Содержание
Введение
I глава.
1.Апрельская революция.
2. Формирование оппозиции внутри и за пределами Афганистана.
					







3.Причины военной помощи Советского Союза Афганистану. 
II глава. 
1. Последствия войны.
А) политические;
Б) военные потери;
В) экономические;
Г) психологические.
2. Результаты и реализм в политике.
Заключение.
Список используемой литературы.


Введение
Уже много лет прошло с
тех пор, как для Советского Союза окончилась афганская война. Но война идет и
сейчас. В Афганистане льется кровь, и многострадальный афганский народ
продолжает воевать. В 80-х — начала 90-х годов существовали такие эпитеты, как
«афганская трагедия», «афганская авантюра», «советский
Вьетнам«, »Афганистан — катастрофа для Советского Союза». Они
были продиктованы разными мнениями и порой использовались в пропаганде против
СССР. Иногда это было искренним стремлением познать истину и сделать выводы на
будущее.
Афганская война 1979-1989
гг. становится объектом исторических и аналитических исследований. Оценка её
результатов даётся по отработанной методике и принятым критериям: достижению
политических и военных целей, масштабам противоборства, соотношению потерь в
живой силе и технике, характеристике военных действий, последствиям войны. 
Представленная работа
посвящена теме «Советско-афганская война. Негативные последствия «. Проблема
данного исследования носит актуальный характер в современных условиях. Об этом
свидетельствует частое изучение поднятых вопросов. Для современного состояния
науки характерен переход к глобальному рассмотрению проблем тематики
«Советско-афганская война». Вопросам исследования посвящено множество
работ. В основном материал, изложенный в учебной литературе, носит общий
характер, а в многочисленных монографиях по данной тематике рассмотрены более
узкие вопросы проблемы «Советско-афганская война». Однако требуется
учет современных условий при исследовании проблематики обозначенной темы. Высокая
значимость и недостаточная практическая разработанность проблемы «Негативные
последствия советско-афганской войны» определяют несомненную новизну данного
исследования. В своей работе я, используя различные источники информации,
попыталась выявить негативные последствия афганской войны, которые нельзя
понять без причин и истоков.
Дальнейшее внимание к
вопросу о проблеме «Негативные последствия советско-афганской войны» необходимо
в целях более глубокого и обоснованного разрешения частных актуальных проблем
тематики данного исследования. Актуальность настоящей работы обусловлена, с
одной стороны, большим интересом к теме «Советско-афганская война» в
современной науке, с другой стороны, ее недостаточной разработанностью, а также
вниманием к Афганистану в современном мире, а также конфликтной ситуацией в
различных регионах мира. Рассмотрение вопросов связанных с данной тематикой
носит как теоретическую, так и практическую значимость. Результаты могут быть
использованы для разработки методики анализа «Советско-афганская
война«. Теоретическое значение изучения проблемы »Советско-афганская
война» заключается в том, что избранная для рассмотрения проблематика
находится на стыке сразу нескольких научных дисциплин. 
Объектом данного
исследования является анализ негативных последствий советско-афганской войны. При
этом предметом исследования является рассмотрение отдельных вопросов,
сформулированных в качестве задач данного исследования.
Целью исследования
является изучение темы «Негативные последствия советско-афганской войны «
с точки зрения отечественных и зарубежных исследований по сходной проблематике.
В рамках достижения поставленной цели были поставлены следующие задачи: 
1. Изучить теоретические
аспекты и выявить природу «Советско-афганской войны». 
2. Сказать об
актуальности проблемы «Советско-афганская война» в современных
условиях. 
3. Изложить возможности
решения тематики «Советско-афганская война». 
4. Обозначить тенденции
развития тематики «Советско-афганская война»; 
Работа имеет традиционную
структуру и включает в себя введение, основную часть, состоящую из 2 глав,
заключение и библиографический список. Во введении обоснована актуальность
выбора темы, поставлены цель и задачи исследования, охарактеризованы методы
исследования и источники информации. 
Глава первая раскрывает
общие вопросы: исторические аспекты проблемы «Советско-афганская
война». Определяются основные понятия, обуславливается актуальность
звучания вопросов «Советско-афганская война». 
В главе второй более
подробно рассмотрены негативные последствия войны. По результатам исследования
был вскрыт ряд проблем, имеющих отношение к рассматриваемой теме, и сделаны
выводы о необходимости дальнейшего изучения состояния вопроса. Таким образом,
актуальность данной проблемы определила выбор темы работы
«Советско-афганская война. Негативные последствия», круг вопросов и логическую
схему ее построения. Теоретической и методологической основой проведения
исследования явились законодательные акты, нормативные документы по теме
работы. Источниками информации для написания работы по теме
«Советско-афганская война» послужили базовая учебная литература,
фундаментальные теоретические труды крупнейших мыслителей в рассматриваемой
области, результаты практических исследований видных отечественных и зарубежных
авторов, статьи и обзоры в специализированных и периодических изданиях,
посвященных тематике «Советско-афганская война», справочная
литература, прочие актуальные источники информации.


1
ГЛАВА
Апрельская
революция
27
апреля 1978 года в
столице Афганистана произошел военный переворот. Расстрелян президент страны,
бывший принц M. Дауд, его ближайшие помощники,
власть перешла в руки Народно-демократической партии Афганистана. Изумление в
Москве. Советское руководство не ожидало ничего похожего. Испуг в Вашингтоне.
На фоне приближавшейся грозы в Иране ЦРУ не уделяло достаточного внимания
Афганистану и просмотрело готовившийся переворот…
Провозглашена Демократическая Республика Афганистан. Впервые
назван глава нового государства — Hyp Мухаммед Тараки, глава НДПА. Выступая по кабульскому радио, он заявил,
что в стране произошла «подлинная революция», и подтвердил верность нового
режима всем договорам и обязательствам с иностранными государствами.
Сформировано правительство ДРА. Его состав предан гласности 1
мая 1978 года. Тараки стал премьер-министром, министром иностранных дел —
Хафизулла Амин. Целью революции в Афганистане провозглашен социализм…
К сентябрю 1979 года важную роль в Афганистане играл
Хафизулла Амин. Он стал главой правительства и министром обороны, практически
контролировал всю внутреннюю и внешнюю политику страны. Его стремительное
возвышение очень беспокоило Тараки. Во время пребывания в Москве глава
афганского государства заметил, что Амин проводит не ту политику, о которой они
уславливались в самом начале революции, что могло привести к опасным
последствиям. Ему дали понять, что возможны перемены.
В Москве приветствовали создание Демократической Республики
Афганистан, признали новое правительство. И не хотели замечать афганской
специфики…


Формирование оппозиции внутри и за пределами Афганистана
Основным источником формирования оппозиции был нарастающий
поток беженцев из Афганистана. Оторванные от дома, лишённые всех средств
существования, они становились душманами. В качестве своего идейного оружия
афганская реакция использовала ислам. Реакционное духовенство призывало к
борьбе с неверными.
Другим источником было сепаратистское движение национальных
меньшинств. Уже в мае на территории Пакестана создана первая база – центр для
подготовки бандформирований для действий на территории Афганистана. К весне
таких банд стало 80.
В марте 1979 года вспыхнуло контрреволюционное восстание в провинции
Герат, населенной в основном афганскими шиитами. Это был первый сигнал тревоги
для Кабула, открытый вызов революционной власти.
В апреле – мае вспыхнул мятеж в Баглане, Урузгане, Фарахе,
Бадглее, Гуре, Логаре и по цепочке в ряде других провинций Афганистана.
