Оглавление
Введение.
Глава I.
История кочевых племен Половецкой земли
§1.Письменные источники о печенегах и половцах
§2. Историография накопления археологического материала по
средневековым кочевникам
					







§3. Исследователи о причинах массовой миграции азиатских
кочевников
Глава II.
Материальная и духовная культура кочевого общества ХII-ХIV вв
§1. Типология вещевого комплекса печенегов и кипчаков-половцев
по данным археологии
§2 Погребальный обряд кочевников
Заключение.
Список литературы
Введение
Археологические
памятники, скупые, отрывочные и в большинстве достаточно поверхностные сведения
письменных источников, составляют в настоящее время основу для изучения и
реконструкции этнической и социально- экономической истории кочевых народов
степей Евразии.
Этапы развития кочевых
обществ, смена одних этнополитических объединений другими, территория их
расселения, характер взаимодействия, вот далеко не полный перечень вопросов.
Ответ на них можно найти в археологическом материале, естественно, при условии
его тецательного историка- археологического анализа. В отечественный науке уже
имеется серия крупных работ, в которых на основе комплексного изучения
археологических памятников, каменных изваяний, сведений русских летописей и
сочинений восточных и западных авторов эпох средневековья воссоздается
этнической, социально- экономической истории кочевых племен печенегов и
половцев.
С точки зрения этнической
истории кочевых племен Евразии степи Южного Урала и Приуралья (территория
простирается от верховья Тобола на востоке до нижнего течения р. Урал на западе
и отр. Эмба на юге до низовьев Камы и Белой на севере) представляют собой
важный район, поскольку именно через него проходили на запад все известные в
евразийской истории кочевые племена и орды, начиная с гуннов.
Фрагментарность сведений
о печенегах и половцах, содержащихся в средневековых письменных источниках, и
очевидный субъективизм их авторов превращают археологические памятники в
основной источник информации по этнокультурному составу, социальной структуре,
материальной и духовной культуре кочевников эпохи средневековья. Таким образом:
цель данной работы — изучить культуру кочевого общества по данным археологии.
Для достижения данной
цели необходимо решить следующие задачи: дать описание исторических сведений о
печенегах и половцах с помощью данных в письменных источниках, а также
используя хронологию накопления археологического материала дореволюционных,
советских и современных исследователей; назвать причины миграции азиатских
кочевников по мнению некоторых ученых; дать типологическое описание составных
элементов материальной культуры печенегов и половцев; с помощью специально
разработанного перечня признаков провести подробный анализ погребального обряда
памятников с целью выделения общих и особенных черт для данных видов племен.
Для данной контрольной
работы были использованы публикации В.А.Иванова, В.А.Кригера, А.Ф.Яминова,
которые посвятили свои работы истории средневекового населения Южного Урала.
Глава I. История кочевых племен Половецкой
земли
§1.Письменные
источники о печенегах и половцах
Самые ранние письменные
свидетельства о пребывании народов- печенегов и половцев в Урало-Волжских степях
датируются 922 годом и принадлежат перу Ахмеда Ибн Фадлана, секретаря
посольства, посланного багдадским халифом Муктадиром в Волжскую Болгарию по
просьбе болгарского царя Алмуша.
На всем протяжении своего
долгового и трудного пути из Багдада в Болгарию он вел дневник, куда заносил
сведения о местностях, странах и народах.
Спустившись с безводного
плато Устюрт, караван посольства пришел к кочевьям Огузов (гуззов), живших в то
время в степях между Северным Приаральем и низовьями Волги. Кроме сообщений об
образе жизни и нравах этого народа Ибн Фаден оставил детальное описание похорон
огуза, фиксируя признаки и языческий обычай захоронения.
Благодаря сведениям Ибн
Фадлана, археологам удается этнически классифицировать часть курганов Х-ХI вв в Урало-Волжских степях,
погребальный обряд которых характеризуется именно такими признаками
(захоронения под земляными насыпями в прямоугольных ямах, перекрытых досками,
на которых лежат череп и кости ног коня, поза погребенного – вытянуто на спине,
головой на запад, вместе с ним очень часть находятся железные наконечники
стрел, бронзовые и серебряные украшения поясов и специфические фигуры с
распростертыми крыльями).
