Дмитровская
школа №10

с углублённым изучением предметов
Реферат

По предмету: «Литература»
На тему: География в жизни и 
творчестве А.С. Пушкина.
                         
ученика: Чистякова Максима 9 «Б» класса.
                      
преподаватель: Кузнецова Любовь Борисовна.
					







июнь 2001 год
Содержание

1.  
Введение………………………………………………………. 3

2.  
А.С. Пушкин «великий
путешественник»……..…………… 5
3.  
«Россия слишком мало известна
русским»…………………..6
4.  
Путешествие в
Арзрум…………………………………………7
5.  
Петербург, Москва, Подмосковье
………………..………….11
6.  
Южная ссылка…………………………………………………13
7.  
Михайловское………………………………………………….14
8.  
Географы-исследователи—друзья
Пушкина……..………….18
9.  
«И друг степей
калмык»………………………………………19
10.      
Топонимика пушкинских мест
Псковская
область…………..…………………….………………23
11.Приложение…………………………………………………….26
12.Список использованной
литературы…………………………28
                                                                        Есть два разряда
путешествий:
Один — пускаться с места вдаль, 
                                                                     
Другой — сидеть себе на месте, 
                                                                Листать
обратно календарь.
А.Т. Твардовский
Путешествие
— литературный жанр, в основе которого описание странствий героя. Это
могут быть сведения об увиденных путешественником странах, народах в форме
путевых дневников, заметок, очерков и так далее.
Основная
задача таких произведений прежде всего познавательная, но автор может ставить
фи­лософские, публицистические, психологические и
другие задачи. Это могут быть также повествова­ния о
вымышленных, воображаемых странствиях (утопия, фантастика).
   Корни жанра в мифологии и фольклоре, где странствие героя
становится для него испытанием.
    Исторические вехи развития. 
а) Странствующий герой ак­тивно перемещается в
пространстве как наблю­датель чужого мира, о котором он (потом)
рассказывает читателям (слушателям):
—
Марко Поло, сын венецианского купца. «Книга о разнообразии мира» (1298) — о
путешествии на Восток, в Китай.
—
Афанасий Никитин, тверской купец. «Хожение за три моря», XV век — об индийских
впечатлениях.
— Тур
Хейердал, норвежский учёный-путе­шественник. «Путешествие на Кон-Тики», 1950-е
годы — о культуре о. Пасхи.
б) При восприятии читате­лем литературного путешествия его
внимание пе­реместилось на чувства и переживания стран­ствующего,
внешние элементы перемещения в про­странстве уже не имели решающего значения.
—  
Карамзин. «Письма русского путешественника»; Радищев.
«Путешествие из Петербурга в Москву».
—  
Байрон. «Паломничество Чайльд Гарольда»;
           Лермонтов. «Мцыри». Это лирические путешествия, в
которых культ экзотики, а «духовные ски­тания» романтического героя показаны
как «бегство»  из неволи.          
—
Лермонтов. «Герой нашего времени»;
Ч.Айтматов. «Плаха». Путешествие воплощает идею духовного
поиска, мотив странствия становится одним из способов раскрытия характера
героя.
Почти каждое литературное путешествие рано или поздно
пародируется.
—
Сервантес. «Дон Кихот» — пародия на рыцарское путешествие.   
—  
В.Ерофеев в поэме «Москва—Петушки» пародирует Радищева.
Многообразие жанровых форм.
1.
Собственно путешествие (путевой дневник).
—   Гомер.
«Одиссея». «Сказание о Гильгамеше» (шумеро-аккадский эпос).
2. Разновидность поэмы, сюжетной и компози­ционной основой
которой становится путешествие.
—  
Данте. «Божественная комедия»; Некрасов. «Кому на Руси жить
хорошо».
3. Роман.
—  
М.Твен. «Приключения Гекльберри Финна».
4. Основная часть произведения.
—  
«Путешествие Онегина» в романе Пушкина «Евгений Онегин».
5.  Очерк
—  
Пушкин. «Путешествие в Арзрум».
6. Свободное повествование.
Оно может включать в себя письмо и дневник, повесть и
автобиографию, новеллу и исповедь, ав­торские размышления и поток сознания
героя.
Основные элементы
путешествия.
Что является необходимым, обязательным ат­рибутом
перемещения в пространстве и времени?
—  
Маршрут,
транспортные средства, дороги;
—  
пейзаж,
архитектура и достопримечатель­ности городов и селений, интерьеры домов;
—
люди: этнографические наблюдения, диа­логи, лица, рассказы,
исповеди;
—   сценки:
— вкусовые
ощущения.
— Внешние впечатления —
чувство, оценка увиденного-общечеловеческий (публицистический) вывод.
Следовательно,
литературное путешествие отно­сятся к художественно-публицистическим
жанрам.
    Писатель выбирает из своего путешествия наиболее яркие
элементы, та­кие, которые важны ему и которые, вероятно, заин­тересуют
читателя. При этом странствующий в своем движении вперёд в пространстве
сворачивает на историческую тропу, в прошлое, а то и вовсе останавливается
полюбоваться чем-то и поразмышлять. Именно эти моменты становятся наиболее
публицистическими.
Чем
можно объяснить столь частое обращение различных авторов к жанру литературного
путе­шествия?
— Универсальностью
данного жанра, богатыми возможностями формы;
— возможностью
непосредственного выражения своих мыслей и чувств.
                                                           
                                      С детских лет
путешествия                                
                                                                         
Были моею любимой мечтой
                                                            
                                             А.С.Пушкин
«Способность
Пушкина свободно переноситься во все сферы жизни,во все века и страны…».Эти
слова В.Г.Белинского о великом поэте приходят на ум, когда соприкасаешься с его
творчеством.
  
Пушкин-целый мир, неиссякаемый кладезь для исследователей разных
специальностей: для литературоведов и языковедов или историков и
искусствоведов, для географа, и для топонимиста.
  
Вся жизнь поэта была наполнена вольными и невольными путешествиями. Справедливо
замечено исследователем его путешествий П.П. Померанцевым: «Значение
путешествий Пушкина для развития его творчества чрезвычайно велико,хотя,может
быть, оно ещё не всеми достаточно оценено. А ведь именно благодаря путешествиям
было создано большое число творений великого поэта,благодаря им Пушкин нашёл
много новых сюжетов и      образов…Сколько же наездил наш великий поэт?..
34750км!(это вкючая 20 поездок в Москву, в Болдино, в Боровичи, в Торжок, в
Старицу, в Ярополец, на Полотняный Завод под Калугой и прочие места, входящие в
обычные его поездки.) Пусть даже 34000км-цифра даже для
профессионала-путешественика значительная, почти окружность земного шара…
Пржевальский за свои центрально-азиатские странствия совершил около 30000км.
Разве после этого мы не  назовем нашего гениального поэта путешественником? Он
был действительно настоящим и замечательным путешественником».
  
И его творения содержат немало географических понятий и описаний, пестрят
географическими названиями, а некоторые произведения имеют непосредственно
географический характер.Академик Л.С.Берг считал, что это даёт «нам право
причислить к семье географов великого поэта». У него, можно сказать, душа
лежала к географии, недаром слова «география», «географический», «географ»
многократно встречаются в пушкинских произведениях.
  
Имя поэта увековечено во множестве географических названий, и не только
географических.
  
Ему воздвигнуты памятники во многих местах страны-в больших и малых городах, в
посёлках и сёлах.Установлены они и за рубежом. И это тоже заслуживает изучения,
ибо все, что относится к памяти поэта, вызывает широкий общественный интерес
его почитателей.
  
О Пушкине известно, кажется, все, но далеко не всё осмыслено.
  
У каждого есть свой Пушкин,и каждый его по своему любит. Один больше в нём
любит одно, другой -другое. Меняется любовь к Пушкину и с возрастом
человека-она становится глубже, осознанней, если так можно сказать, мудрее. 
  
В литературе освещены многие стороны пушкинского гения. И все же можно слышать
(даже от людей достаточно эрудированных): Пушкин-поэт, и об этом надо писать,
этим, главным в нём, и надо заниматься. Но это в корне не- правильное мнение,
просто заблуждение. Если В.Г. Белинский назвал роман «Евгений Онегин»
энциклопедией русской жизни, то Пушкина можно назвать русской
энциклопедией-столь широк был его кругозор. Недаром П.Я. Чаадаев после кончины
Пушкина назвал его «грациозным гением» и поставил рядом со «всеобъемлющим умом
Ломоносова».
«Россия слишком мало известна русским»
   Что русским Россия мало известна- в этом А.С. Пушкин
был глубоко убеждён. Не случайно готовил и помещал в своём «Современнике»
статьи, в том числе свои, популяризировавшие географические и исторические
знания, расширявшие представления читателей о стране.
  
А.С. Пушкин, будучи осведомлён и в истории и в географии, знал, что в
царствование Бориса Годунова был исправлен и дополнен при участии его сына
Федора «Большой чертёж»-первая географическая карта Русского государства.
  
Это нашло отражение в одной из сцен трагедии «Борис Годунов». 
         
