Содержание
Введение
1. Организационное предпринимательство:
общие черты, организационная собственность и организационная власть
2. Индивидуалистически-предпринимательская
и организационно-предпринимательская парадигмы интерпретации отношений
собственности в предпринимательских организациях
Выводы
					







Список
использованных источников
Введение
Тема контрольной работы «Взаимосвязи отношений собственности и
хозяйственной власти в условиях организационного предпринимательства» по
дисциплине «Управление экономикой».
В работе определены существенные особенности предпринимательских
организаций и механизм трансформации частной собственности на экономические
блага в определенные властные статусы организационной хозяйственной власти,
обосновано принципиальное отличие в реальном
содержании праводействий частной собственности на определенные средства и
приобретенной благодаря инвестированию этих средств в капитал предприятий определенной
компетенции хозяйственной власти.
Современное развитое индустриальное общество является, по определению
Нобелевского лауреата Г. Саймона, «организационно-рыночным», поскольку
опирается на разветвленную, разноплановую, многоуровневую систему взаимодействующих
в рыночном пространстве социальных организаций. Так, по состоянию на 1 декабря
2009 г., в Украине зарегистрировано 1,18 млн. организационных субъектов,
созданных для реализации определенных общественных задач, имеющих статус
юридического лица. Особое место в системе социальных организаций, с учетом
ключевой общественной значимости данной сферы и результатов деятельности,
занимают предприятия — субъекты предпринимательской деятельности, являющиеся
специфическими социально-экономическими организациями, созданными для реализации
предпринимательских задач (согласно определению предпринимательства в
Хозяйственном кодексе Украины) с помощью организационной деятельности
(организационного предпринимательства), отличающейся от деятельности
предпринимателей — физических лиц (индивидуального предпринимательства).
Поданным Госкомстата Украины, в нашей стране в 2009 г. насчитывалось 380 тыс.
предприятий — субъектов предпринимательской деятельности (предпринимательских
организаций), что составляет 34,5% от общей численности зарегистрированных
общественных организаций. Предприятия образуются, растут и становятся главными
экономическими субъектами, поскольку, как отмечают П. Самуэльсон и В. Нордхаус,
«для достижения эффективности, как правило, необходимо высокомасштабное
производство, мобилизация значительных финансовых ресурсов, а также тщательное
управление и контроль за осуществляемой деятельностью».
Но, несмотря на то, что предпринимательские организации являются
главными базовыми субъектами современной экономики, они, на наш взгляд, все еще
остаются «пасынками» современной экономической теории. Это связано с
тем, что неоклассическая ортодоксия рассматривает современные предприятия по
аналогии с индивидуальным предпринимательством, игнорируя тот неоспоримый факт,
что реальное деловое поведение и организаторов производства («хозяев»
предприятий), и рядовых участников предприятий сильно зависит от специфических
организационных факторов, в частности, системы властной организационной
субординации, координации и сознательного управленческого взаимодействия многих
субъектов, причастных к деятельности организации.
С учетом реального состояния отечественных исследований организационного
предпринимательства сделаем попытку обратить внимание на некоторые пока еще
недостаточно научно осмысленные и дискуссионные проблемные вопросы:
специфические черты предпринимательских организаций и основания для выделения
разных организационно-правовых форм предприятий, принципы организационной
власти и их историческая эволюция, кардинальное отличие
«собственников» предприятий от собственников определенного имущества,
особенности индивидуально-предпринимательской и
организационно-предпринимательской парадигм интерпретации взаимоотношений и
взаимодействия между собственностью на определенные вещи и организационной
хозяйственной властью.
