Западно-Сибирское
крестьянское восстание 1921 года


Содержание
Введение. 3
1. Обстановка в
Западной Сибири накануне восстания 1921 года. 5
2.  Начало
восстания. За советы без коммунистов! 16
3. Ликвидация  
восстания. 25
					







Заключение. 32
Список
использованной литературы.. 34
Введение
Гражданская
война в России прошла несколько этапов, отличавшихся друг от друга
масштабами, составом руководителей и рядовых участников противоборствовавших
сил, целями и задачами, формами и методами, накалом
и промежуточными результатами борьбы. Одной из отличительных черт заключительной
фазы гражданской войны, датируемой концом 1920–1922 г., было резкое
возрастание размеров и, соответственно, роли в антикоммунистическом сопротивлении
вооруженных мятежей.
Выйдя
победителя в гражданской войне и монопольно господствуя в политической жизни
страны, большевики продолжали и в мирных условиях управлять военными методами,
считая их наиболее эффективными. Пролетарское принуждение как основной метод
строительства нового общества признавался необходимым и единственно возможным.
В результате  этой политики,  в  1920-21 годах, почти вся Россия покрылась
очагами восстаний: повсеместно крестьяне выступали против экономической
политики большевиков, ликвидации веками формировавшихся рыночных отношений,
возрождения крепостнических методов принуждения, тотальной грабительской
продразверстки, ведущей к нищете, голоду и разорению. 
Не избежала
этой участи и наша Омская область. В 1921 году Омская губерния была охвачена
огнем Западно-Сибирского крестьянского восстания. Всеобщий крестьянский  бунт,
вспыхнул почти одновременно в большей части обширнейшей Омской губернии
(насчитывающей три района: Омский, Иртышский, Исилькульский, и десять уездов:
Калачинский, Тарский, Славгородский, Тюкалинский, Тарский, Ишимский,
Петропавловский, Атбасарский, Кокчетавский и Акмолинский), занимающей пространство,
в которое можно уместить, пожалуй, всю Европу.
Восстание,
охватившие в феврале — апреле 1921 года огромную территорию Западной
Сибири, Зауралья и современного Казахстана и получившие
в советской историографии обобщенное, название Западно-Сибирского мятежа,
бесспорно, являются одним из крупнейших событий гражданской войны
в России.  Вспыхнув в Ишимском уезде, оно распространилось на всю
Тюменскую губернию и перекинулось на Тарский, Тюкалинский, Петропавловский, Кокчетавский
уезды Омской, Курганский уезд Челябинской, Камышловский и Шадринский уезды Екатеринбургской
губернии. Это был настоящий бунт, переросший в крупномасштабную войну с
фронтами, укрепленными районами, «котлами» окружения и тысячекилометровыми
переходами воинских соединений.
По оценкам
вполне достоверных источников, в общей сложности в рядах повстанцев
в разное время сражалось не менее 70 тысяч человек. В свою очередь
общее количество бойцов и командиров регулярных частей Красной Армии
и иррегулярных коммунистических формирований, принявших участие
в подавлении этого восстания, достигало численности полевой советской армии.
Боевые действия, которые велись в феврале — апреле 1921 г. на охваченной этими восстаниями территории, по своим масштабам
и военно-политическим результатам вполне можно приравнять, как минимум,
к армейской операции периода гражданской войны. Тем не менее,
в отечественной историографии Западно-Сибирский мятеж (в отличие от таких
типологически тождественных ему событий, как «антоновщина» и Кронштадтское
восстание, которые он превосходил и по количеству участников и по
территориальному охвату) до сих пор остается темой, слабо изученной.
Время
расставляет все на свои места, и сейчас, когда отброшены идеологические штампы
и рассекречены архивы, настал момент, когда необходимо взглянуть на те далекие
исторические события не «с классовой позиции руководства страны Советов», а  с
объективной стороны истории, и почтить память всех погибших наших земляков,
оказавшихся в то смутное время по разные стороны, тех  далеких сражений.
1.
Обстановка в Западной Сибири накануне восстания 1921 года
Война «красных и белых», регулярной Красной армии и регулярных белых армий
была лишь частью гражданской войны. Второй ее частью была война крестьянская.
История России знает большие крестьянские войны, в 17-м веке — восстание
Степана Разина, и в 18-м — восстание Емельяна Пугачева. Крестьянская война
20-го века значительно превосходила их по географическому размаху, по числу
участников. 
Декрет о земле, принятый 25 октября 1917 года, дал крестьянам то, чего
они хотели. Но земли оказалось гораздо меньше, чем мечталось. Тем не менее,
помещичье землевладение было ликвидировано, и для крестьян революция кончилась,
едва начавшись. То, что для большевиков было только началом, для крестьян было
завершением. Большевики теряли в лице крестьянства своих стратегических союзников.
Конфликт стал неизбежным: захватившая власть в стране партия пролетариата требовала
от крестьян хлеба и солдат для революции, в которой последние больше не нуждались.
Выйдя победителями  в гражданской войне и монопольно господствуя в политической жизни страны, большевики продолжали и в мирных условиях управлять военными методами, считая их наиболее эффективными. Придуманные Лениным военный коммунизм и продразверстка, введенные взамен рассудительного хозяйствования и мирных добрососедских отношений с окружающими, мужик, конечно, отверг сразу, как чуждые его природе и формой и содержанием, как воровские и разрушающие основы домоводства. Но Ленин не хотел уступать мужицкому уму. Он стал насылать на мужика своих опричников, называвшихся продкомиссарами, которые во главе специально подобранных головорезов, вооруженных с головы до ног и объединенных в продотряды, заполнили все мужицкие  поселения и занялись грабежом: у мужиков отбирали и увозили к железнодорожным станциям  хлеб, мясо, отбирали скот, даже птицу. И все это под предлогом, что надо будто бы кормить голодающих, Питер, Москву и пр. Пролетарское принуждение как основной метод строительства нового общества признавался большевиками  необходимым и единственно возможным. Но неожиданно для себя,  советская власть наткнулась на серьезное, вплоть до вооруженного, сопротивление революционным экспериментам абсолютного большинства населения страны. Повсеместно крестьяне выступали против экономической политики большевиков, ликвидации веками формировавшихся рыночных отношений, возрождения крепостнических методов принуждения, тотальной грабительской продразверстки, ведущей к нищете, голоду и разорению. Насилие и произвол новой власти, прикрывавшейся революционной фразой, в корне изменили отношение населения к коммунистической партии, вызвали к жизни общий для всех недовольных лозунг «Советы без коммунистов». В результате в  1920-21 годах гражданская война становится крестьянской войной. В 1921 году, писал М. Н. Покровский, «центр РСФСР был охвачен почти сплошным кольцом крестьянских восстаний от приднепровского Махно до приволжского Антонова».[1]  Но, размах крестьянской войны был значительно шире, чем признавал первый русский историк-марксист. Красная армия вела войну с крестьянами также в Белоруссии, в Юго-восточном крае, в Восточной и Западной Сибири, в Карелии, в Средней Азии. Расширяется не только география крестьянского движения. Оно принимает массовый характер. Возникают подлинные крестьянские армии: в конце 1920 года армия Махно на Украине насчитывает 40-50 тысяч бойцов; «крестьянская армия» Антонова в Тамбовско-Bopoнежском районе достигает в январе 1921 года 50 тысяч человек; «Первая армия правды» Сапожкова, действовавшая в Поволжье, насчитывала 1 800 штыков, 900 сабель, 10 пулеметов, 4 орудия[2].
Таким образом, в  1920-21 годах, почти вся Россия покрылась очагами
восстаний, наиболее крупными из которых были Кронштадтское,
Тамбовско-Воронежское  и Западно-Сибирское. Первые два достаточно хорошо
изучены, о третьем коммунистические власти стремились умолчать. И это понятно:
было оно самым крупным по количеству участников и охвату территории. Вспыхнув в
Ишимском уезде, оно распространилось на всю Тюменскую губернию и перекинулось
на Тарский, Тюкалинский, Петропавловский, Кокчетавский уезды Омской, Курганский
уезд Челябинской, Камышловский и Шадринский уезды Екатеринбургской губернии.
Это был настоящий бунт, переросший в крупномасштабную войну с фронтами,
укрепленными районами, «котлами» окружения и тысячекилометровыми переходами
воинских соединений.
Необходимо сказать, о том, что сибирский крестьянин
был первым в России непоротым землепашцем: крепостного права
за Уралом не было. Поэтому  он одинаково прохладно относился
к любой власти — царю, Временному правительству, Колчаку,
большевикам.[3] Это
объясняется тем, что крестьянин в Сибири чувствовал себя настоящим хозяином,
крепко стоял на земле. Особенностью сибирской деревни было то, что она не знала
малоземелья, крайней бедности. Значительные земельные угодья обеспечивали
необходимый достаток, а излишки продуктов традиционно шли на российский рынок.
