Н.Бердяев о человеке («Экзистенциальная диалектика божественного и чело-веческого»)
РЕФЕРАТ
Н.Бердяев о человеке («Экзистенциальная диалектика божественного и
человеческого»)
Раздел: Философия
Формат: Microsoft World
Автор: Лабутина Екатерина, [email protected]
Использование: Г О С У Д А Р С Т В Е Н Н Ы Й У Н И В Е Р С И Т Е Т
ВЫСШАЯ ШКОЛА ЭКОНОМИКИ
ПЕРМСКИЙ ФИЛИАЛ
Пермь 2004
Оценке 4.Николай Бердяев один из видных мыслителей XX века. Внутренний мир
философа определяли широкий ум, огромная эрудиция, философский дар, в каком-
то смысле все его книги есть повесть о самом себе, о своих сомнениях и
трагических конфликтах. Данная книга «есть драматическая философия судьбы,
существования во времени, переходящего в вечность, времени, устремленного к
концу, который есть не смерть, а преображение».[1]В этой книге Бердяев
хотел выразить пережитую внутреннюю духовную борьбу последних лет, муки и
страдания и их преодоление, пережитые надежды. И диалектика этой книги
будет не логической, а жизненной, экзистенциональной диалектикой.
Бердяев рассматривает экзистенциальную диалектику божественного и
человеческого через германскую мысль, т.к. именно в ней наиболее полно
раскрывается данная проблема.
Сначала философ рассуждает о том, как в христианстве соотносится Бог и
человек.
Христианство — это единственная религия, в которой «раскрывается
человечность Бога, не только божественное в человеке, но и человеческое в
Боге».[2]
В первые века христианства велись большие споры по поводу отношений
божественного и человеческого. Все они сводились к проблеме отношения двух
природ во Христе. Но на самом же деле эта проблема намного шире, её следует
рассматривать как отношение между божественным и человеческим вообще. Пусть
проблема христологическая была разрешена уже в первые века, и была найдена
форма соотношения божественного и человеческого во Христе, но в наше время
(эпоху Духа) она приобретает новый характер. Теперь человек имеет более
сложную душу, которая познала свободу и этой душе соответствует новое
сознание. Следовательно, вопрос о богочеловечности остаётся открытым.
По Бердяеву, для диалектики божественного и человеческого огромное
значение имеет судьба немецкой мистики и немецкой философии. В немецкой
мысли огромную роль играет категория судьбы (Schicksal). Возможно, это
связано с тем, что «германский народ есть народ трагический по своей
судьбе. Это связано с духовными свойствами этого метафизического народа и с
какой-то его духовной болезнью. Стало общераспространенным мнение, что
германская мысль, германская мистика всегда склоняются к пантеизму, что
таковы свойства германского духа»[3]. Философ считает, что судьба немецкой
мысли есть драма в трех актах и вся драма разыгрывается на тему
взаимоотношения божественного и человеческого. Рассмотрим же и мы эти акты:
I акт. Германская мистика и Лютер. Германская мистика — это прежде
всего Мейстер Экхардт. Экхардта отличает идея Gottheit, Божества, которая
глубже чем идея Бога и находится вне противоположения субъекта и объекта.
Бог это уже вторичное, а не первичное. « Срыв Экхардта был не в том, что он
утверждал совершенный монизм в отношении Gottheit, срыв в том, что он в
отношении между человеком и Богом утверждал монизм, т. е. был
монофизитом»[4].
Так же для экзистенциальной диалектики божественного и человеческого
очень важен Лютер, который связан с германской мистикой. По Лютеру, свободы
человека нет. Он утверждает лишь исключительное действие Бога и Божьей
благодати в религиозной жизни. «Единственное, что должно исходить от
человека, это вера. Человек не имеет никакой самостоятельности в отношении
к Богу, в отношении к Богу может быть лишь вера. Но при этом в мире человек
может быть очень активен. Божественное поглощает человеческое. Это
внутренний процесс, в котором человеческое не насилуется извне. Но тайна
богочеловечности исчезает, как исчезает она у Экхардта»[5].