1. Организационное предпринимательство: общие черты, организационная
собственность и организационная власть
Организационное предпринимательство возникает на новом этапе
общественного разделения труда, когда целостная трудовая деятельность индивидуальных
товаропроизводителей расчленяется. Чисто предпринимательские функции
(планирование, финансирование, организация, управление, реализация продукции,
материально-техническое ресурсное обеспечение и др.) как главная часть
целостной производственной деятельности выделяются из исполнительной работы по
реализации предпринимательских проектов. Целостность расчлененной
производственной деятельности восстанавливается путем посредничества
социально-экономического института организационного предпринимательства или
предприятия, которое имеет свой программно-организующий и контролирующий центр,
исполнительные органы и иерархическую информационно-властную систему
взаимодействия между ними. На это обращает внимание российский исследователь
философии хозяйствования Ю. Осипов: «Предприятие — единственно возможное
средство (способ) решения противоречия между разделением труда, его выделением
и объединением труда его общностью. Выделяя, предприятие объединяет (внутри и
вне себя), а объединяя — выделяет».
На мой взгляд, можно назвать несколько наиболее существенных
особенностей предприятий как специфических социально-экономических организаций.
Среди них:
— целевая ориентация на производство определенных товаров и услуг
для их реализации на рынке, получение прибыли, воспроизводство и рост
производственных ресурсов как условие выживания и развития организации и
удовлетворение индивидуальных и общественных нужд;
—
определенная институциональная структура: комплекс правил, норм, традиций,
регулирующих функций основных субъектов коллективного производственного
процесса, методы их реализации, характер взаимоотношений с работниками,
государством, окружающей социальной средой и др.;
— наличие относительно обособленного целостного имущественного
комплекса, находящегося в состоянии постоянного динамичного процесса
продуктивного использования, самовоспроизводства и развития, собственником
которого является предприятие как юридическое лицо;
— добровольная более-менее стабильная производственная кооперация
работников на основе согласования взаимных интересов;
— организационно-управленческая и социально-статусная стратификация
работников на базе сочетания меритократических (учет заслуг, способностей,
квалификации, опыта, моральных качеств и др.) и плутократических (вклад личных
средств в капитал предприятия) принципов;
— рациональные, то есть опирающиеся на технологические, экономические
и социальные знания и технологии, принципы организации и управления
производственной деятельностью;
— распределение добавленной стоимости, произведенной коллективным
трудом, на основе учета влияния отдельных факторов производства на конечную
результативность деятельности предприятия и ситуативного «силового
веса» отдельных экономических субъектов в системе реальной хозяйственной
власти.
Эти общие особенности предпринимательских организаций приобретают
специфическую форму, определенным образом модифицируются, индивидуализируются в
зависимости от масштабов предприятий и их организационно-правовых форм.
Последние отражают отличия в характеристиках тех субъектов, которые являются
основателями и инвесторами предприятий, и особенностях их взаимодействия и
взаимных обязательств как между собой (когда есть несколько соучредителей и
инвесторов), так и с созданными ими предпринимательскими организациями.
Предприятия, основанные и контролируемые государственными органами и органами
местного самоуправления, относятся к государственным и коммунальным. Все другие
предприятия, созданные и контролируемые частными лицами (или определенными группами
таких лиц), относят к частным. В свою очередь, можно выделить определенные
основания, обусловливающие специфические организационно-правовые особенности
частных предприятий:
— состав учредителей и главных инвесторов капитала (отдельное
лицо, объединения пайщиков, объединения собственников акций, объединения определенного
сообщества людей на кооперативных принципах и др.);
— особенности мобилизации ресурсов (личные и заимствованные
средства, паевые вклады, эмиссия акций и др.);
— характер взаимных обязательств учредителей предприятия и самого
предприятия как юридического лица, связанных с особенностями мобилизации
средств для инвестирования капитала, возможностями их иммобилизации, а также
возврата после ликвидации предприятия;
— граница ответственности учредителей и инвесторов предприятия по
его обязательствам (полная или ограниченная);
— порядок распределения доходов и прибылей предприятия;
— структура, порядок формирования и механизмы контроля за деятельностью
органов управления.
В
зависимости от определенной комбинации указанных специфических признаков можно
выделить ряд наиболее распространенных организационно-правовых форм частных
предприятий. Например, среди предпринимательских организаций в перерабатывающей
промышленности Украины, по состоянию на 1 декабря 2009 г., общества с
ограниченной ответственностью составляли 54,3 тыс. (47,5% от общей численности
организационных субъектов отрасли), частные предприятия с единоличным
«центром контроля» и полной его ответственностью по обязательствам
организации — 31,4 тыс. (27,5%), акционерные предприятия — 6,9 тыс. (5,9%),
коллективные предприятия и кооперативы — 5,6 тыс. (4,8%).