Весной 1979 года был провозглашён «Свободный Нуристан», а в
августе возник исламский независимый Хазараджат со своим войском – «союз
исламских воинов» в 3000 человек. Начались вооружённые выступления против
центральной власти и других народностей. Многие районы страны оказались под
полным контролем душманов, где они начали устанавливать свои органы власти в лице
«исламских комитетов».
Почти целый год ситуация в Афганистане продолжала ухудшаться.
Начатые реформы шли с перебоями, зато сопротивление принимало самые неожиданные
формы. Правительство в Кабуле обратилось за помощью к Советскому Союзу. В
Москву полетели депеши с призывом послать войска. Вначале просили два
батальона…
В
Тегеране в 1979 года
совершен антишахский переворот. Рухнула монархия в Иране, началась исламская
революция. В Москве не только с большим интересом, но и с некоторым опасением
наблюдали за событиями в соседней стране. В Вашингтоне царила паника.
Американцев изгоняли из Ирана, причем с самыми разрушительными
последствиями. Все их беды были ещё впереди.
Разногласия были и среди правительства. Генерал И.Г.Павловский
вспоминает: «14 сентября
1979 года, пятница. Кабул. Ну и ночь выдалась! Прямо Варфоломеевская ночь!
Когда я приехал к послу А. Пузанову, то стало известно, что после утренней
встречи Тараки и Амина, на которой у них получилась размолвка, Амин потребовал,
чтобы Тараки отстранил от власти четырех министров (следуют фамилии)… и
заявил, что он уйдет в отставку, если появится новый министр обороны. И этот
свой замысел Тараки хотел осуществить. Доложив о случившемся в Москву, мы…
получили указание посетить Тараки и Амина, чтобы они были вместе, и попытаться
примирить их, добиться недопущения раскола в партии. Особенно подчеркивалась
необходимость защитить Тараки от нападок Амина. Тараки и Амин помирились. Но только
на словах…»
Еще одна
ремарка генерала армии:
«9 октября
1979 года, вторник, Кабул. Сегодня Хафизулла Амин показал свои когти, свой
крутой характер, свою агрессивность, деспотизм. По поручению центра совпосол,
я, другие посетили X. Амина и
передали ему заявление нашего руководства в связи с неточной информацией,
сделанной представителем МИД Афганистана послам некоторых социалистических
стран о нашем пребывании в резиденции Нура М. Тараки 14 сентября 1979 года… в
момент покушения, организованного Тараки на X. Амина… О том, что Тараки уже нет в живых, нам X. Амин сегодня ничего не сказал. А
когда мы вернулись в посольство, то по кабульскому радио было передано
сообщение о том, что Тараки «умер» и похоронен в своем фамильном склепе.
«Умерла» и его жена… Вот это расправа!»
Еще один
переворот?
Брежнев
воспринял случившееся на свой личный счет. Своему ближайшему окружению он
говорил, что ему нанесена пощечина, за которую он должен ответить. 
Причины
военной помощи советского союза Афганистану
Решение
о военной помощи Советского Союза Афганистану принималось 10 лет тому назад под
влиянием как объективных, и они были основными, так и субъективных
обстоятельств. Объективные были следующие. Стремление правительства США
дестабилизировать обстановку на южном фланге советской границы и создать угрозу
нашей безопасности. После потери шахского Ирана и вывода оттуда оружия,
нацеленного на Советский Союз, стали реальными намерения замены Ирана
Пакистаном.
В
Вашингтоне усиливалось беспокойство в связи с потерей Ирана. Начались
лихорадочные поиски замены этой страны в мировой стратегии Соединенных Штатов.
Было решено переориентироваться во внешней политике с Индии на Пакистан,
использовать Афганистан в качестве «черного хода» для возвращения в Иран и
площадки против Советского Союза. Разумеется, вслух об этом не говорилось…
Что
касается Пакистана, то так и произошло. Он стал военно-политическим союзником
США и стремился свергнуть законное правительство Афганистана. Вторым важным
обстоятельством, повлиявшим на наше решение, стало убийство в Кабуле
заговорщиками во главе с Амином лидера Апрельской революции Тараки. Оно также
было расценено в Политбюро как попытка контрреволюционного переворота в этой
стране, который мог быть использован США и Пакистаном в своих целях против СССР.
Советскому
союзу были известны их стратегические, внешнеполитические установки того
времени, вынашивавшиеся в правительстве США планы дестабилизации дружественных
нам прогрессивных режимов. Эти планы в арсенал западной политики дипломатии остаются
на вооружении до сих пор. Не видеть их было бы наивно. Более того, сейчас
действия по их осуществлению даже усилились. В 1979 году ни в Политбюро, ни ЦК
КПСС, ни в руководстве союзных республик не было ни одного человека, который
возразил бы против удовлетворения просьбы афганской стороны в решении по
оказанию военной помощи дружественному Афганистану. Во всяком случае, такие
мнения были тогда не известны. Сейчас иногда говорят, что такие peшения принимались за закрытыми дверями
несколькими высокими руководителями страны. Да, так оно на самом деле было. Это
были члены Политбюро. Но затем эти решения Политбюро ли единогласно одобрены
Пленумом ЦК КПСС. Можно сегодня, спустя 10 лет, с этим решением не согласиться,
но политическую основу нашей помощи Афганистану ставить под сомнение оснований
нет. Предложение вынести это решение для одобрения Верховным Советом
СССР принято Брежневым не было…» 
Афганистан
требовал в 1978— 1979 гг. повышенного внимания, а его Москвой оказано не было.
Перед апрельским переворотом посольство СССР в Кабуле возглавлял А. Пузанов —
непрофессиональный дипломат, никогда прежде не бывавший на зарубежном
Востоке, Сменил его буквально незадолго до ввода советских солдат в Афганистан
партийный paботник Ф. Табеев. Ничего порой, кроме
недоумения, такая практика назначения послов не вызывала. Когда мы будем руководствоваться
соображениями, что их работа требует определенных профессиональных навыков?
Может быть, тогда у нас реже повторялись бы эпизоды, когда о важнейших событиях
в той или иной стране наши руководители узнают… из передач радио.. Был ли
учтен исторический опыт других стран в Афганистане? Нет, не был. Известно, что
Великобритания в годы cуществования
своей империи проиграла три войны в Афганистане « и ни военных, ни политических
лавров британские политики и генералы там не стяжали». Правда, мы с Афганистаном
воевать и не намеревались.
Дж.
Картер, услышав сообщение о вводе советских войск в Афганистан, посчитал, что
произошло «нечто очень серьезное». Его первая реакция — похоронен Договор
ОС-В — 2, летят в тартарары американо-советские отношения. К исходу дня он
записал в своем дневнике: «Концентрация советских частей на афганской границе
началась едва ли не с мая 1979 г., за последние 24 часа 215 военных
транспортных самолетов приземлились на поле кабульского аэропорта и высадили
8—10 тыс, солдат и советников».
Дж. Картер возвратился в Вашингтон. В Белом доме едва ли не
шок. Между Москвой и Вашингтоном заработала «горячая линия»… Начался обмен
посланиями с Брежневым. Вывший госсекретарь С. Вэнс отметил в своих мемуарах
«Трудный выбор» и то, что Москва решила послать свои войска в Афганистан для
защиты советских политических интересов в этой стране, которые были подвергнуты
опасности.
Американцы очень боялись советской сухопутной мощи,
способности Советского Союза ее быстро развертывать в Афганистане! В Пентагоне
генералы, как и Дж. Картер, пришли к выводу, что Москва якобы стремится к
захвату региона Персидского залива и даже побережья Индийского океана. 
