Главным
предметом исторической науки в России является прошлое родной страны, над
которым работало и работает наибольшее число русских историков и на которое
направлена, главным образом, деятельность разных учреждений, посвященных
исторической науке (исторические кафедры в Академии Наук, в университетах и
духовных академиях, ученые исторические общества, археографическая и архивные
комиссии, исторические журналы и т. п.) (Русские исторические журналы и
периодические сборники «Византийский Временник», «Историческая
библиотека«, »Исторический Вестник«, »Историческое
Обозрение«, »Записки Одесского общества Истории и Древностей»,
«Русский Архив», «Русская Старина», «Сборник
Московского Исторического Общества«, »Чтения в Обществе истории и
древностей российских«, много статей по истории в »Журнале
Министерства Народного Просвещения» и издания университетов. 

Из
журналов главным образом посвящены всеобщей истории «Историческое
обозрение», издаваемое Историческим обществом при Санкт-Петербургском
университете и «Сборник Исторического Общества при Московском
университете».) Очерк русской историографии выделен в особую статью,
предпосланную истории России (см. выше страницы 430 — 440): здесь мы
остановимся главным образом на разработке в России истории других народов или
того, что у нас принято называть всеобщей историей. Занятия всеобщей историей у
нас находятся, отчасти, в тесной связи с разными «филологиями», т. е.
с изучением иностранных языков и литератур, мертвых и живых; к числу деятелей
исторической науки необходимо отнести, поэтому, многих ориенталистов, классиков
и славистов, поскольку они делали предметом своих занятий историю Востока,
античного мира или славянских народов; о них, как и о тех государствоведах,
юристах или экономистах, которые разрабатывают исторические темы, см. в
соответствующих отделах. Кроме того, благодаря, главным образом, существованию
в наших университетах особой кафедры всеобщей истории, история других народов
разрабатывается у нас и вполне самостоятельно. 

До
тридцатых годов XIX столетия всеобщая история находилась в России в очень
жалком состоянии (см. XIII, 497 — 498). Лучшие времена начались для нашей науки
с обновления наших университетов после устава 1835 г. Первыми настоящими
профессорами всеобщей истории были Куторга , начавший свою преподавательскую
деятельность в Петербургском университете в 1835 г., и Грановский , занимавший
кафедру в Московском университете с 1839 по 1855 г. Куторгу справедливо
называют первым русским ученым, посвятившим себя самостоятельной разработке
всеобщей истории; Грановский первый внес в преподавание этой науки гуманитарную
и общественную точку зрения, сумев тем самым заинтересовать всеобщей историей
широкие круги общества, чему немало помогал его замечательный талант лектора.
От Грановского и Куторги начинается у нас непрерывная традиция всеобщей истории
в университетах. Куторга выдвигал на первый план греческую историю и побуждал
своих учеников и вообще лиц, искавших ученых степеней, писать диссертации на
темы, взятые из греческой истории (Бауер, Васильевский, Люперсольский , Ф.Ф.
Соколов , Стасюлевич ); Грановский, сам более работавший в области
средневековой истории, направлял в эту сторону и интересы своих учеников (Кудрявцев
, Ешевский ). Для занятий новой историей это время было крайне неблагоприятно;
Грановский, например, не мог читать курса по истории реформации. Реакция конца
сороковых и начала пятидесятых годов задержала развитие у нас и исторической
науки. 

На
дальнейшие ее успехи оказала влияние лишь посылка за границу (в начале
шестидесятых годов) большого числа молодых людей для приготовления к
профессорскому званию, а затем университетский устав 1863 г. С того времени
подобные командировки вошли в обычай, что было очень полезно, в особенности для
всеобщей истории. Сначала профессорские стипендиаты ездили почти исключительно
в Германию, где главным образом «доучивались», слушая лекции и
работая в семинариях; но с течением времени они стали отправляться и в другие
страны — во Францию, в Англию, в Италию, в Испанию, в Швецию (не говоря о
славянских землях, куда ездили и раньше), и уже для более самостоятельных работ
в библиотеках и архивах. Последнее сделалось возможным благодаря лучшей научной
подготовке, которую они получали теперь у себя дома. Устав 1863 г. много
содействовал и улучшению исторического преподавания. При действии этого устава
совершилось разделение историко-филологических факультетов на отделения, в
числе которых образовано было и специально-историческое, и начали вводиться
практические занятия по образцу немецких исторических семинарий. Устав 1884 г.