Все предприятия, имеющие статус юридического лица, являются
собственниками своего имущества (в том числе и средств производства), доходов и
прибылей, полученных в результате производственной деятельности. Это так
называемая «частная собственность организаций» (или «организационная
частная собственность»), где механизмы реализации основных правомочий
(владение, распоряжение и пользование) существенно отличаются от индивидуальной
частной собственности, «расчленяясь» определенным образом между всеми
участниками организации. При этом важно обратить внимание на то, что
собственность хозяйственных организаций (в том числе кооперативов и так
называемых «коллективных» или «народных» предприятий)
нельзя считать совместной. Ведь существенный признак совместной собственности —
то, что ее объект одинаково принадлежит каждому из ее субъектов «и каждый
ее субъект равен в отношениях владения, распоряжения, использования».
Такое равенство противоречит природе каких-либо социально-экономических
организаций, которые всегда социально дифференцированы. Поэтому реальные права,
ответственность относительно организационной собственности и возможность их
реализации отличаются у разных участников в соответствии с определенным
личностным организационным социально-экономическим статусом, который учитывает
профессионально-квалификационный уровень, имущественный вклад в формирование
капитала, ранг в служебной иерархии, текущую оценку эффективности практической
деятельности и др.
Особую роль в реализации правомочий организационной собственности
играют так называемые «центры контроля» организаций, осуществляющих
ключевые функции организационной хозяйственной власти. Наиболее важными
основаниями, обеспечивающими «пропуск» в «центры контроля»
предпринимательскими организациями, сегодня являются: инвестиционные (вклад
личных средств в капитал предприятия), профессионально-квалификационные
(образование, квалификация, организаторские способности и опыт работы,
специфические личностные характеристики), политические (связи и протекция со
стороны государственных органов, политических партий), демократические (доступ
к власти через механизмы «производственной демократии», «соучастия
в управлении» и др.), клановые (семейные связи в прямом и переносном
значении понятия «семья», поддержка своих кланов — семейных,
племенных, этнических, конфессионных, бизнесовых, мафиозных и др.).
Чаще всего на определенный статус в «центрах контроля»
организаций одновременно влияют несколько взаимодействующих оснований.
Значимость отдельных властных оснований в процессах формирования и функционирования
организационной власти существенно отличается и динамично меняется под влиянием
таких факторов, как масштабы и организационно-правовые формы предприятий,
технологический уклад, источники средств для формирования, воспроизводства и
расширения капитала и методы их привлечения, история организации, национальная
предпринимательская и организационная культура и др.
В эпоху раннего индустриализма, как правило, ведущие инвесторы
принимали на себя реализацию всех основных функций организационной власти.
Личная частная собственность на определенное имущество, конечно же, в сочетании
с достаточным уровнем специфических мотиваций и способностей, и сегодня
остается одним из важных основании для получения доступа к рычагам
организационной хозяйственной власти. Но с развитием банковского кредитования,
акционерного капитала и фондового рынка возникает многоступенчатая система
формирования большей части производственного капитала (собственники банковских
депозитов и вкладов в пенсионные и другие страховые фонды → финансовые
посредники → менеджмент предпринимательских организаций → капитал
предприятий). Поэтому непосредственные распорядители, «поводыри»
производственного капитала крупных предприятий имеют дело с ресурсами,
созданными за счет привлечения не собственных, а чужих, нередко анонимных для
них «первоначальных собственников» средств. В результате появляется,
как отмечает Б. Гаврилишин, феномен «собственности без власти, а власти
без собственности». Правомочия по распоряжению и управлению активами
предприятий возникают не из права первичной собственности на ресурсы, которые
привлечены в капитал предпринимательских организаций (такая взаимосвязь может
быть, но она является просто совпадением, наложением, а не генетической
связью), а из социальной потребности в организации, координации, управлении
совместной трудовой деятельностью людей в производственных организациях. Поэтому
современное крупное организационное предпринимательство может эффективно
функционировать и развиваться без какого-либо участия классических
капиталистов-собственников.