Двигаясь дальше от
огузских почевий, багдатское посольство через несколько дней подошло к берегам
озера Шалкар (Уральская область), вокруг которого в это время печенеги.
Очевидно, из-за краткости
остановки (у печенегов посольство пробыло всего лишь 1 день, Ибн-Фадлан не имел
возможности подробно ознакомиться с бытом и обычаями этого народа, а потому
ограничился только кратким описанием их внешнего вида («они- темные брюнеты с
совершенно бритыми бородами …») и сжатый, буквально в 1 фразе, характеристикой
имущественного состояния данной группы печенегов («…они бедны в
противоположность гузам…»).
Сведения Ибн-Фадлана о
пребывании в начале Х века печенегов к востоку от Волги подкрепляются
аналогичными сообщениями других средневековых авторов, современников
Ибн-Фадлана: византийского императора Константина Багрянородного и арабского
писателя, историка и географа Аль-Масуди. Указанные сведения органично
дополняются данными археологических исследований, в результате которых в
северной части Урало-Волжских степей на территории современных Куйбышевской , Саратовской
и Оренбургской областей, выявлена и изучена серия курганов, по своим признакам
индентичных особенно печенежским курганам, в большом количестве известным в
степях Украины и Северного Причерноморья.
Северные же границы
печенежских кочевий в Заволжье и Приуралье (Заволжская Печенегия) совпадали с
южной кромкой волго-уральской степи, а западная доходила до Самарской Луки (в
средневековых географических картах Жигули называются «Печенежскими горами»)[1].
Однако государство
печенегов в Приуралье продолжалось не долго, так как с востока из Центральной
Азии на печенегов уже катился, сверкая молниями своих кривых сабель,
всесокрушающий вал безжалостного и жесткого врага, о котором в далеком Киеве
смиренный летописец с горечью написал: «В лето 6569 (1061г.) придоша половца
первое на Русьскую землю воевати»[2].
Половцы, они же команы,
они же кипчяки- народ с драматической и по-своему прекрасный историей.
По мнению армянского
средневековья историка Матфея Эдесского «рыжеволосый народ хардеш»- это
половцы, которые в 1050-1051 гг. огузов и печенегов в степях Северного Кавказа.
Через 5 лет, в 1055г. первые половецкие орды появляются у границ Киевской Руси,
о чем говорит «Повесть временных лет».
В данной ситуации
кыпчаки- половцы выступали как завоеватели, имя вполне определенную цель-
степи, лежащие к западу от Волги.
Вырвав в Х-ХI вв из рук печенегов огромное
пространство Великого пояса степей от озера Балхаш до Дуная (впоследствии эту
территорию так и стали называть- Половецкая степь, или Дешт-и-Кипчак), половцы
на многие десятилетия становятся едва ли не основной политической и этнической
силой юга Евразии. Половецкие ханы со своими дружинами жестоко разоряли южные
окраины русских княжеств, а потом выдавали своих дочерей замуж за киевских,
владимирских, новгород-северских, волынских и других князей. В 1107г. после
сокрушительного похода Владимира Монома-
ха в Половецкую степь 40
тысяч половцев хана Отрока находят убежище у грузинского царя Давида Строителя
и служат ему в качестве конного войска. Участвуют половцы и междоусобных войнах
византийских императоров. Однако, самой яркой страницей в истории
половцев-кипчаков явился захват ими власти в далекой и богатой стране- Египте.
Соприкасаясь с другими
народами, половцы-кипчаки вступали с ними в культурные и этнические контакты,
заимствуя у них имена (в египетских документах мамелюкского периода встречается
имя кипчака- мамелюка Иван ибн Василий)[3].
В период
татаро-мнгольского завоевания кроме сведений о кипчаках- половцах в русских
летописях, есть данные летописца чингисхановых завоеваний, который писал о
встрече татаро-манголов лицом к лицу с объединенными силами половцев и аланов
так: «Когда монголы дошли до области Алан, где население было многочисленно, то
оно совместно с кипчаками сразилось с монгольским войском, и ни одна сторона не
одержала верха. Тогда монголы сообщили кипчакам следующее: «Мы и вы- одного
племени и происходим из одного рода, а аланы нам чужие. Мы с вами заключим
договор, что не причиним друг другу вреда, мы дадим вам золота и одежд то, что
вы пожалаете, вы же оставьте нам аланов[4].
