Национальный институт
Имени
Екатерины ВеликойКурсовая работа
Тема: Первооткрыватели
Дальнего Востока.Работу выполнила:
Студентка первого курса,
Юридического факультета,
Вечернего отделения
Лебина Н.В.Работу проверил:
Доктор исторических наук
Волков А.П.Москва 2002г.
Содержание:
Введение…………………………………………….2
Б. П. Поярков………………………………………..3
Е. П. Хабаров………………………………………..7
С. И. Дежнев………………………………………..13
В. В . Атласов………………………………………17
Заключение…………………………………………24
Библиография………………………………………25Введение.
“Богатство России прирастать будет Сибирью ”- так более двух
столетий назад прозорливо сказал Михайло Васильевич Ломоносов. Можно было
бы прибавить и Дальний Восток, но ведь ученый и имел в виду и этот далекий
край нашего Отечества: до недавнего времени прилегающие к Тихому океану
земли еще не выделялись отдельным именем. Поразительная глубина пророчества
Ломоносова. Невиданные, бессчетные богатства земли и ее недр, огромные
природные ресурсы – вот, что такое Дальний Восток сегодня.
Соболь в 17веке был одной из важных статей государственного дохода и
расхода. Его высоко ценили на рынках западноевропейских и восточных
стран. В обмен на “мягкое золото” из-за рубежа привозили ткани,
драгоценные камни, вина. Средством увеличения поступления соболя были поиск
богатых пушных угодий и дальнейшее присоединение нерусского населения, еще
не обложенного ясаком.
Не менее важной задачей для Дальнего Востока была организация
местного земледелия. Приходя на новую землю, русские люди испытывали острую
нужду в хлебе. Голод в 17веке был их постоянным спутником. Источники
сохранили не мало свидетельств такого рода: “едим траву и коренье”,
“помираем голодной смертью”, ”души свои скверним-всякую гадину и
медвежатину едим”, “живем с травы и с воды”, ” от трав и коренья без хлеба
оцинжали”.[1]Сначала хлеб доставляли из городов европейской части России.
Но по мере освоения сибирских территорий усилиями русских людей стало
развиваться местное хлебопашество.
До конца 17века в России еще не были освоены собственные серебряные
месторождения. Для чеканки монет правительство закупало в странах Западной
Европы серебряные талеры, а затем перечеканивали их и получали собственные
монеты. Стремясь сократить громадные расходы по закупке серебра,
правительство требовало от местных властей максимальных усилий по разведке
благородных металлов и их добычи.
Еще не изведанные земли Дальнего Востока могли помочь решению всех
перечисленных выше задач. Но прежде усилиями русских землепроходцев были
открыты новые пути, преодолены тысячи верст, обследованы новые земли и
вложен громадный труд в их закрепление и хозяйственное усвоение.Поярков Василий Данилович
Поярков Василий Данилович – русский землепроходец. Год рождения и дата
смерти неизвестны. В 1643-46 во главе отряда прошел из Якутска по рекам
Лена, Алдан на реку Зея, а затем на Амур. Зимовал на побережье Охотского
моря, оттуда прошел на лыжах до верховьев реки Мая и вернулся в Якутск.
Сообщил подробные сведения о природе и населении обширных площадей Дальнего
Востока.
Основанный в 1632 году на берегу реки Лены, «Якуцкий острожек»
занимал выгодное географическое положение и в 1642 году стал
административным центром вновь организованного Якутского воеводства.
Русские землепроходцы искали новые земли на юге, продвигаясь вверх по
притокам Лены — Олёкме и Витиму.
Приволье, богатство Амура и, прежде всего то, что там хлеб «родится
вволю», привлекало внимание первого якутского воеводы Петра Головина, так
как в Якутске хлеба, получаемого от «пашенных крестьян», не хватало, и его
приходилось привозить издалека, чаще всего из-за Урала. Слухи о богатствах
Даурии все умножались, и в июле 1643 года Головин решил сделать попытку
присоединения Приамурья к Российскому государству.
Как отмечает историк Б.П. Полевой, новая экспедиция “готовилась в
масштабах, совершенно не обычных для малолюдного Якутского острога’’. В
условиях якутской скудности воевода не пожалел обеспечить экспедицию всем
не обходимым. Он выделил 6 дощаников, положил на их оснащение 4312 саженей
парусины , 325 саженей веревок новых, 790 саженей веревок бывших в
употребление. На случай если суда пришлось тянуть против течения, было
отпущено 380 саженей бечев. Для починки имеющихся и постройке новых судов
Поярков получил судовые инструменты, в том числе 3 долота, 12 папарей,23
сверла, 6 оборотней, 4 скобели, 700 судовых скоб,200 гвоздей.[2]
К отряду присоединилось полтора десятка добровольцев-промышленников
(«охочих людей»). В качестве переводчика был выбран Семен Петров Чистой.
Пояркову был дан ряд заданий: описать реки и народы, живущие на них, их
занятия, выяснить природные богатства края и представить «чертеж и роспись
дороги своей и волоку, к Зие и Шилке реке, и падучим в них рекам и
угодьям». Был составлен маршрут похода и даны некоторые сведения о реках и
народе, живущем на Амуре, а также твердый наказ Пояркову, чтобы люди его
отряда не трогали и не обижали местное население.
Поярков пошел в Даурию новым путем. В конце июля на дощаниках он
поднялся по Алдану и рекам его бассейна — Учуру и Гонаму. Судоходство по
Гонаму возможно только на 200 километров от устья, выше начинаются пороги.
Людям Пояркова приходилось перетаскивать суда чуть ли не у каждого порога,
а на Гонаме их больше сорока, не считая мелких. Плавание по этой реке было
поистине героическим.
Осенью, когда река стала, отряд еще не достиг водораздела между
бассейнами Лены и Амура, потеряв два дощаника. Поярков оставил часть людей
зимовать с судами и припасами на Гонаме, а сам налегке с отрядом в 90
человек пошел «зимником» на нартах и лыжах через Становой хребет и вышел к
верховьям реки Брянты (система Зеи).
Через 10 дней пути по Амурско-Зейскому плато он добрался до реки
Умлекан, левого притока Зеи. Здесь русские были уже в стране «пашенных
людей» — Даурии. По берегам Зеи встречались селения с просторными
деревянными домами крепкой постройки, с окнами, затянутыми промасленной
бумагой. У Дауров имелись запасы хлеба, бобовых и других продуктов, много
скота и домашней птицы. Они носили одежду из шелковых и хлопчатобумажных
тканей. Шелк, ситцы, металлические и другие изделия они получали из Китая в
обмен на пушнину. Пушниной же они платили дань маньчжурам. Поярков требовал
от дауров, чтобы они давали ясак русскому царю, а для этого он захватывал в
аманаты знатных людей, держал в цепях, обращался с ними жестоко.
От аманатов и других пленных, русские получили более точные сведения
о стране, в частности о крупном притоке Зеи Селимде (Селемдже) и ее
жителях, о соседней Маньчжурии и Китае.