Так, в послевоенной Японии крупное организационное предпринимательство
возродилось из руин, реорганизовалось и бурно развивалось в 60—80-х годах XX в.
под руководством корпоративного менеджмента, властный статус которого опирался
исключительно на профессионализм, организаторские способности, эффективное
взаимодействие с государственными органами и неформальными бизнес-альянсами
(кейрецу) без какой-либо существенной связи с правами личной собственности на
ресурсы, привлеченные в капитал предприятий.
Об отсутствии органичной и решающей связи между правами личной
частной собственности и хозяйственной властью свидетельствует полное
несоответствие между «первоначальными собственниками» тех ресурсов,
которые привлечены в производственный капитал, и «первоначальными распорядителями»
производственного капитала (то есть лицами, играющими ведущую роль в
«центрах контроля» предпринимательских организаций). Например, в
акционерных компаниях с рассеянной структурой собственников акций
«первоначальными собственниками» средств является огромное количество
мелких акционеров, а «первоначальными распорядителями» — высший
корпоративный менеджмент. Еще более яркое несоответствие наблюдается между
«первоначальными собственниками» и «первоначальными распорядителями»
производственного капитала на многих крупных предприятиях США и Великобритании,
преобладающая часть акций которых принадлежит пенсионным фондам.
«Первоначальными собственниками» в данном случае являются
застрахованные наемные работники, потенциальные и нынешние пенсионеры, а
«первоначальными распорядителями» — финансовые менеджеры и менеджмент
нефинансовых корпораций. При этом «первоначальные собственники» не
имеют никакого властного влияния на операции как финансовых посредников, так и
корпоративного менеджмента.
Реалиями настоящего времени является, с одной стороны, вроде бы демократизация
«первоначальных собственников» ресурсов, за счет которых формируется
производственный капитал (увеличение количества собственников банковских
депозитов, вкладов в пенсионные и другие страховые фонды, собственников
небольших пакетов акций и др.) при одновременном сбережении и даже повышении
уровня концентрации акций и других ценных бумаг в руках небольших групп людей;
а с другой — невиданная ранее концентрация хозяйственной власти в руках
небольшой прослойки национальной и глобальной олигархической финансово-коммерческой
элиты. При этом чаше всего самую большую экономическую власть в современных
странах имеют не крупные частные собственники личного имущества (хотя и численность
таких крупных собственников, и объемы принадлежащего им личного имущества
постоянно растут), а распорядители движения чужих средств, привлеченных
определенным образом к сетям глобального финансово-коммерческого капитала.
Процесс функционирования капиталистического производства — это
постоянная конвертация индивидуальной собственности в капитал, часть доходов
которого в определенный момент превращается в индивидуальную собственность
инвесторов и затем в основном опять превращается (реинвестируется) в капитал.
Тесная связь индивидуальной собственности на определенные вещи с
функционирующим капиталом создает социально-психологические условия для их
отождествления. Как сказал Ф. Гегель, «когда я владею чем-то, разум сразу
же считает, что мое не только то, чем я владею, но и то, что с ним
связано». Поэтому многим кажется, что инвесторы являются собственниками
предприятия с такими же правомочиями по отношению к нему, как и собственники
какого-либо имущества. Но можно выделить, по крайней мере, три позиции, по
которым правомочия собственников определенных вещей принципиально отличаются от
компетенции (совокупности прав и симметричных им обязанностей) собственников
предприятий.
Во-первых, собственник определенных вещей может принимать и
реализовывать решения о каком-либо их использовании абсолютно самостоятельно и
независимо от воли других лиц. На этом сделан особый акцент в «Кодексе
Наполеона» (1804), который со временем стал образцом для большинства
европейских стран, где собственность определялась как право распоряжаться
вещами наиболее свободно. В соответствии с этой традицией формировались и общие
положения о правах собственности в Гражданском кодексе Украины (2004), согласно
которому «право собственности является правом лица на вещь, которое оно
осуществляет в соответствии с законом по своей воле, независимо от воли других
лиц« (ст. 316), а »собственник владеет, пользуется, распоряжается
своим имуществом по собственному усмотрению» (ст. 319). Но о такой
абсолютной свободе волевых решений собственников предприятий не может быть и
речи. Руководящий статус в системе хозяйственной власти требует постоянного взаимодействия
со многими как объективными (динамичные материально-технические условия и
конъюнктура рынков, определенные технологические нормы и др.), так и
субъективными (интересы, воля и мотивация работников, деловых партнеров,
конкурентов и др.) факторами, которые необходимо постоянно учитывать при
принятии собственных управленческих решений.
