В.В. Шаповал
Стихотворение
Александра Сергеевича Пушкина «Что в имени тебе моем?» было
«напечатано в апреле 1830 г. в »Литературной газете», а позже и включено
в издание 1832 г. под 1828 г. Б.Томашевский считал, что стихотворение написано,
вероятно, в конце 1929 года. Пушкин вписал его 5 января 1830 г. в альбом
Каролины Собаньской. Стихотворение написано специально для альбома, так как
Собаньская в приписке к стихотворению свидетельствует, что оно явилось ответом
на просьбу вписать в альбом свое имя« [Пушкин: 900]. »Из упоминаемых
в начале статьи Р. Якобсона произведений Пушкина («Я вас любил…»,
«Жил на свете рыцарь бедный», «В последний раз твой образ милый»
— В.Ш.) с уверенностью к Каролине Собаньской пушкинисты относят только
стихотворение «Что в имени тебе моем?», вписанное Пушкиным в ее
альбом», добавляет Вяч. Вс. Иванов [Якобсон: 401]. В черновом автографе
1829 г. имеется заглавие «В альбом», позже снятое [Т. 3. — Ч. 2. — С.
805]. Заглавие «В альбом» перекликается с названием интересующего нас
стихотворения Байрона «Lines written in an album, at Malta» [Byron — 2:
78], но оно было известно и под титулом «Written in an album», как,
например, во франкфуртском однотомнике 1826 г. [Byron — 1: 631], бывшем в продаже
в обеих российских столицах. Байронический эталон альбомного послания был
высоко оценен в России: перевод Тютчева «В альбом друзьям (Из
Байрона)« был опубликован в »Северной лире на 1827 г.; дважды брался
за эту байроновскую тему Лермонтов. Сравнение текстов Пушкина и Байрона
позволяет обнаружить диалог, перекличку. Это, во-первых, сравнение автографа в
альбоме с надгробной надписью. Во-вторых, это образ сердца, возникающий в
размышлениях над альбомной страницей. И множество совпадений в других образах,
например: пушкинское «в тишине» перекликается с «alone» в
7-й строке у Байрона; хотя у Пушкина грустит не поэт, похоронивший сердце, а
адресат: «Но в день печали, в тишине <…>»; в черновике даже:
Но… в день печали в тишине <…> [Т. 3. — Ч. 2. — С. 805]. В целом
максимальные переклички со стихотворением Байрона обнаруживаются в четных
строфах стихотворения Пушкина. 










Пушкин [Т. 3. Ч. 2. С. 805], зима 1829/30
Byron, September 14, 1809



Что в имени тебе моем? 
Оно умрет, как шум печальный, 
Волны, плеснувшей в берег дальный, 
					







Как звук ночной в лесу глухом. 

Lines written in an album, at Malta



Оно на памятном листке 
Оставит мертвый след, подобный 
Узору надписи надгробной
На непонятном языке. 


As o’er cold sepulchral stone 
Some name arrests the passer-by: 
Thus, when thou view’st this page alone, 
May mine attract the pensive eye! 




Что в нем? забытое давно
В волненьях новых безмятежных, 
Твоей душе не даст оно 
Воспоминаний чистых, нежных. 




Но в день печали, в тишине,
Произнеси его тоскуя; 
Скажи: есть память обо мне, 
Есть в мире сердце, где живу я. 


And when by thee that name is read,
Perchance in some succeeding year, 
Reflect on me as on the dead, 
And think my heart is burried here.




 Смысл расхождений может проясниться, если выявить черты
сходства ситуаций. Адресатками, которым перед разлукой два поэта вписали в
альбомы два стихотворения, были две необычные женщины. О женщине, которую Байрон называл Флоренс, он в
письме матери сообщал следующее [цит. по: Byron — 2: 78, footnote 3]: «…a very exstraordinary lady,..
excited the vengeance of Bonaparte, by taking a part in some conspiracy…
Bonaparte is even now so incensed against her, that her life would be in danger
if she were taken prisoner a second time». Спенсер Смит [С] и
Каролина Собаньска [К] — особы, имеющие сходные признаки, обусловившие, на наш
взгляд, возможности своеобразного диалога-спора между Пушкиным и Байроном. 