Поярков решил зимовать на Зее и поставил острог возле устья
Умлекана. К середине зимы хлеб в остроге и окрестных селениях подошел к
концу, а нужно было дотянуть до теплого времени, когда вскроются реки и
придут суда с припасами, оставленными на Гонаме. Тогда Поярков послал отряд
в 70 человек во главе с Юшкой Петровым в соседнее селение. Дауры встретили
гостей приветливо, но в свой город не пустили. Петрова не удовлетворили
богатые подношения дауров. Отобрав 50 лучших воинов, он пошел на штурм
селения. Однако дауры выслали конный отряд, который разгромил пеший отряд
казаков. Юшка Петров с оставшимися в живых людьми вернулся к Пояркову.
В это время в остроге начался голод, казаки примешивали к муке кору,
питались кореньями и падалью, болели и умирали. Некоторые из них, по словам
очевидцев, ”не хотя напрасной смертью умереть, съели многих мертвых
иноземцев и служивых людей, которые с голоду померли…И они, служилые люди,
которые мертвых служивых и иноземцев ели, иные ожили, а иные померли”.[3]24 мая 1644 года, когда пришли люди Пояркова, зимовавшие за Становым
хребтом, Поярков все же решил двигаться дальше, вниз по Зее.
У него оставалось около 70 человек. Плыть пришлось через
сравнительно густонаселенный район — западную окраину Зейско-Буреинской
равнины, но жители не допускали, чтобы русские высаживались на берег.
Наконец в июне отряд вышел на Амур. Район устья Зеи понравился казакам:
земля здесь, судя по запасам продовольствия в даурских острогах и
многочисленным пашням, давала хорошие урожаи зерновых и овощей, в селениях
было много скота. Поярков остановился немного ниже устья реки Зеи — он
решил срубить здесь острог и зимовать, а весной, как предписывала
инструкция, двинуться вверх по Амуру — на Шилку — для поиска серебряных
руд.
На разведку вниз по Амуру он отправил 25 казаков на двух стругах.
После трехдневного плавания разведчики выяснили, что до моря очень далеко,
и повернули назад, двигаясь против течения бечевой. Вскоре они подверглись
нападению приречных жителей, которые перебили многих казаков, и к Пояркову
вернулось лишь пятеро. Теперь в отряде осталось около 50 человек. Поярков
понимал, что с такими силами после тяжелой зимовки трудно будет двигаться
против течения могучей реки, и принял решение плыть к ее устью. Очевидно,
он знал, что оттуда морем можно дойти до реки Ульи. От устья реки Сунгари
начались земли другого народа — пашенных дючеров. Они жили в поселках,
окруженных полями. Вскоре с юга в Амур впала крупная река, названная
казаками Верхним Амуром, — это была Уссури (детально русские ознакомились с
ней в 50-х годах XVII века, назвав ее Ушуром).
Через несколько дней плавания показались шалаши ачанов, иначе —
гольдов (нанайцев), которые жили в крупных селениях- до 100 и более юрт в
каждом. Они почти не знали земледелия; скотоводство у них находилось в
зачаточном состоянии; занимались они в основном ловлей рыбы и ею почти
исключительно и питались. Побочным промыслом была охота: казаки видели у
них собольи шкурки и лисьи меха. Великая река поворачивала на северо-
восток.
Через десять дней плавания на берегах нижнего Амура русские увидели
летние жилища на сваях и встретили новый «народец». То были гиляки (нивхи),
рыболовы и охотники, народ еще более отсталый, чем ачаны. И они ездили на
собаках; у некоторых казаки видели сотни собак. Рыбачили они в маленьких
берестяных лодках и выплывали на них даже в открытое море.
Еще через восемь дней Поярков достиг устья Амура. Время было позднее,
сентябрь, и Поярков остался здесь на вторую зимовку. По соседству в
землянках жили гиляки. Казаки стали покупать у них рыбу и дрова и собрали
некоторые сведения об острове Сахалин, богатом пушниной, где живут
«волосатые люди» (айны).
Поярков выяснил также, что из устья Амура можно попасть в южные моря.
«Только тем еще морским путем никто (из русских) не ходил в Китай». Так
впервые было получено представление о существовании пролива (Татарского),
отделяющего Сахалин от материка. В конце зимы русским опять пришлось
терпеть голод; весной они выкапывали коренья и тем кормились. Перед
выступлением в поход казаки совершили набег на гиляков, захватили аманатов
и собрали ясак соболями. В течение зимы землепроходцы заготовили лес,
укрепили лодки. В конце мая 1645 года, когда устье Амура освободилось ото
льда, Поярков вышел в Амурский лиман, но не рискнул идти на юг, а повернул
на север. Морское плавание на речных лодках — дощаниках с дополнительно
наращенными «нашивами» (бортами) — продолжалось три месяца.Экспедиция продвигалась сначала вдоль материкового берега Сахалинского
залива, а затем вышла в Охотское море. Разразившийся шторм отбросил их к
какому-то большому острову, скорее всего к одному из группы Шантарских. К
счастью, все обошлось благополучно, и в начале сентября Поярков вошел в
устье реки Ульи. Здесь казаки нашли уже знакомый им народ — эвенков,
обложили их ясаком и остались на третью зимовку.
Ранней весною 1646 года отряд двинулся на нартах вверх по Улье и вышел
к реке Май, бассейн Лены. Здесь землепроходцы выдолбили лодки и по Мае,
Алдану и Лене за шестнадцать дней, в середине июня 1646 года, доплыли до
Якутска.
Во время этой трехлетней экспедиции Поярков проделал около восьми
тысяч километров, потеряв, большей частью от голода, 80 человек из 132. Он
прошел новым путем от Лены на Амур, открыв реки Учур, Гонам, Зею, Амурско-
Зейское плато и Зейско-Бурейнскую равнину. От устья Зеи он первым спустился
по Амуру до моря, проследив около двух тысяч километров его течения, открыл
— вторично после Москвитина — Амурский лиман. Сахалинский залив и собрал
некоторые сведения о Сахалине. Он первым совершил плавание вдоль юго-
западных берегов Охотского моря. Поярков собрал ценные сведения о народах,
живущих по Амуру, — даурах, дючерах, нанайцах и нивхах, убеждал якутских
воевод присоединить амурские страны к Руси.
В период пребывания Пояркого на Амуре (1643-1646) поиски путей в
Приамурье не прекращались. Их инициатором стали промышленники — охотники
на соболя. Именно им принадлежало открытие наиболее удобного, близкого и
доступного со стороны Якутска Олекминского пути в Даурию. Этим путем вскоре
пройдет
Землепроходец Ерофей Павлович Хабаров.Ерофей Павлович Хабаров.
Ерофей Павлович Хабаров (1603 — после 1671) — русский землепроходец.
В 1632-1638 годах исследовал бассейн реки Лены, открыл соляные источники и
пахотные земли. В 1649-1653 годах совершил ряд походов в Приамурье,
составил чертеж «реке Амуру». В честь Хабарова назван город Хабаровск.
Дело, начатое Поярковым, продолжил Ерофей Павлович Хабаров-
Святитский, крестьянин из-под Устюга Великого. Известно, что в молодые годы
Хабаров вместе с братом Никифором ходили на промысел пушного зверя, на
Таймырский полуостров; потом он занимался солеварением в Соли-Вычегодской
(теперь город Сольвычегодск Архангельской области).