Как видим, реакция США на ввод наших солдат в Афганистан была
панической. Значит, о решении, которое может взбудоражить мировое общественное
мнение, необходимы разъяснения в печати по дипломатическим каналам, которые
помогли бы избежать ненужных обострений, в том числе и советско-американских
отношений.
Встреча Тараки и Брежнева в Москве в сентябре 1979 года
поможет понять, что же в конце концов было истинной причиной афганской
трагедии…
Брежнев беседовал с президентом Афганистана в Кремле. Хозяин
демонстрировал свое радушие и понимание происходящего в соседней стране. В ответ
на напоминание Тараки о просьбе направить в Афганистан советские войска Брежнев
после небольшой паузы сказал:
— Войска в Афганистан Советский Союз вводить не будем.
Появление наших солдат в вашей стране, товарищ президент, наверняка восстановит
большую часть афганского народа против революции…
На какое-то мгновенье Тараки напряженно задумался над
услышанным, решил, что настаивать на высказанном предложении не следует…
Что же случилось с Брежневым всего пять-шесть недель спустя
после последней встречи с Тараки? Почему он изменил своему трезвому убеждению,
что вводить советских солдат в Афганистан пагубно? Не был ли крутой поворот в
настроении Брежнева результатом его болезни? Хотя именно ему, без сомнения,
принадлежала решающая роль в принятии «афганского решения».
Тяжелобольной глава государства принял государственное
решение на волне сильного эмоционального стресса. Да, после убийства Тараки.
Конечно, его ближайшее окружение должно было удержать Генсека от пагубного
решения. Но вождизм, помноженный на все пороки управления нашим государством,
существовавшие в годы застоя, сделал свое дело.
Возникает
еще один непростой вопрос — почему ввод советских войск в Афганистан начался
именно 27 декабря 1979 года? Выбор именно того дня неслучаен. На 28
декабря 1979 года, то есть на следующий день, в Кабуле были намечены афгано-пакистанские
переговоры. Туда должен был прибыть министр иностранных дел Пакистана — страны,
ставшей опорой США в Западной Азии.


II ГЛАВА. 
Негативные последствия
войны
Война, в том числе и
афганская 1979-1989 гг., как продолжение политики насильственными средствами
имеет последствия, влияющие на несколько поколений населения стран и их
коалиций, которые принимали в ней прямое или косвенное участие. Перечень
последствий локальных войн и вооруженных конфликтов мало, чем отличается от
последствий коалиционных войн. Главными из них являются следующие:
социально-политические, гуманитарные, экономические, экологические,
военно-организационные. 
Существенное влияние на
общие последствия локальных войн оказывают их гуманитарные составляющие,
связанные с безвозвратными и санитарными потерями личного состава, послевоенной
социальной и медицинской реабилитацией участников боевых действий и жертв
войны. 
Каковы в общем виде
негативные последствия, которые имела эта акция для Советского Союза? 
А) Политические
Во-первых, в Совете
безопасности были выдвинуты требования осудить Советский Союз за
неспровоцированную открытую агрессию против независимой страны.
 Во-вторых, Конгресс США
отказался от обсуждения договора ОСВ — 2 до тех пор, пока не прекратится
агрессия. Временно были заморожены все двусторонние переговоры и визиты на
высшем уровне, передача передовой технологии; предлагалось наложить запрет на
продажу зерна, ограничить американские и европейские кредиты. 
В-третьих, Соединенные
Штаты отказались от дипломатического признания нового правительства
Афганистана, к этому отказу присоединились страны НАТО.
Было решено оказать
срочную помощь Пакистану для укрепления его оборонительных возможностей,
заключить договоренность с правительствами Сомали и Египта об использовании
американскими вооруженными силами баз на их территории в случае военной угрозы
Ближнему Востоку и районам Персидского залива, принять тайную программу
обеспечения мусульманских повстанцев в Афганистане противотанковыми ракетами
«земля-воздух» советского производства, возможно из Египта, а также
поощрить Китай к оказанию помощи повстанцам пулеметами, минометами,
противопехотными и противотанковыми минами.
Можно констатировать, что
введением войск в Афганистан наша политика перешла допустимые грани
конфронтации в третьем мире.
Выгоды от этой акции
оказались незначительными по сравнению с ущербом, который был нанесен нашим
интересам. В дополнение к двум фронтам противостояния — в Европе против НАТО и
в Восточной Азии против Китая — для нас возник третий опасный очаг
военно-политической напряженности на южном фланге Советского Союза, не выгодный
с географической и социально-политической точек зрения. Значительно расширился
и консолидировался антисоветский фронт государств, опоясывающих Советский Союз
с запада на восток. Значительно пострадало влияние СССР на Движение
неприсоединения, особенно на мусульманский мир. Была заблокирована разрядка,
ликвидированы политические предпосылки для ограничения гонки вооружений. Резко
возрос экономический и технологический нажим на Советский Союз.
Афганистан на протяжении
долгих лет был дружественным СССР государством. Введя туда войска, Советский
Союз вместо друга приобрел врага.
Первоначальные санкции,
которые были предприняты со стороны Соединенных Штатов и Запада, оказались не
очень болезненными. Советское руководство умело использовало разногласия среди
западных союзников. В отношении предложенных США санкций не было единых
взглядов у Франции, ФРГ, Италии и Турции. Также не было общей позиции у Канады,
Аргентины, Бразилии относительно продажи зерна Советскому Союзу. Не совсем
удачен был бойкот Олимпийских игр, поскольку команды многих стран все-таки
приехали в Москву.
Внутри нашей страны тогда
не было открытой негативной реакции. Протестовали только диссиденты, в
частности Андрей Сахаров. Они выступали в средствах массовой информации Запада,
которые не были доступны советским людям, и практически никакого влияния на
настроения внутри СССР не оказали.
Бросается в глаза, что
когда в декабре 1994 г. началась война в Чечне, она вызвала протест населения,
что отразилось в средствах массовой информации. Открыто протестовали и многие
крупные военные: Борис Громов (с июня 1987 г. по февраль 1989 г. командующий 40-й армией, депутат Госдумы от фракции «Российские регионы»), Эдуард
Воробьев (депутат Госдумы, проходил по списку «Демократический выбор
России»), Георгий Кондратьев (с апреля 1986 по февраль 1988 г. первый заместитель командующего 40-й армией, депутат Госдумы), а также депутаты
Государственной думы. Но большого влияния на наше руководство это не оказало, и
война была продолжена.
Администрация Р. Рейгана
по стратегическим соображениям постоянно затягивала пребывание советских войск в
Афганистане. Американцы блокировали переговоры об урегулировании и
предпринимали определенные шаги для того, чтобы мы там подольше остались.
Но в то же время следует
признать, что за время пребывания советских войск в Афганистане нам удалось
создать дееспособный режим, который после вывода войск продержался на
собственных ногах более трех лет. И кто знает, как бы развивались события, если
бы в конце 1991 г. между Советским Союзом и Соединенными Штатами не было
достигнуто соглашение об одновременном прекращении с 1 января 1992 г. оказания помощи, поставок режиму Наджибуллы и оппозиционным силам.
Что можно сказать об этом
шаге? Он означал лишь то, что советские руководители отдали Наджибуллу на
растерзание оппозиции. К тому моменту американская помощь моджахедам не
являлась определяющей, так как основные поставки и финансовая помощь шли от
Саудовской Аравии, Пакистана, Ирана, Кувейта и Египта. А правительство
Наджибуллы получало ее только от Советского Союза. И прекращение этой помощи
означало крах его режима. Наджибулла не стал, да и не мог воевать в одиночку
против такой армады.