уничтожил было специальные отделения историко-филологических факультетов,
превратив последние в чисто классические школы; но такой порядок вещей
просуществовал недолго, и исторические отделения снова существуют в наших
университетах. Благодаря более живому общению с западной наукой и улучшению
университетского преподавания, всеобщая история за последние десятилетия
сделала у нас заметные успехи; чтобы убедиться в этом, стоит только сравнить
магистерские и докторские диссертации по всеобщей истории дореформенного
времени (хотя бы, например, обе диссертации Грановского) с теперешними. За последнее
время не раз печатались, большей частью по инициативе самих факультетов, даже
студенческие работы по истории (так называемые «медальные»), которые
в былые времена могли бы сойти за магистерские диссертации. Из числа
диссертаций на высшие ученые степени многие написаны на основании неизданных
источников, хранящихся в заграничных архивах и библиотеках. Лучшим
доказательством успехов, достигнутых русской наукой в этой области, может
служить то обстоятельство, что труды русских историков переводятся иногда на
языки тех стран, истории которых они посвящены. Тем не менее у нас все еще мало
ученых сил на поприще всеобщей истории; это видно из затруднений, сопряженных с
замещением вакантных кафедр. В отношении научного метода и руководящих
философских и общественных идей историческая наука в России всегда, в большей
или меньшей степени, отражала на себе главнейшие историологические направления
и течения, возникавшие на Западе; но, в то же время, в ней чувствовались
внутренние общественные настроения. Научное движение в области всеобщей истории
началось у нас под влиянием Нибурова критицизма (Куторга) и французской и
немецкой исторических школ первых десятилетий XIX века (Грановский). На
занятиях историей славян, Византии, Западной Европы сказывалось влияние так
называемых славянофильского и западнического направлений; в связи с их борьбой
находится, например, деятельность Грановского. С другой стороны, новейшие
культурное и экономическое направления в истории оказали большое влияние и на
нашу историческую науку. В общем, можно сказать, что в области всеобщей истории
русские ученые сравнительно мало занимались специально критикой источников и
что в их трудах так называемая внешняя и прагматическая история все более и
более отступает на задний план перед историей внутренних отношений. В
частности, за последнее время исследование социальной (и экономической) истории
даже стремится получить перевес над историей духовной культуры, хотя, конечно,
последняя не может быть вытеснена из науки. Переходя к обзору русской литературы
по всеобщей истории по главнейшим отделам, отсылаем за указаниями, касающимися
Востока и Древнего мира, к востоковедению и классической филологии (Русские
исторические исследования, посвященные древним Греции в Риму, перечислены в
статьях об их истории (IX, 636 — 687, и XXVI, 756, 784, 787, 789) и начинаем
прямо со средних веков, включая сюда и последние времена Римской империи.
Начало изучения средних веков на Западе было положено в Московском университете
Грановским («Аббат Сугерий»), ближайшими последователями которого в
этом отношении были Кудрявцев («Судьба Италии от падения Западной Римской
империи до восстановления ее Карлом« и неоконченная работа »Каролинги
в Италии«) и Ешевский (»Аполлинарий Сидоний» и прекрасный курс:
«История переселения народов, меровинги и каролинги»). По средней же
истории читал первоначально свои курсы в Москве и В.И. Герье , который завел по
этому предмету и правильные практические занятия. Ученик его, П.Г. Виноградов ,
сделал предметом своих специальных занятий западно-европейский феодализм,
взятый преимущественно с социально-экономической точки зрения. Его
«Происхождение феодальных отношений в лангобардской Италии» и
«Исследования по социальной истории Англии в средние века», равно как
английская переработка этой книги («Villainage in England») — вполне
самостоятельные работы, созданные в архивах и книгохранилищах Италии и Англии.
В Петербургском университете работы по средневековой истории зарождались
главным образом под влиянием В.Г. Васильевского. Один из его учеников, Н.М.
Бубнов , написал большой историко-критический труд: «Сборник писем
Герберта, как исторический источник». И.М. Гревс предпринял ряд
исследований в области истории землевладения в эпоху Римской империи.