В начале века Сибирь стала важным сельскохозяйственным районом страны,
специализировавшимся на производстве зерна, масла и мяса. Сибирская пшеница
успешно конкурировала с пшеницей помещиков Европейской России. В крестьянских
хозяйствах росло применение машин: жаток, молотилок, сенокосилок. Шло быстрое
освоение новых территорий. Наличие большого фонда свободных земель приводило к
потокам переселенцев из Европейской России. Особенно этот процесс усилился с
постройкой транссибирской железнодорожной магистрали и началом столыпинской
аграрной реформы. 
Миллионы переселенцев придали новый импульс
экономическому развитию Сибири. Они увеличивали площадь обрабатываемых земель,
передавали местному населению современные способы хозяйствования,
способствовали распространению новых видов сельскохозяйственной техники. Но
распределяя землю между вновь прибывшими, землеустроительные партии, используя
широкие права, часто выделяли переселенцам участки, отторгнуты как «излишки» у
местного населения. Это приводило к столкновениям старожилов с новоселами и в
дальнейшем, в годы гражданской войны, сыграло свою отрицательную роль. 
Наличие за Уралом большого количества пастбищ
способствовало развитию животноводства. По значительному количеству скота,
приходившегося на крестьянское хозяйство, можно сделать вывод об относительно
высокой зажиточности западносибирских крестьян. Мясная продукция вывозилась на
рынки Европейской России, прежде всего в Петербург и Москву. Необычайно
стремительное распространение в Западной Сибири получило кооперативное
маслоделие. За несколько лет сибирское масло не только утвердилось на
всероссийском рынке, но и составило серьезную конкуренцию лучшим сортам масла в
Европе. Рост, сельскохозяйственного производства, развитие товарно-денежных
отношений способствовали увеличению количества зажиточных крестьянских хозяйств.
Первая мировая война ухудшила экономическое состояние сибирского края,
особенно в 1917г., когда в результате революционных потрясений к тяготам войны
добавилась растущая политическая нестабильность в обществе. На выборах в Учредительное
собрание абсолютное большинство крестьян голосовало за списки партии эсеров. О
большевиках они имели достаточно смутное представление.  Установление советской
власти затянулось здесь до весны 1918 года. Короткое время пребывания большевиков
у власти не позволило крестьянам распознать суть их политики. [4]
Значительная часть населения Сибири практически не испытала «прелестей» советского
режима до его падения в 1918 г. Колчаковская же власть не получила массовой
поддержки в среде сибирского крестьянства. Еще в  первой половине 1919 г. наметился заметный рост антиправительственных настроений всех слоев крестьянства Сибири,
спровоцированный проблемами, возникшими во взаимоотношениях колчаковских
властей и сельского населения Сибири[5]. 
 Самой существенной проблемой для крестьянства, первой половины 1919г.
была нехватка денежных знаков мелкого достоинства. Недостаток разменных средств
приводил к застою в торговле и росту цен, что больно било по сельхозпроизводителям
в условиях нараставшего товарного голода. Неспособность властей решить эту
проблему, внедрение денежных суррогатов во многих районах Урала и Сибири,
конфискационный характер денежной реформы весной 1919 г. приводили к падению авторитета правительства Колчака в среде сибирского крестьянства[6]. 
Другая насущная проблема сибирской деревни, возбуждавшая крестьянское
население против контрреволюционной власти, — репрессии против самогоноварения.
Агенты на местах сообщали, что «правительственные отряды, боровшиеся с самогоноварением,
вызывали озлобленность крестьянства» Сибири.  Серьезной проблемой правительства
оставалось взыскание податей, особенно земских платежей. Возмущал крестьянство
и рост размера податей, вызванный инфляцией, а также практика сбора недоимок за
1917–1918 гг., что они считали «беззаконием»[7]. 
Среди факторов — раздражителей крестьянства было и непродуманное решение правительства
о сборе среди населения обмундирования для армии.
Вышеперечисленные мероприятия колчаковского правительства явились,
во-многом, причиной крестьянских антиправительственных выступлений в первой половине
1919г. Восстания крестьян дестабилизировали политическую обстановку в Сибири. В
сводках штаба Верховного главнокомандующего, важное место уделялось анализу
причин роста антиправительственных настроений крестьянства. Среди причин
армейские аналитики называли «действия карательных отрядов», «расправы с невинными»
и «отдельные распоряжения правительства», такие как «аннулирование керенок»,
«взыскание недоимок и вообще податей», а также мобилизации[8]. 
Действия правительственных карательных отрядов вызывали недовольство
местного населения. «Вообще правительственные войска до того действуют вяло
[против красных повстанцев], что становится обидным, но зато они энергично порют
мирных жителей и расстреливают без суда и следствия и даже обирают мирных
жителей и лишь плодят большевиков; вообще весь край крайне недоволен правительственными
отрядами… А когда налетит шайка, — убила, разграбила, — а от правительства нет
никого, к чему же это поведет…» — жаловался в Омск в мае 1919 г. алтайский крестьянин[9]. 
Как отмечает А. А.  Мышанский, в первой половине 1919г.
изменилось отношение крестьянства к большевизму[10].
«Большевики меньше грабили», — утверждали многие крестьяне. К сообщениям о
зверствах большевиков в Европейской России крестьяне относились с явным
недоверием, крестьян-беженцев с Урала и Поволжья упрекали в неискренности или
же пытались оправдывать репрессии большевиков[11]. 
Серьезные военные поражения колчаковских армий летом 1919г. продемонстрировали
слабость контрреволюционной власти. Именно слабость колчаковского режима,
который не смог ни навести «порядка» в деревне, как его понимали крестьяне, ни
защитить там своих сторонников, ни, наконец, одержать победу над своими
идейными противниками на фронтах гражданской войны, привела к росту антиправительственных
настроений в крестьянской среде. Усталость от войны также обусловила симпатии
крестьянства к большевикам. 
В период с сентября по декабрь 1919 г. недовольство охватило широкие слои крестьянства — как старожилов, так и переселенцев. Ю. В. Журов в монографии «Гражданская
война в Сибирской деревне» даже делает вывод об образовании в конце 1919-
начале 1920 гг. «общекрестьянского антиколчаковского фронта»[12].
По-видимому, говорить о существовании «фронта» не стоит: несмотря на массовость
крестьянских восстаний второй половины 1919 г в них участвовало далеко не все крестьянство Сибири. Но неоспоримым представляется тот факт, что в целом критическое
отношение к режиму Колчака охватило практически все слои крестьянского населения
Сибири. 
Таким образом, как отмечает В.В. Московкин, «Колчаковская власть не получила
поддержки в среде крестьянства, и оно в целом приветствовало Красную армию с
надеждой на завершение войны и возвращение к мирному труду».[13]
Гражданская война подходила к концу. Экономика России находилась в тяжелом
состоянии. Политика «военного коммунизма» не способствовала подъему промышленности
и сельского хозяйства. Посевные площади сокращались, уменьшалось поголовье
крупного рогатого скота. В 1920 году в России разразился голод. Ленин  был
совершенно прав, когда писал о «костлявой руке голода», грозящей задушить
Советское государство. Весной и летом 1920 года против продразверстки
восстали Казанская и Саратовская губернии. Следующим летом был подавлен
антоновский мятеж на Тамбовщине, но хлеба все равно отчаянно
не хватало. Если лето 20-го выдалось в Центральной России
неурожайным, то в 21-м году неурожай был катастрофическим — умерло
5 миллионов человек. Вдвое больше, чем потери белых и красных
за всю Гражданскую войну! И это при том, что хлеб в стране был,
но не в европейской части России, а в Сибири[14].
Разгром Колчака и освобождение от его войск Урала и Сибири открывали для
Советской власти новые возможности увеличения государственных хлебозаготовок.
Ленинское руководство, не задумываясь о возможных последствиях, распространило
политику военного коммунизма на эти регионы. 20 июня 1920г. Совет Народных
Комиссаров (Совнарком) принял постановление «Об изъятии хлебных излишков в Сибири»,
по которому крестьяне обязаны были сдать все излишки хлеба прошлых лет и
одновременно нового урожая.  По этому  декрету Совнаркома с 20 июня 1920 по 1
марта 1921 года,  6 сибирских губерний  (Иркутская, Енисейская, Томская, Омская,
Алтайская, Семипалатинская) и Тюменская, входившая в Уральскую обл., должны
были сдать 116 млн. пуд. хлеба, что составляло одну треть общегосударственного 
задания. Крестьяне обязывались сдать зерно, мясо (на Сибирь было наложено
6 270 000 пудов мяса[15]),
масло, яйца, картофель, овощи, кожи, шерсть, табак, рога, копыта и многое
другое. Всего на них распространялось 37 разверсток. Кроме того, все трудовое
население с 18 до 50 лет должно было исполнять различные повинности: рубить и
вывозить лес, поставлять подводы и т.д. За уклонение предусматривались строгие
меры наказания вплоть до ареста и отправки на принудительные работы. 
Ответственность за выполнение задания возлагалась на местные органы власти
от сельсоветов до Сибревкома. Виновные в срыве разверстки карались конфискацией
имущества и заключением в концентрационные лагеря как изменники делу революции[16].