Было это в 1221-1222 гг.
в степях Северного Кавказа. Кипчаки великодушно повернули назад, за что и были
обмануты «родственниками». Затем была битва на Калке.
Таким образом, скупые
отрывистые на первый взгляд сведения о кочевниках средневековья все же дают
определенные знания археологам о материальной культуре, обрядах, и, самое
главное, в географии, местонахождении этих племен в разные периоды
средневековья, о чем будут свидетельствовать и археологические находки.
§2.
Историография накопления археологического материала по средневековым кочевникам
Конечно, одних письменных
источников современников кочевых народов недостаточно, чтобы показать яркую
самобытность кочевых племен Половецкой земли.
В 80-е гг. пошлого века
интенсивно накапливается археологический материал по средневековым кочевникам
территории Южного Приуралья. Этим работам предшествовали отдельные, большей
частью случайные раскопки средневековых курганов в Башкирском и Оренбургском
Приуралье, начало которым положил в 1887-1888 гг. Ф.Д.Нефедов своими
исследованиями в междуречье Урала и Илека (Мертвые Соли, Ханская Могила,
Мертвецовский и др.)*.
Те же авторы указывают на
то, что в 1926г. Б.Н.Граковым были раскопаны два могильника ХIII-ХIVвв. у аула Худай-Берген на левом берегу р.Урал, ниже г.Орска,
а в 1927г. при раскопках сарматского курганского могильника у пос. Неженский им
же были обнаружены еще 5 средневековых захоронений (Башкирское стойло,
Алебастровая гора, Красный Яр).
В 1958-1962, 1971-1973,
1979 гг. во время раскопок савромато-сарматского могильника ус. Новый Кумак
экспедицией М.Г.Могиковой, К.Ф.Смирнова, В.А.Кригера исследованы более 30
кочевнических погребений ХIII-ХIV вв. Примерно тогда же остатки
погребения ХIII-ХIV вв. доисследовал на склоне горы Шахтау под г.
Стерлитамакском музее Б.В.Скляров.
В 1963г. два женских
захоронения ХIII-ХIV вв. были раскопаны М.Х.Садыковой у д.Юлдыбаево в Зилаирском
районе Башкортостана.
В 1966г. исследованы
сразу 14 погребений ХII-ХIV вв. С.М.Васюткиным в Сынташтамакском
могильнике на р.Чермасан.
70-е годы прошлого века
были временем начала систематических поисков и изучения средневековых
памятников в степном Приуралье. Наиболее масштабную в этом плане работу провел
в 1973-1974 гг. Н.А.Мажитов, который открыл и исследовал серию курганов ХII-ХIV вв. в среднем течении р.Урал на территории Оренбургской
области (Алабайтал, Жанаталап I, II, Карагач, Россыпино и др.)
В то же время А.Х.Пеничук
раскопал 2 могильника ХII-ХIV вв- это IV Ивановский, у пос.Колеса мол.
В 1979г. археологи
В.А.Заседателева раскопали в г.Орске курган, судя по внешнему облеку вещей,
конца ХIII- начала ХIV в. В том же году исследователи вскрыли еще 6 курганов на
Ново-Кумакском могильнике, раскопки которого были начаты в 1958-1962 годах.
В 1980г. экспедиция
института истории, языка и литературы Башкирского филиала Академии Наук СССР,
возглавляемая В.А.Ивановым, после долгих безуспешных поисков обнаружила
великолепный кипчакский могильник на правом берегу Сакмары, в 5 км к западу от
г.Кувандыка возле с Тиявгулова.
В настоящее время
исследования в данной области продолжаются, в них заняты такие ученые как
Иванов В.А., Гарустович Г.Н., Питнева С.А.
Как показали работы последующих
лет, на территории Уральской и Оренбургской областей, а также в Башкирском
Зауралье и в Челябиской области, именно курганы ХII-ХIVвв. составляют
основную массу выявленных в регионе средневековых кочевнических памятников.
Следовательно, благодаря
исследованиям отечественной науки эпохи средневековья в половецкой земле — есть
важнейший вклад в этническую, социально-экономическую и политическую историю
кочевников-печенегов и половцев.
§3.
