомоченному субъекту
противопоставляются абсолютно все, обязанные воздерживаться от нарушения
этого права. Однако в случае его нарушения оно приобретает характер
относительного правоотношения.
Для обоих слагаемых «нематериальных благ» характерными оказываются, по
крайней мере, два неразрывно связанных между собой признака. Это:
1) отсутствие материального (имущественного) содержания;
2) неразрывная связь с личностью носителя, предопределяющая
неотчуждаемость и непередаваемость этого блага.
Неотчуждаемость нематериальных благ не исключает того, что их
осуществление и защита может быть поручена третьим лицам, например, иски о
защите чести и достоинства несовершеннолетних могут предъявить их законные
представители.
Нетоварность, отсутствие экономического содержания нематериального блага,
его неразрывная связь с личностью носителя, являются необходимыми, но не
исключительными признаками. Будучи неотделимым от личности носителя данного
нематериального блага, наличие этого блага индивидуализирует, делает
неповторимой саму личность носителя. Нематериальные блага характеризуют
общественное состояние их обладателя и являются его неотъемлемым, хотя и
подверженным изменениям, качеством в течение всего периода его
существования. Нематериальные блага существуют без ограничения срока их
действия.
Надлежит, впрочем, отметить, что оба эти признака в известной мере носят
условный характер. Ущемление нематериальных благ может иметь для их
носителя весьма ощутимые последствия экономического характера. Так, подрыв
деловой репутации юридического лица или индивидуального предпринимателя
может вызвать отток клиентуры, ужесточение условий предоставления кредита и
т.д. С другой стороны, сложившаяся деловая репутация служит гарантом того,
что лицо, занимающееся предпринимательской деятельностью, останется на
плаву и тогда, когда его дела временно пошатнулись. Что же касается другого
признака нематериальных благ, а именно неотторжимости от их носителя, то и
его значение не следует преувеличивать. Многие из них изначально
предназначены к тому, чтобы циркулировать в гражданском обороте и приносить
прибыль. Это относится, в частности, к такому нематериальному благу, как
интеллектуальная собственность.
Специфично основание возникновения личных неимущественных прав на
нематериальные блага: не в силу юридического факта, а непосредственно на
основании указания закона.
Содержание личного неимущественного права не включает, по общему правилу,
совершение положительных гражданско-правовых действий, хотя управомоченный
субъект по своему усмотрению использует принадлежащие ему личные
нематериальные блага. Обязанные лица должны воздерживаться от нарушения
соответствующего блага, например, от вторжения в личную жизнь гражданина,
от неправомерного использования наименования юридического лица (имени
гражданина). Вместе с тем, не допускается использование принадлежащего
гражданину (юридическому лицу) права исключительно с намерением причинить
вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах (ч. 1 п. 2
ст. 10 ГК).
Особенность осуществления личных неимущественных прав состоит в том, что
законом определяются не пределы реализации нематериальных благ
управомоченным лицом, а устанавливаются границы вторжения посторонних лиц в
личную сферу и, если эти пределы нарушаются, допускается применение
принудительных мер к их восстановлению. При установлении границ поведения
управомоченных и обязанных лиц существенное значение приобретают нормы
морали.
Личные нематериальные блага представляют самостоятельную ценность для их
носителя и существуют независимо от степени и характера их правового
урегулирования. В последние годы под влиянием многих факторов
экономического, политического, международно-правового характера расширена
правовая регламентация личных неимущественных отношений и расширен перечень
нематериальных благ, подлежащих защите гражданско-правовыми способами.
ГК разделяет нематериальные блага на: 1) принадлежащие гражданам от
рождения (нематериальные блага первого уровня) и 2) принадлежащие гражданам
в силу закона (нематериальные блага второго уровня).
По степени связанности личных неимущественных прав с имущественными
правами обладателей этих прав личные неимущественные права подразделяются
на личные неимущественные права, связанные с имущественными, и личные
неимущественные права, не связанные с имущественными.
По целевой направленности личные неимущественные права можно
классифицировать на:
1) личные неимущественные права, направленные на индивидуализацию
личности: право на имя (наименование юридического лица), право на честь,
достоинство, деловую репутацию и т. п.;
2) личные неимущественные права, направленные на обеспечение физической
неприкосновенности личности (жизнь, свобода, выбор места пребывания, места
жительства и т. п.);
3) личные неимущественные права, направленные на неприкосновенность
внутреннего мира личности и ее интересов (личная и семейная тайна,
невмешательство в частную жизнь, честь и достоинство).2.2. Зашита нематериальных благ.
Общие положения. Гражданско-правовые способы защиты распространяются на
те нематериальные блага «первого» и «второго» уровней, по поводу которых
складываются отношения, регулируемые гражданским правом.
Специфика гражданско-правовых способов защиты личных нематериальных благ
проявляется в том, что в случаях нарушения нематериальных благ они подлежат
восстановлению (если это возможно) независимо от вины правонарушителя.
Гражданско-правовая защита личных нематериальных благ направлена также на
то, чтобы предупредить их нарушение в будущем. При защите нематериальных
благ допустимо использование любых форм и способов защиты гражданских прав,
если это не противоречит существу нарушенного блага и характеру
правонарушения (например, таких, как признание права, пресечение действий,
нарушающих право, возмещение убытков, компенсация морального вреда).
Основания и способы защиты нематериальных благ различаются в зависимости от
того, нарушены ли права физического или юридического лица. При жизни
носителя личных неимущественных прав и других нематериальных благ в первую
очередь от него зависит, воспользуется ли он предусмотренными законом
способами защиты этих благ и, если воспользуется, то какими именно. Третьи
лица могут осуществлять и защищать личные неимущественные права,
принадлежащие третьему лицу, если уполномочены на то носителем права или
законом и если это не противоречит существу нарушенного права. Личные
неимущественные права и иные нематериальные блага, принадлежащие умершему,
при наличии юридически значимого интереса могут осуществлять и защищать
другие лица, в том числе наследники правообладателя.
В силу ст. 208 ГК исковая давность не распространяется на требования о
защите личных неимущественных прав и других нематериальных благ, кроме
случаев, предусмотренных законом.
Защита чести, достоинства и деловой репутации. Право на честь,
достоинство и деловую репутацию — это право на самооценку и социально
значимую оценку моральных, деловых и иных черт и свойств гражданина или
юридического лица (организации), от которых зависит их положение в
обществе. Существует объективная и субъективная оценка этих качеств, и
каждая из них имеет право на существование, если она зиждется на фактах,
соответствующих действительности.
Под достоинством понимается самооценка личности, осознание ею своих
личных качеств, способностей, мировоззрения, выполненного долга и своего
общественного значения. Самооценка должна основываться на социально
значимых критериях оценки моральных и иных качеств личности. Достоинство
определяет субъективную оценку личности.
Честь — объективная оценка личности, определяющая отношение общества к
гражданину или юридическому лицу, это социальная оценка моральных и иных
качеств личности.
Репутация — сложившееся о лице мнение, основанное на оценке общественно
значимых его качеств. Деловая репутация — оценка профессиональных качеств.
Действующий ГК устанавливает особый гражданско-правовой способ защиты
чести, достоинства и деловой репутации, проводя при этом различия в
основаниях и способах защиты нарушенных прав гражданина, с одной стороны, и
юридического лица, с другой.
Гражданин вправе требовать по суду опровержения порочащих его честь,
достоинство и деловую репутацию сведений, если распространивший такие
сведения не докажет, что они соответствуют действительности (п. 1 ст. 152
ГК). Из содержания ст. 152 ГК следует, что имеется в виду опровержение по
суду таких сведений, которые: 1) порочат честь и достоинство гражданина, 2)
распространены ответчиком, 3) не соответствуют действительности.
Честь и достоинство является одним из основных естественных прав
личности. Пункт 1 ст. 152 ГК РФ устанавливает, что «Гражданин вправе
требовать по суду опровержения порочащих его честь, достоинство и деловую
репутацию сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что
они соответствуют действительности». Пункт 5 той же статьи устанавливает,
что гражданин вправе наряду с опровержением таких сведений требовать
возмещения убытков и морального вреда, причиненных их распространением. Ст.
152 несколько выделяет честь, достоинство и деловую репутацию из других
неимущественных прав и благ тем, что причинение морального вреда здесь
носит более презумпционный характер. Для защиты чести, достоинства и
деловой репутации путем компенсации морального вреда должны применяться
правила ст. 151 ГК ГФ.
Для определения размера компенсации существенное значение имеет широта
распространения таких сведений. Безусловно заслуживают внимания и
обстоятельства и последствия, которые наступили для потерпевшего в связи с
распространением позорящих сведений.
К числу таких последствий могут относиться увольнение с работы,
неизбрание на выборную должность, распад семьи и т. п. Бремя доказывания
наличия причинной связи между распространением сведений и этими
последствиями ложится на истца.
В настоящее время широко распространенным явлением стали публикации в
прессе, сообщения в средствах массовой информации, содержащие различного
рода информацию о лидерах политических партий, работниках руководящего
состава органов власти и управления, депутатах и т. д. Эти публикации и
сообщения порождают предъявление исков со стороны перечисленных лиц к
средствам массовой информации. При рассмотрении таких исков большое
внимание должно уделяться рассмотрению вопроса о вине потерпевшего. Как
правило, современные российские политики часто выступают по радио,
телевидению, публикуют статьи и книги, дают интервью. В этих выступлениях
указанные лица сообщают сведения, служащие основой для публикаций, по
поводу которых предъявляется требование об опровержении сведений и
компенсации морального вреда. В таких действиях истца должно признаваться
наличие грубой неосторожности, так как он, делая заявление для публичного
сведения, должен и может предвидеть связанные с такими заявлениями
последствия. Грубая неосторожность истца должна быть принята судом во
внимание, в связи с чем в компенсации морального вреда может быть отказано,
хотя распространитель сведений и не доказал их соответствия
действительности. Он будет обязан только опровергнуть эти сведения. Кроме
того, иногда публикации, в основном автобиографического характера,
позволяют сделать вывод о шкале нравственных ценностей личности. Если о
таком лице распространены сведения о каких-либо его поступках, являющихся
для «среднего» человека позорящими, с общепринятых позиций —
отрицательными, а из публикаций этого лица следует, что оно эти поступки
оценивает положительно и считает возможным доводить эго до публичного
сведения, то такие публикации могу быть приняты судом в качестве
письменного доказательства факта отсутствия нравственных страданий.
В практике применения судами ст. 152 ГК РФ при рассмотрении дел о защите
чести, достоинства и деловой репутации граждан и организаций зачастую
существенные затруднения вызывает вопрос о содержании чех сведений,
распространение которых порождает право потерпевшего на защиту своих личных
неимущественных прав способом, предусмотренным в этой правовой норме. Этот
вопрос был частично затронут в п. 2 постановления Пленума Верховного Суда
РФ от 18 августа 1992 г. в действующей редакции (далее — Постановление),
где указывается, что «порочащими являются также не соответствующие
действительности сведения, содержащие утверждения о нарушении гражданином
или юридическим лицом действующего законодательства или моральных принципов
(о совершении нечестного поступка, неправильном поведении в трудовом
коллективе, быту и другие сведения, порочащие производственно-хозяйственную
и общественную деятельность, деловую репутацию и т. п.), которые умаляют
честь и достоинство гражданина либо деловую репутацию гражданина) или
юридического лица».
Таким образом, Пленум Верховного суда РФ определил необходимое условие
для признания сведений порочащими — их содержание должно являться
утверждение о нарушении лицом законодательства или моральных принципов.
Правда, нельзя не обратить внимание на i вполне удачное включение в
процитированном выше постановлении слова «также», так как нигде более
постановление не касается вопроса о содержании порочащих сведений, а сам
пассаж следует непосредственно за описанием действий, которые надлежит
квалифицировать как распространение таких сведений. Вряд ли Пленум
Верховного суда РФ имел в виду более широкую трактовку термина «порочащие
сведения», хотя в принципе она действительно такой может быть. Например, не
только нарушение моральных принципов может умалить репутацию человека в
глазах его окружения. В каждом обществе существует писаный или неписаный
стандарт требовании к морали и нравственности. Однако никто не вправе
воспрепятствовать человеку поддерживать свою репутацию в глазах окружающих
на более высоком, по сравнению с существующим стандартом, уровне и защищать
ее предусмотренными законом способами.
