Криницын А.Б.
Картины
природы никогда не были для Некрасова главной поэтической темой: обыкновенно
все его внимание поглощали напряженные человеческие отношения. Пейзажные
зарисовки, если и возникают в его стихах, то в связи с этими отношениями или
как своеобразная к ним иллюстрация. К примеру, за изображением несжатой полосы
пшеницы поздней осенью встает судьба несчастного пахаря, надорвавшегося на
тяжелой работе и умирающего от мучительного недуга: 
Поздняя
осень. Грачи улетели, 
Лес
обнажился, поля опустели, 
Только
не сжата полоска одна… 
					







Грустную
думу наводит она. 
Кажется,
шепчут колосья друг другу: 
«Скучно
нам слушать осеннюю вьюгу, 
Скучно
склоняться до самой земли, 
Тучные
зерна купая в пыли! 
<…>
Ветер
несет им печальный ответ: 
«Вашему
пахарю моченьки нет. 
Знал,
для чего и пахал он и сеял, 
Да
не по силам работу затеял. 
<…>
Руки,
что вывели борозды эти, 
Высохли
в щепку, повисли как плети, 
Очи
потускли, и голос пропал, 
Что
заунывную песню певал, 
Как,
на соху налегая рукою, 
Пахарь
задумчиво шел полосою». 
(«Несжатая
полоса» 1854 г) 
Еще
более резко проступает идеологическая направленность в стихотворении «На
Родине» (1855г.), где красоту «родимых нив» отравляет в сознании поэта тот
факт, что они «возделаны рабами»: 
Роскошны
вы, хлеба заповедные 
Родимых
нив, — 
Цветут,
растут колосья наливные, 
А
я чуть жив! 
Ах,
странно так я создан небесами, 
Таков
мой рок, 
Что
хлеб полей, возделанных рабами, 
Нейдет
мне впрок! 
Точно
так же и Волга, на которой прошло детство Некрасова, несмотря на все ее
великолепие, воспринимается им как «река рабства и тоски», поскольку над ней
раздается стон бурлаков («На Волге» 1860г.). Все это типичные примеры
социального пейзажа в лирике Некрасова. 
Мы
привыкли, что пейзажи у Некрасова зачастую хмуры и унылы, подобно описанию
дождливого осеннего дня в уже разобранном нами стихотворении «В деревне», или
же в отрывке «Утро»: 
Бесконечно
унылы и жалки 
Эти
пастбища, нивы, луга, 
Эти
мокрые, сонные галки, 
Что
сидят па вершине стога; 
Эта
кляча с крестьянином пьяным, 
Через
силу бегущая вскачь 
В
даль, сокрытую синим туманом, 
Это
мутное небо… Хоть плачь! 
Однако
встречаются у него картины природы, свободные как от социальной проблематики,
так и от тоскливой хандры. В первой части поэмы «Железная дорога» тоже рисуется
осенняя природа, но автор бесхитростно восторгается ею. Некрасов вступает в
своеобразное поэтическое состязание с Пушкиным, для которого осень являлась
любимейшим временем года и который в своем знаменитом стихотворении («Осень»
1833г.) описал ее подчеркнуто реалистическим языком, но при этом опоэтизировал.
Некрасов воспроизводит пушкинскую «поэзию действительности»: 
Славная
осень! Здоровый, ядреный 
Воздух
усталые силы бодрит; 
Лед
неокрепший на речке студеной 
Словно
как тающий сахар лежит; 
Около
леса. как в мягкой постели, 
Выспаться
можно — покой и простор! 
Листья
поблекнуть еще не успели, 
Желты
и свежи лежат, как ковер. 
Славная
осень! Морозные ночи. 
Ясные,
тихие дни… 
Нет
безобразья в природе! И кочи, 
И
моховые болота, и пни — 
Все
хорошо под сиянием лунным. 
Всюду
родимую Русь узнаю… 
Вслед
за Пушкиным Некрасов показывает, как осенняя природа гармонирует с его телесным
и духовным состоянием[viii] и пробуждает в душе новые
жизненные силы («Воздух усталые силы бодрит»). По словам Н. Скатова,
«некрасовский стих распахнут в природу». Он обновляет поэтические средства,
находя конкретные, до него ни разу не употреблявшиеся сравнения и эпитеты
(воздух – «ядреный», «Лед неокрепший <…> словно как тающий сахар
лежит»). Замечание о том, что «около леса, как в мягкой постели, выспаться
можно…» – звучит просто и непритязательно, но именно своей прозаичной
конкретностью оно позволяет нам лучше войти в состояние поэта и ощутить почти
физически тот «покой и простор», о котором он пишет. 
Пусть
Некрасов никогда не вдумывался в метафизику и философию природы, подобно
Тютчеву, но он прочувствовал с детства ее животворную силу и величавую красоту.
