История
танков РККАПосле
революции развивать конструкцию и технологию производства танков в Советской
стране пришлось практически с нуля. В царской России они отсутствовали.
Появлявшиеся там время от времени проекты разной степени осуществимости, а
также два изготовленных в металле опытных образца танков Пороховщикова и
Лебеденко, показавшие свою полную нежизнеспособность, нельзя считать
фундаментом танкостроения. Положение усугублялось разрухой в стране и упадком
ее промышленности в результате долгих лет Первой мировой войны, революции и
Гражданской войны. Особенно тяжелы были потери квалифицированных кадров – прежде
всего инженеров и техников. В этих условиях единственным реальным путем для
становления новой, передовой и чрезвычайно сложной отрасли стало копирование
зарубежных образцов.Надо
отметить, что в качестве прототипа первых советских боевых машин была выбрана
очень удачная для того времени модель французского легкого танка FT‑17 фирмы «Рено». Этот танк стал
родоначальником классической компоновки, которая преобладает и в наше время:
впереди – отделение управления, за ним – боевое отделение, где основное
вооружение впервые в истории танков было размещено во вращающейся башне, а
позади – силовое. Простота в производстве и дешевизна конструкции позволили
французам за последний год войны изготовить 3177 машин этой модели. Таким
образом, даже только FT‑17
французского производства стали самыми массовыми в Первой мировой войне, а ведь
их строили еще в США и в Италии.Во
время Гражданской войны, весной 1919 года, два исправных FT‑17 были захвачены у белых
красноармейцами 2-й
Украинской армии в бою под Одессой. Один из них был отправлен в Москву в
подарок Ленину. 1 мая того же года он участвовал в праздничном параде на
Красной площади. Совнарком РСФСР принял решение организовать производство
танков по его образцу на заводе «Красное Сормово» в Нижнем Новгороде.Задача
оказалась не такой простой, как это представлялось на первый взгляд. Некоторые
узлы танка были утеряны во время его транспортировки на завод по железной
дороге, и среди них такой важный, как коробка передач. Потребовалось почти два
года работы и колоссальные усилия как нижегородцев, так и смежников,
поставлявших броню и двигатели, чтобы изготовить 15 танков. При этом вооружения
хватило только на 12 из них. Они обошлись в огромную сумму – свыше 93 млн. рублей, и ожидавшийся заказ на очередные
15 машин так и не последовал. Контраст между возможностями французской и
советской промышленностями тех лет более чем красноречив. Попасть на
Гражданскую войну эти танки уже не успели, и им выпала мирная судьба. В 1922 г.
5 из них были посланы в голодающее Поволжье для вспашки полей вместо тракторов.
Весной 1930 г. их сняли с вооружения и отправили на склад.2
июня 1926 г. в СССР была принята первая программа танкостроения,
рассчитанная на 3 года. В рамках этой программы был разработан первый советский
серийный танк МС 1.
Буквы МС были аббревиатурой слов «малый сопровождения». Они отражали главное
назначение этого танка – сопровождать в бою пехоту. По облику танк напоминал
«русские Рено», но был немного меньше и легче. Бронирование и вооружение были
аналогичными, по максимальной скорости и запасу хода МС 1 превосходил своего предшественника почти
вдвое.Танк
был принят на вооружение РККА 6 июля 1927 г. и находился в производстве до
1932 г. За это время были изготовлены 959 МС 1, главным образом на ленинградском заводе
«Большевистским танкам довелось повоевать: в ноябре 1929 г. девять из них
примяли активное участие в боях с китайцами во время конфликта на КВЖД.В
1934–1937 гг. 160 МС 1,
полностью выработавших ресурс двигателя, из-за отсутствия запчастей были
переданы в укрепрайопы. Ходовые части, двигатели и трансмиссии этих танков
сдали в металлолом, а корпуса с башнями использовали на строительстве
стационарных укреплений. При этом их перевооружали спаренными пулеметами или 45-мм
пушками. В 1938 г. такая же печальная участь постигла все 700 доживших до
этого времени танков МС 1. Только около 70 из них, еще сохранявших способность
двигаться, вошли в состав танковых рот гарнизонов укрепрайонов для применения в
