Богуславский Г. 

В
октябре 1862 года журнал «Русский вестник» начал печатать «Повесть времен
Иоанна Грозного», принадлежащую перу Алексея Константиновича Толстого — яркого
и самобытного поэта, беллетриста и драматурга, для которого историческое
прошлое России было основной темой творчества. 

Роман
появился на свет в бурное и сложное время. Страна находилась на одном из рубежей
своей истории: революционная ситуация поставила все классы, все общественные
слои перед острыми вопросами и выбором дальнейшего пути. Происходило не просто
значительное оживление, но качественное обновление русского общественного
движения в условиях размежевания страны на два лагеря: демократический и
консервативный. Главный фронт борьбы пролегал между
революционно-демократическим лагерем, который возглавляли «мужицкие демократы»
Н. Г. Чернышевский и Н. А. Добролюбов, провозглашавшие лозунг крестьянской
революции, и дворянским классом, стремившимся во что бы то ни стало и в новых
социальных условиях сохранить свое господство. 

Но
и внутри господствующего класса не было единства. Развитие капиталистических
отношений разрушило иллюзорную стабильность старого порядка вещей, изменилась
система общественных ценностей — власть денег открыто спорила с утверждавшимся
веками всесилием сословности. Ликвидация крепостного права, проведенная
господствующим классом «сверху» в страхе перед революцией «снизу», открыла клапаны,
породила надежды и вызвала оживление буржуазных элементов и тенденций, но не
могла кардинально и надолго решить коренных вопросов общественного бытия,
разрубить тугой узел социальных противоречий. В истории России было немного
таких эпох, когда интересы и настроения различных общественных групп
сталкивались бы столь остро, а картина социальной жизни была бы столь пестрой и
противоречивой. 

Сложная
эпоха требовала и от искусства активного участия в борьбе за утверждение ясного
общественного идеала. Искусство больше чем когда-либо до этого осознавало себя
общественной силой, посвятило себя главным образом изучению острых современных
проблем, исследованию поведения человека в новых условиях. Жестокая социальная
схватка выдвигала новые идеи и эстетические требования, новые публицистические
запросы, — она не только выдвинула искусство в авангард борьбы, но и вдохнула в
него новую энергию, новые представления о его высокой миссии в общественной
борьбе. 
					








И
сама эпоха, и порожденная ею борьба идей неизбежно должны были оживить интерес
к прошлому с целью отыскать в нем ответы на актуальные вопросы современности;
история становилась ареной, на которой сталкивались горячие политические
страсти. Устами революционных демократов провозглашались новые принципы истолкования
истории: внимание к труду, быту и борьбе народа, стремление раскрыть причины
его тяжелой жизни. Интерес к другим проблемам прошлого как бы отошел в эти годы
на задний план. Историческая беллетристика еще не набрала той высоты, на
которой она стала бы в целом, в силу законов жанра и его методологии, могучим
средством познания современности в самых разнообразных ее проявлениях.
Общественный интерес к прошлому был в этот период слишком «прямолинейным». 

В
эту именно пору на страницах одного из популярных русских журналов появляется
исторический роман, весьма далекий на первый взгляд от тех актуальных проблем,
которые так остро волновали русское общество. Следует ли удивляться тому, что
критики на разные голоса порицали роман, считали его несозвучным современности.
«Бледный роман», «вообще не исторический роман», «сочинение нередко искусное,
но чаще искусственное» — такими отзывами и едкими ироническими замечаниями в
адрес «Князя Серебряного» пестрели рецензии. 

Читатель
же отнесся к роману по-другому, смог разглядеть и почувствовать в нем то, к
чему оказалась невосприимчивой критика, — не только поэтическое и
заинтересованное отношение автора к людям и событиям далекой эпохи, но и
глубоко современное звучание этого исторического романа и поднятых в нем социальных
и нравственных проблем. 

История
литературы дает немало примеров того, как произведение, встреченное при его
появлении на свет хором восторженных похвал, довольно скоро оказывалось
поблекшим и отживало. Но нередко происходит обратное: произведение,
«приговоренное» современной критикой к неизбежному забвению, переживает не
только своего создателя и своих хулителей, но и многих своих литературных
ровесников. 

Роман
«Князь Серебряный», живущий уже более ста лет, выдержавший десятки изданий, —
произведение именно такой судьбы. И нам интересно разобраться в причинах этого.