Губкомы партии сибирских губерний восприняли постановление СНК как
«боевую задачу» по оказанию помощи голодающим рабочим центральных губерний:
борьба за выполнение продразверстки стала главной в их деятельности. Задача
выполнения разверстки должна была лечь на плечи партийных организаций. «Разговоров
о невозможности выполнить задания центра быть не может, — говорилось в письме
Тюменского губкома партии, разосланном уездным, районным комитетам партии, —
так как Советская Республика поставлена в такие условия, что все зависит от
благополучного разрешения продовольственного вопроса».[17]
Таким образом, губернские власти безоговорочно приняли ленинские директивы и
потребовали от своих подчиненных в уездах также не колеблясь провести их в
жизнь.
Исходя из классовой точки зрения, партийное руководство сибирских губерний,
считало зажиточного, по меркам Европейской России, местного крестьянина
кулаком, мало подходящим для «правильного восприятия идей советской власти».
Поэтому одну из главных задач большевики видели в скорейшем проведении в сибирской
деревне классового расслоения. Отдавая предпочтение более действенным методам
силового давления, они считали, что это позволит продорганам выполнять
непомерные задания в кратчайшие сроки. Но Ленинская политика в Сибири не учитывала
того, что слой явно бедняцких хозяйств был здесь незначителен. Натравливание
одной части деревни на другую быстрого успеха принести не могло. В 1920г.
попытки провести классовое расслоение не удались, т.к. хлеб изымался дочиста у
всех. Так называемый классовый подход позволял администрации распоряжаться
судьбой любого крестьянина, не угодившего начальству. Даже батрак мог попасть в
разряд кулаков. В результате, сибирская деревня разделилась не на бедняков и
кулаков, а на коммунистов, с одной стороны, и большую часть крестьян – с
другой.
В связи с проведением продразверстки роль и значение губернских и
уездных продовольственных органов резко возросли. Продработники с усердием
взялись за выполнение намеченных планов, широко применяя  к крестьянам 
репрессивные меры за сокрытие продовольствия.  В результате, в ноябре
1920 — январе 1921г. в настроении населения сибирских губернии
произошли существенные изменения, приведшие к возникновению конфликтов
крестьян с властями, в первую очередь с продовольственными
органами. Такие конфликты разного характера и масштаба имели место во
многих волостях, ставших в феврале- апреле 1921г. локальными эпицентрами
или опорными пунктами восстаний. Они произошли в Безруковской, Бердюжской,
Больше-Сорокинской, Голышмановской, Дубынской, Ларихинской, Пегановской,
Уктузской волостях Ишимского уезда, Юргинской волости Ялуторовского уезда, Любинской
волости Тюкалинского уезда, трижды (в августе, ноябре и декабре 1920 г.) возникали во Всесвятском районе Петропавловского уезда и т.п. С помощью
вооруженной силы власти легко расправлялись с недовольными
и бунтовщиками. При этом иногда дело доходило до кровопролития, но
относительно небольшого, иногда все завершалось «миром»: арестами нескольких
десятков «зачинщиков» и «главарей»[18]. 
Такое поведение властей имело двоякие последствия. С одной стороны,
недовольство населения перешло в злобу на коммунистов за применение оружия
и репрессий. С другой стороны, репрессии были не настолько жестокими,
чтобы донельзя запугать население, как это было при подавлении восстаний
в Алтайской, Семипалатинской и Томской губерниях летом 1920 г., когда были убиты, ранены и арестованы тысячи людей. Тем самым политическая
обстановка в Тюменской губернии и в смежных с ней уездах
обострилась до крайности: население было доведено до отчаяния, озлоблено, но не
запугано и не сломлено. Все остальное местные власти в дальнейшем сделали
собственными руками.
В Ишимском и Ялуторовском уездах крестьяне испытали на себе наибольшее
насилие со стороны продработников. Концентрация произвола и насилия,
осуществлявшегося в Ишимском уезде в конце 1920 — начале 1921 г. по государственной линии и по «личной инициативе» разного рода партийно-советских
функционеров, были для местного населения невиданными. Как утверждали сами
крестьяне, в том числе сельские коммунисты и советские работники, по
преступности деяний и жестокости поведения посланцы города в деревне
превзошли все то, что полтора — два года тому назад вершили колчаковские
каратели. Причины такого развития событий в Ишимском уезде стали предметом
специального анализа со стороны местного партийного руководства. Так,
2 января 1921 г. вопрос о политическом состоянии уезда
проанализировал съезд ответственных секретарей районных комитетов РКП(б)
Ишимского уезда. Он пришел к выводу, что такое развитие событий было
обусловлено главным образом бессистемной деятельностью партийных
и продовольственных органов, а также нетактичным поведением
продработников[19]. В
 середине января 1921г. Ишимский уездный комитет партии пришел
к мнению, что конфликты между населением и властями «являются
результатом неумелого подхода к крестьянам, увлеченным контрреволюционной
пропагандой сознательных врагов соввласти на почве продовольственной неурядицы
и бесхозяйственности» [20]. 
Примерно такого же мнения вплоть до начала февраля 1921г. было
и руководство Тюменской губчека. Причины резкого ухудшения настроения
крестьянства в конце 1920 — начале 1921г. оно также связывало
преимущественно с деятельностью продорганов и особенно
с объявлением семенной разверстки.[21]
Таким образом,  партийно-советское руководство в частности, Ишимского
уезда и Тюменской губернии было достаточно полно и своевременно
информировано обо всем происходившем в деревне, однако не видело
в царившем там беззаконии ничего ни предосудительного, ни опасного.
Применение насилия со стороны советских органов оно оправдывало
несознательностью трудящихся и сопротивлением классовых врагов,
а злоупотребления и преступления, чаще всего именовавшиеся
«издержками», — списывало на преданность коммунистов делу революции
и интересам пролетарского государства. 
Ввиду плохих погодных условий – проливные дожди
привели к сильной распутице, что осложнило работы по изъятию хлеба и
транспортировке его к железнодорожным станциям, — выполнить задания по
продразверстке не удалось. Поэтому основная тяжесть ее пришлась на декабрь 1920
-январь 1921 годов. Курс на скорейшее выполнение плана привел к дальнейшим
злоупотреблениям и бесхозяйственности. По нераспорядительности властей гнил
собранный в общественных амбарах хлеб, погибали от холода овцы, остриженные для
выполнения плана шерстяной разверстки, шло уничтожение крупного рогатого скота.
Вот что пишет М.С. Шангин,  автор книги «Ни креста, ни камня» повествующей о
событиях 1921 года: «… В Москаленской заготконторе с 1919 года имеется 5 тысяч
сырых скотских кож, наполовину изъеденных крысами. Также 500 пудов шерсти лежит
в сарае, крыша которого протекает, отчего шерсть мокнет и гниет. В Омске на
бойне наблюдается переполнение скотом, вследствие чего принимаемый скот
перегоняется с бойни на бойню, в результате, пробыв день-два в Омске,
отправляется назад…»[22] 
Тобольско-Тюменская газета «Известия» в те дни
сообщала: «…В Омском, Тюкалинском, Ишимском, Калачинском, Татарском и
Славгородском уездах открыто 50 ссыпных пунктов, ссыпано 2958769 пудов! Сдано
губпродкому 1 461 686 пудов! Осталось на ссыпных пунктах более
миллиона пудов. На некоторых ссыпных пунктах помещения совершенно заполнены!
Производить дальнейшую ссыпку некуда..».[23] Все
эти цифры свидетельствуют о масштабе происходящего, говорят о том, что даже
отобранным у крестьян добром власти не могли распорядиться толково.
Нажим
на крестьян многократно усиливался, переходя все грани дозволенного, для многих
продработников уголовные преступления стали нормой. Путем злоупотреблений и
репрессивных мер,  планы хлебной разверстки  в Тюменской губернии был выполнен
на 102% и составил 6,6 млн. пудов. На 100% выполнил разверстку Курганский уезд.
Омская губерния не выполнила задание, собрав лишь 48% от плана. Так, в газете
«Известия» за 13 февраля 1921 года писалось: «Продразверстка в Омской губернии
…В Славгородском уезде продразверстка выполняется слабо. Из 9 млн. пудов
собрано 3, 1∕2 пудов. Причина – перегруженность крестьян подводной
повинностью. В Тюкалинском уезде из миллиона пудов выполнено 20% разверстки…
Всего собрано хлеба по губернии  16 352 000 пудов (48% разверстки),
скота крупного 216000 (12%), мелкого – 885000, масла – 270 пудов …»[24]
Но во многих волостях хлеб был изъят дочиста. Крестьяне оказались в тяжелом
положении, начался голод.  Бывали среди крестьян случаи, которые мало сочетаются
с человеческой логикой. Как пишет М.С Шангин, — «Многие станичники ездили
тайком друг от дружки на скотомогильник, околевших в январе овец, вытаивающих
из-под снега, поглоданных лисами, корсаками и волками, забирали себе на еду…»[25].