Демократы с легкостью
расставались тогда с друзьями России, искали союзников среди вчерашних
противников, наивно (или притворно наивно) полагая, что их подвигало на борьбу
с Советским Союзом неприятие коммунистических идей. Воевали же они не с
коммунизмом, а с Россией.
Ситуация, которая сложилась
сейчас в Средней Азии, — во многом результат последствий войны в Афганистане,
ее отголоски. Она дестабилизирует обстановку в Средневосточном регионе. Зона
этой дестабилизации все расширяется. Становятся зримыми очертания угроз
суверенитету среднеазиатских государств, прежде всего Таджикистана и
Афганистана. Первой жертвой афганского конфликта явился Таджикистан, где была
развязана гражданская война, и последствия ее самые ужасные. Таджикистан понес
большие жертвы, а Россия в нынешнем состоянии не может оказать ему необходимую
помощь. В перспективе в подобном положении может оказаться Узбекистан.
Сложившееся в Средней Азии в целом положение — во многом результат
недальновидных действий прежнего руководства Советского Союза. Пытаясь
предотвратить развитие исламского джихада, его распространение на Среднюю Азию,
оно, напротив, способствовало появлению идеи джихада в Средней Азии. К
косвенным последствиям афганской войны можно отнести те межнациональные и
религиозные вооруженные конфликты, которые возникли на территории бывшего СССР
в последние годы — в Фергане, Оше, армяно-азербайджанский, грузино-осетинский,
грузино-абхазский, российско-чеченский и др. Наиболее кровопролитной была война
в Чечне. Хорошо, что она быстро окончилась, хотя и с негативными для
федерального Центра результатами.
Помимо Чечни, в
Северокавказском регионе обозначились, как минимум, еще три взрывоопасные
точки: Северная Осетия, Ингушетия, Дагестан. Нарастает напряженность в зоне
осетино-ингушского конфликта. Северный Кавказ стал взрывоопасным регионом, где
переплетаются интересы многих государств не только СНГ, но и дальнего
зарубежья. Арабские государства, Турция, Иран, западные страны, пользуясь тем,
что Россия теряет авторитет и влияние в регионе, активизируют здесь свою
деятельность.
Можно назвать еще
несколько проблем. Первая: происходит выдавливание России из
Центрально-Азиатского региона. Вторая — как следствие афганской войны,
значительно увеличилось производство наркотиков. Эти наркотики переправляются в
Россию. Сейчас у нас наблюдается увеличение потребления наркотиков, и мы
превращаемся в перевалочную базу.
Афганистан с помощью
Соединенных Штатов стал очагом подготовки террористов, потому что на местных
базах и в лагерях уже подготовлено большое количество боевиков, которые используют
методы террора. Они действуют во многих странах. Они были и в Чечне, и в
Алжире… Я думаю, что американцы еще пожалеют о том, что поддержали афганских
моджахедов и впоследствии талибов, потому что те террористы, которые там были
подготовлены, пытаются перенести огонь джихада и на американцев. Существует
возможность, что американцы могут поплатиться за бомбардировки Ирака, баз
талибов.
И последняя проблема —
американцы поставили большое количество «стингеров» афганским
моджахедам. Многие их этих «стингеров» не были использованы. И хотя
часть американцы выкупили, немало их попало в руки террористов. Эти
«стингеры» могут использоваться против любой страны
Б) Военные
Если говорить о чисто
военных последствиях пребывания советских войск в Афганистане, то среди них
есть как положительные, так и отрицательные. Отрицательных, конечно, больше. К
положительным последствиям, если их так можно назвать, относится то, что армия
получила там боевой опыт. Были испытаны некоторые виды оружия. Улучшилась
боевая подготовка. В самом Афганистане было подготовлено большое количество
подразделений местных внутренних войск, частей Министерства государственной
безопасности.
Непосредственно при
ведении боевых действий в Афганистане мы не испытывали существенных трудностей.
Фактически все операции, которые там проводились, заканчивались довольно
успешно. Неуспехом можно считать лишь то, что моджахедам иногда удавалось выйти
из окружения, и в этом случае их потери были незначительными. Если же мы
ставили задачу освободить какую-то территорию или разгромить какие-то отряды,
то, как правило, операции достигали цели. К сожалению, военные победы не стали
общей победой режима, который мы поддерживали. Они не закреплялись
политическими и экономическими действиями. Поэтому когда войска уходили, все
возвращалось «на круги своя».
Эта война могла
продолжаться бесконечно, потому что со стороны Соединенных Штатов, Пакистана,
Саудовской Аравии, других арабских стран шла большая помощь оружием и людьми. В
Пакистане и Иране готовились резервы.
Если говорить о чисто
военных потерях, то они относительно небольшие. За десять лет мы потеряли 14626
человек, не считая умерших в плену и числящихся без вести пропавшими. Около 50
тыс. человек было ранено. 6669 человек стали инвалидами. Более 500 тыс. перенесли
различные тяжелые заболевания. Десятки тысяч искромсанных судеб. Сотни тысяч
нуждаются в психологической реабилитации. Потеряно 147 танков, 1314 бронемашин,
233 орудий и минометов, 114 самолетов, 332 вертолета.
Через Афганистан прошло
около миллиона человек. Большинство разочаровано отношением к ним государства,
и вряд ли когда-нибудь они станут на защиту Отечества или будут сражаться так
же, как они сражались в Афганистане, в тех локальных конфликтах, которые сейчас
происходят в России. Не случайно многие воины-афганцы отказались участвовать в
войне в Чечне.
В) Экономические
Экономические убытки
исчисляются десятками миллиардов рублей. В связи с тем, что была установка ЦК
КПСС для Афганистана ничего не жалеть, только по линии Министерства обороны за
годы войны на различную безвозмездную помощь было израсходовано более 12 млрд.
руб., 8 млрд. инвалютных рублей — по тем временам довольно значительная сумма.
Эти затраты оказали существенное влияние на состояние советской экономики.
Г) Психологические
 Человеку
нелегко привыкнуть к войне — к ее опасностям и лишениям, к иной шкале жизненных
ценностей и приоритетов. Адаптация к новой обстановке требует ломки прежних
стереотипов сознания и поведения, без которой просто не выжить в экстремальных
условиях, на грани жизни и смерти. 
 Но
и вернуться к спокойному, мирному существованию человеку, проведшему на фронте
хотя бы несколько недель, не менее сложно; обратный процесс перестройки психики
протекает столь же болезненно и порой зятягивается на долгие годы. 
Диапазон воздействия
факторов войны на человеческую психику чрезвычайно широк. Он охватывает
многообразный спектр психологических явлений: от ярко выраженных, явно
патологических форм до внешне малозаметных, как бы отложенных во времени
реакций.
Воздействие войны на
сознание комбатантов изучалось русскими военными психологами еще в начале XX в.
«Острые впечатления или длительное пребывание в условиях интенсивной опасности,
— отмечал Р.К.Дрейлинг, — так прочно деформируют психику у некоторых бойцов,
что их психическая сопротивляемость не выдерживает, и они становятся не
бойцами, а пациентами психиатрических лечебных заведений… 
По данным ведущих
отечественных военных психиатров, изучавших частоту и структуру санитарных
потерь при вооруженных конфликтах и локальных войнах, «в последнее время
существенно изменились потери психиатрического профиля в сторону увеличения
числа расстройств пограничного уровня».
Однако гораздо больший
масштаб имеют смягченные и отсроченные последствия войны, влияющие не только на
психофизическое здоровье военнослужащих, но и на их психологическую
уравновешенность, мировоззрение, стабильность ценностных ориентаций и т.д.
Военные медики всё чаще используют такие нетрадиционные терминологические
обозначения (отражающие, тем не менее, клиническую реальность), как боевая
психическая травма, боевое утомление; речь идет о вьетнамском,
афганском, чеченском синдромах.