Самостоятельным действием, причиняющим ущерб чести и достоинству граждан,
является оскорбление, т. е. унижение чести и достоинства, выраженное в
неприличной форме. Прежде всего необходимо остановиться на различиях между
распространением ложных, порочащих другое лицо сведений и оскорблением.
Если в первом случае умаление чести и достоинства происходит в результате
того, что само содержание распространяемых сведений, их смысл носят
порочащий характер, то во втором случае отрицательное воздействие на честь
и достоинство лица оказывает неприличная форма, в которой дается оценка
лица. Под неприличной формой выражения судебная практика понимает циничную
форму отрицательной оценки личности потерпевшего, резко противоречащую
принятым в обществе правилам поведения (например, использование нецензурных
выражений).
Возможен случай, когда порочащие честь и достоинство ложные сведения
выражены в неприличной форме. В этом случае потерпевший вправе требовать
опровержения этих сведений в порядке ст. 152 ГК РФ и возмещения морального
вреда, причиненного распространением таких сведений в оскорбительной форме.
Оскорбительная форма может существенно повысить коэффициент заслуживающих
внимания обстоятельств «с». В другом случае распространенные сведения могут
соответствовать действительности, что влечет невозможность требовать их
опровержения в порядке ст. 152 ГК РФ, однако оскорбительная форма
преподнесения сведений порождает право требовать компенсации морального
вреда в порядке ст. 151 ГК РФ. В обоих случаях в состав оснований
ответственности не будет входить вина причинителя вреда, так как ч. 4 ст.
1100 ГК РФ применима к распространению сведений, порочащих честь и
достоинство личности, независимо оттого, содержание или оскорбительная
форма их умаляет эти неимущественные блага. Безусловно, для определения
размера компенсации заслуживающими внимания обстоятельствами должны
являться распространение оскорбительных сведений и степень неприличия формы
их выражения.
Наконец, оскорбление может быть нанесено при отсутствии распространения
каких-либо сведений о потерпевшем третьим лицам, «один на один» (например,
плевок, непристойный жест, оскорбительное письмо потерпевшему, содержащее
нецензурные выражения). Такие действия умаляют достоинство человека,
подрывая ею уважение к самому себе, и порождают право на компенсацию
морального вреда. В этом случае должен применяться общий состав оснований
ответственности за причинение морального вреда (включая вину причинителя
вреда), так как отсутствие факта распространения сведении не позволяет
применять ст. 1100 ГК РФ. Размер компенсации морального вреда может быть
уменьшен путем применения коэффициента индивидуальных особенностей
потерпевшего, если причинителю вреда удастся доказать, что такая форма
общения являлась общепринятой нормой среди знакомых потерпевшего и
применялась им самим в общении с другими лицами. Оскорбление потерпевшим
других лиц дает основания предполагать их приемлемость для него самого и
может также рассматриваться как грубая неосторожность с его стороны,
спровоцировавшая неправомерное действие правонарушителя.
Возвращаясь к вопросу о возмещении морального вреда, причиненного
опорочением чести и достоинства, остановимся на случае, затронутом в
вышеприведенном примере, когда суд взыскал компенсацию морального чреда за
распространение сведений о причастности лица к краже, изложенных в
направленном в прокуратуру письме. Интересен вопрос — является ли письмо в
прокуратуру с сообщением о действиях конкретного лица, содержащих признаки
состава преступления, распространением порочащих сведении согласно ст. 152
ГК РФ, порождающим право на компенсацию морального вреда. Важность его
решения несомненна, так как законопослушный гражданин, добросовестно
предполагая, что известное ему лицо совершило преступление, и желая
сообщить об этом в правоохранительные органы, по-видимому, воздержится от
такого сообщения, если не будет уверен в том, что ему не придется
компенсировать этому лицу моральный вред, когда эти сведения не
подтвердятся. Заведомо ложное сообщение подобных сведений образует состав
заведомо ложного доноса (ст. 306 УК РФ). Но нас интересует случай
«добросовестного доноса» — воздержание от них вряд ли будет способствовать
искоренению преступности в нашем обществе, поэтому именно такой случаи
является предметом нашего рассмотрения.
Обращение (письменное или устное) гражданина к должностному лицу,
управомоченному принимать сообщения о совершенных или готовящихся
преступлениях и принимать по ним решения о возбуждении уголовного дела,
является обращением к государственному служащему, деятельность которого
регулируется Федеральным Законом «Об основах государственной службы
Российской Федерации»[18]. Статья 10 этого Закон;) предусматривает:
государственный служащий, среди прочего, обязан обеспечивать соблюдение и
защиту прав и законных интересов граждан и не разглашать ставшие ему
известными в связи с исполнением должностных обязанностей сведения,
затрагивающие частную жизнь, честь и достоинство граждан. Статья 109 УПК РФ
управомочивает прокурора, следователя, орган дознания и судью до принятия
решения по заявлению провести проверочные действия, заключающиеся в
истребовании материалов и получении объяснений. Предоставлять третьим лицам
(в том числе и лицу, о котором идет речь в заявлении) информацию,
содержащуюся в заявлении гражданина, эти должностные лица не управомочены,
поэтому, если они такое распространение совершают или допускают его
совершение до подтверждения истинности содержащейся в заявлении информации,
они и должны (точнее, государство в порядке ст. 1070 ГК РФ) нести
соответствующую ответственность, в том числе компенсировать причиненный
потерпевшему моральный вред. Является ли сообщение сведений самому
должностному лицу распространением информации? Поскольку в данном случае в
компетенцию должностного лица входит проверка соответствия действительности
сообщенных сведений, а презумпция невиновности (ст. 49 Конституции РФ)
обязывает не доверять сообщаемой информации до тех пор, пока она не будет
подкреплена соответствующими доказательствами, умаления чести гражданина в
глазах должностного лица изначально произойти не может, а если сведения не
подтвердятся, это не произойдет и впоследствии. Следовательно, улица, о
котором сообщается в заявлении, не может возникнуть право требовать от его
подателя компенсации морального вреда.
В последнее время все большую актуальность приобретает вопрос: подпадают
ли под действие ст. 152 ГК РФ сведения, содержащие выражение мнения какого-
либо лица о событиях и явлениях окружающей действительности. Этот вопрос
безусловно заслуживает внимания, так как он тесно связан с такими
конституционными правами и свободами человека и гражданина, как свобода
иметь и распространять собственные убеждения и действовать в соответствии с
ними, свобода мысли и слова, свободная передача и распространение
информации любым законным способом, а также со свободой массовой информации
(ст. 28, 29 Конституции РФ); и от его решения зависят пределы осуществления
гражданами этих прав и свобод. Как мы помним. Постановление, определяя
содержание порочащих сведений, упоминает лишь утверждения о фактах
ненадлежащего поведения лица.
Приведем определения некоторых терминов, используя Словарь русского языка
С.И. Ожегова:
сведения — известия, сообщения;
факт — действительное, вполне реальное событие, явление;
мнение — суждение, выражающее оценку чего-нибудь, отношение к кому-нибудь
или чему-нибудь, взгляд на что-нибудь;
порочить — навлекать позор на кого- или что-нибудь, бесчестить;
честь — 1) достойные уважения и гордости моральные качества человека; 2)
хорошая, незапятнанная репутация, доброе имя: 3) целомудрие, непорочность;
4) почет, уважение;
достоинство — совокупность высоких моральных качеств, а также уважение
этих качеств в самом себе.
Взаимосвязь чести и достоинства так же неразрывна, как взаимосвязь
личности и общества, в конечном счете самооценка личности основывается на
ее общественной оценке. Поэтому опорочение чести, т. е. умаление
положительных качеств человека в глазах окружающих может отрицательно
сказаться на его чувстве уважения к себе. Пункт 1 ст. 152 ГК РФ
устанавливает способ защиты чести, достоинства и деловой репутации
гражданина в случае, если вред этим неимущественным благам причинен путем
распространения не соответствующих действительности порочащих сведений.
Анализ этой нормы показывает, что она может быть применена лишь для случая,
когда содержанием сведений являются сообщения о фактах, но не мнение,
выражающее их оценку. Только сообщение о факте может соответствовать либо
полностью или частично не соответствовать действительности: факт, о котором
сделано сообщение, либо наступил в том виде, в каком он указан в сообщении,
или не вполне соответствует сообщению о нем, либо такой факт не наступал
вообще. выражением мнения — результата психической деятельности субъекта.
Если исходить из предположения о применении ГК РФ в отношении мнения, то
под несоответствием в этом случае следовало бы понимать несовпадения с
действительным мнением, т. е. с мыслями субъекта по определенному вопросу —
так же, как могут не совпадать действительная воля и волеизъявление
субъекта при совершении сделки. Но если несовпадение воли и волеизъявления
может повлечь недействительность сделки, поскольку их совпадение является в
силу закона необходимым условием ее действительности, то в отношении
выражения мнения по какому бы то ни было вопросу имеет место иная ситуация:
нормы гражданского права не связывают с подобным несовпадением наступление
каких-либо правовых последствий. Более того, в силу п. 3 ст. 29 Конституции
РФ никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или
отказу от них, в том числе и путем опровержения.
Представляется, что в большинстве случаев «спокойное», выраженное в
цивилизованной форме мнение (например, об ошибочной позиции или взглядах
лица) не может умалить честь и достоинство гражданина в глазах
здравомыслящих членов общества. Humanum errare est — человеку свойственно
ошибаться, говорили древние римляне. Тем не менее выраженное мнение может в
ряде случаев нанести вред чести, достоинству или деловой репутации лица или
затронуть иные охраняемые законом его права и интересы. Это прежде всего
может иметь место в случаях, когда выраженное мнение содержит в себе
утверждение о порочащих фактах или позволяет сделать прямой вывод о наличии
таких фактов.
Таким образом, как выражение мнения, так и утверждение о факте могут
умалять честь, достоинство и деловую репутацию либо ущемлять другие права
или охраняемые законом интересы граждан либо деловую репутацию юридических
лиц, однако способы гражданско-правовой защиты нарушенных прав и интересов
будут существенно различными в зависимости от способа нарушения. Если
распространенные сведения содержат утверждения о порочащих фактах в
открытом или завуалированном виде, потерпевший вправе требовать
опровержения сведений, возмещения убытков и компенсации морального вреда,
причиненных их распространением. Если же права или охраняемые законом
интересы гражданина ущемлены путем выражения мнения, он вправе требовать
опубликования отпета в том же средстве массовой информации и показать
несостоятельность выраженного мнения или иным способом защитить свои
интересы и в определенных случаях (при оскорбительной форме выражения
мнения) требовать компенсации морального вреда.
Понятно, что установление действительного характера распространенных
сведений может быть осуществлено лишь судом в результате исследования всех
обстоятельств дела. Во многих случаях отграничение выраженного
субъективного мнения от утверждения о фактах может оказаться весьма
затруднительным, а от решения этого вопроса зависит правильное определение
предмета и пределов доказывания по делу. Поэтому нельзя поддержать мнение
С. Полякова[19] о делах этой категории, которые в определенных случаях не
должны подлежать рассмотрению в суде, — это являлось бы нарушением права
граждан на судебную защиту хотя бы потому, что существенные для дела
обстоятельства (имело место выражение мнения или утверждение о факте)
устанавливались бы пне рамок гражданского судопроизводства.
