Введение.
      Япония слывет одной из самых загадочных  и  экзотических  стран  мира.
Далекая и близкая, простая и загадочная, она  захватывает  наше  воображение
своей экзотикой. И визит в эту таинственную страну  не  рассеет  сложившийся
миф. «Я побывал в волшебной сказке», — говорят люди, посетившие Японию.
      Беспрекословное повиновение и подчинение – в крови у  этой  нации.  Не
пугайтесь, когда встретившая вас на пороге  своего  дома  японка  падает  на
колени, кладет на пол перед собой  и  прижимается  к  ним  лбом  –  так  она
выражает свое почтение. Кстати, не вздумайте пожимать хозяину  руку  в  знак
приветствия: это здесь не принято.
      В представлении европейца давно  сложился  образ  «страны  восходящего
солнца». При слове «Япония» в воображении живо  всплывают  красота  японских
девушек, виртуозные па мастеров  карате,  плюс  Фудзияма,  цветущая  сакура,
икебана, нецке, Сад камней, саке и  древнейшая  императорская  династия.  Об
исторических   событиях    минувшей    эпохи    напоминают    многочисленные
архитектурные сооружения тех времен: замки, буддистские храмы Киото, Нара  и
др. Все это будет Японией. Или иллюзией о ней. С иллюзией не расстаются,  ее
насыщают. И во всем этом я попыталась разобраться в своей работе.
      Глава I:Культура.
      1.История культуры.
      В  3  —  7  вв.  в  Японии  завершается  разложение  общинного  строя,
зарождаются  классы,  и  на   этой   основе   складывается   раннефеодальное
государство. В этот же период проявляется активность японцев  и  на  внешней
арене. Они неоднократно  вторгались  на  Корейский  полуостров  и  принимали
участие в междоусобных войнах  корейских  государств.  Возвращаясь  из  этих
походов,  японцы  привозили  с  собой  корейских  ремесленников,   сыгравших
большую  роль  в  развитии  кустарного  ремесла  в  Японии.  Устанавливаются
непосредственные морские связи с китайским побережьем, хотя  они  ещё  носят
случайный, эпизодический характер. В  7  в.  правители  Ямато  предпринимают
попытки опереться на суйскую империю и с её помощью упрочить свою власть.  С
этой целью в 607 г. в Китай направляется  первое  посольство  императорского
двора  Японии  во  главе  с  Оно-но  Имоко.  Это  посольство  способствовало
ознакомлению японских правителей  с  опытом  государственного  управления  в
Китае.  Японская  историография  единодушно  признаёт  приоритет   китайской
культуры, как более древней, оказавшей определённое влияние на  материальную
и духовную  жизнь  японского  народа  при  переходе  японского  общества  от
варварства к цивилизации. Однако в определении  содержания  самой  китайской
культуры и в оценке степени её воздействия на  культуру  в  Японии  японские
историки придерживаются самых различных мнений. Так,  Ито,  Миягава,  Маэда,
Ёсидзава  отдают  абсолютное  предпочтение  влиянию  китайской  культуры  на
развитие японской культуры и рассматривают последнюю ни больше,  ни  меньше,
как «провинциальную культуру Китая». Другие японские  учёные  трактуют  саму
китайскую культуру как часть общей культуры материковой  Азии,  впитавшей  в
себя многие передовые  культуры  древнего  Востока.  Историк  Миками  ставит
китайскую культуру лишь на четвёртое место после  Египта,  Индии  и  Персии.
Мацумото Ёсио утверждает, что особую роль в ознакомлении Японии с  культурой
народов Азии сыграл не Китай, а Корея, через которую японцы познакомились  с
производством и использованием бронзы и железа, со многими  видами  ремесла,
с театральным искусством, музыкой не только народов Корейского  полуострова,
маньчжуров, китайцев, но  и  более  отдалённых  народов:  Индии,  Индокитая,
Индонезийского   архипелага.   Гундзи   Масакацу   характеризует   корейское
государство Кудара как «передовое  в  культурном  отношении»,  познакомившее
Японию с рядом художественных жанров в области искусства. Значительную  роль
в формировании духовной и  материальной  жизни  японского  общества  сыграли
конфуцианство и буддизм, также проникшие в Японию из Кореи и Китая.  Буддизм
и конфуцианство в  Японии  под  влиянием  своеобразных  условий,  в  которых
происходило становление японского государства, выражавшихся в  существовании
двоевластия  в  стране  —  сохранение  номинальной  власти  императора   при
фактическом    управлении    государством     сёгунами     (военачальниками,
узурпировавшими власть), претерпевали существенные изменения  и  в  конечном
итоге  эти   две   противоречивые   философско-религиозные   доктрины   были
поставлены на службу единой политической цели —  воспитание  народа  в  духе
почитания  императора,   прославления   монархической   Японии.   Изменениям
подвергались и другие элементы культуры, заимствованной  у  Китая,  Кореи  и
других материковых стран. Восприняв основные элементы буддийского  зодчества
и скульптуры, китайской и корейской живописи, ремесла, японцы внесли  в  них
либо существенные изменения, либо на основе их создали  новые,  порою  более
совершенные  образцы,  в  результате  чего  японская  материальная  культура
приняла своеобразные национальные формы, отвечающие  историческим  традициям
японского народа. Приняв  за  основу  китайские  иероглифы,  позднее  японцы
создали  и  свою  азбучную  письменность  —   кана   (в   двух   графических
разновидностях: катакана и хирагана), в результате чего сложилась  смешанная
иероглифо-слоговая национальная письменность, а японский язык по  лексике  и
грамматическому   строю   сохранил   в   полной   мере   свою   национальную
самобытность.   Утверждение   национального    японского    государства    и
национальной японской культуры в условиях, когда по соседству, на  Азиатском
материке, происходили крупные столкновения народов и  с  исторической  сцены
сходили  целые  государства,  обуславливалось   рядом   причин.   Во-первых,
несмотря  на  довольно  широкое  распространение   в   Японии   материковой,
преимущественно китайской культуры, она  охватывала  лишь  привилегированные
слои  японского  общества,  тогда  как  среди  основной   массы   народа   —
крестьянства и ремесленников — продолжали сохраняться национальные  устои  и
традиции, оказывавшие влияние и на аристократию, и на  её  «китаизированную»
культуру. Во-вторых, китайская культура  заносилась  в  страну  сравнительно
малочисленными корейскими и китайскими мастерами, монахами,  художниками,  а
в более поздний период распространялась самими японцами, что  не  влекло  за
собой   насильственной   ломки   национальных   устоев   и,   следовательно,
предопределяло сосуществование двух культур — китайской и японской,  взаимно
влияющих друг на друга и в конечном итоге смешивающихся и  образующих  новую
культуру  с  преимущественным  сохранением  национальных  особенностей.   В-
третьих,  Япония  при  первых  попытках  закрепиться  на  континенте  —   на
Корейском полуострове столкнулась с Китаем и  потерпела  жестокое  поражение
(битва у Кунсана в 663 г.). В  лице  Китая,  таким  образом,  она  встретила
грозного противника, что не могло не вызвать у неё  чувства  настороженности
в отношении Китая. Под влиянием этого  японские  правители  даже  на  ранней
стадии становления государства пытались ограничить деятельность китайцев  на
своей  территории  и   приглушить   влияние   китайской   культуры.   Широко
использовав исторический опыт Китая и Кореи, Япония в тоже время  настойчиво
развивала и  укрепляла  национальное  государство,  неизменно  сохраняя  его
суверенность. Островное  положение  Японии,  обусловившее  замедленность  её
развития до создания централизованного  государства,  сыграло  положительную
роль в её последующей истории.  Оно  облегчало  внешнюю  оборону  страны  и,
таким образом, в какой-то  степени  восполняло  экономическую  и  культурную
слабость при столкновении с  более  сильными  государствами  континентальной
Азии.
      До образования  японского  государства  инициатива  в  установлении  и
поддержании связей между китайским и японским народами  принадлежала  Китаю,
находившемуся на более высоком уровне  общественного  развития.  Для  Китая,
однако, японские острова в этот период не  представляли  большого  интереса,
поскольку они были в стороне от мировых торговых путей и японский  народ  не
принимал  участия  в  крупных  исторических   событиях,   происходивших   на
территории  материковой  Азии  и  оказывавших  решающее  влияние  на  судьбы
китайского государства. Поэтому связи Китая с  японскими  островами  в  этот
период были далеко не такими оживлёнными, как с другими азиатскими  народами
и государствами и временами, особенно когда  Китай  оказывался  под  властью
чужеземных  династий,  прерывались   на   столетия.   Однако   несмотря   на
эпизодический характер китайско-японских связей, влияние китайской  культуры
на  Японию  не  прекращалось.  Во-первых,  на  японских  островах   ещё   до
образования  централизованного  государства  постоянно  проживали  китайские
колонисты (ремесленники, земледельцы, служители культа), являвшиеся  первыми
учителями  японцев  в  освоении  более  передовой  материальной  и  духовной
культуры;  во-вторых,  восприняв  китайскую  иероглифическую   письменность,
японцы оказались привязанными к китайскому  литературному  наследству,  и  в
течение  многих  веков  они  могли  развивать  свою  национальную  культуру,
основываясь преимущественно на китайской культуре и по её образцам. Всё  это
позволяет сделать вывод, что контакты,  установленные  между  народами  этих
стран на  рубеже  нашей  эры,  фактически  не  прерывались  даже  в  периоды
царствования в  Китае  чужеземных  династий.  Китайская  культура  постоянно
оказывала влияние на Японию и несомненно сыграла  большую  роль  в  развитии
японского общества.
      После  распространения  буддизма  процесс  формирования  и  накопления
традиций в культуре  Японии  не  прерывался.  Изменилось  русло,  в  котором
происходил это процесс. Непрерывность культурных традиций обусловлена  также
и тем, что чужеземная культура в 7 — 8 вв. почти  не  проникала  в  японскую
провинцию. Кроме того, жизнь китаизированной столицы Нара течёт в  окружении
местной японской стихии —  местных  культурных  традиций  и  обычаев.  Может
быть,  поэтому  так   быстро   и   успешно   идёт   преодоление   культурных
заимствований. Следует подчеркнуть, что культура  танской  столицы  Чанъани,
ставшей в начале 8 в. одним  из  главных  центров,  из  которых  происходило
заимствование,  в  свою  очередь,  представляла   продукт   очень   сложного
переплетения  культур  собственно  ханьской  и  народов  Центральной   Азии,
стадиально  и  этнически  значительно  отличавшихся  друг  от  друга.  Таким
образом, через танский Китай Япония открыла  для  себя  необозримо  огромный
мир культуры многих древних  народов  Центральной  и  Юго-Восточной  Азии  и
Дальнего   Востока.   Активность   культурного   заимствования   и    отбора
облегчалась, возможно,  достаточной  свободой  и  широтой  выбора  элементов
внутри культуры, импортируемой из Китая.  Такого  рода  явления  наблюдаются
уже  на  раннем  этапе  распространения  буддизма  на   примере   культового
искусства 7 в. Стадиальная зрелость культуры Японии заключается не только  в
её восприимчивости, но и  в  способности  отбора  и  преодоления  чужеземных
влияний.  Японская  культура  демонстрирует  эту  способность  даже  в  пору
усиленного проповедью буддизма притока  заморской  культуры  в  7  —  8  вв.
Интенсивность процесса заимствования, отбора, преодоления чужой и  созидания
своей культуры  в  7  —  8  вв.  подготовили  и  ускорили  синтез  японского
средневекового искусства и блестящий расцвет средневековой культуры  периода
Хэйан.
      2.Философия и религия.
      Синтоизм.
      Реконструкция   раннего   синтоизма   весьма    затруднена    поздними
наслоениями. Так называемые камбундзэнсё —  три  основные  книги:  «Кудзики»
(620 г.), «Кодзики» (712 г.) и «Нихонги» (720 г.), а также 10  первых  томов
из 50-томной «Энгисики»  («Книги  церемоний  и  нравов»,  927  г.),  которые
считаются основным источником синтоистского  мировоззрения  (истории  синто,
его догматики  и  ритуала),  —  на  самом  деле  далеки  от  первоначального
синтоизма 5 — 6 вв. н. э. Кстати, само название «синто» появляется  позднее,
после распространения буддизма в Японии и в противовес ему. Начиная с  конца
6  в.  синтоизм  подвергается  сильному  влиянию   корейской   и   китайской
идеологии: конфуцианства, даосизма (в меньшей степени) и,  особенно  широко,
буддизма. Названные выше классические священные книги, особенно «Нихонги»  и
«Энгисики» — источники синто,  —  также  не  избежали  этого.  (Более  того,
«Нихонги»  подражает  по  манере  и  стилю  изложения  материала   сочинению
знаменитого китайского историка Сыма Цяня, а также династийной истории  Хань
—  Хань-шу.)  Содержащиеся  в  них  синтоистские  мифы   и   предания   были
интерпретированы в соответствии с китайскими канонами и традициями.  Тем  не
менее в этих сочинениях присутствует стойкая традиция,  уходящая  корнями  в
протояпонскую  культуру  бронзового  века.   Особый   интерес   представляют
«Кодзики»  и  «Энгисики»   (вернее,   синтоистские   молитвословия   норито,
включённые в них). Несмотря на сильное влияние иноземной культуры  в  период
записи «Кодзики», всё сочинение в целом свидетельствует о том,  что  местная
традиция живёт и укрепляется,  воплотившись  в  синтоистском  мировоззрении.
Мифология ранних архаических  пластов  синтоизма  сохраняется  в  «Кодзики»,
«Фудоки» и даже в «Нихонги» и позволяет выявить и на  столь  поздней  стадии
циклизации развитой анимизм  и  ещё  более  ранние  архаический  фетишизм  и
тотемизм.
      Буддизм.
      Буддизм проникает в Японию вместе с китайской  письменностью  примерно
на рубеже 4 и 5 вв. в период активного вмешательства  Ямато  в  войну  между
корейским государством  Пэкче,  на  стороне  которого  выступала  Япония,  и
Когурё. К этому времени  японцы  захватили  на  юге  Корейского  полуострова
территорию Мимана и превратили её  всю  во  владения  царя  Ямато  —  миякэ.
Проповедь буддизма пользовалась успехом среди  могущественной  аристократии,
особенно среди окружения царя после  завоевания  Мимана,  когда  значительно
усилился приток иммигрантов из  Кореи.  Вообще  захват  корейской  провинции
несомненно способствовал синтезу  феодализма  в  Ямато.  Поэтому  буддийских
миссионеров, деятельность которых весьма значительно возросла после  2  (или
4) собора в Кушанском царстве,  ожидали  благоприятные  условия.  Род  Сога,
составляющий ближайшее окружение царя (в  4  в.  установилась  традиция,  по
которой царь должен был жениться на женщинах из рода Сога), одним из  первых
принял буддизм, видя в нём опору в борьбе за власть. В  552  г.,  за  десять
лет  до  того,  как  третье  из  корейских  феодальных   государств   Силла,
усилившись,  отвоевало  у  Японии  Мимана  и  заставило   японцев   покинуть
полуостров,  из  Пэкче,  искавшего  у  Ямато  помощи  против   Силла,   было
отправлено ко двору сумэраги пышное посольство. Среди прочих даров в  Японию
была привезена бронзовая скульптура Будды и несколько свитков сутр,  которые
сначала были приняты очень  благосклонно.  Сога  даже  поместили  бронзового
Будду в синтоистский храм. Но вскоре  против  Сога  выступили  Накатоми  при
поддержке  Мононобэ.  Борьба  особенно  обострилась  после  потери   Мимана.
Воспользовавшись волнениями, которые начались в связи с поражением в  Корее,
Мононобэ  и  Накатоми  объявили,  что  разгневанные  синтоистские   божества
требуют возмездия, и сбросили Будду в  воды  канала  Нанива.  Однако  победа
противников буддизма оказалась непрочной.  Во  время  вспышки  моровой  язвы
Сога с помощью Буддийских монахов сумели склонить царя на сторону  Буддизма,
и глава рода Сога, Умако,  получил  разрешение  возобновить  культ  Будды  и
начал строить небольшие буддийские храмы. Мононобэ  продолжали  ожесточённую
борьбу, но в 587 г. Умако Сога окончательно разгромил Мононобэ и Накатоми  и
возвёл на престол своего ставленника Судзин,  принявшего  буддизм.  К  концу
6в. влияние буддизма и Сога при дворе и среди знати настолько возросло,  что
высшее  синтоистское  жречество  и  светская  знать,   его   поддерживающая,
оказались оттеснёнными  на  задний  план.  После  того  как  в  593  г.  При
поддержке  Сога  регентом-тайси   стал   Умаядо   (Сётоку-Тайси),   началось
усиленное  внедрение  иноземной   культуры   и   буддизма   (преимущественно
махаянистской его ветви), и дальнейшее развитие  японской  государственности
совершается под знаком крепнущего влияния буддизма. Хотя позднее,  в  7  в.,
союз Сумэраги и Накатоми, направленный против  прежнего  оплота  буддизма  —
Сога, способствовал появлению в Японии и  известным  успехам  конфуцианства,
но это не помешало установлению хороших отношений между императорским  домом
и монастырями. С момента введения буддизма в Японию в этой  стране  возникло
первоначально 8 сект. Учение всех этих  сект  проникло  из  Китая  и  Кореи.
Секта Дзёдзицу была создана в 625 г. буддийским монахом  Экканом,  прибывшим
в Японию из Кореи. Тем же  монахом  была  также  создана  в  625  г.  другая
буддийская секта Санрон или Санронсю. В 660 г. (по другим источникам  в  653
г.) проповедник Досё по возвращении из Кореи, где он учился, основал  третью
буддийскую секту Хоссосю. В том  же  году  буддийский  проповедник  Тицу  по
возвращении из Китая основал в Японии  четвёртую  секту  Кусасю.  В  739  г.
китайскими буддистами,  прибывшими  в  Японию,  была  основана  пятая  секта
Кэнгосю. В 754 г. китайским же  проповедником  здесь  была  основана  шестая
буддийская секта Рицу или Риссю. В 806 г. буддист Сайтё  (или  Дэнгё  Дайси)
по возвращении из Китая основал  на  горе  Хиэи  близ  Киото  седьмую  секту
Тэндайсю, а Кукаи (или Кобо Даиси)  в  том  же  году  основал  на  горе  Коя
восьмую секту Сингон. Впоследствии возникли новые секты,  игравшие  особенно
активную роль в политической жизни страны.
      Конфуцианство.
      Можно предполагать, что первое  знакомство  японцев  с  конфуцианством
состоялось в 5 — 6 вв., хотя японская историография — без приведения  каких-
либо документированных доказательств — относит это событие  к  концу  3  в.,
связывая его с прибытием из  Кореи  в  285  г.  учёного-конфуцианца  Ван  И,
который якобы привёз в качестве подарка японскому  императору  конфуцианское
произведение «Лунь-юй» и  учебное  пособие  для  изучения  китайского  языка
«Цянь-цзы-вэнь»  («Тысяча  иероглифов»).  Эта  версия  о  раннем  знакомстве
японцев с конфуцианством основывается на мифах  и  преданиях,  изложенных  в
первых канонических книгах «Кодзаки» и «Нихонги», составленных  в  начале  7
в.  Советский  востоковед  Я.  Б.  Радуль-Затуловский  на  основе  китайских
источников отмечает, что книга «Цянь-цзы-вэнь», хотя и была  составлена  для
семьи китайского  императора  У-ди  в  3  в.,  но  распространение  в  Китае
получила лишь в 6 в., следовательно, и в Японию она могла попасть не  раньше
этого времени. Знакомство японцев с конфуцианством  в  6  в.  подтверждается
фактом направления в 609 г. японской миссии в Китай для обучения, в  составе
которой находился  потомок  императора  Одзин  Минабутино  Сёан  и  Такамуку
Куромаро, ставшие впоследствии  видными  проповедниками  конфуцианства.  Но,
независимо от  достоверности  той  или  другой  даты  знакомства  японцев  с
учением выдающегося философа-моралиста древнего Китая Конфуция,  это  учение
несомненно легло в основу мировоззрения правящей верхушки  Японии  в  период
становления   японского   государства.   Многие   видные   японские   учёные
утверждают,  что  конфуцианство  в  Японии  достигло  несравненно   бoльшего
развития, нежели в Китае, и что только в  Японии  это  учение  по-настоящему
раскрыто и в сочетании с учениями «ямато-дамасии» («дух Японии») и  «бусидо»
(«самурайский дух»)  составили  основу  «идеальной  национальной  культуры».
Конфуцианцы были первыми составителями японских  «династийных  летописей»  и
играли  важную  роль  в  создании   чиновничьего   аппарата   при   японских
императорах. Они  ведали  строительством  храмов,  государственных  складов,
вели учёт,  выполняли  обязанности  советников  и  писцов,  причём  бoльшую,
наиболее  подготовленную  часть  их  составляли  китайцы  и  корейцы.  Более
достоверные данные о распространении в Японии конфуцианства, а вместе с  ним
и других видов китайской культуры относятся к началу 7 в.  С  этого  времени
знание  китайского  языка,  овладение  конфуцианскими   догмами   становятся
обязательными   признаками   благородного,   аристократического   воспитания
(особенно широкое распространение китайский язык получил в  науке.  Накамура
Хадзимэ в своей работе «Пути идей  народов  Востока.  Индия,  Китай,  Тибет,
Япония», изданной в 1964 г. в Гонолулу, отмечает:  «В  мире  науки  наиболее
образованные  японцы  в  древние  времена  —  буддийские  монахи  и  учёные-
конфуцианцы — публиковали свои работы  на  китайском  языке…»  Однако  при
этом  Накамура   отмечает,   что   «японцы   часто   неправильно   толковали
оригинальные  китайские  тексты.  Это  неправильное  толкование  источников,
передающих китайские идеи, представляет собой одно из наиболее  значительных
явлений в истории японской мысли»). При императоре Тэндзи (662  —  670  гг.)