Исследователи о причинах массовой миграции азиатских кочевников
Временный пик массового
движения азиатских кочевников на запад приходится на период с середины IХ до середины ХI в., когда по евразийским степям
прокатилось несколько кочевых волн: печенеги, Огузы (торки), кыпчаки.
Современники этих событий полагали, что перемещались кочевники по цепной
реакции, когда одни одни племена, захватывая пастбища соседей, вынуждали
последних уходить на другие территории (аль-Марвади), выдвинули одну из причин
миграции военно-политическую.
В своей книги «Курганы
кыпчакского времени…» авторы предполагали точку зрения П.Н.Гумилева.
Он считал, что
существовал 2 вида миграций:
1)        
при усушении
степи кочевники в поисках воды и пастбищ конценрировались по окраинам зоны;
2)        
при увлажнении
аридной зоны возрастало население степи, которое, чтобы сохранить привычный
способ хозяйствования, было вынуждено расширять свои владения.
Гипотеза о
гетерохронности увлажнения и усушения в аридной и гумидный зонах позволяет
совместить периоды миграционной активности кочевников (по
историко-археологическим данным) и климатические условия аридной зоны в это
время (по данным палеоботаники и колебаниям уровня Каспийского моря).
Оказалось, что колебания
уровня Каспия совпадают с колебаниями уровней Арала и озера Балхаш, показывая
тем самым, что кочевые племена от Прикаспия до Принртышья обитали примерно в
одинаковых климатических условиях. Северное Причерноморье не подвергалось столь
резким колебаниям усушения и увлажнения. Богатые разнотраньем и надежно
обеспеченные водой южнорусские степи были убежищем для кочевников в периоды
усыхания степей восточнее Волги, где гидросеть развита слабо.
В.А.Иванов и В.А.Кригер
проследим следующею закономерность: в Х в. Началось медленное усушение аридной
зоны и поднятие вследствие перемещения фронта циклонов на север уровня Каспия,
что повлекло за собой массовое переселение огузких племен на реки Илек, Волгу и
печенежских- в южнорусские степи. Подобное переселение подразумевает переход
кочевников к I стадии кочевания, археологически
выражающейся в слабой насыщенности памятниками домонгольского периода (ХII-первая половина ХIII в.), поскольку сложившаяся к началу
огузо-печенежкого передвижения на запад в степях Центрального Казахстана и
Приуралья кочевая орда во главе с кыпчаками также была вынуждена уйти на более
благоприятные северо-западным земли- и это сочетание экологических и
военно-политических причин, по мнению тех же авторов.
Вновь вступают в период
усушения с одновременным поднятием уровня Каспийского моря, но в это время в
регилне, кроме чисто экологических причин, активно действуют причины
военно-политические и социально-экономические, следствием которых явилось
образование государство с относительно устойчивыми границами и искусственное
ограничение свободы передвижения кочевников. Отсюда- широкое распространение в
степях Южного Приуралья курганов золотоордынского времени (вторая половина ХIII-ХIVв.).
Таким образом,
исследователи выявили несколько причин миграции азиатских кочевников, которые
дали возможность археологам прследить за ходом переселения, проводя всесторонний
типологический анализ имеющеюся материала на предмет его хронологизации и
выявления общих и особенных черт на фоне синхронных памятников евразийских
степей, а письменные источники, несмотря на свою фрагментарность, дают сведения
о социальной структуре, материальный и духовной культуре кочевников в ХII-ХIV вв.
Глава II. Материальная и духовная культура
кочевого общества ХII-ХIV вв
§1.
Типология вещевого комплекса печенегов и кипчаков-половцев по данным археологии
Сведения Ибн-Фадлана о
пребывании в начале Х в. Печенегов к востоку от волги органично дополняются
данными археологических исследований, в результате которых в северной части
Урало-Волжских степей, на территории современных Самарской, Саратовской и
Оренбургской областей выявлена и изучена серия курганов, по своим признакам
индентичных собственно печенежским курганам, в большом количестве известным в
степях Украины и Северного Причерноморья (захоронения под небольшим земляными
курганами, в простых прямоугольных могилах или в могилах со ступенькой длиной
стенки, на которой лежали кости взнуздалого и оседланного коня (шкура), иногда
в могилах встречены глиняны сосуды в виде плоскодонных горшков грубой ручной
лепки и часто бронзовые и серебряные украшения поясов[5].