В середине января 1921г. после окончания сбора продразверсток в
сибирской деревне наступило некоторое затишье.  Столкновения прекратились, но обстановка
на селе оставалась крайне напряженной. Достаточно было небольшой искры, чтобы
разгорелся страшный пожар. 
На
основе решений VIII съезда советов, принятых в декабре 1920г. в
Западной Сибири, как и по всей стране, шла подготовка к проведению семенной
разверстки. «Для сохранения семенных материалов и предоставления возможности обсеменения
полей, — писала газета «Известия», орган Тюменско-Тобольского комитета Р.К.П.,
в одном из своих январских номеров 1921 года, — Советская губернская власть
приказывает: весь семенной материал, находящийся в отдельных хозяйствах, подлежит
изъятию, ссыпке-складке в общественные амбары-хранилища, для чего производится
разверстка по уездам, селам и отдельным хозяйствам.»[26]
Семена
у крестьян должны были изъять и свезти в склады, включив в общегосударственный
фонд, а весной возвратить для посева по единому плану. Крестьянский труд
становился повинностью. Земледелец терял самостоятельность как индивидуальный
хозяин, становился исполнителем указаний администрации, которая решала за него,
когда сеять и собирать урожай. Начавшаяся в конце января разверстка
неприкосновенного семенного зерна окончательно взбудоражила крестьянина.
Ненависть, копившаяся в крестьянах  последние месяцы на большевиков и продработников,
выплеснулась наружу. 
Семенная разверстка, совпавшая по времени с началом интенсивного
вывоза хлеба в центр, дала не только последний толчок, вызвавший стихийный
взрыв восстаний, но и синхронизировала выступления населения разных
районов. И вспыхнул крестьянский бунт – кровавый и беспощадный.  
2.
 Начало восстания. За советы без коммунистов!
Восстание
вспыхнуло в конце января 1921 года. Как уверяет В.В. Московкин, восстание
вспыхнуло 31 января, и начало ему положили столкновения крестьян с продотрядами
в селе Чуртанском, на севере Ишимского уезда. В этом селе в ответ на попытку
толпы помешать вывозу семенного зерна красноармейцы открыли огонь. Двое восставших
погибли. Однако, в отличие от прежних столкновений, крестьяне не уступили
насилию, а, вооружившись кольями, вилами, охотничьими ружьями, вступили в бой и
изгнали продработников. К восставшим присоединились жители Челноковской,
Викуловской, Готопутовской и других волостей. В течение 3-х дней восстание
охватило весь север Ишимского уезда и перекинулось на Ялуторовский.[27]
Однако,
как отмечает В. И Шишкин, многочисленные источники свидетельствуют о том,
что восстание началось примерно в одно и то же время
в разных местах Омской и Тюменской губерний. Например, 27 января
1921 г. начались волнения в Омутинской волости Ялуторовского уезда[28].
К 4  февраля восстание охватило Ингалинскую, Петропавловскую
и Слободо-Бешкильскую волости этого же уезда[29].
С 31 января по 2 февраля 1921 г. длились волнения в Нердинской волости Тюменского уезда[30].
3 февраля Тобольский уездный военкомат уже располагал сведениями
о восстании в Токуйской и Тукузской волостях, а на
следующий день мятеж произошел в Малиновской волости[31].
Тогда же восстало население Кайлинской, Слободчиковской и Тавинской
волостей Тарского уезда, к которым вскоре присоединились жители еще ряда
волостей[32].
5 февраля повстанцы имелись в Пановской волости Тюкалинского уезда[33].
6 февраля Полномочный председатель ВЧК по Сибири И.П. Павлуновский
телеграфировал в президиум ВЧК, о  том, что в Омской губернии – в Тарском и
Тюкалинском уездах вспыхнуло восстание. Повстанцы вооружены достаточным
количеством пулеметов и винтовок руководит ими полковник Левицкий[34].
7 февраля в Тобольско-Тарском районе, юго-восточнее Тобольска вспыхнуло восстание,
повстанцами были заняты д. Черная, Токуйское, Загваздинское. В районе
Тевриз-Устьишимская также вспыхнуло восстание.[35]
8 февраля были волнения в Караульноярской волости Тюменского уезда[36].
В тот же день восстание охватило несколько волостей Петуховского
района, находившихся в прямо противоположной, юго-западной части Ишимского
уезда[37]. 
10
февраля из Тюкалинска завполитбюро Розанов  информировал П.В. Гузакова,
председателя Омской губчека «.. Называевский район. В Песчаной волости оперирует
часть Сто восемьдесят первого Полка ВНУС, очищает деревню за деревней от
бандитов, и восстанавливается порядок… В Называевской волости ворвавшимися
бандитами арестован наш нарочный, развозивший по деревням приказы.. Захвачен
повстанческий штаб в деревне Грязное. Занята нами станция Мангут. С взятием Мангута
наши войска соединились с войсками, действующими от Ишима. Крутинское направление:
Крутинская волость очищена от бандитов…»[38]. 
11
февраля Оперсводка из Петропавловска — «.. Севернее П-Павловска (вблизи
Новониколаевки) происходит бой с повстанцами; выпущено 20 снарядов по занятым
ими деревням. В результате противник отступил. Но потом, сконцентрировав силы,
повел контратаку.. Нашему отряду в 120 штыков пришлось отступить в Новониколаевку…
Противник по слухам, имеет около тысячи вооруженных (повстанцев), из них
винтовками не более 50 человек. Между Петухово и Мамлюкой путь прерван, телеграфное
сообщение тоже….»[39]. 
13
февраля завполитбюро Тары Злокозов информировал П.В. Гузакова: «…Сегодня занят
Усть-Ишим, который в двенадцать часов ночи был оставлен повстанцами. Противник
отходит на Слободчаки, преследуемый нашими частями под командованием Циркунова
..»[40] В
этот же день П.В. Гузакова информировали из Исилькуля «.. 3 часа ночи 13
февраля. Усиленная разведка со стороны противника из села Большая Лебяжья..
Полотно железной дороги с левой стороны в трех верстах от Булаево изломано …
Вследствие порчи пути бандитами, сошло два вагона и задняя часть паровоза. Тут
же обнаружена порча телеграфной сети: срублены три столба, перерублены провода
… За Ганькино – шесть верст от Булаево – по левую сторону находится
противник. Наступают казаки и крестьяне, а также начинают выступать местные
казаки. Выступления последних начинаются с местных окрестностей по направлению
Ганькино, Полтавский, Лебяжинский, Большая Камышино. Остальные местности не
выяснены ввиду перерыва связи с ними… Повстанцы мобилизуют население от 18 до
45 лет. Вооруженных повстанцев очень мало, но в боях они все время применяют
лозунг: «Долой коммунистов!» Пленные повстанцы не говорят, кто руководит
движением, но видно из всего, что командуют казацкие офицеры…»[41]
14
февраля в Омский губком информировали из Тобольско-Тарского района: «..
Выяснилось, что численность повстанцев, действующих в Усть-Ишимском и Слободческом
районах, исчисляется до 400 чел., часть из них вооружена дробовиками. Повстанцы
имеют своей целью распространиться на Усть-Ишимскую волость и Тевриз… Главные
силы находятся в селе Малаховском, что в 20-и верстах юго-западнее Челнокова..»[42]
Шли
упорные бои за город Петропавловск. 14 февраля повстанцы заняли его. Но на
следующий день красноармейцы, получив подкрепление со стороны Омска – 249 полк
21 дивизии ВНУС, взвод 85 артдивизиона и бронепоезд «Красный сибиряк», перешли
в контрнаступление. Плохо вооруженные повстанцы самоотверженно сражались с
регулярными частями Красной армии, город три раза переходил из рук в руки, и
лишь 16 февраля окончательно остался за красными. Угроза со стороны повстанцев, 
тем не менее,  не исчезла. Их отряды продолжали наступать на юг от Петропавловска
и 23 февраля заняли город Кокчетав. Около 2 тысяч красноармейцев, вынужденных
отступать к Омскому уезду, избрали оборонительную тактику. Повстанцы,
поддержанные казаками, подошли к городам Акмолинску и Атбасару, но взять их не
смогли[43].
Таким образом, начавшись в конце января 1921 г. в северо-восточном районе Ишимского уезда Тюменской губ., восстание в короткий
срок охватило большинство волостей Ишимского, Ялуторовского, Тобольского,
Тюменского, Березовского и Сургутского уездов Тюменской губ., Тарского,
Тюкалинского, Петропавловского и Кокчетавского уездов Омской губ.,
Курганского уезда Челябинской губ., восточные районы Камышловского
и Шадринского уездов Екатеринбургской губ. Кроме того, оно затронуло пять
северных волостей Туринского уезда Тюменской губ., отозвалось волнениями
в Атбасарском и Акмолинском уездах Омской губ. 
К середине февраля власть большевиков была свергнута
на значительной территории Западной Сибири, площадью около 1 млн. кв.
километров. Как отмечает, В. Шулдяков, — «… Восстание приобрело небывалый
масштаб, мятежом была охвачена огромная территория, с населением 3,4 млн.чел.,
численность повстанцев в разное время превышала 100 тысяч человек. Восстала вся
Сибирь от Обдорска до нынешнего Павлодара. Вскоре, к восставшим крестьянам примкнули
бывшие Сибирские казачьи войска.»[44]. 