В 1632 году, бросив семью, он прибыл на Лену. Около семи лет он
скитался по бассейну Лены, занимаясь пушным промыслом. В 1639 году Хабаров
осел в устье Куты, засеял участок земли, стал торговать хлебом, солью и
другими товарами, а весной 1641 года перешел в устье Киренги, распахал
шестьдесят десятин земли и построил мельницу. Но главным его богатством
была соляная варница.
Но процветал Хабаров недолго. Воевода Петр Головин счел слишком малой
десятую часть жатвы, что по уговору отдавал ему Хабаров — востребовал вдвое
больше, а потом, без всякого права на то, забрал всю землю, весь хлеб и
соляную варницу, а самого хозяина засадил в Якутском остроге в тюрьму, из
которой Хабаров вышел в конце 1645 года «гол как сокол».
Но, на его счастье, на смену Головину в 1648 году пришел другой
воевода — Дмитрий Андреевич Францбеков, остановившийся на зимовку в
Илимском остроге. Туда в марте 1649 года прибыл Хабаров. Узнав об успешном,
хотя и трудном походе Пояркова, Хабаров стал просить нового воеводу
снарядить сильный отряд в даурские земли. Францбеков действительно
согласился послать отряд казаков для прииску новых земель и отпустил
Хабарову в кредит казенное военное снаряжение и оружие,
сельскохозяйственный инвентарь, а из своих личных средств дал деньги всем
участникам похода, конечно, под ростовщические проценты. Мало того, воевода
предоставил экспедиции суда якутских промышленников. А когда Хабаров набрал
отряд около 70 человек, воевода снабдил его хлебом, отнятым у тех же
промышленников. Посылая Хабарова, воевода дал ему наказ — призвать даурских
князей Лавкая и Батогу «под высокую государеву руку». Но казнокрадство,
незаконные поборы Францбекова, а иногда прямой разбой, поощряемый им,
вызвали смуту в Якутске. Когда воевода арестовал главных «смутьянов», на
него посыпались челобитные и доносы в Москву.
Хабаров, чувствуя недалекие перемены, очень спешил и осенью 1649
года вместе с отрядом покинул Якутск. Дорога была только одна — по воде, и
Хабаров двинулся по Олёкме и Лене на юг — как можно ближе к верховьям
притоков Амура, решив таким путем — где по воде, а где и волоком — дойти до
Амура. Идти против течения быстрой Олёкмы с ее бурливыми порогами было
очень трудно. Когда их застали первые предзимние холода, Хабаров остановил
отряд где-то у Тунгира, правого притока Олёкмы. Здесь они срубили острог,
отсиделись немного, а в январе 1650 года двинулись дальше на юг, вверх по
Тунгиру.
На нартах они перевалили отроги Олёкминского Становика и весной 1650
года добрались до реки Урки, первого на их пути притока Амура.
Дауры, на собственном опыте узнавшие, что ничего хорошего от
пришельцев ждать не приходится, покинули город, окруженный рвом и
частоколом с крепостными башнями, где правил даурский князь Лавкай.
Отсюда Хабаров пошел вниз по Амуру. На пути казаки встречали большие
селения с домами добротными, крепкими, но вновь — опустевшие. Неожиданно
возник со свитой сам Лавкай. Хабаров сразу же предложил ему уплатить ясак,
за что пообещал царскую защиту и покровительство. Князь, попросив время для
размышления, удалился.
В одном из покинутых Городков русские встретили старуху даурку. Она
передала, что Лавкай на 2500 лошадях бежал с берегов Амура. Рассказала она
и про «Хинскую землю», как тогда называли Китай: по ту сторону Амура по
рекам плавают большие суда с товарами; у местного правителя есть войско,
снабженное пушками и огнестрельным оружием. Тогда Хабаров оставил около 50
человек в «Лавкаевом городке» и 26 мая 1650 года вернулся в Якутск. Он
надеялся, что с подкреплением удастся пройти дальше.
Казалось бы, первый поход Хабарова закончился полной неудачей — он
вернулся без добычи и не привел к покорности местные народы. Но успех все
же был, и немалый. Хабаров привез с собой чертеж Даурской земли — первую,
пусть и нехитрую, карту этого края. Этот чертеж стал одним из основных
источников при создании карт Сибири в 1667 и 1672 годах. В его отписках,
составленных во время похода, рассказывалось о богатствах Даурии — о ее
щедрых землях, о пушном звере и о рыбном изобилии в Амуре.
Францбеков сумел оценить добытые сведения и незамедлительно отправил
хабаровский чертеж, вместе с отчетом, в Москву. В Якутске Хабаров начал
набирать добровольцев, распространяя преувеличенные сведения о богатствах
Даурии. Нашлось 110 «охочих» людей. Францбеков дал 27 «служилых» с тремя
пушками, с запасом свинца и пороха. Вместе с теми, кто и раньше ходил на
Амур, набралось около 160 человек.
С этим отрядом Хабаров в середине лета 1650 года вновь выступил из
Якутска. Осенью, пройдя знакомой дорогой, он дошел до Амура и соединился с
оставленным в прошлом году гарнизоном. Казаки, остававшиеся на Амуре,
пережили тревожное время. То и дело нападали дауры, желавшие вернуться в
собственный город.
Хабаров нашел оставленных им казаков ниже по Амуру у укрепленного
городка Албазин, который они неудачно штурмовали. Увидев приближение
крупных сил русских, дауры бежали. Казаки нагнали их, разбили наголову,
захватили много пленных и большую добычу.
Опираясь на Албазин, Хабаров нападал на близлежащие селения, еще не
покинутые даурами, брал заложников и пленных, в основном женщин,
распределяя их между своими людьми.
Послав часть своего отряда с собранным ясаком в Якутск, Хабаров зимой
построил дощаники и весной двинулся вниз по Амуру. Через несколько дней
русские доплыли до городка князя Гайгудара.
Укрепление состояло из трех земляных городков, соединенных между
собой стеной, и было окружено двумя рвами. Под башнями были сделаны
подлазы, через которые мог проехать всадник. Все селения вокруг этого
укрепления были сожжены, а жители укрылись в крепости. Хабаров через
толмача уговаривал Гайгудара платить ясак русскому государю, но князь
отказался. После обстрела казаки взяли городок приступом, убив до 600
человек. Отряд землепроходцев стоял в нем несколько недель, Хабаров
продолжал уговаривать окрестных даурских князьков подчиниться русским и
давать ясак, но никто не являлся. Тогда отряд погрузил снаряжение и лошадей
в дощаники и, всегда готовый к бою, поплыл дальше вниз по Амуру.
Через два дня подплывали к городку князя Банбулая. Городок был,
покинут жителями, а вокруг него стояли неубранные поля. Хабаров хотел
здесь зимовать, но, узнав о богатых даурских селениях, расположенных ниже
по Амуру, поплыл туда. Казаки снова видели брошенные селения и хлебные
несжатые поля. В августе ниже устья Зеи они без сопротивления заняли
крепость, окружили соседнее селение и заставили его жителей признать себя
подданными царя. Хабаров надеялся получить большую дань, но дауры принесли
лишь немного соболей, обещав осенью уплатить ясак полностью
Между даурами и казаками установились как будто мирные отношения. Но
через несколько дней все окрестные дауры с семьями ушли, бросив жилища.