Рассмотрим, каким ограничениям подвержена свобода распространения мнений
и убеждений. Некоторые ограничения установлены в п. 2 ст. 29 Конституции
РФ, где запрещается распространение убеждении, возбуждающих чувства
социальной, расовой, национальной или религиозной ненависти, вражды или
превосходства. Означает ли это, что за указанными пределами свобода
выражения мнений и убеждений, в том числе и в средствах массовой информации
ничем не ограничены? Общий принцип ограничения в осуществлении прав и
свобод установлен в п. 3 ст. 17 Конституции РФ: «…осуществление прав и
свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других
лиц». Поэтому абсолютны лишь установленные Конституцией РФ запреты —
например, запрет на принуждение гражданина к выражению своих мнений или
отказу от них, а дозволения ограничены пределами, установленными в п. 3 ст.
17, обеспечивающей необходимый баланс между интересами личности и общества.
Поэтому, в частности, пределы свободы выражения мнения закрепляет п. 1 ст.
21 Конституции РФ: «…достоинство личности охраняется государством. Ничто
не может быть основанием для его умаления».
Любое выраженное мнение имеет определенную форму и содержание.
Содержанием является умозаключение лица, и его выражение не подвержено
никаким ограничениям, кроме установленных в п. 2 ст. 29 Конституции РФ.
Иначе обстоит дело с формой выражения мнения. Во-первых, эта форма не
должна унижать честь и достоинство личности. Во-вторых, поскольку целью
выражения мнения является восприятие его третьими лицами, форма выражения
мнения должна исключать возможность заблуждения здравомыслящих третьих лиц
по поводу того, является ли сообщение выражением субъективного мнения или
утверждением о факте. Если эти требования не выполняются, выразитель мнения
должен нести связанные с их невыполнением возможные отрицательные
последствия. С учетом изложенного, при рассмотрении соответствующих дел суд
должен определить, чем является содержание сообщения: утверждением о факте
или выражением мнения. Если в сообщении это не указано явно, суд должен
оценить, в каком качестве оно могло быть воспринято здравомыслящим членом
общества. Признав равновероятной возможность обоих вариантов восприятия
сведений, суд должен сделать вывод, что имело место сообщение о факте.
Дальнейшее исследование зависит от вывода суда по этому вопросу. Если он
придет к выводу, что имело место утверждение о факте, и исследует, является
ли этот факт порочащим честь, достоинство или деловую репутацию истца (это
обстоятельство суд определяет сам) и соответствовали ли распространенные
сведения действительности (это обстоятельство должен доказать ответчик).
Если же суд придет к выводу, что имело место выражение ответчиком
собственного мнения, а истец предъявляет требование об опровержении
сведений, суду целесообразно предложить истцу изменить предмет иска,
заменив первоначальное требование требованием опубликовать ответ. В случае
несогласия истца на изменение предмета иска суд отказывает в удовлетворении
требования об опровержении сведений. Если истец требует опубликования
ответа на выраженное мнение, суд устанавливает, затрагивает ли содержание
мнения права и охраняемые законом интересы и, в случае положительного
ответа на этот вопрос, удовлетворяет иск. При предъявлении истцом в связи с
распространением мнения в средстве массовой информации требования о
компенсации морального вреда суд устанавливает, являлась ли унижающей честь
и достоинство истца форма выражения мнения. Содержание мнения в этом случае
вообще не входит в предмет судебного исследования. Следовательно, оно может
быть предметом судебного рассмотрения (после того, как суд придет к выводу,
что имело место именно выражение мнения) в отношении его способности
затронуть права и охраняемые законом интересы истца и только при
предъявлении требования об опубликовании ответа в порядке п. 3 ст. 152 ГК
РФ.
В случае признания судом утверждения о фактах, завуалированных под
выражение мнения, опровержение факта может быть сделано ответчиком путем
сообщения о ранее сделанном сообщении, не являющемся утверждением о
соответствующем факте, а представляющем собой его собственное умозаключение
по поводу тех или иных явлений или событий. Он может по своей инициативе
указать, что по-прежнему убежден в правильности этого умозаключения или
мнения. Если ответчик делает опровержение таким способом, это становится
новым выражением мнения, и истец приобретает право на опубликование ответа
в том же средстве массовой информации.
Если выражаемое негативное мнение не подкрепляется какими-либо доводами,
то у здравомыслящего человека оно способно вызвать негативное впечатление
скорее о его выразителе, чем об авторе публикации. Если же были приведены
доводы, то наилучшее и надлежащее средство правового реагирования —
опубликование ответа, в котором может быть показана несостоятельность
выраженного мнения.
Умаление деловой репутации гражданина не имеет каких-либо принципиальных
особенностей с точки зрения определения размера возмещения морального
вреда. Можно сказать, что это умаление его чести как участника делового
оборота в глазах его участников. Таким образом, это предполагает принятие в
качестве заслуживающих внимания обстоятельств, связанных с участием лица в
предпринимательской и иной, направленной на получение дохода деятельности
(выполнение договорных обязательств, соблюдение обычаев делового оборота и
т. п.).
Нарушение права на жизнь и здоровье. В соответствии со ст. 20 Конституции
РФ право каждого человека на жизнь является главенствующим среди основных
прав и свобод человека и гражданина, неотчуждаемых и принадлежащих каждому
от рождения. Это не означает, что право на жизнь является более значимым в
ряду других основных прав и свобод, а скорее подчеркивает неразрывный
характер понятий «рождение» и «жизнь».
Хотя понятия рождения и жизни присутствуют в российском законодательстве,
их законодательное определение до настоящего времени отсутствует. Такая
ситуация характерна не только для российского, но и для зарубежного
законодательства, что предопределяет наличие разнообразных концепций по
этому вопросу. Практическую ценность представляет собой определение момента
начала жизни человека и момента ее прекращения, так как именно они
определяют начало и прекращение действия соответствующих правовых норм
применительно к конкретному человеку. Преобладающим в российской правовой
доктрине является подход, согласно которому под моментом рождения человека
понимается физическое отделение плода от организма матери и переход его к
автономному физиологическому функционированию, которое начинается с момента
первого вздоха ребенка, обуславливающего возможность самостоятельного
кислородного обмена в его организме. Определение момента смерти упоминается
в ст. 46 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан[20], она
имеет отсылочный характер; а также в ст. 9 Закона РФ «О трансплантации
органов и (или) тканей человека»[21], из ее содержания следует, что
состояние смерти человека возникает с момента необратимой гибели всего
головного мозга (смерть мозга), это устанавливается в соответствии с
процедурой, утверждаемой Министерством здравоохранения РФ.
Другие взгляды на этот вопрос заключаются в понимании момента начала
жизни как момента зарождения эмбриона, при этом содержание понятия
«рождение» понимается, как правило, в вышеуказанном смысле, что приводит к
выводу о возможности возникновения права на жизнь и ряда других
субъективных правде момента рождения. Несомненно, дальнейшее развитие науки
и техники, в особенности достижения в области медицины, поставят перед
правоведами новые проблемы в этой области.
Российское законодательство, в соответствии с преобладающей доктриной,
связывает возникновение и прекращение гражданской правоспособности, т. е.
способности гражданина иметь гражданские права и нести обязанности, с
моментами, соответственно, его рождения и смерти (ст. 17 ГК РФ). Нормами в
российском гражданском законодательстве, направленными на охрану нрав
неродившегося ребенка, являются ст. 530 ГК РСФСР 1964 г., указывающая в
круге наследников по закону ребенка наследодателя, зачатого при его жизни и
родившегося после его смерти, а в круге наследников но завещанию — любое
лицо, зачатое при жизни наследодателя и родившееся после его смерти, и ст.
1088 ГК РФ, указывающая в круге имеющих право на возмещение в случае потерн
кормильца вреда его ребенка, родившегося после его смерти. Однако эти нормы
предполагают возникновение соответствующих субъективных прав только у
родившихся живыми детей.
Хотя в нормах Конституции РФ прямо не упоминается право человека на
здоровье, это право по своему содержанию также несомненно является одним из
неотчуждаемых и принадлежащих каждому от рождения прав. Такая позиция
подтверждается как ст. 41 Конституции РФ, устанавливающей право каждого на
охрану здоровья и гарантирующей, таким образом, право каждого на здоровье,
так и п. 1 ст. 150 ГК РФ, где жизнь и здоровье входят в перечень
принадлежащих гражданину от рождения нематериальных благ. Право человека на
охрану здоровья является по своему содержанию самостоятельным личным
неимущественным нравом, тесно связанным с правом на здоровье. Реализация
права на здоровье обеспечивается различными отраслями права.
В российском законодательстве до настоящего времени отсутствует
определение жизни и здоровья, доктринальные воззрения по этому вопросу
достаточно противоречивы и неопределенны. Всемирная организация
здравоохранения, например, определяет здоровье как «состояние полного
социального, психического и физического благополучия» Ст.1 Основ
законодательства РФ об охране здоровья граждан определяет охрану здоровья
граждан как совокупность мер политического, экономического, правового,
социального, культурного, научного, медицинского, санитарно-гигиенического
и противоэпидемического характера, направленных на сохранение и укрепление
физического и психического здоровья каждого человека, поддержание его
долголетней активной жизни, предоставление ему медицинской помощи в случае
утраты здоровья. Из этого определения вытекает следующее определение
понятия здоровья человека применительно к российскому законодательству:
«здоровье человека — это состояние его полного физического и психического
благополучия». Соответственно, повреждением здоровья должно признаваться
действие или бездействие, влекущее утрату человеком полного физического или
психического благополучия. Право человека на здоровье конструируется как
его личное поимущественное право находиться в состоянии полного физического
и психического благополучия. Оно имеет абсолютный характер, так как ему
соответствует обязанность всех остальных членов общества воздерживаться от
действий, нарушающих это право.
Среди нарушений права лица на здоровье причинение тяжкого вреда здоровью
является одним из наиболее опасных.
Согласно ст. 111 УК РФ, под тяжким вредом здоровью понимается вред
здоровые, опасный для жизни человека или повлекший за собой потерю зрения,
речи, слуха или какого-либо органа либо утрату органом его функций,
душевную болезнь или иное расстройство здоровья, соединенное со стойкой
утратой трудоспособности не менее чем на одну треть или повлекшее
прерывание беременности либо выразившееся в неизгладимом обезображении
лица. Степень тяжести вреда здоровью определяется в ходе судебно-
медицинской экспертизы согласно Правилам судебно-медицинского определения
степени тяжести телесных повреждений[22]. Для целей компенсации морального
вреда совершенно необязательно, чтобы причинение тяжких телесных
повреждений было преступным, достаточно, чтобы оно было противоправным и
виновным (кроме случаев, когда вина не входит в состав оснований
ответственности за причинение морального вреда).
Как видно из перечня видов тяжкого вреда здоровью, они достаточно
разнородны и могут сопровождаться разными обстоятельствами. Например, в
некоторых, достаточно редких случаях может быть установлено, что у человека
более низкий или более высокий по сравнению с нормальным уровень болевых
реакций.
В случае смерти потерпевшего у третьих лиц может возникнуть право на
возмещение морального вреда, причиненного смертью потерпевшего. Очевидно,
что круг лиц, имеющих право па возмещение такого вреда, не может быть
необоснованно широким. Он должен быть ограничен родственниками первой и
второй степени и членами семьи потерпевшего. Необходимо отметить, что в
данном случае не имеет место какое-либо правопреемство в отношении права на
возмещение морального вреда. В соответствии со ст. 151 ГК РФ, моральный
вред, причиненный гражданину, компенсируется, если он причинен действиями,
нарушающими его (гражданина) неимущественные права либо посягающими на
принадлежащие ему (гражданину) другие нематериальные блага. Поэтому
необходимо определить, какие права родственников и членов семьи нарушаются
при смерти потерпевшего. Поскольку здоровье понимается нами как состояние
полного социального, психического и физического благополучия, то
несомненно, что по крайней мере психическое благополучие родственника или
члена семьи нарушается, а также его право на здоровье, неимущественное
право на обладание родственными и семейными связями. Нарушение этих видов
прав и порождает право на компенсацию морального вреда. Под членом семьи
понимается лицо, которое совместно проживало и вело общее хозяйство с
потерпевшим.