Царь.
А ты, мои сын, чем занят? Это что?
         Федор. Чертеж земли
московской; наше царство
    
Из края в край. Вот видишь: тут Москва,
    
Тут Новгород, тут Астрахань. Вот море,
    
Вот пермские дремучие леса.
    
А вот  Сибирь.
     Царь. А это что такое
узорам здесь виется?
    
Федор.
Это Волга.
        Царь. Как хорошо! Вот
сладкий плод учения!
        Как с облаков ты можешь обозреть
        Все царство вдруг: границы, град, реки.
        Учись, мой сын: наука сокращает
       
Нам опыт быстротекущей жизни.
         Когда-нибудь,
и скоро, может быть,
      
Все области, которые ты ныне
     
Изобразил так хитро на бумаге, 
     
Все под руку достанутся твою. 
     
Учись, мой сын, и легче и яснее 
   
Державный труд ты будешь постигать
Пушкин устами царя Бориса выразил, чем география может
помочь государ­ственному мужу: «обозревать все царство вдруг» (т.е.
одновременно), чтобы лучше понять его.
За «географическим» монологом царевича стоит не только
Пушкин-писатель, но и тонкий историк. Недаром в первом табеле лицеиста Пушкина
1812 г. его занятия гео­графией и историей были оценены высо­ко: «Очень хорошие
успехи, довольно при­лежен. Очень хороших дарований».
    Поэт и сам знал карты и умел
их составлять. Карту он приложил к своей «Истории Пугачева» и,
отвечая на критику, что нагрузка этой карты неве­лика, объяснил: «Карта
далеко не полна; оная была необходима, и я не имел возможности составить
другую, более совершенную« (»Замечания о бунте»).
 Географию, в частности экономическую, или, как ее в прошлом
 называли, статистику, А.С. Пуш­кин
считал одной из важнейших наук 
 в системе образования. В записке
«О народном воспитании» он делится
 такими соображениями:
«Россия слишком мало известна русским; сверх
 ее исто­рии, ее статистика, ее
законодательство требуют особенных 
 кафедр. Изучение России должно бу­дет
преимущественно занять в 
 окончательные годы умы молодых
дворян…« »Занять умы» изуче­нием 
 страны, которой «определено
было высо­кое предназначение…»! 
 Пушкин писал в статье «О
ничтожестве литературы русской«: »Ее 
 необозри­мые равнины поглотили
силу монголов и оста­новили их 
 нашествие на самом краю Европы…
Образующееся просвещение было
 спасено растерзанной и издыхающей
Россией… Россия вошла в Европу, 
 как спущенный корабль, при стуке
топора и при громе пушек».
    А.С.Пушкин ставил географию рядом с грам­матикой:
«…изучать грамматику да географию» («Дубровский»).
 Любовь к географии в широком смысле, мож­но сказать, была
заложена в нем самой приро­дой. В начале обучения поэта в Лицее, в одной из
первых его табелей, составленной в марте 1812 года, в части географии было
записано: «В гео­графии и истории: 1) Очень хорошие оценки. 2) Довольно
прилежно. 3) Очень хороших даро­ваний».
Для познания России и вообще для его любознательной натуры
А.С.
Пушкину необходимы были путешествия. В
этом он признавался в
письме к П.В. Нащокину 25 февраля 1833 года. Именно  в тот
год он совершил путешествие в Поволжье и Приамурье.
А.С. Пушкин был великим патриотом свое
страны, простершейся «от финских хладных скал до пламенной Колхиды», и окажись
«под
небо Африки моей», он вздыхал бы о «сумрачной России». Своим
творчеством поэт вызывал ответны патриотические чувства
читателей, призывал изучать отечество и, говоря по современному,
совершать туристические походы:
                              
Друзья мои! Возьмите посох свой, 
                             
Идите в лес, бродите по долине…
                                   
                                           «Сон»
    Как будто сказано сегодня!
   В то же     А.С. Пушкин выступал   против тех людей,
которые  «не заботятся ни о славе, ни бедствиях отечества, его историю знают
только со времён кн. Потемкина, имеют понятия о статистике только той губернии,
в которой находятся их поместия, со всем  тем почитают себя
патриотами, потому что любят ботвинью и что дети их бегают
в красной
рубашке».
   Теперь, когда более половины
населения нашей страны имеет высшее и среднее образование,
 можно утверждать: Россия немало известна русским.
А.С. Пушкин хорошо знал не только Россию,но имел обширные
познания о других странах, знал,как говорится, чем они дышат, чем
примечательны их города:
                                К
чему им сукна Альбиона
                                И
пышные чехлы Лиона…
                                            
«Послание к Юдину»
 
Подобные замечания  можно встретить  в ряде  его произведений.
                         
Путешествие в Арзрум.
Александр Сергеевич Пушкин мог бы сказать О себе так, как
говаривал Иван Петрович Белкин:
«…В течение двадцати лет сряду изъездил я Рос­сию по всем
направлениям; почти все почтовые трактиры мне известны; нередко смотрителя не
знаю я в лицо, с редким не имел дела…» («Станци­онный смотритель»).
Как подсчитали
исследователи, по 120 марш­рутам проехал поэт.
В своем «Путешествии в Арзрум» А.С. Пушкин сообщает: «…Долго
вел я потом жизнь кочующую, скитаясь то по югу, то по северу и никогда еще не
вырывался из приделов необъятной России». А так хотелось поэту совершить
далекое путеше­ствие!
     Живя в Одессе, он, по
свидетельству жены П.А. Вяземского, подолгу пропадал на кораблях среди моряков.
В январе 1824 года писал брату Льву, что ему хотелось «взять тихонько трость и шляпу
и поехать посмотреть на Константинополь». А 7 января 1830 года А.С. Пушкин
обращал­ся к Бенкендорфу: «Покамест я еще не женат и не зачислен на службу, я
бы хотел совершить путе­шествие во Францию или Италию. В случае же, если оно не
будет мне разрешено, я бы просил соизволения посетить Китай с отправляющимся
туда посольством».                        
Но этим желаниям А.С. Пушкина не суждено было сбыться —
выезд из России ему был запре­щен, хотя для поэта было важно заграничное
путешествие.                             
Но все же однажды во время путешествия в Арзрум А.С. Пушкин
государственную границу пересек.
Путешествие на Кавказ, в действующую армию, он предпринял в
1829 году как говорится, на свой страх и риск после очередных осложнений в жиз­ни:
первое сватовство к Н.Н. Гончаровой оказалось неудачным, хотя прямого отказа
поэт не получил. В автобиографическом наброске «Участь моя ре­шена» поэт
признавался: «…если мне откажут, ду­мал я, поеду в чужие края». А кроме того:
«Снова тучи надо мною…»(«Предчувствие»).
АС. Пушкин обладал тонкой наблюдательнос­тью, и многие его
путевые заметки могут считать­ся образцами географического описания. Напри­мер,
он с замечательной точностью улавливает смену природных зон: «Переход от Европы
к Азии делается час от часу чувствительнее: леса исчеза­ют, холмы сглаживаются,
трава густеет и являет большую силу растительности; показываются птицы,
неведомые в наших лесах…»
«Дорога наша сделалась живописна. Горы тя­нулись над
нами. На их вершинах ползли чуть видные стада и казались насекомыми… На скале
видны развалины какого-то замка: они облепле­ны саклями мирных осетинцев, как
будто гнезда­ми ласточек».
«Чем далее углублялись мы в горы, тем уже становилось
ущелие. Стесненный Терек с ревом бросает свои мутные волны через утесы,
переграждающие ему путь… Я отстал от конвоя, зас­мотревшись на огромные
скалы, меж коими хле­щет Терек с яростью неизъяснимой».
Здесь сразу видно, что пишет не просто гео­граф, но и
замечательный мастер слова, — столь высокохудожественно его описание,  нео­жиданных
сравнений.
«Дорога
шла через обвал, обрушившийся в конце июня 1827 года. Таковые случаи бывают
обыкновенно каждые семь лет. Огромная глыба, свалясь, засыпала ущелие на целую
версту и зап­рудила Терек. Часовые, стоявшие ниже, слышали ужасный грохот и
увидели, что река быстро ме­лела и в четверть часа совсем утихла и истощи­лась.
Терек прорылся сквозь обвал не прежде, как через два часа. То-то
был он ужасен!»
Это грозное явление в снежных горах прекрасно запечатлел в
стихотворение «Обвал», написанном в год путешествия:             
                               
Дробясь о мрачные скалы,
                   
Шумят и пенятся валы, 
                   
И надо мной кричат орлы,
                                                
И ропщет бор, 
                            
И  блещут сквозь волнистой мглы
                                                   
Вершины гор.  
                           
Оттоль сорвался раз обвал,
                           
И с тяжким грохотом упал,
                           
И всю   теснину между скал
                                                           
Загородил,
                            
И Терека могущий вал
                            
Остановил.
                         
Вдруг, истощась и присмирев,
                         
О Терек, ты прервал свой рев;
                         
Но задних волн  упорный гнев
                                                  
Прошиб снега…
                         
Ты затопил, освирепев, 
    
                                                   Свои брега.
                         