Средневековыми городами занимались А.Н. Смирнов («Коммуна средневековой Франции»),
Ф.Я. Фортинский («Приморские вендские города и их влияние на образование
ганзейского союза») и И.Н. Смирнов (труды по истории славянских городских
общин в Далмации). Английскому крестьянскому движению XIV века посвятил большой
труд Д.М. Петрушевский («Восстание Уота Тайлера. Очерки из истории
разложения феодального строя в Англии»). Общий очерк истории французских
крестьян имеется в небольшой книжке Н.И. Кареева . Истории сословно-представительных
учреждений на Западе касаются диссертация В.К. Пискорского («Кастильские
кортесы в переходную эпоху от средних веков к новому времени») и книга
Н.И. Кареева о польском сейме. Средневековой истории посвящена докторская
диссертация М.М. Ковалевского : «Общественный строй Англии в конце средних
веков« (ср. его же, »Английская пугачевщина« в »Русской
Мысли» за 90-е годы). В области славистики социальной истории посвящена
диссертация А.Н. Ясинского : «Падение земского строя в Чехии».
Религиозные и церковные отношения средних веков тоже обращали на себя внимание
наших историков: Г. Вызинский, «Папство и Священная Римская империя в XIV
и XV веках«; Налимов , »Вопрос о панской власти на Констанцком
соборе«; В.К. Надлер , »Причины и первые проявлении оппозиции
католицизму в Чехии и Западной Европе в конце XIV и начале XV века»; Н.А.
Осокин , «История альбигойцев» и «Первая инквизиция и завоевание
Лангедока французами». Особенный интерес для русских исследователей
представляют личность и учение Гуса, причем некоторые авторы старались
поставить учение Гуса в связь с православием (Гильфердинг , в «Истории
Чехии«; Новиков , »Гус и Лютер«; В.А. Бильбасов , »Чех Ян
Гус из Гусинца«; И.С. Пальмов , »Вопрос о чаше в гуситском
движении«: »Памятники кирилло-мефодиевской старины в Чехии и
Моравии«; »К вопросу о сношениях чехов-гуситов с восточной церковью в
середине XV века»). Иная точка зрения — в работах С.А. Венгерова о гуситах
и таборитах (в «Русской Мысли» и «Вестнике Европы» за 1881
— 82 г.). Обращает на себя внимание ряд больших статей В.И. Герье в
«Вестнике Европы» за 90-е годы: «Средневековое
мировоззрение«, »Торжество теократического начала на Западе»,
«Франциск Ассизский» и «Катарина Сиенская». За самое
последнее время в русской исторической литературе особенно посчастливилось папе
Григорию VII, которому посвящены работы князя Е.Н. Трубецкого («Религозно
— общественный идеал западного христианства в XI веке») и А. Вязигина
(«Очерки из истории папства в XI веке»). Отдельно стоят, кроме
упомянутого труда Бубнова, сочинения В.А. Бильбасова («Крестовый поход
Фридриха II« и »Поповский король Генрих Распе»), В.К. Надлера
(«Адальберт Бременский»), В.Э. Регеля («Хроника Козьмы
Пражского«), Ф.Я. Фортинского (»Титмар Мерзебургский и его
хроника») и другие. Научное исследование византийской истории сделало
важные успехи преимущественно за последнюю четверть века, причем первыми
русским византинистом по всей справедливости следует считать скончавшегося в
1899 г. петербургского профессора средневековой истории В.Г. Васильевского,
автора целого ряда работ по византийской истории, печатавшихся в «Журнале
Министерства Народного Просвещения» (отдельно — неоконченное
«Обозрение трудов по византийской истории»). Васильевский основал и
специальный орган для этой области исторического знания «Византийский
Временник», который и редактировал, вместе с одним из своих учеников, В.Е.