Тогда Хабаров сжег крепость и продолжил путь вниз по Амуру.
От устья Бурей начинались земли, заселенные гогулами — народом,
родственным маньчжурам. Они жили, разбросано, небольшими поселками, и не
могли противостоять казакам, высаживавшимся на берег и грабившим их. В
конце сентября экспедиция достигла земли нанайцев, и Хабаров остановился в
их большом селении. Половину казаков он послал вверх по реке за рыбой.
Тогда нанайцы, соединившись с дючерами, 8 октября напали на русских, но
потерпели поражение и отступили, потеряв убитыми более 100 человек. Потери
казаков были ничтожны. Хабаров укрепил селение и остался в нем на зимовку.
Отсюда, из Ачанского острожка, русские совершали набеги на нанайцев и
собирали ясак.
В марте 1652 года они разбили большой маньчжурский отряд (около
1000 человек), пытавшийся взять приступом острожек. Необычайная дерзость и
храбрость русских ратных людей, и умелое командование Хабарова помогли им
одержать победу; были захвачены трофеи: 2 пушки, 8 знамен, 17 ружей и весь
китайский обоз — 830 лошадей и хлебные запасы. Однако Хабаров понимал, что
с его малочисленным войском нельзя овладеть страной; весной, как только
Амур вскрылся, он оставил Ачанский острог и поплыл на судах против течения.
Еще летом 1651 года вдогонку Хабарову воевода отправил отряд служилых людей
с обещанными боеприпасами.
Казаков повели Терентий Ермолин и Артемий Филинов. На Тунгире они
повстречали человека Хабарова с грамотой, в которой тот просил как можно
быстрее идти на помощь. Но, видимо, груз был слишком велик, и Ермолин
строит зимовье и оставляет в нем часть снаряжения с небольшим отрядом
казаков для охраны, а сам идет на Амур.
Мастеровые вытесали струги, отряд погрузился и двинулся вниз по
реке. Они не знали, где может стоять Хабаров со своими людьми, и потому
зорко вглядывались в берега, надеясь увидеть хоть какой-нибудь след. Но все
напрасно. Ермолин понял, что до ледостава не успеет нагнать Хабарова.
Спустившись по Амуру, он наткнулся на развалины какого-то брошенного
городка и решил остановиться в нем на зимовку.
Весной Ермолин, человек разумный и предусмотрительный, отправляет
большой отряд — почти в тридцать человек — во главе со служилым Иваном
Антоновым Нагибой на поиски Хабарова.
Ведено им было идти со всей осторожностью, к берегу без причины не
подходить, в драки с местным народом не ввязываться, а на островах — вдруг
наткнется — оставлять письма Хабарову. Сам Ермолин, отправившись следом за
Нагибой, вскоре неожиданно встретил Хабарова. Но Нагибы с ним не оказалось!
Ермолин хотел, было отправиться на поиски Нагибы, но Хабаров его не пустил.Тем временем отряд Нагибы, преодолевая холод и голод, отражая
бесчисленные нападения местного люда, прошел весь Амур и вышел в Охотское
море. Прежним путем возвращаться уже не было сил, и, раздвигая льдины
шестами, Нагиба попытался пробиться к северо-западу. Только на одиннадцатый
день им удалось прибиться к берегу. Двинулись далее берегом, питаясь чем,
Бог послал — били моржей и нерпу, людей в тех местах не боящихся, собирали
ягоды да коренья, через глухую тайгу вышли к какой-то речушке, построили
«суднишко», снова спустились к морю — а оно уж было безо льдов вблизи
берега, прошли морем немного, потом четыре недели брели по тайге и встали
зимовать во встреченном эвенкийском селении.
Летом Нагиба добрался до Якутска, оставил отписку о том, что
случилось с ними, и обратился с разными просьбами к воеводе, чтобы помог
казакам обжиться на новом месте: «А мы здеся, я, Ивашко, с товарищи… наги
и босы…» Через сто лет академик Миллер найдет в Якутском архиве ту
отписку, оценит ее значение и перепишет, дивясь мужеству русских…
Хабаров же вместе с людьми Ермолина продолжал отступление, прослышав,
что маньчжуры собрали против него большое войско — тысяч в шесть. Он
остановился только в начале августа у устья Зеи.
Но часть казаков во главе с Костькой Ивановым, Йоляковым да
Чечигиным взбунтовалась, недовольная крутым нравом Хабарова. Захватив
свинец и порох, они пошли вниз по Амуру. Грабя и убивая дауров, дючеров и
нанайцев, они добрались до Гиляцкой земли и поставили там острог, чтобы
собирать ясак. Иванов не учел, что Хабаров не станет терпеть самоуправства
ушедших. Жили казаки в своем остроге вольготно и весело, когда в сентябре
перед ними объявился Хабаров.
Он обстрелял бунтарей, а потом, после острастки, пообещал сохранить
жизнь и добычу, если они сложат оружие. Бунтовщики подчинились, слишком уж
неравными были силы. Всю добычу, конечно, Хабаров забрал, а ослушников
приказал нещадно бить батогами, отчего многие погибли.
В этих краях, в Гиляцкой земле, Хабаров встретил новую зиму, а весной
1653 года вернулся на Зею, обосновался и принялся высылать отряды вверх и
вниз по Амуру для сбора ясака. Весь левый берег Амура опустел: по приказу
маньчжурских властей жители перешли на правый берег.
Из Якутска в Москву шли депеши, из которых следовало, что без воинской
силы не удержать в повиновении столь обширную землю.
Было решено основать новое — Даурское воеводство, а пока Для
подготовки всех дел из Сибирского приказа был послан московский дворянин
Дмитрий Зиновьев. В августе 1653 года с отрядом в 150 казаков пришел он на
Зею, роздал царские награды — золотые червонцы, отдал служилым людям двести
новгородок, охочим — семьсот московок, а потом предъявил царский указ
Хабарову, предписывающий ему, Зиновьеву, «всю Даурскую землю досмотреть и
его, Хабарова, ведать».
Ерофей Хабаров отличался крутым нравом, поэтому в челобитных, что
получал Зиновьев, говорилось о разных притеснениях и о том, что Хабаров
«делу не радел, а радел своими нажиткам». Зиновьев арестовал его, забрал
добро и отправил в Москву. В Москве, в Сибирском приказе, присудили вернуть
Хабарову вещи. Он написал царю челобитную, где все припомнил — и хлеб,
отнятый Головиным, и пожалованные червонцы, которые так и не дошли до него,
что он «четыре земли привел под государеву руку», что не так просто все это
было, а «кровь свою проливал и раны терпел» — и царь за те лишения
пожаловал его в боярские дети и назначил управителем деревень от Усть-Кута
до Чечуйского волока.
Однако в Даурские земли Хабарова не пустили, хоть он и просился —
«для городовых и острожных поставок и для поселения и хлебныя пахоты».