Немногочисленные части Красной армии, разбросанные на огромной территории, не
смогли сдержать мощного натиска восставших и отступали, оставляя города, села,
железнодорожные станции. Повстанцы захватили несколько участков железной дороги
на обеих ветках транссибирской магистрали Омск-Челябинск и Омск-Екатеринбург,
прервав прямое сообщение Сибири с Европейской Россией.
Положение в районах Омской губернии, охваченных
восстанием, согласно оперативной сводке Омгубчека, с 14 по 16 февраля
просматривалось так[45]:
Ишимский район: «..Повстанцами занято:
Безруковский р-н, Клепинское, Гагарьевское..  Была попытка занять г. Ишим,
окончившаяся неудачей. Выбитые из деревень Медведевской и Зимино банды
численностью в 200 чел. отошли по направлению д. Голышмановской.».
Петропавловский район. «..Повстанцы,
не установленными группами, продолжают обнаруживаться в районе станции Токуши –
40 верст западнее Петропавловска. Занимают район станции Петухово-Мамлюки. На
участке Петропавловск-Омск повстанцами порваны телеграфные провода и разрушен
железнодорожный путь».
Тарский район. «..Наши части взяли Утьму и
продолжают двигаться на Усть-Ишим.. »
Тюкалинский район. «..В районе станции Называевской
обнаружена вооруженная банда. Бандой командует Кадышев, именующий себя
командиром Фронта.. Бандой были взяты станция Мангут и ряд селений в районе..»
Называевский район. «… Станция
Мангут занята нашими войсками. Путь на станцию Называевская свободен, но
телеграф не работает. Наши отряды в этом направлении соединились с частями
идущими из Омска на Ишим, и мелкими отрядами Тюкалинского гарнизона .»
Кокчетавский район. «По сведениям предвоентройки: с
севера района ревтройка всей своей вооруженной силой отступает по направлению
Токуши… По тем же сведениям, Кокчетавская тройка, потерпев поражение под
Кокчетавом, под натиском банд, отступает в северо-восточном направлении,
причину отхода объясняют неимением боеприпасов. Рота 253 полка в 113 штыков при
двух пулеметах выступила поездом из станции Мамлюка с задачей, выбить
противника из села Беловского… В распоряжении частей находится броневик
«Красный Сибиряк».
Исилькуль. «… Разъезд Горький занят повстанцами.
Повстанцами захвачено: орудий – 8, пулеметов — тоже, снарядов — 150 штук,
пулеметных лет большое количество. Очень много кавалеристов взято в плен
повстанцами. Село Озерное – захваченное бандитами – находится к востоку от
Исилькуля, к северу от железной дороги. Мы обложены кругом противником, который
находится в шести верстах… 17-го февраля 21 г. Исилькуль временно был занят, но бандитов отогнали, ведем наступление».
При бронепоездах, броневиках и пулеметах, казалось
бы подавить, уничтожить повстанческие отряды можно будет в считанные дни. Но
восстание каким-то чудом не только держалось, но и ширилось, росло. При этом
почти безоружная народная Армия имела неоднократные успехи в боях с регулярными
частями. Чудо это – в самопожертвовании доведенных до отчаяния людей.
Весной 1921г. повстанческие отряды оперировали  уже на огромной
территории от Обдорска (ныне — Салехард) на севере до Каркаралинска на юге, от
станции Тугулым на западе до Сургута на востоке[46].  
В руках мятежников оказались Тобольск, Самарово (ныне Ханты-Мансийск),
Сургут, Нижневартовск, Обдорск. В период наибольшей активности они  захватывали
такие уездные центры, как Петропавловск, Кокчетав, Березов, Каркаралинск, вели
бои за Ишим, угрожали Кургану и Ялуторовску[47].
Необходимо отметить, что восставшие расправлялись с  коммунистами
очень жестоко: вспарывали им животы, набивали зерном и оставляли
записку: «Продразверстка выполнена»[48].
Так, характеризуя настроения и поведение повстанцев, П. Турханский
указывает  на развязанный ими в деревне антикоммунистический террор
и на антиеврейские погромы.[49]. «В
каждом селе, в каждой деревне, — писал П. Турханский, — крестьяне стали
избивать коммунистов: убивали их жен, детей, родственников; рубили топорами,
отрубали руки и ноги, вскрывали животы. Особенно жестоко расправлялись
с продовольственниками».[50] 
Далее, П. Турханский писал, что «красная» сторона также развязала против
мятежников жестокий террор, расстреливая каждого пятого, включая детей
и женщин.[51]. В
свою очередь, Н. Г. Третьяков, сделал принципиально важный вывод о том,
что нарушения революционной законности «красной» стороной в ходе
ликвидации Западно-Сибирского мятежа приняли широкие масштабы и даже
местным партийно-советским руководством квалифицировались как проявления
«красного бандитизма»[52]. 
Таким образом, жестокость проявляли обе стороны. Однако пальму
первенства в этом вопросе все же нужно отдать коммунистам. Об этом,
прежде всего, говорят цифры о соотношении потерь красноармейцев и повстанцев.
По свидетельству председателя Сибревкома И. Н. Смирнова, относящемуся
к середине марта 1921г., они составляли 1 к 15. [53]
Причины, объясняющие такое соотношение потерь, заключаются не только
в том, что мятежники были гораздо хуже вооружены, организованы, не имели
должного боевого опыта и т.п. Дело еще и в политике
коммунистических властей по отношению к повстанцам и мирному
населению. Если со стороны мятежников террор и насилие носили
преимущественно «выборочный» (индивидуальный или групповой, но узко
направленный) характер — например, против коммунистов, продработников,- то
совершенно иначе вел себя противник. Приказы советского командования содержат
требования расстреливать на месте без суда всех, захваченных с оружием
в руках, брать и расстреливать заложников за разрушение
железнодорожной линии и телеграфной связи, за оказание помощи повстанцам,
сжигать и уничтожать артиллерийским огнем целые деревни, поддерживавшие
мятежников или оказывавшие упорное сопротивление. Именно коммунистическое
руководство не выражало желания идти на компромиссы ради прекращения боевых
действий, выдвигало перед повстанцами для ведения мирных переговоров заведомо
неприемлемые для последних условия, угрожало командирам и комиссарам,
проявлявшим миротворческую инициативу, суровыми карами.  
Кроме того, широкое распространение в коммунистических частях
получили безсудные расстрелы мирных жителей. Так,  Б. Рожнов пишет, что
за порчу железнодорожного полотна Советы сжигали все деревни
в радиусе 10 верст. И приводит выдержку из оперативной сводки
особого отряда 26-й стрелковой дивизии: «Занята деревня Песчаная. Сдалось много
в плен, но мы их не брали, на месте сами судили, как уже
нам хотелось»[54].
Отсюда такие колоссальные потери среди местного населения. По данным
И. Н. Смирнова, менее чем за первые полтора месяца боев
в Ишимском уезде было убито около 7000 и
в Петропавловском — 15000 крестьян.[55]
Воодушевленные
первыми успехами, повстанцы, тем не менее, понимали, что уничтожить ненавистный
режим можно лишь в длительной упорной борьбе при поддержке населения всей
страны. Большое внимание они уделяли организации своих вооруженных сил. На
освобожденной территории проводились мобилизации мужского населения в
формируемые воинские части. По принципам территориально-милицейских частей, на
основе отрядов и штабов, образовавшихся в волостях, комплектовались роты,
батальоны, полки. Как отмечает, Н. Г.  Третьяков ряды повстанцев, как
правило, возглавляли местные инициативные люди, пользовавшиеся доверием
и авторитетом у местного населения, обладавшие военными знаниями,
боевым опытом или навыками общественной работы, а их социальный статус не
играл решающей роли[56].
На Северной ветке транссибирской магистрали действовала Голышмановская
группировка с центром в селе Голышманово, на южной – Петуховская, в районе станции
Макушино-Петухово, между Ишимом и Петропавловском — «Ишимская народная армия»,
в Тобольском уезде — «Тобольская народная армия», в Курганском уезде —
«Курганская дивизия», к востоку от Петропавловска «Восточная группа»
повстанцев, к югу от Петропавловска — «Первая сибирская кавалерийская дивизия»,
в Ялуторском уезде — «Мужицкая армия». Они возглавлялись штабами, например
Главным сибирским штабом в Ишимско-Петропавловском районе во главе с бывшим
поручиком В.А. Родиным. Единого штаба повстанцев не существовало. Не было
единства и в отдельных дивизиях и армиях. Крестьяне стремились создать воинские
подразделения в волости и не уходить далеко от своей деревни.
Вооружение оказалось одной из трудноразрешимых проблем повстанцев. Часть
из них была вооружена охотничьими ружьями, винтовками и револьверами, оставшимися
в тайниках со времени гражданской войны или захваченными у красноармейцев,
продотрядчиков, милиционеров.  Но большая часть восставших крестьян,  была
вооружена крайне примитивно: вилами, топорами, ломами, холодным оружием.