И долго прорванный обвал
                         
Неталой грудою лежал,
                           
И Терек злой под ним бежал,
               
                                   И пылью вод
                           
И шумной пеной орошал
                       
Ледяный свод.
                             
И путь по нем широкий шел:
                И конь скакал, и влекся вол, 
                И своего верблюда вел
                                           
Степной купец,
                   
Где нынче мчится лишь Эол,
                                              
Небес жилец.
   
Кавказские впечатления, как и впечатления других путешествий А.С. Пушкина,
нередко слу­жили темами для создания поэтических произ­ведений (их перечень
дается в приложении).
            Еще
прекрасный пример этого. Вот прозаическая запись виденного поэтом: «Утром,
проезжая мимо Казбека, увидел я чудесное зрелище: белые, оборванные тучи
перетяги­вались через вершину горы, и уединенный мона­стырь, озаренный лучами
солнца, казалось, плавал в воздухе, несомый облаками».
                                
А вот стихи, навеянные этим зрелищем:
  
                            Высоко над семьею гор, 
                              
Казбек, твой царственный шатер
 Сияет
вечными лучами. 
                              
Твой монастырь за облаками, 
                           
   Как в небе реющий ковчег. 
                              
Парит, чуть видный над горами.
                                              
«Монастырь на Казбеке».
О красоте снежных хребтов Кавказа А.С. Пуш­кин восторженно
писал брату еще во время пер­вого путешествия на Кавказ в 1820 году: «Жалею,
мой друг, что ты со мною вместе не видел вели­колепную цепь этих гор; ледяные
их вершины, которые издали, на ясной заре, кажутся странны­ми облаками,
разноцветными и недвижными;
жалею, что не всходил со мною на острый верх пятихолмного
Бешту (по-современному Бештау, что по-тюркски значит «пять гор»,— Машука,
Железной горы, Каменной и Змеиной. Кавказс­кий край, знойная граница Азии, —
любопытен во всех отношениях» (письмо от 24 сентября 1820 г.).
При этом надо подчеркнуть, что поэта дикая природа больше
привлекала, чем окультуренная. Девять лет он не был на кавказских водах, и мно­гое
за это время изменилось: «Нынче выстроены великолепные ванны и дома. Бульвар,
обсажен­ный липками, проведен по склонению Машука…
Признаюсь: Кавказские воды представляют ныне более
удобностей; но мне было
жаль кру­тых каменных тропинок, кустарников и неого­роженных пропастей, над
которыми, бывало, я карабкался».
Здесь интересно обратить внимание на то, сколь скрупулезно,
оттачивая фразы, работал АС. Пушкин над «Путешествием в Арзрум», в основе
которого лежали его дневниковые записи. Вот так выглядел последний абзац в
дневнике: «Конечно, Кавказские воды нынче представляют более удоб­ностей, более
усовершенствования.— Таков Есте­ственный ход вещей.— Но признаюсь: мне было бы
жаль прежнего дикого, вольного состояния.— Мне было жаль наших крутых
каменистых тро­пинок, кустарников и неогражденных пропастей, по которым бродили
мы в прохладные кавказс­кие вечера»
Северокавказская часть трудного горного пути пройдена: «Пост
Коби находился у самой подо­швы Крестовой горы… Мы достигли самой вер­шины
горы. Здесь поставлен гранитный крест, старый памятник, обновленный
Ермоловым».
   «Мгновенный
переход от грозного Кавказа к миловидной Грузии восхитителен. Воздух юга вдруг
начинает повевать на путешественника. С высоты Гут-горы открывается Кайшаурская
долина с ее обитаемыми скалами, с ее садами, с ее светлой Арагвой,
извивающейся, как серебря­ная лента, — и все это в уменьшенном виде, на дне
трехверстной пропасти, по которой идет опасная дорога… Светлые долины,
орошаемые Арагвою, сменили мрачные ущелия и грозный Терек».
 Вот и главный город Грузии — Тифлис. Он «находится на
берегах Куры, в долине, окружен­ный каменистыми горами. Они укрывают его со всех
сторон от ветров и, раскаляясь на солнце, не нагревают, а кипятят недвижный
воздух. Вот причина нестерпимых жаров, царствующих в Тифлисе, несмотря на то,
что город находится только еще под 41-м градусом широты» Поэто­му северянину
Пушкину жара казалась нестерпи­мой.
«В Тифлисе главную часть народонаселения составляют армяне:
в 1825 году было их здесь до 2500 семейств. Во время нынешних войн число их
еще умножилось. Грузинских семейств счита­ется до 1500».
Заметим, в начале XIX века в Тифлисе
было всего около 15 тысяч жителей.
Поэт дал описание Тифлиса, подчеркивающее торговое значение
города: «Азиатские строения и базар напомнили мне Кишинев. По узким и кривым
улицам бежали ослы с перекидными кор­зинами; арбы, запряженные волами,
перегоражали дорогу. Армяне, грузинцы, черкесы, персияне теснились на
неправильной площади…» Это на­глядно отражало то, о чем один из исследовате­лей
Грузии Бурнашев писал: «Большой торг со­стоит у них с горскими и персидскими
ближни­ми соседями и в их рукоделиях, то есть медною посудою, бумажными
полотнами, набивными крашенными и белыми, саблями и кинжалами, мелкими
железными вещами, платьем, шапками и обувью».
Из Тифлиса А.С. Пушкин послал, можно ска­зать, единственное
за все время путешествия письмо — Ф.И. Толстому (между 27 мая и 10 июня 1829 г.).
Интересно замечание поэта: «Грузинские де­ревни издали
казались мне прекрасными сада­ми, но, подъезжая к ним, видел я несколько бед­ных
сакель, осененных пыльными тополями».
Но вот милая Грузия почти осталась позади. «Я стал подыматься
на Безобдал, гору отделяю­щую Грузию от древней Армении. Широкая до­рога,
осененная деревьями, извивается около горы. На вершине Безобдала я проехал
сквозь малое ущелие, называемое, кажется, Волчьими воротами, и очутился
на естественной границе Грузии. Мне представились новые горы, новый горизонт;
подо мною расстилались злачные зе­леные нивы. Я взглянул еще раз на опаленную
Грузию и стал опускаться по отлогому склонению горы к свежим равнинам Армении.
С неописан­ным удовольствием заметил я, что зной вдруг уменьшился: климат был
другой».
    В Армении: «Я ехал посреди
плодородных нив и цветущих лугов. Жатва струилась, ожидая сер­па. Я любовался
прекрасной землею, коей плодо­родие вошло на Востоке в пословицу… Перед нами
блистала речка, через которую должны мы были    переправиться».
И вот вместе с русскими войсками
А.С. Пушкин вступил в город, которому дал прекрасную  географическую
характеристику: «Арзрум почитается главным городом в Азиатской Турции. В нем
считалось до 100 000 жителей, но, кажется, число сие слишком увеличено. Дома в
нем камен­ные, кровли покрыты дерном, что дает городу чрезвычайно странный вид,
если смотришь на него с высоты… Климат арзрумский суров. Город выстроен в
лощине, возвышающейся над морем на 7000 футов (2300 метров.). Горы, окружа­ющие
его, покрыты снегом большую часть года. Земля безлесна, но плодоносна. Она
орошена множеством источников и отовсюду пересечена водопроводами. Арзрум
славится своею водою. Евфрат течет в двух верстах от города. Но фонтанов везде
множество».
   Это путешествие поэта
продолжалось почти четыре месяца— с начала мая до конца августа 1829 года- и
оставило в душе поэта глубокий след. Через семь лет в одном из писем (к В.Д.
Сухорукову) он писал: «В соседстве Бештау и Эльб­руса живут и досуг и
вдохновение».
   «Путешествие в Арзрум»— самое географичес­кое
произведение поэта— стало своего рода эта­лоном в описании путешествий. Так,
например, о «Фрегате Паллада» И.И. Гончарова говорится: «По мастерству ведения,
по глубине понимания того, что открывается взгляду путешественника, по какой-то
волшебной естественности очерки Гон­чарова сродни «Путешествию в Арзрум А.С.
Пуш­кина».
                                                Остров Буян
  
С детских лет мы знаем:
Ветер
весело шумит,
Судно
весело бежит
Мимо острова
Буяна
               
В царство славного Салтана…
И, конечно, считаем этот остров сказоч­ным, мифологическим.
Ведь поэтическая сказка А.С. Пушкина основана на народной сказке, сюжет которой
он записал в Ми­хайловском со слов няни Арины Родионов­ны (в письме к брату
Л.С. Пушкину в нояб­ре 1824г. он писал: «…Вечером слушаю сказки — и
вознаграждаю тем недостатки проклятого своего воспитания. Что за пре­лесть эти
сказки! Каждая есть поэма!»).
«Сказку о царе Салтане» А.С. Пушкин начал писать в 1824 г.,
а закончил — после перерыва — в 1831 г. в другом варианте, по существу, написав
заново. Он писал ее в Царском Селе летом, завершив к сентяб­рю, когда работа
быстро продвинулась вперед.
Основе сказочного названия лежит наимено­вание реального
острова, для которого вполне подошло название Буян (остров высоко — более чем
на 160м— поднимается над водами Балтики).
 