Видно, сил в нем много еще оставалось, раз рассчитывал взяться за такую
работу. А потом — пропал. С тех пор ничего о нем не известно. Неизвестно,
когда и где умер Ерофей Павлович Хабаров, один из первых исследователей
Амура, но имя его сохранили потомки: самый большой город на Амуре — центр
Хабаровского края — называется Хабаровск.Семен Иванович Дежнев
Семен Иванов Дежнев, (~1605-1673) уроженец Великого Устюга. Выходец
из крестьян-поморов. Выдающийся российский мореход, землепроходец,
первооткрыватель и исследователь Дальнего востока. В составе казачьих
формирований нёс гарнизонную службу в Тобольске и Енисвйске, с 1638 г. в
Якутском остроге. Отсюда в составе групп казаков-колонизаторов в 1640-
1642 гг. ходил на север Сибири, участвовал в открытии и присоединении
новых земель, поиске лежбищ морских животных. Побывал на Оймякоиском
плоскогорье, на коче в 1642 г. прошел по р. Яне, а затем по Индигирке до
устья, вдоль морского побережья до р. Алазеи.
Летом 1643 г. Дежнёв вместе с Зыриным от Алазеи на двух кочах
дошел до устья Колымы. Здесь Дежнев основал Нижнеколымский острог. На
Колыме он прослужил до лета 1647, а затем был включен как сборщик ясака в
промысловую экспедицию Федота Попова (Алексеева). Летом 1648 Попов и
Дежнев на семи кочах вышли в море. В июне отряд торговых и промышленных
людей во главе с Дежневым на четырех кочах пытался пройти морским путем к
р. Анадырю, но из-за больших льдов в устье Колымы вернулся в
Нижнеколымский острог.
20 июня 1648 г. семь кочей вновь отправились в плавание и смогли
вскоре выйти в море. Экспедиции пришлось выдержать тяжелые испытания,
погибли два коча и еще два пропали, попав в бурю у мыса Шелагский. Дежнев
с остальными судами продолжил плавание и к началу сентября вышел, обогнув
Чукотский полуостров с севера, в пролив между Азией и Америкой. На берегу
«Большого Чукотского Носа» (позже наименован мысом Дежнева),
путешественники сделали остановку, во время которой побывали у эскимосов
на островах пролива. Впервые в истории пройдя по этому проливу и
фактически открыв его, С.И. Дежнев решил важную географическую задачу.
Появилось доказательство того, что Америка — самостоятельный континент, а
из Европы в Китай можно плавать северными морями вокруг Сибири. Однако из-
за отсутствия сведений об этом открытии в европейских странах (материалы
походов Дежнева остались в Якутском остроге) приоритет первооткрывателя
достался В.И. Берингу, чьим именем и стал называться пролив. Пройдя
пролив, кочи прошли к Анадырскому заливу; во время бури и шторма один коч
разбился о скалы, а другие обогнули Олюторский полуостров.
В октябре 1648 г. коч, на котором находился сам Дежнев с 24
товарищами, штормом выбросило на берег южнее устья Анадыря. Отсюда
промышленники пешим ходом отправились в северном направлении и в начале
1649 г. добрались до устья Анадыря. Поднявшись по реке, Дежнев с
товарищами построил зимовье и основал Анадырский острог. Здесь он служил
приказчиком до 1659 г. В течение нескольких лет Дежнев проводил
обследование бассейна р. Анадырь, составил подробный план, исследовал и
часть бассейна р. Анюй. О проведенных работах были составлены подробные
доклады-челобитные начальству в Якутск. Сообщил Дежнев якутскому воеводе
И. Акинфову и о том, что прошел по «морю-окияну» мимо островов,
населенных эскимосами, что берега «матерой земли» нигде не соединяются с
«Новой землей» (Америкой). Подробно в челобитных были описаны Чукотский
полуостров, природа и население Анадырского края.
Открыв богатое лежбище моржей в Анадырском заливе, Дежнев основал в
1652 г. промысел зверя, принесший большую прибыль Российскому
государству. В соответствии с принятым административным делением Дежнев
возглавил один из двух Анадырских казачьих полков.
В 1660 г. Дежнев переехал с Анадыря на Колыму, откуда через год с
большим грузом добытых моржовых клыков («костяная казна») на коче
направился через море и р. Лену в Якутск. Сюда он смог добраться только
весной 1662 г. Летом вместе с группой «государевых людей» сухим путем
выехал в Москву для доставки «соболиной, ясачной и костяной казны». Царю
Алексею Михайловичу Дежнев представил челобитные с подробным описанием
своих путешествий, открытий и деятельности на Анадыре. В 1665 г. ему был
присвоен чин казачьего атамана; после нескольких лет деятельности в
Восточной Сибири Дежнев вновь направляется в Москву с «соболиной казной».
В столицу России он прибыл в конце декабря 1671 г. Здесь же и скончался в
1673г. В ознаменование заслуг С. И. Дежнева перед Отечеством его именем
были названы полуостров и горный массив на западном побережье Берингова
пролива, бухта на Камчатке, мыс — восточная оконечность Азиатского
материка, острова в архипелаге Норденшельда в Карском море, морские суда.Летом 1648 года из устья Колымы вышли в море и повернули на восток
семь кочей, на которых находилось 90 человек. Возглавляли этот поход
Федот Попов и Семен Дежнев. В проливе Лонга во время бури разбило о лед
два коча. Люди высадились на берег, часть из них впоследствии была убита
чукчами, остальные, вероятно, погибли от холода и голода. На пяти
оставшихся судах С. Дежнев и Ф. Попов продолжили плавание на восток.
Вероятно, в августе мореходы оказались уже в проливе, отделяющем Азию от
Северной Америки, позже названном Беринговым. Здесь погиб коч Герасима
Анкудинова. Через несколько дней «того Федота со мною, Семейкою, на море
разнесло без вести». Следовательно, четыре коча, обогнув северо-восточный
выступ Азии тот мыс, который ныне носит имя Дежнева, впервые в истории
прошли из Северного Ледовитого океана в Тихий. Далее с Дежневым случилось
следующее: «И носило меня, Семейку, по морю после Покрова Богородицы и
выбросило за Анадырь-реку. А было нас на коче двадцать пять человек.
Оттуда потерпевшие крушение двинулись на Северо-восток: «А пошли мы все в
гору, сами пути не знаем, холодны, голодны, наги и босы. А шел я, бедный
Семейка, со товарищи до Анадырь реки ровно десять недель. И с голоду мы,
бедные, врозь разбрелись. И вверх по Анадырю пошли двенадцать человек и
ходили двадцать ден, людей иноземных и дорог не видели и воротились
назад». Из 90 участников экспедиции осталось в живых только 12. Такова
была цена подвига, которую заплатили русские люди во имя этого
географического открытия. На следующий год казаки на Анадыре построили
зимовье, которое впоследствии стало Анадырьским острогом. Здесь Дежнев
провел свыше десяти лет и лишь весной 1662 года вернулся в Якутск.
О подвигах Семена Дежнева долгое время в Европе не знали, хотя в
Сибири память о них переходила из поколения в поколение. В середине
18века историк Г. Миллер обнаружил в Якутском архиве «отписки» Дежнева.