Печенежские погребения
Южного Приуралья хотя пока и не многочисленны, но достаточно выразительны. Они
обнаружены именно там, где и помешал их на своей карте Аль-Идриси- по берегам
р. Урал (Шауран). Первым подобные погребениям исследовал в 1887г.
историк-краевед Ф.Д.Нефедов в междуречье Урала и Илека (могильники Мертвые Соли
и Ханская Моиела) на территории совместных Илекского Соль-Илецкого районов
Оренбургской области. Однако из недостатком материала исследователи не смог
определить, кем оставлены эти курганы, а потому дата и их этно принадлежность
были обоснованы и доказаны уже в наше время Г.А.Федоровым-Давыдовым на
страницах книги «Кочевники Восточной Европы под властью золотоардынских ханов»[6].
В 1960-1961 гг.
обнаружены еще 2 захоронения печенегов. Первое в районе г.Уральска, на
юго-восточном берегу озера Челкар, и второе- у села Увак Соль-Илецкого района
Оренбургской области. Это были «Классические печенежские погребения» : умершие
положены на запад, слева от них- остатки конской шкуры. Причем Уванское
погребение было перекрыто деревянным настилом, шкура коня лежала на настиле, а
под ним скелет человека. Конские черепа были взнузданы, а в увакском погребении
среди конских костей находились остатки деревянного седла. В Челкарсом кургане
был похоронен мужчина, а в Увакском- женщина, отсюда различия в составе
сопровождающих вещей- у мужчины: сабля, лежащая справа от человека, костяные
обкладки лука, пояс, украшенный серебряными с позолотой накладками; у женщины:
серебряные серьги, подвески в виде стилизованных фигурок птиц, пуговицы-
бубенцы, ножичек, а в изголовье- бронзовые зеркало, ножницы и остатки
деревянного гребня. Но самое интересное- это остатки красной шелковой рубахи с
черным набивным узором, в которую была одета женщина, и кожаных сапы, мыски
которых украшали многочисленные серебряные бляшки.
Весь этот набор вещей и
сложное устройство могли красноречиво свидетельствуют о том, что погребенная в
Увакском кургане кочевница происходила из знатного печенежского рода.
В последние годы более 20
печенежских курганов было выявлено и изучено на территории Уральской области,
причем в основном на правом берегу реки Урала. Далее к западу печенежские
погребения известны в Астраханском и Волгоградском Заволжье (Быковские,
Калиновские, Верхне-Погроменские, Колобовские курганы- раскопки И.В.Синицына,
К.Ф.Смирнова, на территории, В.П. Шилова) и в междуречье Волги, Сакмарт и
Иргиза на территории Самарской области (Александровский, Кировский, Покровские
могильники- раскопки В.В. Гольмстен, С.А.Агапова, В.А.Скорбовенко и др.)*.
Население на карту, все эти
погребения очень четко обозначают северную границу печенежских кочевий в
Волго-Уральском регионе которая проходила по среднему течению реки Урала и реки
Самаре. По мнению Иванова В.А. и Питневой С.А. на берегах данных рек печенеги
искали спасения от суровых уральских зим с их холодами, вьюгой. Это согласуется
с кочевнической традицией, зафиксированной этнографами, например, у казаков
последние места для своих зимовок выбирали возле рек, где было много камыша и
кустарника, служившего зимой кормом и защитой для скота, топливом для людей.
Также ученые сделали
вывод, что летние кочевья печенегов простирались далеко на Север от берегов
Урала и Самары и проходили по отрогам Бугульминско-Белебеевской возвышенности.
Материальная культура ХII-ХIV вв. представляет собой новый этап в развитии культуры кочевого
общества степей Евразии. Прежде всего обращает на себя внимание ее большая
однородность по сравнению с предшествующим, огузо-печенежским временем и
отсутствие среди составных компонентов ярко выраженных этнографических
признаков, например птицевидных нашивок и копоушек культуры племен
огузо-печенежского объединения, которые коррелируют с определенным погребальным
обрядом и сконцентрированы по левому берегу Волги, в пределах Волгоградского
Заволжья. Отмеченная однородной материальной культуры кыпчакского времени,
вероятно, обусловлена длительным совместным сосуществованием кыпчакских и
кимакских племен в составе одного этнополитического объединения, а позже, в
золотоордынский период, объединением кипчаков и половцев в политической и
социально-экономической системе одного государства.