Глубокое проникновение в ее бытие, противопоставленное суетным человеческим
устремлениям, мы находим в маленькой лирической зарисовке, принадлежащей,
несмотря на свою немногословность, к вершинам русской пейзажной лирики: 
В
столицах шум, гремят витии, 
Кипит
словесная война, 
А
там, во глубине России — 
Там
вековая тишина. 
Лишь
ветер не дает покою 
Вершинам
придорожных ив, 
И
выгибаются дугою, 
Целуясь
с матерью-землею, 
Колосья
бесконечных нив… 
Русский
пейзаж дан всего несколькими чертами, но сразу связывается с концептами тишины,
вечности (как и в знаменитом пейзаже И. Левитана «Над вечным покоем»),
матери-земли, дороги, а завершается образом медленно зреющих, наливающихся
жизнью и новой силой колосьев. Задается и идея любви, которой движется мир –
через поцелуй колосьев Земле. Подобный прием резкого переключения из одного
смыслового плана (житейского, временного, суетного) в иной (природный, вечный,
безмолвный) позже с необыкновенной силой убедительности применил Лев Толстой в
сцене ранения князя Андрея Болконского под Аустерлицем, когда тот неожиданно
видит над собой только бесконечное спокойное небо. 
Природа
оказывается для Некрасова средством успокоения, отдохновения от тягот жизни,
исцеления душевных ран; именно к ней, на ее грудь он припадает, черпая новые
жизненные силы. Особую роль играют восторженные описания весенней природы,
поражающие ликованием жизненных сил и кипящей радостью бытия: 
Но
люблю я, весна золотая, 
Твой
сплошной, чудно — смешанный шум; 
Ты
ликуешь, на миг не смолкая, 
Как
дитя, без заботы и дум. 
<…>
По
холмам, по лесам, над долиной 
Птицы
севера вьются, кричат, 
Разом
слышны — напев соловьиный 
И
нестройные писки галчат, 
Грохот
тройки, скрипенье подводы, 
Крик
лягушек, жужжание ос, 
Треск
кобылок, — в просторе свободы 
Все
в гармонию жизни слилось… 
Я
наслушался шума иного… 
Оглушенный,
подавленный им, 
Мать
— природа! иду к тебе снова 
Со
всегдашним желаньем моим — 
Заглуши
эту музыку злобы! 
Чтоб
душа ощутила покой 
И
прозревшее око могло бы 
Насладиться
твоей красотой. 
Другой
ликующе радостный пейзаж мы найдем в стихотворении «Зеленый шум», где
рассказывается о том, как приход весны исцелил душу крестьянина, заставив его
отказаться от задуманного «косматой зимой» греха смертоубийства изменившей ему
жены: 
Как
молоком облитые, 
Стоят
сады вишневые, 
Тихохонько
шумят; 
Пригреты
теплым солнышком, 
Шумят
повеселелые 
Сосновые
леса; 
А
рядом новой зеленью 
Лепечут
песню новую 
И
липа бледнолистая, 
И
белая березонька 
С
зеленою косой! <…> 
Идет
— гудет Зеленый Шум, 
Зеленый
Шум, весенний шум! 
Природа
исцеляет душу лирического героя и в поэме «Рыцарь на час» (с очень редким в
поэзии ночным осенним пейзажем), и в поэме «Тишина», где природа должна утишить
боль от поражения России в Крымской войне: 
Все
рожь кругом, как степь живая, 
Ни
замков, ни морей, ни гор… 
Спасибо,
сторона родная, 
За
твой врачующий простор! 
Уже
по приведенным примерам нетрудно заметить, как Некрасов любил в русском пейзаже
вид колосящихся полей. Они давали ощущение широты, простора, кроме того,
являлись зримым воплощением народного труда и богатства страны, соединением
открытой красоты и производительной силы земли. Образы зерна и колоса, кроме
того, являются древнейшими символами созидательного труда, культуры и развития
(само слово «культура» происходит от латинского «colo, cultum» – пахать,
обрабатывать поле), а в религиозном контексте – вечной жизни и воскресения,
восходящими к евангельским словам: «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное
зерно, пав в землю, не умрёт, то останется одно; а если умрёт, то принесёт
много плода» (Ин.12, 24)[ix]. Иисус Христос в одной из
Своих притч называет Себя сеятелем, сеющим в людских душах семена веры и
Царствия Небесного (Мф. 13; 3-8). Если Пушкин в свое время написал горделивый
стих «Свободы сеятель пустынный…», в котором, уподобляя себя Христу,
отказывался от проповеди свободы для крепостных, то Некрасов пишет, скрыто полемизируя
с предшественником, стихотворение «Сеятелям», напротив, призывая народных
просветителей к самоотверженному служению: 
Сеятель
знанья на ниву народную! 
Почву
ты. что ли, находишь бесплодную. 
Худы
ль твои семена? 
Робок
ли сердцем ты? слаб ли ты силами? 
Труд
награждается всходами хилыми, 
Доброго
мало зерна! 
<…>
Сейте
разумное, доброе, вечное. 
Сейте!
Спасибо вам скажет сердечное 
Русский
народ… 
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.portal-slovo.ru