По данным специалистов, в
структуре психической патологии среди военнослужащих срочной службы,
принимавших участие в боевых действиях во время локальных войн в Афганистане,
Карабахе, Абхазии, Таджикистане, Чечне, психогенные расстройства достигают 70
%; у офицеров и прапорщиков этот показатель несколько меньше. У 15—20%
военнослужащих, прошедших через вооруженные конфликты, по данным главного
психиатра Министерства обороны РФ В.В.Нечипоренко (1995), имеются «хронические
посттравматические состояния», вызванные стрессом. 
Участие в войне оказывает
безусловное воздействие на сознание, подвергая его серьезным качественным
изменениям. На данное обстоятельство обращали внимание не только специалисты
(военные, медики, психологи и др.), но и писатели, в том числе и имевшие
непосредственный боевой опыт. Достаточно упомянуть Льва Толстого, Эриха-Марию
Ремарка, Эрнста Хемингуэя, Антуана де Сент-Экзюпери и др.
Жизненный опыт тех, кто
прошел войну, сложен, противоречив, жесток. И это одна из важнейших причин
такого явления, как посттравматический синдром, прямым следствием которого
становится конфликтное поведение человека в социальной среде: неспособность
принять новые правила игры, нежелание идти на компромиссы, попытки разрешить
споры мирного времени привычными силовыми методами. Как правило, послевоенное
общество относится к своим недавним защитникам с непониманием и опаской, что
только усугубляет болезненную реакцию ветеранов на непривычную обстановку,
которую они воспринимают и оценивают с присущим им фронтовым максимализмом.
На первый план встает
вопрос об адаптации к новым условиям, о перестройке психики на мирный лад. На
войне всё четче и определеннее: ясно, кто враг и что с ним нужно делать.
Быстрая реакция оказывается залогом собственного спасения: если не выстрелишь
первым, убьют тебя. После такой фронтовой ясности конфликты мирного времени,
когда «противник» формально таковым не является и применение к нему привычных
методов борьбы запрещено законом, нередко оказываются сложны для
психологического восприятия тех, у кого выработалась мгновенная и обостренная
реакция на любую опасность.
Многим фронтовикам трудно
сдержаться, проявить гибкость, отказаться от привычки чуть что хвататься за
оружие — в прямом или в переносном смысле. Возвращаясь домой, бывшие солдаты
подходят к мирной жизни с фронтовыми мерками и переносят военный способ
поведения на мирную почву, хотя в глубине души понимают, что это недопустимо.
Некоторые начинают приспосабливаться, стараясь не выделяться из общей массы.
Другим это не удается, и они остаются «бойцами» на всю жизнь.
Душевные надломы, срывы,
ожесточение, непримиримость, повышенная конфликтность, с одной стороны, усталость,
апатия — с другой — эти естественные реакции организма на последствия
длительного физического и нервного напряжения, испытанного в боевой обстановке,
становятся характерными признаками так называемых фронтовых (потерянных)
поколений.
По мнению В.Кондратьева, потерянное
поколение — явление не столько социального, сколько психологического и даже
физиологического свойства, характерное для любой войны, особенно масштабной и
длительной.
«Четыре года
нечеловеческого напряжения всех физических и духовных сил, жизнь, когда “до
смерти четыре шага”. Естественная, обычная реакция организма — усталость,
апатия, надрыв, слом… Это бывает у людей и не в экстремальных ситуациях, а в
обыкновенной жизни — после напряженной работы наступает спад, а здесь — война»,
— писал Кондратьев, отмечая тот факт, что фронтовики и живут меньше, и умирают
чаще других — от старых ран, от болезней: война настигает их, даже если
когда-то дала отсрочку. 
После любой войны
необычайно острую психологическую драму испытывают инвалиды, а также те, кто
потерял близких и лишился крыши над головой
Особо трудным возвращение
к мирной жизни оказывалось и для тех, кто до войны не имел никакой гражданской
профессии и, вернувшись с фронта, почувствовал себя лишним, никому не нужным.
Пройдя суровую школу жизни, имея боевые заслуги, вдруг оказаться ни на что не
годным или учиться заново с теми, кто значительно младше по возрасту (а главное
— по жизненному опыту), — это болезненный удар по самолюбию. Еще обиднее было
обнаружить, что твое место занято «тыловой крысой», отлично устроившейся в
жизни, пока солдат на фронте проливал свою кровь.
Когда мы вернулись с
войны, я понял, что мы не нужны. Захлебываясь от ностальгии, от несовершенной
вины, я понял: иные, другие, совсем не такие нужны. Господствовала прямота, и
вскользь сообщалось людям, что заняты ваши места и освобождать их не будем.
Так — с армейской
прямотой — выразил свои ощущения поэт Борис Слуцкий. Далеко не каждый это
понял, но почувствовали многие.
Другая трудность — это
возвращение заслуженного человека к будничной, серенькой действительности при
понимании им своей роли и значимости во время войны. 
Чем сильнее была
житейская неустроенность, чем явственнее чиновное безразличие к тем, кто
донашивал кителя и гимнастерки, с тем большей теплотой вспоминались фронтовые
годы — годы духовного взлета, братского единения, общих страданий и общей
ответственности, когда каждый чувствовал: я нужен стране, народу, без меня не
обойтись.
Тогда они (речь идет о
еще относительно молодых бывших фронтовиках) снова отправляются воевать — едут
в горячие точки, поступают на службу в силовые ведомства, а порой уходят в
криминальные структуры — туда, где могут быть востребованы их специфические
навыки и опыт.
Осознание своей
принадлежности к особой касте надолго сохраняет между бывшими комбатами теплые,
доверительные отношения — смягченный вариант «фронтового братства», когда не
только однополчане, сослуживцы, но просто фронтовики стараются друг другу
помогать и поддерживать друг друга в окружающем мире, где к ним часто относятся
без должного понимания, подозрительно и настороженно.
Весьма показательными, на
наш взгляд, являются и взаимоотношения участников разных войн, которые, даже
принадлежа к разным поколениям, чувствуют родство судеб и душ. Так, по
признаниям воинов-«афганцев», до службы в армии многие из них равнодушно
относились к ветеранам Великой Отечественной, а после возвращения из
Афганистана стали лучше понимать фронтовиков и оказались духовно ближе к своим
дедам, чем к невоевавшим отцам. 
Из каждой войны общество
выходит по-разному. Это зависит и от отношения общества к самой войне, которое,
как правило, переносится на ее участников, и от приобретенного фронтовиками
опыта, определяемого спецификой вооруженного конфликта.
В определенных условиях
фронтовая вольница может породить неуправляемую стихию толпы, как это случилось
в 1905 г., когда позорные поражения русской армии в непопулярной войне с
Японией стали одним из катализаторов социальной напряженности в стране —
напряженности, которая переросла в первую русскую революцию, причем волнение
затронуло не только гражданских лиц, но коснулось также армии и флота.
Подобная ситуация
повторилась и в 1917 г., когда усталость и недовольство затянувшейся войной, неудачи
и поражения на фронтах привели к революционному брожению в войсках, к массовому
дезертирству и полному разложению армии.
Однако в данном случае
неизбежный посттравматический синдром не усугублялся кризисом духовных
ценностей, как это не раз бывало в истории после несправедливых или
бессмысленных войн. А именно к такого рода примерам относится афганская война,
в ряду других негативных последствий породившая афганский синдром. 