качестве мобильных огневых точек. Их 37-мм пушки были заменены на 76-мм. Это
было сделано как для повышения их огневой мощи, так и urn унификации
их боеприпасов с распространенным в Красной Армии того времени калибром орудий.В
1928 г. началось масштабное претворение в жизнь планов индустриализации
СССР. Прежде всего, в первую пятилетку строились предприятия тяжелой
промышленности. С их вступлением в строй становилось возможным начать массовый
выпуск боевых машин, и тут с особой остротой встал вопрос правильного выбора
типов и моделей танков, необходимых для
вооружения армии.К
этому вопросу советское руководство подошло со всей серьезностью. На
состоявшемся 17–18 июля 1929 г. заседании Реввоенсовета СССР приняли
«Систему танко-тракторно-авто-броневооружения РККА». Было решено строить
следующие типы танков: колесно-гусеничные танкетки, малые танки (к таким
отнесли и существующие тогда МС 1), средние и тяжелые танки. Оставалось только
разработать конструкции танков, соответствующие требованиям «Системы…» и
пригодные к выпуску на уже существовавших тогда и вновь строящихся заводах.Но
это было совсем не просто. Мешали прежде всего недостаток специальных знаний и
отсутствие достаточного практического опыта танкостроения у советских инженеров
и конструкторов того времени. Да и самих грамотных специалистов остро не
хватало, поэтому появляющиеся тогда проекты и прототипы боевых машин страдали
излишней сложностью и избыточным весом, были нетехнологичны, ненадежны и слишком
дороги. Такие танки были стране просто не по карману. Поэтому понятно, почему
для ускорения развития собственного танкостроения было принято вполне
обоснованное решение обратиться к лучшему зарубежному опыту.Жизнь
доказала правильность этого пути, ведь из разработанных в СССР в 1931–1939 гг.
78 образцов танков и танкеток ни один так и не был принят на вооружение. На
службе в РККА в тот период состояли танки с иностранными корнями. Свой
собственный уверенный почерк советские танкостроители обрели только к концу
Великой Отечественной войны.Как
раз во время принятия «Системы…» состоялось близкое знакомство отечественных
специалистов с новейшей тогда немецкой техникой в вышеупомянутой секретной
советско-германской танковой школе «Кама». Изучение десяти опытных образцов
немецких танков и опыт их эксплуатации на полигоне, несомненно, принесли
огромную пользу советскому танкостроению. Их лучшие особенности были должным
образом отмечены, оценены и позаимствованы. Так, в конструкции будущих
советских танков стала использоваться спаренная установка пушки и пулемета, а в
технологии производства башен и корпусов начали применять сварку. Первые
советские танковые оптические прицелы и радиостанции тоже разрабатывались на
базе их немецких прототипов.5
декабря 1929 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «О выполнении
танкостроительной программы». В нем, в частности, предлагалось:«Командировать
за границу авторитетную комиссию из представителей ВСНХ и Йаркомвоенмора и
возложить задачу:а) выбор
и закупку типов и образцов танков,б) выяснения
возможностей получения техпомощи и конструкторов».Во
исполнение этого постановления 30 декабря 1929 г. в зарубежную
командировку была направлена комиссия под руководством начальника Управления
моторизации и механизации РККА И.А. Халепского. Комиссия была уполномочена
закупить образцы всех танков, включенных в утвержденную «Систему
танко-тракторно-авто-броневооружения РККА». Вначале она посетила Германию,
Чехословакию и Францию, но подходящих для Красной Армии образцов танков там не
нашлось, были приобретены только тягачи в Германии и во Франции.Самой
передовой танкостроительной страной мира в то время считалась Великобритания,
родина первых танков, а лидирующей английской компанией по разработке и
производству бронетанковой техники была хорошо известная и сейчас фирма
«Виккерс». Туда и направилась комиссия Халепского. Деловые переговоры прошли
довольно успешно, удалось заказать почти все запланированное. Все, кроме
тяжелого танка, который англичане продать отказались.Это
произошло вовсе не по прихоти компании «Виккерс», которая переживала тогда не
самые лучшие времена. После окончания Первой мировой войны британское