В своей работе Иванов В.А
и Кригер В.А. по данным о 94 погребениях с вещами выдвинули следующие категории
вещей:
1) принадлежности конской
сбруи (стремена, удила, остатки седел);
2) вооружение
(наконечники стрел, сабли, колчанные и их украшения, кинжалы, копья, доспехи);
3) украшения (серьги,
перстни, бусы, зеркала, «бокка»);
4) бытовые предметы
(кресала, ножи, ножницы жилья, гребни, сосуды);
5) отдельные предметы-
пряжки, косметические щипчики, остатки кожаных сумок, бронзовые бубенчики и
т.д.[7].
Одним из важных
компонентов материальной культуры и ярким образцом декаративно-прикладного
искусства средневековых кочевников Южного Приуралья являются каменные извияния.
По технологии изготовления все статуи однотипны- это низкий барельеф, в технике
которого выполнены лицо, руки, грудь и предметы в руках. Спина без деталей,
плоская. У мужских статуй имеются усы, женские же отличаются наличием груди, а
также на всех женских статуях изображены сосуды, зажатые в руках на уровне
пояса.
Данные статуи аналогичны
статуям определенного типа, которые исследовали С.А.Плетнева в своей работе
«Половецкие изваяния»[8].
Также впервые в Южном
Приуралье выделяется такой элемент кочевнической культуры, как знаки на
сырцовых кирпичах.
В безынвнтарных
погребениях могильника Караул-Тобе I вход в могилу закрывали сыруовые кирпичи прямоугольной формы, на
обратной стороне которого были прочерчены талегообразные знаки: «щипцы»,
«елочка», Т-образный, спирали, «вилка», Д-образный, Ф-образный, «нож» с круглым
навершием.
В своей работе В.А.Иванов
и В.А.Кригер, основываясь на методе взаимовстречаемости, предложенным Г.А.Федоровым-Давыдовым
«Методе сравнительного анализа, статистического анализа погребального инвентаря
памятников кыпчакского времени в Южном Приуралье разделили погребения на 3
хронологические группы:
-домонгольская (ХII-начало ХIII в.);
-золотоордынская языческая
(конец ХIII в.- первая треть ХIVв.);
-золотоордынская
мусульманская.
Те же авторы разделили
кочевнические памятники на 4 группы: быковская и царевская группы в Заволжье,
западная и восточная- в южноуральских степях. По мнению авторов, в основе
подобного разделения лежат, определенного этнографические различия внутри
кыпчаков: для восточной группы характерны насыпи с применением камня, а для
западной земляные насыпи; между Быковской и Царевской группами- различия в
формах могильных ям и способах захоронения коня.
Современный исследователь
Яминов А.Ф. в своей монографии «Огузо-печенежские реликты в среде
золотоордынского населения Волго-Уральских степей ХII-ХIV вв. считает,
что объединение земляных и каменных курганов в кыпчакскую группу было
преждевременным, так как для них «характерны свои определенные территории
локализации и типологической набор памятников, что было обусловлено разницей их
этнической комплектацией»[9].
§2
Погребальный обряд кочевников
Пожалуй, ни к какому
другому из кочевых племен региона время не было так благосклонно, как к
печенегам. Во-первых достоверные археологические памятники печенегов в
Приуралье сейчас известны, а главное- территориально они располагаются там, где
зафиксировали печенегов сразу 2 средневековых путешественника – Ал Идриси, а до
него, в начале Х в.- секретарь посольства багдадского халифа Джафера ал-
Муктадира в страну булгар- Ахмед ибн-Фадлан.
Погребальный обряд
печенегов, благодаря работам С.А.Плетневой и Г.А.Федорова- Давыдова, изучен
достаточно хорошо. Своих покойников печенеги хоронили под небольшим земляными
насыпями, или экономя время, брусками их в более древние насыпи. Под напедым
таким курганом находилось по 1 захоронению, совершенному в неглубокой, простой
яме, головой на запад, в деревянном гробу или без него. Слева от человека
укладывали чучело коня, от которого до нас дошли черепа и кости, размещенные в
анатомическом порядке[10].