Афганский синдром… Это
словосочетание вызывает в памяти другое — вьетнамский синдром. Невольно
напрашиваются прямые аналогии. Обе войны велись сверхдержавами на территории
небольших стран третьего мира. За обеими войнами стояли определенные
идеологические и геополитические интересы, в обеих использовались высокие
лозунги: «защита демократических ценностей», в одном случае, и
«интернациональная помощь» народу, совершившему социальную революцию, — в
другом. Обе страны, где велись боевые действия, стали ареной демонстрации
боевой мощи сверхдержав, включая испытание новейших видов оружия, стратегии и
тактики малых войн. Весьма сходными оказались и их итоги: сверхдержавы не
смогли навязать свою волю двум относительно небольшим азиатским народам,
понесли огромные боевые, экономические, политические и моральные потери.
Бесславное ведение обеих
войн оказало немалое влияние не только на международную обстановку, обострив
отношения между основными военно-политическими блоками и социальными системами,
но и существенным образом сказалось на внутренней ситуации в США и в СССР.
В первом случае возникло
мощное антивоенное движение, произошло радикальное, хотя и временное изменение
менталитета американской нации, которое, собственно, и можно назвать
вьетнамским синдромом в широком смысле этого понятия. Ведя войну в течение
многих лет, неся огромные людские и материальные потери, США так и не смогли
реализовать поставленные перед собой во Вьетнаме цели. Итогом стало осознание
нацией, в значительной своей части подверженной шовинистическим и
великодержавным настроениям, того факта, что далеко не всё в мире решается
тугим кошельком и военной силой.
Во многом под влиянием
поражения во Вьетнаме Соединенные Штаты оказались более сговорчивыми и во
взаимоотношениях с основным идеологическим и военно-политическим оппонентом — с
СССР, пойдя на разрядку международной напряженности, тем более что в 1970-е гг.
был достигнут военно-стратегический паритет двух держав.
Вьетнамский синдром,
потрясший основы американского общества, привел к определенной корректировке
внешнеполитического курса США, ценностных ориентаций средних американцев и даже
внутренней социальной политики. Отреагировав на настроения в обществе,
американская государственная машина в целом сумела справиться с этим кризисом,
прагматично учтя ошибки и осуществив ряд преобразований, в том числе реформы в
армии. Таким образом, общественно-политическая система США смогла выдержать
серьезные потрясения, связанные с «грязной» войной во Вьетнаме и с поражением в
ней.
Иной оказалась ситуация в
СССР в связи с Афганской войной. Сегодня существуют разные точки зрения на
целесообразность или нецелесообразность принятого в декабре 1979 г. решения — с позиций национально-государственных интересов СССР. С одной стороны, ввод
советских войск в Афганистан, помимо официальных идеологических мотивов,
обосновывался необходимостью более надежной защиты южных границ СССР,
недопущения американского проникновения в соседнюю страну. С другой стороны, в
результате войны не только не удалось достичь поставленных в 1979 г. идеологических и геополитических целей, но и резко ухудшились международные позиции СССР.
Афганская война и порожденный ею новый виток гонки вооружений усилили
перенапряжение и без того стагнировавшей советской экономики и, в конечном
счете, приблизили крушение всей советской системы.
С распадом СССР
негативные геополитические последствия Афганской войны не только не были
нейтрализованы, но и усугубились — особенно в южных регионах бывшего Союза.
Если в 1979 г. речь хотя бы гипотетически шла об угрозе превращения
дружественного нейтрального государства в плацдарм враждебного политического
влияния, то сегодня можно уже говорить о распространении утверждающейся в
Афганистане воинствующей фундаменталистской идеологии на республики Средней
Азии и Закавказья и даже на ряд собственно российских территорий с большой
долей исламского населения.
Последствия Афганской
войны для внутренней жизни в СССР также оказались в чем-то схожими с
последствиями Вьетнамской войны для США, хотя и проявились в иных формах, в
качественно иных условиях. Вместе с тем были и принципиальные различия. Главное
из них заключалось в разном уровне информированности населения: если американцы
на всех этапах Вьетнамской войны получали достаточно полную информацию о ее
ходе, в том числе и о бесчеловечных средствах ее ведения, о массовой гибели
мирного населения и о собственных немалых потерях американской армии, то
советским людям вплоть до 1984 г. информация о событиях в Афганистане преподносилась
бодрыми сообщениями, суть которых отражена в ироничной песне Виктора
Верстакова: «А мы всё пляшем гопака и чиним трактор местный».
Вплоть до 1987 г. цинковые гробы с телами погибших хоронили в полутайне, а на памятниках запрещалось указывать,
что солдат погиб в Афганистане. Лишь постепенно общество стало получать хоть
какую-то реальную информацию, — круг ее расширялся. Но еще несколько лет — до 1989 г. — доминировала героизация образа воинов-интернационалистов. Предпринимались уже явно
несостоятельные попытки представить саму войну в позитивном свете.
Тогда же намечается
поворот в общественном сознании: взгляд на войну окрашивается критическими
тонами, вообще характерными для перестроечной публицистики. На несколько лет
растянулось осознание горбачевским руководством того факта, что введение войск
в Афганистан было «политической ошибкой», и лишь в мае 1988 г. начался, а в феврале 1989 г. закончился их полный вывод.
Существенное влияние на
отношение к войне оказало эмоциональное выступление академика А.Д.Сахарова на
Первом съезде народных депутатов СССР. Речь шла о том, что будто бы в
Афганистане советские летчики расстреливали своих солдат, попавших в окружение
— чтобы те не могли сдаться в плен. Эта речь вызвала сначала бурную реакцию
зала, а затем резкое неприятие не только самих «афганцев», но и значительной
части общества. На Втором съезде народных депутатов было принято Постановление
о политической оценке решения о вводе советских войск в Афганистан. Именно
тогда произошло и смещение акцентов в освещении Афганской войны средствами
массовой информации: от героизации они перешли к более реалистическому анализу,
но при этом возникли и явные перехлесты: негативное отношение к самой войне
стало порой переноситься и на ее участников. 
Распад СССР,
экономический кризис, смена социальной системы, кровавые междоусобицы на
окраинах бывшего Союза привели к угасанию интереса к уже закончившейся
Афганской войне, а сами воины, вернувшиеся с нее, оказались вроде бы лишними,
ненужными не только властям, но и обществу в целом, у которого появилось
слишком много других насущных дел. Проблемы же участников войны и семей
погибших решались только на бумаге. Ведь если общество хочет поскорее забыть о
войне, откреститься от нее, одновременно опасаясь тех, кто является живым и
болезненным напоминанием о ней (в чем, собственно, и заключается смысл
афганского синдрома в широком его понимании), то это значит, что и самих
участников непопулярной войны оно всячески отторгает. Отторжение приобретает
различные формы — это может быть и открытая враждебность, и равнодушие, и
просто непонимание.
Неслучайно восприятие
Афганской войны самими ее участниками и теми, кто там не был, оказалось почти
противоположным. Так, по данным социологического опроса, проведенного в декабре
1989 г. (участвовали около 15 тыс. человек, причем половина из них прошла
Афганистан), присутствие наших военнослужащих в сопредельной стране оценили как
«выполнение интернационального долга» 35 % опрошенных «афганцев» и лишь 10 %
невоевавших респондентов. Как «дискредитацию понятия интернациональный долг»
войну оценили 19 % «афганцев» и 30 % остальных опрошенных.
Еще более показательны
крайние оценки этих событий: как «наш позор» участие СССР в войне определили
лишь 17 % «афганцев» — и 46 % других респондентов. 17 % «афганцев» заявили:
«Горжусь этим!», тогда как из прочих аналогичную оценку событиям дали только 6
%.