Регелем. Другим видным русским византинистом является Ф.И. Успенский ,
занимающий в настоящее время должность директора Археологического института в
Константинополе, специально основанного для византийских изучений. Ему
принадлежит ряд статей в «Журнале Министерства Народного Просвещения»
и книга «Очерки по истории византийской образованности». К числу
русских византинистов относятся еще П.В. Безобразов («Византийский
писатель и государственный деятель Михаил Пселл»), Н.А. Скабаланович
(«Византийская церковь и государство в XI веке»), Регель
(«Analecta Byzantino — Russica», «Fontes rerum
byzantinarum» и другие) и другие. Кроме того, некоторые ученые и раньше
занимались византийским правом (см. VI, 270), а в области истории византийского
искусства особенно важны труды Н.П. Кондакова . В деле изучения истории
гуманизма русская наука выдвинула двух ученых, много работавших над итальянским
ренессансом с культурной и литературной точек зрения, и притом по неизданным
материалам. Александру Николаевичу Веселовскому принадлежат «Вилла
Альберти«, »Боккаччо» и множество более мелких работ. Недавно
(1899) скончавшийся московский профессор М.С. Корекин кроме целого ряда статей,
отчасти собранных в одну книжку («Очерки итальянского Возрождения»),
оставил капитальный труд: «Ранний итальянский гуманизм и его
историография». Тем же периодом итальянской истории занимались Н.А. Осокин
(«Савонарола и Флоренция». «Аттендоло Сфорца и королева
Иоанна«, »Неаполитанские государи XIV века»), А.С. Алексеев
(«Макиавелли, как политический мыслитель»), Садов («Виссарион
Никейский«), В.К. Пискорский (»Франческо Феруччи и его время»).
Над историей реформации XVI века и реформационной эпохи вообще наиболее
трудились: И.В. Лучицкий («Феодальная аристократии и кальвинисты во
Франции«, »Католическая лига и кальвинисты во Франции»), Н.Н.
Любович («История реформации в Польше», «Начало католической
реакции и упадок реформации в Польше«, »Марникс де Сент-Альдегонд»),
Р.Ю. Виппер («Церковь и государство в Женеве в эпоху Кальвина»). Все
трое много работали в заграничных архивах. Менее важны сочинения Клячина
(«Политические собрания и политическая организация кальвинистов во Франции
в XVI веке«) и С.Ф. Фортунатова (»Представитель индепендентов Генри
Вер»). Этот отдел западноевропейской истории привлекал к себе внимание и
профессоров духовных академий, из числа которых всего более заслуживают
внимания труды Будрина («Антитринитарии XVI века»), П.Н. Жуковича
(«Кардинал Гозий и польская церковь его времени») и В. Соколова
(«Реформация в Англии»). К реформационному же периоду относятся и обе
диссертации Г.В. Форстена , представляющие собой результат изысканий в
заграничных архивах («Борьба из-за господства над Балтийским морем в XV и
XVI веках« и »Балтийский вопрос в XVII и XVIII столетиях»). По
истории XVII и XVIII веков на Западе имеются работы Вызинского («Англия в
XVIII веке«), В.И. Герье (»Лейбниц и его век», сборник писем
Лейбница), А.С. Трачевского («Германия накануне революции»,
«Союз князей и немецкая политика Екатерины II, Фридриха II и Иосифа
II«), П. Соколова (»Церковная реформа императора Иосифа II»).
Особенное внимание русских историков обратила на себя Франция, в особенности
революция 1789 г., долго бывшая своего рода запретным плодом. Начало изучения
истории французской революции в наших университетах положил своими специальными
курсами В.И. Герье, написавший об этом предмете несколько небольших работ
(«L’abbe de Mably», «Понятие о народе у Руссо»,
«Понятие о власти и народе по наказам 1789 г.», «Республика или
монархия установится во Франции», ряд статей о Тэне). Первым по времени
самостоятельным трудом, написанным по архивным источникам, является диссертация
Н.И. Кареева: «Крестьяне и крестьянский вопрос во Франции в последней
четверти XVIII века» (есть французский перевод). Особенное развитие
изучение у нас французской революции получило в последнее время. Ей посвятил
свой четырехтомный труд: «Происхождение современной демократии» М.М.
Ковалевский. Одновременно И.В. Лучицкий предпринял большое исследование по
истории крестьянского землевладения и распродажи национальных имуществ во
Франции в эпоху революции, для чего совершил несколько поездок во Францию, где
занимался в провинциальных архивах; пока им в отдельных статьях и брошюрах на
русском и французском языках обнародованы лишь некоторые результаты его
изысканий. В настоящее время в «Журнале Министерства Народного
Просвещения» печатаются две работы, основанные на архивных материалах: П.Н.