География пушкинских мест в России начинается с Москвы. Почему?
Пушкин родился в Москве, а потом много раз бывал в столице.
В черновиках к
«Евгению Оне­гину» есть такие строки:
В изгнанье, в горести, в разлуке —
Москва!
                               
Как я любил тебя,
                               
Святая Родина моя!
Пушкин любил свой родной город и в его произведениях Москва
упоминается часто. Вспомним опять лирические стро­фы «Евгения Онегина»
Как часто в горестной разлуке,
                                 
В моей блуждающей судьбе,
                                 
Москва Я думал о тебе!
Москва…Как много в этом звуке
                                               Для
сердца русского слилось!
                                  
Как много в нем отозвалось!
  
На Пушкинской площади в Москве установлен памятник А.С. Пушкину. Автор Александр
Михайлович Опекушин. Открытие памятника состоялось в июне 1880 г., с тех пор он
неотделим от Москвы, стал одним из ее символов.
    
Пушкинские места есть и в Подмосковье.
Пушкину с детства было дорого подмосковное Захарово, имение
бабушки
Марии Алексеевны Ганнибал:
                                        
Мне видится мое селенье,
                                      
Мое Захарово: оно
      
С заборами в реке волнистой,
      
С мостом и рощею тенистой
                                                     
Зерцалом вод отражено.
В зрелом возрасте Пушкин бывал еще в Остафьеве у Вяземского и
в Архангельском у
Юсупова.
Летом
1811 г. Пушкина увозят из Москвы, он поступает в Царскосельский лицей. Царское
Село под Петербургом — ныне г. Пушкин.
Здесь, в Лицее распахнулась его
душа впервые слава осенила его кудрявую голову, здесь верили в его
блистательную будущность, здесь он узнал первую друж­бу, которой оставался
верен всю жизнь.
В июне 1817г. Александр Пушкин окончил Лицей и с грустью
распрощался с дру­зьями.
Промчались
годы заточенья:
                                  
Недолго, милые друзья,
                                  
Нам видеть кров уединенья
                                  
И царскосельские поля.
                                  
Разлука ждет нас у порога,
Зовет
нас дальний света шум,
И
каждый смотрит ни дорогу
 С
волненьем гордых, юных дум.
После окончания Лицея жизнь Пушкина связана до самой смерти
с Петер­бургом. Жизнь Пушкина его поэзия, и архитектура Петербурга — все это
вместе и составляет понятие «Пушкинский Петербург»
 Вступление к поэме «Медный всадник»:
                                    
Люблю тебя, Петра творенье, 
                                   
Люблю твой строгий, стройный вид,
                                   
Невы державное теченье,
                                   
Береговой ее гранит,
                                   
Твоих оград узор чугунный, 
                                   
Твоих задумчивых ночей
                                   
Прозрачный сумрак, блеск безлунный. 
                                   
Когда я в комнате моей 
                                   
Пишу, читаю без лампады, 
                                   
И ясны спящие громады
                                   
Пустынных улиц, и светла 
                                   
Адмиралтейская игла, 
               
                    И, не пуская тьму ночную
                                   
На золотые небеса, 
                                  
Одна заря сменить другую 
                                  
Спешит, дав ночи полчаса. 
                               
   Красуйся, град Петров, и стой 
                                  
Неколебимо, как Россия.
  
Через 3 года после окончания Лицея Пушкин за свои
вольнолюбивые стихи и эпиграммы на властителей был сослан на юг с назначением в
канцелярию генерал-лейтенанта Инзова. И с этого мо­мента начинается кочевая
жизнь поэта. Пушкинская кибитка кочевая стала темой для песни «Дорога» (из
цикла «Дорога к Пушкину»).
В мае
1820 г. А.С. Пушкин с семьёй генерала Н.Н. Раевского отправил­ся путешествовать
по Кавказу. В письме брату Пушкин писал: «Жалею, мой друг, что ты со мной
вместе не видал великолепную цепь этих гор: ледяные их вершины, кото­рые
издали, на ясной заре, кажутся стран­ными облаками, разноцветными и непод­вижными».
Но лучше всего Пушкин выра­зил свои впечатления в стихотворении «Кавказ».
В августе 1820г. Пушкин с Раевским морем отправились в 
Крым. Сначала прибыли в Гурзуф, купались в море, объедались виноградом, потом
че­рез Алупку, Севастополь и Бахчисарай про­ехали в Симферополь, а затем в
Кишинев. По дороге осматривали Бахчисарайский дворец. Здесь Пушкин узнал
легенду о по­хищении крымским ханом Кирим-Гиреем» польской княжны Марии
Потоцкой. В честь прекрасной возлюбленной хан Гирей во дворце построил фонтан.
Этот фон­тан назвали не только фонтаном любви, но и фонтаном слез.
                            
Фонтан любви, фонтан живой!
                                           
Принес я в дар тебе две розы.
                                          
Люблю немолчный говор твой
                                       
   И поэтические слезы. 
                                          
Твоя серебряная пыль 
                                          
Меня кропит росою хладной:
                                          
Ах, лейся, лейся, ключ отрадный
                    
                      Журчи, журчи свою мне быль,  
                                          
Хвалу стране прочел я дальней:
                                   
Но о Марии ты молчал
                   
(Фонтану Бахчисарайского дворца)
Пушкин принес тогда и положил у
фон­тана две розы красную и желтую, символ любви и измены. С тех пор к «Фонтану
слез» приносят ежедневно две розы. 
  Южная ссылка Пушкина связана с еще одним географическим
местом 
России — Одессой, где он жил до августа 1824 г., а уезжая,
написал замечательное стихотворение — настоящий гимн Черному морю.
   В  годы южной ссылки имя Пушкина сделалось известным всей
читающей России.
Он узнал, что такое успех и слава. А путь его лежал в
Псковский край. Всем известны пушкинские заповедные места Псковщины: старинные
парки и сады усадеб Михайловского, Тригорского, Петровского, былинная стать
Святогорского монастыря, где покоится прах поэта. Здесь, на небольшом
пространстве, мож­но увидеть удивительное сочетание «глу­ши лесов сосновых», и
светлых, живопис­ных далей, древних городищ и небольших «озер лазурных»,
соединенных «тихоструй­ной речкой». Указом Елизаветы от 12 ян­варя 1742 г.
прадеду Пушкина Абраму Пет­ровичу Ганнибалу была пожалована боль­шая часть
Михайловской губы, в которую входила 41 деревня, где проживало 800 крепостных
крестьян. Позже эти деревни были поделены между потомками.
    Впервые в Михайловском А.С. Пушкин побы­вал в 1817 году
после окончания Лицея. В псков­ской деревне, в постоянном общении с природой
расцвёл его поэтический талант.
Михайловский парк был любимым местом про­гулок поэта,
источником его творческого вдохно­вения. В нём есть две восхитительные аллеи —
еловая и липовая. Величавая еловая аллея, где растут двухсотлетние
ели-великаны, соединяет лес, с парком и усадьбой. Липовая аллея, где
встречались Пушкин и Анна Керн, имеет второе назва­ние — «аллея
Керн». Она заканчивается полукру­жьями деревьев, образующих зелёные
беседки.
В
центре усадьбы над рекой Соротью стоит дом Пушкина: «скромная семьи моей
обитель», как называл её поэт. Рядом с ним под сенью большо­го двухвекового
клёна стоит маленький деревян­ный флигелек. Это знаменитый домик няни,
уто­пающий в зелени кустов.
Парк
и усадьба замыкаются прудами. В сере­дине одного из них «остров уединения»—
люби­мый уголок Пушкина. Через нижний пруд, обса­женный серебристой ивой,
перекинут горбатый мостик. Дорожка отсюда ведёт в яблоневые сады.
Примерно
в километре от усадьбы поэта на берегу реки возвышается Савкина горка, увенчан­ная
часовней. Отсюда открывается превосходный вид на озеро и парк, усадьбу и луга.
А в 1819 г. Пушкин писал в
Михайлов­ском:
                        
Приветствую тебя, пустынный уголок, 
                        
Приют спокойствия, трудов и вдохновенья,
                        
Где льется дней моих невидимый поток
                        
На лоне счастья и забвенья.
Эти строки из стихотворения
«Деревня». В этом стихотворении Пушкин нарисовал незабываемые картины природы
России.
Везде передо мной подвижные картины:
                              
Здесь вижу двух озер лазурные равнины,
                               Где
парус рыбаря белеет иногда,
                               
За ними ряд холмов и нивы полосаты, 
                              Вдали
рассыпанные хаты,
                             На
влажных берегах бродящие стада,
                              Овины
дымные и мельницы крылаты:
                            
Везде следы довольства труда…
Пушкин любил ставшее родным Михайловское. И здесь он нашел
свой последний приют. Еще в 1829г. писал поэт: 
                                     И
хоть бесчувственному телу 
                          
Равно повсюду истлевать, 
                         
Но ближе к милому пределу
                          
Мне все б хотелось почивать.
По широким ступеням каменной мона­стырской лестницы идут и
идут люди, по­читатели бессмертного гения Пушкина, к вершине холма, на котором
белеет надмо­гильный памятник поэту. Здесь остро чув­ствуешь и понимаешь
Пушкина, призывав­шего Отчизне посвящать «души прекрас­ные порывы».
  