правительство перестало заказывать у нее боевую технику сотнями и тысячами
штук. В 20-е годы речь шла только об опытных экземплярах или, в лучшем случае,
о десятках проданных английской армии танков. Чтобы сохранить танковое
производство, фирма прилагала немалые усилия для развития экспорта своей
продукции. Но ее руки были связаны правительством, которое разрешало продажу
самых современных танков только проверенным союзникам Великобритании. Остальным
можно было купить только боевые машины, уступавшие танкам, которые находились
или планировались поступить на вооружение английской армии.Поэтому
тяжелый танк Independent
не разрешили продать в СССР. Но 20 маленьких и дешевых танкеток
«Виккерс-Карден-Ллойд» Mark
VI англичане продали охотно. На их основе в СССР была разработана собственная
танкетка Т‑27, принятая на вооружение 13 февраля 1931 г. Главным ее
отличием от английского прототипа был новый мотор на основе автомобильного
двигателя ГАЗ-АА и трансмиссия с того же грузовика. По удачному совпадению и
советские, и оригинальные английские двигатели и трансмиссии имели одинаковое
происхождение от американской фирмы «Форд». Это обстоятельство, конечно,
облегчило замену. Чтобы не испортить готовую хорошую конструкцию, военные сочли
возможным отказаться от колесно-гусеничного хода, предусмотренного «Системой…».
Серийный выпуск Т 27 шел с 1931 по 1934 год на ленинградском заводе «Большевик»,
на московском заводе №37 и Горьковском автомобильном заводе. Всего за это время
было построено 3295 таких танкеток.В
категории малого или легкого танка были куплены 15 машин «Виккерс» Mark Е, или «6-тонный». Этот танк был
разработан фирмой исключительно на экспорт, поэтому его постарались сделать как
можно более универсальным и дешевым, чтобы угодить максимальному числу
потенциальных покупателей. Танк удался на славу, он получился компактным,
подвижным, хорошо защищенным, для своего времени вполне адекватно вооруженным и
заслуженно стал большим коммерческим успехом «Виккерса».Но
самая удачная судьба ему выпала в СССР. На первом же показе представителям
высшего армейского командования в Подмосковье 8 января 1931 г. танк
произвел на всех присутствующих неизгладимое впечатление своей маневренностью и
проходимостью. Уже 13 февраля он был официально принят на вооружение РККА под
индексом Т 26. Его массовое производство развернулось в Ленинграде на заводе
«Большевик» в 1931 г. и продолжалось до 1940 г.За
это время танк сильно изменился. Первоначально это был типичный двухбашенный
«чистильщик окопов», вооруженный только пулеметами. Затем в правой башне
пулемет заменили на 37-мм пушку. А с 1933 г. на месте двух малых башен
появилась одна большая, оснащенная 45-мм орудием. Эта замена была несложной,
ведь такой вариант вооружения предлагал еще «Виккерс» с самого начала, и
конструкция корпуса была заранее к нему подготовлена. В 1938 г. для
повышения стойкости башню танка сделали конической.В
результате многочисленных модификаций боевой вес последних выпусков Т 26 по
сравнению с его прототипом возрос на 70% и перевалил за 10 т. Всего за 10 лет
на заводе «Большевик» было выпущено 11218 танков Т 26 двадцати трех серийных
моделей. Главными из них были 1626 двухбашенных танков, из них около 450 с 37-мм
пушкой в правой башне, 4102 однобашенных, из них 471 с дополнительным зенитным
пулеметом на турели, 3958 радиофицированных, 55 телеуправляемых, 65
мостоукладчиков, 1220 огнеметных и химических. С такими «тиражами» накануне
Великой Отечественной войны Т 26 стал самым массовым в мире танком.Во
время «зимней войны» с Финляндией 80 Т 26 экранировали дополнительными
броневыми плитами толщиной от 20 до 40 мм. Защищенность этих танков
существенно возросла, но вес машин при этом достиг 12 тонн. Танки оказались
явно перегруженными, и их ходовые качества резко ухудшились.В
качестве прототипов для будущего среднего советского танка были закуплены 15
средних танков «Виккерс» Mark
II, или «12-тонных». Но случилось так, что уже после подписания договора члены
комиссии заметили на британском полигоне необычный трехбашен-ный танк. Им был
один из трех построенных к тому времени опытных образцов среднего танка
«Виккерс» Mark III – или, как его еще называли, «16-тонный».