Презюмируемый моральный вред в этом случае равен презюмируемому
моральному вреду при причинении менее тяжких телесных повреждении. На
размер компенсации влияют такие обстоятельства, как степень родства,
длительность совместного проживания— для членов семьи, способность к
созданию в последующем аналогичных родственных или семейных связей. Важно
подчеркнуть, что каждый из указанных лиц будет иметь самостоятельное право
на компенсацию морального вреда.Нарушения права на свободу и личную неприкосновенность,
неприкосновенность жилища. В соответствии со ст. 22 Конституции РФ:
«1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность.
2. Арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только
по судебному решению. До судебного решения лицо не может быть подвергнуто
задержанию на срок более 48 часов».
Статья 25 Конституции РФ устанавливает:
«Жилище неприкосновенно. Никто не вправе проникать в жилище против воли
проживающих в нем лиц иначе как в случаях, установленных федеральным
законом или на основании судебного решения».
Нарушение права на свободу и личную неприкосновенность может проявляться
в незаконном лишении свободы лицом, не управомоченным ни при каких условиях
на ограничение свободы других лиц; а также управомоченным на это лицом при
соблюдении установленных законом условий, которые оно не выполняет. Лишение
свободы всегда причиняет моральный вред, если человек осознает, что он
лишен свободы. Но только в случае незаконного лишения свободы причиняемый
моральный пред подлежит возмещению. На пресечение незаконных действий
направлены соответствующие нормы УК РФ.
В случае незаконного лишения свободы, то есть являющегося результатом
незаконных действий органов дознания, предварительного следствия,
прокуратуры и суда, во внимание должны приниматься несколько иные
обстоятельства. В первую очередь это может касаться индивидуальных
особенностей потерпевшего. Если в такую ситуацию попадает лицо, до этого
неоднократно отбывавшее законно назначенное наказание в виде лишения
свободы, логично предположить, что нравственные страдания, связанные с
обстановкой заключения (в том числе с неизбежным контактом с
соответствующим контингентом), будут меньше, чем для лица, впервые
подвергшегося лишению свободы. С позиции учета фактических обстоятельств во
внимание могут быть приняты особенности пребывания в заключении:
несоблюдение установленной нормы площади камеры в расчете на одного
заключенного; наличие издевательств со стороны других заключенных; иные
нарушения порядка содержания под стражей; негативные последствия на работе.
вызванные информацией о применении данной меры пресечения.
К числу посягательств на свободу могут быть отнесены посягательства на
половую свободу лица. Эти посягательства могут проявляться в форме
изнасилования женщины, понуждения женщины ко вступлению в половую связь,
насильственного мужеложства, лесбиянства и иных действий сексуального
характера.
К числу заслуживающих внимания обстоятельств, подлежащих учету как
повышающих размер компенсации морального вреда, относятся: причинение в
процессе изнасилования телесных повреждении, не относящихся к тяжким;
заражение венерической болезнью; беременность в результате изнасилования;
совершение изнасилования на глазах детей, супруга или иного лица, чьим
отношением женщина дорожит: наступившее ухудшение семейной обстановки или
распад семьи: изнасилование в извращенной форме.
К числу обстоятельств, понижающих размер компенсации морального вреда,
относятся следующие обстоятельства: неспособность женщины сознавать
характер производимых с нею действий ввиду слабоумия или алкогольного или
наркотического опьянения; провоцирование женщиной изнасилования, т. е.
проявление ею грубой неосторожности, что может повлечь снижение размера
компенсации морального вреда или отказ в таковой.
Рассматривая вопрос о размере компенсации за нарушение неприкосновенности
жилища, следует заметить, что, согласно судебному толкованию, «жилище — это
предназначенное для постоянного или временного проживания людей помещение,
в котором находится имеющееся у них имущество или часть его»[23].
Действиями, нарушающими неприкосновенность жилища, могут быть незаконный
обыск, незаконное выселение, вторжение в жилище против воли проживающих в
нем лиц. вхождение в жилое помещение в отсутствие владельца. Из
приведенного перечня следует, что эти действия неравноценны с точки зрения
причиняемого морального вреда. Видимо, моральный вред будет наибольшим в
случае незаконного выселения из жилого помещения. В качестве заслуживающих
внимания обстоятельств учету подлежат: наличие у потерпевшего иного жилья;
возникновение вреда имуществу или здоровью вследствие выселения, наличие в
семье несовершеннолетних детей или престарелых, которые не могут о себе
заботиться, продолжительность восстановления нарушенных жилищных прав.
Необходимо учитывать, что право на неприкосновенность неразрывно связано с
имущественным правом на само жилище, и рассматриваемый способ нарушения
неприкосновенности жилища нарушает оба права.
В случае вторжения в жилище следует учитывать интенсивность вторжения,
наличие в момент вторжения в жилище малолетних детей, поведение вторгшихся
после вторжения. При незаконном обыске в большинстве случаев реальный
моральный вред следует принимать равным презюмируемому моральному вреду,
если в ходе судебного разбирательства не будет установлено каких-либо
специфических обстоятельств, относящихся к личности потерпевшего или
сопутствующих обыску. Обстоятельством, определяющим необходимость
установления большего размера компенсации, могут служить имевшие место
ранее незаконные действия правоохранительных органов в отношении
потерпевшего, например, репрессии и иного рода незаконные преследования.
Нарушения права на личную и семейную тайну. Согласно п. 1 ст. 23
Конституции РФ, каждый имеет право на личную и семейную тайну. Они
относятся к личным неимущественным правам гражданина и охраняются
различными отраслями права. Предметом личной и семейной тайны является
информация о лице, определенная законом закрытой для общего сведения. В
настоящее время законодательство предусматривает право лица на тайну
переписки, телефонных переговоров и телеграфных сообщении, тайну
усыновления, тайну искусственного оплодотворения и имплантации эмбриона,
адвокатскую, врачебную, нотариальную тайну. Так, право на адвокатскую тайну
установлено ст. 16 Положения об адвокатуре РСФСР[24], запрещающей адвокату
разглашать сведения, сообщенные ему доверителем в связи с оказанием
юридической помощи; банки, в соответствии со ст. 25 Закона о банках и
банковской деятельности, должны сохранять тайну в отношении счетов и
вкладов клиентов; в соответствии со ст. 14 Закона РФ о трансплантации
органов и тканей врачам и иным сотрудникам учреждения здравоохранения
запрещается разглашать информацию о доноре и реципиенте[25]; согласно ст.
30, 35, 61 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья
граждан[26] не подлежит разглашению информация о факте обращения за
медицинской помощью, о состоянии здоровья, диагнозе и иных сведениях,
полученных при лечении и обследовании пациента, сведения о произведенном
оплодотворении и имплантации эмбриона, а также о личности донора; ст. 16
Основ законодательства РФ о нотариате[27] обязывает нотариуса хранить в
тайне сведения, которые стали ему известны в связи с осуществлением его
профессиональной деятельности.
В предмет настоящего исследования не входит подробное исследование
достаточно сложных проблем, касающихся осуществления и защиты прав граждан
на личную и семейную тайну. Следует отметить, что компенсация морального
вреда является одним из гражданско-правовых методов защиты права на личную
и семейную тайну. С позиций определения размера компенсации причиненного
морального вреда необходимо обратить внимание, что уголовное
законодательство предусматривает сравнительно мягкие виды наказания за
такое преступление, как разглашение тайны усыновления. По нашему мнению,
презюмируемый моральный вред за такое правонарушение, как и за разглашение
тайны искусственного оплодотворения, должен быть принят рапным моральному
вреду за причинение менее тяжких телесных повреждений. Эти правонарушения
создают последствия, имеющие необратимый характер и ставят семейные связи
под угрозу на неопределенно долгое время.
При разглашении тайны любого рода существенным обстоятельством,
подлежащим учету, является характер разглашенных сведений. Так, при
разглашении банковской тайны размер компенсации морального вреда должен
быть различен в зависимости от того, разглашены ли сведения о самом факте
наличия вклада или также о размере вклада. R случае разглашения адвокатской
тайны существенны характер дела и ставшие известными сведения. При
рассмотрении дел, связанных с нарушением врачебной тайны, большое значение
приобретает характер заболевания пациента и вызванные разглашением
последствия (распад семьи, увольнение с работы, необходимость перемены
места жительства). Во всех случаях, связанных с нарушением права на личную
и семенную тайну, существенное значение имеет широта круга лиц. ставших или
могущих стать осведомленными о сведениях, составляющих личную или семейную
тайну.
Нарушение права на идентификацию национальной принадлежности. Среди
гарантированных Конституцией РФ прав и свобод человека и гражданина
отдельное место занимает право на идентификацию национальной
принадлежности. Это право установлено в п. 1 ст. 26 Конституции РФ и
сформулировано в ней следующим образом: «…каждый вправе определять и
указывать свою национальную принадлежность. Никто не может быть принужден к
определению и указанию своей национальной принадлежности». Как следует из
конструкции этой нормы, ее первая часть адресована любому человеку и носит
управомочиваюший характер, наделяя каждого правом по своему усмотрению
определять и указывать свою национальную принадлежность; а вторая часть
предписывает всем остальным воздерживаться от нарушения этого абсолютного
личного неимущественного права, принадлежащего человеку с момента рождения,
не отчуждаемому и непередаваемому иным способом.
Как и любое иное право, право на идентификацию национальной
принадлежности в случае его нарушения должно обеспечиваться средствами
правовой защиты со стороны государства.
Нарушение авторских прав. Личные и неимущественные права авторов
произведений науки, литературы и искусства являются одним из видов личных
неимущественных прав, принадлежащих гражданину в силу закона, неотчуждаемых
и непередаваемых иным способом. Вопрос об эффективной защите и охране этих
прав, нарушение которых причиняет авторам значительные нравственные
страдания (моральный вред), не утрачивает свою актуальность и в настоящее
время.
Нарушение прав потребителей и иных прав граждан. Любое неправомерное
действие причиняет страдания лицу в отношении которого они совершены.
Однако, не любой моральный вред подлежит возмещению. Гражданский кодекс РФ
существенно сузил область применения такого способа защиты гражданских
прав, как компенсация морального вреда. В соответствии со статьей 151 ГК
РФ, моральный вред возмещается, если он причинен действиями, нарушающими
личные неимущественные права гражданина или посягающие на принадлежащие ему
другие нематериальные блага. При причинении морального вреда другими
действиями он подлежит компенсации в случаях, предусмотренных законом. В
настоящее время единственным законом, предусматривающим компенсацию
морального вреда в случае нарушения имущественных прав гражданина, является
Закон РФ «О защите прав потребителей». Статья 13 которого устанавливает,
что «Моральный вред, причиненный потребителю вследствие нарушения
изготовителем (исполнителем, продавцом) его прав предусмотренных
законодательством о защите прав потребителей, подлежит возмещению
причинителя вреда при наличии его вины.
Защита нематериальных благ при нарушении трудовых прав. Реалии
сегодняшнего дня не позволяют считать проблему защиты трудовых прав граждан
утратившей свою актуальность. Вхождение экономики в новые условия и
появление большого количества субъектов хозяйственной деятельности
различных организационно-правовых форм усилило напряженность на рынке
труда, и, хотя количество нарушений трудовых прав работников в результате
незаконных действий работодателей возросло, они далеко не всегда прибегают
к судебной защите своих нарушенных прав. Такая ситуация обусловлена рядом
причин, среди которых следует назвать нежелание вступать в конфликт с
работодателем по поводу отдельных нарушений трудового договора из-за боязни
потерять рабочее место, неуверенность работника в реальной исполнимости
судебного решения, а зачастую – неосведомленность работника о своих правах
и способах их защиты. Между тем нормы трудового законодательства
обязательны для предприятия и организаций любых форм собственности;
гражданское законодательство с 3 августа 1992 года предусматривает
возможность компенсации в денежной форме морального вреда (физических и
нравственных страданий), причиненного правонарушением. Этот способ
гражданско-правовой защиты применим и в случаях нарушения трудовых прав.Право свободного передвижения, выбора места пребывания и жительства
обеспечивается тем, что только сам гражданин может решить по своему личному
усмотрению, где и как долго ему проживать, какие места посещать, где будет
находиться его постоянное или временное место жительства. Он может свободно
перемещаться внутри страны, покидать ее пределы и возвращаться вновь.