Последнее и наиболее интересное явление протестантизма в Европе, по
мнению Бердяева, — это диалектическая теология Карла Барта. Для К. Барта
Бог — это все, человек же — ничто. И тут мы встречаемся с парадоксом, в
котором все обращается в свое противоположное. К. Барт — дуалист, а не
монист, он утверждает разрыв между Богом и человеком, бездну, отделяющую
человека от Бога. Но если человек — ничто, а Бог — все, есть единственная
реальность, то это есть другая, прикрытая форма монизма и даже пантеизма.
Для того чтобы не было монизма и пантеизма, нужно, чтобы человек не был
ничто, чтобы в нем было достоинство и была свобода человека.
Так сложна и запутанна диалектика божественного и человеческого, так
трудно вместить тайну богочеловечества.
II акт драмы есть германская идеалистическая философия, самое
значительное явление в европейской философии. Здесь Бердяев ищет общее у
Лютера и Гегеля. Сначала кажется, что эти два выдающихся мыслителя имеют
противоположные точки зрения. Но при более подробном рассмотрении Бердяев
приходит к выводу, что разум Гегеля есть благодать Лютера. «У Гегеля
познает не человеческий разум, а божественный разум, и все у него
происходит от благодати».[6] Затем русский философ переходит к рассмотрению
философии Гегеля. Он утверждает, что по Гегелю диалектику «можно
истолковывать или как окончательное поглощение божественного человеческим и
как выражение гордыни человека, или как окончательное поглощение
человеческого божественным и как отрицание человеческой личности».[7] В
итоге божественное было понято как выражение порабощённости человека.
III акт драмы начинается с рассмотрения Фейербаха. У него идея Бога,
заменяется идеей человека. Абсолютное божественное заменяется абсолютным
человеческим. Фейербах провозглашает религию человечества. Бердяев считает
Фейербаха важным диалектическим моментом в соотношении божественного и
человеческого в немецкой мысли, мысль остается монистической по своей
тенденции, нет богочеловечности. Так же как и Гегель, Фейербах перемешивает
божественное и человеческое.
В этом же направлении двигается Макс Штирнер и Маркс. Для Штирнера
есть только собственное «я», Единственный. Бердяев говорит, что
Единственный — это не один человек, не человеческая личность, а псевдоним
божественного. «Единственный есть универсум, даже не микрокосм, а
макрокосм».[8]
У Карла Маркса божественно-универсальное и всеобще предстаёт как
социальный коллектив, как грядущее совершенное общество, в котором также
может потонуть человеческая личность, как она потонула в гегелевском
абсолютном духе и в штирнеровском Единственном. Но в Марксе, по Бердяеву,
обнаруживается один из пределов диалектики гуманизма. Когда человеческое
утверждается как единственное и высшее и отрицается божественное, то
человеческое начинает отрицаться и подчиняться всеобщему, то Единственному
Штирнера, то социальному коллективу Маркса. Всегда торжествует
антиперсонализм.
По-иному, но с наибольшей остротой это обнаруживается у Ницше, в его
трагической судьбе. Все творчество философа пронизано тремя основными
проблемами, одной из которых является отношение человеческого и
божественного. Мыслитель проповедует сверхчеловека, который есть для него
псевдоним божественного. В сверхчеловеке исчезает и божественное и
человеческое. Человек же для него стыд и позор, лишь переход к новой расе
сверхчеловека. Ницше отрицает человека. Ошибка Ницше, по Бердяеву, была в
том, что он хотел, чтобы человек сотворил сверхчеловека, чтобы
божественное, которое не было сущим, было сотворено человеком, чтобы низшее
породило высшее. Но «значение Ницше огромное, в нем завершается внутренняя
диалектика гуманизма. Явление его приводит к возможности и необходимости
нового откровения о человеке и человеческом для завершения диалектики
божественного и человеческого»[9].
Духовный срыв германской мысли заключается в том, что для нее трудно
признать тайну двуединства, в которой происходит соединение двух природ
без их смещения. Но нельзя не отдать должное германской мысли, в германской
духовности происходила гениальная диалектика, имевшая огромное значение для
судеб европейского сознания.
Так же Бердяев в своей книге уделяет большое внимание диалектике
Троичности. Экзистенциальная диалектика Божественной Троичности происходит
в самой глубине существования. Она «предполагает эпохи Троичного
откровения, т. е. приводит к допущению возможности и необходимости третьего
откровения. Но это означает понимание двух предшествующих эпох в свете
Троичности, т. е. в свете откровения Духа как окончательного откровения.