было создано первое государственное учебное заведение, возглавляемое учёным-
конфуцианцем, выходцем из Кореи, а при императоре Тэмму (673 — 686 гг.)  это
училище  было  преобразовано  в  «императорскую  школу»,  ставшую   основным
центром распространения конфуцианства и  китайской  культуры.  Конфуцианство
как господствующая идеология японской аристократии открывало широкую  дорогу
для распространения всей системы китайской культуры. Особенностью  японского
конфуцианства  явилось   то,   что   оно   было   достоянием   лишь   высших
аристократических  кругов  японского  общества,  оставаясь  недоступным  для
широких народных масс. Конфуцианство встречало также  противодействие  и  со
стороны  японских  феодалов,  поскольку  основные  принципы  этого   учения,
предусматривающие утверждение власти императора, находились  в  противоречии
с их сепаратистскими  устремлениями  и  лишали  их  морального  права  вести
междоусобную войну за государственную власть  в  стране.  Большую  поддержку
японских феодалов  получил  буддизм,  проникший  в  Японию  в  6  в.  н.  э.
Проповедь буддизма об отречении от «бренной мирской  суеты»  для  достижения
нирваны, открывающей путь к превращению человека в  Будду,  давала  феодалам
действенное идеологическое оружие для поддержания господства  над  народными
массами. В то же время буддийское учение ставило  всех  людей,  исповедующих
его, в  равное  положение  перед  Буддой  и,  следовательно,  в  отличие  от
конфуцианских канонов каждый  из  феодалов  мог  претендовать  на  равные  с
императором права на власть над народом. По мере распространения буддизма  и
использования его  в  борьбе  за  установление  господства  одного  наиболее
могущественного феодального  рода,  фактически  узурпирующего  императорскую
власть  в  стране,  японские  проповедники  буддизма   стали   искать   пути
устранения  противоречий  с  конфуцианством  по  центральному  политическому
пункту  —  отношение   подданных   к   императору.   Они   утверждали,   что
махаянистское направление буддизма, получившее наибольшее распространение  в
Японии, не  отрицает  основные  конфуцианские  принципы  государственного  и
общественного  устройства  жизни  в  течение   всего   времени,   пока   «не
восторжествует царство Будды». В буддийских школах существовали правила  для
учащихся, согласно которым монах должен  соединять  религиозную  преданность
бодхисаттве с конфуцианским служением государству и обществу.
      Процесс приспособления конфуцианства и буддизма  к  японским  условиям
жизни ускорялся по мере вытеснения китайских  и  корейских  проповедников  и
сосредоточения  руководства  храмами   и   училищами   в   руках   японского
духовенства. (В первый период распространения  буддизма  в  Японии  японские
храмы  и  монастыри  должны  были  получать  разрешение  в  Китае  на   своё
функционирование на территории Японии). Наряду с этими чужеземными  учениями
большую роль в жизни японского общества продолжала играть  сохранившаяся  до
наших дней древнеяпонская религия — синтоизм  (поклонение  силам  природы  и
почитание  духа  предков).  Совокупность   этих   разноречивых   философско-
религиозных  доктрин  в  сочетании  с  народными  традициями,   порождаемыми
социально-историческими  условиями,  и   составили   идеологическую   основу
японского общества.
					







      3. Письменность.
      Иероглиф – греческое  слово  (hieroglyphoi),  буквально  оно  означает
«священные письмена».  Вот  какое  объяснение  этого  слова  можно  найти  в
словарях: «…фигурные  знаки  (преимущественно  древнеегипетского  письмена),
известные  с  4-го  тысячелетия  до  н.э.;  оьозначают  целые  понятия   или
отдельные слоги и звуки речи; название «иероглиф»  первоночально  обозначало
«священные, высеченные на камне письмена»…».
      Ничего общего со «священными письменами» или  «идеограммами»  японские
«иероглифы»  не  имеют.  Подобное  название  является   в   известной   мере
исторической случайностью.
      Официальная  японская  историография,  основывающаяся   на   мифах   и
преданиях «Кодзики» и «Нихонги», утверждает, что  распространение  китайской
иероглифической письменности в Японии тесно связано с  конфуцианством,  хотя
знакомство с китайской  письменностью,  как  это  подтверждается  некоторыми
историческими памятниками, произошло на рубеже новой эры.  Так,  в  японском
музее (Сигонасима в преф. Фукуока) хранится  золотая  печать,  которая  была
переслана в  57  г.  китайским  императором  поздней  династии  Хань  королю
японского королевства Ва;  в  центре  печати  имеются  китайские  иероглифы.
Применение японцами китайской иероглифической письменности относится к  4  —
5 вв.: в имперских коллекциях Японии  хранится  бронзовое  зеркало  японской
работы с иероглифическими надписями,  найденное  в  деревне  Каваи,  Нарской
префектуры, относящееся к 4 — 5 вв. Около 400 г. из Пэкче было отправлено  в
Японию специальное посольство. В его состав  входили  два  китайских  учёных
корейского происхождения, названные в «Нихонги» Акити и Вани.  Они  привезли
с собой свитки на китайском и корейском  языках.  По  традиции  этот  момент
считается началом введения китайской письменности в Японии. Однако  в  5  в.
письменность была ещё достоянием очень немногих и только в конце 5 —  начале
6 в., когда китайское письмо было приспособлено к японскому языку,  получила
практическое применение. Во время правления Сётоку-Тайси в 607 г.  из  Ямато
в Китай (ко двору Суй) во главе большого  посольства  был  отправлен  Оно-но
Имоко. В 608 г. Он возвратился  в  сопровождении  китайского  посла.  Власть
Сётоку-Тайси  достигла  зенита.  При  дворе  начинают  вести   летопись   на
китайском языке. По преданию, в  620  г.  Были  завершены  два  исторических
сочинения, приписываемые Сётоку-Тайси, —  «Тэнно-ки»  («Летопись  царей»)  и
«Коку-ки» («Летопись государства»). Целый штат монахов (корейцев,  китайцев,
японцев) был занят перепиской буддийских сутр  и  китайских  комментариев  к
ним. Свитки украшались живописью руками опытных мастеров.  При  Сётоку-Тайси
происходит   усиленная   иммиграция   корейских   и    китайских    монахов-
проповедников, учёных, художников, музыкантов, ремесленников.
      Слово,  которым  в  японском  языке  называют  иероглифы  –  «кадзини»
(kanji), происходит от имени китайской династии  Хань,  в  Китае  иероглифом
«хань» обозначают и династию  Хань,  и  сам  Китай,  а  китайские  иероглифы
называются «ханьцзы».
      Заимствование иероглифов привело к тому, что каждый  иероглиф,  помимо
японского чтения (кунного) чтения имеет  ещё  и  китайское  название  (онное
чтение), иногда даже несколько. Это сильно  усложняет  изучение  языка  даже
самими японцами.
      Вместе с иероглифами японцы заимствовали из китайского языка  огромное
количество слов, приспособив их  к  фонетическому  строю  своего  языка.  Но
китайский и японский языки существенно отличаются друг от друга,  не  только
фонетикой но и грамматикой, поэтому  возникла  необходимость  создать  менее
громоздкие знаки для записи служебных слов и изменяемых  частей  слова.  Для
этой цели около  тысячи  лет  назад  были  созданы  две  слоговые  азбуки  –
хирагана и катакана, объединённые общим названием «кана». Слоговые –  потому
что каждый символ каны отображает  звучание  одного  слога.  Всего  основных
слогов (а, соответственно и основных знаков каждой азбуки) 46.
      Система японского письма называется «кандзи – как – мадзири – бун», то
есть «письмо иероглифами с примесью азбуки».
      4. Законодательство.
      В 604 г. в  Японии  введён  китайский  календарь.  В  том  же  604  г.
провозглашён так называемый  «Закон  17  статей».  Собственно  говоря,  этот
закон ещё не представлял собой свода действующего законодательства.  Скорее,
это был весьма авторитетный сборник поучений  в  добродетели,  составленный,
по-видимому,  учёными,  принадлежавшими  к  китайской  богословской   школе.
Крайне тенденциозный, как и все сочинения такого  рода,  «Закон  17  статей»
помимо буддизма отмечен также серьёзным  влиянием  конфуцианства,  вместе  с
которым в арсенале японской учёности появляются также и  элементы  даосизма.
Изложенные довольно бессистемно, морально-этические поучения, заключённые  в
сборнике, могут служить рекомендацией  к  применению  норм  обычного  права,
которое существовало в это время и  служило  основой  для  судопроизводства.
Впоследствии в  8  и  особенно  в  10-13  вв.,  когда  правовые  нормы  были
систематизированы  и   записаны   в   полном   соответствии   с   феодальной
юрисдикцией,  составители  различных   кодексов   и   философско-юридических
трактатов любили ссылаться на «Закон 17 статей». В 645 г. Накатоми  Каматари
со своими сподвижниками нанёс решительное  поражение  в  вооружённой  борьбе
господствовавшему в течение  долгого  времени  роду  Сога.  Чтобы  закрепить
плоды своей  победы,  он  с  бoльшей  определённостью  проводит  реформы  по
централизации  управления  на  китайский   манер.   Наряду   с   китаизацией
руководящего центра, построением императорского двора  со  всеми  китайскими
атрибутами,  были  ликвидированы   юридические   остатки   родового   строя,
уничтожен целый  ряд  институтов,  не  соответствовавших  новому  положению.
Переворот Тайка послужил началом новой эры японской истории.  Для  понимания
того, что  стал  делать  победивший  в  окончательной  борьбе  царский  дом,
необходимо  учитывать  ту  огромную  роль,  которую  сыграла  во  всём  этом
китайская цивилизация. Заносимая корейскими и китайскими переселенцами,  она
сосредоточилась главным образом в пределах  наиболее  могущественных  родов,
из  которых   сильнейшим   был   царский.   Эта   цивилизация   принадлежала
государству, далеко опередившему в своём  историческом  развитии  Японию,  в
частности, давно перешедшему к феодализму. В 7 в. китайский  государственный
строй  характеризуется  сильнейшим  укреплением  государственной  власти,  с
давних пор — ещё с 5 в., со времени Северной Вэй (а может быть и ещё  раньше
— со времён Западной Цзинь — 3 в.), ведшей ожесточённую  борьбу  с  местными
феодалами. Короли северновэйского царства (386 — 577 гг.), Сев.  Ци  (550  —
577 гг.),  Сев.  Чжоу  (557  —  580  гг.),  а  также  объединители  Китая  —
императоры династии Суй (581 — 618 гг.) и  затем  —  Тан  (618  —  919  гг.)
пришли к власти  именно  путём  подчинения  себе  этих  феодалов  и  захвата
основных богатств и экономических ресурсов страны. Это было сделано в  форме
экспроприации  всех  феодальных  владений,  изъятия  из-под  власти  местных
феодалов  земледельческого  населения  страны,  а  отсюда  следовательно   и
доходов от него, и введения вместо этого системы равных для  всех  земельных
наделов  (цзюнь-тянь).  Этим  путём  не  только  подрывалось   экономическое
значение местных феодалов; этим способом императоры захватывали в свои  руки
в форме налога с наделов доходы всей страны,  т.  е.  обращали  эксплуатацию
крестьянства в свою пользу. На этой почве выросла и политическая  идеология,
проникнутая  духом   централизма   и   абсолютизма   верховной   власти,   и
естественно,  что  эта   идеология   поддерживалась   японскими   царями   и
способствовала оформлению их тенденций в определённую  политическую  систему
в духе китайского абсолютизма.  В  645  г.  была  проведена  предварительная
перепись земель и населения и отдельно буддийских  монахов  и  монахинь.  За
образец была принята система танского государства. В первой луне 646 г.  был
провозглашён царский указ о проведении  реформы  кайсин-но  тё,  которая  по
названию годов правления  получила  наименование  Тайка  (Великая  реформа);
окончательное оформление эта реформа получила в  кодексе  законов  «Тайхорё»
(701 г.). В 8-й луне того же 646  г.  новый  указ  объявлял  уже  о  раздаче
земельных  участков.  В  числе  мер,  обозначенных  реформой  кайсин-но  тё,
значилась также отмена всех старых податей и повинностей и  вводилась  новая
система  обложения  (по  образцу  танской  системы).  Одновременно   столица
государства из Асука была перенесена в Тоёсаки, в устье  реки  Ёдо.  Тоёсаки
оставалась  столицей  до  710  г.  В  новую  столицу  во   множестве   стали
переселяться китайские и корейские иммигранты,  буддийские  монахи,  учёные,
ремесленники. Столичная культура китаизируется, чему  немало  способствовали
поездки японцев в Китай на весьма длительный срок.  Так,  члены  посольства,
отправленного Сётоку-Тайси в 607 г., возвратились на родину спустя  30  лет,
обогащённые китайской наукой. За это время, и особенно вскоре  после  начала
проведения реформы, неоднократно снаряжались посольства к танскому двору.
      Глава II: Искусство.
      1. Архитектура.
      По преданию, первый буддийский храм был построен  в  552  г.  в  честь
изображения Будды, привезённого из корейского  государства  Кудара  (Пэкче).
Вскоре противники буддизма из родов  Мононобэ  и  Накатоми  сожгли  храм,  а
статую Будды сбросили  в  воды  канала  Нанива.  В  результате  ожесточённой
борьбы этих двух родов с  родом  Сога,  выступавшим  в  поддержку  буддизма,
последний победил и строительство буддийских  храмов  возобновилось.  К  640
г., по свидетельству «Нихонги», было построено уже 46 храмов. Но  почти  все
они ещё в древности погибли от огня. Счастливым исключением является  только
знаменитый монастырь Хорюдзи, главные строения которого,  датируемые  7  в.:
кондо — Золотой храм, то — пагода, кайро — крытая галерея и тюмон —  внешние
ворота,  —  сохранились  да  наших  дней.  Хотя   после   пожара   670   г.,
уничтожившего значительную часть монастыря,  все  его  главные  здания  были
перестроены, Золотой храм и  пагода,  как  полагают  специалисты,  сохранили
свой первоначальный вид. Расположенный в 7,5 японской мили (примерно 29  км)
к югу от Нара, храм состоял из пагоды (по-японски —  то)  и  Золотого  храма
(кондо).  Вокруг  этих  главных  зданий  возводились  остальные   постройки,
галереи и  пр.  Первоначально  построек  было  семь,  откуда  идёт  название
храмового ансамбля —  «Ситидо-горан»,  т.е.  семь  зданий.  Затем  их  стало
гораздо  больше.  Архитектурный  стиль  был  занесён  из  Китая   корейскими
мастерами, возводившими первые буддийские храмы  периода  Асука  (6  в.).  С
самого начала  все  храмовые  постройки  возводились  с  учётом  окружающего
пейзажа. Характер понимания архитектурного ансамбля и  пейзажа  как  единого
комплекса заимствован из Китая. Правда, в Китае не сохранилось ни  храмового
комплекса, ни даже  развалин  храмов,  выстроенных  по  плану,  аналогичному
плану Хорюдзи, хотя целый ряд источников (в  том  числе,  например,  росписи
Дуньхуана) указывает  на  существование  там  подобного  рода  архитектурных
образцов. В  Корее  на  территории  древнего  государства  Кудара  также  не
сохранились постройки этого  типа.  Лишь  на  территории  государства  Силла
японскому археологу Сэкино Тэй удалось обнаружить следы храма Хоуан  лонсёу,
в котором имелись постройки типа тюмон, кондо и то, причём  расположены  они
были по  оси,  проходящей  с  юга  на  север  —  фыншуй.  Фыншуй  —  принцип
геомантики, который  был  положен  в  основу  ориентации  государева  дворца
внутри китайской столицы ещё со времени династии Хань — обнаруживается и  во
многих памятниках архитектуры  Японии  эпохи  раннего  средневековья.  Таким
образом, здания монастыря Хорюдзи, как и деревянное  зодчество  в  ансамблях
Ситэннодзи в Нанива (Осака) и Ямадэра,  скопированное  с  китайско-корейских
образцов, являются памятниками не только японского, но  также  китайского  и
корейского  средневекового  храмового  зодчества.  Однако,  в   отличие   от
китайских канонов в древнем  ансамбле  Хорюдзи,  несмотря  на  строгий  план
всего ансамбля в целом, явственно проступают черты,  свойственные  японскому
эстетическому мировоззрению. Так, в западной части Хорюдзи — ансамбле  Сайин
— два главных элемента архитектурного ансамбля:  Золотой  храм  и  пагода  —
распложены не по оси фыншуй, а стоят рядом  (пагода  —  на  западе,  Золотой
храм — на востоке). При  таком  расположении  у  зрителя  исчезает  ощущение
излишней перегруженности всего ансамбля  двумя  массивными  сооружениями.  В
этом стремлении к большей свободе композиции обнаруживаются черты,  присущие
именно японскому искусству.  В  главных  зданиях  ансамбля  Сайин  —  кондо,
пагоде  Годзюното   и   тюмон   заложены   основные   черты   формирующегося
архитектурного стиля. Кондо — здание, в котором хранится главная  святыня  и
куда мирянам доступ был запрещён. Существуют  две  версии  датировки  кондо.
Согласно первой, здание построено в период 607 — 616 гг., а в  начале  8  в.
нижний этаж был обнесён крытой галереей, заметно  исказившей  облик  здания.
Другая версия датирует кондо 711 г.,  когда  здание  было  восстановлено  по
старому образцу. Кондо — типичный образец  японской  буддийской  архитектуры
самого раннего  её  периода.  В  нём  в  полной  мере  воплотились  наиболее
характерные черты, присущие  японской  деревянной  архитектуре  древности  и
раннего  средневековья:  строгость  и  простота  строительных   конструкций,
являющихся одновременно  и  деталями  архитектурного  декора.  Открытые  для
обозрения конструкции украшают своеобразным узором как интерьер  храма,  так
и наружную его часть. Главной несущей частью служит  не  глинобитная  стена,
которой отведена роль перегородки,  а  система  кронштейнов,  поддерживающих
венчающий карниз. Причём  пересекающиеся  в  виде  пучка  из  четырёх  лучей
непосредственно у самого карниза кронштейны расположены таким  образом,  что
их силуэт подобен очертаниям облака. Отсюда и название  этой  конструктивно-
декоративной   манеры   —   кумогата    хидзики    (облака).    Расположение
пересекающихся пучком кронштейнов на оси  колонны  заимствовано,  по  мнению
ряда авторов (Ж. Бюо, Р. Пэйн и др.), у китайских архитекторов —  строителей
храмов Юньган и Лунмынь. Фигуры  из  резного  камня,  имеющие  в  упомянутых
храмах то же примерно назначение, что и кронштейны, признаны этими  авторами
прототипами кронштейнов. Однако не следует забывать о  весьма  сложном  пути
перенесения конструкций деревянной архитектуры и  каменных  пещерных  храмов
Китая в деревянную архитектуру Японии. С другой стороны, как отмечают та  же
Ж.Бюо и другие,  так  называемые  кумогата  встречаются  только  в  японской
архитектуре. Происхождение кумогата, по  мнению  этих  авторов,  восходит  к
постройкам амбарного типа древнего  населения  Японских  островов  —  айнов,
которые строили свои амбары так, чтобы защитить их содержимое от  крыс.  Три
центральные балки южного фасада кондо открывают  в  плоскости  стены  фасада
широкие двустворчатые двери. Такие же двери имеются в стенах и  трёх  других
фасадов: северного, западного и восточного. Двери служат также  единственным
источником дневного света. Балки —  найдзин  —  собственно  интерьера  храма
пригнаны друг к другу и образуют поверхность,  которая  расписана  не  позже
начала 8 в. Плафон найдзин составлен из  двух  частей:  сирин  (образованной
наклонно расположенными планками) и собственно плафона  —  (ори-агэкумиирэ).
Такая конструкция плафона остаётся неизменной в течение  последующих  веков.
В центральной части плафон переходит в фонарь в  форме  усечённой  пирамиды.
Ж. Бюо и другие полагают, что фонарь плафона является  подражанием  пещерным
храмам  Бамиана,   в   свою   очередь   имитирующих   индийскую   деревянную
архитектуру. Причудливый рисунок  крыши,  вздёрнутые  углы  которой  кажутся
висящими на невидимых нитях, как и весь  силуэт  здания,  служил,  возможно,
той же цели, что и культовые сооружения островов Океании,  а  именно  должен
был возбуждать благоговение и суеверный страх. В такой  же  степени  эти  же
чувства должна была вызывать и пагода. Существуют две  теории  происхождения
пагоды. Согласно одной,  пагода  вырастает  из  индийской  ступы  вследствие
атрофии полушарий ступы (анда) и гипертрофии её мачты  и  зонта.  По  другой
теории, пагода развивается из башни, которая строилась для защиты  ступы.  В
облике поставленной на каменный  стилобат  пагоды  Хорюдзи  нет  уже  ничего
общего с приземистыми и  массивными  ступами.  Прототипами  японской  пагоды
были, вероятно, несохранившиеся пагоды Китая и Кореи. Японская пагода  могла
быть в плане четырёхугольной или многоугольной, но  никогда  круглой,  тогда
как индийские ступы и китайские пагоды очень часто имели вид круглой  башни.
«Пятиярусная  пагода»  —  Годзюното  —  считается   замечательным   образцом
свободной    композиции.    Силуэт    пагоды,    образованный     наклонными
пересекающимися линиями  стропил  и  кронштейнов,  весь  пронизан  воздухом.