Среди многих памятных мест России, связанных с именем поэта, по-осо­бому
примечателен уголок земли в нижегородском имении Пушкиных селе Болдино.
Знаменитая Болдинская осень 1830 г. связана и с именем Натальи Николаевны
Гончаровой, будущей жены поэта.
   Пушкин хорошо знал историю России и постоянно
изучал подроб­ности исторических событий. Достаточно вспомнить «Полтаву»,
«Медного всадника», «Бориса Годунова» и др. Осенью 1833 г. Александр Сергеевич
отправился в путеше­ствие по пугачевским местам Поволжья и Оренбургской
губернии. Результатом этих поездок стали «История Пугачева» и «Ка­питанская
дочка».
Пушкин много путешествовал по России, его кибитка кочевая
многократ­но появлялась в
Твери-Торжке-Грузинах-Малинниках-Берново-Павловском-Курово-Покровском, Старице
у своих друзей Вульфов, Полторацких, Понафидиных. Здесь он создал свое
знаменитое «Зимнее утро», здесь заканчивал поэму «Евгений Онегин».
На тверской земле поэт черпал впечат­ления от русских
пейзажей, исторических памятников, от усадеб с парками и аллея­ми и неизменными
преданиями и леген­дами.
   Во многих произведениях
великого поэта действуют силы природы. Они становятся поэтическими образами.
Это и бури завывание:
То как зверь она завоет,
То заплачет как дитя…
                                                                  «Зимний вечер»
    И легкий ветерок, ласкающий
«листву древес» и разливающий негу:
                                     
Ночной зефир
Струит эфир.
                                                       
Шумит,
                          
          Бежит
                                    
Гвадалквивир. 
                                                  
«Ночной зефир»
Что
значит зефир и эфир?
Зефир, по древнегреческой мифоло­гии, — это бог западного
ветра, а в переносном смысле — легкий, теплый ветер, несу­щий влагу и
вызывающий блаженство. «Тихо веющий зефир…» — так определил поэт его в одном
из ранних стихотворений («Блаженство»). «Зефир скользит и веет», — говорит он в
другом стихотворении («Зем­ля и море»). Зефир — это аллегоричное на­звание
приятной свежести, прохлады:
                                     
«Куда вы? за город конечно, 
                                      
Зефиром утренним дышать…»
                                                                 
«Чиновник и поэт»
Эфир, по древнегреческой мифологии, верхний, наиболее
прозрачный, луче­зарный слой воздуха на уровне вершины горы Олимп, на которой
обитали боги во главе с Зевсом, богом-громовержцем. «Зе­фир струит эфир» значит
легкий ветерок несет чистый свежий воздух, приятную прохладу после дневного
зноя. В переносном смысле эфир — символ чистоты. «Она чиста была душою, как
эфир», — говорит поэт в поэме «Анджело».
  Встречаются в стихах
поэта названия  ветров — аквилон и борей.
 Аквилон — северный холодный ветер у  древних римлян (его
название в латинском  имеет тот же корень — aquilo, что и слово —
«орел»). Не случайно у А.С. Пушкина есть
 такие
слова:                  
                                      
Таков
поэт: как Аквилон, 
                                   
Что
хочет, то и носит он — 
                                   
Орлу
подобно, он летает…
                                       
«Египетские ночи»
Борей (итальянская форма — бора) -северный холодный ветер у
древних гре­ков, который представлялся ими в виде крылатого седовласого старца,
несущего холод и смерть. Вот строки, написанные АС. Пушкиным в Болдине:
                              
Смотри, какой здесь вид:
                                                                       
избушек ряд убогий,
    
                           За ними чернозем, равнины, скат отлогий, 
                               
Над ними серых туч густая полоса.
                               
Где нивы светлые? где темные леса, 
                               
Где речка? На дворе у низкого забора 
                                
Два бедных деревца стоят в отраду взора, 
                                
Два только деревца, и то из них одно
                                
Дождливой осенью совсем обнажено, 
                         
       И листья на другом, размокнув и желтея, 
                                
Чтоб лужу засорить,
                                                             
лишь только ждут Борея. 
                                                                   
        «Румяный критик мой»                                                                                      
В одном месте у А.С. Пушкина упомина­ется Эвр, как древние
греки называли юго-восточный теплый ветер (то же, что у ита­льянцев широко
распространившееся на­звание его — сирокко): «Порфирная колон­нада, открытая с
юга и севера, ожидает дуновения Эвра; но воздух недвижим…» («Мы проводили
вечер на даче».)
В стихах А.С. Пушкина встречается и общий поэтический образ
ветра — эол (по­велитель ветров у древних греков, которо­го они изображали со
скипетром в руке, восседающим на вершине скалы, под ко­торой в пещере
были заключены ветры):
                                                    
Где ныне мчится лишь Эол,     
                              
         Небес жилец.
                                                                                   
«Обвал» 
Или:
                                           
Летит, как пух от уст Эола» 
                                                              
         «Евгений Онегин»
В своих произведениях поэт употреблял и различные названия
снежной бури-метель, вьюга, буран, вкладывая в них оп­ределенный смысл, ибо
между понятиями метель и вьюга, с одной стороны, и буран -с другой, есть
некоторое различие.
Метель — общее название снежной бури, как достаточно
сильного ветра со снегом. Вспомним повесть «Метель», в которой можно сказать,
дана классическая картина 
этого явления природы: «…Едва Владимир выехал за околицу в
поле, как поднялся ветер и сделалась такая метель, что он ничего не видел. В
одну минуту дорогу за­несло; окрестность исчезла во мгле мутной и желтоватой,
сквозь которую летели бе­лые хлопья снегу; небо слилось с землею».
   Вихревой характер снежной бури под­черкивается в другом
ее названии — вьюга:«Вьется вьюга», — читаем мы в «Сказке о мертвой царевне и о
семи богатырях».
                              
Метель и вьюга — названия-синонимы:
                       
Отдайте мне метель и вьюгу
                       
И зимний долгий мрак ночей.
                                                     «Весна,
весна, пора любви…»
   Буран (от тюркской основы бур —
кру­тить, вертеть) означает то же, что и вьюга, но это название распространено
главным образом в степной полосе юго-востока (в частности, в Приуралье), откуда
еще не­сколько веков назад это слово пришло в русский язык. Вспомним повесть
А.С. Пуш­кина «Капитанская дочка», действие кото­рой происходит под Оренбургом:
«Ну, ба­рин, — закричал ямщик, — беда: буран!» Я выглянул из кибитки: все было
мрак и ви­хорь. Ветер выл с такой свирепой выразительностью, что казался
одушевленным».
Образы бури в прямом и переносном  смысле не раз использовал
великий поэт в своих произведениях, например, в стихот­ворении «Буря», «Зимний
вечер», «Туча» и других.В стихотворе­нии о туче говорится:    
                                    
Ты небо недавно кругом облегала,
                                    
И молния грозно тебя обвивала;
                               
И ты издавала таинственный гром 
                   
            И алчную землю поила дождем.
                                Довольно, сокройся!
Пора миновалась, 
                               Земля освежилась, и
буря промчалась,
                               И ветер, лаская
листочки древес,
                               Тебя с успокоенных
гонит небес.
Хотя над А.С. Пушкиным в жизни много промчалось бурь, но в
этом стихотворении, имеющем точную дату написания — 13 апреля 1835 г., он едва
ли имел в виду конфликт почти годичной давности.
Поэтический образ грозной силы при­роды появляется в
последних строках пос­леднего стихотворения поэта, посвященно­го 25-й годовщине
Царскосельского лицея:
«Была
пора: наш праздник молодой…», ко­торое, по
свидетельству очевидца, на собра­нии
лицеистов первого выпуска он не мог дочитать — столь сильно был взволнован. Вот
они, незавершенные строки:
                               И над землей сошлися
новы тучи,
                               И ураган их…
Знал А.С. Пушкин об ураганах не только вообще, но и, в
частности, о страшном «аравийском урагане» (самуме), сравнимом с «дуновением
чумы».
Эти примеры показывают, сколь разно­образно и органично
использовал великий поэт образы сил природы, которой он посвятил немало своих
стихотворений, нарисовав картины, и грозные, и идилли­ческие, в противоборстве
сил и в умирот­ворении.
Обратим внимание на такой интересный факт. В «Истории села
Горюхина» А.С. Пушкин устами своего пер­сонажа говорит о неких обнаруженных им
бумагах, которые «заключали…неоценимый запас экономических, статистичес­ких,
метеорологических и других ученых наблюдений», относящихся ко второй по­ловине
XVIII в. В пушкинское время еще не проводились, за исключением Петербурга,
регулярные наблюдения за погодой на метеостанциях. Они велись отдельными лицами
(в Москве в 1820-1853 гг.). Одной из первых метеостанций в России вне сто­лицы
стала станция в Нижнем Новгороде, организованная в 1835 г. при Нижегород­ской
мужской гимназии. Постоянная же служба погоды в России была создана в  1872 г.
Географы-исследователи — друзья
поэта
Пушкин обращался к гео­графическим исследованиям России и
был знаком с учеными-исследователям.
Поэт был лично знаком с К.И. Арсеньевым (1789-1865).
Профессор Петербургского университета Арсеньев — автор учебника «Краткая
всеобщая геогра­фия». В труде «Статистические очерки Рос­сии» Арсеньев пытался
обосновать эконо­мическое районирование России. 
Кстати, в библиотеке поэта (это
несколько тысяч томов) почти 10% состав­ляли книги географического содержания. 
Среди друзей Пушкина — известный
русский мореплаватель Федор Матюшкин (1799-1872), участник кругос­ветной
экспедиции географа-океанографа Василия Головнина (1817-1827) и поляр­ной
экспедиции Ф.В.Врангеля (1825-1827). Матюшкин — создатель учебных карт.
Полярный исследователь Матюшкин предсказал существование о. Врангеля. Именно
Пушкин наставлял лицейского товарища, как вести журнал путешествий.
Федор Федорович Матюшкин (1799-1872) — единственный моряк
среди лице­истов. Это ему поэт писал:
                                 Завидую
тебе, питомец моря смелый, 
                             