Во-вторых, собственность на определенные вещи является преимущественно
односторонней зависимостью: объект собственности полностью зависит от субъекта.
Сам же субъект не зависим от объектов и может каким-либо образом манипулировать
ими. «Хозяин» же предприятия, получая определенный титул (юридическое
основание), который дает возможность играть ведущую роль в системе
хозяйственной власти производственной организации, одновременно принимает на
себя многочисленные обязательства по эффективному продуктивному использованию,
воспроизводству и росту капитала, удовлетворению нужд работников (безопасные
условия труда, социально приемлемая зарплата, установленные социальные льготы и
др.), поиску и поддержке взаимовыгодного баланса интересов с потребителями
продукции и поставщиками материально-технических ресурсов, выполнению обязательств
перед государственным и местными бюджетами, соблюдению хозяйственного и
трудового законодательства и т. д.
В-третьих, основные правомочия собственников имущества, согласно
известной классификации А. Оноре, являются нерушимыми (п. 6) и бессрочными (п.
8). В то же время никто не может предоставить каких-либо гарантий стабильности,
бессрочности сохранения руководящего статуса в системе хозяйственной власти.
Конечно же, потеря капиталом конкурентных позиций влечет за собой и потерю
властного статуса капиталистом, выполняющим функции его «слуги и
адвоката».
Рассмотренные аспекты далеко не простой проблемы взаимосвязей
между индивидуальной собственностью на определенные вещи и основаниями для
приобретения и сохранения руководящего властного статуса в системе
хозяйственной власти часто не осознаются и недооцениваются не только в
будничных стереотипах мышления, но и в процессе дискурса по проблематике
собственности в отечественной экономической литературе (как научной, так и
учебной), где широко используются понятия «собственник предприятий»,
«собственник средств производства», «хозяин предприятий»,
«персонифицированные собственники предприятий», «эффективные
собственники предприятий» и др.
2. Индивидуалистически-предпринимательская и
организационно-предпринимательская парадигмы интерпретации отношений
собственности в предпринимательских организациях
Сегодня в практике хозяйственной деятельности, ее теоретического
осмысления и идеологического оправдания или отрицания далеко не мирно
сосуществуют две парадигмы интерпретации отношений собственности в условиях
организационного предпринимательства: индивидуатистически-предпринимательская и
организационно-предпринимательская.
Индивидуалистически-предпринимательская парадигма воспринимает
организационное предпринимательство сквозь призму индивидуального
товаропроизводства и рассматривает предприятие не как специфическую социально-экономическую
организацию, а как простое инструментальное средство в руках определенных
физических лиц — предпринимателей. Экономическая субъектность предприятия не
признается. Реальными собственниками считаются только предприниматели — физические
лица (либо группы таких лиц).
Индивидуатистически-предпринимательская
парадигма берет свое начало во многовековых традициях докапиталистического
хозяйствования, которое опиралось на подневольный труд рабов, крепостных,
обездоленных люмпенов, и на все еще живую мелкобуржуазную
(раннекапиталистическую) идеологию «святости» и
«неприкасаемости» частной собственности и «богоизбранности»
элитарного статуса собственников, которая активно подпитывается и
поддерживается эгоистическими интересами современной «собственнической
элиты« и ее интеллектуальной »обслуги». Научной основой этой
парадигмы является гипертрофированный методологический индивидуализм
ортодоксальной экономической неоклассики, не признающей ни организационного, ни
социокультурного интерсубъективного влияния на деловое поведение индивидов.