Поэтому она и производит на зрителя  впечатление  иллюзорной  графичности  и
предстаёт  только  в  двух  измерениях,  как   бы   лишённой   пластического
выражения. Общая высота пагоды — 33,5 м, из них на её шпиль  приходится  9,7
м. Величина ярусов пагоды  прогрессивно  убывает  от  основания  к  вершине.
Такое  же  явление  наблюдается  в  индийской  (ступа)  и  ранней  китайской
(пагода) архитектуре, но в меньшей мере. Последнее  монументальное  строение
древнего ансамбля — внутренние ворота — тюмон.  Тюмон  —  ворота  внутренней
ограды  монастыря,  которые  находятся  непосредственно   перед   входом   в
святилище.  Различные  хозяйственные  строения  монастыря  располагались  за
пределами  этой  ограды.  Архитектурная   форма   такого   рода   сооружения
появляется в Китае в эпоху династии Суй, т.е. в конце 6  —  начале  7  в.  В
Японии она претерпевает довольно существенные изменения  в  сторону  большей
свободы композиции. О членении фасада тюмон и своеобразной форме его  колонн
уже говорилось, изменяются также и пропорции их конструкций.
      В конце 7 — начале  8  в.  в  архитектурном  стиле  Японии  происходят
значительные сдвиги. Ставшие более регулярными связи с  материком  усиливают
приток мастеров, в том числе и зодчих, которые всё шире  начинают  насаждать
привычный для них стиль. Китайские мастера постепенно  вытесняют  корейских.
Активизирующийся  процесс  перенесения  на   японскую   почву   особенностей
китайского  архитектурного  стиля  отразился  прежде   всего   на   храмовом
комплексе Якусидзи. Якусидзи, или Ниси-но кё,  —  один  из  семи  знаменитых
монастырей, созданных в 7 — 8 вв. (Тодайдзи, Кофукудзи,  Хорюдзи,  Хориндзи,
Кангодзи, Дайандзи), до 710 г. был расположен в Асука. После  перенесения  в
718 г. из Асука в Нара храмовый комплекс Якусидзи был значительно  расширен.
В отличие от Хорюдзи в Якусидзи появляется уже  не  одна  пагода,  а  две  —
восточная и западная, хотя здание кондо по-прежнему со всех  сторон  открыто
для обозрения и расположено на оси  с  юга  на  север.  Трёхъярусная  пагода
Сандзюното     (единственная     сохранившаяся)     почитается     японскими
искусствоведами  красивейшим  архитектурным  памятником.  Однако  общий  вид
пагоды, особенно её  силуэт  по  сравнению  с  пагодой  Годзюното  монастыря
Хорюдзи, скорее, противоречит  строгой  простоте  и  лаконичности,  присущим
японскому искусству. Сложная система кровель и  галерей  придаёт  сложный  и
неспокойный ритм вертикальному силуэту пагоды, переходящий  и  на  бронзовый
шпиль-сорин и особенно на его верхушку-суйэн. По мнению Г. Пьера, Ж.  Бюо  и
других искусствоведов, происхождение суйэн чисто китайское, и исполнен он  в
стиле эпохи Северо-Вэйского государства. Суйэн —  стилизованное  изображение
буддийских ангелов, пляшущих в языках пламени. Они как бы парят  в  воздухе.
Поддерживая руками священную чашу Лотоса. Одеяния  ангелов  и  развевающиеся
шарфы сплетаются с языками пламени,  образуя  символический  пылающий  овал,
аналогичный буддийской эмблеме Хосю-но тама (откуда и другое  название  этой
части шпиля — хосю).  В  отличие  от  древнего  ансамбля  монастыря  Хорюдзи
ансамбль  Якусидзи  организован  в  соответствии   с   китайскими   канонами
симметричного построения. В Якусидзи не только две пагоды вместо  одной,  но
и две колокольни. Да и расположены они по  китайской  традиции  —  по  обеим
(восточной  и  западной)  сторонам  кондо.  Более  того,  ансамбль  Якусидзи
обширнее и  застроен  гуще.  Тем  самым  потеряна  суровая  целесообразность
прекрасной красоты ансамбля Сайин монастыря Хорюдзи.
      Нара был первым в Японии большим  городом,  который  с  самого  начала
застраивался по заранее  известному  во  всех  подробностях  плану.  Чёткая,
детально разработанная планировка города заимствована из Китая, где в  эпоху
Тан городская архитектура  была  строго  регламентирована.  В  строительстве
китайской   столицы   Чанъаня   с   наибольшей   полнотой   были   воплощены
архитектурные  каноны  танского  времени.  Их-то  и  стремились  скопировать
строители Нара. Первая японская столица повторяет  в  уменьшенных  масштабах
Чанъань.  Планы  их  аналогичны.  Тем  не   менее,   архитектура   городских
сооружений Нара с самого начала была  отмечена  типично  японскими  чертами.
Этому способствовало, вероятно, и то обстоятельство, что в Нара  все  здания
сооружались только из дерева, в то время как  в  Чанъане  для  строительства
использовали и камень, и дерево.
      Монастырь  Тосёдайдзи,  как  и  Тодайдзи,  принято  считать   образцом
китайской  дворцово-храмовой  архитектуры   эпохи   Тан.   Тем   более   что
основателем монастыря был, по преданию. Китайский  монах  Кансин  (688-763).
Кансин, или Гандзин, был родом из Хунани. В 793 г. (а  по  другим  данным  в
754 г.) он  прибыл  в  качестве  проповедника  в  Японию  и  был  помещён  в
Тодайдзи. В 759 г. Кансин  основал  близ  Нара  в  пожалованном  ему  дворце
принца  Танабэ  монастырь  Тосёдайдзи,  настоятелем  которого  и  стал.  Под
руководством Кансина, как гласит предание, 180 китайских мастеров  сооружали
храм. «То» в названии Тосёдайдзи — китайское слово «Тан», т.е.  наименование
династии, в свою очередь восходящее  к  санскритскому  caturdeca  —  «четыре
страны света». Другое название  монастыря  —  Торицусёдайдзи,  или  Рюкидзи,
т.е. «взлёт  дракона»,  или  Кэнсайрицудзи,  т.е.  воспитание  Виная.  Таким
образом, храм, согласно замыслу его  основателя,  должен  был  стать  копией
китайского вселенского храма.
      Хотя японская архитектура испытывает в  7  —  8  вв.  сильное  влияние
иноземных  архитектурных  стилей  (Кореи,   Китая,   Индии),   обусловленное
принятием буддизма, очень скоро превратившегося в  государственную  религию,
местная  архитектурная  традиция  не  исчезает  и  не  растворяется  в  этой
иноземной архитектуре. Ни  строительство  буддийских  культовых  сооружений,
превратившееся в главную отрасль японской архитектуры, ни поток  иностранных
мастеров, хлынувший в Японию, не могли уничтожить эту традицию.
      2. Скульптура и живопись.
      За сравнительно короткий срок — 7 и 8 вв.  скульптура  проходит  очень
сложный и  противоречивый  путь  развития.  Оставаясь  в  продолжение  всего
периода основным ведущим видом изобразительного искусства, скульптура  также
целиком принадлежит культовому искусству. В этот период она,  как,  впрочем,
и другие виды изобразительного  искусства,  связана  с  буддизмом,  так  как
божества синтоистского пантеона вновь начали воплощаться в  иконографических
образах только в 9 — 10 вв. под влиянием распространившегося к тому  времени
синкретического вероучения рёбусинто, т.е. в  конечном  счёте  под  влиянием
традиционной буддийской иконографии. А до тех пор синтоизм  символизировался
тремя главными  священными  атрибутами:  зеркалом,  мечом  и  магатама.  При
изучении японской скульптуры нужно иметь в виду следующее. С  самого  начала
проникновения буддизма в Японию ввозились в готовом виде образцы  буддийской
иконографии,  предназначенные  служить  объектами  поклонения.  Сведения   о
довольно многочисленных фактах ввоза в Японию буддийских святынь  содержатся
в японских, китайских и корейских источниках. Доставка в  Японию  буддийских
изображений извне  диктовалась,  особенно  в  самом  начале  распространения
буддизма,  и  трудностями,  связанными   с   изготовлением   их   на   месте
(дороговизна  бронзы,  сложность  отливки),  и  желанием  заказчиков   иметь
святыни, вывезенные непосредственно из какого-нибудь почитаемого  буддистами
места, а главным образом тем, что страны, в которых буддизм  распространился
раньше, чем в Японии, считались как бы его законодателями.  Эти  же  причины
повлекли за собой практику копирования известных  образцов  как  иноземными,
так  и  своими  местными  мастерами.  Подобная  практика  привела,  с  одной
стороны, к почти полной невозможности отличить созданные  в  Японии  образцы
от  импортированных,  с  другой  —  к  безусловно  замедленному  развитию  в
скульптуре отечественного стиля.  В  наибольшей  степени  это  сказалось  на
развитии бронзовой скульптуры. Образцы иконографии, ввозимые в разное  время
в  Японию  буддийскими  монахами,  корейскими  и  китайскими   посольствами,
принадлежат к различным буддийским вероучениям.  Упрощённо  последние  можно
свести к двум основным направлениям буддизма  —  так  называемым  хинаяне  и
махаяне. Основным ядром вероучения хинаяны явилась идея  спасения  отдельных
индивидуумов путём  подвижничества,  аскетического  отрешения  от  житейской
суеты. Таким образом,  спасение  достигалось  только  личным  подвигом.  Эта
концепция отразилась на характере иконографии хинаяны  на  раннем  этапе  её
формирования.  Созданный  адептами  хинаяны  иконографический  тип   отмечен
чертами архата — отшельника, презревшего все требования человеческой  плоти.
Отсюда   отсутствие   интереса    к    изображению    человеческого    тела,
пртивопоставление   ему    абстрактно-символического    условного    обряда.
Монументальная каменная скульптура пещерных  храмов  Юнган,  Северо-Вэйского
государства, может быть по иконографическим чертам определена как  связанная
с хинаяной, оказавшей влияние на японскую скульптуру 7 в. Позднее,  примерно
с середины 7 в.,  в  Китае  и  Корее  хинаяна  начинает  вытесняться  другим
направлением буддизма — махаяной. Учение махаяны  во  многом  противоположно
учению  хинаяны.  Идеалу  архата,  идее  индивидуального  спасения   хинаяны
противопоставлена в махаяне идея совместного спасения,  которое  достигается
только благодаря будде Амитабхе  (в  Японии  —  Амида).  Такой  символ  веры
привёл  к  значительному  упрощению  ритуала  и  более  светскому,  мирскому
характеру  сект  махаяны.  Вероучение  махаяны  вобрало  в   себя   элементы
солнечных культов (культа Митры, Гелиоса, Аполлона), которые в  первые  века
нашей эры распространяются из Центральной Азии (Бактрии,  Ирана  и  др.)  на
восток. Стремление к универсальности применительно к запросам самых  широких
народных  масс  превращает   махаяну   в   весьма   пёстрое   синкретическое
вероучение.  Народные  верования  наделяют  божества  буддийского   пантеона
могуществом сил природы и вместе с тем  приписывают  буддам  и  бодхисаттвам
человеческие качества: любовь к жизни, самоотверженность, сострадание и  пр.
В  хинаяне  ещё  нет  своего  пантеона,  и  Будда  изображается  при  помощи
символов,  заимствованных  из  древнего  культа  солнца.   В   махаяне   уже
существует политеистический пантеон, в котором наряду с изображениями  Будды
Гаутамы появляются изображения  многих  бодхисаттв.  Бодхисаттва  понимается
здесь как воплощение Гаутамы или вообще идеальная личность,  подвиг  которой
совершается  ради  спасения  всех  существ  на  земле.  В  пантеоне  махаяны
представлены изображения будды Амитабхи,  Вайрочаны  (что  означает  «Высший
космический свет Великого солнца») и двух самых могущественных бодхисаттв  —
Авалокитешвары, или, как его  ещё  называли,  Авалокиты  («Господь,  который
смотрит вниз»), и Манджушри  —  олицетворения  знания  и  милосердия.  Образ
Авалокитешвары пришёл в Японию через Китай и уже на Японской почве в  период
Нара окончательно превратился в женское божество — Каннон, хотя ещё в  7  в.
(в  период  Асука)  изображения  бодхисаттвы  Авалокитешвары  были   подобны
раннетанским, т. е. в изображении  сочетались  девичьи  и  юношеские  черты.
Известное   влияние   на   трансформацию   образа   Авалокитешвары   оказали
привнесённые элементы из среднеазиатских солнечных культов, а может быть,  и
отзвуки  христианства  несторианского  толка  с  его  близкой   к   иудаизму
трактовкой образов архангелов. Появившись в Японии под  именем  Каннон,  это
божество уже в конце 7 — начале 8 в.  стало  одним  из  самых  популярных  в
народе, а позднее, с формированием рёбусинто, тесно  переплелось  с  образом
верховного божества синтоистского  культа  —  богиней  Аматэрасу.  В  Японии
богиня   Каннон   почиталась   как   богиня-   заступница,   спасающая    от
кораблекрушений и разбойников, от различных наказаний и  пагубных  страстей,
от ненависти, глупости и бесплодия, а также  как  подательница  благ.  Будда
Амитабха,  бодхисаттва  Махастхама   и   бодхисаттва   Авалокитешвара-Каннон
составляют  одну  из  триад  махаяны,  которая,  согласно  «Сутре   Лотоса»,
управляет «счастливой страной» — Западным Раем.  Отдельные  иконографические
черты Авалокитешвары были  заимствованы  из  иконографии  индуистского  бога
Брахмы,  откуда  происходит  и  одно  из  имён   бодхисаттвы   —   Падмапани
(Лотосорукий).  Голову  бодхисаттвы  часто  увенчивала  корона  с  маленькой
фигуркой Амитабхи. Правая рука божества обычно протянута  в  благословляющем
жесте,  а  левой  он  держит  красный  лотос.  Позади  лотоса   изображались
заимствованные у Брахмы атрибуты: книга, розовый куст и кувшин  с  нектаром.
Авлокита-Каннон обычно изображается на цветке красного  или  белого  лотоса.
Эти характерные  признаки  иконографии  Авалокитешвары  перешли  затем  и  к
Каннон.  Почитаем  в  Японии  и  бодхисаттва  Манджушри   (Манджунатха   или
Манджугхоша).  «Манджу»  (в  Японии  —  Мондзю)   означает   «сладкий»   или
«удовольствие». Его называют ещё Ваджисвара — «господин речи  (слова)»,  или
Китарабхута — «Старший  сын  Будды».  У  Манджушри  несколько  иные,  чем  у
Авалокитешвары, функции. Он —  олицетворение  созерцания,  мысли  и  знания,
отчего  его  и  изображают  либо  в  позиции  «изучающего   Закон»   (дхарма
чакрамуда), либо держащим эмблемы  знания  и  мысли:  в  одной  руке  —  меч
знания,  рассекающий  тьму  неведения,  в   другой   —   книгу.   Существуют
изображения (более позднего происхождения) Манджушри  и  верхом  на  льве  с
синим  лотосом  в  руке.  Основная   иконографическая   версия   бодхисаттвы
Манджушри идёт от мифа его появления в мире непосредственно из головы  будды
Амитабхи.  Поэтому  его   принято   изображать   в   одиночестве,   лишённым
сопутствующей женской фигуры. В 6 — 8 вв. образ  Манджушри  был  уже  широко
распространён в буддийской иконографии Китая и Кореи,  Японии  и  Индонезии,
Непала и Тибета, Хотана и др. Бодхисаттва Майтрея (в  Японии  —  Мироку),  в
отличие от Авалокитешвары и Манджушри, не является сверхчеловеком.  Согласно
вероучению хинаяны, откуда культ Майтреи  перешёл  в  Махаяну,  он,  подобно
Будде Гаутаме, просто выдающаяся личность, «лучший из людей», как он  назван
в  «Майтреявякаране»  («Пророчество  о  грядущем  будде  Майтрее»).  Майтрея
почитался как защитник веры и покровитель проповеди  буддизма.  С  этой  его
функцией и были связаны монументальные скульптурные  изображения  в  пещерах
храма Юнган, а позднее и в храме  во  имя  грядущего  пришествия  Майтреи  в
Турфане.   Ранние   изображения   Майтреи,   например   ранняя   гандхарская
скульптура,  обнаруживают  серьёзное   влияние   среднеазиатских   солнечных
культов. Характерно, что в росписях изображения Майтреи  всегда  золотистого
цвета, т. е. подобны солнцу.  Монументальные  статуи  Бодхисаттвы  достигали
огромных размеров — более 25 м в высоту. Часто  он  изображался  стоящим  во
весь рост или сидящим на троне (со спущенными  с  трона,  а  не  скрещенными
ногами). Появившись в 7 в. в Японии, культ Майтреи,  весьма  синкретический,
очень скоро стал одним из самых популярных. В  7  в.  Мироку-босацу,  т.  е.
бодхисаттва Майтрея, — уже главное божество господствовавшей тогда в  Японии
секты Хоссо. Помимо трёх  главных  и  могущественных  бодхисаттв  буддийский
пантеон  махаяны  содержит  бесчисленное  множество  других   бодхисаттв   и
различных святых.  Иконографические  черты  их  очень  разнообразны,  причём
очень часто переходят с одного образа на другой. Очень часто и сами  боги  и
их  иконографические  черты  заимствованы  из  других   религиозных   систем
(главным образом из индуизма). Среди них Ваджрапани  —  Индра,  или  тот  же
Индра и брахма в образах Нио и Конгорикиси  —  стражей  веры  и  т.д.  Таким
образом, в условиях Японии 7 —  8  вв.  иконография  буддийских  образов  во
многом носила синкретический характер и представляла собой  картину  пёструю
и далеко не устоявшуюся. Различные элементы, определяющие иконографию  этого
периода (вид, материал, традиционная манера исполнения),  корнями  уходят  к
самым разнообразным, удалённым  друг  от  друга  географическим  источникам.
Отсюда  неизбежны  весьма  значительные  трудности,  связанные  с   анализом
памятников  буддийской  иконографии.  Отмеченные   характерные   особенности
формирования в Японии буддийской иконографии в равной мере относятся  как  к
её  пластическому  изображению,  так  и  живописному   и   графическому.   С
наибольшей полнотой характерные черты иконографии были выражены её  творцами
в процессе разработки и воплощения излюбленного в этот  период  центрального
религиозного сюжета о Шукхавати — «Счастливой стране», «Западном рае»  будды
Амитабхи  (Амида).  «Счастливая  страна»  находится,   согласно   священному
писанию, на западе, куда заходит солнце. Поэтому-то  «Западный  рай»  всегда
залит нескончаемым солнечным светом. Властитель  этой  обетованной  земли  —
Амитабха, что значит «Будда безмерного света».  Другое  его  имя  —  Амитаюс
(«Безмерная жизнь»). Примерно  к  6  в.  Амитабха  стал  одним  из  наиболее
популярных в Азии божеств, объединив в  своём  культе  множество  элементов,
заимствованных  из  других  религиозных  систем.  Обращение  с  призывом   к
Амитабхе считалось достаточным для спасения от самого  тяжкого  греха.  Тот,
кто десять раз подумает о рае Амитабхи, будет  после  смерти  допущен  туда,
чтобы пребывать там в ожидании нирваны. В час  кончины  верующего  Амитабха,
окружённый сонмом небожителей, предстанет перед ним и  возьмёт  его  душу  в
свой рай. Его «Западный рай», или, как он ещё назывался. «Чистая земля» (по-
японски Дзёдо), — прекраснейший сад наподобие  авестийских  закрытых  садов.
Посередине сада возвышается гора Шумеру,  не  имеющая  себе  равных;  с  неё
бегут во  все  стороны  полноводные  кристально  чистые  реки.  Вода  в  них
одновременно и прохладная и тёплая. Ветви растущих  там  деревьев  отягощены
необыкновенными, подобными драгоценным камням,  цветами  и  плодами.  Воздух
напоён редкими ароматами.  А  на  ветках  распевают  в  ослепительных  лучах
солнца  прекрасные,  как  драгоценности,  сладкоголосые  птицы.  В  японском
искусстве в 7 и особенно 8 в. сюжет о «Западном рае», как и  образ  Майтреи-
Мироку, в числе прочих появляется сначала в скульптуре, а затем  в  живописи
и графике. 7 — 8 века —  время  чрезвычайно  сильного  влияния  на  японскую
иконографию искусства танского Китая, которое, в свою очередь,  подвергалось
в этот период сложным влияниям, идущим с юга — из Индии и с северо-запада  —
из стран «Западного края», т. е. Восточного Туркестана и Средней Азии.
      С середины 7 в. в Японию начинают ввозиться священные  изображения  из
Китая и Кореи. Но примерно в это же время  появляются  и  буддийские  образы
местной  работы.  7  век  в  Японии   —   это   период   развития   японской
государственности,   оформления   различных   областей   идеологии,   науки,
искусства, хотя и проходящий под знаком влияния танского  Китая,  достигшего
зенита своего могущества. В  это  время  японская  культура  непосредственно
приобщается к культуре стран Дальнего, Среднего и отчасти Ближнего  Востока.