Под
сенью парусов и в бурях поседелый.
Это был выдающийся бес­страшный мореплаватель, знаток
истории и теории флота, горячий русский патриот.
Именем Матюшкина назван мыс на по­бережье
Ледовитого океана.
В стихах к лицейской годовщине
1827 г. Пушкин вспомнил единственного моряка среди лицеистов:
                                
Бог помочь вам, друзья мои, 
                               
И в бурях, и в житейском горе,      
                               
В краю чужом, в пустынном море 
                                  И в мрачных пропастях
земли…
«И друг степей калмык»
В пушкинских произведениях встреча­ются имена многих народов
как известных, так и малоизвестных; одни из этих наро­дов фигурируют под
названиями, сохраня­ющимися до сих пор, а другие — под ста­рыми, бытовавшими в
прежние времена. И прежде всего это имена народов, запечат­ленные в его
прозорливом «Памятнике»:
                        Слух
обо мне пройдет по всей Руси великой,
                       И назовет меня всяк сущий в
ней язык, 
                       И гордый внук славян, и финн,
и ныне дикой
                       Тунгус, и друг степей калмык.
Выбор поэтом приводимых в Памятнике» имен народов не
случаен, как бывает у иных поэтов для рифмы, а глубоко проду­ман. В четырех
названиях народов, по су­ществу, охвачена вся огромная территория России.
«Гордый внук славян» представля­ет и русских, и украинцев, и белорусов;
финн — представитель народов, живущих на обширной территории
севера страны; тунгус — народов Сибири и калмык — юга и юго-востока,
монголо-тюркских наро­дов. Правда, работая над этим стихотворе­нием, поэт не
сразу определил четыре ука­занных народа. Как показывает черновик, бесспорным
для него были только два имени, фигурирующие во всех вариантах стихотворения, —
это «русский» и «финн». «Тунгус» и «калмык», включенные в началь­ный вариант,
затем заменялись и намеча­лись такие варианты: «и финн, грузинец, киргизец», и
«финн, грузинец и ныне ди­кой черкес». Как видно, поэт остановился на именах
наиболее представительных народов, точнее, на именах народов, насе­лявших
обширную территорию страны — от берегов Балтики до Охотского моря, от Северного
Ледовитого океана до Каспия. Это лишь подчеркивает осведомленность А.С. Пушкина
в вопросах народоведения, знание им истории разных народов, а ис­торию калмыков
он хорошо знал по руко­писи Н.Я. Бичурина, о чем писал в приме­чаниях к
«Истории Пугачева».
   Пушкин гордился своим народом,
русским человеком, прежде всего крестья­нином, составлявшим основу русского
народа. «Взгляните на русского крестья­нина, — писал он, — есть ли и тень рабс­кого
уничижения в его поступи и речи? О его смелости и смышлености и говорить
нечего. Переимчивость его известна. Про­ворство и ловкость удивительны. Путеше­ственник
ездит из края в край по России, не зная ни одного слова по-русски, и везде его
понимают, исполняют его требования, заключают с ним условия. Никогда не
встретите вы в нашем народе того, что французы называют un badaud (Франц. ротозей);
никогда не заметите в нем ни грубого удивление ни невежественного презрения к
чужом) («Путешествие из Москвы в Петербург»).
Финн у А.С. Пушкина
явно собирательное имя, то есть относится не только собственно финнам (суоми,
как они сами себя называют), составляющим основное население Финляндии, но и к
родственны им карелам, эстонцам и другим народам финской языковой группы.
Раньше, в дореволюционное время, их также называл чухонцами (финское население
в окружении Петербурга):
                                            
По мшистым, топким берегам
                                            
Чернели избы здесь и там, 
                                           
Приют убогого чухонца.
 
                                                                                      «Медный всадник»
Или:
                                             
Твоя чухоночка, ей-ей,
                   
                          Гречанок Байрона милей,
                                           
А твой зоил прямой чухонец.
                                                   
«К Баратынскому»
В нашей стране народы финской группы (карелы, эстонцы,
марийцы, мордва удмурты, коми.) составляют более 4 млн.чел., а площадь
республик,образуемых этими народами, 1375 тыс. кв. км, то есть свыше 1/4
Европейской территории СССР.
Тунгусы, или, как теперь
именуют по самоназванию народа, эвенки, хотя и представляют немногочисленный
народ (всего 28 тыс. чел), образующий автономный округ в составе Красноярского
края, но расселен он не только на территории округа, но и далеко за его
пределами — на большей части Сибири, от Оби до Охотского моря.
С калмыками поэт
непосредственно общался, был гостем калмыцкой семьи в степной кибитке,
отведывал национальное кушанье, правда, оно ему, привыкшему к русской кухне, не
понравилось. Вот как описывает А.С. Пушкин свое посещение калмыцкой семьи по
пути на Кавказ в 1829 г.:
«На днях посетил я калмыцкую кибитку (клетчатый плетень,
обтянутый белым вой­локом). Все семейство собиралось завтра­кать; котел варился
посредине, и дым вы­ходил в отверстие, сделанное в верху кибитки. Мне дали
кусочек сушеной ко­былятины; я был и тому рад. Калмыцкое кокетство испугало
меня; я поскорее выб­рался из кибитки и поехал от степной Цирцеи» («Путешествие
в Арзрум»). 
                         
                                                                                    
«И друг степей калмык»
  
Многие народы фигурируют в его про­изведениях.
Целую поэму поэт посвятил цыганам. которые «…шумною толпой
по Бессарабии кочуют». Он две недели провел в цыганс­ком таборе.
  «Живя в Бессарабии, — пишет ВА. Мануй­лов, — Пушкин учился
цыганскому языку знакомился с цыганскими песнями, записывал старинные
молдавские предания и песни… «Черная шаль» — художественная  переработка
молдавской песни…». 
Не обойдены вниманием поэта и наро­ды Кавказа. Посетив
Грузию, он так ото­звался о грузинах: «Грузины народ воин­ственный. Они
доказали свою храбрость под нашими знаменами. Их умственные способности ожидают
большей образо­ванности. Они вообще нрава веселого и общительного»
(«Путешествие в Арзрум»). 
Проезжая по земле древней Армении, А.С. Пушкин остановился
на ночлег у со­всем незнакомых ему людей, которые при­няли его весьма
приветливо, Скоро ста­руха приготовила мне баранину с луком, которая показалась
мне верхом поварен­ного искусства. Мы все легли спать в од­ной комнате; я
разлегся противу угасаю­щего камина и заснул…». Это маленькая эт­нографическая
зарисовка, показывающая быт простых людей Армении.
 Находясь в Прибалтике, герой незакон­ченного поэтом
произведения («В 179* году возвращался я…») отмечает: «Издали слышалась
печальная песня молодой эс­тонки».



Г




Конечно, А.С. Пушкину были знакомы болдинские соседи —
мордва, а также другие наши соседи — чуваши и черемисы (ныне
марийцы). 
 Упоминаются в произведениях А.С. Пуш­кина и разные народы
зарубежных стран: арнауты, бошняки, далматы, валахи, осма­ны, адехи, сарацины
(сарачины) и другие, что указывает на широкие географические познания поэта.
Арнауты — турецкое
название албан­цев, под которым они фигурируют в пове­сти «Кирджали»:
«…арнауты в своем обо­рванном и живописном наряде, стройные молдаванки с
чернолицыми ребятами на руках окружили каруцу» (каруца — плете­ная тележка).
Бошняки (боснийцы) — жители Бос­нии, в прошлом турецкой провинции,
а ныне республики в составе Югославии: «Беглербей со своими бошняками против
нас пришел…» («Битва у Зеницы-Великой» — из «Песен западных славян»).
Далматы — жители
Далмации, в про­шлом австрийской провинции у Адриати­ческого моря, а ныне
области в Югосла­вии: «А далматы, завидя наше войско, свои длинные усы
закрутили, набекрень надели свои шапки и сказали: «Возьмите нас с собою: Мы
хотим воевать бусурманов» («Битва у Зеницы-Великой» — из «Песен западных
славян»).
Валахи — жители
княжества Валахии, находившегося под властью Турции; затем, после освобождения,
они вошли в состав румынской нации, и Валахия стала частью Румынии. Герой
повести «Кирджали», по имени которого она названа, говорит: «Для турок, для
молдаван, для валахов я, конеч­но, разбойник, но для русских я гость». А родом
Кирджали «был булгар».
Османы — старинное
название турок (по имени турецкого султана XVI в. Осма­на I — основателя
Османской империи).
                              