Наиболее широкое распространение получили самодельные пики, состоявшие из деревянного
шеста с прикрепленным на конце, отточенным боронным зубом. Для того, чтобы
напугать противника, часто употреблялись трещотки, имитировавшие действие пулеметов.
Разобщенность военных сил, недостаток оружия и боеприпасов, нежелание крестьян
воевать вне пределов своей волости составляли слабую сторону восстания. Сильной
же его стороной был массовый характер движения[57].
Мемуаристы и историки по-разному определяли количество участников
Западно-Сибирского мятежа. В литературе можно встретить цифры от
30 до 150 тыс. человек. 
В свою очередь общее количество бойцов и командиров регулярных
частей Красной армии и иррегулярных коммунистических формирований,
принявших участие в подавлении Западно-Сибирского мятежа, приближалось
к численности полевой советской армии. Боевые действия, которые велись
в феврале — апреле 1921г. на охваченной этим восстанием территории, по
масштабам и военно-политическим результатам вполне можно приравнять
к крупной армейской операции времен гражданской войны. Таким образом,
можно утверждать, что Западно-Сибирское восстание было самым крупным
антиправительственным выступлением за все время коммунистического правления
в России. 
С победой на обширной территории Зауралья восставшие принялись за проведение
в жизнь антибольшевистских принципов в политической и экономической областях.
Они отстраняли коммунистов от власти, расправлялись с ними, но сохраняли советы
как органы власти.  Таким образом, на практике проводился в жизнь лозунг
«Советы без коммунистов». Можно согласиться с Н. Г. Третьяковым,
пришедшим к выводу, что лозунг «За советы без коммунистов» «отражал
подлинные политические устремления подавляющей части восставших крестьян,
связывающих свои надежды на лучшую жизнь с советами, избавленными от
диктата со стороны коммунистических организаций»[58].
На освобожденной территории отменялись декреты советской власти, восстанавливались
гражданские свободы, разрешалась свободная торговля. Упразднялись советские
учреждения и восстанавливались добольшевисткие. Ликвидировалась большевистская
судебная система, состоявшая из общих судов и трибуналов. Вместо них
восстанавливали существовавшие ранее окружной и мировой суды. Создавались
особые следственные комиссии, занимавшиеся расследованиями преступлений коммунистов.
Чтобы поднять боевой дух повстанцев и распропагандировать солдат противника
проводилась большая агитационная работа. На огромной территории распространялись
десятки тысяч экземпляров листовок и других печатных изданий, в которых
помещались лозунги, воззвания, обращения, в которых подчеркивался справедливый
характер борьбы с коммунистами, разоблачались преступления большевистского режима.
Повстанцы стремились распространить свою власть на  как можно большую
территорию, перенести восстание на всю Сибирь и Урал, видя в этом залог успеха
своей борьбы. На востоке их отряды на сотни километров продвинулись в глубь Томской
губернии. На северо-западе проникли в архангельскую губернию, на юге — в казахские
степи. Из других районов страны, охваченных волнениями, также предпринимались
попытки объединения. Так, из Поволжья на восток двинулся отряд повстанцев в тысячу
сабель под командованием  Охранюка-Черского. В июне он достиг Челябинской
губернии, но под напором частей Красной армии отступил от поселка Полоцкий на
юго-восток и был разгромлен в ста километрах севернее Орска. Охранюк-Черский с
остатками отряда вернулся в Поволжье. Соединиться с сибирскими повстанцами им
не удалось[59].


3.
Ликвидация   восстания
Непредсказуемые
события за Уралом, как и в 1918г., грозили отрывом Сибири от остальной России,
открытием восточного фронта и новым витком крупномасштабной гражданской войны.
Тревожные сообщения о росте повстанческого движения в Тамбовской губернии,
мощное восстание в Западной Сибири, все это на фоне непрекращающихся
крестьянских выступлений на Украине, в Поволжье и других регионах, заставило
большевиков срочно начать поиски выхода из создавшегося положения. Хотя задолго
до этого некоторые большевики – Л. Троцкий, Ю.Ларин и другие предлагали
упразднить разверстку, установить натуральный налог, а остальное получать от
крестьян путем свободного обмена, но только в феврале 1921г. Ленину и его
ближайшим соратникам стало ясно, что дальнейшее осуществление политики
«военного коммунизма» ведет к пропасти. В короткий срок решение о замене
продразверстки продналогом было разработано, обсуждено и принято Х съездом РКП
(б). 
Но  для
начала коммунистам необходимо было ликвидировать Западно-Сибирский  мятеж. Для
руководства ликвидацией восстания 12 февраля 1921 создается полномочная тройка
в составе председателя Сибревкома и Сиббюро ЦК РКП(б) И.Н.Смирнова, пред.
Сибирской ЧК И.П. Павлунского и пом. Главкома Вооруженными Силами республики,
бывшего командующего фронтом В.И.Шорина, имевшего опыт подавления народного
восстания в Ижевско-Воткинском районе осенью 1918 года. Обладая всей полнотой
власти на территории, охваченной восстанием, они обязывались подавить его в
кратчайшие сроки.  Полномочная тройка приняла в первую очередь ряд мер военного
характера для мобилизации имевшихся в ее распоряжении сил. 
На территории
Зауралья вводилось военное положение. На основе мобилизации членов партии и
комсомольцев создавались коммунистические отряды. В  распоряжение полномочной
тройки  были переданы ч. 21-й, 26-й, 28-й и 29-й див., отд. кавалерийская
бригада, 209-й полк 23-й СД, Казанский и Симбирский с.п., еще 2 отд. кавалерийских
полка, 6 запасных батальонов, батальон инструкторских курсов всеобуча, Вятские
пехотные курсы, бронепоезда, бронепароходы, артиллерия, 249-й, 250-й, 255-й
полки внутренней службы (СЧОН), Тюменская школа комсостава, 6-й запасной
пулеметный батальон[60]. 
Война с
восставшими крестьянами велась по всем правилам военного искусства и классовой
борьбы. Приказом Сибревкома от 12 февраля ответственность за сохранение
железных дорог возлагалась на жителей прилегающих к линии населенных пунктов,
из числа которых берутся заложники, которые расстреливаются в случае появления
крестьянских отрядов в данной местности. Расстреливаются также те, кто дают
приют «бандитам». Большое впечатление на крестьян произвел приказ Полномочной
комиссии ВЦИК № 171 от 11 июня 1921г., который вводил расстрелы заложников в
«бандитских» селах до полного подчинения и выдачи «бандитов»
и активного участия против «бандитизма». Лица, предоставляющие приют
семьям бандитов, этим приказом были приравнены к укрывателям банд со всеми
вытекающими отсюда последствиями. 
Во исполнение
этого приказа в сибирских губерниях, охваченных восстаниям, были разосланы
специальные инструкции ВЧК по Сибири. Так, 14 февраля Кокчетавская Тройка
получила от председателя Омского губчека Гузанова инструкцию представительства
ВЧК Сибири за № 3915 «О применении высшей меры наказания в районах, охваченных
восстанием», в которой указывалось, что «… расстрелу подлежат: первое,
руководители движения; второе, занимающие командные должности в отрядах
повстанцев; третье, взятые в плен и освобожденные, в случае если они
вторично попали в плен в боях с Советскими войсками; четвертое, не сдавшие
огнестрельного оружия, после того как был опубликован приказ о сдаче такового;
пятое, уличенные в поджоге, порче железнодорожных служб, в отношении которых
установлена их связь с повстанцами и помощь повстанцам, в чем бы она не выражалась…»[61].
Методы
подавления крестьянского восстания, особенно приказ № 171 вызвали протест даже
в высших слоях большевистского руководства. 18 июля приказ был отменен. Однако,
как свидетельствуют документы, и в дальнейшем — вплоть до глубокой осени 1921 г. — применялись и расстрелы за неповиновение, и артиллерийские обстрелы, и даже газовые атаки
мест скопления вооруженных сил повстанцев.
Для удобства управления
войсками район восстания был разбит на три участка: Северный (Ишимский), Южный
(Петропавловский), и Западный (Камышловско-Шадринский). Подошедшие на помощь
дополнительные войска, имевшие опыт борьбы с повстанцами на Алтае и  в Поволжье
остановили продвижение повстанцев в южных районах западной Сибири и в середине
февраля 1921г., используя бронепоезда и артиллерию, нанесли встречные удары
вдоль линий железных дорог со стороны Урала и Омска. На северной линии хорошо
укрепленными оказались станции и особенно село Голышманово. Три тысячи крестьян
под руководством перешедших на их сторону инженеров 33-го полестро (полевое
строительство) соорудили мощные оборонительные рубежи и сражались в течение
двух недель. После того, как прибывшие в качестве подкрепления 232 и 253 полки
21 дивизии зашли в тыл повстанцам, защитники оставили село и отошли на север.
Вместе с ними ушло и все трудоспособное население. Первые серьезные столкновения
показали, полномочной тройке, что легких боев со слабо вооруженным, но
ожесточившимся противником не будет.