Теперь уже не только китайские монахи, мастера и ремесленники иммигрируют  в
Японию, но и учащаются поездки в Китай самих японцев. Пребывание  при  дворе
в  Чанъане,  куда  стекались   представители   народов,   населявших   самые
отдалённые районы Азии, расширяло  кругозор  японцев,  обогащая  их  опыт  в
самых  различных  областях  науки  и  искусства.  Растущая  мощь  буддийской
церкви,  возросшие  потребности  знати,   стремление   подражать   китайским
образцам стимулировали строительство дворцов,  храмов  и  монастырей,  число
которых к концу 7 в. достигало более 500. В связи с  этим  растёт  спрос  на
архитекторов,  строителей,  художников,  скульпторов,  мастеров  прикладного
искусства. Удовлетворить этот спрос за  счёт  иноземных  мастеров  уже  было
невозможно.  В  этот  период  чрезвычайно  быстро  увеличивается  количество
местных японских мастеров. В середине  7  в.  на  территории  могущественных
буддийских храмов возникают  своеобразные  школы  —  мастерские,  в  которых
воспитываются зодчие,  скульпторы,  художники.  В  80-х  годах  7  в.  после
проведения так называемой реформы Тайка,  в  основу  которой  было  положено
стремление  регламентировать  жизнь  на  китайский  манер,  при  дворе   был
учреждён ряд ведомств,  объединивших  рисовальщиков,  скульпторов,  мастеров
прикладного искусства — иммигрантов и японцев. В 661  —  672  гг.  создаётся
Габу — Ведомство изящных искусств. В  него  вошли  64  человека:  4  старших
мастера и 60  учеников,  которые  работали  под  их  руководством.  Храмовые
архивы Хорюдзи упоминают о двух братьях скульпторах — иммигрантах из  Китая:
Ци Пэн-хуэй и Ци Гу-хун, обучавших японцев своему мастерству.
      3. Театр и музыка.
      Между театральными жанрами  японского  происхождения  и  пришедшими  в
Японию с материка существует живая связь. Как и в других областях  культуры,
тесное взаимодействие самых различных жанров привело,  с  одной  стороны,  к
обогащению местной традиции новыми элементами,  а  с  другой  —  к  усвоению
чужеземным театром элементов японской традиции. Обстановка в Нара  была  для
этого  особенно  благоприятна:  приверженность  аристократии  к   чужеземной
культуре и, в свою очередь, стремление буддийских иммигрантов к  ассимиляции
облегчали процесс объединения двух культур. Степень и прочность  ассимиляции
зависели как от характера жанра, так и от его  назначения.  Нередки  случаи,
когда, укоренившись на другой почве, театральный жанр меняет  свой  характер
и  назначение.  Весьма  показательной  в  этом  отношении  является  история
сравнительно недолговечного театра гигаку. Появившись в  Японии  в  конце  7
в., гигаку стал одним из двух ведущих театральных жанров эпохи Нара.  Гигаку
— своеобразная танцевальная драма, возникшая  в  Индии.  Первоначально  этот
древний ритуальный танец, исполняемый перед изображением божества вообще,  а
затем — только  перед  изображением  Будды.  В  нём  средствами  хореографии
воспроизводились отдельные эпизоды жития Будды.  Из  Индии  эти  танцы  были
занесены в южнокитайское царство У (по-японски — Го), а оттуда в Корею. В  6
в. вместе  с  распространением  буддизма  танцевальная  драма  появляется  в
Японии, где она и получает название сначала гогаку — «музыка  Го»,  а  затем
гигаку, т. е. «искусная (виртуозная) музыка».  В  7  —  8  вв.  существовало
более распространённое наименование гогаку — «курэ-но гаку»,  либо  «курэ-но
утамаи», т. е.  «музыка  страны  Курэ»  (так  японцы  называли  царство  У).
Естественно, что на китайской и корейской почве характер этих  представлений
изменяется. Вместе с этими представлениями  в  Японии  появляются  и  маски.
Вопрос о происхождении и характере японских театральных масок,  в  частности
масок гигаку, принадлежит к числу трудных  и  маловыясненных.  Впрочем,  это
касается всех вопросов, связанных с развитием японского театра в  древности.
Ссылаясь  на  самый  древний  и  солидный  источник  по  истории  гигаку   —
«Кёкунсё», анонимное сочинение о музыке и  театре,  написанное  в  1233  г.,
известный японский  искусствовед  Нома  Сэйроку  в  специальной  монографии,
посвящённоой японским театральным маскам, утверждает, что уже в 6  в.  маски
всех главных персонажей  гигаку  были  завезены  в  Японию  с  материка.  Он
считает, что иммигрировавшие в середине 6 в. в Японию члены царского рода  У
привезли с собой музыкальные инструменты и маски. Первое  упоминание  театра
гигаку относится к 612 г. В 22-м разделе  «Нихонги»  говорится:  «…Муж  из
Пэкче по имени Мимаси прибыл (в 612 г.) в Японию. Он сказал,  что  за  время
пребывания в Го (У — Южный Китай) постиг там их искусство  музыки  и  танца.
Мимаси был поселён в Сакураи, куда были собраны  юноши,  чтобы  научиться  у
него этому искусству. С тех  пор  его  ученики  Ману-но  Обито  и  Сэйбун-но
Аябито, перенявшие искусство  у  Мимаси,  без  труда  передавали  его  своим
ученикам».   Встретив   горячий   приём   при   дворе   Сётоку-Тайси,    при
покровительстве которого во дворце рода Сакурай в Нара  была  создана  школа
гигаку,  откуда  танцоров  рассылали  по  всем  буддийским  храмам   Японии,
представления гигаку стали  в  7  —  8  вв.  непременной  частью  буддийских
храмовых праздников и очень популярным  придворным  развлечением.  Наряду  с
гигаку существовала и  другая  форма  театрального  представления  —  бугаку
(букв. «и танец и музыка»). Бугаку был  занесён  в  Японию  немного  позднее
гигаку и также через Китай. Бугаку, как  и  гигаку,  находился  вначале  под
личным  покровительством  Сётоку-Тайси,  а  затем   и   других   правителей.
Просхождение бугаку таково. В 6 -8 вв.  в  столице  танского  Китая  большой
популярностью пользовались музыка и  танцы  различных  народов,  с  которыми
связана была эта могущественная держава. После  основания  императором  Сюнь
Цзуном музыкальной академии «Грушевый сад» и школы танцев «Двор весны»  были
унифицированы музыка 14 стран и танцевальная техника  8  стран.  Всё  это  и
было названо «иностранной музыкой». Из Чанъаня этот жанр перекочевал в  Нара
под названием бугаку. Согласно японской традиции к концу 7  —  началу  8  в.
относится основание Гагаку-рё — дворцового управления,  которое  следило  за
исполнением классической китайской музыки  и  танца.  Гагаку-рё  подчинялось
одному из восьми установленных реформой Тайка (649 г.) ведомств  —  Дзибусё,
т. е. ведомству,  контролировавшему  деятельность,  связанную  с  различного
рода церемониями —  брачными,  траурными,  похоронными,  —  надзиравшему  за
императорскими  могилами,  ведавшему  генеалогией  и  наследством,   приёмом
иностранцев, театром, музыкой и т. д. Во 2-й луне  701  г.  был  опубликован
свод законов «Тайхо Рицурё», который  устанавливал  так  называемую  систему
утарё. По этой  системе  в  Гагаку-рё  был  учреждён  особый  штат  учителей
танцев, пения и музыки для подготовки музыкантов и танцоров. Учителей  пения
должно было быть 4, певцов-сказителей (утабито, или кадзин) —  30,  учителей
танцев — 4, танцовщиц — 100, учителей игры  на  флейте  —  2  и  флейтистов,
играющих на фуэ (японская флейта), — 6, учителей теории китайской  музыки  —
12, учеников — 60. Вскоре число учителей китайской  музыки  достигло  30,  а
учеников — свыше 120.  Представления  бугаку  продолжали  подразделяться  по
«стилям», получившим название  по  стране,  откуда  они  были  заимствованы:
тогаку  —  китайский,  корайгаку  и  сирайгаку  —  корейский,  боккайгаку  —
бохайский, тэндзюкугаку — индийский, ринъюгаку —  индокитайский.  Наибольшей
популярностью в 8 в.  пользовались  представления  китайского  и  индийского
стилей, а также стиля, приписываемого  народам  Средней  Азии,  объединённые
под общим названием са-май (букв. «левый танец»).  Представления  корейского
и бохайского стилей были объединены под названием  у-май  («правый  танец»).
Происхождение масок бугаку  довольно  спорно.  Нома  Сэйроку  полагает,  что
некоторые маски были заимствованы с Цейлона, из  Индии,  Индокитая,  с  Явы.
Однако в своей  монографии  он  не  занимается  специальным  анализом  этого
вопроса. Другие специалисты, такие, как К. Бауэр и Т. Суда, считают,  что  в
отдельных случаях в театре бугаку использовались некоторые маски  гигаку.  К
сожалению, оба  автора  не  задавались  целью  сопоставить  два  театральных
жанра, почти  одновременно  появляющихся  в  Японии  под  эгидой  буддийской
церкви,  и  поэтому  ограничились  лишь  вскользь  сделанными   замечаниями.
Выяснение этой проблемы помогло бы  пролить  свет  на  развитие  в  условиях
Японии  обоих  заимствованных  извне   жанров.   Заканчивая   беглый   обзор
театральных форм древней Японии, необходимо упомянуть о наиболее  интересном
с точки зрения его дальнейшего развития театральном  жанре,  зародившемся  в
период Нара. Это — прямой предшественник японской драмы Но,  так  называемый
саругаку. Буквально «саругаку» значит «игра обезьян», или  «обезьянничанье».
Такое  смешанное   представление,   составленное   из   комических   сценок,
своеобразных скетчей, жонглёрских игр  и  акробатических  трюков,  поединков
силачей, а также исполнения под аккомпанемент бива эпических песен  о  богах
и героях, начиная с 8 в. приобретает всё бoльшую популярность. В отличие  от
бугаку и даже гигаку представления  саругаку  с  самого  возникновения  были
сугубо светского характера. Очень скоро  саругаку  превратились  в  одно  из
самых любимых развлечений жителей Нара. По традиции,  принятой  японскими  и
западными театроведами, считается, что, так же как и два  предыдущих  жанра,
саругаку появился в подражание китайскому жанру —  санъюэ  (в  7  —  10  вв.
«санъюэ» произносилось как «сангак»). В начале 8  в.  в  Японии  по  образцу
существующей  с  конца  7  в.  китайской  закрытой  школы  музыки,  танца  и
акробатики  было   создано   правительственное   ведомство   саругаку,   так
называемое саругаку-то. Ведомство это, во  главе  которого  были  поставлены
китайские  артисты,  существовало  до  782  г.,  выполняя  функции  обучения
актёров и устройства представлений  саругаку.  Японский  придворный  оркестр
создавался  по  образцу  придворного  оркестра  Чанъаня.  По   свидетельству
китайских источников, в оркестре чанъаньского двора  насчитывалось  в  эпоху
Тан более 500 инструментов: 120 — типа арфы, 180 щипковых — типа  лютни,  40
флейт, 200 духовых оргaнов (шэн), 20 гобоев; различные барабаны, колокола  и
гонги, среди которых встречаются и  самые  древние  инструменты  —  каменные
гонги. К 7 и началу 8  в.  относится  формирование  японской  музыкальной  и
театральной системы. Первоначально существовало подразделение  на  китайский
музыкальный «стиль» (южнокитайский — гогаку и танский —  тогаку),  корейский
(санкангаку трёх корейских государств — Сираги, Кудара и  Кома)  и  японский
(вагаку).  Музыкантов  гогаку  (учителей  и  учащихся)   насчитывалось   42,
музыкантов  стиля  тогаку  —  144,  музыкантов  корейского   стиля   —   72,
инструменталистов,  певцов  и  танцоров  японского  стиля  вагаку   —   250.
Инструментальная музыка  так  называемых  китайского  и  отчасти  корейского
«стилей» и образовала гагаку (торжественная музыка). В  7  —  8  вв.  гагаку
исполняется во время многочисленных богослужений в буддийских  храмах  и  во
время придворных церемоний. Очень скоро в  гагаку  были  включены  отдельные
вокальные номера вагаку со своей ладовой системой. В 7 и  особенно  в  8  в.
музыка и танцы Китая и Кореи — с одной стороны, и  Индии  и  Индокитая  —  с
другой, играют ведущую роль в представлениях  бугаку.  Первое  упоминание  о
прибытии чужеземных музыкантов  содержится  в  «Нихонги»  под  554  г.,  где
говорится о том, что в тот год в Японию прибыли из Кудара четыре  музыканта.
В 7 и 8 вв. китайские и корейские музыканты всё чаще приглашаются на  службу
в Японию. Теория гагаку заимствована в основном  из  китайской  философии  и
литературы, одним из элементов которых была и музыкальная теория.  Как  и  в
Китае,  теория  китаизированной  музыки  в  Японии  базировалась  на  широко
распространённом в странах Древнего Востока принципе признания  определяющей
роли единого звука, т. е. звука, взятого в отдельности. В  этом  заключается
коренное  отличие  теории  музыки  большинства  стран  Древнего  Востока   и
античной  Европы,  в  которых  главенствующая  роль  отводится   соотношению
звуков. Китайская музыкальная  система  люй  проникает  в  Японию  вместе  с
китайской философией  и  литературой  в  6  в.  Знакомство  с  системой  люй
считалось обязательным для  каждого  учёного,  принадлежащего  к  «китайской
школе». Японская музыкальная  теория,  усиленно  разрабатываемая  в  течение
всего 8 в., окончательно оформляется только в 9 в., хотя музыкальные  каноны
складываются в общих чертах уже в 8 в. Но в 9 в. они были  систематизированы
теоретиками-исполнителями,  входившими  в  ведомство  гагаку-рё.  Наряду  со
звукорядом чисто японского  происхождения,  положенным  в  основу  вокально-
хоровой музыки гагаку — сайбагаку, в основу инструментальной  музыки  гагаку
лёг  звукоряд,  развившийся  из  системы  люй.  Помимо  системы  люй  с   её
специфическим  звукорядом  в  8  в.  в  японской  ритуальной  музыке  гагаку
появляется  (через  страны  Юго-Восточной  Азии  —  Вьетнам  и  Камбоджу)  и
индийская музыка, основанная на так называемом звукоряде рага. В 736  г.  из
Вьетнама в Японию прибыли несколько буддийских учёных. Они и начали  обучать
своим танцам и музыке. По свидетельству японских источников,  в  763  г.  во
время  придворного  праздника  в  Нара  впервые  исполнялась  музыка  Южного
Вьетнама (Тямпа), музыкальный стиль которой  впоследствии,  спустя  примерно
400 лет, также был ассимилирован китайским стилем. Таким  образом,  японская
музыкальная теория наследует и развивает применительно  к  местным  условиям
возникшее  прежде  на  материке  направление,  которое  привело  в  итоге  к
своеобразному синтезу различных  музыкальных  и  театральных  форм.  Процесс
этот, начавшийся в Японии в 8 в., шёл там несколько активнее и быстрее,  чем
на материке, что  вообще  характерно  для  развития  японского  искусства  в
целом. Даже при беглом, предварительном  знакомстве  с  характером  японской
музыки и театра 7 —  8  вв.  обнаруживается  присущая  всей  культуре  этого
периода особенность, которая заключается в  своеобразном  сочетании  молодой
японской культуры и многовековой культуры  Китая,  Восточного  Туркестана  и
Средней Азии.
   4. Хайку.
   Хайку – жанр и форма японской поэзии. Представляет собой трёхстишье,
состоящее из строк в 5 – 7 – 5 слогов. В своём становлении хайку проходит
несколько этапов: от комического жанра в 16 веке, до превращения его в
ведущий жанр японской поэзии (Басе и другие). Хайку занимает важное место в
современной японской поэзии.
                            с о в р е м е н н ы е
                               я п о н с к и е
                                  х а й к у
   (на основе сборника «Поэты хайку эпохи Сева, 1926-1989», перевод Андрея
   Замилова)
   ХИНО Соудзе (1901-1956)
Красавиц
Не видно.
Весна – бледна.
Прохладно…
Якорь поднимает
Лодка. Ночь.
Серебряная ложка
В чай нырнула.
Осень. Вечер.
Гавань.
Название судна читаю…
В луне.
На море шторм.
Непотопляема
Одна луна.
Водопадик
Зябко – зябко
Падает на алый клён.
Изредка облако
Тихо от гор
Отдаляется.
Вот что-то вянет,
Что-то зеленеет…
В тиши деньской.
В кромешной тьме
Под присмотром Венеры
Сплю.
Все в хлопотах,
Глаз не сомкнёт жена.
И в прошлый год,… и в этот.
Линзу очков
Ослепшего глаза
И ту протираю!
Харахато Сэйто ( род. 1905)
Прохлада водопада
Жива в глазах
Мутнеющих.
Влезает в черны рукава
Отца святого
Наш котенок.
Груш лепестки опадают –
Сором становятся бренным
В комнате матери.
Каштан недоспелый.
Полунагая девица
И в зеркале небо.
Луга.
Насколько хватает глаз…
В обеденном сне.
На леднике
Нет цветочницы,
Где должен я купить цветы.
      Глава III: Сексуальная культура.
      1. Гомосексуализм.
В японском фольклоре издавна  утверждалось,  что  мужская  гомосексуальность
была в стародавние времена принесена в страну  из  Китая  вместе  с  другими
культурными  заимствованиями.  Согласно  одной  легенде,   гомосексуальность
«привез» в Японию в девятом веке буддистский монах Кукаи. Хотя  с  однополой
любовью в Японии наверняка были  знакомы  и  до  возвращения  Кукаи  из  его
путешествия в Китай, точно так же, как были с ней знакомы во всех  известных
культурах, однако до десятого века нашей  эры  свидетельств  об  этом  очень
мало1. Но известно, что, начиная с  тринадцатого  века,  традиции  однополой
любви  прочно  укоренились  в  японских  буддистских  монастырях.  Формально
религиозные предписания  запрещали  монахам  любую  сексуальную  активность.
Однако многие буддистские монахи считали однополую связь меньшим  грехом  по
сравнению с гетеросексуальным  сношением.  Подразумевалось,  что  женщины  —
существа изначально «нечистые», и, согласно конфуцианскому учению  о  Инь  и
Ян, слишком многочисленные сексуальные контакты с  женщинами  могли  снизить
духовную энергию  монаха,  а  потому  были  крайне  нежелательны.  Наоборот,
гомосексуальное сношение не влекло за собой потери жизненно  важной  мужской
сущности Ян.  Ни  конфуцианство  (тоже  завезенное  из  Китая),  ни  исконно
японский синтоизм не порицали однополые связи, так что буддизм легко  принял
такую практику. Ее считали приемлемой  отдушиной  для  монашеских  желаний1.
Как видим, нет ничего  странного  в  том,  что  именно  буддистскому  монаху
приписывают «занесение» гомосексуальности в Японию.
      Гомосексуальные отношения в  буддистских  монастырях  Японии  имели  и
педагогическую  подоплеку2.  Как  правило,  в  обмен  на   эмоциональную   и
физическую близость  монах  брал  на  себя  ответственность  за  религиозное
образование и общее благополучие более  молодого  служителя.  В  сексуальной
практике монахи  предпочитали  анальное  сношение,  причем  старший  партнер
выбирал для себя активную роль. Юные монахи нередко носили  женскую  одежду,
не пренебрегали косметикой и духами,  делали  соответствующие  прически.  По
всей видимости, основой подобной монашеской гомосексуальности  все  же  был,
по крайней мере, частично, запрет на общение с женщинами.
      В четырнадцатом веке к однополой любви приобщились воины-самураи1. Как
и в случае с монахами, такие связи в среде самураев были  жестко  определены
возрастом партнеров, старший партнер при  анальном  сношении  точно  так  же
присваивал исключительно активную роль.
      В конце  16  века  Япония  стала  единым  государством.  Этот  процесс
сопровождался резким ростом населения в крупных японских городах  и  быстрым
развитием буржуазии. С  ростом  новых  классов  возникли  и  новые  традиции
однополой любви. Теперь они  основывались  на  коммерческой  перспективности
мужской  гомосексуальности.  В  то  время  тысячи  японцев  переселялись  из
маленьких деревушек в города, и там  знакомились,  быть  может,  впервые,  с
нормами сексуального общения между  мужчинами  —  с  теми  нормами,  которые
практиковались правящими классами. Так  высшее  общество  дало  расцветающей
буржуазии пример для  подражания.  Преемственность  значительно  облегчалась
тем, что в новых быстро растущих городах  женщин  было  значительно  меньше,
чем мужчин, и гетеросексуальные отношения были  поэтому  доступны  не  всем.
Результатом  такого  довольно  необычного   стечения   обстоятельств   стало
безбрежное развитие проституции — как женской, так и мужской.
      Секс — все  равно,  с  мужчиной  или  с  женщиной  —  ни  в  одной  из
влиятельных в Японии религиозных систем  не  считался  греховным.  Почти  до
самого конца девятнадцатого века в высших  классах  японского  общества,  по
крайней мере  в  городах,  однополые  связи  неофициально  считались  вполне
приемлемыми. Гомосексуальные отношения были  настолько  распространены,  что
стоило бы поинтересоваться не почему данный мужчина заводил любовников,  но,
скорее, почему он не делал этого.
      Так продолжалось до конца 19 века, пока очередной  японский  император
не решил провести реформы и  переустроить  японское  общество  по  западному
образцу. В числе прочих новшеств привнесено  было  и  западное  отношение  к
гомосексуальности,  которую  решительно,  хотя  и  неудачно,  объявили   вне
закона3. Конечно, однополые связи возникали и в это  время,  правда,  теперь
их приходилось скрывать.
      Кстати сказать, исторических документов, рассказывающих о лесбиянках в
Японии, почти нет. Отчасти в этом виновато приниженное  положение  женщин  в
традиционном японском обществе.
      Совершенно очевидно,  что  гомосексуальность  для  японцев  —  явление
далеко  не  новое.  Кроме  исторических  документов,  намеки  на  нее  можно
обнаружить в японском  театральном  искусстве  но  и  кабуки4;  в  гравюрах,
акварелях и в японской литературе.  Влияние  установившейся  гомосексуальной
традиции очевидно и в современной японской беллетристике (например,  у  Юкио
Мисима  «Запрещенные  цвета»  и  Ясунари  Кавабата  «Красота   и   печаль»).