Эта машина была, пожалуй, самым передовым для своего времени танком. «Виккерс» Mark II сильно ему уступал – поэтому,
собственно, его и продали в СССР. Но английская армия, кроме прототипов,
заказала еще только 3 таких танка, построенных в 1933–1934 гг.Главным
недостатком «Виккерса» Mark III
была высокая цена, она и решила его судьбу, хотя современные английские
танковые эксперты считают этот танк вершиной британского танкостроения того
времени. Дальше в погоне за дешевизной в нем начался длительный спад до самого
появления «Центуриона» в 1945 г.Члены
комиссии Халепского тогда, конечно, не могли всего этого шать, но с первого
взгляда почувствовали перспективную конструкцию, и интуиция их не подвела. В
том же 1930 г. заместитель Халепского по комиссии инженер С.А. Гинзбург
поехал в Англию во вторую командировку и всеми правдами и неправдами собрал
сведения об этом секретном танке. Англичане наотрез отказались обсуждать его
продажу и предложили взамен спроектировать нечто подобное по советским
требованиям. Но цена их предложения оказалась неприемлемой, и было принято
решение разработать свой танк, используя полученную в Англии информацию.Хотя
задача была и нелегкой, ее успешно решили специалисты специально созданного в
Ленинграде 28 января 1931 г. Танко-трак-юрного конструкторского бюро Всесоюзного
орудийно-арсенального объединения под руководством того же Гинзбурга. Общую
компоновку и некоторые конструктивные решения они заимствовали у 16-тонника,
нижнюю подвеску – у немецкого танка «Grosstraktor»
фирмы «Крупп», а бортовые фрикционы
– у американского танка Кристи.Уже
29 мая 1932 г. танк, названный Т 28, совершил свой первый пробег по двору
завода «Большевик». После основательных доработок по результатам испытаний
первого опытного образца в конце сентября 1932 г. было принято решение
организовать серийное производство Т 28 на ленинградском заводе «Красный
Путиловец», который впоследствии получил
название Ленинградский Кировский завод (ЛКЗ).
Для постройки столь непростых танков, как Т 28, это предприятие, уже имевшее за
плечами огромный опыт изготовления разнообразной сложной техники, получило
дополнительное технологическое оборудование и было укреплено квалифицированными
кадрами. Наладили и производственную кооперацию с другими заводами. ЛКЗ не
подкачал: с 1933 по 1940 год военной приемке были сданы
503 танка.Настоящую
проверку Т 28 прошли на советско-финской войне с Ш ноября 1939-го по 13 марта
1940 г. Там на главном направлении действовала 20-я тяжелая танковая
бригада имени Кирова, оснащенная преимущественно этими машинами. 19 декабря ее
танки прорвали знаменитую «линию Маннергейма» на всю глубину, но, не
поддержанные пехотой, вынуждены были отойти на исходные позиции. Всего в боях с
финнами приняли участие 172 Т 28, а из строя по разным причинам, в том числе
небоевым, вышло 482. Такое соотношение объясняется тем, что многие танки
неоднократно восстанавливались после поломок и повреждений и снова входили в
строй, причем с некоторыми это происходило до 5 раз! Безвозвратно были потеряны
только 22 Т 28: 20 из них сгорели, а 2 попали в руки финнов.По
опыту войны Т 28 стали экранировать дополнительной броней, доведя толщину лба
до 50–80 мм. При этом его вес увеличивался на 4 тонны и доходил до 32 т.
Такую модернизацию до войны успели пройти 126 танков. Вооружение его тоже
усиливали установкой 76-мм пушки Л 10 с длиной ствола 26 калибров, вместо 16,5
калибра у прежней КТ 28. К началу войны новую пушку получили более 300 Т 28.