*
* *

Алексей
Константинович Толстой (1817-1875) занимает хотя и не первостепенное, но весьма
заметное и своеобразное место в русской литературе. «Не будучи одарен той силой
творчества, тем богатством фантазии, которые присущи первоклассным талантам,
Толстой обладал в значительной степени тем, что одно дает жизнь и смысл
художественным произведениям — а именно: собственной, оригинальной и в то же
время разнообразной физиономией»1, — так писал об авторе «Князя Серебряного» И.
С. Тургенев. 

Импозантный
молодой аристократ, представитель старинного рода, получивший великолепное
образование, еще в юные годы много путешествовавший, Толстой имел все основания
рассчитывать на блестящую карьеру. Он занимается разбором древних грамот в
архиве министерства иностранных дел, удачно дебютирует на дипломатическом
поприще, в двадцать три года Толстой — чиновник императорской канцелярии,
связанный личной дружбой с наследником престола, будущим царем Александром II. 

Чиновная
и светская карьера складывалась отлично. Но она не привлекала его: «…он
остался, — писал Тургенев, — верен своему призванию — поэзии, литературе…»2.
Ранние поэтические опыты Толстого поощрялись В. А. Жуковским; есть
свидетельства, что с ними был знаком и отзывался о них с одобрением А. С.
Пушкин3. 

Литература
становится не только страстью, но и главным занятием молодого камер-юнкера. Он
приобретает широкие литературные связи, близко знакомится с Жуковским и Н. В.
Гоголем. В начале 1850-х годов Толстой сближается с Тургеневым, а затем и с
кругом тогдашнего «Современника»: Н. А. Некрасовым, И. И. Панаевым, В. П.
Боткиным, П. В. Анненковым и др. 

Вторая
половина 50-х годов — время, когда А. Толстой много пишет и печатается. Именно
в эти годы определяется его лицо как художника и произведения его привлекают
пристальное внимание русской критики и читающей публики. В этот период Толстой
создает большую часть лирических стихотворений, среди которых есть подлинные
шедевры, живущие доныне: «Порой среди забот и жизненного шума…» (1856),
«Минула страсть, и пыл ее тревожный…» (1858), «Слеза дрожит в твоем ревнивом
взоре…» (1858), «Я вас узнал, святые убежденья…» (1858) и другие. 

Литературное
наследие автора «Князя Серебряного» по объему своему не очень велико, но
жанровое и тематическое разнообразие его весьма значительно. Помимо лирической
поэзии, он сделал заметный вклад в развитие поэзии эпической как автор широко
известных и глубоко поэтических былин и баллад («Василий Шибанов» — 1840-е гг.,
«Змей Тугарин» — 1867, «Три побоища» — 1869, «Садко» — 1871-1872 и др.).
Драматическая трилогия Толстого («Смерть Ионна Грозного» — 1866, «Царь Федор
Иоаннович» — 1868, «Царь Борис» — 1870) принадлежит к числу значительнейших
явлений русской драматургии. В то же время этот тонкий лирик и исторический
драматург был (вместе со своими двоюродными братьями А. М. и В. М.
Жемчужниковыми) одним из творцов знаменитого «Козьмы Пруткова». 

В
сентябре 1861 года Толстой навсегда покинул придворную службу и с этого
времени, живя в основном в деревне как частное лицо, целиком отдался
литературной деятельности. Но, решительно отойдя от придворных кругов, порвав
личные связи с великосветской средой, он не расстался ни со своими
аристократическими принципами, ни с монархическими иллюзиями. Общественная
позиция писателя в эпоху острого идейного размежевания была противоречивой, в
его мировоззрении причудливо переплетались просветительский пафос,
аристократическая оппозиция самодержавному «деспотизму», неприятие материализма
и воспевание «чистого искусства». Толстой отрицательно относился к
революционной мысли и революционно-демократическому движению 1860-х годов,
выступал против «нигилистов» и их «вредного учения», но и либеральной идеологии
он был чужд — восторженность русских либералов перед капиталистической Европой
с ее буржуазной ограниченностью претила писателю. В этот же период он не только
отходит от славянофилов, с которыми ранее был близок, но и открыто полемизирует
с ними, высмеивая их ходульную проповедь национальной замкнутости, их фальшивый
«квасной» патриотизм, ублюдочность их архаического идеала. 

Не
примкнув ни к одному из борющихся лагерей, Толстой и сам не выдвинул какой-либо
четкой общественной программы. Он писал еще в 1858 году, когда революционная ситуация
в стране лишь назревала: 

Двух станов не боец, но только гость случайный,

За правду я бы рад поднять мой добрый меч,

Но спор с обоими досель мой жребий тайный,

И к клятве ни один не мог меня привлечь…