Однополые связи в современной Японии не запрещены. Существуют и  организации
геев и лесбиянок, и соответствующая сфера  услуг  для  постоянных  клиентов.
Таким  образом,  гомосексуальность  в  Японии  есть,  а  особых  юридических
запретов  на  нее  нет.   Тем   не   менее,   отсутствие   законодательства,
запрещающего гомосексуальность — это, в некотором роде,  иллюзия.  В  Японии
большую силу имеют не столько  основанные  на  законе  предписания,  сколько
общественные  традиции,  которые  поддерживаются  представлениями  о  долге,
чести и обязательствах перед семьей. По традиции,  главная  ценность  японца
для  общества  заключается  не  в  его  индивидуальных  особенностях,  а   в
способности к подчинению и похожести на других5.
      В Японии, в отличие  от  западных  стран,  общество  часто  влияет  на
поведение человека сильнее, чем закон.
      Личное несогласие с  принятыми  порядками  и  прочие  недоразумения  у
японцев принято устранять не борьбой сторон до победного  конца,  а  поиском
компромисса,   причем   в   дальнейшем    все    отражается    в    японском
законодательстве.
      Все эти особенности японского менталитета сказались на  юридическом  и
общественном   положении   гомосексуалов   в    Японии.    Так,    например,
гомосексуальность  в  Японии  всерьез  не  преследуется.  Закон  об   охране
нравственности существует, но он создавался вовсе не для борьбы  с  геями  и
лесбиянками. Японское законодательство  никогда  не  вмешивалось  в  частную
жизнь своих  граждан  и  не  ограничивало  «особые»  виды  общения,  которые
происходили  по  обоюдному  согласию  между  взрослыми   людьми   (например,
оральный  или   анальный   секс).   Однако   в   данном   вопросе   японское
законодательство менее значимо по сравнению с общественными  требованиями  и
ожиданиями.
      В японской культуре огромное значение  имеют  правила  наследования  и
институт семьи, вплоть до того, что японец не считается достаточно  взрослым
и ответственным, пока он не вступит в брак.  Вступление  в  брак  поощряется
обществом, и часто сопровождается существенным продвижением по службе,  ведь
ожидаемое появление детей потребует дополнительных расходов.
      Влияет на ситуацию и конфуцианство, которое  учит,  что  вступление  в
брак и обзаведение потомством — это долг каждого  японца  или  японки  перед
обществом.  Все,  что  препятствует  выполнению  этого  долга   —   излишнее
увлечение сакэ или слишком  частые  визиты  к  проституткам  —  должно  быть
сведено до минимума, чтобы не мешать осуществлению  самой  важной  жизненной
задачи — произведению потомства.
      Все не имевшее отношения  к  продолжению  рода  в  Японии  традиционно
считалось несущественным, будь то однополая любовь или анальный  и  оральный
секс. Японский закон о семье специально упоминает  необходимость  заключения
брака  между  партнерами  разного   пола.   Однако   в   этом   законе   нет
дополнительных указаний  насчет  гомосексуальности  или  содомии,  ведь  для
продолжения рода они не имеют никакого значения.
      Из вышесказанного следует, что гомосексуальность в Японии  традиционно
загонялась, иногда искусственно, в рамки  бисексуальности.  Однополые  связи
терпелись, а временами даже  поощрялись  в  японском  обществе,  потому  что
обычно они сосуществовали с гетеросексуальными отношениями.  Ожидалось,  что
каждый  гей  или  лесбиянка  создаст  семью  и  будет  иметь  детей.   После
выполнения этих семейных обязательств он или она могли более-менее  свободно
заводить  связи  с  представителями  своего  же  пола.  Таким  образом,   до
недавнего времени японец мог даже и не осознавать себя обязательно  гетеро-,
гомо — или бисексуалом.
      Однако в этой системе не  оставалось  места  для  тех  людей,  которые
предпочитали  исключительно  однополые  связи  и  не  могли  или  не  хотели
жертвовать своей подлинной  сексуальностью  ради  гетеросексуального  брака.
Только  совсем  недавно  в  Японии  появилась   теория,   согласно   которой
гомосексуальность  может  быть  не  просто   разновидностью   поведения,   а
самостоятельной ориентацией6. Благодаря этому открытию все больше  и  больше
японцев начинают в последнее время признавать себя геями и лесбиянками.
      Пока неясно, как повлияет  это  новшество  на  традиционную  структуру
японского общества. Проблема в том, что гомосексуальные связи сами  по  себе
не подвергают опасности общественное устройство, тогда как может  оказаться,
что гомосексуальность (как исключительное половое предпочтение)  сможет  это
сделать. Эта угроза лишь кажущаяся. Но противодействие ей  в  Японии  вполне
реально.
      Исключительная гомосексуальность для японцев остается, по сути,  табу.
«Стопроцентные» геи и лесбиянки вытеснены на периферию  японского  общества.
Их самоощущение чаще всего воспринимают как постыдное,  их  «непохожесть  на
других»  —  как  подозрительную.  Японские  гомосексуалы,  возможно,  больше
других страдают от общественного невежества. Физические нападения на геев  в
Японии сравнительно редки —  это  объясняется  склонностью  японцев  уважать
законы, направленные против насилия7. Тем не менее, гомофобия в этой  стране
остается ощутимой проблемой для открытых гомосексуалов.
      Характерный эпизод произошел  в  1990  году  в  Токио.  Тогда  жертвой
гомофобии стала группа  открытых  геев  и  лесбиянок,  известная  как  OCCUR
(Ассоциация лесбигеевского движения). В OCCUR входит около  300  человек,  и
она является одной из наиболее заметных японских организаций  гомосексуалов.
Главная цель этой группы — распространение в Японии правдивой  информации  о
гомосексуальности  и  обучение  гей-сообщества  защите  от  СПИДа.  Конфликт
возник,  когда  Токийский  комитет  по  образованию  запретил  членам  OCCUR
использовать для их работы муниципальный Дворец  молодежи.  Объяснялось  это
нежелательностью «дурного влияния гомосексуалов на юношество»8. После  этого
решения члены OCCUR возбудили первый в Японии  судебный  процесс  по  защите
прав геев и  выиграли  его.  Токийский  суд  решил  дело  в  пользу  истцов,
посчитав, что муниципалитет провел дискриминационную  политику,  и  присудил
представителям  OCCUR  $2600  в  возмещение  морального  ущерба.  Суд  также
постановил, что дискриминация геев и лесбиянок  недопустима,  и,  по  мнению
OCCUR, юридически признал гомосексуальность как самостоятельную  сексуальную
ориентацию.
      Решение суда вызвало бурю восторгов у японских геев  и  лесбиянок,  но
мало повлияло на явно предвзятое отношение к геям в японском  обществе.  Это
вызывает особенное беспокойство, поскольку в подавляющем большинстве  японцы
вообще крайне мало знают о гомосексуальности.
      Говоря о проблемах гомосексуалов  в  Японии,  нереально  не  затронуть
вопрос о СПИДе.
      Первый случай СПИДа в Японии был зафиксирован у  мужчины-гомосексуала,
который бывал за границей9. Хотя,  согласно  официальным  данным,  заражение
СПИДом в Японии  происходит  в  основном  при  гетеросексуальных  контактах,
передача вируса от мужчины к мужчине по частоте  случаев  стоит  на  третьем
месте. На втором же месте находится  категория  «другое/неизвестно».  В  нее
входят японцы, занимавшиеся сексом и с  мужчинами,  и  с  женщинами,  а  это
значит,  что  официальная  статистика  недооценивает   реальное   количество
мужчин,  которые  получили   вирус   через   гомосексуальную   связь.   Есть
вероятность  и  того,  что  некоторые  ВИЧ-инфицированные  мужчины,  имевшие
любовников, нечестно или неправильно приписали заражение  гетеросексуальному
контакту.
      Япония — страна расовой и культурной однородности. В этой  стране  «не
такие, как все» люди обычно вызывали презрение и  недопонимание.  И  до  сих
пор в Японии считается позорным быть инвалидом, неизлечимо больным или  ВИЧ-
инфицированным10. Не говоря уже о  возможной  потере  поддержки  со  стороны
близких людей, после публичного раскрытия ВИЧ-инфицированный может  лишиться
работы,   социальных   гарантий,   медицинской   страховки11.   Страх   быть
отверженным обществом настолько силен,  что  лишь  очень  немногие  решаются
открыто заявить о своей болезни: в 1995 году таких  было  только  четверо  —
двое больных гемофилией и двое отрытых геев11.
      Кроме  того,  многие  из  тех  японцев,  которые  хотели   бы   пройти
обследование на ВИЧ,  не  решаются  этого  сделать  из-за  жестких  законов,
которые должны, якобы, решить проблему распространения СПИДа.  В  частности,
по  так  называемому  «Закону  о  предотвращении   синдрома   приобретенного
иммунодефицита», (принят в 1989 году), врачи обязаны были  сообщать  властям
о  каждом  обнаруженном  случае  СПИДа,  указывая  возраст  больного,   пол,
национальность и предполагаемый путь заражения. Если же врачу казалось,  что
инфицированный  пациент  не  будет  выполнять  врачебные   предписания,   то
полагалось также сообщить властям его имя и адрес.
      Как показали результаты соц-опросов, очень немногие соглашались пройти
обследование  на  таких  условиях,  причем  меньше   всего   этого   жаждали
проститутки и геи12.
      Последствия обнаружения ВИЧ-инфекции так пугают японцев, что некоторые
из них, чтобы пройти обследование, летят за тысячи километров  от  дома,  на
Гавайи.  Или  просто  отказываются  от  тестирования.  Страх  перед   СПИДом
особенно силен среди японских геев, и от реальной угрозы  заражения  это  не
зависит. Согласно проведенным  исследованиям,  некоторые  из  геев,  которые
отправлялись на Гавайи, чтобы пройти тестирование, никогда и  не  занимались
сексом. Однако же они были убеждены, что  сама  принадлежность  к  «голубому
племени»   автоматически   делает   их   ВИЧ-инфицированными.   Хотя   такая
убежденность и выглядит наивной, она неудивительна для Японии, где  СПИД  до
сих  пор  нередко  считают   «болезнью   голубых»   —   особенно   «голубых»
иностранцев.
      Именно гомосексуалов-иностранцев чаще всего  обвиняют  в  занесении  и
распространении СПИДа в Японии. Не любят иностранцев и  сами  японские  геи.
Иностранцы находится «вне закона» во многих  (хотя,  конечно,  не  во  всех)
японских заведениях для гомосексуалов,  в  том  числе  в  некоторых  саунах,
барах и «домах  свиданий».  В  большинстве  случаев  приезжие  из-за  рубежа
сталкиваются с открытой дискриминацией.  Например,  в  некоторые  перечни  в
«Spartacus»,   международном   путеводителе    для    гей-туров,    включены
предупреждения  о  том,  что  данное  заведение  предназначено  «только  для
японцев». Такое отношение  объясняется  давнишней  культурной  убежденностью
японцев в том, что чужеземцы —  «грязные»  и  общение  с  ними  потенциально
«нечистое».  Но  примешивается   сюда   и   реалистическая   оценка:   среди
иностранных  геев  ВИЧ-инфицированных  сравнительно  больше,  и  сексуальные
контакты с ними представляют больший риск.
      Бисексуальные  связи,  обычные  для  Японии,  создают   дополнительную
угрозу, обеспечивая непрерывную цепь передачи  ВИЧ-инфекции:  от  женщины  к
мужчине, от мужчины к мужчине, и от мужчины к женщине. Учитывая, что  многие
японцы плохо представляют,  при  каких  условиях  можно  заразиться  СПИДом,
существует реальная угроза развития в Японии эпидемии этой болезни13.
      Конечно, есть опасность,  что  страх  перед  СПИДом  и  наивный  поиск
взаимосвязи между СПИДом и однополой  любовью  может  усилить  дискриминацию
геев и лесбиянок. В Японии нет законов, защищающих людей от притеснений  из-
за сексуальной ориентации при  приеме  на  работу,  учебу  или  при  покупке
жилья. Однако вероятность такого развития событий станет  несколько  меньше,
если японцы проявят свою склонность к компромиссам. Более того, если  случай
с OCCUR будет взят за образец, есть повод надеяться,  что  японские  суды  и
впредь   станут   отрицательно   относиться   к    попыткам    дискриминации
гомосексуалов.
      Вероятно, давняя терпимость японских  законов  к  гомосексуальности  и
склонность японцев к мирному решению проблем в  конце  концов  поможет  всем
японским геям и лесбиянкам понять себя и победить предрассудки.
Sociolegal Control of Homosexuality: A Multi-Nation Comparison
Перевод Р. Снегова
Использованы рисунки Sadao
1 Leupp, 1995;
2 Conner & Donaldson, 1990;
3 Schalow, 1990;
4 Bowers, 1974;
5 Benedict, 1946;
6 Miller, 1992;
7 Paxton, 1991;
8 Nakagawa, Morino, & Kazama, 1994, p. 64;
9 Miyazaki & Naemura, 1994;
10 Sesser, 1994, p. 64;
11 Ikeda, 1995;
12 Ohi et al., 1988;
13 Munakata & Tajima, 1996.
2.Гейша.
      2.Гейша
      Глава IV: Праздники.
      1.Календарь праздников и фестивалей.
      В «Стране восходящего солнца» каждый год отмечается большое количество
всевозможных празднеств, в той  или  иной  мере  связанных  с  религией  или
народными традициями.  Посмотреть  на  эти  мероприятия  съезжаются  десятки
тысяч людей из разных стран. Вот — только некоторые  из  них,  отмечаемые  в
Японии ежегодно:
      Январь. * 01.01 — Новый год, или «фестиваль фестивалей» отмечается  по
всей стране. Все японцы, облачаясь в  национальные  одеяния,  в  близлежащих
алтарях  отдают  дань  усопшим,  приглашая  всех  знакомых  отметить  хорошо
проведенный ушедший год (хотя именно этот праздник является семейным, как  и
Рождество в европейских странах).
* 06.01 — Дезомешики, или Парад Нового года  —  грандиозный  костюмированный
спектакль бесстрашных властителей огня,  которые  показывают  акробатические
трюки на вершине высокой лестницы из бамбука (Токио).
* 07.01 — Усокае, или обмен  «снегирями»  возле  знаменитого  храма  Дазаифи
Тимангу (Фукуока).
* 09.01 — 11.01 — Фестиваль Тока Ебису —  покровителя  торговли  и  удачи  —
многолюдная  процессия  женщин  в  разноцветных  кимоно,  которых  несут  на
специальных носилках вдоль главных улиц города.  Люди  молятся  за  успех  в
бизнесе в новом году (Осака).
* 15.01 — Церемония Соломенного Огня на горе Вакакусайма (Нара).
* 17.01 — Фестиваль Бонтен в храме Миоси (Акита).
      Февраль. * 03.02 или 04.02 — Сетсубюн или Праздник Метания Бобов —  во
всех больших храмах по всей стране.
* 03.02 или 04.02 — Праздник Фонарей святого храма  Касуга  известен  своими
фантастическими сценами, в которых используются более 3.000 горящих  фонарей
(Нара).
* 05.02 — 11.02 —  Грандиозный  ледовый  фестиваль  в  Саппоро.  Гигантское,
тщательно разработанное шоу и фигуры изо льда  выставлены  на  улице  Одори-
Коен.
*  Третья  суббота  февраля  —  Фестиваль  в  Окаяма.  Огромное   количество
пристрастных  молодых  фанатиков  плечом  к  плечу   в   темноте   исполняют
ритуальные танцы на протяжении всей ночи.
* Третья и четвертая  субботы  февраля  —  уникальное  шоу  в  истории  всех
фестивалей. Снежные дома, возведенные в честь  Бога  Воды,  в  которых  дети
чувствуют себя королями, проводя здесь лучшие часы в своей  жизни  (Камакура
в Йокоте, префектура Акита).
      Март. * 01.03 — 14.03  —  Омизутори  или  фестиваль  водных  рисунков.
Действо сопровождается старинной японской музыкой. Для многих  японцев  этот
фестиваль является стимулом дальнейшего существования (Нара).
* 03.03 — Хинаматсури или Фестиваль Кукол празднуется  по  всей  стране,  во
всех ее регионах. Демонстрируются самые знаменитые и самые дорогие куклы,  с
которыми играли еще дочери императоров.
* 13.03 — Фестиваль святого храма Касюга является продолжением  танцевальной
традиции, которая длится свыше 1100 лет (Нара).
      Апрель. * 08.04 — Хана Матсури или День рождения Будды  отмечается  во
всех буддистских храмах.  Небольшой  образ  Будды  показывается  прихожанам,
Здесь же гостям преподносят национальный напиток — сладкий чай «Амача».
* 14.04 — 15.04 — Такаяма Матсури — Гала процессия декорированных  плотов  в
Такаума.
* 16.04 — 17.04 — Фестиваль Йайои Матсури в храме  Футарасан  —  парад  ярко
декорированных плотов (Никко).
      Май. * 03.05 — 04.05 — Фестиваль Хаката Донтаку — парад  фантастически
разодетых   жителей   городов,   водрузившихся   на   легендарные   повозки,
запряженные разукрашенными лошадьми.
* Суббота и воскресенье перед 15.05 — фестиваль Канда Матсури в храме  Канда
Миодзин (Токио).
* Третий уикенд мая — фестиваль Сания Матсури  в  храме  Асакуса.  Красочное
шествие горожан, проносящих по улицам Токио святыни храма.
* 15.05 — Аои Матсури или фестиваль Мальвы — шикарный маскарад,  посвященный
возношению   дани    усопшим,    сопровождается    праздничной    процессией
императорской свиты (Киото).
* 17.05 — 18.05 —  Большой  фестиваль  в  храме  Тошогу.  Парад,  в  котором
задействовано более 1000 человек, представляющих  три  самых  главных  храма
Японии (Никко).
*  Третье  воскресенье  —  Мифуне  Матсури  или  фестиваль  на  реке  Ои   —
грандиозный парад украшенных лодок и плотов (Киото).
      Июнь. * 14.06 — Фестиваль, посвященный урожаю риса. Девушки, одетые  в
национальные костюмы, представляют процесс сбора урожая  риса  и  приношения
его в жертву богам и в память об усопших (Осака).
* 15.06 — Чагу-Чагу Умакко или фестиваль лошадей. Небольшое количество  ярко
украшенных лошадей проходят по улицам Мариока до храма святого Хашимана.
* 10.06-16.06 — Фестиваль Санно в храме Хай, отличительной  чертой  которого
является заполненные фанатиками улицы вокруг района Акасака (Токио).
      Июль. * 07.07 — Танабата или фестиваль  Звезд  празднуется  с  большим
размахом по всей стране. Существует поверье, что две звезды  Вега  и  Алтер,
разлученные когда-то любовники, могут встретить друг друга один раз  в  году
на Млечном пути именно в этот день. Дети  сочиняют  поэмы  и  вешают  их  на
священное дерево.
* 16.07 — 17.07 — Гион Матсури — самый большой фестиваль  в  Киото,  который
возвращает нас в IX столетие когда люди  пытались  защитить  себя  от  гнева
богов. В параде принимают участие лодки и плоты XVII века.
* 24.07 — 25.07 — Тендзин Матсури фестиваль  в  храме  Теммангу.  Более  100
плотов, ярких и красочных, спускается по реке (Осака).
      Август. * 05.08 — 06.08  —  Бараку  Одори  —  один  из  самых  любимых
фольклорных  праздников  в  Японии  во  время  так  называемого   «хорошего»
периода. Тысячи людей танцуют под аккомпанемент заводной  и  веселой  музыки
(Никко).
* 12.08 — 15.08 — Фестиваль Фольклорных Танцев Ава Одори в  Токушима.  Город
день и ночь сотрясают звуки музыки и песен, и сюда постоянно  приезжают  все
новые  и  новые  посетители,  чтобы  присоединиться  к  этому   грандиозному
танцевальному шествию.
      Сентябрь.  *  16.09  —  Праздник  Ябусаме  или  Соревнования  верховых
лучников проводится в Камакура и собирает огромную толпу любопытных.
      Октябрь.  *  11.10  —  13.10  —  Фестиваль  Оешики  в  храме  Хоммонзи
отмечается в честь известного буддистского лидера Нишрену (1222-1282).  Люди
собираются возле храма, держа в руках огромные фонари, украшенные  бумажными
цветами (Токио).
* 17.10 — Осенний  Фестиваль  в  Никко  —  грандиозная  красочная  процессия
прихожан, которые двигаются эскортом по направлению к священному храму.
* 22.10 — Фестиваль в Киото —  один  из  трех  наиболее  крупных  фестивалей
страны. Это красочный парад, представленный самими жителями города,  которые
одеты в старинные костюмы, отражающие 1200-летнюю историю.
* 22.10 — Фестиваль Огня, отличительной  чертой  которого  являются  длинные
ряды пожирателей огня, тянущиеся вдоль улиц до  самого  храма.  В  процессии
также принимают участие дети (Киото).
      Ноябрь. * Середина месяца — Тори-но-ичи или Фестиваль Очищающего  огня
— огромное  количество  людей  на  специальных  приспособлениях,  украшенных
бамбуковыми граблями, продвигается вдоль улиц до храма Отори (Токио).
* 15.11 — Шичи-го-сан — по всей стране день посещения святых  храмов  детьми
3, 5 и 7 лет, одетыми в кимоно. Молитвами  они  просят  здоровья  для  своих
близких, которое может дать только верховный бог.
      Декабрь. * 15.12 —  18.12  —  Фестиваль  Он-Матсури  в  храме  Казуга,
представляющий собой маскарад костюмов древних лет (Нара).