Этот танк отличался легкостью в управлении, удобством для экипажа и высокой
реальной эксплуатационной скоростью. Имел он и большой потенциал для дальнейшей
модернизации, но, к сожалению, его так и не использовали полностью.Как
уже упоминалось выше, прототипа для тяжелого танка, предусмотренного «Системой
танко-тракторно-авто-броневооружения РККА», приобрести не удалось. Этот танк
был предназначен для качественного усиления стрелковых и танковых соединений
при прорыве особенно мощных и заблаговременно укрепленных полос обороны
противника. В то время для такой машины считалось необходимым иметь возможность
развить сильный огонь одновременно по всем направлениям, поэтому компоновку
вооружения решили сделать по образцу того самого английского тяжелого
пятибашенного танка «Independent»,
который ранее безуспешно пытались купить. Кстати, сам «Independent» так никогда и не вышел
из стадии опытного образца, но в СССР тогда этого не знали и считали его
серийным танком, состоявшим на вооружении английской армии.Разработку
советского тяжелого танка в августе 1931 г. поручили конструкторскому бюро
АВО 5 на ленинградском заводе «Большевик». Работа начиналась не на пустом
месте. Она основывалась на проекте среднего танка ТГ, сделанном немецким
инженером Эдвардом Гроте, который с марта 1930-го по август 1931 года работал
по контракту в СССР с целой группой конструкторов из Германии и возглавлял КБ
АВО 5. После его отъезда бюро возглавил Н.В. Барыков, ранее работавший там
заместителем Гроте. Танк ТГ был построен, но получился слишком сложным в
производстве и дорогим, поэтому не пошел в серию. Однако его ходовая часть,
двигатель и трансмиссия были использованы в новом проекте.Сборка
первого образца танка, получившего индекс Т 35, была завершена 20 августа 1932 г.
После испытаний осенью того же года в его конструкцию пришлось внести много
изменений. Вместо мотора М 6 поставили двигатель М 17, также имеющий
авиационное происхождение. Легкая в управлении, но сложная в производстве и
ненадежная в эксплуатации трансмиссия с пневмоуправлением была заменена на
более традиционную механическую. Тележки опорных катков доработали по типу
немецкого танка «Grosstraktor»
фирмы «Крупп». Главную и малые пулеметные башни унифицировали с башнями Т 28, а
средние пушечные башни – с башнями БТ 5.Тем
временем в 1932 г. танковое производство на заводе «Большевик»
реорганизовали в самостоятельный завод №174. Но он был до предела загружен
выпуском Т 26, поэтому было принято решение передать строительство Т 35 на
Харьковский паровозостроительный завод (ХПЗ) со второго полугодия 1933 г.
Квалификация харьковчан и технический уровень их завода были намного ниже, чем
у ленинградцев, постройка огромных и сложных Т 35 шла трудно, планы постоянно
срывались. Практически все танки собирали индивидуально, постоянно внося в них
изменения, так что большинство их отличались друг от друга.Всего
с 1933 по 1939 год удалось выпустить только 61 экземпляр Т 35. Последние из них
весили 55 т. Большой вес танка создавал много проблем. По донесениям командиров
в начале его эксплуатации в войсках, «танк преодолевал подъем только в 17
градусов, не мог выйти из большой лужи». Дошло до того, что в 1935 г. Т 35
запретили переезжать через упавшие стволы деревьев, потому что при этом у него
ломались траки. Надежность, подвижность и проходимость этих танков оставляли
желать много лучшего, зато на парадах пятибашенные бронированные исполины, ощетинившиеся
во все стороны стволами орудий и пулеметов, смотрелись весьма и весьма
внушительно.Еще
одно очень важное приобретение комиссия Халепского сделала в США, где жил и
работал талантливый конструктор Джон Уолтер Кристи. Он был ярким представителем
вымирающей породы самородков-изобретателей, не имел законченного высшего
образования и не любил следовать чужим указаниям, что и как надо
конструировать. В результате ни одна из его боевых машин не была принята на
вооружение американской армии. Но Кристи все же сумел оставить заметный след в
истории мирового танкостроения. Впервые он громко заявил о себя,
продемонстрировав в 1928 г. сверхбыстрый танк М 1928. Эта машина развивала
неслыханную по тем временам скорость: 68 км/час на гусеницах и 113 км/час
на колесах!Кристи
заложил в свой танк возможность перехода с гусеничного движителя на колесный
отнюдь не для установления рекорда скорости. В то время танкостроители всего
мира пытались решить очень нелегкую проблему повышения долговечности гусениц.
