В
нашей стране сложно писать фельетоны и вообще что-то смешное. Потому, что сама
наша жизнь – сплошной фельетон. Вот, наступили холода. Мы померзли при
минусовой температуре за окном и отключенных батареях. Дождались, — батареи
потеплели. Зато в половине города тут же из кранов горячей воды стала течь чуть
тепленькая: «Не фиг, — надо полагать, — баловать!» И это еще хорошо. Потому,
что могла бы перестать течь вообще.
Для
иностранцев наша привычная жизнь – кладезь приколов и искрометного юмора. Визитер,
к примеру, с какого-нибудь захолустного (по их понятиям) ранчо в Южной (да, —
хоть и в Северной) Дакоте, не обнаружив в этом самом кране воды… что, вы
думаете, делает? Ни в жизнь не догадаетесь: заливается детским смехом и тычет в
сантехнику пальчиком. Для него это смешно, потому что – непостижимо. Для нас
это – норма, и нам уже совсем не смешно.
Насчет
того же тепла, той же воды можно говорить долго. И слышать (тоже – долго) в
ответ всякие вполне умные и веские оправдания. Дескать, с газом проблемы, с
электроэнергией… Это – тоже не смешно, а, скорее, — грустно, но как бы смешит
предчувствие того, что под выборы (ближе к 29 октября) вдруг появятся и газ и
электричество, и горячая вода. Потому, что надо, чтобы жители «правильно»
проголосовали. А выборы пройдут (неважно, кто победит), — и жители опять станут
не нужны. И опять начнутся «проблемы» с тем же самым. Это у нас – национальная
традиция и национальная забава одновременно.
Так
что: «Жить стало лучше, жить стало веселее!». Так еще Сталин сказал. Сейчас,
правда, не те времена. Так что, насчет «веселее», — это для гостей. Насчет
«лучше», — для начальства. А вот «жить стало…» – это для всех нас. И – очень
трудно что-то смешное писать. К тому же – и не тянет. 
Вот
так.