Свобода передвижения предполагает не только изменение места жительства и
пребывания, но и оседлость, неизменность места жительства (нахождения)
гражданина в пределах государства (его части), если постоянное пребывание в
этом месте соответствует воле и желанию самого гражданина.
Право на имя – наиболее существенное из прав, индивидуализирующих
личность гражданина. Русское официальное имя состоит из фамилии, имени,
отчества и подтверждается официально выданным документом: паспортом,
свидетельством о рождении, другими документами удостоверяющими личность
гражданина. Родившемуся ребенку уже в течении месяца должно быть присвоено
определенное имя, достоверно записанное в актовых записях и в свидетельстве
о рождении. Неправильная (с ошибкой составленная) запись имени подлежит в
установленном законом порядке. Присвоение чужого имени пресекается
различными, в том числе гражданско-правовыми средствами. На ряду с правом
на имя, данное при рождении гражданину предоставлено право на его перемену,
например, в случае неблагозвучности имени, желание гражданина,
обоснованного уважительными причинами, изменить фамилию, имя или отчество.
Родителям ребенка предоставляется право на выбор имени и, если имя ребенку
дано без учета пожеланий родителей, актовая запись должна быть исправлена
по заявлению родителей, поданному в пределах установленного срока в органы
загса. Способом защиты можно признать и правило в соответствии с которым
может быть изменено имя ребенка в связи с тем, что в быту он известен под
другим именем. Широкое применение гражданско-правовые способы защиты права
на имя находят в случаях, когда присвоение чужого имени, использование его
с искажением причиняет его носителю нравственные страдания, а возможно и
имущественный вред.
Глава 3. Компенсация морального вреда.3.1. Право на компенсацию морального вреда
При различных обстоятельствах человек претерпевает страдания, в том числе
и в результате неправомерных действий других лиц, но это не означает, что
во всех случаях он приобретает право на компенсацию морального вреда. Оно
возникает при наличии предусмотренных законом условии, или оснований
ответственности, за причинение морального вреда.
Обязательство по компенсации морального вреда в общем случае возникает
при наличии одновременно следующих условий:
1. Претерпевание морального вреда.
2. Неправомерное действие причинителя вреда.
3. Причинная связь между неправомерным действием и моральным вредом.
4. Вина причинителя вреда.
Рассмотрим более подробно каждое из этих условий. Первым является наличие
морального вреда, то есть негативных изменений в психической сфере
человека, выражающихся в претерпевании последним физических и нравственных
страданий.
Одной из важнейших особенностей морального вреда является то, что сами
негативные изменения происходят в сознании потерпевшего и форма, в которой
они выражаются вовне (если они вообще находят доступное внешнему восприятию
выражение), имеет сильную зависимость от особенностей психики субъекта.
Например, слезотечение является одной из наиболее распространенных реакций
на причинение боли, состояние горя, но факт слезотечения может явиться
только косвенным доказательством самого факта причинения морального вреда,
но не размера такого вреда. Законодатель обоснованно устанавливает только
неправомерные действия в качестве условия ответственности за причинение
морального вреда. Должен действовать принцип «презумпции морального вреда»
содержание которого можно сформулировать следующим образом: «Любое
физическое лицо, в отношении которого совершено неправомерное деяние
(действие или бездействие), признается претерпевшим моральный вред, если
совершивший деяние не докажет обратное». Это существенно упрощает позицию
потерпевшего. В то же время совершивший деяние может опровергнуть эту
презумпцию. Например, клеветник вправе ссылаться на неспособность
потерпевшего осознавать позорящий характер распространяемых о нем сведений
(допустим, вследствие слабоумия) и, .доказав это обстоятельство, будет
освобожден от ответственности за причинение морального вреда.
Специфика дел о клевете в аспекте возмещения морального вреда (так же как
и дел о защите чести и достоинства) заключается в том, что порочащий
характер распространяемых сведений является обязательным элементом состава
правонарушения, и в то же время именно это обязывает презюмировать наличие
у потерпевшего морального вреда, причиненного их распространением. Следует
заметить, что презумпция морального вреда прямо не следует из российского
законодательства. Скорее наоборот, так как гражданское процессуальное
законодательство в ч.1 ст. 50 ГПК РСФСР предусматривает: каждая сторона
должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на
основание своих требований и возражений. Поскольку для доказывания факта
причинения вреда (в отличие от доказывания вины) гражданское
законодательство не устанавливает каких-либо особых правил, принцип ст. 50
ГПК должен применяться и полном объеме. Таким образом, в соответствии с
российским законодательством потерпевший должен был бы доказать факт
причинения ему морального вреда для вынесения судебного решения о
возмещении в его пользу. Обзор практики российских судов показывает, что
они фактически применяют презумпцию морального вреда, установив факт
совершения неправомерного действия, предполагают моральный вред
причиненным, рассматривая далее вопрос о размере его компенсации в денежной
форме. Такая практика даже при сегодняшнем состоянии гражданского
законодательства не может быть признана не имеющей законных основании. В
соответствии со ст. 49 ГПК средствами доказывания в гражданском процессе
являются: объяснения сторон и третьих лиц, показания свидетели, письменные
доказательства, вещественные доказательства, заключения эксперта.
Объяснение истца о том, что он претерпел физические или нравственные
страдания, является прямым доказательством факта причинения морального
вреда. Причем прямых доказательств противоположного ответчик представить не
может. Показания свидетелей могут являться лишь косвенными доказательствами
причинения морального вреда (например свидетель видел, как потерпевший
плакал, слышал, как потерпевший стонал и т. п.). Заключения эксперта также
могут являться косвенными доказательствами причинения морального вреда.
Анализ судебных решений показывает, что суды фактически применяют
презумпцию морального вреда, и этот подход представляется правильным.
Однако следовало бы закрепить это законодательно. В настоящее время суды
должны руководствоваться при рассмотрении дел, связанных с компенсацией
морального вреда, Постановлением Пленума Верховного Суда № 10 от 20 декабря
1994 г. «Суду необходимо также выяснить, чем подтверждается факт причинения
потерпевшему нравственных или физических страданий, при каких
обстоятельствах и какими действиями (бездействием) они нанесены, степень
вины причинителя вреда, какие нравственные или физические страдания
перенесены потерпевшим, в какой сумме или иной материальной форме он
оценивает их компенсацию и другие обстоятельства, имеющие значение для
разрешения конкретного спора». Здесь суд определил предмет доказывали:; по
спорам, связанным с компенсацией морального вреда.
Рассмотрим второе условие ответственности за причинение морального вреда
— противоправность. Противоправность деянии заключается в их противоречии
нормам объективного права. Учитывая недостаточную юридическую грамотность
населения, можно предположить, что по многих случаях правонарушитель
избегает ответственности за причинение -морального вреда только потому, что
потерпевший не в состоянии квалифицировать происшедшее как правонарушение и
не предъявляет соответствующий иск. Например, далеко не всегда пресекаются
незаконные действия административных органов, связанные с отказом в
предоставлении информации, которую, согласно закону, они обязаны
предоставлять любому заинтересованному лицу. Так, например, согласно п. 2
ст. 24 Конституции РФ, «органы государственной власти и органы местного
самоуправления, их должностные лица обязаны обеспечить каждому возможность
ознакомления с документами и материалами, непосредственно затрагивающими
его права и свободы, если иное не предусмотрено законом»,
Необходимым признаком действий, совершение которых порождает право
потерпевшего на компенсацию морального вреда, является нарушение ими
неимущественных прав и благ гражданина. Поскольку такие права и блага не
отчуждаемы и не передаваемы иным способом, они не могут являться предметом
сделок, в связи с чем обязательства из причинения морального вреда в
большинстве случаев возникают при отсутствии между сторонами гражданско-
правовых договорных отношений. Между тем возможны случаи, когда и при
наличии таких отношений возникает право на компенсацию морального вреда —
например, если в процессе исполнения авторского договора об издании
произведения издатель нарушает личные неимущественные права автора (право
автора на имя или на неприкосновенность произведения). В новом ГК РФ
законодатель, поместив ст. 151 в раздел I «Общие положения», переместил
акцент на вид нарушаемых неправомерным действием , прав, установив тем
самым принцип неограниченной (т. е. не требующей специального установления
в нормативных актах) защиты личных неимущественных прав и благ путем
компенсации морального вреда и ограниченной (в вышеуказанном смысле) защиты
этим способом имущественных прав.
Если неправомерное действие нарушает имущественные права гражданина, то,
хотя бы такое действие и причинило моральный вред, право на его компенсацию
возникает только в случаях, специально предусмотренных законом.
Единственным примером такого закона в российском законодательстве является
Закон РФ «О защите прав потребителей» от 7 февраля 1992 г., где в ст. 13
указывается, что моральный вред, причиненный потребителю вследствие
нарушения изготовителем (исполнителем, продавцом) его прав, предусмотренных
законодательством о защите прав потребителей, подлежит возмещению
причинителем вреда при наличии его пилы. Таким образом, при нарушении
имущественных прав гражданина моральный пред возмещению в настоящее время
не подлежит, за исключением отношений, регулируемых Законом РФ «О защите
прав потребителей»
Третье условие ответственности за причинение морального вреда — причинная
связь между противоправным действием и моральным вредом. Противоправное
действие должно быть необходимым условием наступления негативных
последствий в виде физических или нравственных страданий. Таким образом,
содержание причинной связи заключается в том, что совершенное неправомерное
деяние должно быть главной причиной, влекущей причинение морального вреда.
Наличие причинной связи не всегда легко установить. Так, в случае
возмещения морального вреда, причиненного повреждением здоровья в виде
специфического заболевания, вызванного неблагоприятным воздействием
окружающей среды, требуется прежде всего установить наличие причинной связи
между заболеванием и неблагоприятным воздействием. Для этого, как
отмечалось в литературе, «необходимо решить следующие частные проблемы:
установить вредное вещество, вызвавшее заболевание или иное расстройство
здоровья, и медицинские аспекты его действия; определить возможные пути и
момент проникновения его в организм; определить принадлежность этого
вещества какому-то источнику эмиссии»[28].
Ответственность за причинение морального вреда в общем случае возникает
при наличии вины причинителя вреда — это четвертое условие. Вина, т. е.
психическое отношение причинителя вреда к своим противоправным действиям и
их последствиям, может проявляться в форме умысла и неосторожности. Под
умыслом понимается предвидение вредных последствий противоправного
поведения и желания (прямой умысел) или сознательное допущение их
наступления (косвенный умысел). Следует заметить, что правильное
определение вида умысла является существенным для определения размера
компенсации за причиненный моральный вред. Что касается неосторожности, она
может выражаться в виде самонадеянности или небрежности. Различие между
этими видами неосторожности заключается в следующем: в случае
самонадеянности правонарушитель предвидит возможные вредные последствия
своего противоправного поведения, но легкомысленно рассчитывает их
предотвратить, в то же время в случае небрежности он не предвидит этих
последствий, хотя должен и может их предвидеть. Хотя гражданское
законодательство не подразделяет неосторожность на ее виды, оно
предусматривает наступление разных правовых последствий в зависимости от
формы неосторожности — простой или грубой неосторожности.Законодательство не всегда определяет вину в качестве необходимого
условия ответственности за причинение морального вреда. Статья 1100 Г'К РФ
устанавливает, что компенсация морального вреда осуществляется независимо
от вины причинителя вреда, когда вред причинен жизни или здоровью
гражданина источником повышенной опасности; вред причинен гражданину в
результате его незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной
ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения
заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения
административного взыскания в виде ареста или исправительных работ;
распространением сведений, порочащих честь, достоинство и деловую
репутацию; в иных случаях, предусмотренных законом. Владельцы источников
повышенной опасности солидарно несут ответственность за вред, причиненный
третьим лицам в результате взаимодействия этих источников (столкновения
транспортных средств и т. п.). Вред, причиненный в результате
взаимодействия источников повышенной опасности их владельцам, возмещается
на общих основаниях (п. 3 ст. 1079 ГК РФ). Из этого следует, что выплата
компенсации морального вреда пострадавшему владельцу источника повышенной
опасности может быть возложена только на другого виновного владельца
повышенной опасности. Следует иметь в виду, что под источником повышенной
опасности понимается деятельность граждан н юридических лиц, связанная с
повышенной опасностью для окружающих: использование транспортных средств,
механизмов, электрической энергии высокого напряжения, атомной энергии,
взрывчатых веществ, сильнодействующих ядов и т. п.; осуществление
строительной и иной связанной с нею деятельности и др.3. 2. Оценка компенсации морального вреда.