Лишь в Духе совершается и завершается откровение Божества и
богочеловечества. Это есть откровение свободы, любви, творчества,
откровение Божьей твари».[10] Из этой цитаты видно, что философ огромное
значение придает откровению. В первую очередь откровение двучленно,
богочеловечно. А христианство есть религия богочеловечества, и оно
предполагает веру не только в Бога, но и в человека, активность не только
Бога, но и человека. Бердяев считает, что откровение было объективировано,
т.е. социализировано, приспособлено к уровню масс. Это и помогло стать ему
движущей исторической силой. Хотя объективация это искажение духовности, но
вместе с тем объективация необходима в осуществлении судеб человечества и
мира, в движении к царству Духа. Когда же мыслитель говорит о критике
откровения, он считает, что она должна привести к торжеству духовности, к
освобождению духа от натуралистических и материалистических искажений. Бог
для него не есть объект, не есть предмет. Бог есть Дух. К тайне Духа нельзя
приобщиться ни в какой объективации.
В критике откровения огромное значение имеет проблема отношения
откровения к истории. Христианство есть откровение Бога в истории, а не в
природе. Бог вступает в историю, в историю вступает метаистория. Явление
Иисуса Христа есть явление историческое, это исторический факт во времени.
Но этим создается наиболее сложная проблема, которая обострена библейской
критикой, научно-историческим исследованием христианства. «Христианство
образовалось и кристаллизовалось, когда доверчиво принимали мифы и легенды
за реальности, когда еще не существовало исторической критики и
исторической науки». [11] Бердяев спрашивает себя: « Может ли моя вера, от
которой зависит мое спасение и вечная жизнь, зависеть от исторических
фактов, которые подлежат оспариванию? Может ли моя вера сохраниться, если
историческое исследование, благодаря новым фактам и материалам, научно
докажет, что фактов, о которых повествует Священное писание, не было, что
это не исторические события, а мифы, легенды, теологические учения,
созданные верующей христианской общиной?» Эти вопросы показывают, что
понятие исторического откровения противоречиво и есть порождение
религиозного материализма, соответствует уже пройденным ступеням
откровения. Существует лишь духовное откровение, откровение в Духе,
историческое же откровение есть символизация в феноменальном историческом
мире событий, происходящих в нуменальном историческом мире. «Но вся тайна в
том, что нуменальные события прорываются и вступают в мир феноменальный,
метаисторическое прорывается и вступает в мир исторический, нет абсолютного
разрыва между этими двумя планами»[12]. Историчность, по Бердяеву, имеет
положительный и отрицательный смысл. Все существующее, все живое исторично,
имеет историю. Историчность указывает на возможность новизны. И вместе с
тем историчность указывает на относительность и ограниченность.
Историчность искажает. Историзм не знает смысла. Лишь мессианское сознание
конструировало историческое и делает возможным раскрытие смысла истории.
Мессианское сознание ждет откровения в грядущем явлении, сообщающем высший
смысл истории, явление Мессии и мессианского царства.
Так же, по Бердяеву, критика откровения должна раскрыть, что
привносится в откровение человеком. По его мнению самое большое заблуждение
исторического христианства связано с сознанием, что откровение закончено и
ждать больше нечего. Религиозный спор, в сущности, ведется вокруг вопроса о
возможности нового откровения и новой духовной эпохи. Все остальные вопросы
второстепенные. Новое откровение совсем не является новой религией. Оно
восполнение и завершение христианского откровения, доведение его до
подлинной вселенскости, которой ещё нет. Бердяев считает, что откровения
духа нельзя просто ждать. Оно зависит и от творческой активности человека.
Его нельзя понимать лишь как новое откровение Бога человеку, оно есть также
откровение человека Богу. Это значит, что оно будет богочеловеческое
откровение. Преодолевается в Духе разделение и противоположение
божественного и человеческого при сохранении различения. Это есть
завершение мистической диалектики божественного и человеческого. Это есть
также конец объективации.