Сведения Ибн-Фадлана о
пребывании в начале Х века печенегов к востоку от Волги подкрепляются
сообщениями других средневековых авторов- арабского писателя, историка и
географа Аль- Масуда и византийского императора Константина Багрянородного, а
современные исследователи изучили серию курганов печенегов в степях Украины и
Северного Причерноморья- захоронения под небольшими земляными курганами, в
простых прямоугольных могилах или в могилах со ступенькой вдоль длинной стенки,
на которой лежали кости взнузданного и оседлого коня (шкура), поза погребенного-
вытянуто на спине, головой на запад или восток, иногда в могилах встречены
глиняные сосуды- плоскодонные горшки грубой ручной лепки и часто- бронзовые или
серебряные украшения поясов.
Что касается половцев, то
очертания границ Дешт-и-Кипчак долгое время остались аморфными. Как и
печенежские, погребения кипчакского времени первым обнаружили и исследовал
Ф.Д.Нефедов. В 50 верстах к югу от Оренбурга, у пос. Мертвецовского он раскопал
6 курганов, насыпанных у земли и камня, из которых было по 1 могиле, перекрытый
каменными плитами или короткими дощечками. Скелет погребенных лежали в гробах
или завернутыми в бересту, головой на запад, юго-запад, северо-восток. Возле
них найдены вещи: удила, железные стрелы в колчанных, украшенных костяными
накладками, у женщин по, пожалуй, самым крупным могильником- сразу 14
погребений, оказался могильник у д. Сынтыш-Тамак Благоварского района, на р.
Чермасан, обнаруженный и исследованный в 1966г. археологической экспедицией
Баш. Госуниверситета, возглавляемой С.М.Васюткиным. Курганные насыпи были
земляные, под каждой — по 1 могиле, в которых умерших укладывали на спину,
головой на запад. Набор сопровождающих вещей типична: лук со стрелами, сабля,
нож, кресало, конская сбруя. В двух могилах найдены остатки деревянных седел,
причем в одной могиле седло лежало под головой погребенного (характерная поза
кочевника, ночующего в степи), в другой- под ступнями. Интересны также находки
двух амулетов в виде человеческой фигуры, вырезанных из тонкого листа серебра.
Этот памятник по сей день остается самым крупным памятником ХII-ХIV вв. на территории Приуралья.
Кроме вышеуказанного,
авторы книги «Курганы кыпчакского времени…» убеждают нас в том, что
погребальный обряд курганов ХII-ХIV вв. на Южном Урале, прежде всего,
независимо от внешних признаков кургана характеризуется одним и теми же
чертами: преобладающее захоронение в простых прямоугольных ямах, значительная
часть которых была перекрыта доками, в положении вытянуто на спине, головой на
север или запад, в сопровождении примерно одинаковых наборов погребального
инвентаря, в сочетании с частичной территориальной «чересполосицей» (нахождение
курганов с камнями в насыпи- Алебастрово II, Лебедевка VIII-
в равниной части региона, а земляных курганов- Башкир Беркутово, IV Ивановский, Орский, Алабайтал и
другие- в предгорьях) и наличием заведомо синкретичных памятников, т.е.
органично сочетающих признаки обряда двух рассматриваемых групп, где под ярко
выраженной земляной насыпью было сооружено каменное кольцо, внутри которого
перекрытая вымосткой могила прямоугольной формы, где лежал целый остов коня.
По мнению Иванова В.А.,
как уже рассматривалось в предыдущем параграфах, для каменных курганов
характерны ямы с широкой ступенькой вдоль северной стенки или с подбоем; целый
остов взнузданного и оседлого коня, уложенный на ступеньку или рядом с
погребенным (слева) в могилу; наличие перекрытий именно в яме с одной
ступенькой; преобладание среди ритуальных пищевых остатков костей передних ног
и позвонков животных; преимущественное расположение ритуальной пищи в
изголовье, на перекрытии или в засыпи могилы.
Для курганов
земляных-оградки из сырцового кирпича вокруг могил, остатки тризны в виде
костей животных в насыпи, вкусные в насыпи погребения, ямы с 2 узкими
заплечиками вдоль длинных стенок и перекрыты на них, среди конских захоронений,
преобладание остатков конской шкуры в виде черепа и костей ног, следы огненного
ритуала (уголь, зола в заполнении могилы), более широкое распространение
гробовиц и погребений без коня, но с предметами сбруи, среди ритуальных пищевых
остатков- преобладание костей от задней части туши животного и расположение их
у ног или у головы погребенного.