* 17.12 — 19.12 — Хагоита-ичи в  храме  Асакуса  —  последняя  неделя  перед
Новым Годом, когда продаются различные  сувениры  и  подарочные  наборы  для
праздника (Токио).
* 31.12 — Церемония Окера Маири в священном храме  Ясака,  в  котором  горит
священный огонь.
 . Согласно поверью, если на нем приготовить пищу в новом году и принести ее
   домой, это принесет в дом счастье и добро (Киото).
      2. Новый год.
| |Вряд ли можно найти другую такую страну, как Япония, где было бы    | |
| |подобное множество и разнообразие праздников. Но специфика японских | |
| |празднеств в их строго определенных эстетических критериях и сложных| |
| |внутренних правилах, ритуалах, которыми овладевают в процессе       | |
| |семейного воспитания и общения.                                     | |
| |Самое любимое и самое веселое празднество японцев Новый год, одно из| |
| |трех главных (Сандайсфцу), наряду с Днем основания государства и    | |
| |Днем рождения императора. В прежние времена Новый год отмечался по  | |
| |лунному календарю, но с конца XIX в. он соотносился с Новым годом по| |
| |григорианскому календарю и празднованием Рождества. Японцы готовятся| |
| |к празднику загодя: весь декабрь уходящего года занят               | |
| |предновогодними хлопотами и приготовлениями.                        | |
| |Базары и ярмарки накануне Нового года свидетельство предпраздничной | |
| |суеты. Уже с середины XVIII в. устраивались птичьи базары (тори-но  | |
| |ити). Особой привлекательностью на них отличались грабли (кумадэ)   | |
| |амулет на счастье. Популярность с конца XIX в. также пользовалась   | |
| |Ярмарка года (Тоси-но ити), то есть покупка-продажа всякой всячины  | |
| |(наниякая ури) в Токио в районе Асакуса, возле храма богини Каннон. | |
| |Широко была известна и ярмарка в Токио в районе Сэтагая (Сятагая    | |
| |боро-ити), где жители продавали не нужное, чтобы сделать закупки к  | |
| |Новому году.                                                        | |
| |В наши дни сами ярмарки утратили свое былое значение, теперь это,   | |
| |скорее, выставки-продажи к Новому году. Широко распространены       | |
| |супермаркеты, универсамы и множество мелких лавчонок специального   | |
| |назначения. Из ярмарок сохранились Ярмарка года и рынок старья в    | |
| |Сэтагая. Особый колорит базарам и ярмаркам придают хагоита (ракетки | |
| |для игры в волан). На обратной стороне доски ракетки (ита)          | |
| |помещаются портреты актеров театра «Кабуки» или сценки из его       | |
| |спектаклей. Множество хагоита составляют красочные панно, и поэтому | |
| |эти ярмарки-рынки нередко называют «хагоита-ити». Крупнейшей        | |
| |ярмаркой наших дней считается ярмарка в г. Одавара на тракте Токайдо| |
| |в Центральной Японии. Здесь можно купить не только все товары для   | |
| |Нового года — утварь, одежду, продукты, подарки, украшения,        | |
| |ритуальные предметы, но и пожелания, надежды, мечты и судьбу,       | |
| |олицетворение которых — дарума, хамаюми и такара-бунэ. Дарума —   | |
| |кукла-божество буддийского пантеона из дерева или папье-маше —     | |
| |напоминает куклу-неваляшку. Хамаюми — затупленные стрелы с белыми  | |
| |перьями, уберегающие дом от бед и злых духов. Такара-бунэ — корабли| |
| |с рисом и восседающими на палубе семью богами, символизирующими     | |
| |благополучие и счастье% Дайкоту — удачливость, Эбису —            | |
| |искренность, Бэнтон — дружелюбие,Бисямон-тэн — достоинство,       | |
| |Дзюродзин — долголетие, Хотэй — великодушие, Фукурокудзю —       | |
| |благожелательность. При всех покупках японец получает традиционную  | |
| |фигурку животного, под знаком которого пройдет новый год.           | |
| |»Сегацу» (Новый год) переводится как «истинный месяц» или «первый   | |
| |месяц», «начало года». По смыслу это означает, что предыдущий год   | |
| |окончился удачно и был торжественно отпразднован. Для первого месяца| |
| |нового года имеются и другие названия: месяц дружбы (муцуки); год   | |
| |новой яшмы (сингеку-но тоси); новый месяц (сингацу); месяц первой   | |
| |зелени (сорегацу). Во все эти слова вложен определенный смысл:      | |
| |пожелания благополучия и успехов, плодородия, пробуждения природы.  | |
| |Необходимым и обязательным ритуалом перед приходом Нового года      | |
| |является уборка жилища (сусу хараи — «очистка от сажи и копоти»).  | |
| |Снимаются с пола циновки (татами) и выбивается пыль, вычищаются все | |
| |углы, все вытряхивается и чистится. Грязное, неубранное жилье не    | |
| |посетит синтоистское Божество года (Тосигами) в доме не поселится   | |
| |удача. Под Новый год его украшивают непременными атрибутами. По     | |
| |обеим сторонам у входа в жилище ставят сосны (кадомацу), затем —   | |
| |три ствола бамбука (такэ); вдоль ворот дома или у входа вешают      | |
| |соломенную веревку (симэнава), перевязанную на небольшом расстоянии | |
| |белыми бумажками и украшенную мандаринами и листьями папоротника.   | |
| |Все это символизирует пожелание долголетия и процветания сему дому, | |
| |его потомкам, успеха в делах, счастья и здоровья малым и старым,    | |
| |стойкости и привостояния невзгодам и бедам.                         | |
| |Украшение внутренней части дома становится предметом особой заботы  | |
| |его обитателей. Прежде всего это касается ниши (токонама) в         | |
| |переднем, красном углу. В качестве украшений используются любимые   | |
| |кушанья японцев — моти (рисовые лепешки) и данго (рисовые колобки).| |
| |В токонама ставятся кагами моти (зеркальные лепешки), так как       | |
| |считается, что они являются воплощением духа божества и души        | |
| |человека. Кроме того, дом украшают букетами из ивовых и бамбуковых  | |
| |веток с подвешенными на них моти в виде различных цветов (мотибана),| |
| |фруктов, зерен и коконов (маюдама). Часто эти украшения ставят у    | |
| |сонтоистских домашних алтарей (камидана). Под Новый год японцы      | |
| |украшают не только свое жилище, но и приводят в порядок себя:       | |
| |принимают ванну (фуро) и надевают новое праздничное кимоно.         | |
| |Давняя традиция выплачивать долги в конце года свято соблюдается и в| |
| |наши дни. Все спешат рассчитаться с ними, чтобы они не перешли      | |
| |неуплаченными на новый год. Преподнесение новогодних подарков —    | |
| |одна из приятных, но вместе с тем хлопотных забот. Издавна традиция | |
| |предписывает одаривать членов семьи, родственников, друзей, знакомых| |
| |и сослуживцев. Существуют два рода новогодних даров. О-сэйбо —     | |
| |подарки в конце года, которые нижестоящие вручают вышестоящим. Дары | |
| |либо отсылаются по почте, либо приносятся лично старшим по службе,  | |
| |учителям, уважаемым и почетным, родственникам и знакомым; одаривают | |
| |своих партнеров корпорации, предприниматели; хозяева лавочек вручают| |
| |наборы товаров постоянным покупателям.                              | |
| |Другая категория новогодних подарков — тосидама (сокровище года). В| |
| |конвертах детям вручаются денежные преподношения, которых они ждут с| |
| |нетерпением. Все подарки рассылаются в великолепной упаковке с      | |
| |декоративным бантом и с каллиграфической надписью имен адресата и   | |
| |отправителя. При этом японцы проявляют чудеса изобретательности,    | |
| |придавая самой простой вещи праздничный, торжественный вид. Это по  | |
| |истине предметы любования.                                          | |
| |Пожалуй, самым важным предновогодним ритуалом является рассылка     | |
| |новогодних поздравительных открыток (нэнгадзе) с изображением       | |
| |символа наступающего года — одного из двенадцати восточных знаков  | |
| |зодиака. Несмотря на то, что в настоящее время поздравительные      | |
| |открытки печатаются типографским способом, многие японцы            | |
| |придерживаются старого стиля — написания открыток кисточкой и      | |
| |тушью. И уже во всяком случае даже на казенных открытках            | |
| |дополнительно пишут собственный текст и ставят каллиграфическую     | |
| |подпись, что свидетельствует об особом уважении к адресату.         | |
| |Поистине, новогодние послания — это предметы высокого              | |
| |каллиграфического искусства, корни которого уходят в средние века,  | |
| |когда существовала техника гравюр малых форм — суримоно («что-то   | |
| |нарисованное»). Печатались они на плотной японской бумаге (васи),   | |
| |выделываемой ручным способом, присыпались перламутром, золотым и    | |
| |серебряным порошком. Поздравления на суримоно и до сего времени     | |
| |посылаются в специальных конвертах; проводятся выставки-конкурсы    | |
| |этих открыток в конце года.                                         | |
| |В последний вечер старого года (омисока) вся семья по традиции      | |
| |собирается на вечернюю трапезу, чтобы проводить старый год. Принято | |
| |есть тонкую и длинную соба — лапшу из гречишной муки, которая      | |
| |символизирует долголетие и благополучие всего семейства. Холодную   | |
| |новогоднюю пищу (о-сэти) раскладывают в четырехэтажной лаковой      | |
| |коробке: креветки, ломтики морского окуня, рулетики из омлета,      | |
| |вареные овощи. Подают к столу фасоль в сиропе, селедочную икру,     | |
| |жареного лосося, сладкие каштаны, салат из белой редьки дайкон с    | |
| |морковью. Эти деликатесы приготовляются с большим количеством       | |
| |соевого соуса, сахара и уксуса. Новогодние рисовые лепешки моти не  | |
| |только оставляют в праздничной нише (токонама), но и кладут в суп   | |
| |дзони; вместе с холодной пищей о-сэти и сладким ароматизированным   | |
| |сакэ все это употребляется в первое утро наступившего нового года.  | |
| |Перед поглощением пищи полагается выпить о-тосо — церемониальный   | |
| |напиток. «Тосо» означает разрушение злых чар и подъем человеческого | |
| |духа. Сакэ для о-тосо готовят из настоя целебных растений по        | |
| |китайскому рецепту. Надо сказать, что вся Япония буквально одержима | |
| |церемонией приготовления разнообразных компонентов о-сэти, рисовых  | |
| |лепешек моти и супа дзони. Все новогодние блюда так искусно и       | |
| |красиво расположены в сочетании с цветами и утварью, что недаром о  | |
| |японцах образно говорят: они едят глазами, а не ртом, так все радует| |
| |глаз и создает эстетический настрой.                                | |
| |Но вот наступает новый год, о чем уже более тысячелетия возвещают   | |
| |сто восемь ударов колоколов (дзея-но канэ) буддийских храмов.       | |
| |Согласно буддийскому вероучению, человека обременяют сто восемь     | |
| |забот, которые покидают его с последним, сто восьмым ударом         | |
| |колокола. По традиции, которая соблюдается и сейчас, японцы ложатся | |
| |рано, чтобы с рассветом встретить новый год. Имеющие собственные    | |
| |дома наблюдают рассвет из своего сада, многие отправляются в горы и | |
| |к морю, чтобы с первыми лучами солнца совершить синтоистский ритуал | |
| |»касивадэ» — хлопать перед собой в ладоши. Молодежь заранее        | |
| |направляется в те же места, чтобы отдать дань традиции и            | |
| |повеселиться.                                                       | |
| |Первый день нового года (гандзицу) — не только государственный, но | |
| |и народный праздник. В этот день совершается паломничество в храм   | |
| |(хацумодэ, или хацумаири). При помощи невысокого барьера к храмовому| |
| |комплексу подвешивают белое полотнище, в которое паломники бросают  | |
| |монеты, после чего, дважды хлопнув в ладоши, с закрытыми глазами    | |
| |замирают в молитвенной позе; затем они направляются к расположенным | |
| |поблизости киоскам и покупают эта — деревянные таблички, на которых| |
| |пишут обращения к богам, а также омикудзи — бумажные полоски с     | |
| |предсказаниями судьбы.                                              | |
| |Вернувшись домой, японцы совершают обряд «вакамидзу» («молодая      | |
| |вода»), для чего воду из реки, колодца или родника, зачерпнутую     | |
| |черпаком с длинной ручкой, приносят в специальном деревянном        | |
| |ведерке. При этом произносится заклинание: «Фуку куму, току куму,   | |
| |еродзу-но такара има дзо кумитору» («Черпаем счастье, черпаем       | |
| |добродетель, заберем сейчас все богатство»). Этой водой умываются   | |
| |все обитатели дома, затем они пьют «чай счастья» (фукутя) с         | |
| |маринованной сливой (умэбоси) и едят похлебку одзони из бобов с     | |
| |овощами, грибами, кусочками рыбы, креветок, цыпленка, добавляя моти.| |
| |                                                                    | |
| |Во второй половине первого дня нового года по установившейся        | |
| |традиции люди отправляются с визитами к родственникам, друзьям,     | |
| |сослуживцам и всем, кто оказывал услуги данной семье в прошедшем    | |
| |году. Иногда эти посещения ограничатся тем, что лишь оставляются    | |
| |визитные карточки на специально выставленном подносе.               | |
| |Начиная со 2 января, все дела называются «котохадзимэ» (начало дел).| |
| |В этот день совершают первую пробу пера (какидзомэ) или первые      | |
| |прописи. Молодежь упражняется в стихосложении, дети — в каллиграфии| |
| |тушью. Тогда же организуются первые выезды на рынок (хацуити) и     | |
| |первые торги (хацубаи). Крестьяне везут в разукрашенных повозках    | |
| |различную кладь, а люди делают первые покупки на счастье: соль,     | |
| |трепанги, похожие на мешок с рисом. Название первых сделок —       | |
| |хацуторики, а затем, очевидно, отсюда пошло и название биржи —     | |
| |торикихидзе.                                                        | |
| |Официально в Японии выходным считается только первый день нового    | |
| |года, но новогодние мероприятия, развлечения и настроения длятся в  | |
| |течение одной-двух недель. Эти дни наполнены различными играми и    | |
| |утехами. Например, широко распространена игра «утагарута» («карты со| |
| |стихами»), где проверяются знания древней японской поэзии, в        | |
| |частности — поэтов VII — первой половины XIII в. из «Хякунин иссю»| |
| |(сборника «Сто поэтов»). Популярной и любимой игрой мальчиков всегда| |
| |был запуск бумажных змеев (тако-гэ). Девочки играют в волан         | |
| |(ханэцуки), при игре в качестве ракетки (хагоита) используется      | |
| |богато украшенная доска. Хагоита преподносится также как дорогой    | |
| |подарок. Всегда в почете в Японии мастерство пожарных, поэтому в    | |
| |первые дни нового года они демонстрируют свое искусство             | |
| |(дэдзомэсики). И, наконец, неповторимое своеобразие северным районам| |
| |Японии придают юки моцури (снежные фестивали). Особенно красочным   | |
| |выглядит фестиваль в Саппоро, где из снега строят крепости, города, | |
| |лепят исторические фигуры и т.д.                                    | |
| |Завершение новогодних праздников перекликается с сакральным         | |
| |значением огня. На Новый год божество Тосигами провожают огнем, в   | |
| |котором сжигают все украшения и на котором пекут лепешки. Все это   | |
| |символизирует изгнание злых духов и дарование целебных свойств      | |
| |людям.                                                              | |
      Глава V: Эта загадочная внешность.
      1. Вглядитесь в зеркало.
      Физиогномика, как искусство чтения лица, сложилась в глубокой
древности. Родиной восточной физиогномики считается древний Китай. А потом
инициативу перехватили японцы. Они различают лица продолговатые,
треугольные, трапециевидные, квадратные и круглые.
      Продолговатое лицо — это прямоугольник. Ширина лба примерно такая же,
как и ширина подбородка. Это так называемый аристократический тип. Японские
физиогномисты утверждают, что большинство правителей Японии имели именно
такие лица.
      Продолговатость свидетельствует об интеллекте, чувствительности,
уравновешенности. Нередко человек с таким лицом расчетлив и рассудителен.
Говорят, что «продолговатые» обладают организаторским талантом, кроме того,
у них ярко выражена устремленность к цели.
      Для треугольного лица характерен высокий и широкий лоб, выступающие
скулы, небольшой, но костистый нос, глубоко посаженные глаза, малый по
размеру и слегка выпяченный вперед подбородок.
      Считается, что человек (мужчина или женщина) с таким лицом обладает
высокой чувствительностью. Треугольная форма лица в Японии воспринимается
как признак одаренности. Вместе с тем в характере человека с треугольным
лицом отмечаются и такие черты, как хитрость и неуживчивость.
«Треугольники», считают физиогномисты, не склонны к привязанности и
преданности. Говорят, что среди шпионов и изменников больше всего людей с
треугольной формой лица.
      Трапециевидная форма лица имеет много общего с треугольной: широкий
лоб и слегка суженный (но не заостренный) подбородок.
      Замечено, что человек с такой формой лица интеллигентен, чувствителен,
артистичен, при этом ему не свойствен дух борца. Женщины с явно выраженной
трапециевидной формой лица отличаются оптимизмом. Они живут счастливо,
создавая приятную атмосферу для окружающих.
      Квадратное лицо обычно принадлежит суровому, мужественному, нередко
бессердечному типу. Такие люди, как правило, тугодумы, часто грубы,
настойчивы. Наиболее яркая черта их характера — решительность. В общении
они прямолинейны и откровенны. «Квадратные» обладают неутолимой жаждой
успеха. Из них получаются хорошие исполнители, хотя сами они настойчиво
тянутся к лидерству. Женщины отличаются стремлением к доминированию.
      Круглая форма лица ассоциируется в Японии с добродушием, мягкостью,
миролюбием. Нередко круглолицые оказываются гурманами. Они любят комфорт,
хорошую компанию и не стремятся к славе. Вместе с тем им не чуждо и
честолюбие. Если же у человека к тому же высокая переносица, выступающие
скулы, да притом горящие глаза, — его считают целеустремленным. Из таких
людей, уверяют физиогномисты, получаются завидные лидеры и полководцы.
      2. «Гэта» и походка японцев.
      Бурно развивавшиеся на протяжении этого века культурные и
экономические контакты с Западом привели к тому, что внешний вид японцев
перестал отличаться от объекта подражания. Одежда европейского покрова
является ныне несомненным атрибутом делового человека. Не выдает японцев
даже походка до тех пор, пока не возникает необходимость поприветствовать
кого-либо из встреченных знакомых.
      Однако время от времени еще можно услышать в шагающей массе людей
звуки шаркающей обуви, а кроме этого заприметить слегка косолапящих женщин.
      Секрет сего заключается в… обуви. Нет-нет! Японцы уже давно
производят ее на уровне средних мировых стандартов. Другое дело, что
традиционная японская обувь заметно отличается от той, которую мы все
используем в повседневной жизни.
      Таковой на протяжении многих столетий являлись «гэта» — деревянные
колодки с опорой на две перпендикулярные поверхности земли и параллельные
между собой поперечные деревяшки. При ходьбе раздавалось издалека слышное
клацанье о твердую поверхность, выдающее приближение человека. На ноге
«гэта» крепились по тому же принципу, что и современные сланцы. Само собой
разумеется, в зависимости от принадлежности к разным сословиям, времен года
«гэта» имели разную форму и отделку. Так, парадные женские покрывались
позолоченной парчой и больше напоминали сланцы, хотя зимой, особенно в
снежных районах, делались выше, чем обычно. Мужские — частично уступали
женским в эстетике, однако в них важное значение придавалось породе
используемого дерева, наносимой на поверхность искусной резьбе и
лакированию.
      «Гэта» и по сей день остаются несомненным атрибутом традиционной
японской одежды, до сих пор используемой во время церемонии совершеннолетия
(по достижении 20-летнего возраста), бракосочетания, а также гейшами и
другими представителями мира искусств, одевающимися в кимоно.
      По-видимому, под воздействием стиля ношения этой традиционной обуви
сложилась современная походка японцев, слегка семенящая и покачивающаяся,
нередко, с шарканьем каблуками об землю у мужчин и легкой сутуловатостью и
косолапием у женщин.
      Собственно, легкое косолапие у женщин помимо влияния «гэта» вызвано
ограниченностью движений и неустойчивостью при ношении тяжелого
многослойного кимоно, позволявшего им передвигаться, делая лишь мелкие
шажки.
      Подрастает молодое поколение, все меньше рассыпающееся в традиционных
поклонах, придающее своей походке гордую осанку, ровно ставящей ногу при
ходьбе, однако, в этой стране еще долго у башмачников не переведется работа
по ремонту обуви, которая за исключением, пожалуй, лишь «гэта», как
кажется, делается с легкой хитрецой, в надежде на скорую замену на обновку!
      Глава VI: Обычаи и церемонии.
     1. Чай по-японски.
                 «В последнее время любят вспоминать о самурайском кодексе —
            Искусстве Смерти, которое учит наших солдат умирать без оглядки,
                 но почему-то мало кто проявляет интерес к чайной церемонии,
                                                    нашему Искусству Жизни.»
                                                             Окакура Какудзо
      Чай завезли в Японию из Китая в VII веке. В Китае его ценили как
лекарственное растение, помогающее от усталости, болезни глаз, ревматизма.
Потом, как утонченное времяпрепровождение. Но такого культа чая, как в
Японии, пожалуй, не было ни в одной стране. С чайной церемонией японцев
познакомил японский монах Эйсай, основатель монастыря в самурайской
резиденции в Киото при поддержки самого императора.
В XVI веке в самурайских кругах вошла в моду игра — «чайное соревнование».