Их ресурс измерялся только сотнями, а то и десятками километров. Этого было
совершенно недостаточно, ведь танку нужно не только воевать, ему прежде всего
необходимо добраться до поля боя, что часто приходится делать своим ходом.Первыми
радикальное решение нашли англичане. Еще в 1882 г. Роберт Гатфильд получил
сталь с высоким содержанием марганца, которая после соответствующей
термообработки приобретала выдающуюся износостойкость и устойчивость к ударным
нагрузкам. Из такой стали, названной именем ее изобретателя, в конце 20-х гг. в
Великобритании начали отливать траки гусениц танков. Эта мера наряду с
поверхностным упрочнением соединительных пальцев позволила довести ресурс
гусениц до нескольких тысяч километров. Но в СССР научились производить
качественные гусеничные траки и пальцы гораздо позже, только во второй половине
30-х гг. Для этого понадобилось послать советских специалистов-литейщиков на
учебу в Англию.Перед
Халепским в Америке стояла нелегкая дилемма. С одной стороны, ему представилась
возможность приобрести самый быстроходный в мире танк, в котором было
использовано много интереснейших инженерных решений. К тому же его двигатель
«Либерти» тогда серийно производился в СССР под маркой М 5. С другой – этому
танку не было места в утвержденной «Системе танко-трактор-но-авто-броневооружения
РККА». Но все сомнения были отброшены после того, как появились сведения, что М 1928
собираются купить поляки.В
то время Польша считалась одним из самых вероятных противников СССР в будущей
войне. Советское руководство никак не желало уступить ей преимущество в
колесно-гусеничных танках, особенно учитывая их способность покрывать большие
расстояния, очень важную для Советского Союза с его огромными просторами и
редкой дорожной сетью. Кристи тоже очень хотел продать свой танк в СССР. Он вел
его разработку в течение 5 лет, потратил на него много своих собственных
средств и отчаянно нуждался в деньгах. Бизнес с русскими сулил ему большие
перспективы на будущее. Чтобы побыстрее выполнить советский заказ, он даже на
4,5 месяца сорвал поставку своего танка американской армии, которая приобрела
его для ознакомления и испытания. Впрочем, и заказ в СССР он отгрузил только в
декабре 1930 г., с опозданием на 3 месяца. Кристи продал советским
представителям 2 усовершенствованных шасси своего танка без башен и вооружения,
их чертежи и права на их изготовление. Любопытно, что США в то время еще не
признавали Советский Союз, но сделка была совершена совершенно официально.Новому
танку присвоили нестандартное обозначение – БТ, аббревиатура слов «быстроходный
танк». В мае 1931 г. Комитет обороны при СНК СССР принял решение
организовать их производство на ХПЗ. С одной стороны, конструкция этих машин
была несложной, ведь завод Кристи в штате Нью-Джерси, на котором они были
построены, представлял собой, в сущности, небольшие мастерские. Но с другой – они
были еще сырыми опытными моделями, далеко не доведенными до уровня серийного
производства. Потребовалась их серьезная доработка, для которой было
организовано специальное конструкторское бюро. Сначала его возглавил Н.М. Тоскин,
временно командированный из Москвы, ведь своих квалифицированных
специалистов-танкостроителей в провинциальном Харькове остро не хватало. После
возвращения Тоскина в Москву руководителем бюро 6 декабря 1931 г. был
назначен опытный инженер с дореволюционным стажем А.О. Фирсов.На
пути нового танка постоянно возникали неожиданные препятствия. Мотор М 5 был
снят с производства в авиапромышленности как устаревший, поэтому для БТ
пришлось закупить в США двигатели «Либерти», большое количество которых было
изготовлено еще в годы Первой мировой войны. Не хватало для него и вооружения,
из-за чего только 180 танков получили 37-мм пушку, а на остальные установили
спаренные пулеметы. Всего за 1932–1933 годы удалось построить 620 танков, которые
переименовали в БТ 2 после того, как началось
освоение новой модели танка – БТ 5.Серийное
производство БТ 5 на ХПЗ началось в марте 1933-го и продолжалось до конца 1934 г.