Особенно знаменательно,
что оценка участия наших войск в Афганской войне как «тяжелого, но вынужденного
шага» оказалась близка одинаковому количеству и участников событий, и остальных
опрошенных — по 19 %. Таким образом, во взглядах на Афганскую войну у «мирных
граждан» преобладали негативные оценки, а представители самогу «ограниченного
контингента» были более склонны оправдывать свое участие в этих событиях.
Показательно и то, что
различные политические силы пытались использовать молодых ветеранов — как социально
активную категорию населения — в своих интересах. К ним апеллировали лидеры
перестройки, стараясь представить «афганцев» своими сторонниками; их
перетягивали в свой лагерь как либералы и демократы, так и национал-патриоты
разных мастей. Виды на прошедших войну имели и криминальные структуры.
Конфликтующие стороны во всех «горячих точках» вербовали ветеранов в ряды
боевиков.
Следует заметить, что
участники войны в Афганистане, объединенные этим общим для них фактом
биографии, в остальном являются весьма неоднородной социальной категорией. Тем
не менее эта объединяющая их основа позволяет говорить об «афганцах» не только
как об особой социально-психологической группе населения. Ведь для самих
«афганцев» война была гораздо большим психологическим шоком, чем опосредованное
ее восприятие всем обществом.
Для понимания
социально-психологического состояния «афганцев» особое значение имеет категория
афганского синдрома в узком его смысле. Это то, что на языке медиков
называется посттравматическим стрессовым синдромом, а на языке самих ветеранов
звучит так: «Еще не вышел из штопора войны».
Афганский синдром похож
на синдром вьетнамский и в узком смысле терминов. В США о вьетнамском синдроме
говорят в связи с различными нервными и психическими заболеваниями, жертвами
которых стали американские солдаты и офицеры, прошедшие войну. По наблюдениям
американских ученых, большинство солдат, вернувшихся из Вьетнама, не могли
найти своего места в жизни. И причины были в основном не материального плана, а
именно социально-психологического: общество сознательно или неосознанно
отторгало от себя «вьетнамцев», которые вернулись в него «другими», не похожими
на всех остальных.
Они вели себя независимо
в отношениях с вышестоящими и очень требовательно в отношении с подчиненными, в
общении с равными не терпели фальши и лицемерия, были чересчур прямолинейны.
Таким образом, американские «вьетнамцы» оказались «неудобными людьми» для всех,
кто их окружал, и были вынуждены замыкаться в себе; многие становились
алкоголиками и наркоманами; кое-кто кончал жизнь самоубийством.
По официальным данным, во
время боевых действий во Вьетнаме погибло около шестидесяти тысяч американцев,
а количество самоубийц из числа ветеранов войны еще в 1988 г. перевалило за сто тысяч. При этом вьетнамский синдром развивался постепенно; время лишь
обостряло его признаки: «трагический пик болезни наступал почему-то на восьмом
году».
Каковы же основные
признаки этой болезни (то, что это болезнь, уже не вызывает сомнения)? Это
прежде всего неустойчивость психики, при которой даже самые незначительные
потери, трудности толкают человека на самоубийство; особые виды агрессии;
боязнь нападения сзади; чувство вины за то, что остался жив; идентификация себя
с убитыми. Большинству больных присуще резко негативное отношение к социальным
институтам, к правительству. Днем и ночью тоска, боль, кошмары…
По свидетельству
американского психолога Джека Смита, — кстати, сам он тоже прошел войну во
Вьетнаме, — «синдром, разрушающий личность “вьетнамца”, совершенно не знаком
ветерану второй мировой войны. Его возбуждают лишь те обстоятельства, которые
характерны для войн на чужих территориях, подобных Вьетнамской. Например:
трудности с опознанием настоящего противника; война в гуще народа;
необходимость сражаться в то время, как твоя страна, твои сверстники живут
мирной жизнью; отчужденность при возвращении с непонятных фронтов; болезненное
развенчание целей войны».
Иными словами, синдром
привел к пониманию резкой разницы между справедливой и несправедливой войнами:
первые вызывают лишь отсроченные реакции, связанные с длительным нервным и
физическим напряжением, вторые помимо этого обостряют комплекс вины.
Директор Всеамериканской
администрации ветеранов, бывший психиатр армии во Вьетнаме Артур Бланк
убежден, что и сегодня одна половина «вьетнамцев» считает ту войну нужным
делом, а другая — ужасом. Но и те, и другие остро недовольны. Первые — тем, что
проиграли, вторые — тем, что оказались вовлечены в войну. «Думаю, — замечает
доктор Бланк, — в той или иной форме это происходит и среди “афганцев”. Мы
поэтому решительно разделяем понятие войны и ветеранов. Мы работаем на миссию
выживания. Наши усилия — элемент лечения».
Другой американский
ветеран войны во Вьетнаме, магистр философии и теологии Уильям П.Мэхиди, также
подчеркивал общность военной трагедии «вьетнамцев» и «афганцев», утверждая, что
«цинизм, нигилизм и утрата смысла жизни — столь же широко распространенное
последствие войны, сколь и смерть, разрушения и увечья». Ученый перечисляет
такие симптомы недуга, называемого теперь посттравматическим стрессовым
синдромом или отложенным стрессом, как депрессия, гнев, злость,
чувство вины, расстройство сна, омертвение души, навязчивые воспоминания,
тенденции к самоубийству и убийству, отчуждение — и многое другое.
К американским психиатрам
далеко не сразу пришло понимание того, что это именно болезнь, вызванная тем,
«что во время боев все чувства солдата подавляются ради того, чтобы выжить, но
позже чувства эти выходят наружу и на них надо реагировать». Теперь опыт ее
лечения есть, но получен он дорогой ценой: Америка не сразу занялась проблемами
своих ветеранов — и потеряла многих. «Мы хотим, чтобы вы избежали нашей
трагедии», — заявляет, обращаясь к российским коллегам — и к российскому
обществу, Мэхиди.
Итак, афганский синдром
имеет с вьетнамским и сходное происхождение, и сходные признаки. Однако
начальный толчок к развитию вьетнамского синдрома был гораздо сильнее:
Афганская война в СССР была просто непопулярна, а Вьетнамская вызывала в США
массовые протесты. «Американское командование даже не рисковало отправлять
солдат домой крупными партиями, а старалось делать это незаметно, поскольку
“вьетнамцев”, в отличие от “афганцев”, не встречали на границе с цветами».
Но и «встреченные
цветами» советские солдаты очень скоро натыкались на шипы. Их характер,
взгляды, ценностные ориентации формировались в экстремальных условиях, они
пережили то, с чем не сталкивалось большинство окружающих, и вернулись намного
взрослее своих не воевавших сверстников. Они стали «другими» — чужими,
непонятными, неудобными для общества, которое отгородилось от них циничной
фразой: «Я вас туда не посылал!» И тогда они стали — подобно ветеранам
Вьетнамской войны — замыкаться в себе или искать друг друга, сплачиваться в
группы, создавать свой собственный мир. Сначала еще была надежда привыкнуть,
вписаться в обычную жизнь, хотя никто так остро не чувствовал свою
неприспособленность к ней, как сами «афганцы».
Знакомый с десятками
случаев самоубийств среди молодых ветеранов, «афганец» Виктор Носатов
возмущается: в Америке существует многолетний опыт «врачевания такой страшной
болезни, как адаптация к мирной жизни», а у нас в стране не спешат его
перенимать: официальным структурам нет дела до участников вооруженных
конфликтов и их наболевших проблем. А между тем «вирус афганского синдрома
живет в каждом из нас и в любой момент может проснуться, — с горечью пишет он,
— и не говорите, что мы молоды, здоровы и прекрасны. Все мы, “афганцы”, на
протяжении всей своей жизни останемся заложниками Афганской войны, но наши
семьи не должны от этого страдать».