Ардашева («Провинциальная администрация во Франции в последнюю пору
старого порядка«) и А.М. Ону (»Наказы третьего сословия во Франции в
1789 г.»). В. Хорошун только что выпустил в свет первый том большого
исследования: «Дворянские наказы во Франции в 1789 г.». К этой же
эпохе имеют отношение труды Г.Е. Афанасьева («Министерская деятельность
Тюрго«, »Условия хлебной торговли во Франции в XVIII веке»),
И.И. Иванова («Французский театр и философия XVIII века»), Алексеева
(«Этюды о Руссо»). Для истории XIX века в русской литературе сделано
сравнительно мало, если не считать издания архивных источников (Ф.Ф. Мартенса и
в «Сборнике Русского Исторического Общества») под редакцией А.С.
Трачевского и Н.К. Шильдера ), а также сочинений по дипломатической (С.М.
Соловьева , В.К. Надлера, С.С. Татищева и других) и военной истории, имеющих
большее или меньшее отношение к истории Р. Общими трудами по истории XIX века
(кроме переводных, которых много) являются книги бывшего профессора
Педагогического института Лоренца , учебник Григоровича и IV и V тома
«Истории Западной Европы в новое время» Кареева, да очень общий очерк
Осокина: «Политические движения в Европе в первой половине нашего
века». Из числа отдельных работ более замечательны: В. Даневский ,
«Системы политического равновесия и легитимизма и начало национальности в
их взаимной связи«; Надлер, »Меттерних и европейская реакция»; А.
Шахов , «Французская литература в первые годы XIX века» и
«Очерки литературного движения в первую половину XIX века»; И. Янжул ,
«Английская свободная торговля»; М. Туган-Барановский ,
«Промышленные кризисы в современной Англии»; С. Фортунатов,
«История политических учений в Соединенных Штатах»; А. Градовский ,
«Германская конституция»; А. Трачевский, «Объединение
Германии«; А. Назимов , »Реакция в Пруссии»; Н. Молчановский ,
«Цеховая система в Пруссии и реформа цехов при Штейне и Гарденберге»;
Ю. Самарин , «Уничтожение крепостного права в Пруссии»; Н. Попов ,
«История вольного города Кракова»; Первольф , «Славянское
движение в Австрии в 1800 — 1848 гг.»; П. Кулаковский ,
«Иллиризм»; Б. Чичерин , «История политических учении»;
Щеглов, «История социальных учений». Самостоятельные занятия польской
историей ведут свое начало с 60-х годов. Ввиду той связи, которая существует
между историей русской и польской, к разработке последней особенно стремился
приохотить своих учеников в Москве С.М. Соловьев, который сам написал
«Историю падения Польши». Так возникли, между прочим, «Борьба за
польский престол в 1733 г.« В.И. Герье и »Польское бескоролевье по
смерти Ягеллонов» А.С. Трачевского. К числу историков, занимавшихся
Польшей, нужно отнести и Д.И. Иловайского («Гродненский сейм 1793
г.»). Тесная связь между русской и польской историей направила в ту же
область и Н.И. Костомарова («Последние годы Речи Посполитой»), а
также М.Ф. де-Пуле («Станислав-Август Понятовский и Литва в 1794 — 95
годах«) и Ф.М. Уманца (»Два года после Ягеллонов»). Более с
точки зрении «всеобщих» историков занимались Польшей Н.Н. Любович,
автор названых трудов по истории польской реформации, Н.И. Кареев
(«Реформационное движение и католическая реакция в Польше»,
«Очерк польского сейма», «Польские реформы XVIII века»,
«Падение Польши в исторической литературе»; три последние сочинения
есть в польском переводе), П.Я. Жукович («Гозий») и В.А. Мякотин («Крестьянский
вопрос в Польше в эпоху ее разделов»). Наибольшее количество русских
трудов по польской истории посвящено, таким образом, новому времени;
средневековая история Польши почти совсем не разрабатывалась у нас (кроме работ
Линниченко , Филевича , Павлова, Тихомирова, Любавского и т. п., относящихся
более к русской истории, как и «Люблинская уния» Кояловича ). По
истории польской литературы на русском языке имеется труд В.Д. Спасовича .