За это время были выпущены 1884 таких танка, из них 263 были командирскими и
оснащались радиостанциями. Главным отличием БТ 5 от предыдущей модели была
новая башня, унифицированная с башней танка Т 26 и вооруженная 45-мм пушкой.
Все импортные двигатели «Либерти» были уже установлены на танках БТ 2, поэтому
для оснащения БТ 5 пришлось наладить капитальный ремонт отработавших свой
летный ресурс авиамоторов М 5.Такое
решение проблемы с двигателем могло быть только временной мерой, ведь число
моторов М 5, снятых с производства, неуклонно уменьшалось. Поэтому в мае 1934 г.
появилась новая модель танка – БТ 7 с двигателем М 17Т, который был вариантом
авиационного мотора, выпускавшегося в СССР в 30-е годы по лицензии немецкой
фирмы БМВ. Кроме двигателя, этот танк отличался от предшествующей модели новым
сварным корпусом вместо прежнего клепаного и новой гусеницей с более мелкими
звеньями. В 1937 г. танк получил сварную коническую башню. До конца 1939 г.
было выпущено 2596 линейных БТ 7 и 2017 командирских, с установленной на них
радиостанцией. Кроме них, в 1937 г. изготовили 133 артиллерийских танка БТ 7А,
оснащенных 76-мм орудием, из них 11 с радиостанциями.С
декабря 1939 г. до сентября 1940-го были построены 788 танков БТ 7М – последних
серийных машин из этого большого семейства. Их главной особенностью стала
установка нового дизельного двигателя В 2. Вес танка возрос до 14,65 т, и
перегруженные резиновые бандажи опорных катков при движении на колесах на
высшей передаче стали выходить из строя всего через 50–100 километров.Поэтому
БТ 7М было рекомендовано использовать только на гусеничном ходу, а из его
руководства по эксплуатации убрали раздел о движении на колесах.Заказы
танков у английской фирмы «Виккерс» продолжались и после 1930 г. 5 февраля
1932 г. у нее были куплены 8 плавающих танков. Попытки скопировать эти
танки были предприняты еще раньше, как только информация о них появилась в
открытой печати. Используя опыт этих работ и полученные из Англии образцы, на
московском заводе №37 под руководством Н.Н. Козырева
был разработан плавающий танк Т 37А. Плавучесть танка обеспечивалась двумя
поплавками, установленными побортно. Он был принят на вооружение 11 августа
1932 г., еще до завершения постройки опытного образца. Его производство
началось в 1933 г., и за 4 года завод №37 выпустил 1909 линейных
танков и 643 радийных.Таким
образом, работы по внедрению первой «Системы
танко-тракторно-авто-броневооружения РККА» успешно выполнялись. В постановлении
Совета Труда и Обороны о системе танкового вооружения РККА №71 от 13 августа
1933 г., в частности, говорилось:«Утвердить…
на первую половину пятилетки сохранение в производстве следующих типов боевых
машин:а) Т 37 – в
качестве разведывательного танка;б) Т 26 – в
качестве общевойскового танка;в) Б-Т – в
качестве оперативного танка;г) Т 28 – в
качестве танка качественного усиления ТРГК;д) Т 35
– в качестве мощного танка
особого назначения».Но
останавливаться на достигнутом было нельзя, тем более чтовсе
перечисленные в постановлении танки нуждались в улучшении. Т 37А, например,
изначально планировался для дальних перевозок в кузове тяжелых грузовиков, но
этих грузовиков в СССР тогда еще не имелось. Длительные марши своим ходом, на
которые эти машины не были рассчитаны, приводили к массовым поломкам ходовой
части танков и перегреву их двигателей. Поэтому в конце 1933 г. началась
разработка нового плавающего танка.Первоначальное
намерение сделать его колесно-гусеничным оказалось неосуществимым, и 29 февраля
1936 г. на вооружение РККА был принят чисто гусеничный плавающий танк Т 38,
сконструированный в КБ завода №37, которым руководил Н.А. Астров. С 1936
по 1938 год были построены 1382 таких танка, из них 165-оснащенных
радиостанциями. От поплавков решили отказаться, и плавучесть Т 38
обеспечивалась только возросшим водоизмещением. Но ее запас оказался слишком
мал, всего 5–10%, поэтому танк тонул даже при небольшой перегрузке. Тонул он и