Существенным фактором является также догматический консерватизм как
неоклассиков, так и марксистов-ленинцев, которые в своей интерпретации
проблематики отношений хозяйственной собственности и власти «хранят верность»
тем взглядам, которые выкристаллизировались в середине XIX в. (представление о
персонифицированных полновластных собственниках предприятий, средств
производства, доходов и прибылей, которых обслуживают лишенные какой-либо
собственности и, соответственно, властного влияния наемные работники).
Поэтому те мероприятия по социализации производственных и трудовых
отношений, введению формализованных механизмов соучастия персонала в
управлении, в частности в формировании органов хозяйственной власти, государственной
регламентации многих аспектов деятельности предприятий, которые в XX в. стали
нормой жизнедеятельности многих развитых стран, сторонниками
индивидуалистически-предпринимательской парадигмы рассматриваются как
«антиприродные» и серьезно снижающие экономическую эффективность.
«Консервативная революция» в конце XX в. идеологически обосновывалась
с позиций именно этой парадигмы. Но попытки ее практической реализации показали
нереалистичность и вред ориентации на далекое прошлое (при игнорировании современных
реалий). Как отмечают П. Самуэльсони В. Нордхаус, «в современных условиях
изменилась сама природа капитализма, поскольку собственность становится еще
менее частной, свободное предпринимательство — еще менее свободным, подтверждая
истину: нельзя дважды войти в одну и ту же реку». На наш взгляд, эти изменения
можно интерпретировать и по-другому: по мере развития капитализма меняется не
столько сама его природа, сколько те представления о ней, которые
сформировались в «переходную» раннекапиталистическую эпоху. Прежде
всего, необходима переоценка характера взаимосвязи частной собственности и
хозяйственной власти в предпринимательских организациях.
Методологической основой организационно-предпринимательской парадигмы
интерпретации отношений собственности в предпринимательских организациях
является признание реальной субъектности предприятия как юридического лица,
которое выступает полным собственником и имущества, и произведенной продукции,
и полученных доходов. Между инвестором и предпринимательской организацией
возникают взаимные обязательства, регулирующиеся уже не правом собственности, а
обязующим правом. Предприятие гарантирует инвестору возможность контроля за
эффективным использованием капитала через формирование руководящих органов и
участие в их деятельности, определенное вознаграждение за использование вложенных
в капитал организации средств в соответствии с устоявшимися в стране
экономическими нормативами и уставными документами организации, а также
«остаточный» (после погашения всех обязательств предприятия) возврат
определенной части инвестируемых средств в случае ликвидации фирмы. В свою
очередь, инвестор, принимая на себя определенные полномочия в системе
хозяйственной власти, обязуется использовать их таким образом, чтобы обеспечить
воспроизводство и наращивание капитала предприятия, выполнение обязательств
перед работниками, государством, кредиторами, другими хозяйственными
организациями, территориальной общиной и др.
Статус предпринимательской организации, которая является собственником
имущества и результатов производства, создает юридические основания для того,
чтобы снять противоречие между правом частной собственности на определенные
ресурсы, которые необходимо привлечь для формирования производственного
капитала, и коллективным характером производственной деятельности, и дает
возможность направить усилия всех участников производственной ассоциации
(инвесторов, менеджеров, специалистов, работников) на постоянный поиск
динамичного консенсуса тех их жизненных интересов, которые связываются с
успешным функционированием и развитием предпринимательской организации.
Интеграцию «доорганизационной» (базовой) частной собственности на
привлеченные ресурсы и совместных усилий по их производственному использованию,
результатом которой является совместный продукт (доход, прибыль),
распределяющийся на основе учета как « базового» имущественного пая,
так и деятельного трудового потенциала всех участников, можно рассматривать как
процесс конвертации частной собственности в совместно-разделенную. Это — еще одно
доказательство справедливости обоснованного украинским экономистом А. Гриценко
мнения о том, что в действительности единственной реально «работающей»
в современных производственных отношениях является совместно-разделенная
собственность.