Был и я среди донцов,
                              
Гнал и я османов шайку;
                             
В память битвы и шатров
                             
Я домой привез нагайку —
так вспоминает поэт свое участие в
сраже­нии под Арзрумом, о чем умалчивает в «Путешествии в Арзрум»,
поместив только рисунок, на котором изобразил себя на коне с пикой. Этому есть
свидетельство очевидца Н.А. Ушакова: «Перестрелка 14 июня 1829 г. замечательна
потому, что в ней участвовал славный поэт наш А.С. Пуш­кин… Схватив пику
одного из убитых каза­ков, он устремился против неприятельских всадников. Можно
поверить, что донцы наши были чрезвычайно изумлены, увидев перед собою незнакомого
героя в круглой шляпе и бурке. Это был первый и после­дний дебют любимца муз на
Кавказе» . Между прочим, получив от автора книгу, в которой описан этот эпизод,
А.С. Пушкин отвечал ему в июне 1836 г.: «С изумлением увидел я, что Вы и мне
даровали бессмер­тие — одною чертою Вашего пера».
Этот эпизод навеял Пушкину стихотво­рение «Делибаш».
Вот
его начало:
                                                                        
Перестрелка
за холмами;
                                                   
Смотрит, лагерь их и наш;
                                                  
На холме пред казаками 
                                                  
Вьется красный делибаш.
Адехи — от самоназвания
«адыге» трех родственных народов — кабардинцев, чер­кесов, адыгейцев,
которых раньше также называли черкесами.
                                                 
Не для бесед и ликований,
                                                 
Не для кровавых совещаний,
                                                 
Не для расспросов кунака», 
                                                
Не для разбойничьей потехи 
                                                
Так рано съехались адехи 
                                                
На двор Гасуба-старика.
                                               «Тазит»
Сарачины (у поэта в форме сорочины), или сарацины, первоначально (у
античных историков) название кочевых племен Ара­вии, а затем вообще всех
арабов, а иногда мусульман. Собственно сарачины — запад­ные половцы.
                                  
Братья дружною толпою 
                                  
Выезжают погулять, 
                                  
Серых уток пострелять, 
                                   
Руку правую потешить, 
                  
                 Сорочина в поле спешить…
                                                            
«Сказка о мертвой царевне 
                                                     и о
семи богатырях»
Примечательно еще пояснение А.С. Пушкина об «арабах» и
«арапах» в письме к П.А. Вяземскому (вторая половина 1835-1856 гг.): «Араб
(женского рода не имеет) житель или уроженец Аравии, аравитянин. Караван был
разграблен степными арабами.
Арап, женск. арапки,
так обыкновенно называют негров и мулатов. Дворцовые арапы, негры, служащие во дворце. Он выезжает с
тремя нарядными арапами»
Названия разных народов у А.С. Пушкина органично вплетаются
в ткань произведений, в которых даются меткие характеристики и определения,
одним-двумя словами создающие их зримые образы: «Молдаван в усах и
бараньей шапке».
А.С. Пушкин был горячим
поборником  равноправия народов, их дружбы и, естественно, не считал зазорным
принадлеж­ность человека к тому или иному народу лишь бы порядочным он был. 
   Поэт гордился своим предком (по
мате­ринской линии) — Ганнибалом, выходцем из Африки, «арапом» Петра Великого
     А сердце поэта беспокойно билось в
тревогах за судьбы больших и малых на­родов, за будущее человечества. 
   Дружба свободных народов — это мир на Земле, чего
страстно желал А.С. Пушкин, предвидя его в грядущем. 
А.С. Пушкин вместе с великим польским поэтом А. Мицкевичем
был убеждён, что наступит время,
                         Когда народы, распри позабыв,
                         В великую семью соединятся.
  
Топонимика пушкинских мест
Псковская область
Окрестности знаменитого Михайловского в Псковской области
имеют древнюю историю, которая интересовала Пушкина и нало­жила отпечаток на
его творчество. Попробуем проследить историю названий пушкинских мест.
Усадьба Михайловское, где Пушкин отбывал ссылку и
куда приезжал в разные годы, была заложена в середине XVIII века на
месте деревни Зуево прадедом поэта Абрамом Петровичем Ганни­балом. В одном из
писем 1828 года Пушкин именует Михайловское Зуевым. Название восходит к неканоническому
личному имени (прозвищу) Зуй, ср. в Словаре В. И. Даля зуй — «провор, бойкий
ребенок», «арх. мальчишка, прислужник промышленников, каше­вар; морс. юнга».
В XVIII веке топонимическая система только формировалась, и
часто один населенный пункт имел несколько названий. Деревня — предшественница
Михайловского была известна под двумя на­званиями, различными по
происхождению,— Зуево и Устье. Если первое имеет в основе личное имя, то второе
— географический термин. В районе Михайловского Сороть вытекает из озера
Кучане, и устье здесь — это «исток, выход реки из водоема». Такое значе­ние
термина устье, противоположное современному, зафиксирова­но в старинных актах и
сохранилось в некоторых псковских гово­рах.
Усадьба на месте деревни Зуево (Устье) стала центром
владения Ганнибалов — Михайловской губы (т. е. «округа», «волости»).
Административная единица и через нее усадьба Михайловское ве­дут свое название
от монастыря архангела Михаила (монастырь существовал здесь до XVII века).
Принцип называния усадеб и округов по соседним церквам и монастырям типичен для
окрест­ностей Михайловского. Например, наименование одной из усадеб Ганнибалов
в Михайловской губе Воскресенское связано с назва­нием приходской церкви
Воскресения Господня на Воронине, Егорьевская губа — владение соседей Пушкина
Осиповых-Вульфов — обязана своим именем Егорьеву монастырю, некогда здесь
располагавшемуся.
Интересующий нас Михайловский монастырь упоминается в
писцовой книге 1585 года с указанием его местоположения: «Ми­хайловский
монастырь с Городища». Подобные названия-ориентиры часто встречаются в
псковских и новогородских писцовых книгах XV—XVI веков: деревня у Погоста,
деревня на. Белом Лугу. В на­шем случае обращает на себя внимание выбранный
ориентир — городище «остатки древнего поселения». В славянских языках суф­фикс
-ище оформлял первоначально слова со значением «место, где
что-либо происходило, находилось», то есть городище — это место, где
располагался город. О каком же городе здесь идет речь? Об одном из укреплений
средневекового «пригорода» Пскова — Воронича. В летописных источниках и актах
начиная с XV века при­водятся различные варианты его названия: Воронин,
Воронач, на­конец, Воронеч/Воронич.
В первоначальном заглавии трагедии «Борис Годунов»,
написанной Пушкиным в годы Михайловской ссылки, мы читаем: Ко­медия
о настоящей беде Московскому государству, о царе Борисе и о Гришке Отрепьеве
писал раб божий Александр сын Сергеев Пушкин в лето 7333, на городище
Ворониче».
Известен рисунок Пушкина, изображающий характерный пейзаж
Тригорского, поместья соседей и друзей поэта Осиповых-Вульфов; городище Воронин
в ряду трех близлежащих холмов, которые в местном говоре, да и по всей
Центральной России зовутся гора­ми. Отсюда и название усадьбы: Тригорское — усадьба, расположенная на трех горах.
В
годы ссылки поэт часто упоминал Тригорское в письмах:
«Адрес мой: в Опочку, в село Тригорское…». Указанный здесь
го­род Опочка известен с XV века как псковский «пригород», в пуш­кинское время
был центром уезда. Название происходит от слова опопа — др.-русск., ст.-слав. «скала, обломок скалы»; «известняк,
глина» 
 Пребывание Пушкина в Псковской губернии связано, в основ­ном,
с Михайловской ссылкой. После ее окончания в 1826 году начинаются годы
странствий Пушкина, когда он часто посещал тверские земли, лежащие по дороге из
Петербурга в Москву. В та­ких древних городах, как Тверь, Торжок, Старица,
Пушкин бывал проездом, но названия их упоминаются в его переписке, а в поэти­ческих
произведениях становятся символом путешествий его и его героев, входят в образ
«государевой дороги» из Петербурга в Москву:
Тоска,
тоска! спешит Евгении 
Скорее
далее: теперь
 Мелькают
мельком, будто тени,
 Пред
ним Валдай, Торжок и Тверь.
На верхней Волге есть места, где Пушкин не только бывал
проездом, но и останавливался подолгу, где он много и плодо­творно работал. Это
тверские имения его соседей по Михайлов­скому Осиповых-Вульфов — Малинники,
Павловское, Берново.
  В пушкинских местах идет
естественный процесс появления «вторичных» названий, связанных с поэтом. Так, в
окрестностях Михайловского появилось название Три Сосны. Оно восходит к стихотворению Пушкина «Вновь я посетил…»
(1885 г.). Действи­тельно, на границе Михайловского стояли рядом две сосны, а
одна «поодаль», впервые их объединил Пушкин в поэтическом образе, и теперь не
только это место, но и близлежащая стоянка авто­бусов носят название Три
Сосны.
С образами пушкинской поэзии связано и наименование горки Парнас в парке Бернова, а старинный дуб в соседнем Павловском
местные жители называют Пушкинским дубом.
Так имя Пушкина и образы его поэзии переходят в названия
пушкинских мест, знаменуя собой сохранение в народе памяти о нашем великом
поэте.
  