без перегрузки, при попытках совершить маневры на воде, при резкой смене
скорости плавания, при входе в воду с крутого берега или при выходе на него из
воды и т.д. и т.п. Надежность танка тоже оставляла желать много лучшего.Но
тут произошли события, которые убедительно показали, что система танкового
вооружения РККА срочно нуждается не в постепенной эволюции, а в радикальном
обновлении. Этими событиями стала Гражданская война в Испании. В ней
участвовали и советские танки Т 26 и БТ 5, и советские танкисты, среди которых
был командир интернациональной танковой бригады Д.Г. Павлов, заслуживший
там звание Героя Советского Союза. В июне 1937 г., сразу после возвращения из
Испании, он был назначен заместителем начальника Автобронетанкового управления
(АБТУ) РККА, а всего через полгода стал уже его начальником. Павлов из своего
свежего практического боевого опыта прекрасно знал недостатки советских танков,
выявившиеся во время войны в Испании.Их
противопульное бронирование уже не соответствовало требованиям времени, когда
оборона оказалась плотно насыщенной скорострельными противотанковыми пушками
небольшого калибра. 45-мм пушка в качестве основного вооружения тоже оказалась
недостаточно эффективной, прежде всего с точки зрения слабого осколочного и
фугасного действия ее снарядов. Для вывода из строя вражеского орудия или
пулемета требовалось прямое попадание ее снаряда, а добиться его было совсем не
легко. Более тяжелые и мощные снаряды требовались и для успешной борьбы с
полевыми укреплениями. Добавили масла в огонь полученные сведения о появившихся
во Франции новых типах танков с противоснарядным бронированием, надежно
защищающим их от малокалиберной противотанковой артиллерии. Добились этого
французы не только за счет толщины брони, но и благодаря рациональным углам ее
наклона.Стало
ясно, что многочисленный парк советских танков, построенных к тому времени
ценой огромных усилий всей страны, стремительно устаревает морально. В этих
условиях Павлов действовал быстро и решительно. В своем письме от 23 декабря
1937 г. он установил новые повышенные требования к бронированию будущих
советских танков:«Броневая
защита новых танков РККА должна обеспечить:—для плавающих танков – защищать
от огня бронебойной винтовочной пулей и пулей легкого противотанкового ружья на
всех дистанциях, или не менее 12–15 мм толщины;—для легких танков – защищать
от огня крупнокалиберного пулемета и ружей малого и среднего калибра на всех
дистанциях, или от обстрела 37-мм противотанковой пушкой на расстоянии 600 м,
или не менее 20–25 мм толщины;– для
средних танков – защищать от огня 37-мм пушки на всех дистанциях стрельбы и от
огня 47-мм, пушки на дальности 800 м, или не менее 40–42-мм толщины;–
для тяжелых танков – защищать от огня 47-мм пушки на всех дальностях, или от
огня 76-мм пушки на дальности 800–1000 м, или не менее 60-мм толщины…При
проектировании новых танков необходимо предусмотреть возможность увеличения
уровня броневой защиты во время модернизации по крайней мере на одну ступень…»Последнее
требование убедительно демонстрирует дальновидность Павлова, который уже тогда
предвидел, что соревнование между броней и снарядом для боевых машин только
начинается, и хотел, чтобы новые советские танки были к нему заранее готовы.
Выполнение этого требования в конструкции знаменитой «тридцатьчетверки»
обеспечило ей завидное долголетие.Не
забыл Павлов и об усилении вооружения перспективных танков. В январе 1938 г.
он писал заместителю наркома обороны по вооружению Г.И. Кулику:«…для
прорыва современных укрепленных полос обороны часть средних и тяжелых танков
обязательно должны оснащаться танковой пушкой калибра не менее 76-мм до 107-мм;
или гаубицей калибра 122–152 мм».Именно
в то время, когда у руля советского танкостроения стоял Д.Г. Павлов, были
разработаны и приняты на вооружение РККА новые образцы танков, которым вместе
со своими ближайшими потомками пришлось вынести на себе всю тяжесть Великой
Отечественной войны.