Выводы
Либерально-рыночный сценарий экономических реформ в Украине исходил
из того, что обеспечить высокую эффективность экономики можно только тогда,
когда «первоначальными распорядителями» активов предприятий будут те
лица, которые вложили свои личные средства в их капитал. Как инструментальное
средство перехода хозяйственной власти в руки эффективных персонифицированных
собственников имущества рассматривалась приватизация. При этом игнорировались
как реалии современных организационно-управленческих отношений и тенденций их
изменений в развитых странах, так и особенности, специфические
«плюсы» и «минусы» тотального
государственно-монополистического капитализма Советского Союза как исходной
основы трансформации. Так, после первого этапа реформирования получили не процветающую,
а перманентно кризисную экономическую систему. Поэтому сегодня наше общество
вынуждено искать пути решения не столько тех оптимистических задач, которые
провозглашались на старте реформ, сколько тех новых чрезвычайно острых проблем,
которые являются следствием первого этапа неудачных реформ.
1. Ожидавшийся с позиций
организационно-предпринимательской парадигмы провал приватизации как средства
формирования эффективных персонифицированных собственников — неоспоримый факт.
Сегодня же, когда следствием приватизации является не «эффективный
собственник», а небольшой элитарный слой супербогачей, концентрирующих в
своих руках очень большую и социально безответственную хозяйственную и политическую
власть, необходимо искать пути (а это не такой простой вопрос), каким образом
решить задачу «контроля над поведением собственников и устранения
«излишка» частной экономической власти».
2. Жизненная (с учетом словно бы органичного и обязательного для
современного развитого капитализма единства индивидуальной частной собственности
и хозяйственной власти) потребность укрепить и увековечить свой уже имеющийся
руководящий статус личной частной собственностью на капитальные ресурсы
побудила постсоветскую политико-экономическую элиту быстро искать пути
«первоначального накопления» личных средств, которые можно
конвертировать в разные титулы собственности на активы (паи, пакеты акций).
Поэтому началась и все еще продолжается (уже с затухающей амплитудой) эпоха
«большого грабежа» накопленного ранее общественного (государственного)
капитала и быстрого формирования крупных и очень крупных частных состояний.
«Дикая гонка» за личным богатством вслед за политико-хозяйственной
элитой быстро охватила значительные слои населения в разных формах теневого,
часто нелегального и криминального перераспределения доходов (массовая
коррупция, в частности взяточничество, создание новых источников рентных
доходов, организованная и индивидуальная преступность).
3. Нереалистичными оказались надежды, что акционирование крупных
предприятий кроме дополнительного привлечения финансовых ресурсов само по себе
решит целый комплекс социально-экономических проблем: демократизацию
производства, обеспечение прямого объединения рабочей силы со средствами
производства, преодоление отчуждения работников от средств и результатов труда,
от управления производством. На самом деле специфическая форма постсоветского
акционирования не могла привлечь к активам предприятий дополнительные ресурсы,
поскольку небольшие приватизационные средства направляли на текущие бюджетные
нужды. А на смену деперсонализированной, как казалось реформаторам,
непрозрачной для общественного контроля власти министров, руководителей
главков, государственных хозяйственных объединений приходит
деперсонализированная (для общественности, а нередко даже и для
«компетентных органов») и абсолютно непрозрачная «аномальная
модель разрушительного сращивания корпоративно-кланового,
кланово-бюрократического и кланово-мафиозного капитала». При таких
условиях не может быть и речи о какой-то мифической демократизации
собственности и хозяйственной власти, а в зоны «отчуждения» уже
попадают не только работники и низшие слои специалистов, но и большинство
работников корпоративного менеджмента.
Не к лучшему изменились и основания для «пропуска» в
высшие эшелоны хозяйственной власти, хотя сегодня они часто держатся в глубокой
тайне, и очень часто формальные и реальные властные статусы сильно отличаются.
Значительно возросла роль кланового фактора с использованием так называемых
«патрон-клиентских» отношений, когда управленческие команды
формируются не по профессиональным качествам, а по преданности, верности,
послушанию, готовности к полному подчинению делового, а часто — и внеслужебного
поведения требованиям «хозяина», главы «бизнесовой семьи».