Особый отдел историографии представляет собой философия истории. Интерес к этой
отрасли знания появился у нас впервые в эпоху усиленных занятий философией
(особенно системой Гегеля) и спора между западниками и славянофилами в исходе
первой половины XIX века. Новую эпоху в истории этого интереса представляют
собой шестидесятые года, когда особенно сильное впечатление на русское общество
оказала «История цивилизации в Англии» Бокля. С семидесятых годов
историко — философские вопросы начинают все более и более получать
социологическую постановку (см. ниже, Социология, где указана и соответствующая
литература). Отметим здесь только два наиболее важных историко-философских
труда славянофильского лагеря: Хомяков , «Записки по всемирной
истории« и Данилевский , »Россия и Европа» (последняя книга
вызвала большую полемику). Диссертации на ученые степени по философии истории
писались М.М. Стасюлевичем («Опыт исторического обзора главных систем
философии истории«) и Н.И. Кареевым (»Основные вопросы философии
истории»). Историческая методология разрабатывалась у нас сравнительно
мало (см. XIII, 508). Историографическая литература, посвященная всеобщей
истории, представлена следующими сочинениями: Герье, «Очерк развития
исторической науки«; Петров, »Новейшая национальная историография в
Германии, Англии и Франции«; Виноградов, »Очерки западноевропейской
историографии« (в »Журнале Министерства Народного Просвещения»
за восьмидесятые годы); Тураев , «Очерк истории изучения финикийской
древности« (в »Историческом Обозрении«), »Новейшие успехи и
современное состояние египтологии« (там же); Покровский, »Новые явления
в области разработки греческой истории« (там же); Герье, »Вступление
археологии в круг римской историографии« (в »Сборнике Московского
Исторического Общества«); Васильевский, »Обозрение трудов по
византийской истории«; Бузескул , »Обзор немецкой литературы по
истории средних веков«; Осокин, »Историография средних веков»;
Вязигин, «Личность и значение Григория VII в исторической литературе»
(в «Историческом Обозрении»); Ламанский , «Об историческом
изучении греко-славянского мира в Европе«; Корелин , »Итальянский
гуманизм и его историография«; Кареев, »Вопрос о религиозной
реформации XVI века в исторической литературе«, »Падение Польши в
исторической литературе«, »Новейшие работы по истории французской
революции« (в »Историческом Обозрении»), а также небольшие
историографические очерки в «Истории Западной Европы» и обзор
исторической литературы в «Программах чтения для самообразования»; Павинский
, «Обзор современного состояния польской историографии» (в
«Историческом Обозрении»); Пташицкий , «Новейшие польские
сочинения по польской истории XVIII века» (ib.). Историографические обзоры
можно найти и во многих специальных трудах (например, очерк историографии
феодализма — в книге Виноградова о лангобардском феодализме, очерк разработки
истории крестьян на Западе — в сочинениях В.И. Семевского о русских крестьянах
при Екатерине II и т. п.). Существуют, наконец, статьи об отдельных историках (Бестужева-Рюмина
об Ешевском, Бузескула о Зибеле и Ранке, Виноградова о Ранке, Фюстель де
Куланже, Грановском, Герье о Тэне, Мишле, Кудрявцеве, Соловьеве, Грановского о
Нибуре, Кареева о Грановском и т. п.). Обширных трудов, обнимающих историю
всего человечества, кроме переводных, у нас нет; университетские курсы издаются
редко (Петров, «Лекции по всемирной истории»; Трачевский,
«Учебник истории»; С.М. Соловьев, «Курс новой истории»;
Осокин, «История средних веков»; Бауер, «Лекции по новой
истории«; Кареев, »История Западной Европы в новое время»).
Имеются собрания сочинений Грановского, Кудрявцева, Ешевского, Куторги, Петрова
и других. Лучшие школьные руководства, обнимающие всю историю, написаны
Щульгиным (устарело) и профессором Виноградовым. Как пособия, важны хрестоматии
Стасюлевича (средние века), Виноградова (средние века), Гуревича (новая история).
Переводная литература по всеобщей истории у нас весьма обширна, и едва ли
найдется какая-либо другая литература, которая обладала бы такой массой
переводов иностранных исторических книг.