Бердяев считает, что вселенская религия — это религия Духа, очищенного
от порабощающих наслоений. Духа Святого, наполненного откровением и
освобожденностью. Человек есть смешанное существо. В нем есть соединение
творения и Творца, материи, бессмыслицы, хаоса с творящим, созидающим
образы нового. Творчество в мире есть как бы восьмой день творения. Новая
жизнь, новая эпоха Духа предполагает тотальное изменение человека, а не
отдельной стороны его. Это моральное, интеллектуальное, эстетическое и
социальное изменение. Это прежде всего появление новых душ. Не будет
специально религиозной стороны жизни, но вся жизнь должна стать
религиозной. Лишь духовно человек независимое существо, биологически и
социально он зависит от природы и общества. Наступление новой эпохи Духа,
предполагает изменение человеческого сознания, новую его направленность.
Это и есть революция сознания. Мифы, легенды, догматы будут теперь
представляться в ином свете в зависимости от ступеней сознания. «Религия
Духа будет религией совершеннолетия человека, выходом из детского и
отроческого возраста».[13] Апокалипсис в откровении Духа так же по-другому
будет восприниматься. Апокалипсис религии Духа будет изображать конечные
судьбы человечества как богочеловеческое творческое дело, как совместное
дело Бога и человечества. То, что индивидуально произошло в Богочеловеке,
должно будет произойти в богочеловечестве. Это и будет третье откровение
Духа.
Бердяев утверждает, что мы еще не входим в эпоху Духа. Чтобы попасть в
эту эпоху свободы необходимо преодолеть эпоху богооставленности, эпоху
страдания и тьмы. Это и будет завершение мистической диалектики Троичности
«Мы трагически изживаем обездушивание и опустошение природы, как бы
исчезновение космоса (открытия физики); обездушивание и опустошение истории
(Маркс и исторический материализм); обездушивание и опустошение души (Фрейд
и психоанализ); конец войны и революция обнаруживают страшную жестокость,
гуманность меркнет. Творец как бы уходит из творения. Он присутствует в нем
лишь инкогнито (любимое выражение Киркегарда). Но все это может быть понято
как диалектический момент в раскрытии Духа и новой духовной жизни. Нужно
умереть, чтобы ожить. Происходит распятие человека и мира. Но последнее
слово будет принадлежать Воскресению».[14]
Проблема эсхатологическая есть последняя проблема в диалектике
божественного и человеческого.
Бердяев сам говорит, что весь ход мыслей этой книги ведется к
проблеме конца. Причем не как одной из проблем в числе других, а как к
проблеме всеобъемлющей и главной. Парадоксальное противоречие в том, что
мыслят конец времени, конец истории в этом времени. В этом трудность
истолкования Апокалипсиса. Конец истории нельзя мыслить ни в пределах
нашего времени как событие «посюстороннее», ни вне исторического времени
как событие «потустороннее». «Конец есть преодоление времени космического и
времени исторического. Времени больше не будет. Это не конец во времени, а
конец времени. Но время экзистенциальное, вкорененное в вечности, остается,
и в нем-то и приходит конец вещей. Будет вхождение в новый эон. Это еще не
вечность, которую тоже пытаются объективировать. Будет стерта резкая грань
между посюсторонним и потусторонним».[15]
Заканчивает Бердяев свою книгу тем, что провозглашает эпоху конца
эпохой богочеловеческого творчества новой жизни и нового мира.Список литературы.
1. Бердяев Н. Экзистенциальная диалектика божественного и
человеческого. – М.: Фолио, 2003. – 160 с.
2. Ефимова О.М. Проблемы свободы личности и творчествав философии Н.А. Бердяева: [Электронный ресурс] / Ефимова О.М. –
Электрон.ст. –Режим доступа к ст.: http://5ballov.ru/biblt/32.htm.
3. Макаров М.М. Бердяев: проблема человека, его назначения, оправдания
его творчеством: [Электронный ресурс]. – Электрон.ст. –Режим доступа к
ст.: http://bolshe.ru/biographia/b2.htm.————————
[1] См. Н. Бердяев «Экзистенциальная диалектика божественного и
человеческого».
[2] См. Н. Бердяев «Экзистенциальная диалектика божественного и
человеческого».
[3] См. там же стр. 363.
[4] См. Н. Бердяев «Экзистенциальная диалектика божественного и
человеческого».[5] См. там же стр. 365.
[6] См. там же на стр. 366.
[7] См. там же на стр. 367.
[8] См там же на стр. 369.
[9] См. там же на стр. 374.
[10] См там же на стр. 378.
[11] См там же на стр. 358
[12] См. на стр. 356.
[13] См. там же на стр.485.
[14] См. там же на стр.486.[15] См. на стр. 497.