24 февраля части Красной
армии, двигавшиеся навстречу друг другу по северной магистрали, соединились на
станции Вагай. В начале марта было восстановлено движение поездов по южной
ветке. В результате этих операций одна из крупнейших группировок – Ишимско-Петропавловская,
насчитывавшая более 20 тысяч повстанцев, оказалась в окружении вместе со штабом
«Сибирского фронта». Среди попавших в ловушку деморализованных повстанцев
начались столкновения. В одном из них погиб «главком» повстанцев В.А.Родин.
Отбиваясь от наседавшего противника, повстанцы создали несколько укрепленных
рубежей, одновременно пытаясь вырваться из кольца. Дважды, 8 и 17 марта,
значительные силы их, прорвав линию фронта на западе в районе с. Армизонского,
уходили в Ялуторовский и Курганский уезды.  В третий раз они попытались
прорваться 18 марта в южном направлении,  с целью соединиться с казачьей
дивизией С. Токарева. На сей раз,  план не удался, немногие ушли в казацкие
станицы, большинство погибло или попало в плен. 
В начале марта красноармейцы
наступали от Петропавловска на юг, вверх по реке Ишим. В бою у станицы Явленка
повстанцы в количестве до трех тысяч человек, оказали упорное сопротивление, но
остановить противника им не удалось. 5 марта после двухчасового боя они
оставили город Кокчетав. Отступить на юг к г. Атбасару не было возможности,
т.к. южнее станицы Сандыктав путь оказался закрыт красноармейцами. 9 марта
произошел решительный бой. Станица сгорела. Повстанцы, видя бесперспективность
сражения, изменили направление движения с южного, на восточное, в сторону
Павлодара. Дальнейшее продвижение частей Красной армии привело к ликвидации
угрозы захвата повстанцами Акмолинска. 17 марта потерпела поражение отступавшая
из района Петропавловска «Сибирская кавалерийская дивизия» С. Токарева. 
Остатки казаков с присоединившимися отрядами кокчетавских и акмолинских
повстанцев, общей численностью две тысячи бойцов, бежали на восток к китайской
границе. В середине мая, достигнув китайской границы, ушли за кордон.
В то время, когда Красная
армия вела наступление южнее транссибирской магистрали, на севере Западной 
Сибири  коммунистические отряды продолжали отступать. Повстанцы, используя
численное превосходство и поддержку населения, шаг за шагом продвигались,
занимая территорию к северу от Тобольска. Попытки руководства Березовского и
Сургутских уездов объединенными силами остановить «партизан» успеха не имели. 
8 марта повстанцы заняли крупное село Самарово (ныне Ханты-Мансийск). 9 марта
пал Сургут. 21 марта — Березово, 1 апреля – Обдорск (ныне Салехард).
Южнее Тобольска
«партизаны» в марте 1921г. вели оборонительные бои, в районе с. Ярково, на
тюменско-тобольском тракте. Под влиянием неудач и агитации повстанцев,
наступавший по тракту Казанский полк Красной армии оказался небоеспособным.
Красноармейцы не горели желанием  воевать  с восставшими  крестьянами. Первая и
вторая роты перешли на сторону повстанцев с полным вооружением, а не решившиеся
уйти четвертая и пятая роты «занялись самострелами в руки». Неудачно
действовали и части ВНУС (внутренней службы), пытавшиеся наступать с запада
вдоль реки Тавды и топтавшиеся на одном месте.
После окружения
Петропавловской группировки советское командование сконцентрировало войска на
севере Ишимского уезда для нанесения удара в направлении на Тобольск с юга. В
начале марта развернулись упорные бои за крупное село Аромашево. В течение
недели оно несколько раз переходило из рук в руки. И только 10 марта, после
того, как повстанцы отвели свои главные силы к д. Малиновка, красноармейцы
заняли его. Через три дня была занята и Малиновка, после чего наступавшие части
разделились на две группы: одна группа наступала по Ишимско-Тобольскому тракту,
а другая продвигалась параллельно, западнее реки Вагай. С востока вниз по
Иртышу им на помощь двигались тобольско-тарские коммунистические отряды. В
начале апреля наступавшие с юга красноармейцы, не дожидаясь, когда вскроется
Иртыш и повстанцы смогут воспользоваться речным флотом, перешли реку и,
объединившись с Тобольско-тарскими отрядом,  подошли к «партизанской» столице.
На Тюменско-Тобольском
направлении в это время положение также стало меняться. Приказом Шорина
деморализованный Казанский полк заменили 187 и 189 полками 63 бригады 21
стрелковой дивизии. Два батальона 647 полка усилили отряды, действовавшие по
реке Тавде. С подходом свежих частей Красной армии они активизировались.
Повстанцы стали медленно отходить к Тобольску. Катастрофа произошла 6 апреля,
когда внезапно для оборонявшихся,  части 232 полка, наступавшие с юга, изменив
направление движения, зашли в тыл Народной армии на Тюменско-Тобольском
направлении и отрезали путь к отступлению по тракту. Оказавшись в полукольце,
повстанцы под руководством командующего юго-западным фронтом Данилова вынуждены
были оставить позиции и с боями по бездорожью отходить на север, минуя
Тобольск.
7 апреля красноармейские
части  начали штурм города и на следующий день заняли его. Пять тысяч
«партизан»  попало в плен. Руководители повстанцев с остатками Народно армии
отступили на север и продолжили борьбу. Последний акт драмы защитников
Тобольска разыгрался под  с. Самарово. Наступившая весенняя распутица замедлила
действия Красной армии. Исключительную роль в дальнейших событиях сыграл
небольшой десантный отряд, состоявший из 40 человек под командой П.И. Лопарева.
Сформированный в Тюмени, он совершил тысячекилометровый переход и 11 мая
внезапным ударом, используя состояние деморализации в рядах повстанцев,
захватил с. Самарово. В плен попали 200 повстанцев и их штаб. На следующий день
сотни партизан пошли в наступление на село с целью разгромить десант, но в
начале боя их постигла неудача – погиб командир Б. Сватош. Операция сорвалась.
А через несколько дней, 16 мая, недалеко от Самарово красноармейцы настигли
один из повстанческих отрядов. В этом бою погиб командующий Народной армией
В.М. Желтовский. В конце мая десантом, прибывшим на бронепараходах, были заняты
Березово и Сургут, 2 июня – Обдорск. 
Таким образом, к лету 1921г.  основные фронты на территории Западной
Сибири прекратили существование. И главную роль в ликвидации восстания сыграла
Красная армия, а не решения Х съезда РКП (б) о замене разверстки продналогом.
Многие сибирские крестьяне весной 1921г. не знали о решениях съезда или не
верили обещаниям коммунистов. Они подчинились жестокой военной силе.  Но после
окончания крупномасштабных действий еще длительное время, до конца года,
продолжали действовать отдельные повстанческие отряды. Так, Омской губернской
чрезвычайной комиссии,  26 июня  сообщалось из Тюкалинского уезда «… Настроение
населения враждебное. В районе Кутурминской волости появилась вооруженная
группа бандитов. Меры приняты… Враждебность вызвана голодом. Голод охватил всю
северную часть уездов, все волости, прилегающие к Тарскому и Омскому уездам… »[62].
6 июля сообщалось из Петропавловского района: «…По сообщениям штадива 29,
севернее станции Мамлютка в Беловской волости появилась банда 30 человек…Южнее
Мамлютки – банда пеших и конных 400 человек… Ликвидация таковой 145 отдельной
бригадой 39 дивизии..»[63].  «Политсводка по Омской
губернии с 1-го по 7-е сентября.. На границе Павлоградского и Славгородского
уезда было выступление банд с мобилизацией населения.. ».[64]
Не вступая в открытые
столкновения с войсками,  небольшие группы повстанцев совершали опустошительные
набеги на населенные пункты и легко ускользали от преследования, не позволяя
коммунистам чувствовать себя хозяевами на селе. Части Красной армии продолжали
оперативные действия с целью окончательного уничтожения отрядов повстанцев. В
течение лета – осени 1921г. наиболее крупные из них оказались разгромленными.
Отдельные мелкие группы продолжали скрываться в лесах. Страх расправы не
позволял им вернуться к мирной жизни. Было очевидно, что потопленное в крови
восстание потерпело поражение и повториться уже более не сможет.
Таким образом, восстание
крестьян западной Сибири было одним из крупнейших антикоммунистических
выступлений периода становления советского государства. Охватив огромную
территорию площадью около 1,5 млн. кв. километров, оно напугало большевиков
возможностью слияния с восстаниями в других регионах страны и перерастания в
общенациональную борьбу с режимом. В нем приняло большое количество сибирских
крестьян, поднявшихся в едином порыве на защиту своего исконного права – быть
хозяином на земле. Стихийность, отсутствие руководства со стороны каких-либо
партий и групп явились показателем общего недовольства крестьян Ленинской
политикой военного коммунизма и конкретными методами проведения ее в жизнь. Западно-Сибирское
восстание, наряду с Тамбовским, Кронштадтским и другими, заставило большевиков
перейти к более приемлемой для сельского населения новой экономической
политике.