Проблема отсутствия точно сформулированных критериев оценки размера
компенсации морального вреда и общего метода количественной оценки размера
компенсации порождала сложности. Эта ситуация усугубляется как отсутствием
каких-либо значимых рекомендаций или разъяснений Верховного Суда по этому
вопросу, так и введением в действие с 1 марта 1996 г. ч. II Гражданского
кодекса РФ (далее ГКРФ), где в ст. 1099—1101 были установлены
дополнительные требования, подлежащие учету судами при определении размеры
компенсации. Единственное пока посвященное вопросам компенсации морального
вреда Постановление Пленума Верховного Суда РФ «Некоторые вопросы
применения законодательства о компенсации морального вреда» от 20 декабря
1994 г. не содержит указании, позволяющих суду обоснованно определять
размер компенсации при разрешении конкретного дела. При исследовании этой
темы автором обсуждался с судьями вопрос о проблемах, возникающих у них при
рассмотрении дел, связанных с компенсацией морального вреда. Судьи в
подавляющем большинстве сообщали, что они «не любят» дела о компенсации
вреда и чувствуют себя нелепо, так как вынуждены либо пассивно и
немотивированно следовать за требованиями истцов или столь же
немотивированно отклоняться от этих требований и присуждать иные суммы
компенсации. Основную причину такого положения судьи видят в отсутствии
общей методологии и базиса для определения размера компенсации. Поэтому
одной из основных целей настоящей работы является проведение анализа
установленных в ГК РФ критериев оценки размера компенсации морального вреда
и предложение общего метода применения указанных критериев в судебной
практике при определении размера компенсации.
В ст. 151 ГК РФ законодатель установил ряд критериев, которые должны
учитываться судом при определении размера компенсации морального вреда:
— степень вины нарушителя;
— степень физических и нравственных страдании, связанных с
индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред;
— иные заслуживающие внимания обстоятельства.
С введением в действие ч. II ГК РФ эти критерии были дополнены
критериями, установленными в ст. 1101 ГКРФ:
— характер физических и нравственных страданий, который должен
оцениваться с учетом фактических обстоятельств, при которых был
причинен моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего;
— требования разумности и справедливости.
Поскольку из содержания ст. 1099 ГК РФ следует, что размер компенсации
морального вреда должен определяться по правилам ст. 151,1101 ГК РФ,
рассмотрим, какие критерии оценки размера компенсации определяются
совокупным применением этих норм.
Одним из критериев является, как было указано выше, степень вины
причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения
вреда. Перечень случаев, когда вина не является основанием ответственности,
указан в ст. 1100 ГК РФ.
Следующими критериями являются степень и характер физических и
нравственных страданий потерпевшего, которые, как следует из анализируемых
норм, должны приниматься во внимание во взаимосвязи с рядом других
обстоятельств. Так, законодатель предписывает учитывать степень страданий,
связанных с индивидуальными особенностями потерпевшего (ст. 151 ГК РФ).
Такая формулировка может дать основания для предположения, что возможно
причинение неправомерным деянием иных, не связанных с индивидуальными
особенностями потерпевшего страдании, но их степень не следует учитывать
при определении размера компенсации, однако подобный вывод вряд ли следует
считать соответствующим действительным намерениям законодателя. Под
степенью страдании следует понимать глубину страданий («глубина страданий»
— возможно, не очень хорошее сочетание, но именно в таком смысле мы
говорим, испытывая, например, боль, — «слабая боль», «терпимая боль»,
«сильная боль», «нестерпимая боль», что определяет, насколько глубоко мы
при этом страдаем). При этом глубина страданий человека зависит в основном
от вида того неимущественного блага, которому причиняется вред, и степени
его умаления, а индивидуальные особенности потерпевшего могут повышать или
понижать эту глубину (степень). Поэтому во внимание должны приниматься как
«средняя» глубина страданий (презюмируемый моральный вред, как мы назовем
ее ниже), так и обусловленное индивидуальными особенностями потерпевшего
отклонение от нее, что даст возможность суду учесть действительный
моральный вред и определить соответствующий ему размер компенсации. Таким
образом, индивидуальные особенности потерпевшего в смысле ст. 151, 1101 ГК
РФ — это подлежащее доказыванию обстоятельство, которое суд должен
устанавливать предусмотренными процессуальным законодательством способами и
принимать во внимание для оценки действительной глубины (степени)
физических или нравственных страданий и определения соответствующего
размера компенсации. Итак, упоминание законодателем степени страданий,
связанной с индивидуальными особенностями потерпевшего, предполагает
наличие некоей средней глубины страданий, но об ее учете законодатель не
делает специального указания, поскольку наличие страданий, т. е. морального
вреда — это необходимое условие возникновения нрава на компенсацию
морального вреда вообще, и законодатель делает акцент на те критерии,
которые позволяют определить размер компенсации применительно к конкретному
делу.
Таким образом, необходимым критерием размера компенсации во всех случаях
будет средняя глубина страдании, или презюмируемый моральный вред для
определенного вида правонарушения.
Презюмируемый моральный вред — это страдания, которые, по общему
представлению, должен испытывать (т.е. не может не испытывать) «средний»,
«нормально» реагирующий на совершение в отношении него противоправного
деяния человек. По существу, презюмируемый моральный вред отражает в себе
общественную оценку противоправного деяния. Так, например, если по
телевидению сообщается информация о совершенном преступлении против
личности или ином правонарушении, умаляющем принадлежащие человеку личные
неимущественные блага, то у каждого человека, составляющего неопределенно
большую телевизионную аудиторию, сложится представление о глубине страданий
(моральном вреде), перенесенных потерпевшим. Поскольку в данном случае для
подавляющего большинства аудитории потерпевший представляет собой
абстрактную личность, в основе выносимого каждым составляющим аудиторию
лицом суждения будут лежать его предположения о той глубине страданий,
которую само это лицо перенесло бы в случае совершения в отношении него
соответствующего противоправного деяния. Разумеется, оценки отдельно взятых
лиц несколько различались бы, однако усредненная оценка имела бы наиболее
объективный характер. Оценка глубины страданий такой аудиторией выражалась
бы в качественных критериях (сильные, не очень сильные, незначительные и т.
и. страдания), но если бы каждому при этом был задан вопрос: «Какая сумма
денежных средств должна быть выплачена потерпевшему для полного сглаживания
перенесенных страданий?», то среднее значение названных в ответах сумм
следовало бы считать наиболее справедливой количественной оценкой размера
компенсации презюмируемого морального вреда. Он мог бы явиться основой для
определения размера компенсации действительного морального вреда путем
учета всех особенностей конкретного случая. Однако проведение массовых
опросов в целях выявления размера компенсации презюмируемого морального
вреда вряд ли возможно и целесообразно, поэтому в настоящей работе
предлагается иной метод оценки размера компенсации, на чем более подробно
мы остановимся ниже.
Перейдем к анализу критерия «характер физических и нравственных
страданий» Вряд ли под характером страдании может пониматься что-либо иное,
чем их вид. Для целен компенсации морального вреда законодатель подразделил
страдания как общее понятие на нравственные и физические страдания. Исходя
из требования оценивать при определении размера компенсации характер
физических и нравственных страданий, можно предположить, что законодатель
намерен поставить размер компенсации в зависимость от видов как физических,
так и нравственных страданий. Под видами физических страдании можно
понимать боль, удушье. тошноту, головокружение, зуд и другие болезненные
симптомы (ощущения), под видами нравственных страдании — страх, горе, стыд,
беспокойство, унижение и другие негативные эмоции. Характер физических и
нравственных страдании в таком понимании можно было бы учитывать и
оценивать, если бы законодатель оказался в состоянии установить некую
количественную соотносительность между их вышеперечисленными
разновидностями. Однако не представляется возможным и целесообразным ни
теоретически, ни практически ввести какое-либо объективное соотношение
между тошнотой и удушьем, зудом и головокружением, страхом и горем, стыдом
и унижением. По нашему мнению, «учитывать» характер физических страданий
можно лишь принятием во внимание тех нравственных страданий, которые могут
оказаться с ним сопряжены (например, ощущение удушья может сопровождаться
негативной эмоцией в виде страха за свою жизнь). Поэтому, на наш взгляд,
для определения размера компенсации следует учитывать не вид (характер)
нравственных или физических страданий, а характер и значимость тех
нематериальных благ, которым причинен вред, поскольку именно их характер и
значимость для человека и определяют величину причиненного морального
вреда. Метод и принципы такого учета будут рассмотрены ниже.
Упоминание в ст. 1101 ГК РФ об оценке характера физических и нравственных
страданий с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен
моральный вред, не привносит чего-либо существенно нового по сравнению со
ст. 151 ГК РФ, поскольку фактически дублирует установленное в ней
требование учета всех заслуживающих внимания обстоятельств, связанных с
причинением морального вреда. Сравнительный анализ этих норм показывает,
что учитывать в целях определения размера компенсации следует не все
фактические обстоятельства, при которых был причинен моральный вред, а
только заслуживающие внимания для определения размера компенсации. Их
перечень дифференцируется в зависимости от вида неимущественных благ,
затронутых правонарушением.
Далее рассмотрим указанные в ст. 1101 ГК РФ совершенно новые (по
сравнению с ранее действовавшим законодательством) критерии — требования
разумности и справедливости. На первый взгляд это кажется несколько
необычным и даже странным, будучи применено к отдельному институту
гражданского права — компенсации морального вреда, так как трудно
предположить, что законодатель не предъявляет подобного требования к
судебному решению по любому делу. Анализ ст. 1101 ГК РФ г части требовании
разумности и справедливости целесообразно проводить с учетом п. 2 ст. 6 ГК
РФ, устанавливающего правила применения аналогии права. Согласно этой
норме, при невозможности использования аналогии закона права и обязанности
сторон определяются, исходя из общих начал и смысла гражданского
законодательства (аналогия права) и требований добросовестности, разумности
и справедливости. В принципе, эти понятия, «каучуковые», как они метко
названы в юридической литературе, представляют собой своего рода «опору»,
которой суд мог воспользоваться в случае пробела в законе, а также для
того, чтобы дать больший простор судейскому усмотрению при решении
конкретного дела. Не случайно, компенсация морального вреда оказалась
единственным гражданско-правовым институтом (понятие разумности содержится
также в ст. 10 ГК РФ, но имеет там иное содержание), где законодатель
специально предписал учитывать требования разумности и справедливости при
определении размера компенсации морального вреда. Какой же смысл вкладывает
законодатель в эти понятия в данном случае? Очевидно, прежде всего
принималось по внимание, что нет инструментов для точною измерения
абсолютной глубины страданий человека, а также оснований для выражения их
глубины в деньгах. Лишь компенсация за перенесенные страдания может быть
выражена в деньгах, т. е. своеобразный штраф, взыскиваемый с причинителя
вреда в пользу потерпевшего и предназначенный для сглаживания негативного
воздействия на психику потерпевшего перенесенных и связи с правонарушением
страданий. Поскольку глубина страданий не поддается точному измерению, а в
деньгах неизмерима в принципе, то невозможно говорить о какой-либо
эквивалентности глубины страданий размеру компенсации. Однако разумно и
справедливо предположить, что большей глубине с градации должен
соответствовать больший размер компенсации, и наоборот, т. е. ее размер
должен быть адекватен перенесенным страданиям.