Мы познакомились с географией самых известных пушкинских мест и убедились, что
все эти места воспеты звонкой пушкинской строкой. 
  
А.С. Пушкин открыл и по-настоящему воспел Россию.
 
Таковы некоторые штрихи, показывающие, насколько близка была поэту география,
ее раз­личные аспекты.
Дом Пушкина
                                       Бездомность
Пушкина извечна и
                 горька,
          Жилья родного
с детства он не помнит.
                                       Лицейский
дортуар без потолка,
                                       Сырые потолки
наёмных комнат.
                                       Угар вина и
карточной игры,
                                       Летит кибитка
меж полей и леса,
                                       Дома — как
постоялые дворы,
                                       Коломна.
Кишинёв или Одесса.
                                       Весь
скарб нехитрый возит он

                     с
собой:
    Дорожный плащ, перо
и пистолеты.
                                       Имущество
опального поэта,
                                      
Гонимого стремительной судьбой.
  Пристанищам случайным нет конца,
                                      
Покоя нет от чужаков суровых,
                                      
Михайловское? — Но надзор отца.
                                       Москва,
Арбат?—
                                                           
Но скупость Гончаровых.
                                       Убожество
снимаемых квартир:
                                       Всё не своё,
всё временно,
                            
всё плохо,
                                       Чужой, не по
летам его, мундир,
                                       Чужая,
неприятная эпоха.
       Последний дом,
потравленный врагом,
                                        Где тонкие у
гроба свечи,
                                        Он тоже снят
ненадолго, внаём,
                                        Который и
оплачивать-то нечем.
                                       
Дрожащие огни по сторонам.
             Февральский
снег восходит словно тесто.
                                        Несётся гроб,
привязанный к саням.—
И мёртвому ему не сыщут
места!
                                        Как призрачен
любой его приют?
   Их уберечь потомкам
не под силу.—
        Дом мужики в
Михайловском сожгут,
                                         А немцы
заминируют могилу.
                                         Мучение
застыло на челе—
        Ни света, ни
пристанища, ни крыши.
                                         Нет для поэта
места на земле.
                                         Но, вероятно,
«нет его и выше».
                                                                                         
  Клянусь честию,
                                                                                                что
ни за что на свете
                                                                                               
я не хотел бы переменить
                                                                                                отечество
или иметь
                                                                                               
другую историю,
                                                             
                                  кроме истории наших 
                                                                                                
предков…
 А.С. Пушкин
Места, где А.С. Пушкин жил или
останавливался (не менее месяца)
   Москва — в 1799—1811 гг. (от рождения до поступления в лицей),
затем с сентября 1826 до мая 1931 г. В последующие годы поэт бывал в Москве
наездами и проездом (всего 20 раз).
 Захарово —
летом 1805—1810 гг., посетил ле­том 1830 «единственно для того, чтобы увидеть
места, где он провел несколько лет своего дет­ства» (из письма Н.О. Пушкиной
дочери 22 июля 1830 г.).
  
Царское Село — в 1811 —1817гг. во
время учебы в Лицее, затем неоднократно посещал, а летом и осенью 1831 г. жил
на даче.
Петербург — в
1800—1801 гг. (несколько месяцев, тогда в столицу выезжали родители), в 
1817—1820гг, по окончании Лицея, в 1827—1830 гг. по нескольку месяцев в 1831 г.
постоянно до кон­ца жизни. В общей сложности поэт прожил в Петербурге 10 лет.
Михайловское —
летом 1817 и 1819 гг., за­тем с августа 1824 до сентября 1826 г. (в ссылке) и
позднее наездами — в конце лета — начале осени 1827г., дважды — весной и осенью
1835 г. и весной 1836 г. (приезжал хоронить мать). Всего в Михайловском был
восемь раз, прожив здесь в общей сложности два с половиной года.
Горячеводск (с
1830 г. Пятигорск) — с начала июня до начала августа 1820г. (лечился на водах).
Кишинев — в 1820—1823 гг.
(с начала осени 1820 до лета 1823 г. с перерывами, когда выезжал в другие
места).
Каменка — в 1820—1821 гг.
(с середины но­ября до начала марта).
Одесса — в 1823—1824 гг.
(с июля 1823 до августа 1824 г.) и до этого дважды приезжал в 1821 г.
Малинники —
осень 1828г. (со второй поло­вины октября до конца ноября) и 1829 г. (вторая
половина октября).
Арзрум — в 1829 г. (со
второй половины июня до второй половины июля).
Болдино — осень 1830 г.
(с начала сентября до конца ноября), 1833 г. (октябрь — начало но­ября), 1834г.
(с середины до конца сентября).
Еще следует отметить Гурзуф, хотя здесь поэт прожил менее
месяца (в августе — начале сен­тября 1820г.). В письме к брату от 24 сентября
1820 года он сообщал: «Там (в Гурзуфе) про­жил я три недели. Мой друг,
счастливейшие ми­нуты жизни моей провел я посереди семейства почтенного
Раевского».
Основные
произведения А.С. Пушкина, созданные в результате поездок по стране.
Северный Кавказ, Крым и Молдавия (1820—1824гг.) — поэмы: «Кавказский
пленник«,»Бахчисарайский фонтан«, »Цыганы», стихотво­рения:
«Погасло древнее светило…», «К морю» («Прощай,
свободная стихия…«), »Таврида», «»Ты вновь со мною,
наслажденье«, (»Кто видел край, где роскошью природы…), «Земля
и море«» («Ког­да по синеве морей…»), «Ревет облаков летучая
гряда…«, »Не пой, красавица, при мне…», «»Фонтану
Бахчисарайского дворца«, »Для берегов отчизны дальней…»,
«Под небом голубым страны своей родной…», «Цыганы»
(«Над лесистыми берегами…»), «Черная шаль» («Гляжу
как безумный на черную шаль…«), »К Овидию« (»Овидий, я
вижу близ тихих берегов…«) и другие , а также начало »Евгения
Онегина».
Путешествия на Кавказ в
1829 г. «Путеше­ствие в Арзрум» и ряд стихотворений:
«Кавказ» («Кавказ подо мною…»), «Обвал»
(«Дробясь о мрач­ные скалы…»), «Монастырь на Кавказе»
(«Высоко над сенью гор…»), «Делибаш» («Перестрелка
за хол­мами…«), »На холмах Грузии лежит ночная мгла…»,
«Дон» («Блеща среди полей широких…»), «Калмыч­ке»
(«Прощай, любезная калмычка…»), «Я ехал в дальние края »
и другие, а также отдельные части «Евгения Онегина».
Путешествие в Поволжье и на Урал в 1833г. — «История Пугачева» и «Капитанская доч­ка».
Что касается стихотворений, то: «Поэзия, ка­жется, для меня иссякла. Я
весь в прозе: да еще в какой!…»— писал поэт знакомой АА. Фукс в Ка­зань
14 октября 1834г.
Дорожные впечатления и наблюдения также отразились в
произведениях: «Путешествие из Москвы в Петербург», «Бесы»
(«Мчатся тучи, воют тучи…»), «Зимняя дорога »
(«Сквозь волнистые ту­маны… »), «Дорожные жалобы »
(«Долго ль мне гу­лять на свете…»), «У Гальяни иль
Кольони…«, »Есть в России город Луга…«, »Подъезжая под
Ижоры…«, »Станционный смотритель» — и других в том числе
«Евгений Онегин» («Теперь у нас дороги плохи…»).
Как видим, дорожные впечатления — важный источник жизненных
знаний поэта — так или иначе отразились и в названиях некоторых его
произведений.
Список
использованной литературы.
      
1. Кулешов В.И. «Жизнь и
творчество А.С. Пушкина».
      
2.Трубе Л.Л. «Записки о
Пушкине».
      
3. В. Воеводин. «Повесть о Пушкине», Ленинград, 1955 год.
      
4. Новиков И.А. Пушкин в
изгнании.
      
5. Н.Н. Золотова 
«Встреча с Пушкиным», Москва ,1982г.