Непомерно высокую цену
заплатило сибирское крестьянство за урок, преподнесенный властям – десятки
тысяч погибших, искалеченных, потерявших кров и имущество. Многие деревни и
волости были разорены. В результате грабительской продразверстки и военных
действий на четверть сократились посевы.  Вслед за этим начался голод, какого
сибиряки никогда не испытывали. Большевики одержали «Пиррову победу». При
подавлении восстания погибли около 10 тысяч красноармейцев
и работников совпарторганов. Количество убитых крестьян не известно
даже приблизительно. Счет шел на десятки тысяч[65].
Огромные потери с обеих сторон стали трагедией для всего народа.
Заключение
Таким образом, в 1921
году большая часть Омской губернии (Тарский, Тюкалинский, Петропавловский,
Кокчетавский уезды) была охвачена огнем Западно-Сибирского крестьянского
восстания. 
Это  восстание весной 1921 г. охватило  огромную территорию  от Обдорска на севере до Каркаралинска на юге, от станции
Тугулым на западе до Сургута на востоке. На востоке отряды повстанцев на сотни
километров продвинулись в глубь Томской губернии. На северо-западе проникли в
архангельскую губернию, на юге в казахские степи. Восставшие, на длительный
срок остановили движение поездов по Транссибирской магистрали на участках Тюмень-Омск,
Омск-Челябинск, тем самым, отрезав центр России от сибирского хлеба.
 Повсеместно крестьяне
выступали против экономической политики большевиков, ликвидации веками
формировавшихся рыночных отношений, возрождения крепостнических методов
принуждения, тотальной грабительской продразверстки, ведущей к нищете, голоду и
разорению. Насилие и произвол новой власти,  в корне изменили отношение
населения к коммунистической партии, вызвали к жизни общий для всех недовольных
лозунг «Советы без коммунистов».
Причинами восстания
являлись —  недовольство населения политикой центральных и местных, прежде
всего губернских, властей (продразверстками, мобилизациями и трудовыми
повинностями), не считавшихся с реальными интересами и объективными
возможностями крестьянства, а также возмущение методами осуществления этой
политики, злоупотреблениями и преступлениями сотрудников продовольственных
органов. В качестве  непосредственного повода восстания можно назвать
попытку проведения  семенной разверстки, а также вывоз взятого в счет
разверстки хлеба с внутренних ссыпных пунктов к линии ж/ дороги
в целях последующей отправки в центральную Россию. 
Это восстание, как и 
множество других, было жестоко подавлено Советским руководством, фактически
развязавшим «красный террор» против своих сограждан. Для его подавления было
мобилизовано огромное количество войск: общее количество регулярных частей
Красной армии и иррегулярных коммунистических формирований, принявших
участие в подавлении этого мятежа, приближалось к численности полевой
советской армии. Боевые действия, которые велись в феврале — апреле 1921 г. на охваченной этим восстанием территории, по масштабам и военно-политическим
результатам вполне можно приравнять к крупной армейской операции времен
гражданской войны.
Разобщенность военных
сил, недостаток оружия и боеприпасов, нежелание крестьян воевать вне пределов
своей волости составляли слабую сторону восстания, которую умело, использовали
руководители полномочной тройки.
Таким образом, восстание
крестьян западной Сибири было одним из крупнейших антикоммунистических
выступлений периода становления советского государства. Охватив огромную
территорию площадью около 1,5 млн. кв. километров, оно напугало большевиков
возможностью слияния с восстаниями в других регионах страны и перерастания в
общенациональную борьбу с режимом. В нем приняло большое количество сибирских
крестьян, поднявшихся в едином порыве на защиту своего исконного права – быть хозяином
на земле. 
Стихийность, отсутствие
руководства со стороны каких-либо партий и групп явились показателем общего
недовольства крестьян Ленинской политикой военного коммунизма и конкретными
методами проведения ее в жизнь. Западно-Сибирское восстание, наряду с
Тамбовским, Кронштадтским и другими, заставило большевиков перейти к более
приемлемой для сельского населения новой экономической
политике.
Список
использованной литературы
1.                 
Богданов М.А. Разгром Западно-Сибирского кулацко-эсеровского мятежа
1921г. — Тюмень, 1961
2.                 
Журов Ю. В. Гражданская война в сибирской деревне.- Красноярск, 1986
3.                 
Московкин В.В. Восстание крестьян в Западной Сибири в 1921году. ∕∕
Вопросы истории. — 1998. — № 6. — С. 46 — 63.
4.                 
Мышанский А. А.  Отношение населения Сибири к «белому» режиму
в период колчаковщины. // «Сибирская Заимка» №2, 2002: http://zaimka.ru/02_2002/myshansky_whiteregime/
5.                 
Покровский М. Н., Контрреволюция за 4 года. — Москва, 1922
6.                 
Плотников И. Ф. К вопросу о характере вооруженных восстаний в колчаковском
тылу (1918–1919 гг.) // Изв. СО АН СССР, сер. обществ. наук.  — Новосибирск,
1966, выпуск  1
7.                 
Рожнов Б.  Неизвестное восстание. // АиФ Долгожитель, выпуск 7 от 3 октября
2002 г.: http://www.aif.ru/online/longliver/7/17_02 
8.                 
Третьяков Н. Г. Из истории ликвидации Западно-Сибирского крестьянского
восстания 1921 г. (красный бандитизм) // Тоталитаризм в России (СССР)
1917–1991 гг.: оппозиции, репрессии. Материалы научно-практических
конференций. — Пермь, 1998. 
9.                 
Третьяков Н. Г. Состав руководящих органов Западно-Сибирского восстания 1921 г. // Гуманитарные науки в Сибири. Серия: Отечественная история.-  Новосибирск, 1994
10.            
Третьяков Н. Г. К вопросу о политической направленности
Западно-Сибирского восстания 1921 г. (отношение повстанцев
к советам), // История крестьянства Урала и Сибири в годы
гражданской войны Материалы научно-практических конференций. — Пермь, 1998. 
11.            
Третьяков Н. Г. О политических настроениях крестьянства на
территории, охваченной Западно-Сибирским восстанием 1921 г. // История советской России: новые идеи, суждения. Тезисы докладов второй
республиканской научной конференции. — Тюмень, 1993, ч.1
12.            
Третьяков Н. Г. Из истории ликвидации Западно-Сибирского крестьянского
восстания 1921 г. (красный бандитизм) // Тоталитаризм в России (СССР)
1917–1991 гг.: оппозиции, репрессии. Материалы научно-практических
конференций- Пермь, 1998. 
13.            
Турханский П. (воспоминания). Крестьянское восстание в Западной
Сибири в 1921 году // Сибирский архив. — Прага, 1929 
14.            
Шангин М.С. Ни креста, ни камня. Роман. –Омск: издательский центр
«ДиалогСибирь», — 1997 г . — 480 с.
15.            
Шишкин В. И. К вопросу о новой концепции Западно-Сибирского мятежа //
Электронный журнал «Сибирская Заимка» №8, 2000: http://zaimka.ru/power/shishkin4.shtml
16.            
Шишкин В. И.  К вопросу о возникновении Западно-Сибирского мятежа
1921 года // Электронный журнал «Сибирская Заимка» №8, 2000:
http://zaimka.ru/power/shishkin3.shtml 
17.            
Шишкин В. И. Западно-Сибирский мятеж 1921 года: историография вопроса//
Электронный журнал «Сибирская Заимка» №2, 2002 http://zaimka.ru/02_2002/shishkin_rebellion/
18.            
Шишкин В. И. О социальной природе антисоветских вооруженных выступлений
в сибирской деревне (конец 1919 — начало 1921 г.) // Вопросы истории социально-экономической и культурной жизни Сибири. — Новосибирск,
1976.
19.            
Шишкин В. И. К вопросу о причинах Западно-Сибирского
восстания 1921 года // Сибирская деревня: история, современное состояние,
перспективы развития.-  Омск, 1998
20.            
Шишкин В. И. Западно-Сибирский мятеж 1921 г.: обстоятельства и причины возникновения // Социально-культурное развитие Сибири
XVII–XX веков. Бахрушинские чтения 1996 г. -Новосибирск, 1998
21.            
Шулдяков В. «За Советы без коммунистов»: [О восстании крестьян
и казаков станицы Исилькуль в 1921 г.] // Третья столица [Омск]. — 2002. — 13
марта (№ 9). — С. 4 
22.            
Шулдяков В. А. Некоторые вопросы истории западносибирского восстания
1921 года // История и общество в панораме веков. Материалы
Всесоюзной Байкальской исторической школы (19–24 июля 1990 г.). —  Иркутск, 1990, ч.2
Большинство
использованных в работе архивных материалов ГАРФ, ТОЦДНИ, ГАТО цитировалось, по: Сибирская Вандея 1920-1921 г. Документы в 2-х.Т./ под ред. акад. А.Н. Яковлева — М: Международный фонд (Демократия), 2001.
Т. 2. — 770с.