Чай привозили из разных мест. Выпивая чашку чая, участники должны были
определить его родину. С тех пор чай полюбился японцам, чаепитие вошло в
обычай. Появились постоянные чайные плантации в районе Удзи возле Киото. До
сих пор лучшие сорта чая в Японии собирают в Удзи.
С XV века японские монахи осваивают технику чайного ритуала, а в XVI веке
она достигает совершенства. Чайная церемония становится искусством
воплощения изящества Пустоты и благости Покоя (тя-но ю). В свою очередь
этот ритуал породил такие искусства, как икэбана, стиль керамики в духе
ваби, японские сады, оказал влияние на фарфор, живопись, интерьер японского
дома. Чайный ритуал повлиял на мироощущение японцев, и, наоборот,
мироощущение японцев XVI века вызвало к жизни стиль ваби, определив
размеренный уклад жизни, вкусы, психический склад японцев.
Японцы говорят, что всякий, кто хорошо знаком с чайной церемонией, должен
уметь регулировать свое поведение во всех случаях жизни с легкостью,
достоинством и изяществом. Японские девушки перед замужеством брали уроки
тя-но ю, чтобы приобрести красивую осанку, изящные манеры.
Существуют различные школы Искусства чая. Характер чайной церемонии во
многом зависит от повода встречи и от времени года. Участники одеваются в
спокойные тона: в однотонные шелковые кимоно и специальные белые носки,
предназначенные для деревянной обуви. У каждого небольшой складной веер.
Весь ритуал делится на два действа.
ПЕРВОЕ ДЕЙСТВО.
Гости (как правило пять человек) сначала в сопровождении хозяина следуют по
специальной дорожке сквозь полумрак сада. Чем ближе к чайному дому, тем
более они отдаляются от суетного мира. Подойдя к небольшому бассейну с
прозрачной водой, омывают руки и рот. Вход в чайный дом низкий, и гостям
приходится буквально вползать через него, смиряя свой нрав.
Небольшой по размеру чайный дом разделен на три части: чайную комнату,
комнату ожидания и подсобное помещение. Н.С.Николаева в «Японских садах»
прекрасно описала эту церемонию: «Низко наклоняясь, один за другим, они
проходят в дверь, оставляя обувь на специальном камне. Последний из
вошедших задвигает дверь. Хозяин появляется не сразу. Гости должны
привыкнуть к освещению комнаты, внимательно рассмотреть висящую картину,
оценить утонченную прелесть единственного цветка, внутренне почувствовать,
угадать подтекст церемонии, предлагаемой хозяином. Если в нишу помещен
свиток каллиграфии, исполненный каким-либо методом, то и роспись чашки
будет отмечаться такими же свойствами. Отзвуком нежных линий осенних трав в
букете окажется тонкая изысканность рисунка на керамическом блюде.
Только после того, как гости освоились с обстановкой, появляется хозяин и
глубоким поклоном приветствует гостей, молча садится напротив них, у
жаровни, над которой уже заранее подвешен котелок с кипящей водой. Рядом с
хозяином на циновке расставлены все необходимые предметы: чашка (самая
драгоценная реликвия), коробочка с порошком зеленого чая, деревянная ложка,
бамбуковый венчик, которым сбивают чай, залитый чуть остуженным кипятком.
Тут же стоят керамические сосуды — для холодной воды, для ополаскивания и
другие предметы; все старинное, но безукоризненно чистое, и только ковш для
воды да льняное полотенце новые, сверкающие белизной.»
Входя в чайную комнату, где стоит жаровня для чайника, гость вежливо
кланяется. Затем, держа перед собой складной веер, выражает восхищение
висящим в нише свитком. Закончив осмотр, благодарные гости садятся и
приветствуют хозяина.
Все стадии ритуала проходят в строгом порядке. Присев, гости приступают к
сладостям. Затем хозяин приглашает их в сад. О начале церемонии возвещает
гонг — пять и семь ударов. После гонга гости покидают сад и возвращаются в
чайную комнату. В комнате теперь светлее, отодвинута бамбуковая штора за
окном, а вместо свитка в нише — ваза с цветком. Хозяин вытирает чайницу и
ложку специальной тканью и моет мешалочку в горячей воде, которую наливает
из чайника ковшом. Затем кладет три ложки предварительно растертого в
специальной фарфоровой ступке порошкообразного зеленого чая в чашу,
заливает ковшом горячей воды и взбивает чай мешалочкой, пока чай слегка не
загустеет. Все движения рук, корпуса, особые, поистине церемониальные, при
этом лицо строгое и неподвижное. Конец первого действа.
Крепкий зеленый чай готовится из молодых листьев чайных кустов в возрасте
от двадцати до семидесяти и более лет. Норма закладки чая в среднем — 1
чайная ложка порошка чая на 200 граммов воды. Важной особенностью японского
способа является то, что не только чайник, но сама вода для заваривания чая
должна быть от семидесяти до девяносто градусов. Время заваривания при этом
не выходит за пределы 3 — 5 минут.
ДЕЙСТВО ВТОРОЕ.
Главный гость кланяется, ставит чашу на ладонь левой руки, поддерживая
правой. Размеренным движением рук, чашка
медленно подносится ко рту. Сделав небольшой глоток, оценивает вкус чая;
делает еще несколько глотков, вытирает пригубленное место специальной
бумагой и передает чашу следующему гостю, который после нескольких глотков
отправляет ее дальше, пока, пройдя по кругу, чаша не вернется к хозяину.
На вкус чай чрезвычайно терпок. Его концентрация соответствует примерно 100
— 200 граммам сухого чая на 500 граммов воды. Но в то же время такой чай
очень ароматен. Присутствию в чае аромата японцы придают решающее значение.
За весь круг чашка выпивается полностью и эта процедура должна занимать не
более десяти минут. Разговоров во втором действе не ведется и все сидят в
чинных позах, в строгих парадных одеяниях. Финал. В целом, сам процесс
чаепития представляет собой весьма длительную церемонию, происходящую
целиком на глазах ее участников.
Таким образом, чай по-японски представляется не как гастрономическая
реальность, а как ритуальное групповое действо, имеющее глубокие
историческо-философские корни общенациональной японской культуры и является
одним из видов искусства Японии.
Сформировавшаяся в XVI веке философия «Пути чая» (тядо), в настоящее время
становится все больше популярной в Америке и Европе. Причину такой
популярности тядо автор известной на Западе книги «О пути чая» К. Игути
объясняет тем, что «люди устали от механической цивилизации и бешеного
ритма жизни. А когда жизнь становится слишком беспокойной, суетной, мы ищем
успокоения, свободы для души. Если будем следовать этикету, то поведение,
манеры человека уравновесятся, к нему вернется ощущение красоты. Вот почему
нашему времени не обойтись без Пути чая».
Существуют четыре основных правила чайной философии по Рикю, прославленного
мастера чайной церемонии XVI века: Гармония, Почтительность, Чистота и
Спокойствие.
                                  ГАРМОНИЯ
   — сама атмосфера чайной церемонии. Когда вы подходите к чайному домику,
 видите мшистые камни, заросший водоем — вольную природу, которой человек не
  навязал себя. Чайный дом с соломенной крышей, подпорками из неотесанного
   дерева или бамбука — естественное продолжение сада. В комнате полумрак:
   низкая крыша почти не пропускает света. Ни одного лишнего предмета, ни
    одного лишнего цвета. На полке в чайной комнате стоят кувшин с водой,
   подставка для черпака, чашка для воды. На всем патина старины, дыхание
  вечности. Время как бы остановилось. Только ковш из срезанного бамбука и
     свежая полотняная скатерть. Вся обстановка призвана отвлечь вас от
   повседневности, привести дух в состояние умиротворенности, равновесия.
                               ПОЧТИТЕЛЬНОСТЬ
 предполагает чистосердечные, добрые отношения между людьми. Чайный дом — не
   только обитель простоты и естественности, но и обитель Справедливости.
  Почтительность предписывает, чтобы все чувствовали себя равными и знатный
 не кичился своей знатностью, а бедный не стыдился своей бедности. Тот, кто
  входит в чайную комнату, должен преодолеть в себе чувство превосходства.
                                   ЧИСТОТА
 должна быть во всем: в чувствах, в мыслях. Истоки культа чистоты восходят к
                          обряду Великого очищения.
                                 СПОКОЙСТВИЕ
     предполагает полный покой, внешний и внутренний, уравновешенность,
 безмятежность. Недаром иероглиф дзяку (спокойствие) переводят как нирвана.
  Конечно, чайная церемония в Японии — не ежедневный ритуал, а японцы пьют
  чай чаще, чем совершают описанное выше чайное действо. В этих случаях они
  предпочитают зеленый чай, а не черный, который широко распространенный у
 нас, но в повседневной жизни употребляют иногда и его. Примечательно и то,
  что, японцы, как и китайцы, пьют чай в течении дня, до еды, тогда как мы
    его пьем после еды. Ну а во всем остальном мы мало чем отличаемся от
                                  японцев!
                                                 В процессе приготовления
чая
      2. Ханами. Сакура.
      Представь себе, читатель! Ты переоделся в выходной  день  (да  простит
меня слабый пол!) в портки и косоворотку, натянул картуз и хромовые  сапоги,
подпоясался кушаком, прихватил «на всякий случай» штоф водки и отправился  в
ближайшую березовую рощу. Народ  радуется  весне,  любуется  бело-черными  в
нежно-бирюзовой дымке  стволами  национальной  любимицы,  водит  хороводы  и
наслаждается жизнью.
      А теперь перенесем все это на японские реалии, и получится  рассказ  о
поре любования сакурой — «ханами».
      Японский архипелаг — эти считанные сотни тысяч  квадратных  километров
суши — протянулся длинной грядой  с  юга  на  север.  Страна  расположена  в
нескольких климатических поясах, поэтому  не  странно,  что  сроки  цветения
сакуры на Окинаве и  Хоккайдо  разнятся  почти  на  два  месяца.  Это  очень
удобно, например, для профессиональных фотографов: передвигайся  по  стране,
да делай себе снимки сколько душе угодно.
      Зацветающая после  отступления  холодных  сибирских  ветров  сакура  —
символ нации; любование цветением сакуры  —  одно  из  звеньев  ее  душевной
гармонии, а в последнее время — способ снятия стрессов, повод для встречи  с
товарищами; и просто национальная традиция.
      Сакура — дерево неплодоносное, она веками насыщала людей лишь духовно.
И все  же,  бережливые  японцы  находят  ей  применение  в  хозяйстве  —  из
древесины  изготавливают  сувениры  и   столово-хозяйственную   утварь,   из
лепестков производят краску для шелка.
      Лепестки сакуры вблизи выглядят практически белыми, особо не отличаясь
от «собратьев» с груш  или  слив.  Их  особенностью  являются  лишь  розовые
прожилки по центру вдоль основания цветоножки.  Однако,  сотни  тысяч  таких
лепестков, собранных в единое целое на одном дереве, окрашивают  его  в  тот
неповторимый нежно-розовый цвет, который из года в год призывает  радоваться
весне и жизни, верить в удачу и продолжать искать свое счастье.
      Цветет  сакура  практически  везде.   Несомненно,   наиболее   сильное
впечатление производят ее аллеи вдоль берегов равнинных рек,  в  парках  при
старинных замках и храмах. И, действительно, не каждый двор  может  приютить
это довольно крупное дерево: сакура требует  простора  и  хорошо  смотрится,
как правило, на открытых местах. В  природе  существует  несколько  десятков
видов этого растения, однако, наиболее распространены лишь некоторые  из  их
числа. Как правило, в наши  дни  сакура  высаживается  при  школах,  крупных
больницах, муниципальных зданиях, то есть там, где могут не  пожалеть  кусок
дорогостоящей земли взамен нескольких дней любования весной.
      И вот, приходит пора пышного цветения. В субботний (и не только) вечер
вечно занятые японцы  устремляются,  вооружившись  подстилками  и  авоськами
снеди,  на  встречу  с  виновницей  торжества.  Они  усаживаются  поближе  к
понравившемуся дереву, пьют и поют, едят и говорят. Это — один  из  немногих
вечеров, когда люди забывают о заботах  и  наслаждаются  прелестью  природы.
Чем популярней место, тем плотнее укладываются  в  ряд  подстилки.  В  таких
местах и в такое время,  ощущается,  мощное  скопление  энергии  на  единице
пространства. Энергия исходит из людей, точнее,  они  выплескивают  из  себя
лишние эмоции, они шумят и балагурят, и  эта  энергия,  кажется,  передается
лепесткам сакуры, как бы помогая им противостоять редким, но резким  порывам
ветра и не редким, но пока еще не летним дождям. И все же,  ничто  не  вечно
под Луной — через неделю лепестки опадут белесо-розовым дождем, чтобы  через
год распуститься вновь.  Распуститься  и  радовать  своим  цветением  людей,
зазывая очередную весну в страну Ямато.
      3. Куклы и искусство оригами.
      Об искусстве оригами.
      Что такое оригами?
      Оригами – искусство складывания фигурок из бумаги. Японское слово
«оригами» так и переводится – «сложенная бумага». Раньше оригами занимались
только японцы, но сейчас оригами увлекаются и дети и взрослые, живущие в
разных странах. Возникают клубы и кружки любителей складывания из бумаги,
издается множество литературы по искусству оригами.
      Как возникло и развивалось оригами?
      История возникновения оригами уходит своими корнями в глубокую
древность и неразрывно связана с появлением технологии изготовления самой
бумаги. Официальная дата «появления» бумаги – 105 г.н.э., когда китайский
чиновник Цай Лунь сделал официальный доклад императору о существовании
такой технологии.
      Китайцы ревностно хранили секрет изготовления бумаги, но, несмотря на
запрет вывозить за границу секретную технологию, в 610 году странствующий
буддийский монах Дан-Хо добирается до Японии и передает секрет бумагоделия.
      Старинная технология производства бумаги сохраняется в Японии и до
сегодняшнего дна. Вместе с крупнейшими фабриками, производящими ежедневно
километры бумаги, соседствуют маленькие мастерские, где выделываю вручную
отдельные и дорогие листы бумаги «Васи». Они очень прочны – выдерживают
несколько тысяч сгибов, и поэтому нередко используют вместо стекол в
японских домах.
Несмотря на то, что бумага была изобретена  в  Китае,  именно  Япония  стала
родиной искусства складывания. Японское  слово  «ками»  значит  «бумага»,  и
«Бог». В ритуальные бумажные коробочки «санбо» клали кусочки рыбы и  овощей,
использовавшиеся  для  жертвоприношений  в  синтоистких  храиах.  В  периоды
Камакура (1185 – 1333) и Муромати (1333 – 1573) оригами выходит  за  пределы
храмов и достигает императорского двора.  Аристократия,  придворные,  монахи
должны  были  обладать  определенными  навыками  в  искусстве   складывания.
Записки, сложенные в форме бабочки, журавля,  цветка  были  символом  дружбы
или доброго пожелания. Умение складывать стало одним из  признаков  хорошего
образования  и  изысканных  манер.  Различные  знатные  семьи   использовали
фигурки оригами как герб и печать. В период Адзути – Момоями (1573  –  1603)
и Эдо (1603 – 1867)  оригами из  церемониального  искусства  превратилось  в
популярный  способ  времяпрепровождения.  Было  изобретено  много   моделей,
которые  стали  классическими,  среди  них  –  японский  журавлик  (цуру)  –
традиционный символ счастья и долголетия.
      Во второй половине 19 века  Япония  широко  открыла  двери  остальному
миру; европейцы  познакомились  с  основными  фигурками  оригами:  лягушкой,
рыбой, цветком ириса.
       Настоящее  революционное  развитие  оригами  началось  после   Второй
мировой войны благодаря усилиям мастера Акиры  Йошизавы.  Он  изобрел  сотни
новых, ранее неизвестных фигурок. Он не только доказал,  что  оригами  может
быть авторским,  но  и  способствовал  его  широчайшему  распространению.  С
помощью  изобретенных  им  несложных  условных  знаков  процесс  складывания
любого изделия оказалось возможным представить в виде  серии  чертежей.  Эти
условные знаки сейчас применяются в  любой  профессиональной  литературе  по
оригами.
      Что нужно знать для занятий оригами?
      Чтобы научиться складывать и самому придумывать фигурки, надо:
—    Выучить международные условные знаки, принятые в оригами;
—    Овладеть основными приемами складывания;
—    Знать базовые формы и уметь их складывать на память;
—    Цветная бумага (в  клубе  пользуются  специальной  японской),  ножницы,
клей.
      Какие способности развивает оригами?
—   Развивает способности к  мелким  движениям  руками,  приучает  к  точным
движениям пальцев под контролем сознания.
—    Развивает пространственное воображение, учит читать чертежи.
—    Знакомит детей с основными геометрическими понятиями.
—    Стимулирует развитие пространственной и моторной памяти.
 — Учит концентрации внимания.
 — Развивает творческие способности.
 — Расширяет игровые и коммуникативные способности детей.
 — Расширяет кругозор и воспитывает уважение к японской культурной традиции.
                                             Где куклы, так похожи, на людей
      Они настолько прекрасны, что хочется до них  дотронуться.  Но  нельзя.
Ведь это не просто куклы, а национальное сокровище Японии.
      Может быть, вы считаете, что сокровище – это только золото, серебро  и
бриллианты? Ох, как вы ошибаетесь! Любой японец сразу возразит:  только  то,
что может прославить страну,  достойно  считаться  национальным  сокровищем.
Вот величественная гора Фудзияма – это сокровище. Сад цветущей  вишни-сакуры
– сокровище.  И  ребенок,  который  занял  первое  место  на  математических
соревнованиях, — тоже национальное сокровище.
      А знаменитые куклы – сокровище из сокровищ.  Это  самое  дорогое,  что
есть в японском  доме.  И  дело,  как  вы  понимаете,  не  в  том,  что  они
действительно страшно дорого стоят. В конце концов,  туловище  куклы  набито
тряпками, а голова – деревянная, покрытая порошком  из  раковин  устриц.  Но
как же тогда кукольник сумел создать бесценную вещь –
      Из какой – то деревяшки,
      Из каких –то бледных жил,
      Из какой – то там фантазии,
      Которой он служил…
      Уж не в фантазии ли всё дело? Может быть, она и есть  то  драгоценное,
что вложено в существо из дерева и тряпок?..
                                  «Душа Глицинии». Это танец, который  можно
                                 увидеть  в   старинном   японском   театре
                                 Кабуки.
                                  Еще один танец театра  Кабуки:  «В  храме
                                 Додзёдзи». Прекрасная принцесса тоскует по
                                 своему возлюбленному.
                                  Эти куклы созданы только для бесконечного
                                 – на всю жизнь –  любования  в  поколение.
                                 Есть в Японии даже праздник кукол!
                                 Его еще называют  «Праздником  девочек»  и
                                 отмечают вот уже тысячу лет. А празднуют 3
                                 марта. На раз и навсегда отведенном  месте
                                 в доме водружают красную полку и ставят на
                                 нее  особых  кукол,  которые  круглый  год
                                 хранятся взаперти,  совсем  как  у  нас  –
                                 елочные   игрушки.   на   всю   жизнь!   –
                                 любования.  Их  передают  из  поколения  в
                                 поколение. Есть  в  Японии  даже  праздник
                                 кукол!Наверху   восседают   император    с
                                 императрицей.   Пониже   –   фрейлины    и
                                 придворные. В третьем ряду – музыканты,  в
                                 четвертом – столы с кушаньями, в  пятом  –
                                 стража  дворца  и  домашняя  утварь.   Чем
                                 богаче семья, тем больше рядов. Девочки  в
                                 этот  день  наряжаются  и,  как  взрослые,
                                 принимают гостей, а гости  приносят  им  в
                                 подарок… угадали? конечно  же,  кукол  для
                                 красной полки.
      Но не думайте, что японские мальчики обделены. И у них есть  «Праздник
мальчиков» – 5 мая. В этот день возле  домов  на  шестах  колышутся  надутые
ветром огромные карпы из шелка.
      Карп – очень смелая и сильная рыба, символ мужества. А  чтобы  будущие
мужчины были еще храбрее и сильнее,  им  также  дарят…  кукол.  Но  это  уже
другие куклы: самураи – воины, богатыри!
      Такие, как этот сказочный мальчик Кинтаро, в 12  лет  победивший  всех
врагов.  Куклу  Кинтаро  дарят,  когда  хотят  пожелать  мальчику  отменного
здоровья.
      А вот и «Молодой самурай, отправляющийся  на  первую  битву».  Самураи
были людьми чести и долга. Напрмер, если в битве  погибал  хозяин,  которому
самурай служил, — тот считал своим зарезаться тоже. Больше  всего  на  свете
самураи боились проявить слабость.
      Однажды самурай заночевал в горной хижине. Старик –  хозяин  предложил
ему одеяло, но  самурай  гордо  отказался.  Однако  ночью  он  начал  сильно
мерзнуть.
 — Старик, — сказал самурай, — есть ли в твоем доме мыши?
 — Есть, — удивился старик.
 — А моешь ли ты им лапки на ночь?
 — Нет, — еще больше удивился старик.
 — Но ведь они бегают где попало! И могут пробежать по мне и  испачкать  мою
   одежду. Придется уж  завернуться  в  твое  одеяло!  –  воскликнул  хитрый
   самурай.
   А этот легендарный «Император Дзимму», известный  своей  справедливостью.
   Этому герою не приходилось даже убивать врагов своими руками. На  луке  у
   него сидел золотой коршун, излучавший такой  свет,  что  враги  мгновенно
   погибали.
   «Шелест одежды». Молодая аристократка в придворном платье эпохи хэйан, то
   есть 9 –12 веков. Женщины в то время выглядели прекрасно и загадочно. Они
   распускали волосы, белили лица  и  носили  12  –  слойные  одежды  дивной
   красоты.