4. Трансформация тотально огосударствленной советской экономической
системы не могла осуществляться без тесного постоянного взаимодействия
государственных чиновников и бизнес-элиты. В условиях приватизации большая
часть государственных служащих была озабочена не столько общенациональными
интересами, сколько стремлением прямо или опосредованно, легально или
нелегально закрепить за собой права собственности на какой-либо (желательно,
конечно, не худший) «кусок» государственной собственности. В то же
время в условиях характерной для переходной постсоветской экономики, по
определению известного исследователя трансформационных процессов В. Будкина,
«административно зависимой формы собственности» ведущие бизнес-группы
стремятся «приватизировать» государственные хозяйственные органы,
превращая ведущих чиновников в своих «платных агентов». При этом
государство рассматривается не как универсальный общественный институт, стоящий
на страже национальных интересов и регулирующий правила поведения субъектов
экономической деятельности, а как доминирующая на рынке «акционерная
компания«, наделенная правами произвольно менять »правила игры»
в свою пользу. Это обусловливает постоянную жесткую борьбу бизнес-элит за
обладание ключевыми позициями в органах государственной власти с привлечением к
ней предпринимательских финансовых ресурсов и электорального потенциала
«зависимых» работников подконтрольных определенной бизнес-группе
предпринимательских структур. В результате формально демократичные механизмы
реально работают на укрепление и периодическую легитимизацию власти
плутократов. Таким образом, экономически нецелесообразное и ретроградное
стремление обеспечить обязательное единство личной частной собственности и
хозяйственной власти привело к существенной деформации не только экономической
и моральной, но и политической сферы жизнедеятельности общества.
частная собственность хозяйственная власть
Список
использованных источников
1. 
Саймон ГА. Адміністративна
поведінка: Дослідження прийняття рішень в організаціях, що виконують
адміністративні функції. К, «Арт. Ек.»,
2001, с. 20.
2. 
Господарський кодекс
України. Харків. TOВ «Одісей», 2002, с. 48, 107
3. 
http: //www.ukrstat.gov.ua.
4. 
Самуэльсон П., Нордхаус В. Экономика. (Пер. с англ.). М, Издат.
дом «Вильямс», 2001, с. 118.
5. 
Осипов Ю.М. Философия хозяйства. М., Изд-во МГУ, 1990, с. 127.
6. 
Рибалкін В.О., Лазня I.В. Теорія власності. К., «Логос», 2000, с. 128.
7. 
Гаврилишин Б.Д. Дороговказ в майбутнє. К., «Наукова думка», 1990, с. 142.
8. 
Окумура X. Корпоративный капитализм в Японии. М.,
«Мысль», 1986, 252 с.
9. 
Гегель Ф. Философия права. М., «Мысль», 1990, с. 113. 
10. 
Гриценко А. Совместно-разделенные отношения: труд, собственность,
власть. «Экономика Украины» № 3, 2003, с. 50-58.
11. 
Глинчакова А.Г. Капитализм, социализм, индустриальное общество — к вопросу о
соотнесении понятий. «Вопросы философии» № 8, 2001, с. 36-53.
12. 
Дементьев В. В. Структура
економічної влади і поведінка власника підприємства. «Економічна
теорія» № 2, 2008, с. 31.
13. 
Гальчинский А. Проблемы демократизации экономики. «Экономика
Украины» № 1,2005, с. 4-12.
14. 
Архангельский Ю. Алексеев А., Радзиевский А. О выборе форм собственности в
контексте экономической эффективности приватизации в Украине. «Экономика
Украины» № 1, 2005, с. 94-100.
15. 
Мандибура В. В.
Ідеологічна і об’єктивна складові економічної теорії людського капіталу.
«Економічна теорія» № 1, 2009, с. 47.
16. 
Будкин В. Постсоциалистическая трансформация собственности. «Экономика
Украины» № 2, 2007, с. 44.
17. 
Пасхавер О. Українські
реформи, або Приватизацію ніхто не любить. «Соціологія: теорія, методи,
маркетинг» № 4, 2003, с. 79.
18. 
Сиденко В. Современная экономическая политика Украины: отражение
национальных интересов или интересов бизнес-элиты? «Политическая
мысль» № 2, 2000, с. 28.