С тех пор о нем написано много книг и исторических исследований, имя его
известно многим и пользуется большой популярностью. В 1898 году в связи с
250-летием со времени его похода по решению Русского Географического
общества Большой Каменный нос на Чукотском полуострове переименован в мыс
Дежнева. Сейчас там стоит памятник отважному мореходу. Ибо это и
последующие географические открытия на Северо — востоке Азии и на Аляске
произошли через Якутию. Якутск был административно-хозяйственным центром,
здесь снаряжались экспедиции, Булун, Казачье, Русское Устье,
Среднеколымск и Нижнеколымск опорными пунктами, где путешественники
переводили дух перед тяжелыми странствиями. Местные жители якуты,
эвенки, эвены, юкагиры, чукчи и другие служили переводчиками, каюрами,
проводниками, матросами. Они охотно делились своими знаниями местности и
во многом способствовали познанию нового, открытию неизвестного.
Знаменательна для нас эта дата еще и потому, что С. Дежнев прожил в
Якутии свыше 30 лет, служил на Индигирке, на Оленьке, участвовал в
строительстве Зашиверского и Нижнеколымского острогов. Он был зятем
якутского народа: в 1640 году женился на усть-алданской красавице по
имени Абакаяда Сичю. От этого брака Дежнев имел сына Любима, который тоже
усердно служил в Якутских краях. В 1667 году после смерти Абакаяды он
вновь женился на якутской девушке, при крещении получившей имя Пелагеи
Семеновой. У них родился сын Афанасий, который служил в Якутске и на
Анадыре. Женитьба и дети навсегда привязали Дежнева к когда-то чужой, а
теперь родной и близкой стороне. Семен Иванович прослыл не только
храбрым, волевым казаком, но и хорошим дипломатом. Он, вероятно, владел
якутским языком. Сохранились сведения, что в 1640 году ему удалось «без
порчи, без драки» примирить воевавших между собой якутов из разных
улусов.
Таким образом, в течении 17 — 18 вв. Россия присоединила к себе
огромнейшие территории от Уральского хребта до Северной Америки. Теперь
ей принадлежат и несметные богатства этих краёв. Много казаков отдали
свои жизни ради освоения северных земель России. За 40 лет пребывания в
Сибири Дежнев участвовал в многочисленных боях и стычках, получил не
менее 13 ранений. Он отличался надежностью и честностью, выдержкой и
миролюбием.
Подвиг его том, что он открыл пролив, пополнил казну, основал много
новых поселений, являясь не только землеоткрывателем, но и русским
дипломатом. И главное он показал, что Дальний Восток является
неотъемлемой частью России.Атласов Владимир Васильевич.
Атласов Владимир Васильевич (~1661-1711)-русский землепроходец,
сибирский казак. В 1697-1699 годах совершил походы по Камчатке. Дал первые
сведения о Камчатке, представил первое разностороннее ее описание,
Курильских островах и Японии. Убит во время бунта служилых людей.
Родом он был из Великого Устюга. От плохой жизни бежал в Сибирь. В
Якутске бедный устюжский крестьянин быстро дослужился до пятидесятника, а в
1695 году его назначили приказчиком Анадырского острога. Был он уже
немолод, но смел и предприимчив.
В 1695 году Атласов был послан из Якутска в Анадырский острог с сотней
казаков собирать ясак с местных коряков и юкагиров. В то время про Камчатку
говорили, что она обширна, богата пушным зверем, что зима там гораздо
теплее, а реки полны рыбы. Бывали на Камчатке русские служилые люди, а на
«Чертеже Сибирския земли», составленном еще в 1667 году по наказу
тобольского воеводы Петра Годунова, обозначена ясно река Камчатка.
Видно, прослышав об этой земле, Атласов уже не расставался с мыслью
найти свою дорогу в нее. В 1696 году, будучи приказчиком Анадырского
острога, он отправил на юг к приморским корякам, жившим на реке Апуке,
небольшой отряд (16 человек) под командой якутского казака Луки Морозко.
Жители этой реки, впадающей в Олю-торский залив, видимо, хорошо знали о
соседях с Камчатского полуострова и рассказали о них Морозко.
Морозко, человек решительный и смелый, проник на полуостров Камчатка и
дошел до реки Тигиль, сбегающей со Срединного хребта в Охотское море, где
нашел первый камчадальский поселок. Вернувшись, он сообщил много интересных
сведений о новой богатой земле и о населяющем ее народе.
Разведчики-землепроходцы узнали от населения полуострова, что за
новой открытой землей в океане есть целая гряда населенных островов
(Курильские острова). Принес с собой Морозко письма, переданные ему
жителями Камчатки. Современные ученые предполагают, что это были японские
документы, подобранные камчадалами с разбитого японского судна. Он
окончательно убедил Атласова в необходимости снарядить сильный отряд и
самому пройти в те желанные земли.
Собирался Атласов на свой страх и риск. Якутский воевода Михаила
Арсеньев, предвидя несомненную опасность подобного предприятия, дал
Атласову добро на словах — никаких письменных распоряжений, инструкций.
Денег на снаряжение воевода тоже не дал, и Атласов добывал их — где
уговорами и обещаниями сторицей вернуть, а где и под кабальные записи.
В начале 1697 года в зимний поход против камчадалов выступил на
оленях сам Владимир Атласов с отрядом в 125 человек, наполовину русских,
наполовину юкагиров
Две с половиной недели отряд шел на оленях до коряков, живущих в
Пенжинской губе. Собирая с них ясак красными лисицами. Атласов знакомился с
бытом и жизнью населения. Впоследствии он дал сведения об оружии, жилищах,
пище, обуви, одежде и промыслах коряков. Он прошел по восточному берегу
Пенжинской губы и повернул на восток «через высокую гору» (южная часть
Корякского нагорья), к устью одной из рек, впадающих в Олюторский залив
Берингова моря, где «ласкою и приветом» обложил ясаком олюторских коряков и
привел их под «высоку цареву руку».
Здесь отряд разделился на две партии: Лука Морозко и 30 человек
служилых, и 30 юкагирей пошли на юг вдоль восточного берега Камчатки,
Атласов; с другой половиной вернулся к Охотскому морю и двинулся вдоль
западного берега полуострова. Все шло поначалу хорошо — спокойно и мирно,
но однажды коряки воспротивились платить ясак, подступили c разных сторон,
угрожая оружием. Юкагиры, почувствовав опасную силу, изменили казакам и,
объединившись с коряками, внезапно напали. В яростной схватке трое казаков
погибло, пятнадцать получили ранения, сам Атласов был ранен в шести местах.
Атласов послал верного юкагира известить Морозко о случившемся. «И те
служилые люди к нам пришли и из осады выручили», сообщает он о приходе
Морозко, который, получив известие, прервал свой поход и поспешил на
выручку товарищей. Соединенный отряд пошел вверх по реке Тигиль до
Срединного хребта, перевалил его и проник на реку Камчатку в районе
Ключевской Сопки. При выходе на реку Камчатку, в устье реки Кануч, в память
выхода отряд поставил крест.
Этот крест на устье реки Крестовки, как стала впоследствии называться
река Кануч, через 40 лет видел исследователь Камчатки Степан Петрович
Крашенинников. Он же сообщил надпись на кресте: «7205 году, июля 18 дня
поставил, сей крест пятидесятник Володимер Атласов с товарыщи 65 человек».