По данным на ноябрь 1989 г., 3700 ветеранов Афганской войны находились в тюрьмах; количество разводов и острых семейных
конфликтов составляло в семьях «афганцев» 75 %; более двух третей ветеранов не
были удовлетворены работой и часто меняли ее из-за возникающих конфликтов; 90 %
студентов-«афганцев» имели академическую задолженность или плохую успеваемость;
60 % страдали от алкоголизма и наркомании; наблюдались случаи самоубийств или
попыток к ним; около 50 % (а по некоторым сведениям, до 70 %) готовы были в
любой момент вернуться в Афганистан. 
Как и в случае с
вьетнамским синдромом, пик афганского еще впереди. Пока болезнь загнана внутрь,
в среду самих «афганцев». Складывается впечатление, что общество, отвернувшись
от проблем ветеранов войны, ставит их в такие условия, когда они вынуждены
искать применение своим силам, энергии и весьма специфическому опыту там, где,
как им кажется, они нужны, где их понимают и принимают такими, какие они есть:
в горячих точках, в силовых структурах, в мафиозных группировках.
Одним нужны боевики, с
чьей помощью можно прийти к власти (в октябре 1993 г. «афганцев» активно пытались втянуть в политику и те, кто штурмовал Белый дом, и те, кто в нем
забаррикадировался), другим — «пугало», на которое легко переложить
ответственность за пролитую кровь, переключив внимание общественности с
реальных виновников, развязавших очередную бойню. А сами «афганцы» идут на
войну, потому что так и не сумели с нее вернуться…
Еще в 1989 г. среди «афганцев» было широко распространено настроение, наиболее ярко выраженное в письме
одного из них в «Комсомольскую правду»: «Знаете, если бы сейчас кинули по Союзу
клич: “Добровольцы! Назад, в Афган!” — я бы ушел… Чем жить и видеть всё это
дерьмо, эти зажравшиеся рожи кабинетных крыс, эту людскую злобу и дикую
ненависть ко всему, эти дубовые, никому не нужные лозунги, лучше туда! Там всё
проще».
Еще не прошедший афганский
синдром успел дополниться карабахским, приднестровским, абхазским, таджикским и
др. А теперь еще и чеченским, который, как считают специалисты, куда страшнее
афганского. (Статья написана до возобновления федеральными силами боевых
действий в Чечне. — Ред.)
По данным на 1995 г., до 12 % бывших участников локальных вооруженных конфликтов последних лет хотели бы посвятить
свою жизнь военной службе по контракту в любой воюющей армии. «У этих людей
выработались свои извращенные взгляды на запрет убийства, грабеж, насилие, —
отмечает руководитель Федерального научно-методического центра пограничной
психиатрии Ю.А.Александровский. — Они пополняют не только ряды воинов в разных
странах мира, но и криминальные структуры».
Итак, в ряду других
последствий (экономических, политических, социальных), которые любая война
имеет для общества, существуют не менее важные психологические последствия.
Воюющая армия пропускает через себя многомиллионные массы людей и после
демобилизации выплескивает их обратно в гражданское общество, внося в него при
этом все особенности милитаризированного сознания — и оказывая существенное
влияние на дальнейшее развитие социума. Психология комбатанта получает
широкое распространение, выходя за узкие рамки профессиональных военных
структур, и сохраняет свое значение не только в первые послевоенные годы, когда
роль фронтовиков в обществе особенно велика, но и на протяжении всей жизни
военного поколения — хотя с течением времени это влияние постепенно ослабевает.
Какая из двух тенденций в
психологическом потенциале участников войны — созидательная или разрушительная
— окажется доминирующей в мирных условиях, напрямую зависит от состояния
общества в целом и от его отношения к ветеранам.


Результаты
и реализм в политике
Результаты
ввода советских солдат в Афганистан известны. Они негативны. Прежде всего для
Советского Союза. 9 лет. Их могло не быть, если бы те, кто это должен
был сделать, просчитали все возможные результаты перед тем, как направить
советских солдат к югу от нашей границы. Конечно же, все, происходившее в
Афганистане, имеет прямое отношение к реализму в политике. Он не просто
должен украшать наших государственных деятелей, советское руководство. Реализм
в политике должен пронизывать их деятельность. Ему обязаны следовать и наши
законодатели. Нередко оценивают итог нашего участия в войне в Афганистане как
поражение. Это упрощение. Борьба там продолжается. Поезд истории, однако, в
отличие от обычного на станцию нашего проживания не возвращается, не проносится
мимо окон вновь и вновь. Исторические события — явление необратимости. И понять
их, тем более оценить можно все-таки скорее всего не на площадях и не на
митингах, не на трибунах, а лишь в результате глубокого исторического анализа,
из которого не выбрасывается ни одна реалия.
 Принципиальная оценка ввода наших войск в Афганистан уже
дана. Он признан ошибкой. Советскому руководству, таким образом, в 1979 году не
хватало реализма в политике. Реализм в политике несовместим с волюнтаризмом, вождизмом.
В международных отношениях время политиков-магов, волшебников-дипломатов
прошло. Мир стал слишком сложным, а проблемы его развития обострились настолько,
что любому руководителю государства или партии уже невозможно принимать решения
в одиночку. Объективный анализ существующих в мире реальностей наедине с собой
или в узком кругу сделать невозможно. Опыт Афганистана говорит именно об этом. 


Заключение
Оценивая общие
последствия афганского конфликта для Советского Союза и России, можно сказать,
что они оказались очень тяжелыми. СССР понес очень большие политические,
материальные, моральные и нравственные потери. Война в Афганистане
способствовала поражению Советского Союза в «холодной войне», в
глобальном военно-стратегическом противостоянии между двумя сверхдержавами,
общественно-политическими системами и военными блоками. Афганская эпопея
усугубила те политические, экономические и национальные кризисные явления,
которые начали назревать в нашем государстве в середине 70-х годов. Афганистан
не позволил нам заняться поисками путей выхода из кризиса и во многом
способствовал развалу нашего государства и армии.
Вот некоторые последствия
афганской войны. Это отказ от победных для Советского Союза итогов Великой
Отечественной войны и системы ялтинско-потсдамских соглашений, разрушение в
пользу Запада стратегического баланса сил, развал складывавшейся десятилетиями
системы европейской безопасности, сокрушение мировой системы социализма и
военной организации Варшавского договора, распад Советского Союза и разрушение
его армии. Многие советские люди фактически лишились родины, а некогда
могущественная создававшаяся нашими предками на протяжении столетий держава
превратилась во второразрядное государство, с мнением которого сейчас мало кто
считается.
Афганский конфликт и его уроки
для Советского Союза и России показывают, что военными методами политические
проблемы в современном мире решить невозможно. Их можно решить только мирным
путем, при участии мирового сообщества. А если кто-то решит действовать, не
считаясь с интересами этого сообщества, это заведомо обречено на неудачу.


СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1. «США и региональные конфликты» — М.: Наука, 1990 г.
2. «Международная жизнь» 1992 г. №2
3. «Военно-исторический журнал».1990 г. №2,3,5
4. «Международные экономика и международные отношения» 1988 г. №7
5. «Литературная газета». 20 сентября 1989 г. №38,7
6. «Собеседник». 1987г. . №35, 44, 1989 г. №9,12 ,20, 1986г.
7. «Комсомольская правда» 1988г., 1986г.,1990г.
8. Журнал «Смена».1988г.
9. Журнал «Советская женщина».1988г., 1989г.
10. «Тюменский комсомолец».1988г., 1989г.,1990г. №51.