Неразумно и несправедливо было бы присудить при прочих равных
обстоятельствах (равной степени вины причинителя вреда, отсутствии
существенных индивидуальных особенностей потерпевшего и других
заслуживающих внимания обстоятельств) компенсацию лицу, перенесшему
страдания в связи с нарушением его личного неимущественного права на
неприкосновенность произведения, в размере равном или большем, чем размер
компенсации, присужденной лицу, перенесшему страдания в связи с нарушением
его личною неимущественного права на здоровье, выразившемся в утрате зрения
или слуха (обобщение судебной практики позволяет сделать вывод о том,
подобные случаи нередки), причем такая ситуация будет одинаково неразумной
и несправедливой независимо от того, одним и тем же или разными судебными
составами вынесены такие решения. Поэтому требование о соблюдении разумных
и справедливых соотношении присуждаемых по разным делам размеров
компенсации морального вреда следует рассматривать как обращенное к суду.
Если бы на территории РФ действовал один судебный состав, рассматривающий
все иски, связанные с компенсацией морального вреда, требование разумности
и справедливости могло бы быть достаточно легко выполнимо. Вынося свое
первое решение о компенсации морального вреда, судебный состав тем самым
установил бы для себя определенный неписаный базисный уровень размера
компенсации, опираясь на него, выполнял бы требования разумности и
справедливости при вынесении всех последующих решений. Однако, как
известно, такая гипотетическая ситуация в действительности недостижима, так
как в России действует большое количество судов и еще большее — судебных
составов. Следовательно, требование разумности и справедливости
применительно к определению размера компенсации морального вреда следует
считать обращенным не только к конкретному судебному составу, но и к
судебной системе в целом. Поэтому должны существовать писаные, единые для
всех судов базисный уровень размера компенсации и методика определения ее
окончательного размера; придерживаясь их, конкретный судебный состав сможет
определять размер компенсации так, как предписывает закон, т. е. с учетом
требований разумности и справедливости. Поскольку законодатель отказался от
нормативного установления базисного уровня и методики определения размера
компенсации (ибо обозначенные законодателем критерии, и силу их
«каучуковости», совершенно не помогают суду обосновать хотя бы для самого
себя указываемый в решении размер компенсации) и, таким образом,
предоставил этот вопрос усмотрению суда, то этим судом следует считать
Верховный Суд РФ, который должен, в порядке обеспечения единообразного
применения законов при осуществлении правосудия, предложить судам общий
подход к определению размера компенсации морального вреда, оставляя при
этом достаточный простор усмотрению суда при решении конкретных дел.3. 3. Компенсация морального вреда и исковая давность
Пленум Верховного Суда ГФ в Постановлении № 10 от 20 декабря 1994 г.
(далее — Постановление) отметил, что «на требования о компенсации
морального вреда исковая давность не распространяется, поскольку они
вытекают из нарушения личных неимущественных прав и других нематериальных
благ», основываясь на положениях п. 2 ст. 43 Основ гражданского,
законодательства Союза ССР и республик (далее — Основ) по правоотношениям,
возникшим после 3 августа 1992 г., и п. 1 ст. 208 ГК РФ по правоотношениям.
возникшим после 1 января 1995 г. Верховный суд РФ почти дословно
воспроизвел формулировку п. 2 ст. 43 Основ о нераспространении исковой
давности «на требования, вытекающие из нарушения личных неимущественных
прав…». Ст. 208 ГК РФ в соответствующей части сформулирована несколько по-
иному. В ней устанавливается, что исковая давность не распространяется «на
требования о защите личных неимущественных прав и других нематериальных
благ…». Рассмотрим отдельно для Основ и ГК РФ, позволяют ли упомянутые
нормы этих актов прийти к иным выводам относительно применения исковой
давности к требованиям о возмещении (Основы) и компенсации (ГК РФ)
морального вреда.
Исходя из перечисленных в ст. 6 Основ способов защиты гражданских прав из
нарушения личных неимущественных прав могут вытекать следующие требования:
о признании права (например, права авторства); о восстановлении положения,
существовавшего до нарушения права (специальный случай — восстановление
чести, достоинства и деловой репутации путем опровержения порочащих
сведений в соответствии со ст. 7 Основ), и пресечения действий, нарушающих
право или создающих угрозу его нарушения; признания недействительным
несоответствующего законодательству ненормативного акта органа
государственного управления, нарушающего личные неимущественные права;
возмещение морального вреда и вреда, причиненного жизни и здоровью — эти
способы прямо не предусмотрены в ст. 6 Основ, но по смыслу этой нормы их
следует считать одними из иных способов, предусмотренных законодательными
актами.
Итак, возмещение вреда — это одно из требований, которые могут вытекать
из нарушения личных неимущественных прав. Моральный вред и вред,
причиненный жизни и здоровью, являются разновидностями неимущественного
вреда. Вернемся к п. 2 ст. 43 Основ. Среди требований, на которые не
распространяется исковая давность, в этой норме указаны и требования о
возмещении вреда, причиненного жизни и здоровью гражданина. Но ведь это
требование вытекает из нарушения личных неимущественных прав, а
законодатель во втором абзаце п. 2 ст. 43 Основ уже предусмотрел
неприменимость исковой давности к таким требованиям. Почему же он повторяет
это еще раз?
Один из возможных ответов на этот вопрос — потому что в отношении
требования о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью гражданина,
законодатель предусматривает специальные правила о неприменении исковой
давности. Он вводит здесь ограниченное неприменение исковой давности:
требования, предъявленные по истечении трех лет с момента возникновения
права на возмещение такого вреда, удовлетворяются за прошлое время не более
чем за три гола, предшествовавшие предъявлению иска. По существу, это
означает, что исковая давность применяется к этим требованиям в той их
части, которая находится за пределами общего давностного срока.
Законодатель учитывает здесь перманентно проявляющийся результат
неправомерного действия и предоставляет потерпевшему возможность в любой
момент устранить в ограниченных тремя годами пределах негативные
последствия нарушения его неимущественных прав. Но этой цели законодатель
мог бы достигнуть, например, следующим изложением первого и второго абзацев
п. 2 ст. 43 Основ: «Исковая давность не распространяется на: требования о
защите личных неимущественных прав и других нематериальных благ, кроме
случаев, предусмотренных законом. Однако требования о возмещении вреда,
причиненного жизни и здоровью, предъявленные по истечении срока давности,
удовлетворяются не более чем за три года, предшествовавшие предъявлению
иска…» Однако законодатель выделяет требования о возмещении причиненного
жизни и здоровью вреда в самостоятельный абзац. Более того, этот абзац не
следует непосредственно за абзацем о требованиях, вытекающих из нарушения
личных неимущественных прав. Напротив, эти абзацы разделены абзацем о
требованиях вкладчиков к банку о выдаче вкладов, т.е. требованиях,
вытекающих из нарушения сугубо имущественных прав.
В свете изложенного более обоснованным представляется другой ответ: во
втором абзаце п. 2 ст. 43 Основ законодатель не включает требования о
возмещении неимущественного вреда в состав тех требований, вытекающих из
нарушения личных неимущественных прав, на которые не распространяется
исковая давность. В упомянутом абзаце имеются в виду лишь те требования,
которые направлены на восстановление личных неимущественных прав. Отсюда
следует, что на требования о возмещении морального вреда исковая давность
должна распространяться. На особенностях применения исковой давности к
требованиям о компенсации морального вреда мы остановимся ниже.
Завершая рассмотрение вопроса о применимости исковой давности к
требованиям о возмещении морального вреда в аспекте п. 2 ст. 43 Основ,
обратим внимание, что Постановление принималось 20.12.94, т. е. в период
окончания действия Основ ГЗ, и Пленум Верховного суда РФ, формулируя
Постановление, ориентировался уже только на новый ГК РФ. Так, указывая на
неприменимость исковой давности к требованиям о компенсации морального
вреда (кстати, Пленум упоминает лишь компенсацию, но не возмещение
морального вреда), Пленум обосновывает это неприменимостью исковой давности
к требованиям, вытекающим из нарушения личных неимущественных прав и других
нематериальных благ. Но это могло обосновывать лишь неприменение исковой
данности к требованиям о компенсации морального вреда, причиненного
нарушением именно неимущественных прав и других нематериальных благ (хотя
проведенный выше анализ показывает, что обратный вывод в большей степени
соответствует намерениям законодателя), в то время как в Постановлении
указывается на неприменимость исковой давности к требованиям о компенсации
морального вреда вообще, без дифференциации оснований возникновения таких
требований.
Но ведь ст. 131 Основ позволяла применять принцип генерального деликта в
отношении возмещения морального вреда, и лишь ст. 151 ГК РФ сузила
деликтную область до действий, противоправно умаляющих личные
неимущественные права и иные нематериальные блага, неисчерпывающий перечень
которых приведен в ст. 150 ГК РФ. За пределами упомянутой области ст. 151 и
1099 ГК РФ устанавливают принцип сингулярного деликта. т. е. компенсация
морального вреда при нарушении иных прав возможна лишь в случаях,
специально предусмотренных законом (например. Закон РФ «О защите прав
потребителей» от 7 февраля 1992 г., Федеральный закон РФ «Об основах
туристской деятельности в Российской Федерации» от 24 ноября 1996 г.). Под
иными (т. е. отличными от упомянутых в ст. 150 ГК РФ) правами следует
понимать, во-первых, имущественные права и, во-вторых, неимущественные
права, не имеющие признаков, свойственных личным неимущественным правам,
упомянутым в ст. 150 ГК РФ (например, неимущественные права акционеров,
установленные Федеральным Законом РФ «Об акционерных обществах» от 26
декабря 1995 г.). Таким образом, в период действия Основ компенсация
морального вреда была возможна при внедоговорном нарушении как
неимущественных, так и имущественных прав, и в последнем случае исковая
давность к требованиям о компенсации морального вреда применима со всей
очевидностью, поскольку такие требования явно не охватываются п. 2 ст. 43
Основ. Такая же ситуация имеет место и с требованиями о компенсации
морального вреда, причиненного нарушением имущественных прав потребителей —
ст. 208 ГК РФ не дает никаких оснований для неприменения исковой давности к
таким требованиям. Перейдем к анализу ст. 208 ГК РФ.
Эта норма во многом сходна с п. 2 ст. 43 Основ, и основная часть
проведенного выше в отношении п. 2 ст. 43 Основ анализа применима также к
ст. 208 ГК РФ. Пожалуй, основное различие в аспекте рассматриваемого
вопроса состоит в тексте вторых абзацев этих норм: ст. 43 Основ говорит о
требованиях, вытекающих из нарушения личных неимущественных прав, а ст. 208
ГК РФ — о требованиях о защите личных неимущественных прав и других
нематериальных благ. Но это различие представляется несущественным. Более
значимым, на наш взгляд, могло бы оказаться то, что с принятием нового
Гражданского кодекса такой способ защиты гражданских прав, как возмещение
морального вреда, прекратил свое существование, и ему на смену пришел новый
способ — компенсация морального вреда (ст. 12, 151 ГК РФ). Возмещение
морального вреда в ГК РФ не упоминается. Исходя из общих принципов
толкования нормативных актов, следует применять принцип презумпции
значимости тех изменений в устоявшейся терминологии, которые законодатель
считает необходимым ввести. Напомним, что институт возмещения морального
вреда просуществовал в законодательстве, сначала в союзном, а затем в
российском около 5 лет, появившись впервые в Законе СССР «О печати и других
средствах массовой информации» от 12 июня 1990 г. и прекратив свое
существование с 1 января 1995 г. — даты введения в действие первой части ГК
РФ.
Презумпция о наличии существенных различий между понятиями «возмещение» и
«компенсация» применительно к моральному вреду опровергается, если
проанализировать, какие изменения появились в институте ответственности за
причинение морального вреда в российском законодательстве в связи с
принятием ГК РФ. Содержание самого понятия «моральный вред» не подверглось
изменению — под моральным вредом, так же как и в ст. 131 Основ,
законодатель понимает в ст. 151 ГК РФ физические и нравственные страдания
человека. Изменению подвергся перечень неправомерных действий, совершение
которых порождает право гражданина на денежную компенсацию причиненных
этими действиями страданий, а также форма, в которой возмещается
(компенсируется) моральный вред — любая материальная форма возмещения (ст.