Так теперь мы знаем официальную дату присоединения Камчатки к России.[4]
Это было 23 июля 1697 года.
Но сбор ясака среди ительменов прошел неважно — «зверья они не
припасали в запас», да и время у них было трудное, поскольку воевали с
соседями. В казаках они видели сильных союзников и попросили поддержки в
этой войне. Атласов решил поддержать их, надеясь, что в низовьях Камчатки с
ясаком дело пойдет лучше. Люди Атласова и камчадалы сели в струги и поплыли
вниз по Камчатке, долина которой была тогда густо населена.
Через три дня союзники подошли к острогам камчадалов, отказавшихся
платить ясак: там стояло более 400 юрт. «И он-де, Володимер с служилыми
людьми их, камчадалов, громили и небольших людей побили, и посады их
выжгли». Вниз по реке Камчатке к морю Атласов послал на разведку одного
казака, и тот насчитал от устья реки Еловки до моря — на участке около 150
километров — 160 острогов. Атласов говорит, что в каждом остроге живут 150-
200 человек в одной или двух зимних юртах. (Зимой камчадалы жили в больших
родовых землянках.)
В низовьях Камчатки жило, по самому скромному подсчету, около 25
тысяч человек. «А от устья идти верх по Камчатке-реке неделю, есть гора
подобна хлебному скирду, велика и гораздо высока, а другая близ ее ж —
подобна сенному стогу и высока гораздо: из нее днем идет дым, а ночью искры
и зарево». Это первое известие о двух крупнейших вулканах Камчатки —
Ключевской Сопке и Толбачике — и вообще о камчатских вулканах. Богатство
рек поразило Атласова.
Собрав сведения о низовьях реки Камчатки, Атласов повернул обратно. За
перевалом через Срединный хребет он начал преследовать оленных коряков,
которые угнали его оленей, и застиг их у самого Охотского моря. «И бились
день и ночь, и… их коряков человек ста с полторы убили, и олени отбили, и
тем питались. А иные коряки разбежались по лесам». Тогда Атласов снова
повернул на юг и шел шесть недель вдоль западного берега Камчатки, собирая
со встречных камчадалов ясак «ласкою и приветом».
Еще дальше на юге русские встретили первых «курильских мужиков
[айнов], шесть острогов, а людям в них многое число…».
Казаки взяли один острог «и курилов человек шестьдесят, которые были
в остроге и противились — побили всех», но других не трогали: оказалось,
что у айнов «никакого живота (имущества) нет и ясак взять нечего; а соболей
и лисиц. В их земле гораздо много, только они их не промышляют, потому что
от них соболи и лисицы никуда нейдут», т. е. их некому продавать. По
западному побережью Камчатки Атласов прошел до реки Ичи и здесь построил
острожек. От камчадалов он узнал, что на реке Нане есть пленник, и велел
привезти его к себе. Этот пленник, которого пятидесятник неправильно
называл индейцем из Узакинского государства, как выяснилось позже, оказался
японцем по имени Денбей из города Осаки, выкинутым во время кораблекрушения
на Камчатку. Атласову удалось найти с ним общий язык. Он разузнал и
подробнейшим образом записал множество интересных и чрезвычайно важных для
Российского государства сведений: «Соболей и никакова зверя у них не
употребляют. А одежу носят тканую всяких парчей, стежыную на бумаге
хлопчатой… К Каланской Бобровой реке приходят по вся годы бусы и берут у
иноземцев нерпичей и каланской жир, а к ним, что привозят ли — того
иноземцы сказать не умеют».
Петр Первый, видимо, узнав от Атласова о Денбее, дал личное указание
быстрее доставить японца в Москву. Через Сибирский приказ была послана в
Якутск «наказная память» — инструкция служилым людям, сопровождающим
Денбея. Прибывший в конце декабря 1701 года «иноземец Денбей» — первый
японец в Москве — 8 января 1702 года был представлен Петру в
Преображенском. Переводчиков, знавших японский язык, в Москве, конечно, не
нашлось, но Денбей, живший среди служилых два года, говорил немного по-
русски. Ученики Денбея впоследствии участвовали в Камчатских экспедициях
Беринга и Чирикова в качестве переводчиков. Еще до беседы с царем в
Сибирском приказе записана была также «скаска» Денбея. Кроме приключений
самого Денбея, в ней было очень много ценных сведений по географии и
этнографии Японии, данные об общественной жизни японцев.
Но Атласов всего этого уже не узнал. От берега Ичи он пошел круто на
юг и вступил в землю айнов, совершенно неизвестных русским. В местах, где
жили айны, было теплее, да и пушного зверья обитало гораздо более —
казалось, здесь можно было собрать хороший ясак. Однако, овладев приступом,
огороженным частоколом селением, казаки нашли в нем лишь сушеную рыбу.
Здешние люди не запасали пушнину. Трудно точно сказать, как далеко на юг
Камчатки забрался Атласов. Сам он называет речку Бобровую, но уже в начале
следующего века реки с таким названием не знал никто. Предполагают, что
Атласов говорил о речке Озерной, куда нередко заходили из моря каланы —
морские бобры.
В зимовье на Иче они вернулись глубокой осенью. Олени, на которых
Атласов очень рассчитывал, пали, да и для людей продовольствия оставалось в
обрез. Опасаясь голода, Атласов отправил двадцать восемь человек на запад —
на реку Камчатку, к ительменам, недавним союзникам, надеясь, что те помнят
помощь казаков и не дадут помереть с голоду. Сам же с наступлением теплой
погоды двинул на север — обратно в Анадырь.
Казаки устали от долгих скитаний, от жизни впроголодь и от ожидания
затаенной опасности. Все настойчивей говорили они о возвращении. И хоть не
был Атласов человеком мягким, но уступил. Понимал, как правы казаки. В
Верхнекамчатском острожке Атласов оставил 15 казаков во главе с Потапом
Серюковым, человеком осторожным и не жадным, который мирно торговал с
камчадалами и не собирал ясака. Он провел среди них три года, но после
смены, на обратном пути в Анадырский острог, он и его люди были убиты
восставшими коряками. Сам же Атласов двинулся в обратный путь.
2 июля 1699 года в Анадырь вернулось всего 15 казаков и 4 юкагира.
За пять лет (1695-1700) Атласов прошел больше одиннадцати тысяч
километров, Из Якутска Атласов отправился с докладом в Москву. По пути, в
Тобольске, он показал свои материалы С. У. Ремезову, составившему с его
помощью один из детальных чертежей полуострова Камчатка. В Москве Атласов
прожил с конца января по февраль 1701 года и представил ряд «скасок»,
полностью или частично опубликованных несколько раз. Они содержали первые
сведения о рельефе и климате Камчатки, о ее флоре и фауне, о морях,
омывающих полуостров, и об их ледовом режиме, В «скасках» Атласов сообщил
некоторые данные о Курильских островах, довольно обстоятельные известия о
Японии и краткую информацию о «Большой Земле» (Северо-Западной Америке). Он
дал также детальную этнографическую характеристику населения Камчатки.