[С.1] красавица из знатного и богатого рода: дочь барона
Герберта, австрийского посла в Константинополе;
[К.1] красавица из знатного и богатого рода: отец граф
Ржевуский, киевский магнат, член русского сената;


[С.2] участие в некой конспиративной деятельности;
[К.2] будучи тайной осведомительницей полиции, «тайно
сочувствует польскому делу»;


[С.3] «Бонапарт даже сейчас настолько настроен против
нее, что ее жизнь была бы в опасности, окажись она в тюрьме во второй
раз» [Byron — 2: 78, footnote 3];
[К.3] Николай I утверждал, что «под видом преданности
она преследовала свои особые польские выгоды и была не более верна Империи
как подданная, чем Витту как любовница» [Якобсон: 243, 247]



Совпадения
не случайны. Прощальный текст в альбом К. Собаньской содержит и иные
байронические реминисценции. Более чем вероятна связь образа «надписи
надгробной / На непонятном языке« со стихотворением »К Тирзе»
(«…и надпись языком немым», пер. В.Левика). Начальная строфа:
«Что в имени тебе моем? /Оно умрет, как шум печальный, /Волны, плеснувшей
в берег дальный, /Как звук ночной в лесу глухом». напоминает окончательную
переработку байронической темы, интерес к которой отразился в черновике 1821
г.: <Из Байрона> [Т. 2. — Ч. 1.. — С. 469]: «Нет ветра — синяя волна
/На прах Афин катится; / <………> / Высокая могила зрится».
Возможно, это черновик перевода другого послания к Тирзе. — С. 717,
предполагала О.Афонина [Т. 2. — Ч. 1.. — С. 469]. В переводе В.Левика эти
строки звучат так: Печаль у синих этих вод / Помедлит с горькой, смутной думой,
/ вздохнет — и тихо отойдет… / Безумец! Разве твой приход / Смутит могилы сон
угрюмый. 
Как
можно интерпретировать подобное сходство строительного материала стихотворений,
их образных рядов? Если бы речь шла о переводе, более или менее адекватном,
можно было бы выделить идентифицируемые части содержания того и другого. Даже
при вольном переложении или самостоятельной разработке чужой темы не возникает
такого назойливого цитирования. 
В
данном случае смысл переклички в том, чтобы при всем сходстве образов адресатов
подчеркнуть несходство ситуаций расставания. Думается, это различие
(подчеркнутое демонстративным использованием образов Байрона) не могло
ускользнуть от внимания адресатки. Оптимистическое звучание посвящения в
известной мере согласуется с преодолением байронизма и изменением отношения к
жизненному кредо Байрона. Но влияние поэзии Байрона не исчерпывается лишь
«идейным влиянием» [Пастернак: 457]. 
«Поэтика
постмодернизма исходит из предположения (вполне справедливого), что в
литературе все уже сказано, все слова — чужие и поэт может только комбинировать
и обыгрывать осколки хорошо знакомой читателю классики» [Гаспаров-II: 83].
И, как указывает далее автор, тексты такого рода представляют собой довольно
сложный объект для анализа: цитатность размывает образ автора, маскируется его
позиция. В данном тексте Пушкин выказал себя искушенным постмодернистом. Умело
играя на знаковых для адресата цитатах, он не только выстраивает из них новый
текст, но и, отталкиваясь от байронического образца, предлагает новое
осмысление личных взаимоотношений. 
Список литературы
Byron — 1 — The Works of Lord Byron, Complete, in One Volume. —
Frankfort on Main, 1826. — 776 p. 
Byron — 2 — The Complete Works of Lord Byron.., with all the notes. —
Paris, 1837. — 954 p. 
Гаспаров
— Гаспаров М.Л. Избранные труды. — Т. I-III. — М., 1997.
Пастернак
— Пастернак Б.Л. Заметки переводчика // Зарубежная поэзия в переводах
Б.Л.Пастернака: Сборник / Сост. Е.Б.Пастернак, Е.К.Нестерова. — М., 1990. — С.
546-549. 
Пушкин
— Пушкин А.С. Золотой том. Собрание сочинений. Ред., библиогр. очерк и прим.
Б.Томашевского. — М., 1993. — 976 с. 
Спасович
— Спасович В.Д. Байронизм у Пушкина и Лермонтова. С приложением краткой
биографии лорда Байрона, составленной Богданом Степанцем. — Вильно, 1911. — С.
VIII, 90 c. 
Т
— Пушкин А.С. Полное собрание сочинений… — М.-Л.: Изд-во АН СССР; 1937-1949. 
Тютчев
— Тютчев Ф.И. Лирика. — М., 1965. — С. 441. 
Якобсон
— Якобсон Р.О. Тайная осведомительница, воспетая Пушкиным и Мицкевичем
//Якобсон Р.О. Работы по поэтике. — М., 1987. — С. 241-249, коммент. Вяч. Вс.
Иванова. 
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.philology.ru