Герой меча и магии
           (как я представляю себе автора «Слова о полку Игореве»)
Дотошные учёные уже много лет ведут споры об авторстве «Слова». Одни ищут
его среди современников похода Игоря (конец XII века), другие предполагают
позднюю стилизацию. Не хочу вникать в их прозаические дискуссии!
От умерших людей остаются портреты и фотографии, могилки и надгробия, милые
безделушки и фамильные драгоценности. От безымянного автора «Слова» нам
осталась россыпь блистательных и пламенных слов. Попробуем вглядеться в
них, может быть так, как при рождественском гадании, мы сможем лучше
увидеть его.
«Не пристало ли нам, братья,
					







начать старыми словами
печальные повести о походе Игоревом»
Так начинается «Слово». Печально и медленно, словно старческая речь. Но не
будем спешить! С каждой строкой разгорается жар повествования. Мы словно
слышим, как всё громче звучит сочный голос, мы словно видим воодушевлённые
глаза.
«… скрепил ум силою своею
и поострил сердце своё мужеством»
Да, так может сказать не каждый. Мы чувствуем умелого воина, привыкшего
владеть своим телом, как оружием, для которого меч — продолжение руки, чьи
глаза выискивают цель.
Для него битва, война — не простое столкновение сил и воль. Нет, это и
таинственный обряд и мы шепчем зачарованно:
«Хочу <…> копьё преломить
на границе поля Половецкого;
с вами, русичи, хочу либо голову свою сложить,
либо шлемом испить из Дону.»
А в конце поэмы мы видим страшную свадьбу, где невестой — смерть:
«тут кровавого вина недостало;
тут пир закончили храбрые русичи:
сватов напоили, а сами полегли»
Но не только смелый и сильный воин виден за страницами «Слова». Здесь
строки дышат космическими видениями и чарами. Один испанский философ
сказал: «у меня болит Испания». Это может показаться красивой фразой, но
вслушаемся в «Слово» и мы услышим человека, который чувствует русскую
землю, как свою грудь. Он смотрит направо и видит Дунай, налево — Дон. Его
герои, как мифические титаны, перешагивают степи и реки, седлают коней в
других городах, пересвистываются через земли и страны.
«Дети бесовы кликом поля перегородили,
а храбрые русичи перегородили червлёными щитами.»
Автор и тонкий поэт, перебирающий слова, как драгоценные бусы, украшающий
строки перстнями сравнений:
«растекался мыслию по древу»;
«просыпав русского золота» (это о князе, погубившем воинов)
«На Немиге снопы стелют головами,
молотят цепами булатными,
на току жизнь кладут,
веют душу от тела.»
От космических видений Автор легко переходит к земной политике. Как русские
города и реки, так же легко перечисляет он русских князей и просит,
увещевает, взывает к ним:
«Загородите полю ворота
своими острыми стрелами
за землю Русскую,
за раны Игоревы»
А от рассчётливых князей Автор уходит к безутешной Ярославне, умоляющей
Ветер, Воду и Солнце. И шепчет за неё волшебные слова:
О ветер, ветрило!
…
О Днепр Словутич!
…
Светлое и трижды светлое солнце!
Таким я и вижу его. Сильным воином, мудрым чародеем, тонким поэтом.
Он стоит в глубине веков, между Доном и Дунаем, и благоСЛОВЛЯЕТ нас.