Академик Л, С. Берг писал об Атласове: «Человек малообразованный, он…
обладал недюжинным умом и большой наблюдательностью, и показания его
заключают массу ценнейших этнографических и географических данных. Ни один
из сибирских землепроходцев 17 и начала 18веков не дает таких
содержательных отчетов».
«Скаски» Атласова попали в руки царю. Петр I высоко оценил добытые
сведения: новые дальние земли и моря, сопредельные с ними, открывали новые
дороги в восточные страны, в Америку, а России необходимы были эти дороги.
В Москве Атласова назначили казачьим головой и снова послали на
Камчатку. По дороге, на Ангаре, он захватил товары умершего русского купца.
Если не знать всех обстоятельств, к этому случаю можно было бы применить
слово «грабеж». Однако в действительности Атласов забрал товаров, составив
их опись, только на 100 рублей — ровно на ту сумму, которая была
предоставлена ему руководством Сибирского приказа в награду за поход на
Камчатку. Наследники подали жалобу, и «камчатского Ермака», как назвал его
поэт А. С. Пушкин, после допроса под присмотром пристава направили на реку
Лену для возвращения товаров, распроданных им с выгодой для себя.
Через несколько лет, после благополучного завершения следствия,
Атласову оставили тот же ранг казачьего головы. В те времена еще несколько
групп казаков и «охочих людей» проникли на Камчатку, построили там
Большерецкий и Нижнекамчатский остроги и принялись грабить и убивать
камчадалов. Когда сведения о камчатских бесчинствах достигли Москвы,
Атласову было поручено навести на Камчатке порядок. Ему предоставлялась
полная власть над казаками. Под угрозой смертной казни ему ведено
действовать «против иноземцев лаской и приветом» и обид никому не чинить.
Но Атласов не добрался еще и до Анадырского острога, как на него
посыпались доносы: казаки жаловались на его самовластие и жестокость. На
Камчатку он прибыл в июле 1707 года. А в декабре казаки, привыкшие к
вольной жизни, взбунтовались, отрешили его от власти, выбрали нового
начальника и, чтобы оправдаться, послали в Якутск новые челобитные с
жалобами на обиды со стороны Атласова и преступления, якобы совершенные им.
Бунтовщики посадили Атласова в тюрьму, а имущество его отобрали в
казну. Атласов бежал из тюрьмы и явился в Нижнекамчатск.
Между тем якутский воевода, сообщив в Москву о дорожных жалобах на
Атласова, направил в 1709 году на Камчатку приказчиком Петра Чирикова с
отрядом в 50 человек. В пути Чириков потерял в стычках с коряками 13
казаков и военные припасы. Прибыв на Камчатку, он послал на реку Большую 40
казаков для усмирения южных камчадалов. Но те большими силами напали на
русских; восемь человек было убито, остальные почти все ранены. Целый месяц
они сидели в осаде и с трудом спаслись бегством.
Сам Чириков с 50 казаками усмирил восточных камчадалов и снова
наложил на них ясак. К осени 1710 года из Якутска прибыл на смену Чирикову
Осип Миронович Липин с отрядом в 40 человек. Так на Камчатке оказалось
сразу три приказчика: Атласов, формально еще не отрешенный от должности.
Чириков и вновь назначенный Липин. Чириков сдал Липину Верхнекамчатск, а
сам в октябре поплыл на лодках со своими людьми в Нижнекамчатск, где хотел
перезимовать. Липин в декабре также по делам прибыл в Нижнекамчатск.
В январе 1711 года оба возвращались в Верхнекамчатск. По дороге
взбунтовавшиеся казаки убили Липина. Чирикову они дали время покаяться, а
сами бросились в Нижнекамчатск, чтобы убить Атласова. «Не доехав за
полверсты. Отправили они трех казаков к нему с письмом, предписав им убить
его, когда станет он его читать… Но они застали его спящим и зарезали».
Так погиб камчатский Ермак. По одной из версий, казаки явились к
Атласову ночью; он наклонился к свече, чтобы прочитать принесенную ими
фальшивую грамоту, и получил удар ножом в спину. Сохранились две «Скаски»
Владимира Атласова. Эти первые письменные сообщения о Камчатке являются
выдающимися для своего времени по точности, ясности и многосторонности
описания полуострова.Заключение:
Несомненно, присоединение Дальнего Востока к Русскому государству имело
очень большое историческое значение. Благодаря присоединению Россия смогла
узнать о несметном количестве сибирских полезных ископаемых, которые в
дальнейшем стали обеспечивать всю страну в целом.. Еще большую
заинтересованность проявляло московское правительство к нахождению на
Дальнем Востоке руд цветных металлов и особенно серебра.
Надо отдать должное всем русским землепроходцам, которые так или иначе
участвовали в открытии Дальнего Востока, ведь благодаря им такая огромная
территория примкнула к России. Около столетия западноевропейские географы
черпали сведения о Северной Азии практически лишь из тех материалов,
которые смогли получить в России, переносили на свои карты, взятые из
русских чертежей, географические названия.
Семь — восемь десятилетий двадцатого века хозяйственное освоение
Приамурья шло довольно медленно и виной тому не только суровые природные
условия края, но, прежде всего сам общественный строй Советской России.
С точки зрения капиталистической системы хозяйствования, нетронутые
богатства Приамурья казались несметными, и алчная свора частных
предпринимателей приступила к их беззастенчивому грабежу. Экономика
восточной окраины с самого начала приняла однобокий характер, развивались
лишь добывающие отрасли промышленности: рыбная, лесная, разработка
золотоносных месторождений. Беспощадно вырубались и вырубаются леса. В
земледелии господствует отсталая и также хищническая в своей основе
переложная система.Библиография:
1.Лебедев Д.М., В.А. Есаков. Русские географические открытия и
исследования с древних времен до 1917года.Москва,1971г.
2.А.А. Данилов. Справочник школьника: История 9-19 веков.
Москва. Дрофа 1999год.
3.Т.Ю. Лубченкова. Самые знаменитые путешественники России.
Москва. Вече. 1999год.
4.Леонтьева Г.А.. Землепроходец Ерофей Павлович Хабаров.
Москва. Просвещение.1991год.
5.Ф.Г. Сафронов. Ерофей Хабаров.
Хабаровск.1982 год.
6.Демин Л.М. Семен Дежнев.Москва. 1990год
7.Н.И. Никитин. Русские землепроходцы.
Москва . 1988год.
8.И.П. Магидович , В.И. Магидович. Очерки по истории
географических открытий . Москва .1983 год .т.2.
9.Б.П.Полевой. Новое об амурском походе Пояркова(1643-1646)
Новосибирск. 1973 год.
————————
[1] Леонтьева Г.А. Землепроходец Ерофей Павлович Хабаров. Москва
“Просвещение”1991г.c 4.
[2] Полевой Б.П. Новое об Амурском походе В.Д. Пояркова (1643-1646)//
Новосибирск, 1973г. с.113.
[3] Леонтьева Г.А. Землепроходец Ерофей Павлович Хабаров. Москва
“Просвещение”. 1991г.
[4] Т.Ю. Лубченкова. Самые знаменитые путешественники России. Москва
“Вече” 1999г.