      «Которо». Попробуйте сами поиграть в эту смешную японскую игру: «вода»
   должен поймать последнего в цепочке. Если это удается,  «вода»  встает  в
   начало цепи, а пойманному приходится водить!
      «Куклы кокейси». Конечно, они не такие роскошные. Выточены целиком из
дерева и раскрашены просто и ярко. Но у кокейси есть огромное преимущество:
ими можно играть. Что – то они напоминают… Ну конечно же, русскую матрешку!
Но еще более русскую матрешку напоминает деревянная игрушка, фигурка
мудреца Фукурума. Она разборная, внутри помещается вся многочисленная семья
мудреца: мал мала меньше; поэтому у него и выражение лица озабоченное –
надо ведь всех кормить – поить…
      Глава VII: Кухня.
      «Киото» – древняя столица вкуса.
                                              Дикие гуси считают, что клецки
                                             лучше цветов. Может быть поэто-
                                       му они всегда возвращаются на родину.
                                                                    Тайкоту.
      В представлении европейца давно  сложился  образ  «страны  восходящего
солнца». При слове «Япония» в вооображении живо всплывают  красота  японских
девушек и виртуозные па мастеров карате,  плюс  Фудзияма,  цветущая  сакура,
икебана, нецке, Сад камней, саке и древнейшая  императорская  династия.  Все
это будет Японией.  Или  иллюзией  о  ней.  С  иллюзией  не  расстаются,  ее
насыщают. Постигать национальный колорит лучше  на  полный  желудок,  а  еще
лучше в процессе его наполнения. Именно такая возможность предоставляется  в
ресторане «Киото», первом японском ресторане Петербурга.
      Специалисты  говорят,  что  японская  кухня  —   искусство   создавать
натюрморты.
Ведь японец ест не только ртом, он ест  и  глазами.  Оформление  блюд  также
важно, как и приготовление. На подносе, часто только с  декоративной  целью,
помещают апельсин или причудливой формы огурец. Специи,  пряности,  приправы
и соусы используются весьма  ограниченно,  чтобы  не  исчез  вкус  основного
продукта. В «Киото» это знают и следуют традиции, иначе как объяснить  успех
Алексея  СОЛОВЬЕВА  и  Олега  ИВАНОВА,   молодых   поваров   ресторана,   на
Международном  конкурсе  кулинарного  мастерства  «Серебряное   блюдо».   На
гастрономические баталии собрались в прошлом  месяце  в  Пушкине  во  дворце
графа Кочубея представители 12 ресторанов.  Воспитанники  господина  САТОШИ,
шеф-повара «Киото», заняли II место в номинации «Горячие блюда» и  III  —  в
разделе  «Холодные  закуски».  Наставник  не  без  гордости  покажет  трофеи
конкурса,  красующиеся  в  интерьере  ресторана,  и  легендарный   кораблик,
который  для  соревнований  был  наполнен  ассорти  из  21  рыбного   блюда,
имеющегося в меню ресторана.
  кухня  вообще  отличается  большим  содержанием  блюд  из  рыбы,   крабов,
креветок, каракатиц и других продуктов моря. Излюбленное блюдо  праздничного
стола — темпура. В арсенале «Киото» имеются два  рецепта  этого  «секретного
яства»: темпура овощная и эби-темпура.
Жизнь состоит не только из праздников, но и из приятно  проведенных  будней.
Повседневно японцы едят не меньше, чем жители иных стран.  Основой  плотного
национального  завтрака  является  гохан  —  отварной   рис,   разнообразные
похлебки и маринованные овощи. Все это готовят в ресторане  «Киото»,  причем
если возникнет желание приобщиться к тайнам экзотической кухни, то  прямо  к
столику подкатят походный таганок «самурай» и  вы  вместе  с  профессионалом
примете участие в изготовлении деликатеса.
 в «стране фонариков и журавлей» едят все тот же гохан,  в  «Киото»  готовят
более 5 видов этого гарнира, пельмени с лососем и креветками и  всевозможные
блюда из овощей и яиц, вареный осьминог, тигровые креветки, копченый  угорь,
икра летучей рыбы и жареный тунец с грибами в  соусе.  Традиционный  зеленый
чай должен завершить трапезу.
Ужин в Японии  —  это  время  знаменитой  сырой  рыбы  зашими.  Рецептов  ее
приготовления великое множество, основой же неизменно является рыбное  филе,
нарезанное на дольки таким  образом,  чтобы  оно  напоминало  собой  кусочки
мяса. Если в комбинации с различными овощами и соусами  вы  не  распробовали
рыбную нотку — не огорчайтесь, так и было задумано.
      И на десерт, замечу, современный японец – отнюдь не  всегда  сторонник
народной кухни. Наряду с рисовыми блюдами, которые кажутся необычными  из-за
своеобразных приправ, в японских закусочных можно найти  смесь  восточной  и
европейской кухни. Такой же гибкий подход культивирует  коллектив  ресторана
«Киото».  Нет  времени  освоить  бамбуковые  палочки  —  подадут   привычные
столовые приборы; не удобно сидеть на циновке, пожалуйте за стол.  Традиции,
экзотика, естественность находят в «Киото» свою  «золотую  середину».  А  на
прощание вам скажут,  что  рады  видеть  здесь  снова,  так  как  постоянным
клиентам  предоставляется  скидка  от  10  до  20  процентов  и   право   на
приоритетное обслуживание. «Дикие гуси считают,  что  клецки  лучше  цветов.
Может быть, поэтому они всегда возвращаются на родину», — лукаво  подмигивая
говорил японский поэт Тайкоту.
      2. Хорошая японская жена всегда даст мужу выпить.
      Какой русский,  особенно  новый,  не  пробовал  незатейливой  японской
закуски «суши» или не слышал о смертельно опасном деликатесе  —  рыбе  фугу.
Всем также известно, что рис заменяет японцам хлеб  и  служит  универсальным
гарниром ко всему съедобному. А чем запивают японцы свою замечательную  еду?
      Самый известный  японский  напиток  —  это,  безусловно,  чай.  Тонкие
чашечки с  зеленым  чаем  совершенно  естественно  смотрятся  перед  началом
важных деловых переговоров или  протокольных  аудиенций.  Умение  заваривать
чай  и  правильно  его  подавать  числится  среди  самых  важных  достоинств
японской секретарши. И дома, и в ресторане зеленый  чай  сопровождает  прием
пищи с самого начала и до конца трапезы.
      Японский термин «чадо» можно  перевести  как  «путь  чая».  Существуют
специальные школы по изучению чайной церемонии  и  краткосрочные  курсы  для
торопливых,  обычно  иностранцев.  Здесь  важна  не  только  эстетическая  и
психологическая, но и физиологическая роль самой  церемониальной  процедуры,
интерьера и окружающей среды в самом  широком  смысле.  Так,  даже  недолгое
созерцание самого маленького «сада  камней»  настраивает  на  умиротворенный
лад, успокаивает и утешает. Не случайно особый домик  для  чайных  церемоний
должен  находиться  в  саду,  его  интерьер  обычно  украшают   картины   на
традиционные  сюжеты  и  упражнения  в  каллиграфии.   Важно   не   торопясь
насладиться формой и цветом чашки,  тонкостью  рисунка  на  ней,  изяществом
интерьера  чайной  комнаты.  В   идеале   присутствующие   должны   быть   в
национальной  одежде.  Хозяин  церемонии  раскладывает  сухой   чай   особой
бамбуковой  лопаточкой.  Заливая  его  кипятком,  взбивает  пену  опять-таки
особой кисточкой. Тема  застольного  разговора  не  должна  нарушать  общего
настроя — обсуждать можно лишь искусство или гармонию природы.
      Японцы трепетно хранят  романтическую  легенду  о  происхождении  чая.
Якобы  некий  отшельник,  давший  обет  воздерживаться  от   сна,   случайно
задремал,  а  проснувшись,  в  ярости  вырвал  свои  предательские  веки   с
ресницами и забросил их в заросли. Позже на  этом  месте  выросли  необычные
кусты с крупными листьями, которые  давали  оригинальный  бодрящий  отвар  —
будущий чай.
      Зеленый чай почитается японцами не только как тонизирующее, но  и  как
профилактическое  и  даже   лечебное   средство.   Многие   не   выбрасывают
использованную заварку, а оставляют ее на потом — пожевать. Другой  полезный
вариант — мелко нарезать и смешать с рисом.
      Еще один  классический  местный  напиток  —  сакэ.  Почему-то  принято
считать, что это японский вариант водки.  Некоторые  популярные  сорта  сакэ
своим ароматом действительно напоминают  недоделанную  домашнюю  бражку.  На
самом деле технологически это скорее рисовое вино. Обычная крепость сакэ  не
превышает 15-17% алкоголя по объему.
      Изначально сакэ — это ритуальный напиток, до  сих  пор  играющий  свою
роль в некоторых синтоистских  обрядах.  Аналоги  такого  хмельного,  но  не
особенно крепкого напитка  встречаются  в  истории  культа  у  самых  разных
древних народов — египтян, мексиканских  индейцев.  Для  японцев  ритуалы  с
сакэ имели особый смысл — напиток  из  риса  предлагался  божеству  с  целью
обеспечить новый обильный урожай все того же риса.
      Сакэ с успехом исполняет интернациональную роль аперитива — и в барно-
ресторанной  обстановке,  и  на  дому.  Хорошая  японская  жена  обязательно
предложит вернувшемуся с работы мужу стопочку сакэ. Кстати, местная  стопка,
мягко говоря, невелика: наши традиционные «сто грамм»  для  японца  означают
три-четыре порции.
      Японцы уже приучили всех пить свое сакэ слегка подогретым,  хотя  сами
иногда пьют его и холодным — например, после типично японской бани  «сэнто».
Подогревать нужно  примерно  до  температуры  человеческого  тела.  Особенно
хорош  такой  вариант  в  холодную  и  слякотную  погоду.  Обычно  разливают
подогретое сакэ из графинчика, стоящего в горячей  воде.  Хорошо,  если  под
рукой случайно окажутся деревянные квадратные стопки, скорее даже чашечки  —
из них сакэ воспринимается еще правильнее.
      Если полить  разбавленным  сакэ  речную  форель  при  жарке  на  столе
«тэпаняки» и прикрыть ее крышкой, то, во-первых,  отбивается  речной  запах,
во-вторых,  появляется  новый  оригинальный  вкус  и  аромат.  Горячее  сакэ
используют в одном  из  способов  приготовления  рыбы  фугу,  знаменитой  не
столько своими вкусовыми достоинствами,  сколько  ядовитыми  внутренностями.
Специально обученные повара заливают сакэ обжаренные плавники этой рыбы.
      Считается, что пивоварение завезли  в  Японию  американцы  всего  лишь
полтора столетия назад. С их  подачи,  в  частности,  в  Иокогаме  появилась
пивоварня, названная Kirin — в честь мифологического персонажа —  наполовину
дракона, наполовину лошади. Одноименная  марка  пива  довольно  популярна  и
сейчас. В японском пивоварении ощутимо и влияние немецких традиций.  Так,  у
любителей темного пива есть неплохой выбор между  Asahi,  Kirin,  Sapporo  и
Suntory,  а  у  последнего  производителя  есть  в  ассортименте  и  типично
баварское пшеничное пиво.
      Верные себе японцы не замедлили вписать относительно  новый  для  себя
напиток  в  привычную  систему  эстетических  ценностей.   В   этом   смысле
характерно сочинение неизвестного автора эпохи Мэйдзи (конец  1860-х  годов,
перевод А. Бивера) в традиционном японском стихотворном  размере  «танка»  —
нерифмованном пятистишии, где обязательный 31  слог  жестко  распределен  по
строкам (5-7-5-7-7):
      Пена трепещет,
      Ноздри вдыхают бальзам,
      Кружку держу я —
      Радость моя велика. Мне не страшен начальник.
      В последнее время в Японии пиво считается молодежным напитком —  и  не
только из-за его относительной дешевизны, но  и  по  причине,  так  сказать,
большей  социальности:  все-таки  танцы  с  пивом  более  демократичны,  чем
вечеринка с крепкими алкогольными напитками. С другой стороны,  немало  пива
японцы самого разного возраста выпивают у домашнего телевизора.
      Пиво  играет  еще  одну  очень  важную  роль  в  обеспечении  японской
продовольственной  программы  —  без  него  не  было  бы  особого  (и  очень
дорогого) вида местной говядины «мацудзака».  Этот  деликатес  получил  свое
название от имени маленького городка, где больше  ста  лет  назад  появилась
технология его производства. Для этого особую породу коров отпаивают  именно
пивом. Оно не только повышает коровий аппетит,  что  вполне  понятно,  но  и
меняет внутреннюю структуру будущей говядины, тем  самым  обеспечивая  особо
изысканный вкус. Коровы такой породы  выращиваются  в  полтора  раза  дольше
обычных буренок, зато любителей  пивного  мяса  не  останавливает  даже  его
суперцена — раз в 10 дороже обычного мяса.
      Почему-то в нашем стереотипном сознании не укладывается словосочетание
«японское вино», а ведь есть и такое. Правда, климат  и  почва  на  японских
островах не благоприятствуют виноградарству, хотя и лежат  они  примерно  на
широте Средиземноморья. Тем не менее виноделие  здесь  зафиксировано  еще  в
VIII веке. Очень помогли распространению виноградной лозы монахи-буддисты.
      Конечно, японцы не могут похвастаться большими  объемами  собственного
винного производства,  но  есть  вполне  приличные  десертные  вина  и  даже
бренди.   Культивируются   в   основном   районированные   сорта   винограда
европейского или американского происхождения. Бывают и исключения  из  этого
общего правила: существующий и поныне белый сорт Koshu  с  толстой  кожицей,
приспособленный к  местным  климатическим  условиям,  произрастал  в  районе
священной горы Фудзи и восемь столетий назад.
       Еще один экзотический для нас продукт — японское  виски.  Идея  этого
напитка   и   технология   его   производства   для   японцев,   безусловно,
заимствованы, но приняты очень близко к сердцу. Наряду с привычными  пивными
барами в Японии существуют и виски-бары, где подается только  этот  напиток,
причем  в  основном  местного  производства  —  Suntory,  Nikka  или  Kirin.
Любителей пить виски в шотландском стиле — неразбавленным  —  среди  японцев
совсем немного. Остальные очень сильно разбавляют виски  водой  со  льдом  —
легкий аромат остается, зато эффект опьянения растягивается во  времени.  На
этом фоне с  трудом  воспринимаются  совершенно  неожиданные  статистические
выкладки: оказывается, уровень потребления виски на душу населения в  Японии
выше, чем в США или Великобритании.
      Своеобразное японское представление о приемлемом  количестве  алкоголя
вылилось,  в  частности,  в  оригинальную  традицию  длительного   распития.
Оплаченную  бутылку  виски  можно  время  от  времени  смаковать  маленькими
порциями, она становится именной и хранится  в  любимом  баре  сколь  угодно
долго. Правда, никто  не  мешает  завести  сразу  несколько  таких  заначек.
Любопытно  зеркальное  отражение   этого   обычая   в   европейских   пивных
заведениях: многие чехи  и  немцы  хранят  свои  именные  кружки  в  любимых
пивбарах.
      Для  полноты  картины  нужно  отметить,  что   японцы   производят   и
собственный джин, и ликеры с разными экзотическими запахами.
      Особенности  японского  менталитета  своеобразно  сказались  на  такой
важной сфере, как застольный  тост.  Созерцательная  обращенность  японца  в
себя, его стремление достичь  максимальной  гармонии  с  окружающей  средой,
где, кроме других людей, на равных существуют и растения, и камни,  и  вода,
не предполагает особой нужды в словесных лозунгах и призывах. Японский  тост
чаще всего сводится к возгласу «кампай!», то есть «до дна!», что не  так  уж
трудно.
      3. Рецепты.
       На  международных  выставках  Японию   всегда   можно   отличить   по
характерным  этикеткам  с  традиционным   изображением   чайной.   Множество
фонариков, бамбука, на полу соломенные циновки,  на  них  шелковые  подушки.
Девушки в пестрых цветастых кимано разносят  пиалы  с  зеленым  чаем.  А  на
низких столах разложены рекламные проспекты,  в  которых  читаем:  «Посетите
Японию весной, во время цветения вишен. Тогда вы поймете ее  душу.  Воспетая
поэтами сакура является воплощением японского народного характера».
      Японский салат из риса.
      1 стакан риса, 2  стакана  воды,  немного  соли,  250  г  жареной  или
вареной говядины, 1 –2 апельсина.
      Соус: 1 желток, по 1 чайной  ложке  горчицы  и  сахара,  1  ст.  ложка
уксуса, 1/8 л растительного масла, 1 апельсин, 1 ст.  ложка  маисовой  муки,
сок лимона, Ѕ чайной ложки соли.
      Рис вымыть и сварить.  Откинуть  на  дуршлаг  облить  холодной  водой.
Желток, горчицу, сахар, уксус, соль взбить  хорошенько  веничком,  прибавить
постепенно растительное масло. Сок апельсина развести водой (1 ложку сока  в
7 ложках воды), в этой апельсиновой воде развести маисовую муку,  вскипятить
и сейчас же смешать с майонезом. Рис,  кубики  мяса  и  измельченные  дольки
апельсина перемешать, салат сбрызнуть  соком  лимона.  Подавать  в  холодном
виде.
      Японская кухня в противоположности  китайской  гораздо  проще,  японцы
употребляют значительно меньше соусов, очень мало жира.
      Очень любят японцы рыбу. Главное место в меню всегда  занимают  рыбные
блюда. Рыбу здесь редко варят, чаще ее жарят,  и,  если  возможно,  целиком.
Почти все, что дает море, употребляют в пищу. Это  и  зетань  –  растущая  в
море зелень, имеющая вкус шпината, и  плавники  акулы,  из  которых  готовят
паштет  –  нечто  среднее  между  ливерной  колбасой  и  марципаном.  Это  и
всевозможные раковины,  крабы,  белое  хрустящее  мясо  каракатицы,  морские
огурцы – трепанги.
      За общим столом в Японии не едят.  Каждый  гость  сидит  за  отдельным
столиком, на который ставят  все  блюда  сразу,  начиная  с  супа  и  кончая
сладким. Все оформлено с  большим  искусством.  Начинают  с  сиу  –  моно  –
похлебочки.
      Летний суп.
      1 огурец средней величины, 2 ст. ложки  свежего  зеленого  горошка,  4
стакана прозрачного крепкого мясного бульона,  немного  соли,  Ѕ  ст.  ложки
соевого соуса (можно заменить зеленью), 4 яйца.
       Огурец  очистить,  нарезать  небольшими  ломтиками.  Зеленый  горошек
промыть.  Бульон  поставить   на   огонь,   дать   ему   закипеть,   всыпать
подготовленный горошек и варить 10 мин, после  чего  добавить  соль,  соевый
соус и ломтики огурца и варить еще 5 мин. Бульон процедить, овощи  поставить
в теплое место. В это время вскипятить воду с уксусом, осторожно вбить  туда
яйца, отварить их (чтобы белок свернулся).  В  каждую  тарелку  положить  по
несколько ломтиков огурца и по пол – ложки зеленого  горошка.  Залить  овощи
горячим бульоном и в каждую тарелку добавить яйцо. Подавать в горячем виде.
      В Японии принято уже с утра плотно поесть. Основой  завтрака  являются
гохан – отварной рис, мизоширу – фасолевый суп и коно – моно –  маринованные
огурчики  пикули.  Кроме  того,  едят  яйца  и  рыбу,  которые  могут   быть
приготовлены разными способами.
      На обед опять подают  гохан,  но  к  чкму  уже  идут  отварные  овощи,
вареная чечевица и блюда из сушеной рыбы с яйцом.
      На ужин снова подают на стол гохан. К этому может быть  подан  крепкий
бульон и зашими – знаменитая сырая рыба. Филе судака или  карпа  помещают  в
морозильник, нарезают на тонкие дольки, так что они напоминают  собой  куски
говядины по внешнему виду и  по  вкусу.  Подают  эту  рыбу  под  специальным
острым соусом, который готовят из сои, хрена с добавлением прочей зелени.
      Японские рыбные лепешки.
      Заключение.
      Итак, на японскую культуру оказали огромное влияние другие народы, как
—  то  китайцы,  корейцы,  но,  несмотря  на  это  японская  культура  имеет
множество своих особенностей.
      Прошло много времени с начала формирования культуры и, как и  в  любой
другой культуре, в японской культуре затерялись во  времени  многие  обряды,
церемонии. Очень много загадочного остается в ней. Но, несмотря на  все  это
японская  культура  сохранила  свою  самобытность,  японцы  гордятся   своей
культурой, обогащают ее и ценят, оберегают.
Список литературы:
1. Воробьёв М.В. «Древняя Япония». М.,1958 2. Григорьева Т.П. «Японская
художественная традиция». М.,1979 3. Жуков Е. «История Японии». М.,1939 4.
Иофан Н.А. «Искусство Японии». М.,1965 5. Иофан Н.А. «Культура древней
Японии». М.,1974 6. Конрад Н.И. ст. «Очерк японской истории с древнейших
времён до «революции Мэйдзи»//Япония (Сборник статей). М.,1934 7. Конрад
Н.И. ст. «Японский театр»//Литература и Театр. М.,1982 8. Лазарев Г.З.
«Сравнительный анализ развития архитектуры Китая и Японии в 6 — 12 вв.».
М.,1972 9. Пасков С.С. «Япония в раннее средневековье 7 — 12 века». М.,1987
10. Радуль-Затулевский Я.Б. «Конфуцианство и его распространение в Японии».
М.,1947 11. Сладковский М.И. «Китай и Япония». М.,1971
————————
[pic]
[pic]
[pic]
[pic]
[pic]
[pic]
[pic]
[pic]