Начиная со II половины ХIV в., по мнению тех же ученых, погребальный обряд у кочевников
становится более унифицированными: полностью исчезают такие признаки язычества,
как захоронение коней, бытовые наборы сопровождающих вещей и остатки
заупокойных тризн, что можно объяснить широким проникновением ислама в среду
южноуральских кочевников. Однако продолжают сохраняться, причем в виде
пережитков и как характерные признаки, курганные насыпи над могилой, деревянные
конструкции (перекрытые гробы) и уступы вдоль длинных стенок в могилах. Новые
элементы погребального обряда- могилы с подбоями в южной стенке и надмогильные
сооружения в виде прямоугольных каменных или кирпичных оградок вокруг могилы,
сооружения на уровне древнего горизонта (Урта-Буртя, курганы 3,4 Лебедевка VIII, Федоровка).
Таким образом, анализируя
сведения выше перечисленных исследователей в области материальной культуры и
погребального обряда печенегов и половцев можно сделать следующие выводы:
1) Если для элементов
материальной культуры характерна приверженность изменениям под воздействием
определенных «мод» на оружие, конское добранство и т.д., то погребальный обряд,
как печенегов, так и половцев отличается консерватизмом, стабильностью;
2) в общей массе
признаков погребального обряда захоронений золотоордынского времени от
Волго-Донского междуречье до Урала абсолютно преобладающими являются признаки,
характерные для половецкого погребального обряда, но в то же время в этой массе
присутствуют и признаки, свидетельствующие в среде населения Волго-Уралья ХIII-ХIV вв. включенных каких-то остаточных групп Огузов и печенегов
(по Г.А.Федорову-Давыдову).
Заключение
Итак, в данной работе постаралась
доказать, что благодаря изучению письменных источников совместно с
археологическими исследованиями русских дореволюционных, советских, а также
современных ученых- археологов, антропологов, этнографов, геологов
прослеживается точная и яркая картина территориальной принадлежности печенегов
и половцев в эпоху средневековья, их обычаев, материальной культуры, обрядов
захоронения- их сходство и различий.
Из историографии
накопления археологического материала по средневековым кочевникам следует, что
с каждым новым обнаружением того или иного археологического памятника археологи
вносили неоценимый вклад в этническую, социально — политическую и экономическую
историю кочевых племен.
Благодаря совместной же,
слаженной работе некоторых исследователей, как средневековых авторов, так и
современников, можно с уверенностью говорить о причинах миграции
рассматриваемых мною племен.
Что касается материальной
и духовной культуры кочевого общества, то благодаря все тем же письменным
источникам средневековых авторов плюс современным археологическим исследованиям
можно с уверенностью сказать, что археологические памятники времен печенегов и
половцев представляют собой достаточно емкую источниковую базу для изучения
этнической и социально-политической истории средневековых «рыцарей» степи.
Анализируя типологию
вещевых комплексов и обряда погребения, можно бесспорно говорить о том, что в
разные отрезки времени существовали определенные обычаи кочевников- как
печенегов, так и половцев. При наличии и явном преобладании общих признаков,
свидетельствующих о генетическом и этнокультурным родстве рассматриваемых
памятников, указываются и существенные различия, которые зависели от образа
жизни, язычества, принятие ислама, социальной и политической культуры кочевого общества.
Список
литературы
1.  
Иванов В.А.
Путями степных кочевий: — Уфа, 1984 (С.76-116)
2.  
Иванов В.А.
Откуда ты, мой предок? (Взгляд археолога на древнею историю Южного Урала) ТОО
«Грань»- УНЦ РАН СПб; 1994 (С. 85-101).
3.  
Иванов В.А.,
Кригер В.А. Курганы кыпчакского времени на Южном Урале (ХII-ХIV вв.)- М: Наука, 1988 (С.3-71).
4.  
Плетнева С.А.
Половецкие изваяния САИ, — 1974-вып. С 4-2-с. 61,65.
5.  
С.И.Руденко и
башкиры- «Гилем»- РАН УНЦ Уфа, 1998 (с. 180-187).