131 Основ) превращается в исключительно денежную форму компенсации
морального вреда (ст. 151 ГК РФ).Отметим также, что термин «возмещение» в
Основах относился к любому вреду: имущественному вреду, вреду, причиненному
жизни и здоровью; моральному вреду. В Гражданском кодексе РФ законодатель
использует термин «компенсация» лишь применительно к моральному вреду; во
всех остальных случаях причинения вреда он использует термин «возмещение».
Наконец, в ст. 12 ГК РФ законодатель выделяет компенсацию морального вреда
в качестве специального способа защиты гражданских прав. Возмещение вреда в
качестве способа защиты гражданских прав в ст. 12 ГК РФ прямо не
упоминается. Однако с введением в действие ч. II ГК РФ, где параграф
«Компенсация морального вреда» помещен в главу «Обязательства вследствие
причинения морального вреда» наряду с нормами о возмещении других видов
вреда неопределенность устраняется. Существенных различий между возмещением
и компенсацией морального вреда нет. Очевидно, законодатель хотел
изменением терминологии подчеркнуть лишь особый характер этого вида вреда.
Итак, по аналогии с проведенным выше в отношении ст. 43 Основ анализом
можно сделать вывод о том, что и с позиций ГК на требования о компенсации
морального вреда распространяется исковая давность, применение которой
должно осуществляться по общим правилам.
Такой вывод соответствует и основным началам и смыслу гражданского
законодательства. Требование о компенсации морального вреда — это
требование имущественного характера, возникающее в связи с умалением личных
неимущественных прав и других нематериальных благ, принадлежащих
гражданину. Компенсация морального вреда представляет собой один из видов
имущественной ответственности. Предположение о неприменении к имущественной
ответственности срока исковой давности в данном случае противоречило бы, на
наш взгляд, основным началам и смыслу гражданского законодательства,
регулятивная функция которого направлена на придание устойчивости
отношениям, возникающим в гражданском обороте.
Изъятие, которое законодатель делает в отношении применения срока исковой
давности для требований, вытекающих из причинения вреда жизни и здоровью,
оправдано тем, что в большинстве случаев причинитель вреда знает или должен
знать о самом факте причинения вреда и может предполагать возможный размер
ответственности. В случае причинения морального вреда возникает иная
ситуация. Страдания, физические и нравственные, представляют собой
результат психической деятельности человека. Эти страдания имеют наибольшую
интенсивность либо в момент умаления принадлежащих лицу нематериальных
благ, либо в момент осознания лицом факта такого умаления. Часто эти
моменты совпадают — например, умаление чести лица наступает в момент
распространения о нем порочащих сведений, но нравственные страдания это
лицо претерпит только тогда, когда оно узнает о факте распространения, что
может произойти через определенный, иногда весьма значительный, промежуток
времени: в тот же момент наступит и умаление достоинства лица, т. е.
собственной оценки лицом своих положительных качеств.
Разумеется, причинитель вреда может предполагать наличие у потерпевшего
определенной психической реакции на факт совершения неправомерного
действия, но уровень этой реакции ему может быть известен лишь весьма
приблизительно. Что касается размера компенсации, то о нем причинитель
вреда не может иметь вообще никакого представления, если потерпевший не
заявил соответствующего требования; действительный же размер компенсации
может быть определен только судом (ст. 151, 1101 ГК ГФ). Вряд ли
справедливо было бы поставить причинителя вреда в такое положение когда без
ограничения срока он мог бы подвергнуться наступлению ответственности,
размер которой он изначально не мог и не должен был предвидеть. Наконец,
если исковая давность действительно была бы неприменимой к требованиям о
компенсации морального вреда в случае нарушения неимущественных прав и благ
(как мы отметили выше, в случае нарушения иных прав и благ исковая давность
применима безусловно), неоправданное промедление с предъявлением
соответствующего иска, несомненно, входит в круг иных заслуживающих
внимания обстоятельств, в смысле ст. 151, 1101 ГК РФ, которые следует
учитывать при определении размера компенсации. Общий срок исковой давности
составляет три года — если в течение этого срока с момента совершения
неправомерного действия иск не был предъявлен, разумно и справедливо
считать, что страдания отсутствовали, и во взыскании компенсации морального
вреда должно быть отказано.
По общим правилам срок исковой давности начинает течь с момента, когда
лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права (ст. 200 ГК
РФ). Применительно к компенсации морального вреда это означает, что течение
срока исковой давности должно начинаться в момент начала претерпевания
страданий, но не ранее момента осознания потерпевшим причинной связи между
претерпеваемыми страданиями и нарушением его прав. Последнее условие в
особенности существенно при нарушении личных неимущественных прав детей, а
также при причинении вреда здоровью, поскольку вышеуказанные моменты могут
не совпадать.
Претерпевание страданий лишает человека психического благополучия
(полностью или частично). По нашему мнению, психическое благополучие — это
одно из нематериальных благ, принадлежащих гражданину от рождения, и
одновременно одно из составляющих другого нематериального блага — здоровья
в широком смысле. Нарушение психического благополучия как результат
неправомерных действий (бездействия) со стороны правонарушителя никогда не
наступает само по себе, но лишь в соединении с нарушением какого-либо иного
вида принадлежащих гражданину прав или умалением иных благ. Поэтому при
совершении правонарушения для возникновения права потерпевшего требовать
компенсации морального вреда и корреспондирующей этому праву обязанности
правонарушителя выплатить такую компенсацию необходимо наличие причинной
связи между триадой юридических фактов: неправомерное действие
(бездействие) — нарушение неимущественного права или умаление иного
нематериального блага — нарушение психического благополучия (возникновение
страданий). Между наступлением этих фактов возможно истечение некоторого
промежутка времени (например, между моментом распространения порочащих
сведений и моментом умаления достоинства гражданина либо моментом умаления
его чести и началом претерпевания страдания по этому поводу). Это
обстоятельство следует учитывать при применении правила о моменте начала
течения срока исковой давности к требованиям о компенсации морального
вреда. Особое внимание должно уделяться способности потерпевшего осознавать
характер совершенного в отношении него неправомерного действия и его
последствий, а также взаимную связь между ними, которая далеко не всегда
бывает очевидной для потерпевшего.
ЗаключениеПри всех различиях конкретных жизненных ситуаций, когда гражданин
страдает из-за неправомерных действий государственных органов и должностных
лиц, их можно разделить на две группы.
Суть одной из них выражается в том, что неправомерные действия создают
для истца препятствия на пути осуществления своих законных прав и свобод,
из-за которых он не может заниматься тем, что ему разрешено Конституцией
(свободно и безопасно жить и действовать, распоряжаться своей
собственностью, заниматься предпринимательской деятельностью, свободно
передвигаться, осуществлять политические права и т. д.) и при этом
чувствовать себя достойной личностью. В сфере этих отношений, которые
называются регулятивными, наиболее надежным и эффективным средством
юридической зашиты своих прав и свобод является обращение в суд на общих
основаниях и в общем порядке, предусмотренных законом «Об обжаловании в суд
действии и решений, нарушающих права и свободы граждан» от 25 февраля 1993
г., который как раз и предусматривает юридический механизм устранения
неправомерных препятствий, о которых идет речь.
Другая ситуация характеризуется тем, что свершившееся нарушение прав и
свобод гражданина причинило ему моральный, физический или имущественный
вред, но для дальнейшей жизнедеятельности препятствий не создало. У нас
складывается в результате неправомерного нарушения тайны частной жизни,
личной или семейной тайны, унижение достоинства, неприкосновенности жилища
и т.п. Во всех этих случаях гражданское законодательство предоставляет
потерпевшему гражданину универсальную возможность требовать по суду не
только возмещения убытков, но и денежной компенсации за моральный вред в
самом широком значении этого понятия. За этим законодательством в правовом
государстве – большое будущее. Видимо, оно будет развиваться и
совершенствоваться в соответствии с запросами судебной практики, которая в
свою очередь во многом зависит от настойчивости граждан в защите своих
прав.
В связи с этим является весьма актуальной тема дипломной работы
«Нематериальные блага и их защита». В которой были подробно раскрыты
следующие вопросы:
1. В главе 1 были сформулированы основные этапы развития понятия
нематериальные блага, начиная с дореволюционного времени до наших
дней .
2. В главе 2 были раскрыты понятия, содержания нематериальных благ и их
виды. Кроме этого произведено деление на блага первого и второго
уровней приобретаемых в силу рождения и в силу закона.
Далее эта глава была посвящена защите нематериальных благ, таких как:
Честь, достоинство и деловая репутация; права на жизнь и здоровье; права на
свободу и личную неприкосновенность, неприкосновенность жилища; права на
личную и семейную тайну; права на идентификацию национальной
принадлежности; авторских прав; прав потребителей и иных прав граждан;
трудовых прав; право свободного передвижения; право на имя.
3. Глава 3 была посвящена компенсации морального вреда в которой были
изложены основные условия по компенсации морального вреда, такие
как: претерпевание морального вреда, неправомерное действие
причинителя вреда, причинная связь между неправомерным действием и
моральным вредом и вина причинителя вреда. Были подробно рассмотрены
каждые из этих условий.
Также в этой главе рассматривался вопрос об оценке компенсации морального
вреда и исковая давность.Список использованной литературы
————————
[1] Гуго Гроций. О праве войны и мира: Репринт. с изд. 1956 г. – М.:
Ладомир, 1994.
[2] Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права (по изданию 1907
г.). М.: Фирма «СПАРК», 1995. С.402
[3] Там же.
[4] Зейц А. Возмещение морального вреда по советскому праву //
Еженедельник советской юстиции, 1927, №47. С. 1465.
[5] Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР.
1990. №26. Ст. 492.
[6] Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР.
1991. №26. Ст. 733.
[7] Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР.
1992. №10. Ст. 457.
[8] Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР.
1992. №7. Ст. 300.
[9] Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР.
1992. №15. Ст. 766.
[10] Российская газета. 1992. 26 января.
[11] Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР.
1993. №6. Ст. 188.
[12] Собрание законодательства РФ. 1995. №32. Ст. 3301.
[13] Российская газета. 1995. 8 февр.
[14] Комментарий к гражданскому кодексу РФ, части первой/Отв. ред. О. Н.
Садиков. М.: Юринформцентр, 1995. С. 33.
[15] Развитие советского гражданского права на современном этапе. М.,
1986. С. 205
[16] Красавчикова Л. О. Личная жизнь граждан под охраной закона. М.,
1983. С.32-33; Ярошенко К.Б. Жизнь и здоровье людей под охраной закона.
Гражданско-правовая защита личных неимущественных прав граждан. М., 1990.
С. 9-20; Егоров Н. Д. Гражданско-правовое регулирование общественных
отношений. Л., 1988. С. 117; Красавчикова Л. О. Понятие и система личных
неимущественных прав граждан (физических лиц) в гражданском праве РФ.
Екатеринбург. 1994. С. 12 и др.
[17] Бюллетень Верховного суда РФ. 1992. №11; 1994. №3; 1995. №7.
[18] Собрание законодательства РФ. 1995. №31. Ст. 2990.
[19] Поляков С. Свобода мнения и защита чести. Российская юстиция, 1997,
№4. С. 48.
[20] Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1993.
№33. Ст.1318.
[21] Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1993.
№2. Ст.62.
[22] Бюллетень министерства юстиции РСФСР, 1979, №1-2.
[23] Бюллетени Верховного суда СССР. 1984. №3. С. 23.
[24] Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1980. №48. С. 1596.
[25] Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1983.
№2. Ст. 62.
[26] Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1983.
№33. Ст. 1318.
[27] Российская газета. 1983. 13 мар.
[28] Васильева М. Возмещение вреда, причиненного здоровью граждан
неблагоприятным воздействием природной среды // Законность. 1997. №7. С.
30.
